Текст книги "Край Ветров: Пироманс (СИ)"
Автор книги: Диэр Кусуриури
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 49 страниц)
ГЛАВА 6
На фоне яркого белого света чернели округлые пятна. Они слегка подрагивали, но вскоре собрались, стали резче и оказались черными колоколами, подвешенными на толстых металлических тросах. Их было множество, тросы тянулись в разные стороны, ныряли в большие стрельчатые окна без стекол, сверкающие белыми безднами от пола и до арочного купола.
Никс с трудом приподнялась, села. Что-то сдавливало грудь, хотелось пить и есть. Ощущения были странные. Если глубоко дышать, то лучше. Если задуматься о том, где она и как сюда попала, начинает болеть голова.
Хлопок.
Большое черное пятно пошевелилось и оказалось скорее красным.
– Проснулась? – спросил участливо звонкий, мягкий голос, не женский и не мужской.
Никс попыталась сосредоточиться на говорившем с ней, разглядеть его, но пока что не получалось.
– Меня зовут Керри, – представился собеседник. – Я ждал, когда ты проснешься. И читал. Как хорошо, что кто-то еще печатает свои тексты для того, чтобы сжечь.
Никс, сжав голову руками, зажмурилась. Боль отступила. Когда она снова открыла глаза, колокола и темное пятно, назвавшееся Керри, снова оказались размытыми.
Керри, поднявшись, подошел ближе. Никс на секунду застыла, рассматривая его.
Театральный грим?
У существа (а человеком назвать его казалось неправильным) была белая, почти жемчужная кожа, красные волосы, красные глаза, красные ресницы и брови, темно-красные губы, будто испачканные спелой ежевикой, и в разрезе этой кровавой улыбки тускло сверкнули черные зубы. Существо пыталось изобразить дружелюбие. Правой рукой, исполосованной пунцовыми геометрическими узорами, существо откинуло за плечо длинные багровые косы, увешанные золотыми колокольчиками, а левую руку протянуло Никс, будто бы предлагая помощь.
Никс рефлекторно протянула руку в ответ, чтобы помощь эту принять, но тут же отняла назад, опомнившись и испугавшись. Она увидела и свою руку тоже, и теперь сидела, уставившись на собственные ладони – абсолютно черные.
– Что со мной? – проговорила она резко севшим голосом. – Что… с моими руками? Где… я…
Никс шлепнула себя по щекам, понимая тут же, что вокруг нет никаких зеркал – только окна, тросы с колоколами и странное существо, представившееся Керри.
– Где… где мы? – спросила Никс. – Что происходит?
– Ты в безопасности, – произнес Керри, – это башня Перламутр. Поднимайся осторожней – не наступи на подол платья, он длинный. Я поэтому, отчасти, помощь и предложил.
Никс удалось быстро совладать с собой. Платье? Она обратила внимание не только на свои ладони, но и на пышный многоцветный шелк с вышитыми на нем золотистыми рыбками, укрывший тяжелыми складками ее колени, перевивший талию, стекающий по предплечьям и плечам. И руки. Руки были черными. Никс завернула один из рукавов, чтобы убедиться, что руки черны до локтя и выше. Хотела было проверить и вырез платья, но опомнилась и подняла взгляд на Керри, который стоял рядом и терпеливо ждал чего-то.
Никс подобрала объемный подол и все-таки умудрилась встать.
– Это, что ли, ты меня переодел?.. – спросила она голосом, не предвещающим ничего хорошего.
Никс понимала, что вопрос глупый, но момент казался ей крайне неподходящим для деликатностей и попыток представиться кому-то лучше, чем есть.
Керри улыбнулся, не размыкая губ, и кивнул в сторону одного из окон:
– Посмотри.
Никс, косясь на Керри подозрительно, опробовала подкашивающиеся ноги, сделав пару шагов к окну. Вестибулярный аппарат шалил и негодовал, но когда она подошла к витому парапету, вроде бы, успокоился.
Зеленые звезды на фиолетовом небе сложились в огромный вихрящийся эллипс, сквозь который плыл лазоревого цвета кит, такой большой, что, глядя на него, верилось: такой способен проглотить солнце. Более того, он ими, солнцами, в общем-то и питается, нет никаких сомнений.
– У-у, надо было мне все-таки смотреть ковер, а не курить его, – проговорила Никс, хмыкая себе под нос.
Потом она расхохоталась.
Улыбка – это всегда в какой-то степени оскал, а значит и такой истерический смех – тоже своего рода защита. Иначе объяснить, почему ей вдруг стало смешно, Никс не могла. Она смеялась так, что выступили слезы. Вытирая их черными ладонями и шмыгая носом, она повернулась к обескураженному Керри:
– Все… в порядке. Это я шучу так криво, да. Красиво у вас тут, на самом деле, очень. И платье красивое. Наверное. И летающие киты, и звезды эти, и все дела.
– Это не звезды, – сказал Керри, – это небесный планктон.
– Ну, тем более, – Никс насухо вытерла глаза и, вроде бы, даже совсем успокоилась. Выдохнула. – Хорошо. Скажи мне, Керри, кто ты? Где мы? Хотя, подожди, я, кажется, догадываюсь. Морок?
– Так вы его называете, – кивнул Керри.
– Ну а ты кто? Мой сон? Сон камня? Сон маленькой девочки, которая любит тощих, странно выглядящих парней и не иначе? И как я тут оказалась?
– Я нашел тебя в расщелине Полдень, – ответил Керри, – и перенес сюда. Думал сначала, что ты растаешь, но оказалось, ты здесь иначе.
– Хорошо, я поняла, ты один из тех, кто говорит загадками и юлит.
– Мне не хватает слов. Они сгорают на моем языке.
Никс поглядела в честные, кроваво-красные, как у кролика-альбиноса, глаза пристально, пытаясь понять, в своем ли существо уме.
– Сгорают? – переспросила.
– Ага.
– Покажи.
– Что?
– Язык.
Язык у Керри оказался длинным, острым и таким же черным, как зубы, но к корню слегка краснел.
– Да уж, – проговорила Никс, озадаченно хмурясь. – Тут у вас, конечно, интересно, но мне надо бы поскорей проснуться. Я… я, кажется, что-то недоделала… что-то не успела закончить в реальности, и мне за это влетит. Нельзя, в общем, такое недоделывать. Вообще не помню, что это было, но я должна была это сделать, иначе… иначе – плохо. Надо просыпаться, да. Ты мне расскажешь, как это сделать?
Керри тем временем сел возле одного из окон и выудил из своего черно-золотого одеяния небольшой обуглившийся томик и даже его раскрыл, но, судя по картинке на обложке, держал он книгу вверх тормашками.
– Тебе бы посидеть тут, отдохнуть, – сказал он, не глядя на Никс, – подождать… Может быть, тебя сумеет разбудить Зов?..
– Какой такой зов?
– Когда Небесный Кит исчезнет в Тлеющем море, когда провернется Калейдоскопическая Луна, когда мимо Башни Тайны пройдет последний транзитный поезд в Сияющий Мир – вот тогда мы услышим Зов, и я не знаю, что будет, когда он настигнет тебя. Хотя, в последнее время Зов стал звучать чаще… может, он грянет раньше, может быть, позже. Ты ведь не просто во сне, ты не во сне наяву, и даже я не знаю, что с тобой делать, а уж я-то в вас, лунатиках, разбираюсь.
– Кто ты, Керри? – еще раз спросила Никс, чувствуя, как по плечам и спине бегут мурашки, а мелкие волоски на руках и затылке встают дыбом.
Керри ее будто бы проигнорировал. Никс задала один и тот же вопрос в третий раз и в третий раз не получила ответа. Видимо, больше спрашивать смысла нет. Керри не скажет. Может, он вообще не живой, может, он просто статист этого странного измерения иллюзий.
Никс знала о существовании морока из рассказов вернувшихся оттуда друзей. Кто-то еще называл это место "миром снов", но, судя по тем же рассказам, почти все имена, данные мороку, некорректны. Он, в принципе, так же реален, как и привычный мир. Здесь, говорят, можно умереть, явившись сюда во плоти. Отсюда, вроде бы, можно даже что-то забрать с собой, исполнив некий таинственный ритуал, и говорят, что вся имеющаяся в реальности колдовская золатунь родом из морока. Ромка, еще до того, как пропасть, рассказывал, что, вроде бы, из морока есть пути в другие миры – совсем другие, совсем-совсем. Попасть в морок можно тоже по-разному, и в памяти Луни Красавки, той, что живет у Камориль на чердаке, даже есть старинная, еще довоенная карта путей перехода.
Никс оглянулась по сторонам. Никаких дверей или лестниц, одни только огромные окна и тросы с колоколами. Керри читает книгу, на этот раз взяв ее правильно. В окнах – сине-фиолетовое небо в россыпях зеленоватых "звезд", и если взглянуть вниз, то земли не видно, все укрыто золотистыми облаками до самого горизонта.
Может ли быть так, что, изучая точки перехода в морок, сумасбродный некромант открыл еще одну, и Никс угораздило в нее провалиться? Это вряд ли. Камориль не настолько беспечен. И Эль-Марко предупредил бы Никс не заходить в сад, если так.
Стоп. Керри не сказал ничего вразумительного, но что-то знакомое… Калейдоскопическая Луна – понятное дело, это о той, которая меняет цвет, которую видно почти отовсюду, висящая яблоком над горой Антарг; там же, под Антарг, Тлеющее море – Ромка рассказывал; тут есть еще какой-то вокзал, и немудрено, что есть поезда. А вот… Башня Тайны… та ли это башня, о которой говорил Рин?
Никс вдруг вспомнила все. Вообще все. Никаких блоков и белых пятен не осталось, и даже головная боль прошла. Морок – "Мир Снов", место, где маяку снится, что он – белокаменный замок, и на самом деле так и есть; здесь времена и события почти не связаны между собой линейной логикой, граница между жизнью и смертью размыта; здесь возможны такие чудеса, что не снились ныне здравствующим архимагам, которым не повезло родиться после Войны Причин, и детям, которым не рассказывают о былом – на всякий случай, точно так же, как молчат, например, о любви.
Лишь те, кому повезло (или не повезло), знают, что морок – реален. Нет, не так. Он не реален, он действителен. Единый для всех безграничный сон, истина, зависящая от угла, под которым на нее смотреть.
И те, кто в курсе насчет этой действительности, хотели бы попасть сюда так, как попала Никс – сохранив сознание и понимание происходящего, но это не так-то просто.
А Никс угораздило провалиться сюда, пускай и не понятно, как именно. Но это обстоятельство можно попытаться использовать. Пускай придется пробовать наобум. Пускай идея кажется глупой и слишком самонадеянной.
Пусть. Не потеряться бы только теперь в этом супе из смыслов и мест. Никс взглянула на Керри:
– То есть как мне проснуться, ты не расскажешь, правильно?
Керри, не отвлекаясь от книги, повел плечом неопределенно.
– Ну, хорошо, – вздохнула Никс. – Тогда я пойду.
Керри вздрогнул, встрепенулся, поднял на нее удивленный взгляд:
– Сто… Что… Куда?..
Никс, исполненная решимости, подобрала шелковые юбки и подошла к краю. Снова взглянула вниз. Золотые облака клубились далеко и глубоко и казались ненастоящими, нарисованными, а оттого страшно особо не было. Ромка говорил, что морок создан для тех, кто умеет или хотя бы хочет научиться летать. А значит…
– Стой! – крикнул Керри, и в этот момент все колокола на тросах закачались, язычки ударились в дутые медные стенки и воздух затрепетал и запел от разноголосого звона. В шуме колокольного пения голос Керри почему-то не терялся, наоборот – звучал звонче и как-то выше. – Я тебя провожу. Незачем… незачем проверять на прочность.
Никс в этот момент показалось отчего-то, что Керри и сам – совсем еще мальчишка. Что-то да вырастет из него через годы? Ей представилось дикое пламя отросших красных волос и белые тонкие руки, пальцы, будто погнутые паучьей болезнью, и, почему-то, острый выступ седьмого позвонка.
Сквозь белую кожу Керри, которого она видела перед собой, проступил румянец.
– Перестань, – сказал он, – вон, смотри лучше: Фантасубвеструм.
Никс отвлеклась и обернулась туда, куда смотрел Керри.
– Э-это еще… что такое?
Сквозь золотые облака, разрезая их острым килем, плыл небесный корабль под искристыми светлыми парусами, похожими на металлическое кружево. Переливались волнами, загребая податливый воздух, жемчужные весла – по сотне с каждой стороны, и натянутые снасти сверкали, словно паутина в утреннем разнотравье.
Корабль был огромен, и небесный кит в сравнении с ним показался мелкой рыбешкой.
– Это ж кто-то его построил, – пробормотала Никс, когда к ней вернулся дар речи. – Это ж кто-то его придумал!
– Фантасубвеструм сплетен, а не выстроен, – пояснил Керри, устремив чуть менее восхищенный, чем у Никс, но, безусловно, влюбленный взгляд на золотистые резные паруса. – Он – головоломка и лабиринт, загадка в загадке, блуждающее сердце небесных глубин. Говорят, там, в самом его нутре, черно, как ночью в землях исхода, и там кто-то есть – как косточка в яблоке, как нож в потайном ящике, словно скрытый смысл, известный лишь заговорщикам, – но даже я не знаю, кто это и что он там делает, и вообще, правда ли это.
Никс на секунду оторвалась от созерцания приближающегося к башне огромного светящегося корабля для того, чтобы взглянуть на Керри искоса.
– В землях исхода? – переспросила она. – Это типа как… это, что ли, ты так называешь реальный мир?
– У нас говорят, земли исхода – обитель тлена, печали и тьмы. Но я читал ваши книги и знаю, что это не так.
– И мы на нем поплывем? – спросила Никс опасливо, снова переведя взгляд на небесный корабль.
– Нет, – ответил Керри со вздохом. – Фантасубвеструм недостижим и неприступен. Словно шкатулка с секретом, к которой не подобрать ключа… И, насколько я знаю, обе конечные станции отсюда так же недостижимы – по крайней мере для меня. Наш же путь ляжет по вершинам засохших елей, по фонарным столбам.
– Шутишь!
– Папой клянусь, – сказал Керри, шутливо кланяясь. – Следуй прямо за мной.
Он просто ступил в центр площадки, продуваемой ветром, и под ногами его стали появляться ступени. Они вдавливались в тело башни сначала медленно, а затем полетели вихрем, и вот уже в черную глубину вела крутая винтовая лестница.
Керри стал спускаться вниз, сунув книгу под мышку, не выказывая какой-либо неуверенности. Никс, вдохнув глубоко, ступила на только что возникшую каменную лестницу, запоздало подумав, что Керри взялся ее провожать, не зная, куда она хочет пойти.
– Мне в Башню Тайны, – решила она уточнить на всякий случай. – Ты знаешь, где это?
– Я был во всех уголках морока, – сказал Керри. Его голос тут же подхватило эхо, – кроме тех, куда мне нельзя. И Башню Тайны я тоже видел.
– Итак, имеем мы следующее, – произнесла Берса, покачивая зеленым шлепком, наполовину сползшим с ее немытой костлявой ступни. Мне никак не удавалось абстрагироваться от мыслей о том, как можно было бы превратить ее в человека. То есть в девушку, конечно. Нечесаные дней пять космы, грязная джинса неподходящего размера, дурацкие фенечки и пластмассовые браслетики. Как это еще от нее не пахнет ничем, кроме дешевого курева? Коллега-маг, видите ли. Нулевой, понимаете ли, элементалист.
А Кей тем временем, кажется, таки подбила итог того, что у нас имеется, и Тиха, который, в отличие от меня, ее слушал, произнес в ответ многозначительное "хм".
Никс лежала на белоснежных простынях, а в стаканчике на полочке у кровати красовался куцый букетик дикого льна. Светлые занавески тревожил ветер, прилетающий из раскрытого окна, соленый и жаркий, и я устроился на подоконнике так, чтобы на загривок мне попадали солнечные лучи. Солнце немного грело.
Сейчас нас отсюда, как пить дать, погонит какая-нибудь медсестричка. А может, и не погонит, палата ведь одноместная, но довольно просторная, в дальнем крыле и с видом на море. Все здесь чисто, стерильно и будто бы для своих.
Нам даже вопросов при регистрации не задавали. К Никс приходил врач, и, не смущаясь пристального внимания Берсы, еще раз осмотрел спящего "огонька". Ушел, ничего не сказав.
С тех пор прошло уже двадцать минут, Берса успела покурить прям тут, я изгрыз пакет сухофруктов, а Тиха – колпачок от украденной в регистрационном окошке ручки.
Никола спала сном мирным и тихим, и ничто из произошедшего за утро сна ее не потревожило. Я вспомнил, как еще ночью, у меня, Тиха совершенно серьезно пытался разбудить Никс при помощи аромата растворимого кофе со сливками, который сам же потом и выпил, осознав тщетность предпринятых мер.
В тишине щелкнула стрелка настенных часов. Полдень.
– Итак, замок Сорос, – произнес я, – еще одна загадочная фигня из гребаной засекреченной старины, о которой в сети только две криво написанные байки с тучей грамматических и исторических ляпов и, естественно, более ничего, кроме примерных координат с разлетом в триста километров. И это при том, что замок предположительно расположен где-то на западном склоне Цинары, величайшей горной гряды континента по ту сторону Поющей реки.
– Я проведу, – сказал Тиха коротко. – Хоть сегодня.
– В тебе я не сомневаюсь.
Тиха смотрел куда-то в стену решительно и зло. Берса крутила в пальцах незажженную сигаретку.
В кармане у меня лежал осколок зеркала Лок, словно некий абстрактный компас, сориентированный на далекий север, и тяжестью своей он напоминал мне о предстоящем пути. Отсюда, из затянувшегося и, кажется, вечного лета, туда, откуда когда-то меня увезли, спасая от будто бы неминуемой гибели. Туда, где в снежные бури мчат по небу зимние демоны-лисы, неся на спинах призрачных всадников – побратимов смерти и сна. Туда, в насквозь промерзшие скудные земли, укрытые вечной белой пеленой, в обитель злых и диких горных племен. Туда, где, может быть, кто-то еще помнит язык, на котором написан дневник, доставшийся мне вместе с именем. Туда, куда мне бы не стоило возвращаться, а им… им не стоило б там бывать.
– Вот, предположим, доберемся мы до этого замка, – стал я проговаривать то, о чем не единожды успел подумать. – Проникнем внутрь. По идее, ехать бы туда без вопросов и как можно скорее, прихватив самый теплый свитер, термос и позабористей алкоголь. И вляпываться в эпических размеров неприятности. Что ждет нас там? Сначала, я так понимаю, северная столица – Тасарос-Фесс, последний очаг цивилизации и тепла. Потом – холод, бездорожье, безлюдные снежные равнины. И дальше, в самом замке – развалины, опасные заброшенностью, хлипкими стенами и гнилыми балками, или какие-нибудь недобитые твари, выведенные в войну, кровожадные гибриды медведей и хомяков.
– Да ты тот еще оптимист! – хохотнула Берса. – Неужели все так страшно? И разве летом на севере так же холодно, как зимой?
– Почему чтецы оставили это зеркало там? – подал голос Тиха. – Если оно такое важное. Важное и опасное.
– Значит, не оставили, – сказал я, – и замок Сорос не в развалинах, и кто-то зеркало сторожит.
– Или его там нет, – предположила Берса. – И наш любезный преподаватель решил удалить нас из города на неопределенное время, придумав веселый провод.
– Слишком сложно, – сказал Тиха, качая головой.
– Ты-то ладно, – произнес я, обращаясь к Берсе. – А я ему чем не угодил?
Кей цыкнула. Тиха глумливо хмыкнул, как будто у него есть по этому поводу кое-какие соображения, но он их прибережет на потом.
– Хотелось бы, чтобы мои сомнения оказались всего лишь сомнениями, – проговорил я, – и загадка решилась бы поворотом ключа, то есть – формальным восстановлением зеркала. Мы следуем на север, попадаем в Сорос, восстанавливаем Лок. Никс просыпается, все счастливы, фейерверки, петарды, объятия и чаепития.
– А в чем тогда "загадка"? – спросила Берса. – Может, в том, как ты вставишь осколок куда надо, если на зеркало это нельзя смотреть?
Я пожал плечами:
– На ощупь? В темноте? Не вопрос, в общем-то. Смотря, конечно, что оно из себя представляет.
Я взглянул на Тиху:
– Абеляр в курсе о твоих талантах?
– Я не зарегистрирован. То есть для гильдий – никто.
– Значит, Абеляр о тебе не знает?
– Может и знать, – встряла Берса. – Он такой.
– Предположим, о Тихомире он не догадывается, – продолжил я размышлять вслух. – Таким образом, он должен понимать, что добраться до Цинары – уже достаточно сложная задача, требующая времени и сил, и нам будет не просто. Тогда…
– Рейнхард, – произнес Тихомир глухо. – К чему все эти разговоры с размышлениями? Мы туда пойдем, а если ты не хочешь или не можешь, то я…
– Это не вопрос, Бродяжка, – я постарался говорить мягче и без слышимой издевки. Она у меня иногда вырывается сама собой, и с Тихой это может сработать непредсказуемо. – Я лишь раздумываю, как сделать так, чтобы получить на выходе поменьше неожиданностей, а потом приехать обратно – желательно, целиком. И да, мы идем, завтра, с утра, выспавшись, без каких-либо вариантов. Ты и я.
– И я, – просто добавила Берса, и я понял, что от нее теперь уже не отделаться.
– И ты, – кивнул со вздохом. – Но о тебе потом. Так вот. В идеале мне бы иметь карту местности и схему самого замка. Это как минимум. Я хочу понимать, куда мы суемся, а информация, предоставленная Абеляром, туманна, как полуночный бред пьяного графомана.
– Карт у нас нет, но у нас есть я, – напомнил Тиха.
– Это, несомненно, плюс. Как назло, я не могу задействовать фанатов, чтобы найти дополнительную информацию с их помощью. Абеляр настаивал на всей возможной секретности.
– Анонимные доски? – вдруг предложила Кей.
Я, секунду поразмыслив, согласился:
– Попробуем. Но шанс мизерный, неофиты не умеют искать.
– А я говорю, что что-то тут не так, и секретность эта неспроста, – Берса стащила с головы розовую повязку и стала ерошить длинную челку. – От кого шифроваться, Абеляр не сказал, так? Типа, всем молчать, никому не рассказывать? Тухлое дело какое-то.
– Ясно, что перво-наперво этого не должны знать остальные чтецы, – поправил я.
Берса не растерялась:
– Ну узнают мыслежуи, что штука у нас и что она движется, куда надо. Так почему б им не обрадоваться и нам с этим не помочь? Нежелание Абеляра усугублять какой-то там хаос внутри гильдии – бред, я считаю.
– Может, они не хотят, чтобы выжившие спящие просыпались, – предположил Тиха.
Я признал про себя, что Тихомир иногда умеет размышлять здраво, и зачем обычно умение это скрывает – загадка.
– Абеляр Никитович вел себя местами крайне неадекватно, это факт, – ответил я Тихомиру. – Более чем. Возможно, все еще сложнее, чем мы тут напридумывали. В любом случае, давайте сделаем все, что в наших силах, и постараемся быть готовыми к худшему. Потому что, вот вам пламенное знамение, хватающий элементалиста за руку чтец – это событие из ряда вон.
Я тут же вспомнил, чего мне стоило не отправить ему в ответ, как бы рефлекторно, заряд профильного волшебства. Обморожение третьей степени до локтя он себе захотел, что ли?
Тиха снова хмыкнул, а я задумался. Хорошо, предположим, кое-какой доступ к нашим мозгам Абеляр имеет с тех пор, как мы только прошли обучение. Все-таки он принимал участие в ритуале, а без знаний, заложенных в мага-элементалиста посредствам ритуала, мы все не были бы той потенциальной угрозой, которой являемся. То есть чтец, в принципе, знал, кого берет за руку и знал, на что я способен, а значит, он полагал, что я смогу остановить рефлекс. Я же не в курсе, насколько сильна была наша связь до этого прикосновения и угасает ли она со временем, – документы чтецов засекречены, а гадать здесь бессмысленно, так как мощь чародея предполагает вариативность проявлений. Кроме этого, я не знаю, какого качества связь Абеляра с его гильдией, даже располагая информацией о том, что родная группа чтеца погибла. Может ли эта связь быть настолько крепкой, что серебристый кедр не поглотил бы поток магии или поглотил не все? Было ли чтецу о чем красноречиво молчать? Будет ли столь опытный и старый маг пытаться высказать мне что-либо одним лишь взглядом и прикосновением? Обычным, вроде бы, прикосновением – для простого человека, но не для двух магов, нет.
И что именно он хотел донести? О чем именно предупредить? Анализируя его поведение, я только утверждаюсь в мысли, что соваться в замок Сорос – затея не из простых и безопасных, и нам нужно быть готовыми ко всему.
– Рейни, ну, это все, конечно, да, но ты ж не забывай, что Абеляр, как бы, тоже человек, да и Никс он любит, как заправский старый хрыч может любить девочку-сорванца, – сказала Кей, неслышно подобравшись ближе. – Разволновался да хватанул лишнего, так сказать. Пошли за вещами.
Я глянул на Тиху. Тот молча кивнул, мол, все как условились.
Мы с Берсой вышли из палаты, оставляя там спящую на белых простынях Никс с ее новоприобретенным верным псом ненатуральной масти, который, сидя на полу возле кровати, смотрел на нее печально и чуть ли не скулил.
Нас ожидала электричка до города, и там наши с Берсой пути должны были ненадолго разойтись. Выйдя из здания лечебницы, мы обогнули оставленный на самом солнцепеке минивэн Тихомира и двинули по пыльной каменистой тропке в сторону станции. Ни одному из нас, казалось, нет резона поддерживать или изобретать, придумывать диалог – и потому мы молчали.
Я пытался прикинуть в уме, что мне стоит взять с собой и есть ли у меня что-то, что может пригодиться в пути, кроме очевидного и необходимого. Может, порыться в вещах, поискать деньги, оставшиеся у меня с переезда? Надо не забыть термокружку… аккумулятор, нож, документы…
Тиха решил остаться в лечебнице до вечера, и к вечеру мы к нему вернемся.
Утром, пока я, собственно, разговаривал с Абеляром Никитовичем, Николе звонил ее опекун. С ним говорила Берса, выключив ради такого случая свой "особенный" говорок. Скрывать мы ничего не стали, и теперь Эль-Марко в сопровождении своих друзей, наверное, уже мчится обратно в город. Но чародеи они не той специализации, что смогла бы помочь в преодолении расстояний, и добираться им минимум двое суток. Если повезет. Мы к тому времени уже уйдем.
Если же Николу разбудить не удастся, моим собственным планам придет конец. Мне ее, конечно, жалко, она не заслужила такой участи. Но, стоит признать, гораздо больше я тревожусь за успех нашего предприятия. И да, я все пытаюсь придумать что-нибудь еще, кроме того, что уже начал осуществлять, но пока что эта девочка – единственный вариант, где в конце тоннеля свет, а не подкравшееся исподтишка безумие и, впоследствии, медленная смерть.
И вот теперь этот осколок, летаргический сон и Абеляр Никитович, который, по сути, выдал мне рекомендации, но ничего конкретно не приказывал.
Мол, поступай как знаешь. Решил действовать? Хорошо. Нет? Воля твоя.
Да, определенно, решать теперь мне. И, в общем-то, именно поэтому я подхожу к вопросу со всей возможной ответственностью и осторожностью.
Мне лишь немного боязно, что этих ответственности и осторожности может оказаться мало.
– Что-то много тут летающих островов, ты знаешь, – сказала Никс, забыв, что, чтобы Керри ее услышал, надо перекрикивать ветер.
А ветер был силен. Он трепал волосы и развязывал узлы, которыми Никс связала доставшееся ей каким-то неведомым образом шелковое одеяние, слишком сложное и просторное, чтобы в нем комфортно расхаживать. Красные, увитые колокольчиками волосы Керри и черно-золотую узорчатую мантию ветер тоже полоскал нещадно, но Керри, кажется, было все равно.
Он смотрел вперед и вниз, на распластавшийся под каким-то невероятным углом фантасмагорический ландшафт, состоящий из темно-фиолетовой пустоши и черных дырчатых камней, похожих на вытянутые бублики, хаотично воткнутые в землю. Сквозь отверстия в них медленно и вальяжно проплывали мелкие летающие острова, на которых можно было даже различить какие-то загадочные строения, коммуникационные трубы и лопасти огромных винтов. Еще дальше в небо устремлялись, скручиваясь спиралями, две дороги, похожие на застывших в вечном противостоянии змей. Они обвивали со всех сторон высокую бело-золотую башню, подпирающую небо под косым углом.
– Это же она? – переспросила Никс сквозь ветер. – Как мы туда доберемся?
Ей уже пришлось пройти по лучам каменной звезды, оказавшейся крышей огромного здания размером с парочку стадионов. Керри протащил ее через розовый лабиринт и сквозь локальную песчаную бурю. Они преодолели каскады зеркальных озер, проскользнув по вьющейся между ними тропке. И вот теперь, пройдя через каменную арку посреди поля, укрытого цветущими герберами, они вышли к половинчатому мосту – ажурному сооружению, обрывающемуся в своей наивысшей точке, как будто бы его разрезали наискось огромным раскаленным ножом. Ветер неистовствовал и гудел, плутая в тяжелых железных цепях. Массивная конструкция явственно покачивалась и от этого жутковато скрипела.
Керри медлил, пристально вглядываясь в странный пейзаж внизу и кажущуюся еще очень далекой башню.
– Мы чего-то ждем? – спросила Никс, снова перекрикивая ветер.
Керри наконец соизволил ответить:
– Я жду вестей. Стоит нам преодолеть границу сизой земли и гиены почуют нас.
– Какие гиены?
– Пепельные.
– Кто это?
– Стражи Башни Тайны.
– У нее есть стражи? – Никс обернулась к Керри, чтобы внимательно на него посмотреть. Ветер тут же швырнул в лицо волосы, которые пришлось отводить за уши руками. – Почему ты сразу не сказал? Зачем ей стражи? Что они нам сделают? Чем они опасны?
Керри молчал.
– Ты увидишь разноцветные тени. Держись рядом со мной. Когда до башни останется всего ничего – я отвлеку их, а ты пробирайся внутрь.
– Что они могут нам сделать? – настойчиво переспросила Никс. – Я могу… я могу их сжечь?
Впервые взгляд Керри показался ей пугающим. По-настоящему. Красные ресницы дрогнули, когда он взглянул на нее с прищуром. В глубине черных зрачков как будто мелькнуло что-то еще, что-то большее, нежели просто разум. Как он представился Никс до этого – взрослым, так теперь он показался ей чем-то иным, не человеком вовсе, он был страннее и глубже, чем просто вычурно раскрашенный фрик.
Черные одеяния Керри вились на ветру, как флаги, материя, испещренная золотыми узорами, хлопала, словно крылья. В миг, когда Никс еще не сумела, завороженная этим новым видением, отвести взгляда от его лица, он шагнул ближе, притянул ее к себе за плечи, прижал к груди быстро и крепко, а потом с легкостью оттолкнулся и прыгнул вперед, в пронзительную синь над темно-фиолетовой пустошью.
Мгновенное ощущение падения. Сердце, скакнувшее в пятки и стремительно вернувшееся на место. Беспомощность и восторг, страх и острый, словно лед, ветер.
А потом их дернуло вверх и оказалось, что у черных одеяний Керри красный подбой и они, в общем-то, и не платье вовсе, и даже не плащ, а самое настоящее крыло. Падение замедлилось.
Никс обнаружила, что Керри держит ее на руках и что она успела инстинктивно вцепиться ему в шею. Заставив себя ослабить хватку, она глянула вниз. Голова закружилась мгновенно. Никс зажмурилась, но от этого стало еще хуже. Потому она открыла глаза и увидела перед собой лицо Керри в профиль, белеющее на фоне проносящихся мимо летучих островов.
Всю крошечную, карманную бесконечность, которую длился полет, ей пришлось смотреть на это лицо. Красные волосы тяжелой волной отбросило назад, и Никс увидела, что уши у Керри слегка заостренные, самую капельку.
Когда полет кончился, он осторожно поставил ее на землю.
Ноги не держали совсем, тряслись, и Никс рухнула вниз, больно саданувшись ладонями об пористый черный камень.