Текст книги "Не искавшие приключений (СИ)"
Автор книги: Дикая Яблоня
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
– Здравствуйте! Гортензия, очень приятно! – Зи энергично пожала юноше руку. Она не придала значения тому, что Енси не снял перчатки, и уж точно не заметила, что те зафиксированы ремешками – чтобы не сдернуть случайно.
Зато это заметила я, а Ларс увидел мое лицо.
– Барышни, запомните, – сказал он нам строго и холодно. – Вы его не видели, вы его не знаете. И – дайте-ка мне слово. На всякий случай.
– Констебль Янсон, – сказала я не менее холодно, – в третьем лице о присутствующих – как-то невежливо, не находите?
– Ничего, я привык, – отмахнулся Енси. – Вы уже поняли, да? – он показал нам руки.
– Мы не регистрировали способность, – вздохнула Марта. – Повезло – как раз была членом комиссии. "Зеленые Пальцы" не появлялись в Бергюзе уже много лет…
– Ладно. Меня ведь не на танцы позвали, – Янсон-младший криво усмехнулся. – Ну, что тут у вас?
Ларс не сразу подкатил кресло к останкам Джима, прежде распахнул дверь в коридор. Бросилось в глаза, что бочка с горючим, до того стоявшая в углу, перекочевала гораздо ближе. Некстати вспомнилось, как Ларс, не дрогнув, пристрелил мага у дома Гортензии. Это было логично, и все равно пугало – то, как бесстрастно он готовился к худшему варианту событий. Оставалось надеяться, что мы все же успеем сбежать, если Зеленые Пальцы превратят безобидный куст в монстра. Я бочком подобралась к Марте и кивнула на тело Люути под простыней:
– Цветок не грозит нам сюрпризами?
Травница развела руками:
– Честно? Не имею понятия. Он – только наполовину растение, так что…
_____________
[1] Вейдерсы (с англ. Waders – «забродные штаны») – комбинация брюк и сапог, снаряжение рыболова.
Минуты тянулись бесконечно, а Енси все так же неподвижно сидел, запустив руки в кучу ветвей. Наконец мы услышали едва различимый скрип, похожий на стон. Зи подалась вперед, Ларс тут же шагнул к ней, останавливая. На лбу Енси выступил пот, его дыхание стало тяжелым и частым. По лицу Марты было видно: она очень хочет помочь сыну. Думаю, хотели мы все. Но как?..
Стон повторился, снова и снова. В нем уже были вполне различимы человеческие интонации. Енси вытащил руки из кучи, а вместе с ними – пучок веток, жиденький, немногим выше, чем мне по колено. От бедолаги Джима осталась едва ли четверть.
– Давайте землю, – выдохнул юноша. Ларс пододвинул ведро, и Енси бережно поместил в него кустик. Снова обхватил пальцами, было видно что его силы уже на исходе. – Давно не практиковался, – сказал он со слабой улыбкой. – Но, вроде бы, получилось. Слышите?
Скорипучий стон превратился в кашель, потом в бормотание, и наконец, у куста прорезался голос:
– Сволочи! Гады! – пискляво заорал куст. – Убивают! На помощь!
Мы дружно вздохнули с облегчением. Пусть Джим превратился в комнатное растение, да еще – в обрамлении маргариток, которые случайно проснулись в земле, но это был все тот же склочный старик. Наш Джим, а не монстр.
– Тише, приятель, тише, – расхохотался Енси, надевая перчатки. – Никто тебя не обидит.
* * *
Воскресший куст выглядел жалко, ждать от него помощи вряд ли имело смысл. Впрочем, наши с Зи поступки редко выглядели слишком разумными, и, тем не менее, к чему-то всегда приводили. Гортензия подтолкнула к Джиму меня, я – ее. Положение спас констебль Янсон:
– От имени специального магического отдела приношу глубочайшие извинения, сударь. Заверяю, что дело о покушении на вас будет должным образом расследовано. А теперь – не могли бы вы…
– Хрен я вам что могу! – рявкнул куст. – Обиделии-и-и, – заныл он и тут же снова перешел на ругань. – И вы, дурочки, тут! Сплавили меня жухлому мордовороту, дряни такие, а он угробил старика-а-а…
Определенно, говоря с нынешним Джимом, не стоило обращаться к голосу разума. Судя по темпераменту, в кусте прорезались какие-то очень южные, возможно, даже, тропические корни и листья. Так почему бы не воззвать к его чувствам?..
– Вы хотя бы живы! – крикнула я и всплеснула руками. – Благодаря вот ему! – эффектный жест в сторону Енси. – А наша подруга мучительно умирает! – при этих словах я почти сорвала простыню с Люути. Опираясь ветками об пол и волоча за собой ведро, словно безногий калека – культи, Джим подковылял к столу с телом.
– Не достаю, – сердито прокряхтел куст. – Подними меня, олух! – велел он Ларсу. Крепкие нервы констебля оказались как нельзя кстати: увидев плотоядный цветок, Джим выдал тираду, рядом с которой брань Тервюрена звучала детской считалочкой.
В следующую секунду куст начал душить паразита.
Стиснув нимфею пониже цветка, Джим дергал и тряс ее, поливая ругательствами, из которых "паскуда" и "шалава" были самыми мягкими. Марта, схватилась за голову, потом – за фолиант, пыталась урезонить куст, что-то втолковывая о древнем рецепте. Мы с Зи бросились на помощь Ларсу: держать в одиночку ведро с воинственным кустом было трудно даже ему. И только Енси оставался абсолютно спокоен: подъехав к столу, он бережно удерживал тело Люути за плечи. Если б не он, разъяренный Джим точно бы стащил северянку на пол.
Забавная штука – память. Казалось бы, происходит нечто из ряда вон выходящее: из человека выкорчевывают растение-упыря. Но мне сильнее всего запомнилась не экзотика событий, как таковых, а звуки, с которыми нимфея покинула тело: мерзкий сырой всхлип и чавканье, когда она вытянула корни из грудной клетки Люути.
Тварь, похожая на мокрого безволосого паука, поспешила к открытой двери. Аллилуйя, уродливый белый кафель! Как бы шустро не перебирал паразит корнями, гладкий пол оказался для него неприятным сюрпризом.
– Держите! – приказал Ларс, оставив нам Джима. Естественно, мы не удержали, дружно усевшись на пол. Констебль стрелял в нимфею из табельного арбалета, Ларс был очень меток, но тварь – быстра, она отталкивалась от стен и скользила по кафелю. И снова Енси пришел на помощь – заблокировал дверь собой и оставался там, невозмутимый, хотя пару раз болты просвистели совсем близко.
– Поймал! – вдруг выкрикнул он и показал нам нимфею. Тварь яростно трепыхалась в его руках, став похожей на помесь морской звезды и медузы. Рывки делались все слабее, минута, другая, и паразит обвис прядью влажных черных корней и лепестков.
– Отнимать жизнь гораздо проще, чем возвращать, – усмехнулся юноша. Только теперь я заметила, что он опять без перчаток. – А нечего было на меня бросаться. Мам, нужна? – Енси небрежно взмахнул останками паразита. – Для гербария.
Со стола, где лежала Люути, донесся слабый вздох и сердитое бормотание:
– Саамари… виттуйн кэвят, сууккси витти!
– Ой… – напугалась Гортензия. – Это что – побочный эффект? Страшные заклинания?
Марта хмыкнула и слегка покраснела, Ларс окаменел лицом, а Енси весело фыркнул:
– Нет. Это на родине нашего деда так говорят, когда… эээ… весна – не очень, и лыжи не едут.
– Уф, – Зи успокоилась. – Ругаться в ее случае – абсолютно нормально. Как же я понимаю Люути… Ой… Я что – правда такое сказала?!
* * *
Травница склонилась над Люути, шепча заботливо, словном маленькому ребенку: «Тише, тише. Все хорошо, все закончилось.» Мужчины вежливо отвернулись, а мы с Зи, оставив ведро, присоединились к Марте. Куст подпрыгивал, дергая нас за подолы, нетерпеливо спрашивал «Ну, чего там?»
– Тихо! – прикрикнула Марта и приложила трубку туда, где несколько минут назад был цветок. – Дыши! – велела она, послушала и довольно кивнула. – Чисто, по-моему. Но все равно следует показаться другим специалистам.
– Еще чего, – буркнула Люути, оглядываясь по сторонам. – Где это я?.. – она потерла грудь, на которой паразит оставил круг точечных шрамов. – И с какого перепугу я голая?! Училка? – заметила она меня. – Раз уж ты здесь, давай, объясняй – это у тебя здорово получается.
«М-да. Может быть, фигуру цветок ей подправил, но манеры остались все те же.»
– Хорошо, но сначала ответь: что последнее ты запомнила?
Помнила северянка немногое и точно – ничего полезного для полиции. Она действительно решила вернуться домой, прямо из замка отправилась в порт, удачно купила билет на корабль, отплывающий в тот же день. Принесла саквояжи в холл, собиралась расплатиться с хозяйкой… Очнулась на столе с болью в груди, хотя самым последним воспоминанием была боль в затылке.
– Насчет удара по голове мы угадали, – заметила Зи и заработала мрачный взгляд северянки:
– Позлорадствовать заявилась?
Я чуть-чуть отодвинула Зи на задний план, чтобы пресечь возможное рукоприкладство и строго взглянула на Люути:
– А теперь ты нас послушай.
* * *
Нужно отдать Люути должное: слушала она молча и очень внимательно. Больше не отпускала злых и язвительных реплик. Когда я закончила, она резко выдохнула и снова легла. Стукнулась затылком, поморщилась, но и в этот раз удержалась от бранных слов.
– Меня спасли Дебри и Зеленые Пальцы, – протянула северянка, уставившись в потолок. – Бабка перекувырнулась в могиле!
– Вообще-то, мы все… – обиженно начала Гортензия, но ее перебил куст:
– Какая-такая Дебора?! Почему называешь меня по-женски? Запомни, тощая, я – мужчина! Вы все – не смейте звать меня бабским именем!
– Ты кого тощей назвал, уксикертайнен?!
– Эм-м… – Гортензия осторожно потыкала северянку пальцем в руку. – Погляди на себя.
– Давай, помогу одеться, – встряла Марта, явно стремясь сменить тему, и протянула Люути сверток, который привез Ларс. – Кое-какие вещи – мои и моей дочки. К тебе домой сейчас лучше не ходить: там полиция и вообще…
– Вы с самого начала знали, что все закончится хорошо? – поразилась Гортензия.
– Нет, – покачала головой Марта, помогая Люути с платьем. – Просто я всегда стараюсь надеяться на хорошее.
– И совершенно напрасно! Я бы даже сказала – глупо!
* * *
Все с удивлением посмотрели на северянку, которая невозмутимо завязывала шнурки на туфлях. Она заметила наши взгляды и пояснила с кривой усмешкой:
– Вот я не жду от жизни подарков и верю, что вокруг – одни сволочи. Если так и оказывается, я радуюсь, что была права. Если так не оказывается, тем более радуюсь: приятный сюрприз же. Но обычно я бываю права.
– Какой кошмар, – горько пробормотала Зи. – Аль, проверим ее, ага?
Мне пришла в голову та же мысль. Опершись о кресло Енси, я дала знак подруге, и та положила мне руки на плечи.
Ни-че-го. Ни мрака, ни злобы, никаких ужасных фигур в плащах – только пустота и печаль.
Проморгавшись, я увидела, что Люути смотрит на меня в упор:
– Ты, училка, – хорошая ведьма, – задумчиво протянула она. – Я своих примечаю. Но в голову мне лазить не смей! – судя по тому, как бодро она это рявкнула, ей становилось все лучше.
– А я? – обиженно спросила Гортензия. – Я – какая ведьма?
– Никакая. Ты – всего лишь красотка, которая однажды выскочит замуж!
Если Люути и хотела оскорбить Зи, у нее точно не получилось: с тем же успехом она могла пытаться обидеть Гортензию конфетами и цветами.
– Знаете, барышня Люуеро, – тихо сказал Енси. – у вас весьма интересные принципы и взгляды на людей. В чем-то мне они даже нравятся…
– Говорит о принципах, а смотрит при этом на ножки, – хихикнула Зи мне на ухо. – А я что, я – ничего, – добавила она, улыбаясь. – Я за нее рада.
Это был очень, очень приятный и теплый момент, который не портило даже сердитое бормотание Джима. Так и должны заканчиваться все детективы, по крайней мере, именно так они завершались у дамы Миллер.
– Рад, что все закончилось и все уцелели, – со странной горечью в голосе заметил Ларс. – Здесь имело место спасение от цветка-паразита, уничтожение паразита, воскрешение разумного куста, а также – многократное использование дара "зеленые пальцы". Незарегистрированного. Надеюсь, присутствующие понимают, что теперь я вынужден составить рапорт и сообщить обо всем, куда следует.
* * *
– Сынок, – дрогнувшим голосом спросила Марта, – ты сдашь им родного брата?
– А что, есть варианты? И нечего так смотреть! Барышня Авла, – обернулся констебль ко мне. – Вы-то, надеюсь, меня понимаете? Не забыли, как сами пытались спасать людей правого берега, и каково это – когда люди плюют на инструкции?
– Валить надо, – буркнула Люйти, хозяйским жестом положив руки на спинку инвалидного кресла Енси. Тот невесело усмехнулся:
– Докуда успеем добежать? До лютецианской границы?
Я молчала, перебирая в уме варианты. На самом деле, это больше походило на раскопки в ящике, где полный бардак, а искомой вещи нет вовсе. При этом не оставляет надежда: если порыться подольше, чертова вещь найдется в самом низу.
Чертова вещь действительно отыскалась – после того как Ларс напомнил о приключениях со шкатулкой. Если в тот раз все и закончилось хорошо, то лишь потому, что одна храбрая и умная женщина плевать хотела на все инструкции мира. Она принимала решения на ходу.
– Одолжите арбалетный болт на минутку? – вопросом на вопрос ответила я констеблю. Тот настолько удивился, что исполнил просьбу без возражений. Я подошла к столу, где лежала дохлая нимфея и с размаху вогнала стрелу в цветок. При этом невольно вспомнила, как несколько часов назад мы с подругой готовили канапе, и не удержалась от нервного смеха.
– Аль, ты в порядке? – обеспокоенно спросила Гортензия.
– Вот, – вручила я омерзительное канапе Марте. – Везите трофей в Институт Магии. Ваш сын – герой, пристрелил чудовище. Таких тварей ведь раньше не видели, откуда им знать, от чего оно на самом деле подохло? К правдовидцу вас не отправят.
– А… – начал Ларс.
– А пока вы с риском для жизни спасали мир от чудовища, Люути оделась и ушла. И теперь вы ее как бы ищете. А Енси тут вообще не стоял. То есть, не сидел.
– Допустим, – Ларс все еще хмурился, но в его глазах появилась надежда. – Пару-тройку часов мы выиграем – ровно до момента, когда к поиску барышни Люуеро подключится весь отдел. Что за это время они смогут сделать?
– Свалить, – улыбнулась я. – Из страны. Корабль другого государства – это территория другого государства, и не важно, отплывет он сегодня, или завтра, хотя лучше, конечно, сегодня. Отпустите кучера, хорошо? Абсолютно лишний свидетель.
– Уже – когда ездил за братом. Но я не поним…
– И не надо! – отрезала я. – Чем меньше вы знаете, тем меньше из вас вытрясет правдовидец. Просто подбросьте нас до Холмов и доверьтесь мне.
– Приглядывайте друг за другом, – Марта обняла Енси и Люути, безуспешно пытаясь скрыть слезы.
* * *
В последний момент, когда мы уже подошли к старому жуткому особняку, паника начала брать верх.
"Что, если он нам откажет?
Что, если его просто не будет дома?
Что, если… Что, если…"
– А, может, ну его? – вдруг спросила Гортензия и в ответ на мое изумление пояснила:
– Главный вход. Давай через забор, как ты – в прошлый раз, ага?
– Кончайте дурью страдать! – прикрикнула на нас Люути и постучалась, украсив пластину дверного молотка изрядной вмятиной. Было очевидно, что в следующий раз она постучит ногой. Прежде чем это случилось, дворецкий спас дом от разрушений. Окинув нашу компанию бесстрастным взглядом, измененный и ухом не повел, даже когда Джим помахал ему веткой.
– Барышня Ронда, – чопорный кивок в мою сторону. – Хозяин говорил, что однажды вы возвратитесь. Прошу следовать за мной, я отведу вас в кабинет, – это уже было адресовано всем.
Сразу пойти не удалось: ураган по имени Тууфи едва не сбил с ног:
– Здравствуй, няня Авла! – мальчик крепко обнял меня. Я отметила, что он не только полностью избавился от дефектов речи, но и подрос. А ведь с моего ухода прошло совсем немного времени.
«Как мало, все-таки, мы о них знаем…»
– Ой, да, вы тоже здравствуйте, – объятья достались всем остальным, кроме Джима: тот испуганно замер, прикинувшись неразумной флорой. – Няня Авла, ты пришла насовсем?
– Прости, малыш, но…
– Ничего, – улыбнулся Тууфи. – Я в курсе, что нельзя получить все и сразу. Зато у меня скоро будет куча сестер и братьев!
– Какой милый дом, – вежливо сказала Гортензия, когда мы шли через анфиладу заброшенных комнат.
– Серьезно? – хмыкнула Люути. – Вот поэтому мы с тобой никогда и не станем подругами.
Енси едва слышно фыркнул.
Господин и госпожа из'Эхэ приветствовали нас сдержанно, но тепло. При этом было очень заметно, что Ристинкка хочет плюнуть на этикет и просто обнять всех, как это сделал Тууфи. Она сумела сдержаться: супруг явно не терял время, воспитывая благородную даму.
Олгот из'Эхэ выслушал меня внимательно, не перебивая, хотя рассказ получился неожиданно долгий: я опустила лишь то, что было связано с двуединым даром. Когда я закончила и перевела дух, он несколько бесконечно долгих мгновений молчал, постукивая пальцами по столу.
– Разумно ли это, – наконец спросил он, – отправиться "зеленым пальцам" в Сероземелье?
– Про меня не забудьте, – тут же встрял Джим. – мне тоже валить надо: один раз уже порубили.
– Я присмотрю за ними, – сказала Люути негромко, но очень веско. Я поверила ей мгновенно и безоговорочно. При этом всерьез призадумалась: а в чем, собственно, заключается ее дар? Любопытство пришлось загнать в дальний угол: чем меньше я знаю о юной северной ведьме, тем спокойнее в итоге будет всем нам.
– Пароход "Гнутая ель" уходит на родину рано утром. На его борту вы будете в безопасности, – сказал Олгот. – Одна проблема, барышня, и она – в вас: "Ель" – грузовое судно, для дам нет отдельной каюты.
– Всего делов? – усмехнулась Люути, подошла к столу Олгота и протянула руку. – Позволите?
Прежде чем мы поняли, что она задумала, Люути выдернула из подставки нож для писем. Несколько резких движений, и черная коса осталась в ее руке.
– Жаль… – пробормотал Енси.
– Не ворчи, – отмахнулась Люути. – Волосы – не зубы, отрастут!
– Отлично придумала! – поддержала ее Ристинкка. – Идем, сеструха, эээ… то есть, следуйте за мной, барышня Люуеро, я подберу вам какие-нибудь портки… ой, то есть, брюки… Черт! Прости, дорогой!
– Погоди! – Люути решительно отстранила Риску и подошла к хозяину дома почти вплотную. Длинная фраза, которую она выдала, была на ее родном языке, но даже по одним интонациям угадывалось: северянка не в благодарностях рассыпается. "Виттуйн кэвят" прозвучало раза четыре. Ошеломленный тролль вжался в кресло и молча хлопал глазами. Риска тоже хлопала, но при этом кусала губы, слово скрывала смех.
– Ну все, приплыли! – резюмировал Джим. Зи наклонилась к Енси:
– О чем она?
Юноша тихо усмехнулся:
– Не переделывайте того, кого полюбили таким, как он есть. Плюс немного обсценной лексики. В общем и целом я с этим согласен.
– Эй! Кончай, каттиска[1] ты бешеная, – пришла наконец Ристикка супругу на помощь.
– Кто каттиска, я – каттиска?! Да им только позволь – тут же сядут на шею…
Дева-тролль взяла северянку за руку и почти выволокла из кабинета.
– Чаю? – попытался разрядить обстановку Олгот.
– И бутерброд с колбасой! – долетел издалека крик Люути.
* * *
– Я слышал, у вас великолепная оранжерея, – обратился к Олготу Енси. – Вы позволите на нее взглянуть?
Олгот не просто позволил – на лице тролля сияло крупными буквами: избавив от нашего общества, мы очень его обяжем.
– Барышня Ронда, не сочтите за труд, проводите… – из всей нашей компании многострадальный хозяин, похоже, не боялся теперь одну лишь меня.
Оранжерея, как таковая, Енси не была интересна – это стало понятно сразу. Очутившись среди деревьев, он сполз с кресла в траву и глубоко вздохнул:
– Как же редко удается побыть в родной стихии… И теперь совершенно нет времени. У меня к вам просьба, барышни, – он говорил тихо, решительно и настораживающе печально. – Будьте рядом, но не приближайтесь, пока не позову. И ни в коем случае – слышите? – не подпускайте ко мне Люути. Она все испортит. Отавьте здесь Джима.
Что бы ни задумал молодой маг, это явно могло закончиться плохо. Но меня гораздо больше беспокоило, не злоупотребляем ли мы добротой троллей. Гортензия без слов поняла мои опасения:
– Ничего смертельного не произойдет? – строго спросила она. Енси покачал головой:
– Хуже точно никому не станет.
Едва мы отошли настолько, что деревья скрыли юношу от наших глаз, раздался стон, полный боли. Стон повторился, к нему примешался зубовный скрежет и сдавленные проклятья. Внезапно с еще более цветистыми проклятьями к Енси присоединился куст. Было очень трудно остаться на месте, вместо того, чтобы поспешить на помощь. Сжав руку Гортензии, я приказала себе не двигаться. Пусть Енси молод, но он – опытный маг, и сегодня доказал это неоднократно.
В конце концов, сказала я себе, потерпим еще пять минут, а потом прибежим и соврем, что нам послышался его зов.
Мы так и не услышали от Енси ни слова просьбы. Вместо этого раздались шаги. Обернувшись на звук, мы замерли в изумлении: обнаженный по пояс, Енси шел собственными ногами. Медленно, покачиваясь, растопырив руки, словно канатоходец, но, тем не менее, – сам, не опираясь на кресло или что-то еще. Молодой маг был смертельно бледен, по его лицу градом катился пот, но он продолжал идти, хотя каждый шаг явно стоил ему большого труда.
– Прошу… прошу извинить за неподобающий вид, – сквозь зубы выдавил юноша. Пошатнулся, тихо выругался, но устоял. Замер, словно прислушиваясь к чему-то.
– Похоже, соединение нервных и опорно-двигательных систем проходит успешно, – сказал Енси скорее себе самому, чем нам. – Но какого черта мне так сильно хочется виски?..
– Объясни-ка лучше, почему мне так сильно хочется тискать эту чернявую! – огрызнулся Джим, выглянув из-за его спины.
* * *
– Что вы наделали?! – всплеснула руками Гортензия. Спрашивать не имело смысла: все было и так очевидно. Но чувства ее я разделяла полностью: сказать, что мы были шокированы – не сказать ничего.
– Подсмотрел у цветка-паразита кое-какие принципы действия, – объяснил Енси, прохаживаясь вокруг нас, – и применил их. С одним отличием: Джим – не паразит, а симбиот.
– Вот за что ты мне нравишься, парень – кроссворды с тобой разгадывать будет весело! – одобрил Джим, поудобнее устраиваясь у юноши на плечах. Было бы ложью сказать, что я не почувствовала тошноту, когда увидела: куст растет у мага из позвоночника. Судя по лицу Зи, она подумывала, не упасть ли ей в обморок.
– А, вот вы где, – в дверях оранжереи появилась Люути. Переодетая в свитер и брюки, она стала похожа на узкоплечего худого подростка. Неровно обрезанные волосы почти полностью скрыл картуз. В целом маскировка вышла удачная, северянка явно была довольна. Улыбка сползла с ее лица, когда Люути увидела стоящего Енси. В который раз мне пришлось признать: она – сильная личность. Люути на побледнела, не всплескивала руками и не пыталась упасть в обморок. Несколько секунд она разглядывала симбиоз человека с кустом, а потом рявкнула:
– А если б ты умер, уксикертайнен?! Подумал, каково было бы твоей матери?
– Но ведь не умер же… – Енси попятился, пошатнулся, но не упал: Люйти уже стояла рядом и держала его за руку – с таким лицом констебли держат подозреваемых.
– Не ори на нас, женщина! – храбро пискнул Джим и спрятался за спину мага.
– Знаете, наверное, мы пойдем, – сказала Гортензия, подталкивая меня к выходу. У двери мы обернулись, чтобы в последний раз взглянуть на тех, с кем прежили невероятное приключение.
– Счастья вам, – сказала Гортензия.
– Ага, – невпопад откликнулся куст. Енси и Люути нас не услышали.
* * *
Через час после этих событий двое молодых людей поднялись на борт «Гнутой ели». Первый был мал ростом и тощ, второй – гораздо выше, но странно сутулый, почти горбатый. Один из матросов клялся друзьям, что горб – говорящий: он, якобы, требовал собственную каюту, уважение к старшим и выпить. Прочие матросы списали видение на скверный ром в портовой таверне.
* * *
Мы поговорили с Ларсом о проверке ведьм из Болотных Цветов и забыли. А Ларс не только не забыл, но и поделился «прекрасной» идеей с инспектором – я поняла это, как только Тервюрен открыл дверь в машинописный отдел. Инспектор был хорошо известен в городе – его узнала не только Майе, но и большинство девушек. Госпожа начальница злорадно усмехнулась, посмотрев на меня. Усмешка сползла с ее лица, когда в наступившей тишине инспектор объяснил, что я нужна для «опознания опасных преступников», и мне будут за это очень признательны.
– Ух, ты-ы-ы!.. – с изрядной толикой зависти протянула Мышка-Марго. – Потом обязательно все расскажи! А что такого? – я успела заметить, что дерзкий вопрос был адресован, ни много, ни мало, начальнице. Не знаю, как на ее родине, в Лютеции, но в нашем отделе точно творилось подобие революции.
Это было совсем не плохо, а за пределами замка дела обстояли еще лучше: констебли откровенно пытались ухаживать за Гортензией: шутили, расспрашивали о вкусах, словно ее ложного обвинения никогда не было.
В Болотных Цветах царило противоположное настроение. Милый тихий квартал ухитрился нахмуриться весь разом, даже фонарики на ветвях качались с укором. Встречные экипажи были полны сердитых, расстроенных жителей, закрытые ставни домов походили на зажмуренные глаза: ничего не вижу, ничего не желаю знать. Осень насупилась за компанию, хныча мелким дождем, и только маги за синим ограждением были бодры. Тон задавал де Стеррэ – он развил бурную деятельность: лично следил за установкой вторых щитов, проверял костюмы, покрикивал на подчиненных. Очень хотелось верить, что он не красуется для истории, а стремится избежать очередной инцидент.
Увидев размах магических приготовлений, Зи перестала улыбаться.
– Дела настолько плохи? – спросила она Ларса. Тот замялся, покосившись на босса – одно это уже было красноречивым намеком. Помедлив, констебль нехотя кивнул:
– За домом наблюдали несколько человек из левобережного участка. Оглянуться не успели, как один уже был мертв, а второму повезло еще меньше.
– Это как? – растерялась Зи. Я предпочла бы ошибиться, но, к сожалению, угадала ответ: ведьмы утащили беднягу в дом. Это значило, что он достался нимфеям.
Общее внезапное оживление отвлекло от печальных мыслей.
– Не знаю, что творится в головах этих дамочек, – услышали мы Тервюрена. – но задачу они нам облегчили. Барышни! – это было адресовано нам с Зи. – идите сюда, к бойнице. Раскочегаривайте свои способности.
* * *
– Если станет дурно, я помогу, – любезно сообщил нам де Стеррэ.
– Как помогли Джиму? – съязвила Гортензия. Господин ректор старательно ее не услышал.
Меня вдруг бросило в дрожь от мысли: по сути, сейчас наше с Зи боевое крещение. Никогда прежде мы не применяли способность ради общего блага, как настоящие профессиональные маги. Следом пришла грустная мысль: "Жаль, что отец не узнал, что я небесполезна…" И только после этого дошло: ведьмы покинули дом. Почему? Несомненно, они что-то задумали.
Какое облегчение, что с этим будем разбираться не мы!
"Нужно просто взглянуть.
Ага. Просто. Хорошо, что нас вызвали до обеда: хотя бы блевать не придется.
Это всего лишь осознанное сновидение… Какую бы мерзость я ни увидела, она не причинит нам с Зи вред!"
Гортензия обняла меня за плечи. Я посмотрела в прорезь щита.
– Мама!
"Эээ… я что – сижу на земле? Снова это детское желание спрятаться с головой по одеяло, как тогда, в замке. Что же я такого увидела?"
– И кто там что говорил о помощи? – сердитый голос Зи донесся, как через вату. Она принялась вытирать мне лицо. – Теперь у нее кровь уже не только из носа – из ушей тоже!
– Вижу. Сочувствую, – это сказал Тервюрен. – И – тем не менее. Барышня Ронда: докладывайте!
– Они – там, на крыльце. Просто стоят рядом, все трое, ничего не делают. Простите, я не смогла понять, что творится у ведьм в мыслях…
«М-да. Паршивенький из меня получился маг.»
– Трое? – нахмурившись, переспросил инспектор.
– Две женщины и существо в плаще.
– Барышня Ронда, вы уверены, что вам не мерещится? – саркастично спросил де Стеррэ. – Лично я вижу только двоих.
– Аль, тебе плохо? – испуганно просила Гортензия. – Ты так побледнела!
Вот теперь я вспомнила, почему стало так страшно. Предыдущие видения показывали прошлое – воспоминание о странных тварях. Сейчас тварь была в нескольких десятках шагов от нас, и – во плоти.
Что еще хуже, кажется, тварь меня видела.
* * *
– А почему стало так темно? Инспектор? – Зи все еще обнимала меня. Я обнаружила, что вцепилась в ее руки, как утопающая, наверное, даже оставила синяки, но подруга стерпела.
«Боги… Зи, прости… Кажется, я тебя подвела.»
– Кажется, это что-то серьезное! – объяснил внезапные сумерки де Стеррэ.
– Кто бы сомневался, – проворчал Тервюрен. – Начинаю думать, что следовало эвакуировать больше домов.
– Какая там эвакуация!.. – выдохнул ректор. Настолько растерянным я не видела его даже рядом со шкатулкой Меркатора. Чтобы де Стеррэ проявил слабость в присутствии подчиненных, должно было случиться нечто из ряда вон выходящее. – Кажется, это смертельное проклятье, но такого не было целых три века! На него никто не способен со времен войны!
Там, где минуту назад был пансион матушки Лилиан, клубилась черная туча, и она не стояла на месте. Кирпичи, камни, обломки деревьев, искореженные фонарные столбы – все это налетело на нас и ударило. Щиты выстояли – силами магов. Ликвидаторы во главе с де Стеррэ противостояли проклятью, остальные могли только смотреть, замерев. Один молодой маг зашатался, упал. Без сознания? Мертвый? Этого мы не знали. Следом упал другой, а проклятье не утихало. Словно кошмара было не достаточно, мы увидели в центре тучи обеих ведьм: держась за руки, они что-то выкрикивали. Вопреки логике, сквозь дикий грохот мы услышали слова, но не поняли. Единственный, кто их понял, был де Стеррэ – я догадалась по его лицу.
Или я сошла с ума с перепугу, или господин ректор расслышал что-то особенное: страх на его физиономии сменился надеждой.
Теперь кричала только старуха – яростно, с ненавистью. Вдруг осеклась на полуслове. Замерла. Я успела заметить: на долю секунды наваждение оставило несчастных женщин Ненависть в глазах сменилась отчаяньем.
В следующий миг их буквально разорвало на части. Неконтролируемая туча обломков рухнула на щиты.
Почти рухнула. Де Стерре и уцелевшие ликвидаторы из последних сил удерживали ее, пока остальные не убрались на безопасное расстояние.
– Молодчина, Флокс! – Тервюрен обнял друга – очень вовремя: тот повис на инспекторе. Подоспело подкрепление: целители принялись за работу, раненых укладывали на носилки, увы – сейчас уже было видно: не обошлось без потерь. Де Стеррэ гордо отказался от помощи, хотя выглядел скверно: битва с проклятьем стоила ему лет жизни и седых волос.
– Если думаешь, что это я победил ведьм, ты ошибаешься, – ректор опустился на обломок стены. – Они сами загнали себя в ловушку, именно поэтому такие проклятья редко использовали. Дело в формулировке. Старуха пожелала сдохнуть всему Сущему. И Сущее любезно поставило ведьм на первое место. Смерть исполнителей аннулирует исполняемое.
– Инспектор, мы должны проверить, есть ли поблизости тварь? – решилась я окликнуть Тервюрена. Тот перекинулся парой слов с ректором, покачал головой:
