Текст книги "Край Ветров: Пироманс (СИ)"

Автор книги: Диэр Кусуриури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 49 страниц)

Отдышавшись, Айра оглянулся по сторонам и увидел, что Ветивер все еще недвижен и смотрит в пустоту. Айра почувствовал, как предательски быстро забилось сердце. Он, еще не зная, что увидит, ощущал, что случилось что-то плохое. Неспроста Ветивер неподвижен. Его лицо лишено эмоций и бледно… неспроста!

В спешке подойдя ближе, Айра в нерешительности застыл в паре шагов от него.

Айре показалось, что Ветивер словно… истончается. Или тает. Будто бы перед ним теперь – бледная тень учителя, отражение в мутной воде, пустая оболочка богоборца. Не таким помнил его Айра. И от этого изменения, вопреки всему, у Айры защемило сердце – пуще прежнего.

Он, поколебавшись еще секунду, сел напротив Ветивера, положив посох на колени. Глянул, щурясь, вправо, влево, увидев по сторонам лишь серую пустошь. Затем заглянул в отрешенное лицо учителя. Нахмурился, пытаясь понять, что же теперь делать. Для этого надо знать, чего он хочет и что произошло. Задачка не из простых.

Айра задумался: неужели не хватило Ветиверу отобранных у чужих богов сил? Или забрал и их вместе с собою тот воплощенный огонь? Этого Айра не знал. Но Ветивер все бледнел, хоть и оставался жив. Неужели он вскоре истает вовсе? Айра понял, что каким бы злом Ветивер не был, смерть его не станет благом ни для Айры, ни для мира, за обладание которым борется с Ветивером предок Айры, ибо есть еще третья сторона, с которой Судьбоплету в одиночку не справиться. Сам Айра понимал также, что обучение еще не закончено, чего бы там Ветивер ему не говорил. Он сам решит, когда будет пора. И пока что – рано. Да, слишком рано…

Айра заглянул внутрь себя и понял, что знает, как он может помочь Ветиверу. Очень тонким и пугливым оказалось это знание, легко было отмести его как бред, как блажь, если только ты не веришь в себя достаточно. Айра знал, что может попытаться. Это его знание, или, скорее, надежда, было сродни подспудной уверенности в том, что завтра наступит: ты не можешь этого гарантировать, ты просто знаешь, что так должно быть.

Айра протянул руку и приподнял лицо учителя за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза. Ему встретился померкший, матовый взгляд. Это была не зелень виноградника под солнцем летнего полдня, когда блики света играют в прорезях листьев и в самоцветах гроздьев, но унылая серость выцветшей, истлевшей ткани, тоскливый сумрак хмурого предгрозового моря.

– Слушай меня, – сказал Айра, глядя в эти потускневшие глаза и стремясь найти в них искру жизни, зная, что она должна там быть. – Если не лгал ты мне, если хоть сотая доля слов твоих – правда, если и в самом деле ты создавал миры, пусть не этот, но другие, те, о которых ты мог забыть, ты – рука… нет, длань самого мироздания. Ты – высшая воля всего сущего, что-то вроде голоса бога. Не мелкого божества, а той силы, что пронизывает все вокруг. Я не думаю теперь, что ты уникален. Ты – что-то вроде частицы хаоса, имеющей… имевшей силу творения. Я думаю, вас таких много. Вы не идеальны, не совершенны, потому, что сами – живы, и, пока вы живы, вы создаете жизнь и сеете смерть, осознавая себя выше своих творений. И в этом ваша ошибка и ваша слабость. И истинного слова для тебя не найти, потому что его нет. Но тебя можно назвать – и на какой-то миг, возможно, равный жизни назвавшего тебя, ты станешь тем, кем тебя назовут. И я нарекаю тебя, возможно, ненавистным тебе именем, но, даже если я совершаю ошибку, это мой выбор, – Айра вдохнул поглубже и говорил дальше, не колеблясь. – Явись же, Мартин Майн, великий исключительный чародей прошлого, следующий сквозь миры.

Ветивер улыбнулся. Расплелись тугие алые косы, лепестками цветущей вишни истлела вычурная одежда, сменившись простой светлой рубахой с широкими рукавами, зеленым жилетом и темно-лиловыми замшевыми штанами.

К нему стали возвращаться краски. Айра смотрел на него и думал, что совершил самую жуткую в своей жизни ошибку, назвав его этим именем.

Но – сказанного не вернуть.

– Это то, что я должен был сделать? – спросил Айра. – За этим был я нужен тебе?

Мартин Майн улыбнулся, оставляя вопрос без ответа. Поднявшись и отряхнув одежду, он сказал лишь:

– Это еще не конец.

ГЛАВА 31

Когда по Миру Снов прошла ветреная волна, лед, из которого был сделан гроб Керри, не выдержал жара. Горячий ветер не задел живых, но волшебный лед скомкал, не щадя. Кристаллы прыснули во все стороны, а затем, вскипев, испарились, и Керри, расплескавшийся кровавыми сгустками по земле, мощенке и ближайшим белым стенам, собрался воедино не так уж быстро.

Во всяком случае, когда он обрел свой нормальный вид, остальная компания уже пришла в себя, и Рейнхард Майерс Даблкнот, загородив собой Николу и Найка, был готов заново сразиться с Керри.

Но этого не потребовалось.

Керри знал, что Мир Снов переменился. Да, переменился сам. Мир Снов, а не те, кто попал в него. Ветер, разбивший лед его оков, излечил тех, кого настигла порча, пока они были в том, прошлом Мире Снов.

Керри знал, что теперь все иначе. Он ощущал целостность, спокойствие и странную воодушевленность. Знал он также, что его отец близко, и это знание вызывало в нем чувства не столь однозначные.

Но такое случается раз в жизни, понимал Керри, даже пускай твоя жизнь длится века. И пока отец снова не делся куда-нибудь, Керри решил найти его. Тем более что сейчас, как никогда, он ощущал в себе силу и смелость заговорить с ним. Заговорить и попросить того, чего на самом деле желает.

– Ступайте за мной, – сказал Керри все еще перепуганным гостям из Земель Исхода. – Не бойтесь. Нет смысла бояться. Я отведу вас к… Нашедшему Путь.

Никс увидела вдалеке силуэт – один человек стоял, опираясь на посох, другой расслабленно сидел прямо на земле. Судя по всему, они ждали их.

Где-то на расстоянии в двадцать метров от этих двоих Никс замедлила шаг, с удивлением вглядываясь в того, что стоит. Неужели? Или показалось? Не может такого быть!

Керри, идущий впереди, шага не замедлил. Подойдя вплотную к тем, кто ожидал их на пригорке посреди серой пустоши, Керри упал на одно колено и склонился перед сидящим.

Тот, в свою очередь, поднялся, вздохнул, затем протянул руку и… погладил Керри по голове, шевеля тому волосы, затем взял Кровавый Рассвет за плечи и заставил подняться.

А Никс все смотрела потерянно на молодого человека, стоящего рядом с ними и держащегося за посох.

И все же… неужели? Обещанная встреча… неужели это она? Но… почему он… такой?! И он ли это?

Загорелая, дубленая ветрами кожа, выбритые виски, светлые волосы собраны на затылке эмалевой заколкой, раскосые карие глаза с хищной и ласковой хитрецой смотрят поверх темно-зеленого ворота. На юноше была потрепанная мешковатая одежда непривычного, вычурного кроя, на ногах – кожаные сапоги. Это был не костюм, а именно одежда: где-то грязная, где-то штопаная, видно было, что ее владелец прошел в ней множество дорог, столько, сколько за год не одолеешь.

Фенечки на руках, браслеты, грязные пальцы, пара мимических морщин – как это бывает у тех, кто часто смеется. Сколько ему лет? Двадцать? Тридцать? Почему-то было страшно смотреть на него. Он не был стар, но на его лице оставило след время, в обыденной жизни никем не видимое и не ощутимое.

– Неужели это ты? – спросила Никс.

На фоне Кровавый Рассвет о чем-то говорил с красноволосым мужчиной, и это, наверное, было тоже важно, но на мгновение весь остальной мир будто бы исчез.

– Я, – юноша развел руками.

– Р…

– Тшш, – он поднес палец к губам. – Имена – страшная сила. Просто помни его, на случай, если когда-нибудь я сам его позабуду.

– Но… как же так… я была в Башне Тайны, и там мне сказали… что тебя нет… такого человека не существует!

– Возможно, тогда меня правда не было, – сказал он. – Ни в одном из миров. Может, мы шли между ними как раз в этот момент? Или… или в тот миг я позабыл себя. Или, может быть, прятался в шкуре зверя.

Никс впервые ощутила, какая между ними пропасть. Это было… нет, не больно. И не удивительно. В конце концов, так все и должно было быть. Роман Заболотницкий… нет, не так. Как-то по-другому он теперь называется, скорее всего. Когда он пропал – это уже был конец. Он пропал навсегда. Для нее. Странно было не понимать этого. Теперь ей казалось, что она знала об этом всегда.

– Как мне теперь тебя звать? – спросила она упавшим голосом. Никс не хотела показывать эмоций, но не получилось.

– Айра, – сказал он.

– Хорошо. Айра, – Никс взглянула на него прямо. – Я долго искала тебя. Ты помнишь, как проклял меня тогда, на площади?

– Помню, – сказал он. – Тогда я не понимал, что делаю.

– Ага. Так, может быть… стоит это как-то исправить?

– Ты точно этого хочешь?

– А какие тут могут быть сомнения?

Айра улыбнулся одними губами, слегка склонив голову набок. Никс поняла, что теперь все собравшиеся смотрят на них, отвлекшись от своих разговоров.

– Хорошо, я расскажу тебе, в чем суть твоего "проклятия", чтобы ты смогла решить, правда ли ты хочешь избавиться от него, – сказал Айра. – Насколько я вижу… вязь грубая, но действенная. Тот, кто это колдовал… то есть я, когда создавал это "проклятие", сделал так, что, в случае смертельной опасности, твое сознание перескакивает в мир, где ты выжила, подменяя смертельный вариант развития событий на самый худший. Или – самый лучший. По сути, ветка, где ты умерла, отсекается. То есть никакой пропавшей монетки или ребра. Никогда.

У Никс сказанное им с трудом укладывалось в голове.

– Э-э… что? – спросила она.

Айра вздохнул:

– Я не знаю, как еще это объяснить. Да, к тому же, взамен смертельного варианта, заклятие забирает и все промежуточные между "черным и белым", устраняя градацию, сужая выбор. А если я уберу этот узел, то ты станешь такой же, как все. Я могу его не убирать и твое "проклятие" сойдет на нет само по себе, примерно к твоим восьмидесяти годам. Самый пик его действия уже прошел, границы уже расширились. Ты разве не ощутила?

Никс не могла бы сказать, что он не прав. В самом деле, последнее время она все реже замечала действие проклятия.

А тут такое… значит, смертельного варианта не существует… вот это да. Кто в здравом уме откажется от такого? И плата за это чудо кажется смехотворной.

И все же, это проклятие – это… связь между ними. Последняя ниточка. Почему-то Никс была уверена, что после сегодняшней встречи он, Айра, уйдет навсегда.

В разговор совершенно обыденным тоном вмешался Найк:

– А знаете, звучит неплохо. Как насчет того, чтобы всем нам организовать подобное? – он приподнял брови, попеременно глядя на Айру и Никс. – Ладно, понял, кажется, я не вовремя. Наверное, просто так таким не разбрасываются.

– Верно, – сказал Айра. Перевел взгляд на Никс: – Ну, каков твой ответ?

Никс нахмурилась. В ней стала закипать злость, и чтобы обрубить ее на корню, она решила… наверное, это было самым глупым ее решением, и совершенно неподходящим для подобной ситуации, но, поняв, что больше не знает как поступить, она заявила Айре:

– Дай мне пять минуточек на подумать. Я должна посоветоваться с друзьями.

– Вот как, – хмыкнул Айра.

Никс подхватила Найка и Рина под локти и потащила на пару шагов от пригорка, где замерли Керри, Айра и третий красноволосый тип, об имени которого Никс, конечно же, уже догадалась. Но сейчас он был ей не особо интересен.

Собрав "своих" в кружок, Никс выдохнула и сказала:

– Значит так. Если честно, я в затруднении. Так долго ждала этой встречи – и вот нате. Я не знаю, что делать. Готова выслушать ваши предложения.

– Они нас слышат, – тихо сказал Рин. – Такие… слышат.

– Не нравится мне этот тип, – нараспев сообщил Найк. – В таком случае.

– А поконструктивнее можно как-то? – взмолилась Никс.

– Ну смотри, – произнес Рин. – Он снимает с тебя проклятие, и через пару лет на тебя падает с неба кирпич. Он не снимает проклятие, и вместо кирпича ты ломаешь ногу или выигрываешь миллион. Неплохо, вроде бы.

– Но подстрекает ходить в заведомо богатых кирпичами районах, – заметил Найк. – Расслабляет, что ли. К тому же, не нра… – он осекся. – А, ладно. В итоге вроде бы ничего плохого, сплошные плюсы. И, наверное, без этого "проклятия" ты бы сюда-то не добралась. И мы бы сюда не добрались.

– Про исчезновение средних вариантов забыл? – напомнил Рин.

– Ну, тогда даже не знаю, – Найк пожал плечами.

Никс напряженно думала. Кажется, вариант, который ей не нравился, и был на самом деле правильным. Она спросила себя: почему ей так не хочется иметь с этим человеком связи? А это было истинно так: теперь не суть проклятия, но его наличие тяготили ее. Ну, не увидятся они больше никогда с этим Айрой, который не Айра вовсе, а выросший и изменившийся Ромка Заболотницкий, но… что такого-то? Почему же так паршиво-то?

И тут она поняла, что все это время питала и таила в себе глубокую и черную обиду на этого человека. На то, что он ушел, бросил ее, оставил саму по себе, наградив на прощание "подарочком"… Не заметно, чтобы он как-то особо переживал по этому поводу. Ему все равно.

Да она к собственному отцу такого не испытывала! Или – перенесла обиду с одного на другого…

И, тем не менее, именно безразличный тон Айры убивал в ней последние теплые чувства. И принять, оставить его "подарок" ей было невыносимо. Хотелось отказаться от него, словно этот дар – эрзац тех отношений, которые могли бы быть между ними, и не о любви речь, просто о дружбе, и все же. Этот "дар" – словно откуп.

Но казалось бы – какая ей разница? Ведь все "свои" – рядом. Он теперь – чужой.

Но он же – ее прошлое, неисправимая, неизбывная его часть. Тот, каким он был раньше. Ничего особенного. Смышленый не по годам мальчишка. Им было весело вместе – и всего-то, не было никаких планов, у дружбы той не было срока годности, но она была чистой, искренней, и тогда казалось, что ради друга ты буквально пойдешь на все.

И вот, чтобы сохранить это, стоит оставить все как есть. Может быть, это самообман. Пускай.

– Я все решила, – сказала Никс. – Спасибо. Вы мне на самом деле помогли, – обратилась она к Рину и Найку, проходя между ними и делая пару шагов в сторону Айры.

Тот молча ждал ее ответа.

– Пусть все останется как есть, – твердо сказала Никс. – Теперь, когда мне понятна его суть, меня устраивает твой "дар" и, более того – я ценю его.

– Да будет так, – Айра коротко склонил голову в знак согласия.

Никс горько улыбнулась, понимая особенно ясно, что все же перед ней стоит совсем другой человек, и Ромки… его действительно больше нет.

Она повернулась к глядящему на нее красноволосому мужчине в зеленом жилете:

– Вы, я так понимаю, Нашедший Путь? – спросила она. – Вы уже все решили с Керри?

Мартин Майн поднялся, оказавшись выше Айры и примерно одного роста с Рином, отряхнул руки от пыли:

– Керри свободен идти, куда хочет, – сказал он. – Создание стража было, признаюсь, экстренной мерой. Видишь ли… видите ли, – он уже обращался и ко всем остальным, собравшимся вокруг, – когда я разделил Розу Ветров надвое, Мир Снов стал пагубно влиять на души и тела людей, попавших сюда. Розу Ветров собирать обратно я тогда не планировал, и создал его – чтобы, так сказать, устранял последствия.

– Теперь этого не требуется, – произнес Керри. Голос его был ровным, но Никс заметила в нем тщательно скрываемые нетерпение и радость.

– В таком случае, – сказала Никс, – вам бы еще неплохо разобраться со Вторым Дитя – тем существом, что живет внутри Фантасубвеструма.

– Ох, – протянул Мартин Майн. – Она все еще там?

– А как бы она, по-вашему, выбралась? – возмутилась Никс.

Айра повернулся к Мартину:

– Вот и первое дело на повестке дня, – сказал он. – Да, это я к чему. Я останусь твоим учеником. Или, если угодно, партнером. Тут… в этом мире и том, что он оберегает, для тебя есть множество дел, множество применений. Целая бездна того, что ты можешь сделать, что ты можешь исправить. Как знать, не поможет ли это в твоей войне?

– Как знать, – согласился Мартин.

– Так вы освободите Второе Дитя? – переспросила Никс.

– Мы попробуем, – пообещал Айра.

Мартин Майн обратил свой взор к Найку.

– А ты, мальчик? Ты ничего не хочешь мне сказать? Ничего не хочешь у меня попросить?

Никс тоже посмотрела на него.

Найк хмыкнул, провел пятерней по волосам и ответил, улыбаясь:

– Спасибо, меня все устраивает.

– А как же… дом? – продолжил допытываться Мартин. – Родители?

– Когда-нибудь я, возможно, пожалею об этом, но пока что я чувствую себя на своем месте, – сказал Найк. – Вам надо было найтись раньше. Ваше предложение могло бы заинтересовать меня до одной памятной ночи, но, к сожалению, того меня уже нет. Соответственно, возвращаться некому.

Его улыбка поблекла. Мартин нахмурился:

– Да, над чужой смертью я не властен. Что ж, в любом случае, я вижу, что привитая сила прижилась в тебе и ты умело пользуешься ею. Будь осторожен и не заходи слишком далеко.

– Я чувствую, наш друг уже возжелал эту силу обратно себе, – сказал Айра, смущенно улыбаясь. – Поэтому, чтобы не провоцировать, мы, пожалуй, вынуждены будем откланяться.

Он приобнял Мартина за плечо, намереваясь увести.

– Стойте, – спохватилась Никс. – Как нам выбраться из морока? Если мы пройдем через Антарг…

– Точно, – откликнулся Мартин Майн. Обернулся к ним, глянул с прищуром. – Через Антарг вам никак нельзя. Потеряете все, что осталось. Через Антарг можно и нужно только ему, – он указал на Керри. – Послушай моего совета и не иди с ними. Иди через Антарг, пройди Игольное Ушко. Окажешься в Мире Исхода – найдешь их в Крае Ветров. А там и себя найдешь. Окончательно.

– Что будет с гильдией элементалистов? – задал внезапный, но логичный вопрос Рин.

И верно, все уже успели позабыть о них.

Прощание затянулось.

– Разберутся, – ответил Мартин, махнув рукой. – Айра, давай-ка, как я учил!

Айра закрутил над головой посох. Тот засветился топленым золотом, Айра воткнул острие в землю и, приложив силу к навершию посоха, словно надавив на рычаг, разорвал реальность морока, будто тонкую ткань. Несколько пламенных росчерков – и двери были открыты.

На этот раз Никс ступила в распахнувшуюся за вратами звездную бездну без страха, даже не вздрогнув, не зная вовсе, куда попадет в итоге. Она переступила порог последней, специально чуть замедлив шаг, и потому успела, оглянувшись, увидеть, как Мартин с Айрой направляются в сторону белого города Сола и застывшего над ним Фантасубвеструма, а Керри стоит, словно на распутье, тоже глядя им вслед.

А потом была тьма, похожая на сладкий утренний сон.

Ведь чтобы увидеть следующий, надо, чтобы кончился этот.

ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

В каждом приморском городе есть своя мелкая, неказистая река. Ну, по крайней мере, в тех, что мне известны, она имеется во всяком, и всюду такой реке дают какое-нибудь нелицеприятное прозвище, начисто забыв ее настоящее имя.

В этом городе тоже такая имеется. К началу второго месяца осени зарядили дожди, как им и положено, и люди, что не успели искупаться во все еще теплом море напоследок, уже не успеют. Эти дожди напитали нашу местную реку, и она, вздыбившись, вычистила из себя весь мусор, облизала тротуары и бордюры, добравшись до самых железных перил, позволила ивам коснуться своей гладкой стеклянной спины, запела на мелких порогах ворохом голосов. Обнаружила, словом, крутой и веселый нрав, будто вспомнив о том, что в истоке ее – сотни мелких, но стремительных горных рек.

Но вскоре дожди закончатся, и снова она обратится мелкой, спокойной рекой, настоящего имени которой никто не помнит.

Кажется, это – вполне неплохая аллегория моей жизни.

Поднявшись от реки, я иду по центральной части города, сложив за ненадобностью зонт. На меня мало кто смотрит – Найкова шапочка работает отлично. Интересно, как у них с Николой дела?

После судебного процесса я ничего о них не слышал. Пропали… Уверен, опекун огонька сказал бы мне, где их искать, если бы я спросил. Но я не спрашивал.

Что касается самого суда – это был… как бы так выразиться… цирк с конями. Да, примерно он. Я смутно помню сам процесс. В голове все, как в тумане… я тогда чувствовал себя не лучшим образом.

Мы вернулись домой – вот это я помню хорошо, помню собственную радость. Мы, словно дети, принялись обниматься. Потом было немного стыдно, но самую чуть. Путешествие в морок сплотило нас.

Было невероятно радостно видеть привычные пустые поля, плоские горы, море обыкновенного цвета и небо – оно, конечно, на закате, да и днем, порою, умеет быть красивым, но эта красота не избыточна и всегда гармонична, в отличие от ярких красок морока.

Мы очутились возле восточного маяка, где без проблем сели на автобус и добрались домой. Я долго объяснял хозяевам дома, почему не поливал цветы, откуда в моей комнате кавардак и почему ничего ценного не украдено, а также, откуда я взялся такой помятый и странно одетый. Я был готов к немедленному выселению, но, к моему счастью, они вошли в мое положение, и недавно мы даже продлили контракт по съему.

Найку с Никс, очевидно, не терпелось поскорее убежать. Нет, это не был последний раз, когда я видел их. Потом был еще суд. В тот первый день они дозвонились Эль-Марко, и, кажется, укатили на Змеиную Косу, где у Никс, как я все еще помню, под половицей припрятан ключ от дома.

В общем, я, расслабившись, принялся ждать своей судьбы. Я не собирался бежать из города. Я твердо решил, что честно пройду все тернии, чтобы… Я был готов принять все, что будет. Все. Без преувеличения.

Я знал, что выживу.

Безумие и постоянный холод больше не висели надо мной остро отточенным клинком. Я не сразу понял это. Мне потребовалось какое-то время, чтобы осознать это и принять.

Но в том была истинная правда: посетившая мое тело Вьюга забрала с собой и свой дар-проклятие, а с ним – и мой извечный озноб.

И кое-что еще.

Об этом говорить тяжелее, но и это я, в конце концов, принял.

Конечно, другим магам было хуже. После пробуждения Вьюги баланс все-таки пошатнулся. Оказалось, что все, прошедшие ритуал, более неспособны использовать магию.

Ян Фредек, наверное, радостно потирал руки, в то время как заносчивый Теодор Мельдо рвал волосы на своей и так не богатой растительностью голове.

Но агония длилась недолго. Не знаю, как именно, но вскоре элементалисты нашли способ вернуть свои способности. Оказалось, что, если удалить искусственное зерно и поместить в нужное место что-то вроде миниатюрной крупицы кристалла определенного сорта – натуральное зерно снова начнет расти, будто бы у младенца. И когда этот "предохранитель" достигал минимально подходящего размера, маг получал назад часть своих способностей. Почему было не пересадить обратно уже изъятые натуральные зерна? Кто знает. Я так и не постиг всех деталей. Хотя догадывался, что, возможно, продажа натуральных зерен теперь – часть программы по теневому финансированию гильдии. Ну, почему бы и нет.

Мне тоже предлагали провести операцию, причем бесплатно. Но я, признаться, не уверен… нужно ли оно мне? Я, в принципе, почти уже привык.

Посмотрим. Время еще есть.

К сожалению, кое-чего операция мне не вернет. Пожалуй, я почти жалею об этой грани проклятия Вьюги.

Что-то во мне изменилось, исчезло. Талант – понятие спорное, и я не могу назвать это "талантом". Я все еще знаю технологию звукоизвлечения, мой голос не слишком-то отличается от того, каким был, он все так же подвижен, и новые записи ни в чем не уступают старым. Но вот так же, как тогда на набережной, я теперь толпы не соберу. Будто бы у меня осталась лишь техника. Я не люблю, когда так говорят, но не могу сказать иначе – кажется, куда-то испарилась "душа".

Я остался тогда один на один с толпой – на самом деле. И я не был этой толпе уже так интересен, как раньше.

Сам по себе.

Нет, это не сломило меня. Лишенный магии и дара, я оставался в согласии с самим собой.

Я ждал.

И наступил он – цирк с конями. Ну, то есть суд, конечно.

Вернувшийся из болот Камориль подсобил мне с адвокатом. Хорошенькая Лана Тэн знала свое дело и выступала, право слово, достойно.

Освобожденные из казематов Нок-Лойра элементалистки, за исключением троих нелояльных и двух, так и не вернувшихся из комы, также свидетельствовали в мою пользу. Дети Зимы никаких обвинений не выдвинули и к себе меня не затребовали.

Основные претензии ко мне имели поглощающие и, внезапно, элементалисты. Поглощающие – из-за применения заклинаний, превышающих норму по силе в невоенное время, а элементалисты свалили на меня всю эту историю с зернами, Тлеющим морем, мороком и прочим.

Чтецы не выставили никаких обвинений. Церковь тоже воздержалась.

Если честно, мне было все равно.

Мог бы и соглашаться со всем, но Лана Тэн хорошо инструктировала меня, и я в основном молчал.

Я помню печальные глаза Кей, когда ее вызвали как свидетеля и наблюдателя. Она не отступилась от своего обещания, и говорила так, как и намеревалась. Словом, о форте Лунном правды никто так и не узнал, а о Нок-Лойре… о Нок-Лойре суд узнал все.

Заседания по поводу истории с мороком и истории с колонией были разделены. По настоянию Теодора Мельдо сначала решено было рассматривать самое сложное – наши приключения в мороке. И вот тогда-то…

Один наш друг, судя по всему, любит эффектно появляться. Дверь в зал суда открыли не то чтобы с ноги, но около того. Сопровождаемый кем-то вроде личного секретаря, одетый в строгий деловой костюм, незваным гостем на мой праздник жизни явился уже было позабытый мною Мартин Майн.

Вот тут-то и пошла неразбериха. Мартин попытался взять вину на себя, а когда его спросили, кто он, – представился Потерянным. Ему, понятно, никто не поверил, но благодаря какой-то лазейке в Заповеди старинный манускрипт, предоставленный Мартином, приняли, как документ, удостоверяющий его личность, и позволили присутствовать на суде. Но Мартин так просто сдаваться не стал. Мановением руки он вписал в Заповедь Неугомонного Сердца пару лишних строк. Это произвело эффект. Для пущей вящести он пару раз телепортировался из зала суда и обратно, принеся с собой несколько коробок пиццы – и это несмотря на сильнейшую магическую защиту.

Прямо скажем, это произвело фурор.

Насколько я понял, этот парень решил попасть в телевизор. Не знаю, зачем именно это ему нужно. И не уверен, что хочу знать.

Так, практически Мартиновым произволом с меня были сняты обвинения в предательстве и умышленном вреде гильдии, а также, заочно, с Никс и Найка тоже. А, да. К тому времени эти двое уже смылись.

Я не виню их. Их показания никак не повлияли бы на мое пожизненное. Наверное.

Да и… в отличие от меня, они никаких обещаний никому не давали.

Оставалось второе заседание, и вот его-то я помню хуже всего. Кажется, к тому моменту мои нервы окончательно отказались как-то это все амортизировать, и я "выключился".

Помню, Кей уложила волосы в такой аккуратный узел… и надела деловой костюм – серая юбка, серый пиджак, туфли-лодочки. Я не мог понять – то ли в ее взгляде сталь, то ли растерянность? Может, и то и другое?

Бла-бла-бла, обвиняемый Рейнхард Майерс Даблкнот…

Работница тюрьмы отказалась меня стричь даже под угрозой увольнения. Я долго смеялся. Надеюсь, ее все же не уволили, и дело обошлось выговором или штрафом – не хотелось бы быть причиной дополнительных неприятностей…

Я уже думал, самому, что ли, стричься? – но тут оказалось, что начальник тюрьмы внезапно вызывает меня к себе. Я ничему уже не удивлялся.

Выяснилось, что под стенами тюрьмы бурлит пикет девочек-элементалисток. Мне примерещилось, или Никс тоже там была? Они требовали пересмотра моего дела и угрожали кострами. Да, это были еще не прошедшие ритуал молодые маги. И они могли. Потом к девочкам подтянулись мальчики, а потом и ледяные элементалисты обоих полов, а потом внезапно набежала толпа еще гуще с плакатами и прочей атрибутикой "Негорюй".

В общем, в тот же день меня перевели под домашний арест. Он длился неделю-полторы, а затем мне вдруг сообщили, что я оправдан. Я до сих пор не знаю, как так и что это было.

Мне это кажется несправедливым.

Кто-то кого-то подкупил? Мартин решил, что маловато вмешался? Снова происки Сесиль? Фанаты и элементалистки такого точно бы не смогли.

Наверное, истины мне не узнать никогда.

И вот, все еще не веря в то, что все закончилось, я иду по старому городу, более не чувствуя с ним родства.

Я попытался было влиться в прошлую свою жизнь. Но, обозрев ее, будто бы со стороны, понял, что очень многое нужно менять.

Так, если я хочу, чтобы "Негорюй" продолжила существование, чтобы мы стали знамениты и успешны, даже пускай божественная искра покинула меня – я должен работать, работать и работать. И чтобы моя жизнь не скатилась на самое дно, я должен делать то же самое. Да, заработать и разбогатеть – разные вещи, но с чего-то мне непременно нужно начать. И да, я помню, кем я был когда-то – кажется, с тех времен целая вечность прошла. Меня называли… Королем севера, что ли? Этот титул так же смешон мне теперь, как и тогда, когда я услышал его впервые. Потом я принял этот титул и принял себя, и все еще принимая себя таким как есть, здесь и сейчас, я иду своим собственным путем.

Собственно, конкретно сейчас я иду с собеседования. Это – всего лишь третье, подумаешь.

Я взглянул на город с высоты холма, на котором расположен мой дом.

Небо заполонили облака, безуспешно пытающиеся сложиться обратно в тучу. Скоро их унесет ветром. Листва зелена, мокрые от недавнего дождя парки темны…

Я повернул ключ в замке, открыл калитку, вошел, закрыл ее за собой, поднялся по лесенке к дверям, по пути стряхивая капли с ореховых листьев.

Хозяева дома чаевничали на кухне.

– К тебе подруга пришла, – сказала Светлана Юрьевна. – Наверху сидит.

"Ладно", – подумал я и кивнул домовладелице, ставя зонт в положенное место. Разулся, стянул с шеи шарф и пошел по коридору, непроизвольно ускоряя шаг.

Я не мог надеяться… нет, не мог.

Она не придет. Она не знает, где я живу. Конечно, она может узнать. Она наверняка узнала, все эти дела, заседания, все это… Но, зная, она бы все равно не пришла. Не стоит себя накручивать. Это невозможно.

Я взбежал по винтовой лестнице, топая, как слон. Распахнул дверь в свою комнату…

Среди разбросанного тут и там хлама, прямо на моем кожаном кресле победно восседала Ирвис.

– Приветики, – мягко улыбнулась она. – Давно не виделись.

И правда.

Я успокоил дыхание, прикрыл дверь, расчистил себе место на еще одном стуле и, тяжело на него опустившись, сказал:

– Ну здравствуй, здравствуй.

– Что, не меня ожидал увидеть?

В ее глазах сияло лукавство, доброе, озорное. Я совершенно искренне улыбнулся ей:

– Я весьма тебе рад. Я бы даже сказал – очень.

– Славно, – произнесла Ирвис, поднимаясь. – Я пришла за своими вещами, к слову сказать.

– Какими вещами? – не понял я.

– Во время нашего путешествия я делала кое-какие покупки и отсылала их по почте на твой адрес, – Ирвис пригладила платье. – И вот пришла забрать их.