Текст книги "Не искавшие приключений (СИ)"
Автор книги: Дикая Яблоня
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)
Дворецкий – отдельная история: явно измененный-радикалист, когти не спиливает, заостренные уши не бреет. Приюхивался ко мне столь беспардонно, что я твердо решила: сделает так еще раз – воспользуюсь мамиными духами. Наш консьерж от их аромата чихает по несколько минут.
«Ой. Кажется, я снова задумалась не ко времени.»
– Я навел справки в колледже. Почти все преподаватели отозвались о вас очень тепло и сожалели о вашем уходе, – тролль подался вперед. – Не хотите узнать, кто отозвался иначе?
Я тоже подалась вперед – вместе с креслом и ковром, немного не рассчитала и врезалась в стол. Зачем так натирать паркет?! Еще одна ловушка, вроде той, во дворе? Тролль скривился, но промолчал.
– А. Догадываюсь. Меня в очередной раз прокляли историк и основомагичка.
– Кто-кто? – тролль озадаченно моргнул. Потом моргнул еще раз – как-то иначе. Ого! Третье веко? Жаль, что надо отвечать на вопрос, я бы понаблюдала еще.
– Основы магии, как следует из названия, это минимум "якобы знаний", – я изобразила воздушные кавычки. – о происхождении магии, ее видах, пользе и вреде. На самом деле почти весь учебник сводится к одной фразе – "Потомучтомагия!". Потомучтомагия то, потомучтомагия это, война случилась из-за магии и так далее. Каково, а? – забывшись, я вскочила с кресла. Опомнилась и плюхнулась обратно. – Не из-за негодяев, дорвавшихся до магии, нет, какое там. А в историю я просто не верю. От довоенной остались жалкие обрывки, так как большая часть носителей информации погибла. Послевоенную же столько раз переписывали, выбирая виноватого, что она и на обрывки не тянет.
– Гм, – тролль рассеянно кивнул. Кажется, от моей пламенной речи его потянуло в сон. Может быть и нет, но мимику его мне еще изучать и изучать. – Вы знаете, чем я занимаюсь? – вдруг спросил он.
– Примерно представляю, но справок не наводила. "А следовало бы!" – пнула я себя мысленно.
Тролль усмехнулся, достал из стола шкатулку, а из шкатулки – пучок чего-то, похожего на спутанные седые волосы.
– О! – я была впечатлена. – Так это вы ввозите лучший в мире материал для защиты от шума, который одно время даже считали магическим? Его еще называют… – я запнулась.
– Троллий мех, – фыркнул Олгот из'Эхэ, но было заметно, что он доволен моими познаниями.
– Вообще-то я хотела сказать – вулканическая вата. Меха, на сколько я знаю, у троллей нет, и волос тоже, но – как вам будет угодно.
– Что ж, – тролль откинулся на спинку кресла. – Мне угодно, чтобы вы учили моего сына тому, что со временем понадобится ему для ведения семейного бизнеса: читать, писать, считать. Больше – ничего. Не обольщайтесь – семь предыдущих гувернанток не смогли вбить ему в голову "один прибавить один". Кроме этого усвойте, – Олгот смотрел мне в глаза и буквально чеканил слова. Это было довольно жутко, – вы здесь, чтобы учить, а не изучать! Учить трем предметам, которые я назвал, а не тому, как тролли должны быть вечно благодарны людям! Только учить, а не играть в глупые игры и сюсюкать! И – да! Она сбежала. Нет – я ее не ел!
– Не вбили "один прибавить один"? – задумчиво повторила я. – Что ж. Будем учить.
Около часа я вешала на деревья в оранжерее карточки с цифрами. Цифры смахивали на номера домов, так что уголок троллей родины потихоньку становился похож на город. Странноватый такой город, чьи улицы прокладывали наспех, в темноте и с завязанными глазами. Тууфи ходил за мной, послушно подавая карточки, когда я просила. Из дупла в дереве номер три выглянула ушастая сова, подозрительно оглядела нас и снова спряталась. Зверь, похожий на помесь хорька с барсуком, попробовал "8" на зуб, и, кажется, одобрил.
– Долго вы намерены этим заниматься? – я не подпрыгнула, но сделала для себя заметку: "А еще тролли умеют подкрадываться". Мой работодатель стоял, величественно скрестив руки на груди. Он явно был мной недоволен.
– Так. Хо-ро-шо. Числа ваш сын знает, что-то все-таки в него вбили. Теперь усвоим понятия 'следующий" и 'предыдущий".
Понятия Тууфи усвоил на лету, а я усвоила, что бегает он чертовски быстро. Шустрый оказался ребенок. По-моему, было даже весело, хотя папа-тролль выглядел ошарашенным:
– Следу'сяя-елка, следу'сяя-береза, следу'сий-куст, следу'сее-бревно, следу'сий-папа, следу'сий-стол, следу'сяя-няня, ой, прости, няня, следу'сяя-елка, можно-мне-соку? следу'сий-куст, побежали обратно!
– А теперь, – я подошла к дереву с цифрой "1" и сделала торжественную паузу, исключительно ради Олгота, – мы узнаем, что «один прибавить один» значит – назвать следующее число. Одно дерево прибавить одно дерево, Тууфи? – кивнув в сторону цифры "2", я, признаюсь, затаила дыхание.
– Два дерева? – малыш огляделся и грустно вздохнул, словно ждал, что посчитанные деревья на радостях улетят сквозь крышу, а те его обманули.
– Это только начало! – подбодрила я Тууфи. – Два прибавить один? А бегом?
Лучше бы я этого не говорила. Чтобы объяснить вычитание единицы, пришлось нарезать вслед за учеником по оранжерее кругов двадцать. После этого я просто села в траву и слушала, как из-за деревьев доносится восторженное:
– Две белки отнять одну белку…
Хвостатое вычитаемое с жалобным писком промчалось мимо. Следом прибежал Тууфи, пугающе стремительно влез на дерево номер три и вытащил из дупла сову. Ошалевшая птица не сопротивлялась.
– Одна сова минус одна сова… – птица была засунута обратно, – ноль совы!!!
Из дупла донеслись клокочущие звуки: то ли ноль совы проклинал нас, то ли его тошнило.
– На сегодня довольно. Обедать! – Олгот снял сына с дерева, шагнул ко мне и с удивительным изяществом протянул свободную руку, помогая подняться.
Меня пригласили отобедать с семьей, точнее, Тууфи просто подпихнул мне стул с разбегу, а когда я рухнула на него, запоздало воскликнул:
– Садись, няня Ала!
К обеду подали нечто, похожее на курицу с гарниром. Еще одно достижение в копилку тролльей няни: узнать, что это были лягушки, и не поперхнуться. Тууфи клевал над тарелкой носом. Олгот снова взял сына на руки и кивком позвал меня за собой. В дальнем углу оранжереи, куда я сегодня еще не заглядывала, за искусственным ручьем и густым малинником два огромных плоских камня были установлены так, что получилось подобие шалаша. Еще один камень служил в нем полом. На камне лежала травяная подстилка, похожая на гнездо. Тууфи забрался в гнездо и моментально уснул.
– Вы не станете писать о нашей жизни научных статей и докладов, – тихо сказал тролль. – Просто запомните, что вам было позволено ее увидеть.
Наверное, надо было ответить «Благодарю вас за доверие», а я вместо этого ляпнула «Купите цветные карандаши средней твердости».
* * *
Вопреки приказу работодателя я все же стала делать кое-какие записи. Не для статей и прочего – для самой себя, чтобы понять: кто, черт возьми, я такая? Ребенок зовет меня няней, его отец считает гувернанткой. Судя по виду, место Тууфи – в песочнице, а папаша-тролль то и дело интересуется, когда мы начнем таблицу умножения. Возраст малыша – пять лет, и, похоже, оба родителя – так называемые «быстрые». Много же мне это дает.
Давным-давно люди заметили: чем темнее кожа тролля, тем дольше до него доходит сказанное. С черными разговаривать практически бесполезно, для них служат переводчиками собратья посветлее, если свободны недельку-другую. Белые же тролли соображают настолько быстро, что с ними подчас трудно общаться по другой причине: люди не всегда разбирают их речь. Веками люди делили троллей на тупых и смышленых, и однажды – ирония судьбы! – не ученый исследователь, а старый пьянчуга в трактире вдруг сделал открытие. Имя его тут же старательно потеряли, но легенда осталась. Так или иначе, этот некто взял, да и спросил самих троллей: что за дела, ребята? Ребята попытались объяснить. Люди попытались понять.
Теперь мы знаем, что разные тролли воспринимают время по-разному. Интересная информация, но как она поможет мне составить учебный план для Тууфи?.. Сходить, что ли, в колледж, озадачить основомагичку? Ее любимая "потомучтомагия" здесь точно не сработает.
Еще одна странная вещь – Олгот из'Эхэ категорически не желал нанимать меня на полный день. По правилам гувернантке полагается жить в доме воспитанника: рядом с ребенком или в крыле для прислуги – лично мне все равно. Но тролль решил, что будет оплачивать для меня экипаж, каждый день – кроме воскресенья. Время занятий – от завтрака до обеда. Занятия всегда проходят в оранжерее. Заботливый папаша всегда где-то поблизости.
К этому стоит прибавить:
ловушки вокруг оранжереи;
парочку серых гигантов, похожих на грозовые тучи в комбинезонах, если верить слугам – дворники, по словам Тууфи – "дядя Сойво и дядя Тойво", всегда бродят неподалеку от оранжереи;
и, наконец, человеконенавистнические настроения хозяина дома. Особенно ненавидит газетчиков, раструбивших по городу о бегстве его жены. Но не факт, что кухарка-тролль – надежный источник информации.
Кстати, слуг – в обычном понимании – на удивление мало. Никакой обитатель Холмов не допустит, чтобы дворецкий выполнял обязанности камердинера, а кухарка накрывала на стол, но здесь, видимо, особый случай. Кого в доме толпа, так это садовников, что, по-моему, вполне логично. Все они – тролли, и на попытку сосчитать их я сразу же махнула рукой. Слуг-людей только двое – кучер и зверовод. Уникальный вид прислуги, надо сказать, прекрасный специалист по лечению совиной истерики и вывихов у белок. В его маленьком флигеле уже побывали все лучшие друзья Тууфи, и малыш это очень ценит.
Иногда я думаю, что прочла слишком много романов дамы Карнеолы Миллер. Нельзя абсолютно во всем видеть зловещий заговор и жуткие преступления. Обычно, когда я так думаю, жизнь подкидывает мне доказательство, что романов прочитано слишком мало.
* * *
Все началось с хулиганства: Тууфи стянул со стола мое пособие по математике. Пока я его искала, маленький тролль сидел под кустом и… нет, он не рвал книжку и не закапывал ее в землю, как – я почти уверена – сделал бы любой другой ребенок. Тууфи учился. Вернее – пытался, потому что читал пока еще медленно. В тот момент, когда я утвердилась на мысли, что пособие съел гибрид хорька с барсуком, Тууфи вернулся. Книга была открыта на главе «отрицательные числа».
– Как от одного отнять два? – спросил он, склонив голову на бок. – Это, что ли, магия?
"Ну и где папаша, когда мне надо принять важное решение?!"
Подождав несколько секунд и заглянув для очистки совести за ближайшую елку, я повесила на сучок этой елки грифельную доску и принялась рисовать числовую ось. Закончив, я обнаружила, что зрителей уже двое.
"Вот же!.."
– Продолжайте, пожалуйста, – милостиво разрешил папа-тролль.
Безо всякой надежды на понимание я рассказала Тууфи то немногое, что полагается знать об отрицательных числах человеческим детям двенадцати лет от роду. Он подошел вплотную к доске, постоял в задумчивости, и обернулся ко мне.
– Один отнять два – это сетхэ ко-йо! – заявил малыш.
Настала моя очередь обернуться – к троллю-отцу за переводом наречия Серых земель, хотя я и была почти уверена, что это значит "полная чушь".
– Облачный лес, – сказал тролль. Увидел мой непонимающий взгляд и пояснил:
– Загробный мир.
– Туда ушла мама, – добавил Тууфи и потыкал пальцем в числа.
Мне захотелось, чтобы помесь хорька с барсуком действительно сожрала чертово пособие.
– Мои родители тоже там, – сказала я совершенно неожиданно для самой себя.
Вдруг оказалось, что малыш-тролль не только шустрый, но и прыгучий – в один миг он очутился у меня на руках и крепко обнял за шею. Я растерялась, даже слегка испугалась, ведь его отец ясно дал понять: "никакого сюсюкания". Взглянула на Олгота – убедиться, что все в порядке…
И тут я увидела.
Нет, не глазами, УВИДЕЛА всем своим существом. Редкий, надо сказать, для меня случай.
Все мы рождаемся с магическими способностями. Просто у кого-то их больше, а у кого-то меньше.
В моем паспорте указано:
Маг. способность: видит истину.
Уровень маг. способности (1 – 30):4,2
Что означает: я не маг, не магический подмастерье, и вообще не представляю интереса для Бергюзского Института Прикладной Магии. С другой стороны, 4,2 – это ведь не 1. Всякое случается, как говаривали мне родители, и без глаз рождаются, и без рук. Было бы из-за чего переживать, в конце концов, со времен Войны магические способности угасают у всех. Просто в моем случае правда должна быть правдой на двести процентов, тогда я ее увижу. Может быть. Одна такая правда как раз красовалась на физиономии господина Олгота из'Эхэ. Тууфи думает, что его мама умерла. Это действительно так.
А ел папа маму, или не ел – совсем другой вопрос.
Тролль понял, что выдал себя. Чтобы заметить это, никаких особых умений не требовалось, даже с плохим знанием тролльей мимики: он выглядел очень несчастным.
Мне страстно хотелось спалить пособие. И пристукнуть зверя, зато что его не сожрал.
– Завтра уроки будут как обычно? – спросила я, передавая Тууфи отцу. Тролль быстро оправился: взглянул на меня так, словно я сказала несусветную глупость и бросил в своей саркастичной манере:
– Разумеется, будут.
В тот вечер я засиделась за книгами, готовясь к занятиям, только поэтому нежданные гости не вытащили меня из постели. Около полуночи в дверь моей квартиры вдруг забарабанили:
– Барышня Ронда! Барышня Ронда, откройте!
Я с удивлением узнала голос зверовода из дома троллей. Очень взволнованный голос. Мужчина нервно переминался с ноги на ногу, комкая в руках картуз, пока я снимала с двери цепочку.
– Давайте скорее! – забывшись, он схватил меня за руку, словно я должна была ехать прямо в домашнем платье. – Несчастье, барышня Ронда. Хозяин пропал!
* * *
Рассказчик из моего спутника оказался весьма никудышный и сбивчивый. И все же за то время, пока мы ехали в Холмы, я узнала о своем хозяине больше, чем за все предыдущие месяцы работы.
– Хозяин-то раньше в конторе работал. Хозяйка смотрела за сыном, учила его и все такое, а он – хозяин, стал'быть, уезжал днем в город. А как хозяйка померла, перестал уезжать, от сынка – ни на шаг. Примет кого надо прямо у себя в кабинете, и обратно в оранжерею. Пока работает, мальчонку Сойво c Тойво караулят. Как вы появились, сразу полегче стало, раньше-то малец ревел с утра до вечера. Ясное дело – скучает по мамке. Нянька-то ни одна у нас дня не задерживалась. Ночует хозяин всегда рядом с сыночком, в оранжерее, там у них вроде как дом внутри дома… ну да чего я, вы ж сами видели. А вот сегодня вдруг подорвался и уехал куда-то, вместе с дворецким. Как в шестом часу уехали, так и нету их с тех пор. Мальчонка все спрашивал, где папа, потом Сойво уложил его спать – все кусты перемял ножищами своими, обычно-то он внутрь не заходит. А ближе к ночи малец проснулся, отца не нашел и в слезы. Так и ревет с тех пор. Тут-то я и предложил за вами съездить.
"Блестяще! Просто замечательно. Слава богам, я уже было подумала – мне предстоят поиски моего горе-нанимателя. А ведь всего этого можно было избежать, живи я в его доме! Ну, я еще выскажу ему…"
Вслух я сказала только:
– В полицию уже сообщили?
– Никакой полиции, барышня Ронда, – покачал головой зверовод. – Хозяин нам всем так сказал: чтобы я этого слова в доме не слышал! Он ужо раз позвал полицию – когда хозяйка пропала. А они ему присоветовали обратиться в газеты: мол, отзовитесь – кто видел, получите вознаграждение и все такое. Что вышло, вы, небось, знаете. О хозяйке – ни слуху, ни духу, а хозяина ославили на весь город. Жалко его, не сказать как, он хороший, хозяин-то наш, хоть и нелюдь.
Я невольно поморщилась: словом «нелюдь» троллей называли в те времена, когда они были рабами. В наши дни так говорят либо оголтелые шовинисты, либо люди недалекие, которые даже собственное имя пишут с ошибками.
Войдя в дом, я скинула пальто на руки кухарке и бросилась в оранжерею. На поляне, где мы обычно проводили занятия, сидел огромный тролль – то ли Тойво, то ли Сойво, и баюкал Тууфи. У того уже не осталось сил рыдать – ребенок скулил и мелко вздрагивал, словно раненая зверушка. Внезапно мне пришло в голову, что в таком состоянии он не захочет меня видеть, но маленький тролль безропотно позволил взять себя на руки. Тууфи обхватил меня за шею – крепко, даже дыхание перехватило, и вдруг затих, перестав скулить и трястись.
– Пойдем домой, малыш, – сказала я Тууфи и понесла его к каменному шалашу. Большой тролль брел за нами.
Под вопли перепуганных птиц и треск сломанных веток мы добрались до камней, и тут оказалось, что измученный Тууфи крепко спит. Будить его снова было бы слишком жестоко. Я мысленно помолилась о том, чтобы не нарушить какие-нибудь особо священные тролльи традиции и полезла вместе с малышом в гнездо. Что еще оставалось? То-ли-Тойво-то-ли-Сойво молча уселся неподалеку. Судя по тому, что он не возражал, традиции не пострадали. Гнездо было на удивление комфортным, и незаметно для себя я задремала.
* * *
Из тревожного сна без сновидений меня вырвал крик «Папа!!!» и жуткая вонь.
– Пап'де'т'был?! – от волнения Тууфи подавился словами, а потом чуть спокойнее добавил:
– Ты пахнешь рыбой!
После этого вопрос о происхождении вони отпал: мой наниматель побывал в бергюзском порту. Причем не просто побывал, очевидно – облазил все склады и причалы сверху донизу. Выглядел господин Олгот из'Эхэ ужасно: лицо осунулось, костюм испачкан и разорван в нескольких местах, некогда щегольские туфли теперь не спасет даже самый трудолюбивый лакей.
Я вдруг поймала себя на странной мысли, озвучить которую следовало истошным воплем: "Где ты шлялся всю ночь, подлец?!" Абсолютно не типичное для меня поведение, словно мысль прилетела из каких-то других миров.
Тролль мрачно взглянул на меня поверх головы Тууфи. Не знай я наверняка о своих убогих магических способностях – подумала бы, что умею передавать мысли. В ответном взгляде явственно читалось:
"Не лезь не в свое дело, женщина!"
– Разумеется, вы получите сверхурочные, – бросил тролль вслух, и уже более мягко добавил:
– Благодарю вас за заботу о моем сыне.
Я тряхнула головой, отгоняя наваждение: сейчас точно было неподходящее время выяснять, как моему нанимателю себя вести, и где мне жить. Но один вопрос все же должен был прозвучать. Если я права…
– Вы нашли то, что искали?
Тролль отдал мне малыша, которого держал на вытянутых руках, чтобы не испачкать, отвернулся и пошел прочь. Остановился, постоял немного, обернулся снова:
– Увы, да, – слова дались троллю с большим трудом. – Прошу, побудьте еще немного с Тууфи, – тихо добавил он и скрылся за деревьями.
– Что нашел папа? – растерянно спросил мальчик.
– О! – сказала я самым небрежным тоном, на какой была способна. – Это связано с папиной работой. С товаром. Кто-то его стащил, а папа нашел. Эм-м… Тууфи?
– Да, няня Ала?
– Кому ты сказал, что мама умерла?
Малыш уставился на меня и легонько ткнул пальцем в лоб.
– Тебе!
– А еще кому?
* * *
Не представляю, сколько прошло времени, прежде чем явился дворецкий и дал знак следовать за ним. Я передала задремавшего Тууфи то-ли-Тойво-то-ли-Сойво и отправилась в кабинет своего нанимателя. При этом я очень надеялась, что сюжеты романов дамы Карнеолы Миллер на троллей не распространяются. Только пьяного рыдающего вдовца мне не хватало.
Тролль не рыдал и не напивался – просто сидел за столом, сжав голову руками. Он умылся и переоделся, но лучше выглядеть не стал. Вместе с ним в кабинете был второй то-ли-Тойво-то-ли-Сойво, безмолвно возвышаясь в углу, как зловещее изваяние. Олгот из'Эхэ жестом предложил мне кресло, отпустил дворецкого и уткнулся лицом в ладони. Несколько минут тишину кабинета нарушало только тиканье каминных часов.
– Ее похитили, – вдруг сказал тролль. – Прямо из дома. Потребовали выкуп и запретили обращаться в полицию. Я заплатил. Ее не вернули. Я обратился в полицию. Они предложили, гм, воззвать к общественности через газеты. Я так и сделал. Меня высмеяли. Я искал сам – уже зная, что ее нет в живых. В отличие от людей, – последнее слово тролль буквально выплюнул, – мы способны чувствовать такие вещи. И – нет: она меня не предавала, так поступает человек с человеком. Сегодня мы нашли мертвое тело. Оно в соседней комнате. Почему я вам это рассказываю?!
Я пожала плечами:
– Наверное, потому что доверяете мне. И вам придется доверять еще какое-то время, даже ответить на несколько вопросов.
– Вы забываетесь! – повысил голос тролль.
– Шшш! – одернула я его. – Разбудите прислугу, а этого не нужно.
Тролль притих – то ли я его заинтриговала, то ли он просто оторопел от моей наглости.
– Вы нашли убийц или убийцу?
Тролль молча мотнул головой.
– Ловушки во дворе и дворники-громилы были у вас до похищения?
Зловещая статуя в углу шевельнулась и странно хмыкнула. Олгот из'Эхэ вздохнул:
– Охранники – до. Ловушки – после. Мне угрожали. Я, знаете ли, – единственный тролль, поставляющий что-то из Серых земель. Большая часть денег уходит обратно на родину, на разные нужды. Те, кто ненавидит троллей, надеются это прекратить.
– Да-да, понимаю. Политика. С ней мы прямо сейчас не справимся. Давайте поговорим о менее сложных вещах. Вы ведь догадываетесь, что похитители не обошлись без помощи кого-то из домашних. Так. Это у нас кто? – я кивнула на серого великана.
– Я – тролль, – насмешливо сообщила мне статуя. – Громила, дворник и все такое.
"М-да. Похоже, пора вводить в оборот новую пословицу: не суди о тролле по цвету его."
– Простите меня, пожалуйста. Я просто хотела узнать ваше имя.
– Сойво, барышня, – охранник снова усмехнулся, но уже чуть дружелюбнее.
– Сойво, будьте любезны, разбудите зверовода. Скажите: хозяин узнал, что это именно он предложил позвать меня вечером к Тууфи. Что хозяин растроган и хочет отблагодарить его прямо сейчас. Все запомнили? И – главное: пожалуйста, не перебудите остальных слуг.
– Понял, не дурак, – буркнул тролль и неожиданно покинул комнату как тень, не скрипнув ни единой половицей. Это впечатлило бы меня, если б не усталость.
– Вдруг это не он? – бесцветным голосом спросил Олгот.
– Тогда наградите.
Зверовод не поднял шума и не пытался сбежать. Я бы сочла подозрительным то, что он был рабочих штанах и свитере, но – черт возьми! Может быть, человеку просто не хватает денег на пижаму. Это еще не доказательство вины. Поздновато же я поняла, что у меня ничего нет, кроме догадки. Сойво аккуратно закрыл дверь и встал возле нее, напрочь перегородив выход широченной спиной. Я уставилась на зверовода, отчаянно соображая, что делать. Тот недоуменно переводил взгляд с меня на хозяина, с хозяина на Сойво у двери.
В романах дамы Карнеолы Миллер такие ситуации называют блефом. Меньше всего я рассчитывала на что-то подобное.
– Смышленая, сука! – вдруг бросил мне зверовод. – Любишь с выродком нянчиться? Жаль, не успел и его прикончить.
* * *
Круглую веснушчатую физиономию зверовода, обычно такую дружелюбную, исказила гримаса жуткой ненависти. На кучу личинок, вывернутых из-под сырого камня, было бы приятнее смотреть, чем на это лицо. Я невольно отвернулась и не увидела, как Олгот из'Эхэ оказался перед звероводом. Несколько бесконечно долгих мгновений мгновений ничего не происходило. А потом пальцы тролля сомкнулись у человека на горле.
Это не походило на убийство. Это было казнь.
Если я и не сбежала в панике, так только потому что Сойво уронил лапищи мне на плечи. Тут уж не только не убежишь – на ногах бы устоять.
Все закончилось очень быстро. Тело зверовода упало, дернулось в последний раз и застыло. Олгот опустился на пол рядом с трупом, не просто бледно-серый – белый, как настоящий призрак.
"Вот и шути после этого о привидениях!"
– Оставьте меня! – я оттолкнула руки Сойво и села на пол рядом с Олготом. Легонько тряхнула его за плечо. Тролль поднял на меня глаза, моргая, словно спросонок.
– Вы понимаете, что убили человека?!
Секунду казалось, что Олгот меня ударит.
– Да нет же! – поспешно добавила я. – Не то! Я не имею в виду, что вы убили челове-е-ека, – я помахала рукой, подчеркивая пафос последнего слова. – Я хочу сказать, вы убили человека!
Теперь оба тролля смотрели на меня, как на сумасшедшую.
– Тьфу ты! Вы. Убили. Человека. В человеческом государстве. Живущем по человеческим законам. По которым за убийство отправляются на эшафот. Если докажете невменяемость, тогда – пожизненное заключение, попрощайтесь с сыном. Если купите ораву адвокатов, тогда – возможно – высылка из страны, попрощайтесь с бизнесом. Неужели нельзя было просто связать негодяя и сдать в участок?! Если полиция Холмов безнадежна, это не значит, что везде то же самое.
– И что нам теперь делать? – спросил Олгот из'Эхэ.
– Нам?!
Я упала в кресло, и сжала руками голову, как недавно – мой наниматель.
"Проклятье! Он прав: я, по меньшей мере, – соучастник. Можно, конечно, разрыдаться и сказать, что нелюдь меня заставил… Можно. Кому-нибудь другому. У меня на подобные слова не повернется язык."
Я подняла глаза. Олгот уже добрел до своего кресла, а Сойво не придумал ничего умнее, как прикрыть труп уголком ковра.
"Та-а-ак! Что бы сделала героиня романа Карнеолы Миллер? Вариант 'Не влипла бы в подобную историю' отпадает."
Я встала и обошла стол.
– Кажется, есть идея. Для начала покажите руки.
– Ммм?.. – на радость шовинистам тролль являл сейчас картину полнейшей заторможенности. Пришлось нагнуться и взять его за руку. Охранник настороженно шагнул вперед, но в этот раз не как тень: пол все же скрипнул – своего рода предупреждение.
– Вы! – обернулась я к охраннику и ткнула его пальцем в грудь. В грудь не попала – рост не тот, попала в пряжку ремня на штанах. Сойво послушно предъявил мне ручищи.
– Да нет! – отмахнулась я. – Ступайте и принесите несколько видов веревок. Толстые и потоньше, но не слишком. Шнуров не надо, канатов тоже. Поторопитесь – скоро рассветет!
– Это еще зачем? Для колдовства? – озадачился Сойво, покосился на хозяина и все же пошел выполнять поручение.
– Предлагаете инсценировать самоубийство? – горько усмехнулся Олгот. – Где же его повесить – на елке или на березе?.. Я, пожалуй, выпью. Вы чего-нибудь желаете?
"Ну, начинается!"
– Нет! И вам тоже не следует!
Олгот мрачно засопел, но от реплики воздержался. А я, признаюсь, вздохнула с облегчением: пусть уж лучше он злится, чем пребывает в прострации.
Сойво вернулся очень быстро и принес в охапке мотки веревок. Я жестом велела разложить их на полу и выбрала более-менее подходящий.
– Теперь отрежьте кусок длиною… гм-м… с вашу руку.
– Я и оторвать могу, – отмахнулся охранник.
– В угол поставлю!
Олгот издал нервный смешок. Сойво растерянно моргнул – наверное, подумал, что я уже колдую. Сама я над собой не посмеялась – к этому не располагал мертвец посреди комнаты.
В ту ночь к результатам наблюдений за троллями я прибавила весьма скорбное знание: не зависимо от цвета и ситуации на слова женщины тролль реагирует, как вполне человеческий мужчина. Каждую просьбу приходилось повторять по два-три раза. Наконец я выяснила, что шея трупа не сломана – судя по всему, Олгот ухитрился пережать человеку блуждающий нерв, наорала на Сойво "Нет, ничего не доламывайте!" и заставила его примерить трупу веревку. После этого случилась заминка:
– А галстуки-то я завязывать не умею, барышня, – опечалился Сойво. – Потому как не ношу.
– Я завяжу! – вызвался Олгот. Снова пришлось рявкнуть. Тот подчинился и объяснил охраннику, что надо делать. Закончив завязывать, Сойво уронил труп и обеспокоенно взглянул на хозяина:
– Принести ведро с песком? Вдруг с колдовства че-нибудь загорится?
Я застонала. Тролли выглядели озадаченными. Пришлось мысленно махнуть на них рукой, а вслух спросить, сколько покойник зарабатывал. Задание "положить в карман мертвеца щедрую премию" тролли выполнили без возражений. Я уже не пыталась понять, почему.
– Все! – торжественно объявила я. – Теперь пойдите и незаметно бросьте его в реку – где-нибудь ближе к гавани.
– Может, лучше в мо… – начал Сойво, увидел выражение моего лица и покорно испарился с трупом на плече.
– Вы не объясните суть этого странного ритуала? – мягко поинтересовался Олгот.
– Если ваш охранник справится, узнаете из утренних газет, – я села на диван и принялась расшнуровывать туфли. – А если не справится… тогда уже не важно.
– Почему было в самом деле не повесить его на дереве? Или закопать в уголке двора? – тролль удивлено наблюдал за моими манипуляциями.
– Чтобы дворецкий учуял тело в земле? Или чтобы садовники нашли сюрприз на ветке? Вы всех слуг собираетесь посвятить в случившееся? – наплевав на приличия, я легла на диван и примерилась к подлокотнику. "М-да. Жестковата подушка, но выбирать не приходится."
– Гм. А сейчас вы что делаете?
– Устраиваюсь на ночлег! А вы ступайте… в свое гнездо.
– Я прикажу подать экипаж! И дам вам выходной, два, если желаете.
– Я желаю, чтобы вы подождали сутки и обратились в полицию. Всем будете говорить, что зверовод получил за свою заботу о ребенке премию и выходной, но после выходного не вернулся. Охранника научите говорить то же самое, и пусть, как придет, заправит кровать во флигеле. Для полиции изобразите волнение и тревогу. Скажите, что сын плачет, мол – некому лечить сову. Как-то так. Все запомнили? Запомнили, или будем повторять пройденное?!
Тролль буркнул что-то, походящее на согласие.
– Да, и погасите лампы, будьте любезны.
Лишь оставшись одна в темноте пустой комнаты, я осознала, что меня трясет. Сильнее всего дрожали руки. Зубы почти не стучали, но я все же стиснула их – только прикушенного языка мне не доставало для полного счастья! – и свернулась на диване клубком. Сделалась настолько незаметной, на сколько было возможно, жалея, что под диваном слишком мало места, чтобы забиться туда, и стала перебирать в голове события последних часов. Нет, меня трясло не от страха перед трупом. Окажись под рукой у Олгота шпага или кинжал, все было бы иначе – чужая кровь неизменно вызывает у меня слабость в коленях, но этот мертвец не слишком разительно отличался от виденных мною на похоронах родственников. И – нет, дело было не в убийстве, как таковом. По-настоящему жутко было осознать, что я ни единой секунды не раскаиваюсь. Я – человек. На моих глазах тролль убил другого человека, но все мои симпатии – на стороне убийцы, потому что – будь я проклята Сущим! – истинным нелюдем оказался вовсе не он.
* * *
Меня разбудила не полиция, а яркое солнце и чувство голода. Часы на камине показывали без пяти минут полдень. Мгновение я соображала, как это мне удалось проспать допоздна на неудобном диване. Ах да. Надо же! По головой у меня была мягкая подушка, поверх ног – плед.
Скрипнула дверь, в комнату заглянула кухарка. Исчезла, и вскоре снова вернулась – с подносом. На подносе красовалась яичница с помидорами, сырные тартинки, сок и свежий номер "Вестей Бергюза".
