Текст книги "Не искавшие приключений (СИ)"
Автор книги: Дикая Яблоня
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)
За последние две недели безумный убийца искромсал четырех молодых женщин. Находились такие, кто не стеснялся сказать: вот молодец – чистит столицу от этих мерзких подпорок. Большинство, к счастью – не из подобных радетелей чистоты, особенно после того, как в газеты просочились кое-какие детали. Например, что внутренности одной жертвы были разложены на ней, как причудливый шарф.
Маттиас не успел помочь: у жертвы не вырвали внутренности, но с ножевой раной в сердце не спасет никакой целитель. Зато Мэтти видел преступника. И погнался за ним.
* * *
За окнами крошечной забегаловки все так же лил дождь. Руфус отодвинул пустую чашку. Я обнаружила, что мой чай остыл, оставшись нетронутым. Зи нетерпеливо воскликнула:
– Ну, и?.. Он не догнал его, что ли, раз все свалили на невиновного?
– Если бы, барышня Горшковиц, – хмуро пробормотал Руфус. – Не просто догнал – схватил муд… простите! подонка, скрутил, выволок из руин, благо хлыщ оказался на голову ниже. Сдал прибывшему подкреплению. Видели в сегодняшних газетах радостную весть о поимке маньяка? Нет? То-то и оно. Все сложно. Этот гад – сын председателя палаты эрлов. Аристократик по самые гланды. А ваш брат, барышня Ронда, оказался мифическим козлом на заклание. Все потому, что этот бл… извините! урод выкинул нож где-то в руинах. Единственную улику.
Руфус умолк. Зи растерянно шмыгнула носом.
Что-то не складывалось. Нет, с уликой все ясно. Но почему, черт возьми, лучший друг брата упорно отводит глаза?
Кажется, пора пустить в ход стенобитное орудие под кодовым именем "школа Гортензии".
– Пожалуйста, – я взяла полицейского за руку и придвинулась. Получилось даже примерно не так обольстительно, как у Зи, скорее – настырно. Но мне уже было все равно. – Руфус, чего вы не договариваете?
Констебль вздохнул, словно собрался нырять:
– Судебный правдовидец уже проверил обоих. Дважды. Хлыщ чистенький – ни следа вины. Это его не оправдывает, особенно, если он чокнутый. Беда с ваши братом, барышня Авла. У него как раз разглядели вину. В итоге, вы понимаете, – слово эрла де Вержи против слова простого констебля. Эх… была бы улика… Нет, вы не думайте, снаружи храма искали. Ни-че-го. Это же Белый Храм. Туда войти и выйти – запредельное достижение.
Руфус встал:
– Поганое дело! У папаши этого гада везде есть связи. Начет вас наших ребят строго предупредили. Теперь выход один: нанимать адвоката и пусть доказывает невменяемость. Надеюсь, получится… Других вариантов не вижу. Можете меня ненавидеть, если хотите, – уныло добавил он и ушел.
* * *
Квартира была пуста: тетушке стало чуть легче, она отставила у ванЛюпа записку и вернулась домой. В записке – ничего неожиданного: «Буду искать адвоката, сообщите, если что-то узнаете.»
Что мы могли предпринять?.. Кроме варианта "увидеться с братом" другие идеи в голову не шли, но вот незадача: моя физиономия угодила в газеты в связи с поиском правды. Очевидно: пресловутый аристократ сделает все возможное, чтобы в этот раз я правду не разглядела.
Пока я сидела на кровати, бестолково чиркая карандашом по бумаге, пытаясь хоть как-то привести мысли в порядок, Зи металась по дому. Пробежала в одну сторону с бутербродом в зубах, обратно – на ходу завивая волосы, переодевалась и красилась. Наконец заглянула ко мне со смущенным видом:
– Аль, у меня сегодня свидание, и никак не отменишь, просто нельзя! Ну-ка, быстро давай мне клятву, что никуда не пойдешь, пока я не вернусь! Я жду! Ага или не ага?
– Угу…
«Что ж… Война – войной, а любовь – по расписанию. Или я что-то путаю?..»
– Ой! – она снова метнулсь в кухню. – Ты же совсем не ела!
Через несколько минут она возвратилась с чашкой чая и тарелкой печенья.
– Выпей при мне, и я буду спокойна!
"Как будто это что-то испра… Когда я успела заснуть?! И что за грохот в прихожей?"
– Вот я и вернулась! – возвестила оттуда Зи. Раздался скрип, словно по полу тащили что-то тяжелое. – Ты хорошо поспала? Госпожа Шуэтт сказала, это очень полезные капли.
«Та-а-ак… Кто-то сейчас ответит за самодеятельность!»
Зи вошла в комнату и упала на стул с совершенно несчастным видом:
– Целовалась когда-нибудь с парнем, у которого на зубах скобки? Если нет, на всякий случай запомни: пусть они сто раз золотые, овощи в них все-равно застревают, никакая магия не спасет. Бе-е-е…
Сложить два и два было нетрудно: скобки, магия, молодой ликвидатор.
– А самое ужасное, он сказал, что в следующее воскресенье представит меня своей маме. Порывался сегодня, но повезло: она ушла в гости.
Умом я понимала: нет никаких прав осуждать подругу. Это не ее брата в ближайшее время повесят. Но все равно было обидно и горько. Что я там пошутила насчет такта в сливном бачке? М-да. Кажется, бачок намно-о-ого тактичнее.
– Что будет, если я понравлюсь его матери? – как ни в чем не бывало продолжала рассуждать Зи. – Мы поженимся, у нас будет домик, четверо прелестных детишек, а потом муж возьмет и погибнет, как тот – со шкатулкой! И как нам всем теперь жить без хозяина в доме на эту пенсию, да еще – со свекровью?! – в ее голосое звучали нотки истерики, и ничуть не наигранной.
– Зи, милая, опомнись: нет никаких "теперь"!
– Уф-ф… – выдохнуа подруга. – Страшная картинка, правда? Это я к чему: раз знакомиться с его мамой я не собираюсь, у нас с тобой всего один шанс. Начинаем немедленно!
«Или маг накормил Зи чем-то неправильным, или…»
На этом мысль обрывалась.
– Хватит валяться! – Гортензия сдернула меня с кровати и вывела в коридор. У входной двери лежал здоровенный мешок. Зи развязала его с видом настолько загадочным, словно там были подарки от Зимнего Деда. Наружу вывалилось что-то вроде длинного сапога.
– Наврала олуху про костюмированный девичник, выклянчила вот это. Не боги весть что – он поношеный, но защитные руны есть, а больше не надо, ага?
Наконец, с большим опозданием в голове уложилось, что именно торчит из мешка. И стало невыносимо стыдно за упреки в адрес подруги. Пока я бессовестно дрыхла, она искала выход и, кажется, у нее получилось!
– Зи, ты – чудо.
– Я знаю. Давай. собирайся: пойдем обыскивать храм прямо сейчас, пока ночь. Среди бела дня девчонок в чужих магдоспехах вмиг остановят.
Как объяснить, что две девушки среди ночи пришли к проклятым руинам со здоровеным мешком, и никто их не остановил? Везение? Чудовищная небрежность полиции, которая успокоилась, найдя – яко бы – виноватого? Признаюсь честно: меня это не волновало. Наверное, причины смешались вместе, но меня интересовали куда более приземленные вещи.
– Так. Зи, прекрати. Я вижу, что ты делаешь, даже не думай.
Зи перестала копаться в сумочке:
– Что – не будем кидать монетку, потянем спички?
– Нет. Я иду в храм, и это не обсуждается. Ты стоишь на… как оно называется? На стреме, да? В общем, если явится полицейский, подашь мне сигнал. Выбирай, как тебе удобнее: свистнешь, что-то споешь или изобразишь чайку?
Гортензия покачала головой:
– Думаешь, я бы не справилась? Как скажете, босс! – она шутливо отдала честь, но выглядела невеселой. – Петь и чирикать не буду. Сделаю то, что в этом месте делают все нормальные люди. Если услышишь крик "Помогите!!!" – беги. В противоположную от источника сторону.
Она порывисто обняла меня.
– Зи!
– А?..
– Надо идти. Отпускай уже.
– Может, все же привяжешься? – объятья подруга разжала, но в руку вцепилась крепко. – Вот и веревка нашлась неподалеку…
– Нет. Там слишком много обломков, она все равно запутается.
Последнее, что я слышала, прежде чем надела шлем и шагнула в неизвестность:
– За каким болотным чертом я скинула чье-то белье…
* * *
Костюм был велик и болтался, ноги нещадно мерзли: подходящих брюк у нас не было, пришлось остаться а одних чулках. Голове наоборот было жарко, дышать удавалось с трудом: вентиляция в старом шлеме, похоже, засорилась, но ковыряться в ней мы не осмелились. Прозрачная лицевая пластина почти сразу запотела, приходилось мотать головой, вытирая ее волосами. В довершение ко всем этим радостям, судя по запаху, внутрь костюма кого-то недавно стошнило.
На первый десяток шагов пришлись три попытки упасть. Четвертая оказалась успешной. Может быть, защитные символы и спасали от воздействия магии, но встречу колена с камнем они не отменили.
– Ах, ты ж..!
Хорошо, все-таки, что я уже ушла за обломок стены, и Зи не увидела этот позор. Плохо, что фонарь при падении, кажется, треснул. Он еще светил, но теперь – в полсилы, не намного ярче месяца в небе. Что ж, зато я экспериментальным путем узнала, что в шлеме можно ругаться – сколько душе угодно, какими угодно словами. Подруга не слышала.
Где-то я читала, что обсценная лексика облегчает боль. Интересно, а Храм меня слышит?.. Если попаду в нем в серьезную передрягу, пусть у него свернутся уши… контрфорсы… в общем, хоть что-нибудь.
Это не руины – каменный лес какой-то!
Там, где я шла, века назад была паперть. Или столбы проросли сквозь нее, или я ничего не смыслю в архитектуре.
Еще шагов двадцать, а столбы не кончаются. Здесь пробежали преступник и Мэтти, потом – если верить Руфусу – через главный портал, по диагонали, и выскочили в пролом стены бокового нефа. Снаружи Храм обыскали, значит, преступник выбросил нож там, куда ни один человек в здравом уме не сунется. Улика все еще где-то внутри.
Но я – не какой-то один, хотя насчет ума начала сомневаться. Храм закрывал полнеба, при этом не становясь ни на шаг ближе.
Да он просто издевается надо мной!
Так. Сделаем привал и порассуждаем логически. Маттиас и убийца не задавались целью войти в этого упрямого монстра. Они просто бежали мимо, не думая о таящейся в храме опасности. Но что прикажете делать мне?.. Как показать твердокаменному мерзавцу, что мне на него наплевать?..
На поясе болталась веревка, которую всучила мне Зи. А что, это вариант. Безумное место требует соответствующих решений. Не выпасть бы только из доспехов… Надеюсь, фонарь переживет потрясение.
Сложив веревку в несколько раз, я намотала концы на руки. Повесила фонарь на шею. Чуть-чуть постояла спокойно, чтобы выровнять дыхание.
– И… понеслась!
– Мы с Гортензией не плачем,
А через скакалку скачем,
На дворе давно уж полночь,
Хватит издеваться… сволочь!!!
Воздух в костюме закончился. Выронив импровизированную скакалку, я упала на колени и сорвала ненавистный вонючий шлем. По закону подлости именно в этот момент мне на голову должен был рухнуть обломок проклятого храма. Или что-то похуже. Секунды улетали вместе с хриплым дыханием, но ничего не падало, только почему-то вдруг стало очень темно. Фонарь пережил внезапный приступ гимнастики, так в чем же причина? Я огляделась, так медленно и осторожно, как только могла, не делая резких движений.
Неба над головой больше не было.
Я не только добралась до Белого Храма, но и благополучно упрыгала прямо в центральный неф.
* * *
Колонны, отделявшие боковые нефы от главного, завалились практически все, большинство – навстречу друг другу. Эдакий шалашик для великана, и великан давно в нем не убирался. В темноте над головой что-то шуршало, ухало, иногда даже хрюкало. Впервые в жизни я пожалела, что у меня нет фамилиара: кот или филин сейчас очень бы пригодился. Ушибленный фонарь разгонял темноту на пару шагов, кто вокруг шуршит, хрюкает, и какая дрянь только что нагадила сверху на защитный костюм, разглядеть было невозможно. Что ж, не прожгли в костюме дыру, и на том спасибо.
По крайней мере, я видела пол под ногами.
Приглядевшись к нему, я поняла, что охотнее пообщалась бы с невоспитанной дрянью.
Люди бросили храм очень давно. Разрушили. Предали. Тем не менее, плиты пола в центральном нефе выглядели так, словно их положили вчера, а вымыли – час назад. Безупречно целые, идеально подогнанные – стыки почти не заметны, и трава из них не растет. Это не напрягало бы так сильно, если бы позади меня из трещины не торчала крапива по пояс.
Никогда прежде не думала, что от вида чистого каменного пола могут встать дыбом волосы. Казалось бы, куда хуже? Да, такое возможно, если вспомнить: по древней традиции эту часть пола в храме занимает изображение лабиринта. Его должны пройти кающиеся. Лабиринт совсем небольшой, но мимо не проскочить.
Не только шестое – все чувства хором вопили: "Не лезь туда!"
"Так. Что бы сделали любимые персонажи? Незнакомка В Сиреневом позвала бы на помощь храброго искателя приключений. Это отпадает. А тетушка Эдна Альфере? Напомнила бы свою любимую поговорку:
Проверив сотню вариантов,
сто первый смастери сама."
Не с сотого – всего лишь с девятого подхода удалось перекинуть веревку через колонну, которая почти висела над лабиринтом. Несколько пробных рывков – ничего. Почти ничего: колонна не упала, но кого-то я потревожила. Это кто-то улетел с обиженным «Ква!», громко хлопая крыльями. Сверху посыпался мусор и – испарился, не коснувшись пола.
Это я удачно запаниковала, надо теперь всегда так делать. Что ж. Через скакалочку прыгали, пришло время качелей.
Говорят, Сущее любит симметрию. Приземлившись за пределами лабиринта, я отбила второе колено. Ну и плевать, зато это самое колено еще со мной! Огорчило лишь, что я угодила в лужу. Как им не быть, ведь дождь льет без перерыва. На правом берегу в некоторых лужах можно купаться. Сейчас выберусь и начну поиски.
Аккуратненько, аккуратненько… И не страшно совсем…
– Дура! – проскрежетал злобный голос. – Ты наступила на Элоизиуса!
* * *
Долго стоять, замерев на одной ноге, не получится даже со здоровым коленом. Что-то надо было предпринимать, и быстрее. Для начала – разобраться, кого я обидела.
– Простите, пожалуйста, – поверхностный осмотр ничего не дал. Вокруг – колонны, исчезающие в темноте, под ногами – грязная вода и разбитые плиты. – Мне очень жаль. Если бы я могла что-то…
В луже, посреди которой я оказалась, всплыли два здоровенных пузыря – одинакового размера и почти не мутные. Пузыри подернулись серой пленкой, раз, другой. Наконец до меня дошло, что лужа моргает.
– Ой…
С громким хлюпаньем, похожим на плач ребенка, лужа уползла в темноту. Существо давно уже пропало из вида, а рыдания все были слышны.
– Ну, молоде-е-ец! Он теперь неделю не успокоится.
– Мне жаль, я не знала…
– У вас гулянья здесь, что ли?! Вторые сутки покоя нет!
То, что злобствовало в темноте, могло быть чудовищным мостром, безумным бродягой, очередным маньяком. Но что гораздо важнее – судя по претензиям, оно видело людей, которые пробежали через храм накануне.
«Милосердное Сущее, благодарю! Я шла за уликой, и отыскала свидетеля!»
И теперь Сущее поставило передо мной новую задачу: втереться в доверие к неизвестно кому неизвестно как.
Грубиян все еще скрывался в обломках. Это обнадеживало: он давно мог напасть, но не делал этого. Видимо, первый шаг в нашем знакомстве будет не по правилам хорошего тона.
Резко выдохнув, я шагнула в сторону голоса.
У бедняжки-фонаря выдалась трудная ночь: его столько раз уронили, что он почти забыл, как светить. Зато тени от его света были просто замечательные. Дрожащие тени и странные звуки даже самую безопасную комнату сделают страшной, что уж говорить о руинах, которые, по слухам, едят людей.
Выберусь живой – развенчаю дурацкий миф. И вовсе здесь не едят, всего лишь вежливо распыляют.
Обидчивые лужи больше не попадались, и невидимый собеседник помалкивал. Я осторожно загянула за фрагмент колонны, за другой, за третий… Попыталась взобраться на кучу мелких обломков. Сползла с них – слишком быстро, чтобы не думать, что куча вывернулась из-под ног, как живая. Ничего похожего на охотничий нож, в куче не оказалось. Поблизости – тоже. Впереди угадывался глухой завал, слева – я не видела, но была почти уверена – находился тот самый пролом, за которым кузен настиг убийцу. Слово «почти» сначала забрело в голову, и только потом в ней уложилось. Не дай боги, храм действительно затянет дыру в стене! С него станется. Нет. Забудем о грустном, продолжаем искать.
– Обязательно надо шляться здесь посреди ночи?!
На сей раз сердитый ворчливый голос раздался рядом. Но я только что осмотрела это место: обломки, земля и поодаль – потрепанный куст. Может быть, собеседник сидит за кустом? Возможно, он болен или ранен, не в состоянии выбраться?.. Хотя, судя по голосу, – вряд ли. Голос – вполне бодрый, разве что – чрезмерно скрипучий и сиплый, словно его обладатель очень стар и чересчур много курит.
Я подобралась ближе к кусту и осторожно приподняла одну ветку.
– Совсем стыд потеряла?! – ветка больно ударила по руке. – А если я полезу к тебе под… что у вас, бродячих уродцев, вместо листвы?!..
Куча обломков снова от меня увернулась, и я с размаху села прямо на мокрую землю.
* * *
Я-то думала, хуже ловушки при входе уже ничего не будет. По крайней мере – надеялась. Увы, иногда по-настоящему страшное не обязательно поражает, как тот лабиринт. Оно просто есть – в паре шагов от тебя. Совсем не пугает. Пожалуй, его даже можно чуть-чуть пожалеть.
М-да. Скажите это последним людям Сильверии.
Сильверия исчезла с лица земли за несколько дней. Большая – гораздо обширнее Ланрии, страна, населенная добрыми, гостеприимными, хоть и – по слухам – весьма пьющими людьми. Страна, покрытая густыми лесами. Теперь Сильверия – это Лес с большой буквы: Сильверийские Дебри. Единый живой организм, и любое разумное существо, которое оказалось поблизости, пойдет на удобрение за секунды. Елки с березами обиделись на людей, такое вот неожиданное явление. Люди установили барьер, огнем, железом и магией отгоняя Дебри, но каждый год проигрывают милю-другую – с конца войны. Растения – терпеливые существа, им спешить некуда.
Виновны в катастрофе были маги со специфическим даром "зеленые пальцы" – они управляли растениями, превращали пустыни в сады. Уважение, отличные заработки, собственная академия в Лютеции – у них было все: до войны этим даром гордились. Сейчас, если, не дай боги, у человека проявится нечто подобное, бедняге придется всю жизнь ходить в толстых перчатках. Трудно поверить, что Дебри – результат попытки остановить войну: "зеленые" все как один были пацифистами. Уж попытались, так попытались!
И вот теперь некрупный, но очень сердитый фрагмент Сильверийских Дебрей вылез у нас в Бергюзе.
Сколько оно уже здесь растет?! Кем питается?..
Ох. Оно ведь еще и разговаривает. Такого за Сильверийскими Дебрями не замечали, это какой-то новый подвид. Что следующее – Дебри курят? Читают газеты?..
Восхитительный выбор: молча искать нож и спасать кузена, или заорать, убежать и спасать город.
– Слышь, растрепа! – ветка дернула меня за рукав. – Разбудила старика, давай – компенсируй. Кроссвордика не найдется?
– Мама!..
– Чего? Ты не одна, что ли, приперлась?
* * *
Нужно было подышать ровно и успокоиться. По крайней мере – пытаться.
Существо оказалось ворчливым, невежливым, и – по его словам – старым. Но, вместе с тем, – безобидным. Если описания Дебрей в учебниках – правда, я уже должна быть разорвана в клочья и переработана, а меня пока только ругают. Не попробовать ли этим воспользоваться?.. Он ведет себя, как один из тех рассерженных обитателей дома Гортензии. С ними я нашла общий язык, главное – вежливость и уверенность.
– Уважаемый господин… простите, не знаю вашего имени, мне очень жаль, что я вас потревожила. Видите ли, не далее, как вчера, мой кузен пресле… эээ… пробегал здесь со своим хорошим знакомым, и тот потерял дорогую ему вещицу. Они оба будут вам очень признательны, если вы поможете ее отыскать. Я, разумеется, тоже буду.
– Ишь, ты! Теперь я – уважаемый. Вчера бы так уважали. когда пять ветвей отдавили. Хорошего знакомого, часом, зовут не "Стой-мразь-именем-Закона-все-равно-догоню-сука", а?
«Вот те раз! Кузен преподносит сюрприз за сюрпризом.»
Я покраснела, и не удержавшись, хихикнула.
– Чего скрипишь? Отвечай толком! Я тебе не тупое бревно какое-нибудь!
«Определенно, мой собеседник не туп, и весьма. Кроссворды – забава не для идиотов. Придется сменить тактику.»
– Авлониа Ронда, сестра того полицейского, который был здесь вчера, очень приятно. Вы правы, сударь, второй пробегавший – не друг, а негодяй и преступник. Про вещь я сказала чистую правду: он выбросил важную улику. Без улики его не арестуют.
– А мне что с этого будет?
Я едва успела прикусить язык и не ляпнуть: "Да что угодно!" Солоноватый вкус крови замечательно отрезвил: если куст потребует денег, мы с тетушкой много не соберем.
«Стоп. Бред какой-то!.. Зачем кусту деньги? Ходить за покупками? Кажется, храм потихоньку сводит меня с ума…»
Я представила, как ветвистое чудище вваливается в лавку "Все для садоводства" и говорит остолбеневшему хозяину: "Мне – мешок торфа. секатор и во-о-он ту леечку, расписанную котятами."
Снова захотелось смеяться. Кажется, приближалась истерика.
– Не скрипи, сказал! Старого Джима скрипом не разжалобишь! Хочешь вот это? – из зарослей вылетела длинная ветка и закачалась у меня перед носом. Сучки, словно пальцы, сжимали охотничий нож. Даже при слабеньком свете моего фонаря был видно, что лезвие испачкано бурым. Я невольно протянула руку и вновь получила хлесткий удар:
– Много хочешь – мало получишь. Хорошая железка самому нужна.
– Зачем?!
Как-то некстати вспомнилось, что передо мной – Дебри. Говорящие и неглупые. Если они еще и оружием пользоваться начнут… Матерь Сущего, спаси и сохрани нас!
– Бродячая, ты совсем дура? Или грязным пальцем в кроссвордах пишешь? Карандаши очинять нужно!
– Карандаши…
– Кому сказал не скрипеть?!
Выворачивая из земли корни, куст приблизился и навис надо мной. Две огромные красные ягоды, сросшиеся вместе, уставились прямо в лицо. Икая и судорожно сглатывая, я уставилась в ягоды.
"Где я такие видела? В учебнике по основам магии? В страшном сне?..
Ах, да… В парке. Жимолость обыкновенная.
Джим.
Как бы его звали, окажись он сиренью – Сирил?.."
По щекам потекли слезы. Бессмысленный смех против воли рвался из горла.
Ветка с ножом пропала. Другая, длиннее и толще, пошарила в темноте и повисла перед моим лицом. В сучках был защемлен кусок лопуха.
– Хватит разводить сырость! – лист весьма жестко проехался по лицу. – Почему из вас постоянно что-то течет? – сучки защемили мне нос, заставив сморкнуться в лопух. – Мало мне Элоизиуса?! – две или три ветви схватили меня за шкирку и вздернули на ноги.
– На вот, – в руках очутился комок грязной бумаги. – Принесешь все по списку – получишь свой ножик. Брысь! – третий за ночь удар пришелся по мягкому месту, добавив мне ускорения. Ноги сами несли вперед, пока я не поняла, что вокруг уже не потемки Храма. Воздух снаружи – обычный правобережный смог, сдобренный копотью – казался восхитительно сладким. Уже почти рассвело, и я вдруг осознала, как соскучилась по небу и солнцу. И по Гортензии – тоже. Она повисла у меня на шее, ноги подвели, и мы кучей-малой свалились на грязные камни.
– Я уж думала – ты не вернешься! – рыдала подруга. Жалобный хруст возвестил, что фонарь, переживший поход в Белый Храм, не пережил радость Зи.
Мне уже было все равно.
"Хотя – нет. Какое там! Все еще только начинается. Так. Что у нас в списке?..
Гм. Интересно…"
– Зи! Слезай. Идем собирать выкуп.
* * *
Следующей ночью две фигуры с мешком, воровато оглядываясь, снова прокрались на жуткий пустырь.
«Серьезно?! И зачем мы старались? Все эти маневры от подворотни к подворотне, периодическое швыряние мешка наземь с видом „Мы ни при чем, и это – не наше“? Стоило вздрагивать от каждого шороха, зарабатывать первый седой волос?»
Нас снова никто не остановил, окрестности Белого Храма по-прежнему не патрулировали.
Дождь прекратился, мы раздобыли надежный фонарь, Зи успела на скорую руку сшить мне штаны из куска старой шторы. Все складывалось просто великолепно. С прочной веревкой на поясе и подношением Джиму в бумажном пакете я отправилась знакомой дорогой.
Назвать ее знакомой оказалось весьма опрометчиво.
Накануне каменные столбы перед главным порталом напоминали лес: они росли как попало. Теперь же была заметна система. Складывалось впечатление: храм понял, что я сжульничала с лабиринтом, и в отместку вынес его наружу.
Так. Снова сделаем привал, снова порассуждаем логически. Я помню, где находится храм – не уползет же он на новое место целиком, в самом деле?! Идти напролом нельзя: в некоторых местах каменные деревья стоят слишком близко друг у другу. Но и сдаться я не имею права. Как миновать лабиринт, план которого не знает никто?
"Матерь Сущего, помоги! Ну, пожалуйста, это ведь для благого дела!
Ох… Спасибо. Не ожидала. Что поделать, мои родители были не слишком религиозны…"
Магические подмастерья невесело шутят: если ты говоришь с богом – это нормально, только ругайся потише, не мешай работать коллегам. Если бог говорит с тобой… туши свечи, рисуй мелом круг.
Матерь Сущего ничего не сказала – просто тучи рассеялись, и я увидела звезды.
В крайне спорном трактате "Первая Магическая война – миф или реальность?" неоднократно упоминается Катаклизм. Ортодоксы объясняют его сверхновой звездой, большинство – тем, что Матерь Сущего, прежде стоявшая в профиль, повернулась к миру лицом. Так или иначе, в небе северного полушария засияли две яркие звезды вместо одной. Кто-то зовет их Полярными, кто-то – Глазами Матери. Не логично, если подумать: богиня взглянула на мир, и он развалился к чертям. Какая мать так поступит? Даже госпожа Горшковиц не настолько глупа. Катаклизм, война, появление магии… Это все историки, делать им больше нечего: сидят у себя в кабинетах и сочиняют страшилки.
Мне, к счастью, до страшилок не было дела, главное – я теперь точно знаю, где север. Нужно следить, чтобы Глаза Матери всегда оставались у меня за спиной. Тогда я отправлюсь на юг и в конце концов приду к храму. Не может же он вечно от меня бегать?!
Я продвигалась вглубь лабиринта, периодически оглядываясь и сверяясь со звездами. Очередной раз повернулась и… взвыла, держась за голову. Скверно пахнущий шлем без вентиляции потерялся в руинах вчера, и я по нему не скучала, просто надела любимую шляпку со свеклой – на счастье. Но шляпка – это, увы, не шлем. Лбом с размаху о каменный столб – не просто больно, но и очень обидно.
– Ты… ты… Проклятый обманщик! Этого камня здесь не было секунду назад!
– Эй, растрепа бродячая! У нас тут со зрелищами не очень, наблюдать за твой беготней было весело, но я уже хочу получить мой заказ. Или нож тебе больше не нужен?
Опустившись на землю, я прикрыла руками рот и перечислила те ругательства, которые кричал брат убийце. Потом добавила кое-что, слышанное на улицах.
Все это время я сражалась с иллюзией.
Столбы исчезли, передо мной открылся прекрасный вид на главный портал с кустом Джимом по центру. Оказывается, он способен выйти наружу?
Как-то нехотя в голову проскользнула мысль: а ведь старый мерзавец мог назначить встречу за пределами храма. Просто придумал себе развлечение – за мой счет.
На всякий случай я еще чуть-чуть поругалась – чтобы пропало желание превратить Джима в компост.
* * *
– Та-а-ак… кроссвордики, карандашики… журнальчики и бутылка. Вроде бы все. Эх… мало попросил, ну да ладно. Держи свою железяку, у меня таких много.
Не сдержавшись, я скрипнула зубами.
«Чертов древесный жулик! Я могла получить улику еще вчера!»
– Опять скрип? Теперь-то чем не довольна?
«М-да. Лучше не рисковать. Кто знает, на что еще это существо способно…»
– Я просто удивляюсь, зачем вам торфяной виски. Разве торф не полезнее?.. Ох!
«И это мне куст запрещает скрипеть. Интересно, себя он слышит? Кошмарные звуки! Это что – смех?.. Чтобы повеселить страшилище, мы с Зи опозорились: до сих пор не могу забыть, как на нас смотрел продавец в винной лавке!»
– Дурочка ты, растрепа. У тебя полосатые листогрызы когда-нибудь были? Нет? Эх… молодость. Ничего, состаришься – будут. Сейчас сбрызнусь – они и разбегутся.
Я решила не ждать, когда из одного чудища побегут во все стороны другие, да еще к тому же и пьяные.
– Соболезную. Надеюсь, вам вскорости станет легче. На подскажете, какой дорогой лучше уйти?
Куст небрежно махнул парой веток:
– Туда. Или туда… Все равно. Это попасть сюда сложно, а выйти любой дурак сумеет. Даже ты.
– Сердечно благодарю!
Все-таки, чем дальше от Белого Храма, тем приятнее воздух. Буквально пара шагов, но запах уже совершенно другой, и пропадает чувство, что на тебя смотрят – пристально, недобро. Невыразимое облегчение знать, что возвращаться туда не нужно.
– Помог… мфм!..
Крик оборвался: кричавшей заткнули рот.
«Ну, нет! Пусть мы сто раз договаривались, что я убегаю в другую сторону – друзей не бросают. К тому же, у меня есть большой страшный нож!»
Я даже не смогла развернуть бумагу, в которой несла улику – руки вывернули за спину, сверток упал, фонарь – тоже, и сразу погас. Только и успела заметить, что нож подобрали.
– Авлониа Алекзандер Ронда, вы арестованы по подозрению в сокрытии важных улик. Вы можете хранить молчание. Всё, что вы скажете, будет использовано против вас.
На запястьях защелкнулись наручники – ужасно холодные и какие-то липкие. Не нуждавшийся в освещении дварф-полицейский сгреб меня в охапку и затолкал во мрак фургона без окон.
* * *
– Аль, прости!..
– Зи? Слава Сущему. Прекрати извиняться. Вместе мы непременно что-то придумаем. Мы же команда. Помнишь, что ты говорила о делегировании и прочем?
Подруга только вздохнула в ответ.
На ощупь, пару раз стукнувшись головами, мы добрались до скамьи, сели и взялись за руки. Через несколько мгновений поняли, что это плохая идея: фургон ехал быстро, подпрыгивал на разбитой брусчатке правобережья, пришлось вцепиться в край скамьи, чтоб не упасть. Через какое-то время тряска ослабла: мостовая явно была ровнее, значит – это уже левый берег.
– Аль, у тебя получилось?
– Да, Зи. Но улику забрали… проклятье!
– Ничего, не расстраивайся. Главное, мы ее раздобыли.
– Я не об этом. На мне все еще защитный костюм. Нога жутко чешется, а добраться никак…
«Хотя, если подумать, это даже неплохо. Замечательно отвлекает от мысли о том, как серьезно мы с Гортензией влипли.»
Фургон наконец остановился. После его темноты свет фонарей был особенно ярок. Проморгавшись, я поняла, что нас привезли в участок Холмов.
Почему сюда?.. Ох, нет. Хоть бы я ошибалась…
– Сейчас запихнут в "зверинец", – мрачно пробормотала Гортензия. – Мне Томаш рассказывал. Надеюсь, там не окажется пьяных или насильников – Холмы, все-таки. Потом придет дама-констебль, отберет острые предметы и все, на чем можно повеситься. Это проверено лично, – Зи тихо, зло фыркнула. – То-то она удивилась, когда обнаружила, что я не ношу корсет.
Нас не отправили за решетку, не отняли вещи, но и не сняли наручники. Оказавшись в самой обычной комнате – принадлежность к участку выдавали только решетки на окнах – мы без сил опустились на стулья. Не успели даже переглянуться – пошел незнакомец, небрежно, словно прислуге, бросив полицейским:
