Текст книги "Край Ветров: Пироманс (СИ)"

Автор книги: Диэр Кусуриури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 49 страниц)

Ответ ей совсем не понравился: она хотела, чтобы он остался. Так было почему-то спокойнее. Ответить себе на логичный вопрос, почему именно и зачем он ей тут сейчас нужен, оказалось сложней. Неужели ей льстит то, что он не внизу, в веселой компании, а здесь? Бред. Рейнхарду что-то нужно. Осталось узнать, что.

– Я хотел спросить, – проговорил Рин, будто мысли ее прочитал. – Если я вернусь… если я вернусь и предстану перед судом, при этом твои отчеты будут соответствовать реальности до самой последней буквы – что мне за это будет? К чему меня приговорят?

Кей выдохнула. Не сразу, но она все же обернулась, чтобы взглянуть ему в глаза. Врать не хотелось, но и правда была тяжелой.

– Ты сам знаешь, что это зависит от многих факторов, – сказала она. – От стратегии твоей защиты. От дополнительных материалов. От того, кто именно будет судить…

– Я ничего не знаю, – Рин покачал головой. – Никогда не интересовался деталями. Я лишь предполагаю, что вся разница в том, какую именно казнь мне придумают.

Кей пожала плечами:

– Почему сразу казнь? Возможно, тебя просто заставят мучиться от боли ближайшие пятьдесят лет, искусственно поддерживая живым и в сознании.

– Ты думаешь, осужденным маньякам-психопатам это помогает раскаяться?

– Так их и не исправить хотят, а наказать, что ж тут непонятного. Да и вообще, это же для устрашения других делается, а не из-за свирепой кровавости суда. Их бы казнили милосердно, но тогда чего бояться остальным? И не я это придумала, – Кей снова отвернулась. Помедлив, сказала, глядя на исписанную неровным почерком бумагу: – Но это, понятно, не то, чего кто-либо может хотеть. Для другого – особенно. Поэтому не беспокойся об этом. Наш договор в силе. Я еще думаю о событиях, произошедших в колонии, тут, конечно, сложно, но…

– В Лунном были еще поглощающие, – внезапно сказал Рин. – Другие.

Кей резко развернулась так, что ручка полетела на пол. Пришлось наклоняться и поднимать ее, но на автомате, слишком уж неожиданны были слова Рейнхарда.

– Что ж ты сразу мне не сказал?!

– Я сначала не думал, что это может быть важно, но вот потом, вспоминая произошедшее…

– И что с ними стало?

– Я не мог затормозить их так же, как других людей и магов, – проговорил Рин задумчиво, встряхнул бутылку и стал разглядывать ее на просвет. – Они, сама понимаешь, к полу прилипать отказались. Одному удалось удержать оружие в руках и в самый опасный момент никуда его не прислонить – так что он остался при своем верном огнестрельном друге, – Рейнхард перестал гипнотизировать вино, но пить больше не стал. – Всего их было четверо – двое на моем уровне и по одному на каждом уровне ниже. Я заблокировал их внизу физически, стеной из камня и льда. Они, я думаю, со временем выкопаются. Если не задохнутся. Скорее всего, не задохнутся – прорехи там оставались…

Кей начала представлять размер вероятной катастрофы.

– Вот это, ты знаешь, в корне меняет дело, – серьезно сказала она. – Что это были за поглощающие?

– С чего же меняет? Думаешь, они в курсе, что все это я натворил?

– Если они выжили, они провели расследование, и тоже будут отчитываться.

– Я подумал о том же. Поэтому и пришел. А кто они… – Рин пожал плечами. – Откуда мне знать. Ну что, вино будешь?

Кей заколебалась – с такими новостями и вусмерть нахлебаться не зазорно. Но тема была слишком серьезной, поэтому она отрицательно покачала головой:

– Нет. Попробуй вспомнить их лица. Ты запомнил форму? Может, видел шевроны?

– В тот момент я "видел" их весьма специфически, – ответил Рин, прикрыв глаза и вытянув свободную руку вперед. – Словно на ощупь. Я скорее чувствовал их, как будто они идут по моей коже. Форт был продолжением меня. И лиц я вспомнить не могу.

– Паршиво, – Кей медленно повернулась к отчету, постучала ручкой по губе. – Это все меняет, определенно меняет… Все и так сложно, а с этим еще сложней…

– Вот я и подумал, – продолжил Рин, – что… договор договором, и я тебе благодарен, но… Ладно, поставим вопрос иначе. Что будет тебе, если откроется, что твой отчет – ложь?

Кей отложила ручку на стол.

– Я всего лишь твой наблюдатель, – сказала она, глядя на его отражение в трюмо. – Меня, скорее всего, отстранят. Возможен штраф. Возможен запрет на работу в структуре. Возможен и срок. Не думаю, что большой. Года четыре. Жизнь моя вряд ли их заинтересует, – она обернулась и взглянула на Рина прямо. – Другое дело – если обман раскроется, прилетит в основном тебе.

– Занятный расклад.

– А то.

– Говоришь, простой наблюдатель… – повторил Рейнхард, глядя немного рассеянно, склонив голову набок. – Сначала ты нам заявляла, что ты самый активный поклонник нашего творчества, – он стал загибать пальцы. – Потом ты пришла в действительный фанклуб и развалила его изнутри. Затем ты появилась в академии, где я должен был преподавать, и принялась стращать первогодок, заявляя, что ты нулевой элементалист. Потом ты навязалась к нам, будто бы за компанию. Затем вдруг выяснилось, что ты – агент поглощающих, почуявший запах жареного и пустившийся в авантюру по собственной инициативе. И тут оказывается, что ты – мой персональный наблюдатель, который должен убить меня в случае чего.

Его взгляд перестал быть рассеянным. Он посмотрел на Кей прямо и тяжело:

– Ты врешь легко и много. Что, если договор – способ вернуть меня назад без сопротивления?

Кей резко встала.

– Выметайся из моей комнаты.

Рин тоже поднялся.

– Так что?

– Ты мог бы изучить меня лучше за это время, – ответила она, безуспешно сдерживая гнев. – Пора бы уже знать, где мне стоит доверять, а где нет. Разве это так сложно – понять, как я мыслю? Что для меня – святое? И что оно существует? А, кому я доказываю!

Она едва сдерживалась, чтобы не уйти из комнаты сама. Ее останавливало то, что это их с Ирвис комната. Пускай всего лишь на эту ночь. Но… Как он посмел? Как он мог подумать? Она рискует карьерой… ради… ради… да просто так, не ради чего-то конкретного, ради принципов и собственной совести! А этот наглец смеет предполагать, что она на самом деле раскручивает какую-то пошлую многоходовку… Обидно. Вот это обидно было, на самом деле.

– Шел бы ты, – сказала Кей, цедя сквозь зубы, – лесом с такими заявлениями, Рейни.

– Кей, – Рин шагнул к ней. – Я… извини. Я бы… – он на секунду прикрыл глаза, словно решаясь, потом снова на нее посмотрел и сказал тихо: – Я бы хотел тебе доверять.

– И я бы хотела тебе доверять, – зло ответила Кей. – И я сделала первый шаг, и даже второй. Я иду против своей родной гильдии – ради чего? Я знаю, как несправедлив может быть закон. Я… не хочу для тебя такой судьбы. Тут вылезли эти другие поглощающие… это может все усложнить. Все уже усложнила колония и бой в ней. Я пытаюсь что-то придумать, а ты… Если сухими из воды выйти не получится, то, может, мне удастся хотя бы запутать все так, чтоб дело забуксовало. В конце концов, личному наблюдателю веры больше.

– Даже учитывая, что наблюдатель – девушка, – бесстрастно заметил Рин, – а объект…

Кей поняла, что он стоит слишком близко, а она смотрит ему в солнечное сплетение. Взгляд метнулся влево и вверх, наткнулся на серебряную серьгу и шею в испарине.

– О нас поползут слухи, просто потому, что мы разного пола и схожего возраста, – мягко продолжил Рейнхард.

Кей вздернула подбородок.

– Разберемся, – бросила она сквозь зубы. – Не думаю, что кто-то в здравом уме… с чего ты вообще решил, что кому-то в голову может прийти такая идея? Ты же маг. И вообще… – смотреть Рину в глаза стало почему-то неловко. – Придумал тоже.

Чувствовалось неясное напряжение – будто многое еще не сказано, а озвученного не воротишь, и оно уже знатно все перепутало.

Кей разглядывала лакированные доски пола.

Рин молча стоял рядом, на расстоянии вытянутой руки. Потянись – коснешься. Это ясно к чему ведет. Совершенно понятно, почему он тут стоит. Одно вызывает сомнения – как это вообще может быть и как все к этому пришло. Не было же… невозможно ведь… так не бывает.

– Когда мы вернемся, – тихо проговорил Рин, словно кто-то еще может его услышать, – болтать будут много разного. И тебе стоит вести себя холодно и отстраненно. Я пойму. Но пока мы здесь… пока другие пьют у камина… пока никто мне не скажет "Что ты нашел в ней?" и никто не скажет тебе "Да он же пустышка и вовсе тебя не стоит!" я бы хотел…

Вот это было его ошибкой.

Кей усмехнулась. Ей стало любопытно: он нарочно применил этот дурацкий прием или действительно так считает?

– И на скольких девчонках это работало? – Кей подняла глаза, глядя на него со злым задором. – Голос этот бархатный, расстегнутая рубашка, все дела. Ты хоть раз добивался девушку по-нормальному? – она ткнула его пальцем в грудь. – Цветы, конфеты, пять месяцев держаться за руки, я не знаю…

Рейнхард поймал ее за руку, за запястье – сдавил несильно, скорее нежно.

Его прикосновение было ненормально горячим.

– Я помню, как ты пришла ко мне, и думаю, что в тот раз понял тебя неправильно. Ты предлагала близость. Я заплел тебе косу.

– Ты думаешь, я тогда возжелала тебя, как эти твои фанатки? – Кей презрительно фыркнула и руку свою отняла. – Самовлюбленный болван!

– Ну а сейчас?

Кей смотрела ему в глаза, раздумывая, как половчей осадить. Но он, кажется, просто непробиваемый!

– Эта святая наивность – не твое, Рейни.

Он вздохнул, как будто решился на что-то.

– Я понимаю, что действую не так, как надо бы. Но только представь. Ты ж рассмеешься, если я принесу тебе цветы. Ты мне не веришь и не поверишь. Я не могу пойти прямым путем – мы слишком в другой плоскости, в другой ситуации. Я не знаю, что будет после, и сейчас у меня ничего нет, кроме себя самого.

– У последнего из Белых Королей?

– У меня. Я пока что жив и я в своем уме. Но… я не знаю, надолго ли. Да, это эгоистичное желание, я полностью отдаю себе в этом отчет. Но… Все равно… – он сглотнул. – Я хочу стать ближе к тебе. Да, мы рядом, мы сражаемся плечом к плечу, и в то же время ты невероятно далеко – за всеми этими предрассудками, гильдейскими законами, собственными какими-то идеями о том, какая на самом деле ты и каков я.

Он произнес все это прочувствованно, как будто бы искренне. Показалось, что он открылся. На самом деле. По крайней мере, он верит сам себе, пускай в чем-то он и неправ. Он действительно видит все это так и так считает.

Кей поняла, что, даже если он врет, топтаться по этим чувствам она не станет.

– Может, оно и к лучшему, – тихо ответила Кей. Усмехнулась криво. – Твой монолог должен был меня растрогать, как я понимаю. Но…

И тут-то Рин разозлился.

– Ты действительно думаешь, что я тут только потому, что мне нужно твое тело на один раз?

– Я не… я не думаю, что тебе и тело-то нужно, – честно сказала она. – Я тебе в целом не очень-то нужна. Просто я пока что… такая. Стена. Стена, которую ты не можешь пробить своим лбом, а обойти – не судьба. Досадная погрешность в строю очарованных дев. Мозолю глаза. Что, в целом, очень странно, знаешь ли. С чего вдруг? А как же Ирвис? Или она уже покорена? И все равно – не ты ли говорил, что я пацанка, упрекал в неухоженности, говорил, что на девушку не похожа? С чего же ты вдруг такой весь стоишь, красивый, и ищешь моего расположения?

– Раньше я видел тебя по-другому.

– Да ладно! Неужели отсутствие личной жизни способно настолько сбить приемник?

– Не способно. Но человек… Кей, как ты думаешь, может ли человек измениться?

Она замолчала, не зная, как ответить.

– Люди редко меняются. Вырастают, разве что. Но обычно им тупо времени не хватает, чтобы как-то значительно измениться.

– Верь или не верь, но теперь я вижу тебя по-другому, – произнес Рин. – И кроме храбрости и доброты вижу истинную красоту – она всегда у тебя была, просто я был неспособен ее разглядеть.

Кей сощурилась:

– А как насчет других? Другие тоже красивее стали?

Рин усмехнулся:

– Ну, вообще-то да. Может, это какой-то эффект исключительного чародейства. Теперь я вижу прелесть во многих лицах, которые раньше показались бы мне уродливыми.

Кей подняла брови.

– Господи, Кей, я не это хотел сказать!

Она рассмеялась.

– Знатно тебя, Рейни, прополоскало. Самому не страшно?

– По правде говоря, мне теперь как-то… лучше и веселей. Легче, что ли. Мир полон красоты. Я… ну, прозрел – вроде того.

Кей стало весело. Она несильно ткнула Рейнхарда кулаком в плечо:

– Да ты прям мудрец теперь. Просветленный. Поздравляю, есть что праздновать. И спасибо за комплимент, ты тоже очень даже ничего. Ну да не мне тебе об этом говорить, – она посерьезнела. – И что же это… Теперь мне стоит ответить тебе, раз внезапно оказалось, что я в твоем вкусе? Стена рухнет, можно будет двигаться дальше. Мы сойдемся в эту ночь, как пересекающиеся прямые, как в море корабли, и дальше пойдем. И место подходящее. И Ирвис не помешает: у нее сегодня, вполне вероятно, тоже намечается ночь любви, причем крайне своеобразная. А тут весь такой ты. И вся такая я. Действительно, что уже терять.

– Издеваешься.

– Отнюдь! Сам знаешь: ты очень хорош. Какая спина. И плечи, – Кей принялась обходить его по кругу. – Красивый, словно искусственный. С таким держи ухо востро. И никогда не доверяй. Смотреть, но не трогать.

– Я, кажется, начинаю понимать, – медленно проговорил Рин каким-то изменившимся, странным голосом. Сначала он стоял неподвижно, потом обернулся к ней. – Ты – мой наблюдатель.

– Да ладно!

Он кивнул:

– И ты наблюдаешь за мной.

– Вот это серьезная проницательность, – широко оскалилась Кей. – Неужели сам догадался? Как к этому пришел? Эмпирически или теоретически?..

Рин пододвинул к себе стул, сел.

Кей остановилась, скрестила руки на груди и наклонила голову, мол, а дальше что? Что он намерен делать?

– Может, запрешь входную дверь? – попросил Рин.

– Зачем?

– Как хочешь.

Он стянул рубашку и бросил рядом, на кровать.

– Чего это ты удумал? – Кей нахмурилась. – Стриптиз? Какой-то вялый.

– Да нет, уже… не очень.

Зазвенела ременная пряжка, пропела молния.

Кей рефлекторно закрыла глаза, затем уставилась на него, как на диковинную зверушку:

– Так, ладно, давай оставим в покое всю дикость ситуации, гребаный ты извращенец, но это что… правда? До… гкхм, аж вот так? – она сощурилась. – Много чего я видела, но… Как это вообще? Как ты с этим живешь?

Рин закатил глаза:

– Нормально живу. Плюс, я же сижу, и согнут. Но я не такой реакции ждал, если честно. Собственно, ты не стесняйся, просто… наблюдай.

– Парень, если тебе негде… себя… э-э… развлекать, зачем ты сюда пришел?

– В отчете эта сцена найдет какое-то отображение?

– Я, право, даже не знаю, – Кей подошла к двери и защелкнула замок. – Это, конечно, дурдом. Ты странный.

Он продолжал свое сомнительное действо. Кей старалась не опускать взгляд, но и без этого было на что посмотреть. Рейнхард увлекся: прикрыл глаза, закусил губу, запрокинул голову. Отбросил волосы за плечо – видно было, что они намокли от выступившего пота.

Кей почувствовала, как организм предательски реагирует на предоставленное зрелище. Но это не значит же, что надо идти и помогать.

– Эх, где же камера, когда она так нужна, – Кей уселась на край кровати, раз стул занят. – Девки с руками оторвали бы.

Рин взглянул на нее из-под полуприкрытых век, расслабленно улыбаясь. Мокрая прядка шла от виска ко рту – он убрал ее пальцами, которые тут же облизал и вернул в дело.

– Ты продолжай, продолжай, – Кей покивала, – недурно у тебя получается. В конце концов, окажешься на мели – долго там не продержишься.

– Ты… извини… что не очень-то… театрально… – Рин на секунду закусил порозовевшую нижнюю губу, – кстати, угадай, кого я представляю. Настоящей… действительно… не хватает.

– Что же поделаешь, – она развела руками, потом подперла голову ладонью. – Как неумолимы порою пути судьбы.

– Помоги мне.

– Я могу только стукнуть тебя, если на то пошло.

– Этого я не против, но ведь нельзя так уж сразу, – он лукаво улыбнулся.

– Может, тебе еще и парадную форму дать поносить?

– Боюсь, в плечах не налезет. А ты смотри-смотри… Тебе же нравится… Неужели… тебе… не хочется…

– Мало ли, что мне хочется, – сурово ответила Кей.

Абстрагируясь от дикости и невероятности происходящего, она признала, что что-то в этом есть. На него и в самом деле было приятно смотреть. Из-за того, что он был достаточно далеко, она чувствовала себя в безопасности, и одновременно воображение вовсю подсовывало ей разнообразные сцены, где он, большой и жаркий, льнет к ней, тяжело придавливает к стене, касается там, куда лезть ему никак не следует, и затем… Бороться с воображением оказалось не просто.

– Ты дышишь чаще, чем тебе хотелось бы, – Рин легкомысленно усмехнулся.

– Ну я ж не каменная, в конце концов.

– Я… уже… скоро…

– Так-так, на этом этапе я лучше выйду, – Кей поднялась.

Замерла, глядя на него сверху вниз. Он был в тот момент предельно уязвим – так казалось. Вместо того чтобы идти к двери, Кей поддалась секундному порыву и подошла ближе. Протянула руку, коснулась его мокрых спутанных волос. Он потянулся за ее пальцами – так естественно, так плавно. Приоткрытые губы были влажными. Он потерся щекой об ее ладонь, – кожа горячая, словно нагревшаяся на солнце, ресницы слиплись.

Кей наклонилась и поцеловала его.

Он поднялся со стула, не прерывая поцелуя, уперся в Кей, прижался к ней голым животом, гладя теплыми мягкими пальцами ее скулы, шею и волосы.

Кей чувствовала, что голова кружится от этого поцелуя и она теряет над собой контроль: ноги вдруг ослабели и стали подкашиваться. Рин казался горячим, словно свечной воск. И совершенно запретным. Он пах потом, летом, вином и снегом. Он словно заполнил собой весь видимый и осязаемый мир – остались только эти бездонные объятия. Притяжение будто исчезло тоже, сменившись дурманящим ощущением невесомости. Комната, мир за окном, прошлое и будущее померкли, время замерло. На секунду все, в чем она сомневалась, стало простым и ясным, правильный ответ вырисовался слишком четко. И, более того, откуда-то взялось странное, щемящее чувство: дороги назад не будет, это все – навсегда.

Кей широко распахнула глаза – отчего так? Откуда все это взялось? Что он такое? Как?..

– Ты – мой океан, – прошептал Рин, глядя на нее. – И пламя, что я храню в своем сердце.

От этих слов ей стало страшно. По-настоящему страшно: неясный, холодный ужас пробрал до печенок. Нет, она не испытывала такого, когда прыгала с края магической стены, доверившись зачарованному крылу; не настолько испугали ее жирные черные твари, несущиеся быстрей машины; не так страшили пустые глаза идущих через ночной лес смертников. Слова Рейнхарда – наивная патетика, чистейший пафос, искренняя простота, – но почему от них все внутри сжимается? Откуда лезет эта глубинная, черная жуть?

Наверное, дело в том, что она не может принять ответственность за эти его чувства. Если он говорит правду. И не сможет простить ему, если он лжет. Зачем говорить такое? Зачем все менять?..

– Это… из какой-то песни? – Кей уткнулась ему в ключицы лбом, пытаясь скрыть дрожь.

– Это то, что я чувствую, когда обнимаю тебя.

И ужас почему-то прошел. Будто весь исчерпался, кончился. Словно она достигла какого-то внутреннего равновесия – или просто маятник замер сам по себе. На сердце сначала стало пусто, а потом как-то неуверенно, трепетно затеплилось в глубине черной бездны отражение далекого света – эхо надежды, знамение радости, которую очень легко спугнуть.

Ладно. Пускай. В любом случае – это того стоит.

Попросту не может такого быть, чтобы все это оказалось зря.

Иногда, наверное, нужно позволить себе заглянуть за предел. Кей взглянула и поняла: она никогда не пожалеет о том, что случилось этой ночью.

Она мягко отстранилась.

– Рейни, – Кей посмотрела на него, потянулась и провела пальцами по его щеке. Он поймал ее руку и поцеловал в ладонь. – Ты очень… нежный.

– Славно, что ты заметила.

– Я долго за тобой наблюдала, – она прикрыла глаза, чувствуя, как накрывает горячей волной, когда он целует ее шею. Зарылась пальцами в его волосы. – И все никак не пойму… Ты вообще… настоящий?

– Пока ты смотришь на меня, я существую.

Они встретились взглядами. Кей не позволила себе и тени насмешки. Он верит в то, что говорит. Он вот такой – это его истина, эти вот глупые фразы, это то, как он себя понимает. За колкой стеною льда он, оказывается, наивен. Раним? Нет, хрупок. Видеть и понимать это невообразимо страшно. К тому же, Кей казалась себе настолько неподходящей кандидатурой для подобных признаний, что хотелось сказать ему: "Рин, ты ошибся. Ты перепутал что-то". И в то же время… Хорошо, что он не стал говорить никаких слов о любви. Кей обняла его напоследок крепко и сказала:

– И все же на этом стоит закончить.

– Уверена?

– Да. Я всегда буду помнить о тебе, о том, каким ты можешь быть – об этой твоей грани настоящести. Что бы ни случилось. Но это не отменяет… – она вздохнула. – Слова есть слова, и только. К сожалению. И если в итоге все сложится так, как я думаю – что ж, уже случившегося будет достаточно нам обоим. Если же ты говорил правду… мы можем продолжить, когда вернемся домой.

– Осталось всего ничего – выжить, а? – он невесело усмехнулся.

– Да что там уже осталось, – сказала Кей. – Дойдем до Явера, вы исполните свое божественное предназначение, а там…

В тишине раздался звонок. Кей даже обрадовалась ему – он прервал неловкое молчание. Она подошла к трюмо, взглянула на экран телефона…

– Шеф звонит, – приняла вызов. – На связи.

Рин остался стоять, бестактно развесив уши.

Кей слушала шефа внимательно, и чем дальше, тем больше ей плохело. С другой стороны, все к тому и шло. Надо было быть полным дураком, чтобы не предвидеть такого развития событий.

– Что говорит? – спросил Рин, когда Кей положила трубку.

Она вздохнула:

– Ну, что. Они послали агентов на это наше озеро.

– Ты им сказала?

– Ага, в прошлом отчете. Тогда все еще в пределах нормы было, знаешь ли.

– И что на озере?

– На озере… ну, растяжки, колючая проволока, вертолеты и пара мобильных лагерей угадай кого.

– Кого?

– Чтецы, целители и церковь.

– Да что ты будешь делать…

– Погоди ругаться, – Кей глянула в зеркало, поправила волосы и одежду. – Это еще не все. Шеф говорит, что с озером – с самим озером – тоже какие-то проблемы.

– Какие?

– Он не уточнил. Сказал, что предлагает помощь и информацию. Пойдем, обсудим это с остальными. Если только они еще не нажрались до беспамятства.

– А ночь обещала быть томной, – Рин, затянув ремень и накинув на плечи рубашку, последовал за Кей.