Текст книги "Край Ветров: Пироманс (СИ)"

Автор книги: Диэр Кусуриури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 49 страниц)

И я много бы отдал сейчас за бутылку красного сладкого. Потому что холод вернулся во всей своей мощи, доставая тонкими иглами, кажется, до самого сердца, затмевая разум и все остальные чувства.

Но кто же мне даст.

– Ты была очень крута. Это твое «Бах!» – и стекло прям лопнуло, и все на того бедного консьержа!

– Ага, "бедного", с автоматом – "бедного". Мы рисковали. Крайне. Никто не знает, как он отреагировал бы на нас, идущих к нему с поднятыми руками, и то, что он обмер и покраснел – это случайность и необыкновенное везение.

– Может, они тут какие-нибудь все с сертификатом на целибат? Невинные юные юноши, светлые, как слеза ребенка, укушенного за мягкие ткани злым злодеем.

– Это у тебя нервное ерничанье, я все понимаю, но когда мы будем думать план?

– Когда очухается наш бегемотик.

– А что, если он не очухается?

– Тогда будем тактически отступать, чего лично мне бы не хотелось.

– Ты не умеешь проигрывать.

– Я не желаю играть.

– Я не знаю, жалеть или нет по поводу такого поворота событий. Все начиналось просто: шеф опустил ладони на карту, а там – флажки разноцветные, мол, выбирайте себе тот, который на вас смотрит. Я спросила: «А нельзя ли как-то целенаправленнее выбирать?» – на что шеф ответил «Нет», дабы, значится, не допустить примеси личной выгоды и прочих эгоцентрических влечений. Выходит, судьба сама за меня выбрала мне этого чудика, и, знаешь ли, мой восторг был, как баклажан на вкус – то есть попросту никакой.

– А мне он сначала нравился…

– Баклажан?

– Рейнхард.

– Ну, что я могу сказать… Он многим нравится, если издалека смотреть. Да и как иначе? Он же еще и настоящий – не девочка какая-нибудь, бинтом эластичным обмотанная, и даже не чудо пластической хирургии – дистиллированный спирт, алмаз в хренову тучу карат, сферический полярный лис в вакууме! И даже не крашеный. Откуда ему это все? И, тем не менее, я привыкла не любить то, что любит толпа. Как хочешь обзывайся – но вот так у меня с самого детства. Я не доверяю совершенной красоте и выверенным, отшлифованным планам. А шеф сказал, что он-то в меня верит и все у нас обязательно получится, презентовал мне ананас, шоколадку и наряд по наблюдению объекта. И вот, дабы вызнать все грязные мелочи, я вступила в их тогдашний фан-клуб – собрание дам, подобное элитному серпентарию – и пошло-поехало…

– Давайте ему эту смесь ближайшие сутки, это должно помочь. Я чувствую его присутствие, но он далеко. Ему грозит душевная болезнь и беспамятство, но тут уж как Потерянный решит. Что-то очень злое коснулось его, что-то, имеющее целью убить. И другой бы умер. Но ваш друг – очень, очень занятный случай.

– Спасибо, что согласились осмотреть его, не побрезговав прийти сюда.

– Не благодарите. Вас ищут и рано или поздно найдут. Я не верю в благие намерения Детей Зимы, да и путь ворожеи велит мне помогать тем, кто пострадал от гильдейской магии.

– Этот старик нас точно сдаст.

– Не сдаст.

– Ты так уверена?

– Предатели не доживают до такого почтенного возраста.

– А я как-то привыкла верить в силу маразма, и потому опасаюсь.

– В любом случае, пока что у нас никаких идей, кроме той.

– Но они все на одно лицо.

– Не все.

– Эй, Бродяжка. Жри свой отвар и давай уже возвращайся в реальность. Ты нам нужен, Бродяжка. Мы – это, в конце концов, все, что осталось.

– Я смогла выйти с этого телефона в сеть, хоть он и старый, как мои кружевные… хм, чулки. Ты последняя говорила с ней, и его ты тоже видела последней. И мы все равно не знаем, где они, соответственно, не можем составить план. Нам даже друзья ее опекуна не помогут, хоть я и расписала им ситуацию.

– Ты ж ей звонила?

– Номер вне зоны доступа.

– Значит, нам остается ждать пробуждения бегемотика.

– А если он никогда не проснется?

– Я в это не верю. А ты?

– Я очень хочу домой.

– У меня все еще болят руки.

– Прости.

– Ты даже не чувствуешь себя виноватой!

– Прости.

– Давай положим его в чемодан, купим билеты и поедем домой на том шумном экспрессе.

– Ага, а еще покрасим волосы в белый, внедримся в организацию и, сделав молниеносную карьеру, подсидим тетушку Сесиль, спасем Рейнхарда, будь он неладен, и, став серыми кардиналами, примемся править севером. Я готова хоть завтра!

– Меня начинает переполнять отчаяние от твоего сарказма.

– Ты лучше влей в него этой гадости, а то мне ее запах уже вот где сидит.

– А мне нормально.

– Что пишут-то?

– Пишут, что выезжают ночью.

– Я даже представить себе не могу, чем все это закончится.

– Да уж. Если вспомнить, с чего все начиналось…

Была тихая звездная ночь – полнолуние. По радио начитывали какой-то рассказ, но сосредоточиться на нем не удавалось – проще было отключить и думать о своем. Он не мог тогда отделаться от мысли, что дома ждет парусник, требующий немедленного участия. Недоклеенная модель постепенно обретала узнаваемый силуэт, странный и характерный, не похожий ни на что виденное им в играх и кино, – тем подтверждая какую-то вроде бы очевидную истину. Вот только… какую? В поклейке парусника определенно был некий особенный смысл. Он знал, что не сам придумал эту модель. Хотелось вернуться домой и доделать, но нужно было сначала дождаться брата и отвезти его, куда там ему надо… к морю, да.

И вот тогда-то он впервые и увидел ее, ту, о ком забудет на целое лето, погруженный в семейные проблемы, ссоры, низкооплачиваемую работу со свободным графиком и мысли о тщетности бытия и его же бесцельности. Ему показалось тогда, что ей четырнадцать – маленькая, на вид хрупкая и при том очень упрямая. Потом, по речи и поведению, стал ясен ее настоящий возраст.

А потом оказалось, что Джет не может больше его такого терпеть и не нужна ей нежность, забота и тот странный подвид свободы, доступный только ему.

Банально и больно.

Глупо, в общем-то, и неприглядно – но это жизнь, и, может, кому-то удается выбирать между жизнями, но таких счастливых людей мало кто знает.

Ему иногда снилось колесо обозрения, и будто бы они с Джет прощаются, холодно целуясь где-то на полпути к самой высокой точке.

Ему снилась отрезанная голова Джет, отданная ему на хранение, которую он держит в морозильной камере холодильника. Но чаще ему снилась женщина в платье из осенних листьев, что отдавала ему футляр с нарезным ружьем и красноволосый мужчина, вылезающий из канализационного люка посреди детской площадки. Подтягивая колки на басу, мужчина говорил: "Крысы не умирают, они лишь прикидываются мертвыми, чтобы обрести свободу и жить на воле".

Кто они? Выдумка? Откуда они?

Почему так сложно разграничить их и Джет, их и девочку-огонька? И еще где-то в глубине сознания плещутся, словно сок на донышке непрозрачного бумажного пакета, какие-то очень важные воспоминания, и их никак не поймать, никак не выудить из этой тьмы.

Но если открыть глаза, из тьмы можно извлечь себя.

Он сел, с трудом раскрыл тяжелые веки и сфокусировал взгляд на стене впереди. Тут же его снова припечатала тьма, а в ушах зазвенело. Когда темнота перед глазами рассеялась, он смог осмотреть помещение, в котором находится.

Внутри все было серым, старым и крошащимся. Тусклая, сырая комната. Стены будто подернуты дымкой.

Серым кажется все. Цветов будто нет вообще – в сером окне серое небо, серые стены вокруг окна переходят в бледный, ненасыщенный черный.

В сером небе клубятся тучи. Низкие и темные, они текут слева направо быстро, словно морские волны. Может, вскоре покажется синее небо и яркое солнце? Или за тучами следует ждать снежную бурю?

Что это за место? Чье это небо?

Он вдруг вспомнил все, что было до. Огненный вихрь над гостиницей. Увязшая в снегу машина. Колкий снег тает в ладонях, они мокрые, но ему не холодно. Испепеляющая нежность греет не хуже алкоголя. Тонкий белый мост, горячий кофе, сладость и звенящая близость – от нее будто приподнимает потоком теплого воздуха.

Это было время делать и действовать. Точно.

Надо было тогда, на мосту, не разговаривать, а обнимать. Надо было целовать, пока были шансы – но поди ж ты… Казалось, что не избран, а просто сам такой навязался, примазался; казалось, не может так в действительности везти; казалось, впереди еще есть дорога, и такая длинная, что упирается в горизонт, а дальше него все равно не рассмотреть.

Все снова пошло не так. Ровно как тогда – у некромантского поместья, черного, как уголь на сколе.

Упрямая девчонка выскользнула из машины. Глаза цвета слоновой кости, хромированное дуло пистолета. И, хоть убейся – а ничего не сделаешь. Или можно было? Как можно было это предугадать, предотвратить?

Страшное слово "никогда" попыталось выплыть из глубин разума и ударить по хрупкому ощущению реальности происходящего. Нет. Никаких "никогда" или "навсегда". Все меняется. В переменах – спасение. Все возможно, пока есть куда двигаться и идти.

Он поставил ноги на холодный пол. Циновка, прохудившаяся тут и там. Разруха и нищета.

Маленькая комнатка отграничена от остального помещения складной деревянной дверью – такие еще скрипят и плохо закрываются. Он, держась за стенку, поднялся и пошел к двери, чувствуя, как с каждым шагом наваливается слабость. Да чего же так тяжело? Тело подводит – почему?

Дверь, отворяясь, заскрипела. В свете старой настольной лампы на большой двухместной кровати спали одетые во все, что под руку попалось, девушки с длинными темными волосами – одна с прямыми, а другая с волнистыми, похожими отчего-то на птичьи перья.

Он понял, что ногам холодно на голом деревянном полу. В помещении едва ли теплее десяти градусов. И да, это север. Тот самый, куда его что-то звало. Тот, который манил ощущением настоящего пути, дорогой, предназначением.

Одна из девушек пошевелилась и приоткрыла левый глаз.

– Бродя-яжка, – с дурацкой улыбкой протянула она, – очнулся! Эй, Ирвис, вставай – наш бегемотик очухался, – она принялась расталкивать соседку, – смотри какой весь, стоит в проеме, штаны на честном слове!

– Сколько я спал? – спросил он. Голос показался непривычно хриплым и низким.

– Трое суток, – ответила Кей, свесивши ноги на пол. – С половиной. Как себя ощущаешь?

– Странно… слабо. Все какое-то ватное. Который сейчас час? Это утро… или уже вечер?

Кей глянула в окно.

– Это тут такой день. Днем мы решили спать. Потому что кое-что мы должны будем сделать ночью.

– Кое-что?

Взлохмаченная Ирвис с припухшими веками села на постели, кутаясь в свои одежки и серый плед. Она ответила вместо Кей:

– У нее есть план. Сумасшедший план, как по мне. Но других у нас нет.

– Вот как.

– Тиха, тебе не холодно? – поинтересовалась Кей. – Нет, в самом деле, ты явно сочнее диетического Даблкнота, но даже этого жира не хватит, чтоб…

– Тиха? – переспросил он.

Кей взглянула на него с прищуром:

– А тут есть кто-то еще в одних пижамных штанах?..

– Это что, какое-то новое прозвище, вроде "бегемотика"?

Ирвис оживилась и перевела взгляд от окна к нему.

Они обе, казалось, заинтригованы. Он попытался понять, что не так, но сразу не получилось.

"Тиха". Имя? Странное имя. Может, сокращение? Чье оно? Он знал наверняка: ему это имя не принадлежит.

– Знахарка говорила, что могут быть последствия, – напомнила Ирвис. – Может, это оно?

– Ты забыл, как тебя зовут? – уточнила Кей.

– Я помню, как меня зовут.

– И-и? – Кей прищурилась еще сильней, приподняв одну бровь.

– Друзья зовут Найком, – поведал он, чувствуя отчего-то смущение. – Это сокращение, да.

Кей "понимающе" закивала, выражая всем своим видом подавляемое удивление:

– Сокраще-ение…

Разговор внезапно разбавило требовательное урчание в Найковом животе.

– Я бы сейчас сожрал козу, – поделился он. – Несмотря на некоторые упаднические настроения, мой организм требует подзаправки.

– Козу так козу, – Кей поднялась и прошаркала тапками к столу у окна, заглянула под крышку металлического чайника и сняла его с газовой плиты. – Сейчас сообразим. Голодный – это хорошо. Как бы твои мозги не шутили, очнувшийся ты – это большой плюс, – она обернулась. – Иди, одевайся, чего не идешь?

Найк не стал спорить: вернулся в комнатушку, в которой спал, нашел на стуле возле кровати свои штаны, майку и свитер. Значит, у Кей есть план. Это воодушевляло. Он постарался смирить нетерпение. Оделся, нашел в маленьком домике крошечный санузел – из тех, где душевой смеситель расположен прямо над головой, и есть место лишь для раковины и унитаза – вымыл лицо и почистил зубы собственной щеткой, порадовавшись ее наличию. Серый день за окном показался уже не таким серым, особенно в свете булькающего на огне жаркого.

Слабость в конечностях отошла на задний план, притупилась.

– Тушеночка с гречечкой, – любовно огласила Кей, когда все уселись за стол. – Коронное блюдо Ирвис. Третий день ем – третий день мои внутренности поют.

– Твои бы слова да моей матушке в уши, – скептически откликнулась Ир, раскладывая по тарелкам густую субстанцию.

– Ешь давай, – наказала Кей отключившемуся от реальности Найку. – А как поешь, расскажи наконец куда ты снова дел нашу вечно потерянную Николу.

– Я ем-ем, – он принялся за гречку. – Отличная гречка.

– А я говорила! – Кей хлопнула себя по колену.

– Ой, да ладно вам, – смутилась Ир.

– И все же, это вы так рады, что я очухался, или есть какой-то еще повод? – осторожно поинтересовался Найк.

– Радоваться особо нечему: мы не знаем, где Рейнхард и не знаем, где Никс. Я надеюсь, ты сейчас прольешь немного света на второй вопрос, – ответила Кей. – Однако в ту веселую ночь нам чудом удалось наладить связь с моим шефом. Эти кирпичи, свистнутые Ир, прекрасно держат зарядку, притом умеют выходить в сеть, а дальше – дело техники, сам понимаешь. Главное здесь – терпение. Словом, я связалась с шефом, и он по секретному радиоканалу связался с Виталисом – милейшим старичком, который нас нашел и приютил, помог раздобыть новые номера и, в свою очередь, вывел на дикую ведьму из ворожей, которая помогла вытащить тебя.

Найк не донес ложку до рта, спросил недоуменно:

– Вытащить откуда?

– А ты не понял? – Кей хмыкнула. – Ты чуть не помер. По идее, ты должен был умереть. Но нет. Тебе или сказочно повезло, или что. Заклятие, эхо которого даже я почувствовала, когда мы тебя тащили на себе из оврага в кусты, было убийственным. Ведьма узнала его. Говорит, после такого не выживают. Но ты выжил.

– Как?..

– Это ты нам расскажи, – попросила Ир. – Если сможешь.

Он не знал, что им ответить. Помешивая гречку в тарелке, разделил массу на две части. Проговорил тихо:

– Выжил, значит… чужие имена… бред какой-то. В общем-то, я помню, как в этот раз пропала Никс. И помню белесые глаза того человека, который шлепнул мне пятерней по лбу…

Он рассказал Кей с Ирвис, как у него из-под носа похитили Никс.

– Чтецы, значит. Снова, – цыкнула Кей. – И магия была их.

– Может, я… – Найк нащупал догадку, смутную и глупую, и попытался развить ее, позволив себе говорить то, что думается, не клеймя эти мысли "бредом". – Может, я отдал им себя прошлого? Отдал чужое имя тому, который был до. До того, как я здесь очутился. А свое настоящее забрал себе здешнему. Это могло сработать?

– Я не слишком понимаю, о чем ты, – ответила Кей медленно, – но, в принципе… чисто теоретически… если у тебя раздвоение личности… В общем, я без понятия, как именно работают заклинания чтецов, но…

– Имена – это не хухры-мухры, – заметила Ирвис. – Новое имя, данное при инициации, у диких племен, например, означает вступление в новую жизнь, перерождение в новой сущности. Так что, полагаю, Тихе удалось запутать того чтеца. То есть, я так понимаю, теперь Найку?

Он кивнул.

– В моей голове – теперь и всегда, но, очевидно, моей голове с этого момента доверять стоит избирательно. Так какой у вас план? Кстати, на "шпионов" вы меня проверили?

– Ты чист, – ответила Кей. – А план мой, собственно, касается нахождения Рейни, так как до твоего пробуждения у нас не было никакой информации о Николе. Рейнхарда увели Дети Зимы. Ты, однако, избыточных сведений не принес. Мы все еще не знаем, где нам искать Никс, но можем предполагать, что Рейнхард все еще где-то тут, на севере.

– Погоди-погоди, – Найк отставил недопитый чай. – Если это чтецы… зачем она им? Что… я не понимаю. Зачем им Никс?

– Твоя Никс – носитель мощи, которая может пробудить Вьюгу, "богиню" или что-то типа того, – улыбнулась Кей. – А ты, небось, все еще воспринимаешь ее как трепетную девицу с непростым характером и больше никаких "но"? Давай, переписывай в голове ее статус на правильный.

Найк глубоко вздохнул.

– И точно.

Помолчали. Ирвис залила себе еще пакетик чая. Кей смотрела на настенные часы. Найк оперся локтями на стол: он ощутил наваливающуюся усталость. Чуть подавшись вперед, спросил:

– Кей, ты можешь рассказать все, что знаешь о чтецах?

Она отвлеклась от часов и задумчиво поджала губы.

– Ну, кроме того, что я уже рассказала… История гильдий обширна, знаешь ли.

– Меня интересует нынешнее положение вещей.

– Ладно, – Кей набрала побольше воздуха и начала излагать: – Главный офис, по крайней мере официальный, у них в столице. Огромная серая глыба, все как положено. По слухам, там царит лютейшая бюрократия, взяточничество и все такое.

– Но как, если они, вроде бы, поголовно духовные и ментально связанные? – удивилась Ирвис. – Насколько я слышала, чтецы наиболее религиозны…

– А фиг их знает, – Кей повела плечом.

– Их кто-нибудь может приструнить? – спросил Найк. – Как осуществляется контроль над их организацией?

– По идее, наш шеф может назначить встречу с их главой, если у нас будут какие-то веские доказательства…

– Вот теперь мне совсем непонятно, почему вас так боятся и не любят, – заметил Найк. – Звучит так, будто поглощающие… беспомощны.

– Наша слава – в основном заслуга Войны Причин, – терпеливо ответила Кей. – Кому-то в морду дать – это легко, но когда начинается дипломатия и так далее… Словом, в бюрократических войнах мы ничем не отличаемся.

– Так, давай по порядку, – Найк решил все в голове разложить по полочкам, и оттого был готов мучить Кей расспросами, пока она сама будет способна отвечать. – Если гильдия чудит и предпринимает неправомерные действия, как это регулируется? Кто выступает судьей?

– Хорошо, начнем с начала, – кивнула Кей. – Гильдии объединяют магов всех стран, это понятно. Почти в каждой стране есть свой филиал пяти гильдий, ну, или хотя бы представитель, доверенное, так сказать, лицо. Если где-то происходит лажа, ее первым делом исследует полиция, у которой, так или иначе, есть выход на поглощающих. И если дело пахнет волшебством, оно тут же поглощающим передается практически целиком. Происходит расследование собственными силами чернодырых. Ежели откапывают чего на некромантов, например, то связываются с главой гильдии и дальше рулят совместно. Задержание осуществляем мы. Судят отдельно от нормальных людей, в столице, вердиктом пятерых судей. Последнее слово остается за жрецом Пламенного Просвещения.

– То есть предполагается, что гильдии сотрудничают в случае преступления закона кем-то из?.. – уточнил Найк.

– Да, так декларируется, – подтвердила Кей. – Но на деле, конечно, все стремятся отмазать своих.

– Хорошо. Вот мы знаем, что нам помешали чтецы… один из. Я помню его глаза – светлые такие, цвета слоновой кости. Что я могу сделать?

Кей склонила голову набок в задумчивости.

– Он применил на тебя смертельное, – проговорила она, – и он был отчаян. Или ему казалось, что он действует по воле божьей, исполняя предназначение. Сумасшедший фанатик или убийца, посланный руководством с четкой и ясной целью? Ежели номер раз – смысл обращаться в гильдию есть; ежели номер два – поможет лишь принцип вроде "глаз за глаз", то есть мстить тебе придется самостоятельно. Это что касается конкретного чудака, решившего, что ты слишком хорош, чтобы жить.

– Ладно, – Найк попытался придумать хоть что-то еще. – В любом из двух случаев: можно ли надавить на главу их гильдии?

– На чтеца? – переспросила Кей. – Ха-ха.

– Бесперспективняк какой-то, – Найк запустил пальцы в волосы.

– Именно поэтому мы сначала вытащим Рейнхарда, – Кей встала, опираясь ладонями на стол, – и, если вытащим, будем решать дальше. Конкретно сейчас я не вижу путей, чтобы самостоятельно найти и освободить Никс. Мы не знаем, где она. Мы сейчас напишем шефу то, что ты рассказал – и он пойдет к этому, как его, Эгиру Хельвину, тому самому, на которого давить – ха-ха, и будет узнавать, и может статься, что-то узнает. И вообще запустит уже наконец машину делопроизводства, сколько можно ждать и собирать доказательства? По-моему, я накопала уже кучу всего на этих бледных высокоморальных сволочей. Кстати да. Сюда едут ваши друзья вместе с опекуном Николы – вопрос теперь, туда ли едут? Прибыть они должны были сегодня ночью, но их задержали на границе. Связь есть, но когда они смогут вырваться и смогут ли – большой вопрос. В любом случае, раз ты проснулся и чувствуешь себя хорошо, сегодня же, не смотря на обстоятельства, мы попробуем осуществить первую часть моего плана.

– Подожди, но ведь где находится Рин, мы тоже еще не знаем? – переспросил Найк. – Как же?..

– Вот это и есть первая часть плана, – сообщила Кей. – Только тебе он не понравится.