Текст книги "Помни"

Автор книги: Дини Ши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц)

Нападавшие оказали им услугу, забрав с собой не только раненых, но и убитых, и избавив их от необходимости избавляться от трупов. Они разбили лагерь у подножия холма. Дамир и немного пришедший в себя Рангольд соорудили импровизированную изгородь из колючих ветвей. Арнвар выкопала в склоне холма неглубокую нишу и развела костер, оказавшийся весьма кстати – с заходом солнца поднялся ветер, неся с собой пронизывающий холод поздней осени.

К тому времени, как они покончили с этим и перенесли вниз Катриэля и Ши'нтар, спустя несколько минут после своего возвращения из бездны заснувшую таким глубоким сном, что он больше походил на беспамятство, Аруна вернулась с охоты и принесла пару кроликов и какую-то птицу с сизо-синим оперением. Она уселась у костра, с удовольствием протянув к нему озябшие руки, а Алира принялась готовить ужин, составляя букет приправ из ей одной известных трав, растущих, по ее словам, только в Лесах Изменчивых, у подножия хребта Танн. Жрицы, подобные ей, достаточно часто совершали паломничество в эти Леса. Жить там было невозможно, но они приходили туда наблюдать и учиться – сказала она, когда Рангольд принялся ее расспрашивать. И еще – собирать травы. Так или иначе, но аромат, поднимавшийся от котелка с ее стряпней, заставил очнуться даже Катриэля, все еще восстанавливающего силы после воскрешения из мертвых, а Дамир, невзирая на протесты остальных, растолкал Ши'нтар, заявив, что горячая пища для нее сейчас важнее сна. Правда, он так и не сумел до конца привести ее в чувство – янтарные глаза смотрели сквозь ночь и не видели никого из тех, кто был рядом.

Она все же поела – благодаря Катриэлю, который кормил ее, разрезая мясо на маленькие кусочки – но вряд ли она осознавала при этом, что происходит. Как только ее оставили в покое, ее глаза тут же закрылись вновь. Катриэль уложил ее у костра, бережно укутав одеялами, и они оставили костер гореть на всю ночь, добавив в него магического огня – потому что Дамир заявил, что тепло и свет ей жизненно необходимы. Он никак не комментировал свои указания – да никто и не требовал от него объяснений.

После ужина Алира, Рангольд и Арнвар улеглись спать, Катриэль остался сидеть рядом с Ши'нтар, а Дамир и Аруна отправились за изгородь – охранять лагерь. Катриэль смотрел на Ши'нтар, не в силах думать ни о чем, кроме нее. Его взгляд скользил по заострившимся чертам, по глубоким черным теням, залегшим под глазами, по губам за один-единственный поцелуй которых он готов был продать свою душу – и его сердце сжималось от боли за нее и от леденящего ужаса при мысли о том, что он может ее потерять. Она сумела вернуть его из бездны – но кто поможет ей самой? Дамир отказался говорить с ним, но по его мрачному настроению было ясно, что теперешнее состояние Ши'нтар – это не просто сон, вызванный усталостью или перенапряжением.

Рангольд рассказал Катриэлю о том, что они сделали, но он и сам не понимал толком, что именно произошло в те превратившиеся в вечность минуты. Он всего лишь помог Ши'нтар – помог своими знаниями о том, как именно применять ту силу, которую она могла пока что лишь направить в нужное русло, но как ей удалось не дать Катриэлю умереть до того, как его тело исцелиться, Рангольд не знал. Катриэль подозревал, что именно это и потребовало от нее таких запредельных усилий, а вовсе не трансформация и не целительство.

Он мог бы просидеть так всю ночь – никто не потревожил бы его. Он никогда не охранял сон своих товарищей. Не потому, что не желал этого – просто Солан не доверял ему, а Ши'нтар слишком сильно боялась возможного появления Лилиан, понимая, что, даже находясь рядом, не сможет защитить его от иллюзии. Это было бессмысленно – Лилиан могла настигнуть его и в лагере, хотя с того момента, как они оказались в лесах, принадлежащих народу Аруны, она больше не показывалась. Но ему все равно не доверяли – и разве он мог винить их за это?

Думая обо всем этом, он задремал. Прежде, чем сон сморил его окончательно – несмотря на чудесное исцеление, он все еще был слишком слаб – он услышал, как Дамир и Аруна вернулись, а Рангольд и Арнвар сменили их на посту. Рангольд... разве Савьер не станет жертвой ведьмы с той же легкостью, что и он сам? И все же он несет стражу – так же, как и все остальные, даже Алира...

Когда он открыл глаза, вокруг дымились предрассветные сумерки. Он привык просыпаться в это время за долгие годы учебы в Академии, но сейчас его разбудило нечто иное. Алира, Дамир и Аруна спали по другую сторону тлеющего костра, но Ши'нтар не было. Он помнил – или, может быть, это был сон – легкие прикосновения ее тонких пальцев, перебирающих его спутанные волосы и тепло – мягкие волны, качавшие его словно в колыбели, прикосновение души к душе, дарящее абсолютное понимание... Ощущение, которое теперь исчезло, оставив после себя чувство невосполнимой потери.

Чувствуя себя намного лучше, он тихо встал, и, плотнее закутавшись в плащ, скользнул в предрассветный сумрак. Рангольд, сидевший у границы лагеря в позе лотоса, услышав еле различимый шелест ткани, приоткрыл один глаз, и тут же закрыл его, разглядев знакомый стройный силуэт.

Ши'нтар сидела, прислонившись спиной к одному из огромных покатых валунов, неподалеку от лагеря. Шорох приближающихся шагов не насторожил ее – она узнала бы эту легкую поступь из тысячи. Катриэль возник из тумана в паре шагов от нее и опустился рядом с ней на траву.

– Катриэль, – она окинула его долгим взглядом и улыбнулась. – Ты выглядишь лучше.

– И чувствую себя намного лучше, – отозвался он, возвращая ей улыбку.

– Но не хорошо, – произнесла Ши'нтар быстро. – Тебе понадобится хорошая порция того бальзама, что готовит Алира, и отдых. Мы останемся здесь еще на день.

Он улыбнулся и покачал головой.

– Что? – Ариана вгляделась в его лицо, пытаясь понять, о чем он думает.

– Это так странно и непривычно – что кому-то небезразлично, буду я жив или нет... больно ли мне... и что я чувствую. Но знаешь, не стоит задерживаться из-за меня... если только тебе самой не нужен этот день. Ты так напугала меня вчера... как же ты меня напугала...

Она отвела взгляд и уставилась на носки своих сапог.

– Почему ты проснулся так рано? – спросила она тихо.

– Я даже не помню, когда в последний раз я мог вот так просто уснуть, не опасаясь при этом, что вновь окажусь во власти принуждения. Ты сотворила еще одно чудо, подарив мне такую ночь. Ты была рядом... и, – он мягко улыбнулся, – мне снился такой чудный сон...

– Сон?.. – она едва заметно приподняла брови.

– Да, – проговорил он мечтательно, накручивая на палец длинную прядь волос. – Мне было так хорошо... но потом все исчезло, – он чуть повернул голову, глядя на Ши'нтар.

– Так... ты не сердишься? – спросила она, покраснев. – Не могла удержаться... у тебя такие красивые волосы...

В его изумрудных глазах отразилось удивление.

– Сержусь? – он тряхнул головой и улыбнулся. – Что ты! Я не просыпался бы, если б мог, – проговорил он тихо.

– У меня тут есть кое-что, – Ши'нтар достала из-за пояса изумительной работы серебряный гребень – один из подарков от ее приемной матери, с которым она никогда не расставалась. – Если ты хочешь...

С губ Катриэля сорвался тихий вздох.

– Что я должен сделать? – спросил он еле слышно. – Кого убить? Только скажи...

Ши'нтар молча покачала головой, не находя слов от волнения, не находя в себе сил даже на улыбку. Просто находиться рядом с ним... это чувство было совсем иным, чем то, что вернула ей память два года тому назад... может потому, что теперь это стало реальностью. Она смотрела на него, стараясь запомнить и сохранить в памяти каждую черточку, каждое движение, каждый вздох, каждый взмах длинных темных ресниц... Он подарил ей долгий взгляд, в котором отразилось слишком многое – кто еще кроме него мог бы так на нее смотреть? – и повернулся к ней спиной. Прерывисто вздохнув, Ши'нтар коснулась его волос... и показалось ли ей, или она действительно услышала его ответный тихий вздох? Некоторое время она не смела вновь коснуться его. Гребень дрожал в ее руке – слишком много чувств ее переполняло. Наконец, справившись с собой, она протянула руку и нежно провела кончиками пальцев по спутанным темным прядям. И вновь задохнулась от этого ощущения, вспомнив их единственную ночь... силу его рук, опаляющий жар кожи, тепло дыхания, биение сердца рядом с ее сердцем, и эти длинные волнистые пряди на ее плечах... Она принялась перебирать их, распутывая узлы и расплетая тонкие косички, которые он обычно носил.

– Ты... расскажешь мне потом, как правильно заплести их снова? – спросила она, прежде, чем коснуться первой из них.

– Мой народ придает этому значение, но здесь это неважно, – проговорил он, не оборачиваясь. – Пусть будет так, как тебе больше нравится.

– Хорошо, – прошептала Ши'нтар, осторожно проводя гребнем по его волосам.

Они забыли о времени, и если бы кто-то вздумал сейчас напасть на лагерь, то застал бы их врасплох. Даже Ши'нтар утратила бдительность. Однако их не оставили без присмотра.

– Где они? – Дамир повернулся к выскользнувшей из волн тумана Аруне.

– Там, – Аруна неопределенно махнула рукой в ту сторону, откуда пришла.

– И... хм... и что они делают?

– Ничего, – Аруна улыбнулась, почувствовав его смущение. – Она расчесывает ему волосы.

– Она – что? – опешил Дамир.

– Говорю же, она пытается его причесать. Думаю, это будет нелегко. Он явно уделяет этому не слишком много времени. Собственно, я вообще никогда не видела... не видела, чтобы он расчесывал волосы. Может, он это делает с помощью своей магии?

– С помощью магии? – хмыкнул Дамир. – Не знаю. Но по-моему, легче обстричь их и подождать, когда снова отрастут.

– Ага, – фыркнула Аруна. – Смотри не скажи этого при ней, не то сам окажешься лысым.

– Чего вдруг?

– Того. Ты бы видел их ночью. Она прикасается к этой спутанной гриве нежнее, чем к своему жуткому мечу.

– Да? Тогда я, пожалуй, и впрямь придержу язык, – Дамир с усмешкой покачал головой. – Почему это мне казалось, что ее сумасшествие пройдет?

– Потому что дурак, – буркнула Аруна беззлобно.

– Знаешь, я однажды слышал, как Зоелин... она встречалась с ним еще до того, как мы отправились в наше первое совместное путешествие... упрашивал ее помочь ему распутать волосы. Помощь ему тогда и правда не помешала бы... так уж получилось. Сложный был бой.

– Ну и?..

– Она его обругала. Сказала, что ей и со своими-то неохота возиться.

Аруна усмехнулась.

– Сомневаюсь, чтобы маг вообще просил ее об этом, не говоря уж о том, чтобы упрашивать, – сказала она, прищурившись.

– А ему и не надо, – буркнул Дамир себе под нос и отвернувшись, закрыл глаза.

Смешок Аруны был последним, что он слышал перед тем, как вновь провалиться в сон.

Охотник

Они преодолели большую часть пути и находились на северной границе Ваэндора, у подножия срединного хребта, когда Лилиан наконец нашла способ отплатить им – всем разом. Она появилась ранним утром на границе их лагеря. Появилась во плоти. Ее лицо скрывала иллюзия – как всегда, практически безупречная. Не так-то просто было залечить раны, оставленные мечом Ши'нтар – даже с помощью магии. На Лилиан было бархатное платье цвета пролитой крови, с высоким воротником и длинными рукавами. И она была не одна.

Увидев ее и того, кто пришел вместе с ней, они застыли, не зная, что предпринять.

– Я хочу вас кое с кем познакомить, – Лилиан хищно улыбнулась, поведя рукой в сторону своего спутника.

На этот раз все они посмотрели на него, и в глазах четверых из них отразился неподдельный ужас.

– О, как приятно это видеть, – промурлыкала Лилиан. – Как вы побледнели! И не зря, не зря. А ты, Рани, дорогуша, оказывается не так прост? Ты кое-что скрыл от меня, да? Судя по выражению твоего лица, ты знаешь намного больше, чем рассказывал, намного больше того, о чем говорили мне твои глаза и мысли, но мы исправим это – прямо сейчас!

– Откуда ты узнала?! – прошипел Дамир, сузив горящие яростью глаза. – Откуда ты могла узнать?!

– Ну что ты, – усмехнулась Лилиан, – не нужно меня недооценивать, иттрианин! Хоть ты и полукровка, но должен знать – ни один человек не смог бы сопротивляться силе Принудителя так, как это делала она! – Лилиан злобно посмотрела на Ши'нтар. – Ни один Мастер Клинка не смог бы сделать того, что сделала она!

– Кстати, знаешь – а маска тебе идет, – ухмыльнулся Дамир, успевший справиться с собой. – Не покажешь, что там, под ней, стерва?

– Будь уверен, увидишь, когда придет время, ты, иттрианский недоносок! – прошипела Лилиан. – Все вы увидите!

Ши'нтар почти не слышала слов Магессы. Взгляд ее так и остался прикованным к тому, кого ведьма привела с собой. Он был высок и строен, как и все иттри, с белоснежной кожей и длинными темными волосами. Черты его лица были безупречны и не отражали ни ненависти, ни злобы. Не было их и в глубине золотых глаз... таких знакомых глаз! Когда она смотрела в глаза, подобные этим, в последний раз, ей казалось, что у них нет зрачков, но они были – просто их цвет ненамного отличался от заполнявшей почти весь глаз радужки. И теперь они вдруг расширились от изумления, а в золоте глаз словно в зеркале отразились те чувства, что владели сейчас ее душой – недоверие, удивление, страх... надежда... и бесстрастные черты дрогнули, наполнившись жизнью.

Несмотря на то, что был конец ноября, Охотник был одет в рубашку и брюки из тонкого белого полотна. Лучи восходящего солнца просвечивали его наряд насквозь, превращая его в сияющую золотую статую. Завороженная его взглядом, обещавшим столь многое, Ши'нтар шагнула вперед, и окружающий мир исчез. Охотник сделал шаг ей навстречу.

– Ши'нтар! – закричал Катриэль, осознав, что происходит.

– Ши'нтар, нет! – выдохнул одновременно с ним Дамир.

Алира горестно вскрикнула, ощутив разлившуюся в воздухе запредельную силу и попыталась воспротивиться ей, но было уже поздно. Две души, созданные друг другу на погибель, соприкоснулись. Ши'нтар и Охотник медленно перемещались по кругу, сохраняя расстояние между собой неизменным, и ничто больше не существовало для них. Они были вне времени, вне пространства... вне человеческих чувств.

Рангольд метнулся было к ним, поднимая руки для удара – не для того он провел столько лет в Этравене, чтобы теперь позволить его созданию уничтожить ту, что была ему дороже жизни, но Лилиан с хохотом заступила ему дорогу.

– Нет, Рани, – произнесла она тихо, и Рангольд почувствовал, как ее сила, дремавшая до этой минуты, врывается в его сознание с сокрушительной мощью, ломая все барьеры и навсегда подчиняя его себе, – ты не вмешаешься. Без нее больше некому остановить меня, глупец! Ты пойдешь со мной! – голос Лилиан прозвучал набатом для его распадающегося сознания и он, подчиняясь неумолимому приказу, почти не отдавая себе отчета в том, что делает, создал портал, унесший его и ведьму во тьму.

Катриэль все еще потрясенно смотрел на то место, где они только что стояли, когда Дамир Солан нанес удар, который собирался нанести Рангольд. Но ему, полукровке, никогда не знавшему истинной силы Этравена, никогда не обучавшемуся Пути по-настоящему, не удалось разрушить барьер, созданный Охотником. На самом деле это не удалось бы даже чистокровному иттрианину – или кайли. Заряд энергии ударился о невидимую стену, воздух задрожал, заструился вокруг странной пары, словно наполненный бледно-розовым огнем, а потом успокоился, снова став кристально прозрачным. Ши'нтар и Охотник стояли теперь совсем рядом, по-прежнему глядя друг другу в глаза. Дамир невольно отступил на шаг назад, ощутив исходящую от очерченного Охотником круга невероятную силу, только что вобравшую в себя его собственную. Он сделал еще один шаг назад, пошатнулся и упал бы, споткнувшись о какой-то корень, если бы Аруна не поймала его за локоть. Он вложил в свой удар слишком много сил – больше, чем мог себе позволить.

– Что происходит? – спросила Аруна, с силой сжав его руку. – Дамир!

– Поединок воли, – ответил Солан коротко.

– Сделай же что-нибудь! – взмолилась она в отчаянии.

– Я не могу, – прошептал Дамир, не сводя глаз с невидимого магического круга. – Он слишком силен. Он был создан побеждать таких, как она! Это его единственная цель, смысл его жизни!

– Что это за тварь?! – закричал Катриэль, рванув его за плечи и развернув к себе. – Кто он такой?!

– Охотник, – произнес Дамир одними губами, но еще прежде, чем слово было произнесено, со всех сторон раздалось шипение выстрелов.

Аруна, вскрикнув, схватилась за обожженное плечо, но уже в следующее мгновение оказалась среди нападавших, орудуя мечом левой рукой с той же легкостью, с какой обычно справлялась правой. Два меча Дамира со свистом рассекли воздух и исчезли, безошибочно поразив две цели. Катриэль, также раненный в руку, послал в сторону азалидов волну огня, следом зашипели молнии Дамира... но нападавших было слишком много. Было ли и это делом рук Лилиан? Им некогда было думать об этом. Без Рангольда и Ши'нтар они были слишком уязвимы!

Солан, окружив себя слабым защитным полем, подобрал один из своих мечей, вырвав его из мертвого тела, и бросился вперед, наплевав на магию. Вскоре и второй клинок оказался в его руке, и воздух вокруг его расплывающейся фигуры окрасился в бурый цвет демонической крови. Аруна, уворачиваясь от выстрелов, следовала за ним, а Арнвар прикрывала Катриэля, посылавшего в сторону нападающих все новые волны огня. Алира замерла на коленях рядом с магическим кругом Охотника, по обыкновению, сложив руки на груди и прикрыв глаза – только ее божество знало, скольким азалидам она успеет спалить мозги своей молитвой.

Они не знали, сколько прошло времени, прежде чем один из выстрелов прошел слишком близко от Аруны, опалив ее бедро и живот и заставив потерять сознание от невыносимой боли, и Дамир застыл над ней, укрыв ее своей магической защитой и приготовился умереть; прежде чем одному из азалидов удалось незаметно подобраться к Арнвар и вцепиться ей в горло; прежде, чем Катриэль, обернувшийся на ее хриплый вопль, ударил магией и ощутил чудовищной силы ответный удар в грудь. Боль разорвалась под веками ослепительной вспышкой... он был мертв еще до того, как его тело упало к ногам амазонки. Увидев это, Арнвар испустила пронзительный вопль – это было бесчестьем, которое она могла смыть лишь собственной кровью – тот, кого королева приказала ей защищать ценой собственной жизни, погиб, попытавшись прийти ей на помощь, а она все еще была жива! Невероятным усилием ей удалось оторвать от себя вцепившегося в нее азалида. Она подтащила его к своему лицу, и то, что он увидел в ее глазах, заставило его завыть от ужаса за мгновение до того, как она голыми руками разорвала ему горло.

Дамир, услышав, этот крик, от которого кровь застыла в жилах, едва успел отразить обрушившийся на него удар – у нападавших, похоже, кончились заряды, и они набросились на него со своими кривыми ножами и когтями, рассчитывая на численное превосходство. За его спиной жуткий двухлопастной меч Арнвар разделывал тела ничуть не хуже его собственных клинков, но не все удары она успевала отразить. Кровь лилась из многочисленных ран на ее теле, и, на мгновение обернувшись, Дамир понял, что амазонка старается не выжить, а захватить с собой как можно больше врагов. Она превратилась в настоящую машину смерти, сменив свет разума на ослепительную ярость берсерка. Осознание того, что это означает, пришло к нему мгновением позже, когда он понял, что не увидел рядом с ней Катриэля. Это был конец.

А Ши'нтар и Охотник не замечали происходящего вокруг, поглощенные собственным противостоянием. Он был океаном, пытавшимся сделать ее своей частью, вобрать в себя и навсегда лишить собственного "я", предложив взамен все, что у него было – по обычаю кайли. По древнему ритуалу, связывавшему когда-то ангелов и демонов любовью, равной которой не было и никогда не будет в осиротевшей вселенной. Вот только Охотник не умел любить. Он действовал с мягкой настойчивостью, противостоять которой было значительно сложнее, чем яростному напору Лилиан. Ши'нтар смотрела в его золотые глаза, похожие на ее собственные, и испытывала огромное искушение сдаться, не ощущать больше ни сожаления, ни боли, стать такой же безмятежной, как он, познать истинный покой. Это были мысли, порожденные его присутствием, и даже память о Катриэле не могла изгнать их. Ей хотелось прикоснуться к нему, ощутить мягкость его кожи, тепло его объятий, уснуть в ласковой колыбели его разума... Их тела теперь почти соприкасались. Он был тайной мира, манившей ее познать все, что прежде было недоступно, он был дыханием и жизнью, безбрежным золотым океаном. Она была тьмой, притягивающей его, хранящей то, чего он до сих пор не мог понять. Она ощущала его мысли так же явственно, как и он ее. Против ее воли, ее эмпатия позволяла ей переживать малейшие оттенки его настроения, и он чувствовал это – и отвечал ей. Их сознания почти слились, также, как когда-то, в какой-то иной жизни, она объединилась с разумом илара, бывшего ее тье-шан, Душой Разделенной. Так же, как она касалась мыслей Катриэля, бывшего его живым воплощением. Но стоило ей подумать об этом, как совершенные черты Охотника омрачила тень.

– Я не отдам тебя ему, – произнес Охотник, и голос его был божественно музыкален. – И им я тебя тоже не отдам. Мы будем вместе – навсегда.

Она ощутила его страдание, перед ней вновь промелькнул образ вечности, золотого океана, ласкающего волнами берега бесчисленных миров, но воздух над океаном неожиданно наполнился клубящейся тьмой, и от его спокойствия не осталось и следа. Ши'нтар ощутила леденящий холод в груди, и ее рука сама потянулась за мечом. Сверкающий ослепительной синевой клинок уперся в ничем не защищенную грудь в глубоком вырезе рубашки, и его боль – не физическая, гораздо более страшная – выплеснулась в ее сознание, вырвав у нее мучительный стон. Золотые глаза наполнились слезами. Разве она могла подумать, что он способен так страдать?

– Разве я причинил тебе боль? – прошептал он вслух, и протянув руку, коснулся ее щеки, не обращая внимания на разрезающее кожу лезвие. – Я так надеялся, что этого не произойдет... Я знаю, ты не однажды убивала этим мечом моих собратьев, таких же, как я, но, так же, как и я, они всего лишь пытались постичь сущность любви. Этот клинок не позволяет мне исцелить рану... Шарн, Меч Измерений... значит, это правда? Илварин вернулась?

Ши'нтар молча покачала головой. Илварин... ее сердце болезненно сжалось. Илварин. Утешающая. Но нет, это слово значило много больше. Оно было именем... ее именем! По ее щекам катились слезы. Она не желала этого слышать. "Не знающие жалости и эмоций убийцы, – прозвучал в ее ушах далекий голос Рангольда, – машины смерти, созданные лишь для того, чтобы уничтожать души". "Иттриане создали их по своему образу и подобию, и хотя плоть их усовершенствована настолько, что ей практически невозможно причинить вред, а души способны убивать и брать в плен того, кого они соблазнили, они все же не лишены собственных чувств, – услышала она другой голос, голос Дамира. – В этом весь ужас их существования".

– Приносить смерть тем, кого любим, в тот момент, когда осознаем это, – произнес Охотник одними губами. – Вот наш путь, наша единственная реальность. Ты не помнишь этого?

Илварин... та, что способна отпускать их души без жертвы... Ши'нтар Илварин...

– Но тот Охотник... он первым нанес удар! – Ши'нтар вновь отрицательно покачала головой, отказываясь признавать то, что чувствовала – он не был бездушной машиной и не был убийцей по призванию. Он не знал о том, что произойдет до того мгновения, как позволил чувствам опалить свою душу. Его сознание все еще было распахнуто ей навстречу, и она знала, что он позволит ей нанести удар. Но она была... она была...

– Ни у одного Охотника никогда не бывает больше одной жертвы, – сказал он. – Никому не дано пережить такое и остаться в живых... даже без того, что сделали иттри с нашим сознанием.

Хотя в этом не было никакой надобности, они почему-то произносили слова вслух.

– Он выполнил свое предназначение, – Ши'нтар смотрела на него, и черты его лица размывали слезы. – Он убил – и убил магией. Убил того, кто был... кто был... он убил того, кто никогда ему не принадлежал! Того, кто даже не был кайли!

– Никто из нас не способен сохранить разум, когда приходит понимание, – произнес он, и музыка его голоса вызвала у нее дрожь и новый поток слез. – И когда наша душа умирает, силу закона обретает заложенная нашими создателями программа. А он умер раньше, чем ты уничтожила его физическое тело.

Он не лгал, открывая перед ней душу. Значит то, что она ощутила на берегу Лерра – то, что по какой-то неведомой прихоти вернула ей память, не было иллюзией, не было обманом или коварством золотоглазого убийцы... безошибочный инстинкт эмпата выдал ей его истинные чувства. Он убил, понимая, что потерял, и она тоже, но у нее все же был выбор... или не было?

Ответ она прочла в обращенном к ней взгляде, ответ, который наполнил ее холодным ужасом. И воспоминания, которые она так глубоко упрятала, стараясь вновь научиться жить, нахлынули на нее, окончательно выбросив из реальности...

...В то утро они выехали на берег озера, оставив за спиной полные невыразимого ужаса Дикие Леса. Их осталось шестеро из десяти, уехавших из Айрнрода. Они потеряли мага Дарена и троих воинов, а четвертый умирал, и Нилария, их целительница, ничем не могла ему помочь. Болезнь, поразившая его, была неизлечима. Он умер спустя полтора часа после того, как они устроили привал. Нилария, измученная борьбой за его жизнь, проворочавшись с боку на бок целый час, наконец уснула. Ее лицо опухло от слез. Бинкаари сидел на берегу озера, негромко переговариваясь о чем-то с единственным оставшимся в живых воином эскорта. Ариана – о, тогда ее еще звали Ариана – наблюдала за ними, стоя у кромки леса, и ее взгляд с бесстрастной четкостью отмечал бессильно поникшие плечи посла и насквозь пропитавшуюся кровью повязку на плече Индрила. Такими они и остались в ее памяти – два темных силуэта обрамленные ртутным блеском вод озера Лерра. Лишь ей самой, Дамиру и послу Бинкаари суждено было вернуться в Айрнрод.

Почему она вдруг развернулась и пошла вглубь леса, и как Дамир Солан оказался рядом – так и осталось для нее тайной. Она чувствовала необъяснимое волнение, ее охватила нервная дрожь, безотчетная тревога нарастала с каждой секундой, заставляя ее ускорять шаг, и вскоре она уже неслась сквозь лес, не разбирая дороги, продираясь сквозь подлесок и заросли ядовитых трав, не обращая внимания на хлещущие ее лицо и руки ветки, а вслед ей летел крик Дамира. Она не различала слов. Ее цель была уже близка, и когда сила, влекущая ее за собой, неожиданно исчезла, она остановилась, словно налетев на невидимую стену, так же внезапно, как сорвалась с места. Ее лицо горело от ударов и царапин, выбившиеся из косы длинные пряди упали на глаза, мешая смотреть. Она отбросила их назад нетерпеливым движением и подняла голову...

Он стоял посреди открывшейся перед ней прогалины и смотрел на нее. Его глаза горели словно два изумруда в обрамлении черных ресниц, длинные едва заметно вьющиеся темные волосы мягкими волнами рассыпались по плечам, четко очерченные полные губы приоткрылись, словно собираясь что-то сказать, мгновение спустя он улыбнулся, и сердце Арианы остановилось. Взгляд ее скользил по нему, отмечая невероятное количество деталей... узкое загорелое лицо, высокие скулы, чуть приподнятые к вискам уголки его удивительных глаз, темные стрелы бровей, черточки морщинок на гладкой коже в уголках губ, оттенившие его улыбку... Он протянул ей руки – каждая их линия была создана божественным резцом, являя собой совершенство формы и движения, и у нее перехватило дыхание. Для него она не была Арианой, та, кого он видел, выглядела иначе – но тогда она не сознавала этого. Она сделала шаг ему навстречу. Рукава его рубашки были закатаны, и ее светлый материал оттенял смуглую кожу рук так, что она казалась более темной, чем была на самом деле. Каждое его движение, исполненное пластики и внутренней грации, было пределом того, к чему может стремиться плоть. Все его гибкое стройное тело окутывал струящийся радужный ореол, временами затуманивая его черты, словно в них скрывалось много больше того, что ей удалось увидеть.

Ариана сделала еще один неуверенный шаг и прикоснулась к его рукам... в этом прикосновении было все, что только есть на свете. Они смотрели друг на друга, не произнося ни слова – все слова потеряли смысл. Его кожа была прохладной и гладкой, и словно пронизанной неведомым потоком энергии, ощущавшейся как легкие электрические разряды, а ее собственная горела будто в огне под его прикосновениями. Она практически утратила контроль над собой, забыв, где находится – ничто на свете не имело значения в это ослепительное мгновение. Она подняла голову, вновь встретившись с ним взглядом, его губы чуть приоткрылись, он смотрел на нее едва дыша, ошеломленный омывающим его теплым потоком, способным, кажется, исцелить любую боль, а она растворялась в сиянии его глаз, чувствуя, как он раскрывает сознание ей навстречу, не оставляя места сомнениям и недопониманию – никогда прежде ей не приходилось испытывать ничего подобного тому, что дарил ей он. Их души слились, открыв перед ними путь к еще более полному единению. Где-то на границе ее сознания, растворившегося в океане его сущности, возникла мысль о поцелуе – она принадлежала им обоим, и их тела мгновенно охватило пламя. Он обнял ее, позволяя переполняющей его энергии объединить их... но неожиданно их связь прервалась, причинив обоим невероятную боль. Сквозь наполнившие глаза слезы, она увидела, что выражение его лица изменилось, и в изумрудных глазах отразился ужас. Он стремительно обернулся, а потом вновь посмотрел на нее – вся боль мира отразилась в этих удивительных глазах, переполнив ее душу отчаянием и невозможностью предотвратить неизбежное. Они обречены – им остались лишь эти несколько минут.

– Нет, – сказал он с болью и яростью, протестуя против того, что не в силах был изменить, и глубокий мелодичный голос заполнил каждую клеточку ее тела, отозвавшуюся дрожью на это последнее прикосновение.

Она знала, что именно он произнес, хотя язык не был ей знаком, и, посмотрев ему за спину, она увидела того, кто пришел за ним и остановился у края прогалины, глядя на них горящими расплавленным золотом глазами, лишенными зрачков. Совершенством форм он мог бы поспорить с тем, кого собирался уничтожить. Она не знала, как долго длилось это мгновение, когда их взгляды встретились, и она с ужасающей четкостью осознала его намерения. Время стало густым, словно патока, они скользили по его краю – все трое, завороженные друг другом и тем, что должно произойти. А потом золотоглазый Охотник со стоном выбросил руки раскрытыми ладонями вперед, и реальность раскололась с хрустальным звоном, прозвучавшим для них словно набат. Колдун с глазами цвета моря изо всех сил оттолкнул от себя Ариану, так что она, не удержавшись на ногах, полетела на землю, и повернулся навстречу сорвавшемуся с раскрытых ладоней огненному потоку чистой энергии. Он раскинул руки, запрокинув голову, словно желая заключить смертоносное пламя в свои объятия, и отправил ему навстречу льдисто-синюю волну света. Все его тело окутало бледно-голубое с радужными отсветами сияние, но практически мгновенно погасло, оставив его беззащитным перед летящим к нему пламенем, и та, что мгновение назад была Арианой, с леденящей кровь уверенностью осознала, что всю свою силу он вложил в один-единственный удар, ничего не оставив для своей защиты – в удар, который должен был спасти ее.