Текст книги "Не искавшие приключений (СИ)"
Автор книги: Дикая Яблоня
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
Правда, при этом не оставляло ощущение: мальчики с каждым днем делались все глупее, а девочки – злее и агрессивнее.
Я снова и снова напоминала себе про эффект переноса. Очень старалась не верить, что Виктор тоже изменился, но нельзя закрыть глаза на очевидное: он явно что-то скрывал от меня.
А потом все это стало неважно, потому что у Виктора пропала опасная бритва. Старая жуткая железяка, которую он правил на очень старом ремне. Вещь наставника, не просто вещь – память. А еще – предмет, которым можно убить или изувечить.
Это были ужасные десять минут: Виктор перерыл шкафы дважды и уже хотел объявить общий сбор.
– Бритву ищете? – за нашими спинами возникла Матильда, как всегда – неожиданно. – Она у Брен.
* * *
Даже у счастливых сирот может случиться рецидив, а Брен была далеко не самой благополучной. Когда я заглянула в ванную девочек, меня трясло.
И совершенно напрасно: не было никаких признаков суицида, только глупейшая попытка сделать себя красивой. Брен уже намылила нос и собралась использовать бритву по назначению.
– Потом можете пороть, сколько угодно, – пробубнила она, не отрывая от зеркала взгляд.
– Зачем?! – я небрежно оперлась о косяк. – Ты сама себя наказываешь. Несусветная глупость!
– Вам легко говорить: небось, шерсть на лице не растет! – девочка не желала сдавать позиции.
– Дай, угадаю: решила понравиться Симо? Или Отто? А еще хочешь новые брови и белые локоны?
Брен все-таки отложила бритву.
– Откуда вы…
Я медленно подошла ближе и аккуратно взяла пресловутый предмет.
– Так кому из мальчишек?
– Никому! – девочка замотала головой так энергично, что пена полетела во все стороны. – Уж точно не Отто: этот гавнюк обозвал меня анта… антреморфной чувырлой.
– Иди в столовую и помоги дежурным. Наказание определит директор.
Что-то не складывалось. В прошлом за Брен числились драки, побеги, но не воровство. Измененные – более честные существа, чем обычные люди, если берут чужое, то отнимают силой, открыто.
Я вручила бритву Виктору, который ждал около двери в ванную. Поговорить мы не успели: тетка Лемпи от души наказала гонг, и все устремились на завтрак.
* * *
– О, боги! – прощебетала Розали, с жалостью глядя на Брен. – Бедная девочка чуть не убила себя, я слышала?
– Бедная девочка в полном порядке, – сухо ответила я, наблюдая за детьми. – Отто, Брен говорит, ты назвал ее… гм-м… антреморфной?
– Антропоморфной! – на лице рыжика не было и капли раскаяния. – Антропоморфной чувырлой. Я сейчас читаю толковый словарь, – похвастался он.
Брен встала, сжимая в руках миску с кашей. Если бы на меня смотрели так, как она – на Отто, я бы, наверное, закопалась в землю. Это было отвратительно: подзуживать и провоцировать, но как еще выяснить, что именно происходит с детьми? С болтливым, но добрым Отто, с грубой, но честной Брен?
– Ой! – пискнула Розали, подвинув стул ближе к Виктору. – Сейчас будет битва едой! Я о таком читала, но прежде не видела!
Брен опрокинула в рот содержимое миски, вылизала ее и запустила в обидчика. Его реакция была великолепна, не зря Виктор тренирует детей по много часов каждый день. Настоящий акробатический этюд – прыжок под стол с кувырком через соседа.
– Брен – дрова, Отто – картошка, – не повышая голос, сказал Виктор.
– Почему мне картошка? – обиделись под столом.
– Отто – картошка и грязная посуда, – Виктор был абсолютно безжалостен.
– Ой, все… – любитель длинных слов покинул столовую перебежками на четвереньках.
– Сразу после завтрака – педсовет.
* * *
В кои-то веки кабинет директора использовали по назначению. Едва мы расселись, Виктор вежливо, но холодно попросил:
– Госпожа Дюбуа, напомните, пожалуйста, есть ли у вас опыт работы с сиротами?
– Ах, какой странный вопрос! – Розали всплеснула руками в свой обычной манере. – Есть, и немалый, это указано в рекомендациях.
Виктор покачал головой:
– Сироты не устраивают драку едой. Ни-ког-да. Сироты запасают еду, именно поэтому мы проводим еженедельные «подматрасные» проверки, чтобы дети не отравились своими запасами. Оставляем только сухари и конфеты. Я сам когда-то прятал хлеб точно так же. Вы явились с поддельными документами, госпожа Дюбуа. Спровоцировали угрозу жизни детей. Всем нам лгали. Может быть, лучше звать вас по батюшке – де Вержи?
– Что?! – я подскочила на стуле. Розали начала озираться, старательно заглядывая всем в глаза:
– Это ошибка!
Виктор невозмутимо взглянул на часы. Кивнул ванЛюпу:
– Побудьте у входной двери. Я послал полиции голубя… А. Вот, полагаю, и они.
Констебли увели хмурую девицу. К ее чести, она не устроила сцену.
– Что это было? – развел руками Бертран.
– Сюрприз от попечителей, – усмехнулся Виктор. – Не волнуйтесь, скоро вам всем полегчает.
* * *
– Ты сказал «вам». Ее чары на тебя не действовали?
– Как и на тебя.
Мы сидели на полу у камина, комкали листки с контрольными работами и швыряли в огонь. За играми в рыцарей и принцесс успеваемость изрядно упала. Но это было не так уж важно, главное – дети не пострадали.
– Думаю, ее способность не связана с внушением мыслей… – я поежилась, вспомнив встречу с эрлом в полицейском участке. Виктор покачал головой:
– Почти уверен: дело в запахе. Я же боксер, мне столько раз ломали и лечили нос, что обоняние отсутствует начисто. Прямо как у совы. А как выкрутилась ты?
– Никак. Мне явно полагалось оставаться в своем уме – чтобы остальные думали наоборот. Немедленно напишу Маттиасу, пусть задействует все знакомства. Не хочу, чтобы эта гадина ушла от ответа. Если нужно, дойду до Палаты эрлов! Я – герой или кто?!
– Ты – моя героиня! – сказал Виктор и обнял меня. – Как думаешь, я был бы хорошим напарником в расследовании преступлений?
– Лучшим! Но в следующий раз давай действовать именно как напарники.
* * *
Наваждение сгинуло. Дом, который с самого начала не желал впускать врага, дулся на нас, но я знала: он добр и отходчив. Отто при всех попросил прощения у Брен. Брен фыркнула и дала ему со всей силы по шее. Отто обозвал ее нигилистической анархисткой и получил по шее еще раз.
В итоге мы с ними и еще двоими наказанными сидели в кухне, чистили картошку и слушали ворчание тетки Лемпи. Леонора в своей обычной манере то ли вылезла из-под стола, то ли возникла из воздуха:
– Госпожа Ренар, вам пришли письма!
Первое было из Бергюза от Милы. Второе… при виде второго я замерла на несколько секунд, вглядываясь в буквы, но не понимая их. Письмо шло ко мне бесконечно долго. Оно пересекло океан, а потом блуждало по всей стране.
– О, марочки! – влезла Брен. – Дед собирает марочки… Та-а-ак! – ее голос вдруг стал очень суровым. – Кого я сейчас урою?! Из-за кого плачет учительница?! А? Учительница, вы почему плачете?..
Глава последняя. Часть 2. Тролли приглашают на праздник
Роберт Франциск Пабло Диего да Ко'йот сосредоточенно брил уши. Чертовски опасное, практически, экстремальное занятие – делать это старой опасной бритвой. Та сточилась вконец, напоминая маленькое мачете. Настоящее мачете лежало неподалеку и не напоминало уже ничто. Все рубашки пришли в негодность, растеряв пуговицы, штаны истрепались, волосы отросли до плеч. Роберт вздохнул: Старая Ма за такой вид гоняла бы хворостиной весь день, и плевать, что ему третий десяток. Мужчина семейства да Ко'йот должен быть джентльменом, даже если его занесло на край света.
Но что делать, если его занесло куда-то за край?!
– Утро, Бер! – послышался радостный крик за тонкой стеной палатки. Серая круглоглазая мордашка заглянула в дыру, гордо именуемую окном. Мальчик помахал Роберту. Местные тролли не признавали длинных имен. Не охотились за богатством. Обходись малым, как, впрочем, все потомки рабов, бежавших когда-то из Старых Земель. Им не нужно было приветствие "Доброе утро" – оно такое, уже потому что настало.
Роберт отложил бритву и помахал в ответ, привычно испытав неловкость. Пришло очередное недоброе утро, в котором виноват исключительно он. Будь вместо троллей люди – давно вздернули бы его на первом попавшемся дереве.
А как замечательно все начиналось…
* * *
Клан да Ко'йот не допускал существования паразитов: дожил до совершеннолетия – приноси семье пользу. Есть способность – хорошо, нет – не страшно, работали бы голова и руки. Так всегда говорила Старая Ма, которая была вовсе не матерью – двоюродной бабкой, женщиной-измененной. Ма не брила уши и нос, лихо пользовалась арбалетом, а на своем инвалидном кресле в рывке догоняла на спор дилижансы. При такой бабушке дети в семье – сплошь мальчишки – росли готовыми ко всему: от драки и до урагана.
Когда пришла очередь Роберта доказать, что он – не паразит, в семье уже был управляющий поместьем, счетовод, целитель, и еще трое полезных братьев. Младшенкому-седьмому бабка вручила особый подарок. Древняя карта выглядела так, словно ее рисовали в темноте, с похмелья, и слово "сокровище" не делало ее привлекательней. Все знают: за золотом нужно ехать на север. С какой радости карта посылала его далеко на юг, Роберт не уточнял: не тот человек Ма, чтобы с ней спорить.
Тем более, что она расщедрилась, сказав: "Можешь взять коня и старый ковер из холла."
Ему хватило ума не уточнять про ковер. Вместо опасных для жизни расспросов Ма была задушевная беседа с теми, кто возвратился с севера. Кукурузный виски отлично располагал таких парней к беседе. Роберт узнал, зачем нужна тряпка с ворсом, ведро и лоток. Он-то думал: старателю хватит кирки и лопаты.
– Не забудь подарки. Бухло и бусы не подойдут, – советовали ему знатоки. – Тролли – они ведь практичные. Вези безобидное и полезное, как если бы хотел вручить презент собственной бабушке.
После этого Роберт быстро ушел из салуна: новые знакомые обиделись, когда он рассмеялся. Откуда им было знать, что Старая Ма любит арбалетные болты марки "Кузнец, сын Уэсса", а не кастрюли и платья?
* * *
– Еду принесла, Бер!
Ласковый мелодичный голос не обрадовал Роберта. Тому было много причин, прежде всего, разумеется, – голод. Не только собственный – в долине из-за него голодали все. Бедствовали, но продолжали делиться с чужаком.
Роберт напоминал себе: тролли хотя бы могут есть насекомых. Попытка приобщить его к местной кухне закончилась полным провалом. Прожевав горсть личинок, он хотел сказать что-то вежливое, "скользкие, но сытные", например. Вместо этого блевал полчаса под сочувствующие возгласы местных женщин.
Был и другой голод. Мужское естество напоминало о себе, хотя Роберт очень старался рассуждать здраво. Взять хоть Некрасивую Ви, которая принесла завтрак: некрасивой ее считали свои – из-за выраженной переносицы и намека на уши. С точки зрения человека это как раз хорошо. Прикрыть лысую голову шляпкой – получилась бы добрая хозяйственная жена. Все равно застрял здесь навечно.
Получилась бы, но – увы: кроме ушей и носа есть другие отличия. Проверять нужды не было: дома кое-кто из друзей пробовал замутить с девчонками-троллями. Даже безобидный поцелуй завершался ожогом. Семейные ценности ему еще дороги.
– Спасибо!
Роберт забрал крошечную вяленую рыбешку и сухой прошлогодний фрукт.
После землетрясения ручьи опустели, в цветах не завязались плоды, дичь исчезла, как будто и не жила тут. Жуков и личинок пока было достаточно, спасибо Отцу-Небу, как говорил старый шаман.
А у Роберта было золото. Много сияющих, несъедобных сокровищ.
* * *
Дорога к сокровищам оказалась долгой, но не слишком трудной, почти безопасной. Вероятно, потому что никакой дороги не было вовсе – если ехать без карты. Отыскать эту крошечную долину не смогли бы самые упорные старатели, и дело вовсе не в геологических признаках, о которых Роберт читал на привалах. Тут явно поработала магия, отводящая глаз.
А вот он нашел – и долину, и троллий поселок. Местные очень расстроились, что Роберт явился под конец сезона дождей: ни прекрасных цветов, ни поющих птиц – пропустил всю красоту, придется ждать ее возвращения. Они решительно не понимали, чем так интересны разлившиеся горные ручьи, почему гость избегает вечеров с веселыми танцами.
– Ерундой занят, – на ломаном, но вполне понятном языке сказал дед Шо – местный шаман, подозрительно напомнивший Роберту Старую Ма. Та же пугающая бодрость под маской дряхлости. Тот же язвительный нрав. Только вместо арбалета – клюка в перьях и пестрых нитях: то ли магически посох, то ли инструмент воспитания. Гостю повезло – его старик посохом не колотил. Зато стоял над душой, критикуя современную молодежь.
Молодежь в лице Роберта тем временем ковыряла породу, которая оказалась фантастически близко к поверхности. Старая Ма пожертвовала ковром напрасно: не было нужды гнуть спину, намывая чешуйки. К чертям песок и чешуйки, когда попадаются самородки – один лучше другого.
Он не жадничал: набрал полмешка – куда больше? Лошадь все равно не потянет. Она и не потянула – сбежала, он даже не успел подойти. Едва беглянка скрылась в зарослях, мир вокруг как с цепи сорвался. Горы пришли в движение, прикинулись титаническим зверем, который спал-спал и наконец задумал встряхнуться.
Обвалом долину отрезало от внешнего мира.
Роберт не был идиотом и мог сложить два и два. А вот дед Шо блестяще прикинулся старым дурнем: он не сказал ничего наверняка, только советовал бросить и забыть ненужное.
Скрипя зубами, Роберт вывалил честно добытое золото на берегу ручья. Добрался до нагромождения скал, которое скрыло тайный проход, постучал ногой по камню:
– Эй, там! Я все вернул. Открывайте!
Горы отмалчивались.
Разумеется, он пытался сбежать. Карабкался на скалы, срываясь там, где, вроде бы, просчитал абсолютно все. Пару раз чуть не погиб.
Визиты к месту обвала стали его личной традицией. Каждый день Роберт шел и напоминал горам, что возвратил их собственность.
Ругался, на чем свет стоит, но перестал, когда местые подростки попросили научить так же.
Пробовал растолковать камням ситуацию вежливо.
Ничего не менялось.
До этого самого дня.
* * *
Роберт уже приготовился к ежедневному визиту на место обвала, но уйти не получилось. Стайка ребятишек ворвалась в палатку, да так стремительно, что она едва не упала. Самый нетерпеливый схватил его за руку, потянул за собой:
– Идем, Бер, идем! Прилетел другой! На жуке!
– Что?.. Кто на ком прилетел?
Искореженный временем и троллей дикцией язык не всегда был понятен, иногда это порождало забавные казусы.
Дети вытащили Роберта наружу и перешли на самый простой и понятный язык: принялись рисовать. Портрет "палка-палка-огуречик" на утоптанной земле мог изображать кого угодно – до тех пор, пока юный художник не дополнил его двумя внушительными полукружьями.
– Здесь, – малыш постучал себя по груди, – сильно ударился, наверное.
"Женщина?.. Человеческая женщина?!"
Роберт не успел спросить: картина завершилась кучей волнистых линий.
– Перья, как у тебя, – пояснил мальчик. – Но не такие. Белые, – он указал в небо, – как облака!
Роберт растерялся еще больше: седая женщина? Летающая седая женщина? Возможно – ведьма… Обычными летающими старушками удивить его было невозможно: в краю ураганов такие встречались регулярно. После отбоя тревоги кто-нибудь непременно бегал по округе, выясняя:
– Здесь хибара с бабулей не пролетала? Снова над вашим полем?.. Подумаешь – примяла колосья! Скажите спасибо, что не как в тот раз – кругами!
С ведьмой, разумеется, следовало быть осторожным и предельно уважительным, иначе оглянуться не успеешь, как смастерит твою куклу и начнет воспитывать.
В уголке сознания мелькнула гадкая инфантильная мыслишка: уж не Старая ли Ма явилась внуку на выручку? Роберт поежился: вот был бы позор! Он еще раз окинул взглядом портрет и покачал головой: Ма стриглась коротко. У летающей дамы, судя по картине, была настоящая грива.
– Показывайте! – велел он детям.
* * *
Тролльи женщины всех возрастов окружили кого-то, сидящего на земле, и болтали без умолку. Роберт хотел окликнуть их, но прикусил язык заметив, чем заняты мужчины. Вернее – кем: мерзкая тварь крупнее любого из них валялась без признаков жизни, но все равно выглядела устрашающе.
"Не дай Сущее нарваться на такую… букашку! Неужели кто-то использует это как транспорт?! Не очень-то верится…"
Он подошел к женщинам. Те расступились, пропуская его к светловолосой фигурке в мужском костюме, похожем на охотничий. Но мужской оказалась только одежда. Ее хозяйка была самой женственной, самой прелестной из девушек, когда-либо встречавшихся Роберту. И самой терпеливой, без сомнения: тролльи дамы тормошили ее, трогали белокурые волосы, расспрашивали крикливым хором, а незнакомка вежливо улыбалась, хотя давно следовало бы на них наорать.
"Она растеряна, без сомнения. Зато не ранена… кажется. Возможно, не понимает речь? Не удивительно. Проклятье! Я не почистил зубы, а рубашка – сплошные лохмотья!"
– О! – обрадовалась незнакомка, заметив Роберта. – Здравствуйте! Не объясните, куда я попала?
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить: девушка говорит на ландрийском. Он мысленно поблагодарил родителей за то, что заставили учить языки. Пока Роберт сочинял ответ, отчаянно стараясь не опозориться, явился дед Шо. Вот кому было плевать на чужое мнение. Старик окинул незнакомку строгим взглядом, явно не одобрил лохматую молодежь, и направился к жуку.
Роберт как раз собрал мысли в кучку и почти построил достойную фразу, но та вылетела из головы, когда незнакомка принзительно закричала. Она тоже увидела жука. Тролли замерли, кое-кто из детей заплакал. Даже старый шаман выглядел озадаченным.
– Убейте! Убейте эльфа! – кричала девушка. В ее глазах был неописуемый ужас.
* * *
Роберт одним прыжком очутился возле нее, подхватил на руки, прижал к себе:
– Все хорошо. Ты в безопасности. Эта тварь сдохла.
После этого наконец дошло: девушка его не понимает. Пришлось переводить, и все шло гладко, пока фраза не уперлась в эльфа.
– Эльф, да, – подтвердила напуганная незнакомка. – Трудно поверить, я знаю. Они начали новую войну, вы еще не слышали?
– Войну, – повторил Роберт, абсолютно уверенный, что это просто языковой казус, как в разговорах с троллями. Казусы его не очень беспокоили, гораздо важнее было то, что он все еще держал девушку в объятьях, и та не возражала.
"Черт! Зачем я об этом подумал?"
Девушка смутилась, поежилась, начала оглядываться. Роберт торопливо поставил ее на землю. Рядышком тут же обнаружился дед Шо. Шаман хмыкнул и ткнул Роберта клюкой в бок:
– Имя спроси.
Перевод не понадобился: девушка вежливо кивнула и улыбнулась старику:
– Здравствуйте. Меня зовут Гортензия.
Присутствующие явно не ожидали, что старик в ответ разразится сердитой речью, размахивая клюкой. Роберт встал между Гортензией и шаманом:
– Что не так?
– Хватит лгать. Обманула смерть, и довольно, – холодно констатировал дед. – Начинай жить своей жизнью, назови настоящее имя!
– Примула, – смущенно покраснела девушка, выслушав перевод. – Меня зовут Примула. Не надо мне руки целовать! – строго прикрикнула она на Роберта. – Я с войны их еще ни разу не мыла… О, боги! Авла! Она же осталась там!
* * *
Роберт и Примула сидели на ковре возде палатки и рассказывали друг другу сказки. По крайней мере, окажись поблизости случайный прохожий-человек, назвал бы эти истории именно так.
Роберт очень старался быть деликатным, но его новая знакомая все равно расплакалась, узнав, куда ее занесло, что до ближайшего города – много дней пути, а местные попугаи – не голосовая почта, а сущее наказание.
Примула же неоднократно пронаблюдала, как ее собеседник разинул рот от удивления. Шутка ли: легендарные эльфы оказались чудовищами! В Старых Землях началась военная кампания! Лемурийская Империя прислала мифическое оружие! Самым выдающимся событием в родном городе Роберта была ежегодная ярмарка, а самым трагичным – салунная поножовщина, и то – раз в несколько месяцев.
Роберт то и дело ловил себя на мысли, что Старая Ма наверняка одобрила бы эту девушку. История о жадных склочных горах не шла ни в какой сравнение с ужасами едва не случившейся Третьей Магической.
Примула вздыхала украдкой, разглядывая молодого человека: статый, высокий, каштановые волосы – загляденье, рубаха – драная, пуговицы потерял, а брился, наверное, топором. Вот же несчастьишко без женской заботы!
Внезапно Роберт и Примула обнаружили, что все рассказали и теперь молча таращатся друг на друга.
– А… Эм-м… Это ведь старые горы?
Сказать, что вопрос Примулы озадачил Роберта, – не сказать ничего.
– Это к чему, – девушка встала и прогуливалась, разглядывая деревья. – Я хоть и бросила школу рано, помню: если вершины – неострые, значит, горы – старые. А старики – они все одинаковы. И ворчат, и ворчат, пока вконец не достанут. Быстро они тебя не простят. Нужно набраться терпения.
"Она еще и умная…" – думал Роберт, любуясь девушкой.
– Эй. Э-эй! Очнись! – Примула засмеялась. – Что это за странное дерево? Выглядит так, будто клен женился на пальме.
Роберт тоже встал и подошел у ней.
– Это хорошее дерево. Хлебное.
Осознание реальности вернулось, вместе с нею – печаль. Дерево не принесет плодов. Скоро жуки закончатся, будут голодать даже тролли. Все пострадали из-за него, а теперь и эта ни в чем не повинная, храбрая девушка.
Обозленный, Роберт треснул кулаком по стволу.
– Дерево-то за что? – строго сказала Примула, извиняюще погладив серый ствол.
– А. Да. Это я зря… – он тоже прижал руку к ребристой коре.
Их руки встретились.
Блеклое дерево с чахлыми поникшими листьями вздрогнуло, словно спросонок. Листья налились зеленью, под резной шапкой из ниоткуда возникли цветы. Миг, другой – белые цветы сменились плодами. Зеленые, продолговатые, они на глазах росли, пока им не сделалось тесно под кроной. После этого они дружно осыпались. Некоторые свалились оторопевшим людям на ноги – явно прицельно.
– Э-э-э… – глубокомысленно прокомментировал это Роберт.
– Ух, ты! – Примула восхищенно захлопала в ладоши. – У тебя замечательная способность!
– Это не я! Я бы не смог. У меня совершенно убогий уровень: 4.2. Эй, что с тобой?.. Я что-то не то сказал?!
* * *
Роберт думал, что шаман наконец-то скажет ему что-то доброе: как-никак, появилась еда. А тот отмахнулся от него – старик был занят дело поважнее: под его руководством тролли разделывали дохлого эльфа. Явно собирались сварить и запечь. Дед Шо внимательно оглядел жутковатую кучу, одобрительно поцокал языком и велел: «Крылья и шкуру выкиньте. Остальное сгодится!».
Ответом ему были дружные крики радости: впервые за долгое время в долине намечался праздник с танцами, так любимый всеми.
Почти всеми. По-прежнему строгий, дед подошел к Примуле и спросил через Роберта:
– Твое?
На сухенькой серой ладони старого тролля лежала нефритовая заколка. Прежде чем ему хоть что-то ответили, шаман бросил артефакт на землю и с размаху ударил клюкой. Заколка разбилась на осколки, как стеклянная, а затем осколки исчезли – растаяли, словно лед под весенним солнцем.
– Больше не поможет. Отслужила, – буркнул старик и ушел.
Роберт развел руками. Примула ничего не ответила – девушки утащили ее за собой переодеваться и готовиться к празднику.
Звезды зажглись в небе, а вместе с ними – факелы вокруг танцевальной поляны.
Пока тролли постарше оценивали блюдо дня, молодежь приветствовала музыкантов, и вот уже пары несутся в лихом бесшабашном танце.
– Не может быть! – Примула всплеснула руками. – Это "Перекати-камушек?!"
– Конечно, – Роберт улыбнулся. – Троллий танец, но люди его очень любят. А у вас в Старых Землях его знают? Нет? Хочешь, я научу?
Их руки устремились навстречу друг другу. Очень романтичный момент… получился бы, если б не было так темно: она порвала ему рукав, он оцарапал ей пальцы. Потом она зашивала ему рубаху, и это было непросто: от рубахи мало что оставалось. Потом они пошли к шаману за мазью, и узнали о себе много нового: дед Шо наслаждался печеной лапой эльфа, ему было не до пациентов.
А потом они пошли танцевать.
* * *
Солнце выглянуло из-за старых сердитых гор так осторожно, словно даже оно их побаивалось. Первые робкие лучи скользнули по листьям, траве, груде самородков, сваленных у скалы на берегу.
На поляне музыканты играли без устали, как будто и не было долгой праздничной ночи. Плясали люди, и у них хорошо получалось. Плясали тролли, и долговязый Лу пригласил некрасивую Ви, которую всегда считал очень даже красивой. Только дед Шо сидел у огня – подальше от забав безалаберной, с его точки зрения, молодежи. Он задумчиво жевал печеную лапу жука и чертил на земле какие-то знаки.
Должно быть, подсчитывал, на сколько хватит посланного Отцом-Небом вкусного подарка.
Маленькая пестрая пташка приметила блеск ярче бликов в волнах ручья, заинтересовалась, решила присвоить кусочек. Прочь она улетала, отчаянно ругаясь на своем языке: мерзкая блестяшка едва не стоила ей сломанного клюва.
Груда самородков обрушилась. Золото проваливалось в землю, уходило прочь.
Забытое всеми. Ненужное.
Титаническим сонным зверем заворочались скалы, открывая проход в долину.
