Текст книги "Край Ветров: Пироманс (СИ)"

Автор книги: Диэр Кусуриури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 49 страниц)

ГЛАВА 21

Найк проснулся от резкого запаха медикаментов. Ему показалось, что он задыхается, и надо было срочно делать с этим что-нибудь.

Он резко сел, выдирая из себя трубки и иглы, отплевываясь и фыркая.

– Тише, тише, – сказал светловолосый человек в белом халате и очках.

Спустя мгновение Найк узнал в нем Эль-Марко – опекуна Николы. Попытался сложить в голове все, что помнил. Опустил руки, прищурился. Спросил, чтобы удостовериться:

– Вы – Эль-Марко? И мы все еще на севере? Вы наконец добрались сюда?

– Не все, пока что только я. Камориль и Мйар задерживаются. Но, вообще, ты б лучше о себе спросил, – мягко улыбнулся ему целитель.

– Да я-то жив, – отмахнулся Найк. Положив руку на грудь, специально кашлянул. Не вышло. – И, кажется, здоров! Это вас я должен благодарить?

– Благодарить будешь свой иммунитет и врачей, я только помог восстановить поврежденные ткани.

– Спасибо!

– Но пока не дергайся слишком, тебе бы еще полежать.

– Не, – мотнул головой Найк. – Мне бы скорее новостей. О Николе что-нибудь известно?

– О ней и я хотел бы поговорил с тобой.

– Вы что-то узнали?

– К сожалению, нового – ничего.

– Вот же, – Найк поник и зарылся руками в волосы. – А…

– Есть вести от Кей. Она звонила Ирвис с какой-то железнодорожной станции, сказала, что они скоро будут. Судя по всему, твои приятели натворили дел.

Найк презрительно хмыкнул:

– С них станется.

– Наверное, ты не понял, – Эль-Марко сдержанно улыбнулся. – Судя по всему, Рейнхард каким-то образом застопорил движение экспресса и, как выразилась Кей, "парализовал" руководство Детей Зимы. Так что там сейчас паника и неразбериха.

– Я вообще не понимаю, почему за нами еще не пришли, – признался Найк. – Мы же… связаны. Я, вы, Рин, Ирвис. Мы втянули в это все Виталиса и этого Алаиса. Мы не невидимки. За нами давно должны были прийти. А я лежу тут… и в окно все еще не стучат вооруженные люди. А если уж Рин натворил что-то серьезное…

– Как я понял, за вами шли две организации, между собой не связанные, – поправив очки, начал объяснять Эль-Марко. – С самого начала вас пасли чтецы. Их целью была Никс. Дети Зимы с ними не сотрудничали, возможно, желая заполучить Никс вместе со всеми остальными себе, чтобы заиметь рычаги давления на Рейнхара, но не больше. Я так же предполагаю, что пожар в гостинице случился из-за конфликта чтецов и Детей Зимы. Последних Рейнхард нейтрализовал – временно или нет, посмотрим. А чтецы получили то, что хотели. И это, конечно, хуже всего.

Найк понял, что ему тяжело дышать. В груди заскребло:

– Это я ее упустил. А ведь мог бы… да что же… Зачем мы вообще сюда сунулись? Я еще подначивал… Меня что-то сюда влекло. Какой-то внутренний голос, мол, там-то ты узнаешь, что к чему. Поймешь, кто ты, путешествие, все дела, – он поднял взгляд на Эль-Марко. – Понимаете? И как будто бы не было у меня в жизни путешествий… Я думал, что мы соберем это зеркало и на том все закончится. А в итоге… Потом еще эта простуда… валяюсь тут, как дурак.

– Ну, вообще-то, это был острый бронхит. К тому же, мне непонятно, с чего ты себя так коришь. Ты понимаешь, что выжил после встречи с чтецом? Ты не был подготовлен. И… если мне не изменяет память… – Эль-Марко протер глаза под очками, – есть лишь один способ справиться с чтецом, уже проникшим в сознание. И если ты использовал его, это значит, ты расправился с одним их роем. Чего тебе это стоило – никто, кроме тебя, не узнает. Но теперь они мертвы. Их коллективный разум перестал существовать. А если так, то Николу все равно кто-то забрал. И это не бывшие подконтрольными покойному рою люди. Это кто-то другой. Два роя в одном месте? Все более чем серьезно.

– П-подождите… То есть я… рой… р-расправился? – Найк внутренне похолодел. – В смысле… слепленных в одну множество личностей?.. Но это же…

– Какую хочешь философию под это подкладывай. Но ты – жив. И да. Если ты хотел, чтобы север показал, кто лучше – вспомни, что лучше или хуже можно быть только по отношению к себе вчерашнему.

– Да уж, – тихо сказал Найк. Хмыкнул: – Убить рой… Я не могу это осознать. Наверное, мне должно быть… Ну, они же люди, в конце концов. Я должен корить себя… Но я какой-то совсем спокойный по этому поводу. Не представляю, как это я смог. Хотя, конечно, до повелителя ледяной армии мне все равно как до луны пешком.

Эль-Марко тяжело вздохнул, будто бы Найк сморозил что-то совсем уж глупое.

– Ты не завидуй избранным, – мягко сказал он. – Ты лучше их жалей. Это сейчас, на пути к своей цели, они сверкают и серебрятся. Я понимаю. Я видел.

– Я не…

– Ты – да, – голос целителя стал жестче. – Но потом, когда и если их цель достигнута, они становятся такими же, как мы. Мои друзья как-то раз обманули смерть. Откупились. Стали обыкновенными. И это далось им тяжелее всех веселых и сумасбродных свершений.

– Такими уж обыкновенными? – тихо спросил Найк.

– Достаточно по сравнению с тем, что было раньше. Так вот… Мне тяжело это говорить. Я к такому не привык, – Эль-Марко смотрел на Найка прямо: светло-голубые глаза впивались в самую душу. Найк видел, что целитель колеблется, словно ему трудно озвучить следующую мысль, будто решимости недостает. Найк даже дыхание затаил, чтобы его не спугнуть. Наконец Эль-Марко произнес: – Я прошу тебя: позаботься о Никс.

– Конечно, – с готовностью ответил Найк, выдохнув. – Мы найдем ее и вытащим оттуда. Где бы она ни была, – пообещал он серьезно.

Эль-Марко улыбнулся:

– Я не об этом. Я имел в виду… Следи, чтобы она не общалась с дурной компанией, чтобы ела не одни сухие завтраки (у нее уже была анемия), если подхватит грипп – давай пить бульон и не позволяй болеть на ногах. А, и еще. Используйте контрацептивы.

Найк, вспыхнув, натянул простыню себе на голову. Конечно, в двадцать лет надо реагировать как-то иначе. Но уж как отреагировал: изображать суровое, спокойное лицо было выше его душевных сил на данный момент.

– Л-ладно. Н-но… – он выглянул из-за простыни, – откуда вы знаете?

– Да я и не знал толком, – Эль-Марко сдержанно улыбнулся и безжалостно добавил: – Зато теперь…

– О, боже, – Найк пожелал провалиться сквозь землю.

Но что-то ему в последнее время с выполнением желаний не очень везло.

Дрезину они бросили посреди пути, прошли насквозь лесок и поле (Рейнхард там чего-то колдовал, чтобы снег стал тверже для удобства перемещения – но Кей уже не вникала, что именно), выбрались на полузаброшенную станцию и там сумели дозвониться Ирвис с древнего, на удивление рабочего будочного телефона и сесть в электричку. Кей куталась в плед, сворованный еще в Лунном. Ноги ныли от усталости и чужих жестких ботинок на полразмера меньше. Голова варила плохо – но момент, когда хочется спать, давно прошел, и поэтому сложно было фильтровать нежелательные мысли и ненужные чувства.

Одежду, в которой ехали, они не крали.

Ее им дали встреченные по пути люди. Это было очень… странно. На станции к Рейнхарду подошло несколько человек с осоловелыми глазами – они вели себя, как влюбленные старшеклассницы, и что-то несли в руках. Кей тогда напряглась, но оказалось, что несут им одежду и деньги. Рейнхард, кажется, тоже порядком удивился. От денег он отказался, но ботинки и плед для Кей взял. Сам остался как был, в ее лыжных штанах, в которых шел от самого форта. О том неловком моменте обмена уже отданного было плаща на штаны Кей старалась не вспоминать.

Они сели в первую же электричку, и им, наверное, повезло, что в вагоне не было никого со светлыми волосами. Бедно, но практично одетые местные жители смотрели на них с явным недоверием: почему у девушки из-под драного красного плаща торчат голые коленки? Отчего это молодой мужчина одет в одни лыжные штаны, и, главное, почему ему не холодно? Или он не живой?

Рейнхард действительно казался трупом или восковой куклой – ровно до тех пор, пока не открывал глаз – но смотреть в них было физически больно из-за неестественно расширившихся зрачков и полопавшихся тут и там капилляров. Наверное, нормальные люди считают его наркоманом, подумалось Кей. А ее… ну, кто знает, кем именно, но вариантов тут не слишком много.

Вскоре кроме них в вагоне никого не осталось: пассажиры плавно перетекли в соседние, продолжая, впрочем, буравить взглядами из-за двойных стекол.

Кей еще не обсуждала с Рином странного поведения беловолосых на станции, но вывод сделала такой: видимо, это как-то связано с тем, кем он является. Может, эти Дети Зимы теперь чуют его и пытаются… служить ему?

Снаружи завывала вьюга. Плед из жесткой шерсти немилосердно кололся.

Оставался еще час до Тасарос-Фесса.

Путешествие почти окончено. Дальше… дальше снова белая пустота, как тогда, когда Кей шла по верхушке магической границы, решив действовать по обстоятельствам.

Сейчас Кей почему-то не хотелось проникать в голову и понимать способ мышления Рейнхарда, хотя обычно это казалось увлекательным. Из-за всего произошедшего она ощущала своего рода отторжение – непонятное, не абсолютное, но пугающее само по себе. Будто бы мироздание ставит перед ней вопрос: примет или не примет? Сможет ли она пережить и принять то, что видела? Горько и противно стало на душе от очевидного и жалкого ответа: примет. Это плохо. Это неправильно. Это все усложняет и многократно запутывает.

А нужно ли Рейнхарду это принятие и прощение?

Кей взглянула на него, хмурясь: он рассматривал свои руки, не поднимая глаз, но и явно не спал. Первые километры пути он еще пытался о чем-то с ней говорить – но она не могла никак ему ответить, разве что совсем односложно. Другие слова застревали в горле, мысли метались в голове быстрее пролетающего мимо снега. И вот теперь все вроде бы уравновесилось, "за" и "против" застыли друг против друга, ситуация прояснилась, будто бы мутный лед растаял в прозрачную воду.

Вот есть он – преступивший черту, использовавший, судя по всему, не просто запрещенное заклинание, но такую сильную безмолвную интуитивную магию, что у целого отдела поглощающих сломались бы все датчики, пробив стрелками стекла. Кей думала иногда: а правда ли зерна нужны элементалистам, чтобы аккумулировать излишек магии? Не являются ли они этаким пределом, после которого наступает смерть? Это было бы так трагично и романтично: ходячие самоубийцы с бомбой внутри – маги на поводке. Красота. Мрачнота. Но нет – если Рейнхард жив, значит, их "зерна" все же нужны для чего-то другого. И если он все равно колдовал свою дикую магию даже с зерном…

Еще раз, по порядку. Вот он – преступник. Вот она – конвоир. Ее задача – доставить преступника в место временного заключения, предоставить отчет, далее дать показания на предстоящем суде… И в то же время ясно, что только от него зависит, пойдет ли все именно так. Он легко может сбежать. Тогда она вернется, напишет отчет, его объявят в розыск. Ему будет сложно. В конце концов, его поймают, а может и убьют, если будет слишком наглеть. В конце концов, ее приставили к этому потенциально нестабильному магу именно на случай, если что-то пойдет не так.

А оно взяло и впрямь пошло.

И надо бы действовать по Уставу.

Но люди – не псы. Многому можно научить, но если ты изначально хоть капельку умен, критичен и склонен к рефлексии – вышколить бездумное подчинение невозможно. Психика оправится. Война давным-давно окончена, никто никогда не верил в то, что все может снова стать очень плохо взаправду. Какие там таблетки надо было пить, чтобы не испытывать к своему наблюдаемому никаких чувств? И никто не говорит о чем-то особенном – простая, банальная эмпатия. Рейнхард – не плохой человек. Он просто попал в сложную ситуацию.

"Зачем я оправдываю его?" – подумала Кей и посмотрела на него со злостью. Что в нем, кроме заносчивости и тоски? И сама же стала цинично перечислять в уме: восемьдесят килограмм прекрасно сложенного мяса, талант певца, подвижный ум.

Эх, уже жалко.

– Слышь, Рейнхард, – проговорила она скрипящим голосом, – а если б твоим наблюдателем был какой приличный мужик – у вас бы образовалось крепкое мужское товарищество?

Рин вздрогнул, поднял глаза, сощурился. Ничего отвечать не стал.

– А, ну да, если бы да кабы… – сама себе ответила Кей. – Вы могли бы терпеть друг друга не мочь, и он бы тебя радостно сдал… А если нет?

Она подперла голову рукой, облокотившись на спинку лавки.

– Ты раздумываешь, как поступить по-человечески, – проговорил Рин тихо.

Кей показалось, что окна вагона заволакивает инеем. Она оглянулась: мерещится.

– Да, именно к этому ты всегда стремишься: быть ни мужчиной, ни женщиной, не иметь возраста, поступать так, как поступил бы идеальный человек из твоей головы.

– Как что-то плохое, – нерешительно буркнула Кей, нахохлившись.

– Но ты есть ты: не более, но и не менее.

– Очень теперь мне все понятно стало, – буркнула она. – Рассудил так рассудил!

– Я уже говорил. Умирать я не хочу. Я хочу избавиться от озноба – кстати, сейчас мне тепло – и все. Если я вернусь на юг – меня будут судить и, я подозреваю, смягчающих обстоятельств нет. Перспективы крайне печальные. Поэтому я исчезну.

Кей разозлилась.

– А я уже говорила, что что-нибудь придумаю!

– Вряд ли что-то получится, пока ты мечешься между долгом и чувствами.

– Какими еще чувствами?!

Рин отвернулся, стал смотреть в окно.

– Это бардак какой-то, – проворчала Кей, тщательней закутываясь в плед.

Нет, действительно, что он там себе думает? Впрочем, это его право – обманываться, сколько влезет. Долг… долг велит поступать согласно Уставу. Чувства… больше всего хочется повернуть все вспять, отмотать пленку назад, чтобы опасность только сулила, и чтобы казалось, что сил хватит, если вдруг что. Но они уже здесь, в настоящем, и надо решать и решаться.

Кей натянула плед до самого носа. Тот момент в зале с высокими потолками она тоже старалась не вспоминать. Это было очень… неправильно. Он все-таки игрок не из ее команды. Одно дело – отношения маг-поглощающий. Тут все сложно, но в целом ясно. Совсем другое… А как бы поступила на ее месте какая-нибудь милая, нежная девчушка с круглым личиком и тонкой талией, уверенная в том, что, если все преодолеть и очень-очень постараться, прекрасный принц втулится в свой слот посреди сада-огорода и прочей счастливой семейной жизни, да еще и функционировать начнет, как следует… Бред. Девчушка не прошла бы обучения и не попала бы в такую ситуацию. А если б и прошла, она точно знала бы, что этот проблемный и дурной мальчишка ей напрочь не сдался, его беды – не про нее, он не сможет – никогда! – сам стать надеждой и опорой, он принесет только боль и горечь.

Нет, "идеальному человеку из головы" Рин не нужен. Да и Кей он не нужен, как таковой. Без него будет по-другому, не хуже, найдется еще работа. Это время пройдет, кончится. Жалко ли ей этого времени? Да, пожалуй. Может, настоящей ролью Рейнхарда в этом спектакле было оттенять блеском потемневшего серебра ее жизнь – бурую замшу, болотистую рогожу… Кей хмыкнула. Коне-ечно. И замшей мы будем серебро протирать, чтоб блестело – аналогии, прекратите. Вы не работаете, хоть и удобны, если хочется притереть несопоставимое хоть как-то, хоть чем-то. Эти мысли – яд, тягучий и сладкий, как мед, и хотелось бы по-девичьи заблуждаться, да она себе не враг, чтобы такое позволять.

Хорошо, он был не в себе. Так и напишем. В конце концов, совершенно точно понятно, что тот его порыв не мог быть чем-то серьезным – и это сразу убавляет проблем. Сорвался. Занервничал. Попытался решить проблему, как умеет, сделал, что раньше помогало.

Ладно. Это-то как раз можно простить.

Забыть и никогда не вспоминать.

А значит…

Кей поняла, что знает теперь, как ей следует поступить.

– Значит так, – сказала она, слегка выпутавшись из пледа. – Возвращаемся, и я пишу отчет. В этом отчете, – она говорила по возможности спокойно и холодно, – я излагаю события по порядку, как я их видела. Но.

– Но? – Рейнхард взглянул на нее внимательней.

– Но твою исключительную силу мы меняем на стихийное бедствие. Катастрофа. Они, в конце концов, не рассчитывали на такой результат. А тут… Дети Зимы, вся фигня. Вьюга, ледяные элементалисты, старинный северный форт. Подземная река вырывается снизу. Сумасшедшие фанатики ведут раскопки, желая найти вход в усыпальницу этой… как ее… Вьюги. Я успеваю вовремя. Ты невредим, так как холод на тебя не действует, мы улепетываем из разрушающегося здания, взрывы, искры, все как в кино.

– Ты готова пойти на такую сделку с совестью? – медленно проговорил Рин.

– Давай объясню, – выдохнула Кей. – Дети Зимы схватили тебя и удерживали против твоей воли. Более того, все эти клоны – штука, по-моему, даже на севере запрещенная. То, как ты им отплатил – если ты не врешь – это справедливо и даже… милосердно. Но не по закону. А закон может быть куда более жестоким. Таким образом, моя совесть уже не знает, кто кому что. Поэтому я могу опираться только на здравый смысл. Кому будет лучше от того, что тебя изолируют или, хуже того, убьют?

– Ты должна опираться на ваш Устав.

– В гробу я видела наш Устав, – фыркнула Кей. – Или ты хочешь поговорить со мной про знание правил и нарушение правил? Оставь, я уже все решила!

– А если я сорвусь, сойду с ума и таки начну быть тем самым злом, защищать от которого ты поклялась этих наших милых генетических братьев? – Рин кивнул на соседний вагон и людей в нем. Те сразу поотворачивались, но ненадолго. – Или к твоему начальству утекут какие-то доказательства обмана?

– Ну, вот тебе и рычаг давления, – сказала Кей, криво улыбаясь. – Кто еще, кроме тебя, сможет уличить меня во лжи? Выжившие Дети Зимы из форта? Я не очень представляю, как они могли бы провернуть разоблачение. Так что… вот тебе гарантия моего молчания. По поводу срыва: мы решим этот вопрос, когда он появится. А пока так.

Рейнхард слегка склонил голову и тихо проговорил:

– Я не заслужил. Спасибо, Кей.

Она нервно дернулась:

– Э-эй! Ты это… полегче. А то передумаю.

Весь оставшийся путь Рин улыбался чему-то, а Кей раздумывала, правильно ли поступает. Вскоре за стеклами замелькал пригород, и электричка въехала в Тасарос-Фесс.

– То есть ты тоже – огонек? – спросила Никс девушку с белыми заячьими ушками и пурпурно-голубыми волосами до плеч. Та в ответ кивнула.

Ее звали Шани. Она тоже была элементалистом огня. Правда, она не могла пользоваться своей магией в мороке. Как и трое других уже вызволенных из "ягод" девушек. Лирес, Сая и Бернардина рассказали примерно то же, что помнила сама Никс. Они видели белые комнаты, врачей, людей в защитных костюмах, газ, сочащийся из-под потолка. Однако у каждой оказалась своя история о том, как они попали в то место.

Лирес выдернули прямо из школы, с занятий. Никто не стал переходить дорогу жрецу Пламенного Просвещения, никто не запретил сопровождающему его чтецу забирать ученицу с урока. Лирес и сама не сильно беспокоилась по поводу такого визита – все же, она была магом и проходить проверки привыкла. Но что-то пошло не так. Платок с хлороформом, бесстрастные лица похитителей. Лирес не понимала, что происходит. Она не слишком расстраивалась, надеясь на лучшее.

Сае было двадцать пять, она работала консультантом в магазине этнической бижутерии. Ее подкараулили после смены и тоже без вопросов скрутили. Дар Саи был крохотным, и ей не удалось даже ничего никому поджарить. Она была настроена пессимистично, предвещая, что их таки отправят отдавать долг родине в какую-нибудь глушь, а после никто не найдет их тел и не навестит безымянных могил.

Бернардина была такой же студенткой, как Никс, только из столицы. Она занималась витражами – оконными, интерьерными, и вот она-то смогла хорошенько наподдать внезапным непрошеным гостям. "Я поставила на одном из серых клеймо, выжгла прямо на щеке ему розочку, но потом тот, другой, не смотря на ожоги, врезал мне вазой по голове". Дальше было все то же: камера, врачи, газ.

Никс уже стала догадываться, кого она найдет в следующей вскрытой сфере и во всех последующих.

– Меня вытащили из постели, – просто сказала Шани, – прям в ночнушке. Парня моего чем-то накачали, что ли – он даже не проснулся. Очнулась в белесом шаре, с этими ушами странными. Я все еще, впрочем, думаю, что сплю. Где мы? Кто вы? Зачем нас всех тут собрали? У меня друг увлекался осознанными сновидениями, но я сама никогда даже пробовать не думала…

– Что ж, раньше я считала, что они гоняются именно за мной, – проговорила Никс, задумчиво потирая подбородок. – А выходит, нас таких много… – Она обозрела гигантскую лозу, простирающуюся вниз и вверх. – С сотню человек минимум.

Может ли быть так, что все, здесь заточенные, тоже призваны Вьюгой освободить ее? Нет. Так быть не может. Судя по всему, только Никс способна пользоваться в мороке воплощенной в солнечный клинок магией. Она посмотрела на Керри, который помог ей выудить из себя этот самый клинок.

Керри представлял собой достаточно занятное зрелище. Бернардина и Лирес повисли у него на обоих локтях, о чем-то звонко переговариваясь и хихикая, Сая увлеченно рассматривала золотистые украшения в его волосах. Керри не знал, куда девать ладони и глаза, но резких движений не делал. Его обычно белая кожа чуть ли не сравнялась цветом с волосами, на лице выражение мученичества сменялось то смущением, то удивлением.

Никс мстительно хихикнула про себя и помогать ему справляться с девушками не стала. Пускай привыкает. Может, ему понравится.

– Так как, сударь, свободно ли ваше сердце? – спросила Керри Бернардина, как самая напористая.

Керри погрустнел и вздохнул:

– К счастью ли, или к несчастью, я отдал его той, чьи руки нежны, а слова мудры, глаза глубоки, словно море или вечернее небо земель исхода. Но нам не суждено быть вместе, ведь я – Третье Дитя Нашедшего Путь, хранитель и страж Мира Снов, а она – просто… человек.

– Вот еще, просто, – фыркнула Никс. – Ладно. Пожалуй, хватит. Все равно, даже если мы освободим всех, мы не сможем никак их отсюда вытащить.

– Постойте-ка, – вмешалась Шани. – Может, и есть смысл в таком освобождении. Мы же однажды проснемся? Не станут же они держать нас вечно в искусственной этой коме? И тогда…

– …если мы все будем знать, что делать… – продолжила Никс. – А ведь точно. Мы проснемся в тех же камерах или – как получится. Мы будем знать, что наши товарищи тут, рядом. Что там в камерах? Огнеупорное покрытие, вольфрамовые колодки? Так просто не сжечь. К тому же… – Никс покосилась на Лирес. – Не факт, что бороться захотят все. Может, кому-то и так нормально. К тому же, противостояние чтецам может аукнуться. Я в сомнениях.

– Я никак не оправдываю того, что они с нами сделали, – покачала головой Шани. – Кем бы они ни были на самом деле. Это противозаконно и… бесчеловечно. Я никогда не нарушала закона и жила по Заповеди.

Никс хмыкнула про себя: так уверенно сказать о себе самой она бы не смогла.

– Нужно подумать, перебрать все варианты, – серьезно продолжила Шани. – Вот сейчас нас уже пятеро. А если нас будет сто? Мы же будем настоящей силой!

Никс смотрела на нее задумчиво. Ей вдруг в голову пришла мысль, что коллеги-то они коллеги, но ничто не мешает кому-то из девочек быть не просто против протеста, но заодно с чтецами. И тогда, если они и придумают какой-то план, один такой предатель может разрушить сразу все. А как проверить, кто есть кто?

Да никак.

Тут или довериться, или нет.

– Мне нужно подумать, – спокойно сказала Никс. – Будьте здесь, думайте тоже. А мы пока отойдем недалеко, туда, где я смогу сосредоточиться. Я вернусь за вами, так или иначе, – пообещала она. – Но сейчас мы не можем действовать сгоряча. Пока что, если нас разбудят, молчите и делайте вид, что тут ничего не случилось. Вы ничего не знаете и ничего не видели.

– Но мы действительно ничего не знаем, – Шани развела руками. – Разве только… они собрали нас тут, желая разыскать тебя?.. Ты ведь – явно необычная. Кто ты?

Никс поняла, что не может найти ответа.

– Я элементалист огня, – сказала она. – Такой же, как ты. Мне просто немного не повезло. Керри, идем.

– Постой, – Шани ухватилась за ее рукав, – ты точно вернешься? Чтобы освободить тех, кто остался в этих шарах?

– Я вернусь, – пообещала Никс.

Мироходцы: битва

Они стояли на холме, глядя вниз, на усыпанный огнями город, обосновавшийся в долине между огромными каменными столпами, покрытыми вьющейся зеленью, связанными между собой паутинками веревочных мостов. Над деревянными остроугольными крышами парили воздушные змеи в форме бабочек и птиц: в городе был праздник, и фейерверки окрашивали ночь то в красный, то в зеленый, то в синий.

Это был религиозный праздник – люди поклонялись местному своенравному божеству по имени Варасшу.

Ветивер сказал, что это очень важно. Айра не до конца понимал, почему.

В этот день они не искали утерянное Айрой, но должны были сделать важное для Ветивера дело. То есть Айра должен был только смотреть и учиться, а Ветивер – действовать.

Ветивер предупредил Айру, чтобы тот держался поодаль и ни во что не вмешивался. Он сказал, что итоги этого "урока" они обсудят позже – если у Айры будет желание их обсуждать. Ветивер сказал, что Айре может не понравиться то, что он увидит. Но это – часть пути мироходца, как его понимал Ветивер.

Айра сказал, что готов ко всему и что не будет делать поспешных выводов. Он клятвенно пообещал, что не станет мешать Ветиверу. Это обещание гарантировало, что они и дальше продолжат путь как ученик и учитель. Айра не думал, что он уже готов путешествовать самостоятельно. Он чувствовал, что узнал не все.

Городские ворота открылись, и на дорогу вывалила нарядная, веселая толпа.

– Сейчас будут танцы, – сказал Ветивер.

Действительно: на пригорок вышли музыканты, вытащили валторны и барабаны, скрипки и дудки. Из ворот следом за толпой выплыли бутафорские многоголовые драконы, поддерживаемые снизу сокрытыми за занавесями людьми, зазмеились разноцветными лентами, стали водить хороводы вокруг восхищенной толпы.

– Пора, – сказал Ветивер. – Будь здесь и смотри.

Айра остался стоять на холме.

Ветивер начал спускаться – медленно, разведя ладони в стороны.

Никто из праздных горожан не обращал на него внимания. Айра видел, как в руках Ветивера нарастает свечение. Он уже начал догадываться о том, что будет дальше, но обещание не вмешиваться сковывало его.

Он смотрел и не верил своим глазам.

Ветивер повел правой рукой, оставляя на земле перед собой светящуюся выжженную полосу.

Музыка стихла не сразу.

Толпа замерла на миг, прежде чем разразиться визгами и превратиться в испуганное стадо.

Ветивер взмахнул другой рукой – огненная плеть попала в башню над воротами, закрутилась вокруг. Ветивер вскинул ладонь, и башня обвалилась, руша ворота и придавливая пытающихся спрятаться в городе людей. Крики ужаса и отчаяния наполнили ночь.

Кто-то не стал убегать. Мужчины вынули из-за поясов ритуальные кинжалы, сгруппировались и пошли на Ветивера. Из-за их спин показались другие, с цветастыми ружьями. Прогремели хлопки. Ветивер отмахнулся от пуль, как от мушек. Он хлопнул в ладоши – и земля треснула, накренилась, горожане оказались в самом центре обвала. Они пытались карабкаться вверх по осыпающейся земле, но их засасывало все глубже.

Ветивер наклонился и поднял с земли камень. Взвесив его в руке, он размахнулся, неспешно прикинув траекторию, и запустил камень в город.

Камень превратился в пылающий огненный шар.

Через стены и дома прошла расплавленная, развороченная полоса шириной в человеческий рост, а затем камень врезался в один из столпов, подпираемых городом, и огромная скала, покачнувшись, начала крениться вбок.

Айру сковал ужас.

Все это заняло не более трех минут.

Он дрожал, глядя на то, что делает Ветивер, злился и не мог отвести глаз.

А потом ночь затрещала, как разрываемая ткань, реальность помутилась на миг. Айра покачнулся, еле удерживая равновесие. Землетрясение?

Он услышал дикий вой откуда-то сзади. Оглянулся, тщетно пытаясь закрыть уши от пронизывающего все сущее гортанного рева.

Над широкой равниной, теряясь в грозовых облаках, возвышался многоголовый гигант, похожий на жирного прямоходящего змея. Длинные пальцы четырех мускулистых рук сжимались от ярости. Огромный серый хвост, суставчатый и гребенчатый, бил по земле, расплескивая реку, сметая поселки и мельницы, холмы и деревья.

Гигант приближался огромными шагами, но медленно, слишком медленно, как будто бы он застыл на месте.

– Эти примитивные боги не терпят, когда их паству убивает кто-то, кроме них самих, – произнес Ветивер ласковым довольным шепотом Айре на ухо, вдруг оказавшись рядом.

Айра вздрогнул от этого мягкого прикосновения и понимания, каков его спутник на самом деле.

В следующий миг Ветивер был уже далеко – на полпути к семиголовому шипастому исполину.

Айра видел, что Ветивер меняется – его фигура становилась больше, одежда давно порвалась. Он распухал, как труп. Из его шеи вырастали шипы, из лопаток – крылья. Он согнулся под тяжестью самого себя, чтобы в следующий миг распрямиться, как пружина, обратившись в поджарого, юркого красного дракона, раскрыть мощные узкие крылья, острые, словно клинки, взмыть в воздух и вцепиться в одну из голов гиганта, все еще превосходящего его размерами как минимум втрое.

Айра крепче сжал пальцы на холодном металле своего посоха, сам желая отчего-то уменьшиться, стать прозрачней и незаметней.

Он не мог с точностью предположить исход битвы, пускай и понимал, что вряд ли Ветивер стал бы ввязываться в бой, который не способен выиграть.

Красный дракон, словно кружащая над цветком пчела, облетал многоголового исполина, нанося удар за ударом, укус за укусом. Четыре когтистые руки не могли его поймать. Гигантский хвост хлестнул по красному дракону, отбрасывая того далеко в сторону. И загорелся. Пламя стало подниматься по хвосту исполина вверх. Красный дракон, взяв разбег, оттолкнулся от земли, прыгнул, ударился острой пастью в грудь гиганта и прошел насквозь, пробив в туше дыру. Из отверстия водопадом хлынула кровь.

Исполин взвыл всеми семью глотками, забил руками и хвостом, нанося удары хаотично. Из пастей полился жидкий свет. Красный дракон пытался не попадать в этот свет, но исполин начал плеваться им, силясь угодить в дракона.

Рывок – красный дракон взрезал крылом глотку одной из голов, вцепился в нее и оторвал с мясом, отбрасывая прочь.

Титан мгновенно вырастил из туши еще восемь рук, пытаясь поймать ими дракона. Но стоило ему схватить скользкую опасную тварь, как прочь полетели пальцы и ладони, а дракон, хищной стрелой кинувшись вперед, снес исполину еще две головы.

Айра заметил, что рядом с ним стоят на коленях люди из полуразрушенного города, и так же не могут отвести глаз от грандиозной битвы, происходящей в небе. Кто-то молится, кто-то закрывает голову руками, складываясь в священных поклонах. Кому они молятся? Почему они не бегут? У них совсем в головах пусто?