Текст книги "Край Ветров: Пироманс (СИ)"

Автор книги: Диэр Кусуриури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 49 страниц)

– Следующим, итоговым шагом станет пробуждение Вьюги, – просто сказал чтец. – И его мы должны не допустить. Это наша священная обязанность.

– Вот как.

"Пусти меня", – снова стукнулось в голову, словно тонкий раскаленный штырь. Никс наконец вспомнила это чувство. Когда впервые чтец считывал ее память – она позволила сделать это. Поэтому больно не было. Но когда в ее мозгу сами собой появились заложенные туда воспоминания… тот резкий щелчок – эхо нынешней скребущей боли. Никс снова уставилась на Абеляра Никитовича: неужели это он пытается проникнуть в ее разум?

Он не касается ее рукой – а мог бы. Но если бы он коснулся – любому стало бы понятно, что он собирается проникнуть ей в мозг. Он же использует тонкие крохи той связи, что была раньше, пытаясь пробиться по пересохшему каналу… Чего он хочет? Залезть ей в мозг и выгрести оттуда доказательства?

– Хорошо, пророчества, знамения, Вьюга, все дела. Я верю, что вы во все это верите, – сказала Никс. – И дальше что? Вы верите, что я могу каким-то образом, через эту самую Вьюгу, уничтожить мир или что? Действительно? Я? Да что во мне такого-то? А не бред ли, а?

– Возможно, ты и не хочешь такого итога, – спокойно сказал Абеляр. – Но, согласно пророчеству, именно к этому все и идет. Древние божества искусно заморочили тебе голову и скрыли правду.

– Я… – Никс осеклась. – А, думайте, что хотите. Зачем вы со мной разговариваете вообще?

Абеляр Никитович напрягся. Следующее он сказал ровно, но Никс уловила волнение в его голосе:

– Нам нужно получить твое признание. Тогда мы сможем отпустить всех остальных девушек-элементалисток. Ты предстанешь перед судом и там, клянясь на Заповеди Неугомонного Сердца, ты признаешься в замышляемом преступлении.

Никс даже сказать ничего не смогла. Оправившись от шока, спросила все же:

– То есть все уже решено? Все, что нужно – это чтобы я официально призналась в том, чего не совершала и что совершать, может, не собираюсь? Призналась в намерении уничтожить мир?

– Доказательства говорят не в твою пользу, – сказал Абеляр. – К сожалению, большинство согласно в том, что пророчество – о тебе. Три знака уже были зафиксированы, и ты фигурируешь в двух из них, а в первом – твой отец. Это значит, что ты виновна.

"Пусти меня", – послышалось снова где-то внутри головы. Никс, не выдержав, закрыла глаза: ей не хотелось видеть чтеца. Но если все уже решено… Какая уже разница, действительно? Она ничего не сможет сделать.

"Заходите, располагайтесь", – она расслабилась и открыла границы своего разума. По крайней мере, попыталась так сделать.

– Нам необходимо заполнить перечень документов, – продолжил чтец, – составить отчет. Всем будет лучше, если ты посотрудничаешь с нами и изложишь всю свою историю, начиная с рождения – для хроник гильдии это будет очень полезным вкладом…

Чтец говорил что-то еще, бессмысленное и циничное – до одури. И в это же время в голове Никс зазвучал другой голос: похожий, но, как будто бы… моложе. Да, так мог говорить Абеляр лет тридцать назад: мягче, открытей, без хрипотцы.

"Они засудят тебя и выставят жертвенной овечкой. Поэтому надо бежать, Никола, и я тебе в этом помогу".

Никс распахнула глаза шире.

"Ни в чем не признавайся. Жди. Тяни время. Ты все так же ничего не знаешь. Я сообщил твоим друзьям, где ты. Если они сумеют поднять шум – я смогу помочь тебе сбежать".

Никс молчала и слушала оба голоса: и внутренний, и внешний. Внешний рассказывал о процедуре суда. Внутренний вещал о другом:

"Так я верну долг. Но ты тоже пообещай мне – просто кивни – что не станешь почем зря рушить все то, до чего не добралась война. Этот мир совсем не плох, ты так не считаешь?"

Никс сглотнула. Ей отчего-то впервые стало по-настоящему страшно.

– Я полностью с вами согласна, – проговорила она вслух, стараясь выбирать слова. – Вот только я все же не планировала никуда идти и никакие миры разрушать. С чего вы вообще взяли, что я?.. И откуда такая вера пророчествам? Ведь гильдия пророков распалась. Они что, не могли предсказать крушения собственной гильдии и как-то это предотвратить? Хороши пророки!

Абеляр Никитович сдержанно улыбнулся.

– Ты еще очень молода, тебе многого не понять.

– А то как же, все вы, старики, так говорите, а сами не можете понять нас.

"Опасность, что эти пророчества правдивы, есть. Но я не уверен, что такие вещи можно предотвратить, действуя в лоб: ты верно говоришь, пророки знали о том, что гильдию уничтожат, и ничего не смогли с этим сделать. Так сможем ли мы противопоставить что-то выношенным веками планам древних богов? Если ты не станешь будить Вьюгу, через сотню лет она найдет какой-нибудь еще способ".

– Раньше, – сказала Никс. – Раньше, говорю, лучше было: трава зеленее и меня не держали в смирительной рубахе неизвестно где без кофе и хотя бы завалящей книжки.

– Если ты согласишься сотрудничать с нами, условия поменяются, – ответил чтец.

"Так я и думал: у судьбы множество путей. И если с тобой у Вьюги не получится – она способна начать действовать менее… тонко? Но ты… ты сможешь проконтролировать процесс. Возможно ли, что вместо того чтоб будить ее, ты найдешь способ заставить ее спать вечно? Лучше один шанс из ста, чем никаких. В конце концов, она подпустит тебя к себе близко. Ближе, чем кого бы то ни было еще. И я надеюсь, что ты сумеешь сделать так, чтобы не произошло непоправимого. Я верю в тебя, Никс".

– Я постараюсь, – серьезно ответила Никола обоим голосам. – Я лично, знаете, не особо в курсе, как там оно дальше будет. Я же не пророк. Но я обещаю много думать и… пробовать.

– Вот и славно, – сказал Абеляр Никитович, улыбаясь. – Значит, по рукам.

Мироходцы: падение

В этом городе так жарко и душно, что, кажется, ты плывешь через горячий воздух, а он придавливает тебя к полу. Айра собрал свою мантию, рубашку и свободные шерстяные штаны в тюк, который повесил на посох, а из дырчатого капюшона сообразил себе что-то вроде майки, прикрывающей плечи. На бедра он повязал широкий хлопковый лоскут и подпоясался тонким кожаным ремешком. Все жители этого города одевались примерно так же, только женщины добавляли сверху множество костяных и керамических украшений. Совсем юные девушки ходили обнаженными, позвякивая серебряными колокольчиками на цепочках, обвивших лодыжки и тонкие руки. Нравы тут были легкие – Ветивер что-то рассказывал о том, зачем это все, и почему прелестных бесстыдниц никто не трогает – но Айра не особо слушал, предпочитая смотреть, ведь это не возбранялось. Некоторые девушки, заметив его взгляд, улыбались и начинали кокетливо дразнить в ответ – поворотом плеча, многозначительным жестом, воздушным поцелуем.

Ветивер как раз договорился о чем-то с извозчиком. Айра на мгновение задумался, зачем этому чудовищу о чем-то еще разговаривать с аборигенами, он ведь может… ну да ладно, впрочем, это было давно и в совсем другом месте. Теперь Ветивер звал Айру не медлить и забраться на огромного ездового ящера, а то скотинке нельзя слишком долго лежать пузом на песке – физиология против.

Айра нехотя отвлекся от созерцания девушек, разносящих на головах корзины с хлебом и фруктами, и забрался по веревочной лестнице на горб ярко-зеленой рептилии. Нагретое на солнцепеке тело было таким же горячим, как воздух.

– И не скажешь, что эта штука – холоднокровная, – вслух удивился Айра.

Ветивер, одетый во все черно-фиолетовое с бархатными темно-зелеными вкраплениями, повернулся к нему, недоуменно вскинув брови:

– С чего ты взял, что она должна быть холоднокровной? Я бывал при разделке одной такой туши – сердце в этом животном горячее, как и его кровь.

– Надо же, – осекся Айра. – Но мне казалось… хм. Не знаю, с чего я это взял. Просто… как будто бы в моем уме такие звери по умолчанию имеют холодную кровь.

Ветивер отвернулся.

– Попробуй запомнить и посмотреть, откуда именно в твоем уме это взялось. Возможно, это – исчезающе-тонкая нить, ведущая обратно. Туда, куда ты хотел вернуться.

– Точно, – подавленно пробормотал Айра.

А он и забыл. Подумать только, этот залив, эти белые домики, эти полуголые девушки с загорелыми плечиками и даже на вид мягкими бедрами и тонкими коленками заворожили, заставили забыть обо всем напрочь.

– Состояние твоего разума не соответствует возрасту твоего тела, – проговорил Ветивер погодя.

Ящер двигался плавно и на удивление юрко для такой громадины. Мимо проплывали ярко-желтые курганы, столпы муравьиных колоний, пальмы с гроздьями фиолетовых соцветий.

– Я думал, что как раз нашел правильное соотношение, – честно ответил Айра.

– Ты сотворил себя согласно здравому разумению, – ответил Ветивер. – Тело себе взял сильное, молодое и здоровое. Ты стал мужчиной – мужчиной быть легче почти всегда, кроме того, ты им был изначально. Тебя стоит похвалить: ты сотворил себя целесообразно, тонко и прочно, не скатываясь в банальную пошлую красоту или ложную суровость.

– Так что же я сделал неправильно?

– Вопрос скорее в том, чего ты не сделал.

Ветивер больше об этом не говорил. Весь путь от побережья до огороженного желтой каменной стеной города, раскинувшегося вокруг пахнущего серой оазиса, Ветивер молчал, смотрел в безоблачное небо, не щурясь на ярком полуденном солнце и не пытаясь как-то спастись от палящей жары.

Они вошли в город через главные ворота, заплатили дань страже, чьи лица прятались за золотыми масками, и вскоре нашли еще одно временное пристанище: узкий и неприметный снаружи, но богатый внутри дом с окнами-сотами, расположенный недалеко от центрального городского рынка. Тут же, рядом, огороженный лепным парапетом, клокотал выход кипящего водяного источника.

Айра, сидя на балконе, смотрел вниз, думая о том, зачем так сложилось, что в добавок к безжалостному солнцу недра этой земли выбрасывают вверх кипящую воду, хотя могли бы источать ледяную, например – разве не лучше было бы?

Колокольчики в тонком тюле позвякивали от влажного горячего ветра. Ветивер снова оставил его одного, пообещав вернуться к вечеру. Айра обмахивался бумажным опахалом, рассматривая расстеленную на полу карту из тонкой бежевой кожи. Какое-то время назад он начал составлять ее, отмечая на ней пройденные пути, записывая свои впечатления от увиденного, зарисовывая расположение звезд и запечатывая в пятнышках собственной крови воспоминания о том или ином мире. Стоило пробежаться чувствительными пальцами по шероховатой поверхности – и моменты прожитого вспыхивали перед глазами, как наяву.

Айра вынул из волос заколку, подаренную Ветивером, уколол указательный палец и припечатал ранку к карте на новом месте.

В этот момент двери в просторную залу, прекрасно обозримую с балкона, распахнулись. Зазвучала мягкая музыка: лира и свирель запели, переплетая мотивы. Одна за другой в залу вплыли, змеясь в причудливом танце, окутанные шелками, украшенные сверкающими драгоценностями тонкие гибкие девушки. На лице у каждой была позолоченная маска, скрывающая все, кроме глаз, пальцы танцовщиц тяжелили крупные перстни.

Айра смутился, пряча взгляд: одно дело – когда юницы ходят по берегу, не стесняясь и не желая никого смутить, и совсем другое – когда они танцуют прямо перед тобой, нарочно изгибаясь так, чтобы в вырезах цветастых тканей мелькали упругие обнаженные тела.

Но взгляд сам собой возвращался назад. Танец не был чем-то заранее спланированным. Ясно было, что он сплетается на ходу, словно создается из отдельных элементов, подходящих друг другу, как осколки мозаики. Айра видел только глаза девушек и никак не мог понять, как так они координируют свои движения, не сговариваясь.

У одной из них глаза были полупрозрачного светло-зеленого цвета, и взгляд этот приковывал к себе, словно по волшебству.

Но волшебства не было.

Айра знал, что в нем сейчас говорит лишь человеческая натура.

Кто прислал танцовщиц? Ветивер? Не решил ли он…

Айра сдержанно вдохнул и выдохнул, скрывая досаду и недоумение. Ну конечно. Ветивер прислал их, чтобы…

Айра поднялся:

– Прошу вас, прекрасные девы, остановите свой танец, – сказал он.

Музыка смолка мгновением позже. Завершив движения, девы остались стоять так, как будто бы этот финал – часть спланированного заранее рисунка танца.

– Понравился ли вам наш приветственный танец, господин? – спросила та, со светло-зелеными глазами.

– Ваш танец прекрасен, как песня серебряных дюн, ведь всем известно, что ее сложили сами боги, – Айра слегка склонил голову.

– Тогда, господин, выберите двух из нас, с кем вы разделите вино и хлеб, продолжая священный ритуал, – зеленоглазая тоже поклонилась – чуть глубже и дольше, чем следовало бы, чтобы Айра не успел увидеть ее тело в прорезях костюма снова.

Айра замешкался на секунду. Проведя рукой в воздухе, он вычленил себя из сущего мира, чтобы иметь время рассудить, что происходит. Священный ритуал? На что Ветивер снова его подписал? Это опять какое-то странное обучение? Что он должен узнать? Что он должен понять? И должен ли? Что будет, если он откажется? Что будет, если он согласится? Не лучше ли ему отказаться?

Но Ветивер никогда не исповедовал излишней сдержанности – наоборот, Айра бы на его месте поменьше сорил фальшивыми деньгами и, конечно, не убивал бы чужих богов.

Ладно, да будет так. Скрыться он успеет всегда. Пусть будут вино и хлеб.

Айра снова повел пальцами в воздухе, вычерчивая формулу безмолвного заклинания и возвращая себя в привычное русло времени.

Зеленоглазая смотрела на него, выжидающе замерев, так что он не сразу понял, что вернулся.

– Пусть останутся здесь те, кому я сам оказался по нраву, – наконец сказал Айра. – Не бойтесь обидеть меня: я предпочту одиночество навязанной компании. Пусть ритуал будет чист.

Девушки переглянулись. Так же безмолвно, как до этого танцевали, трое из них попятились и вышли вон, закрывая за собой расписные двери.

Остались двое: та, что говорила с Айрой и девушка в светло-лиловых одеяниях с глазами золотистыми и печальными.

Айра несколько смутился: дальше-то что? Хлеба с вином в зале не наблюдалось. Тут же в проеме балконной арки плавно, словно большая туча, материализовалась белая летучая многоножка, неся на своей спине закрытый серебряной крышкой поднос.

– Хлеб и вино, я правильно понимаю? – Айра приподнял брови. – Экая расторопность.

Девушка с золотыми глазами приняла поднос, похлопала многоножку по восковому боку и поставила еду на низкий балконный столик.

Айра прошел к столику и завалился на лежащие рядом подушки. Оказалось, что танцовщицы ждали, пока он это сделает и потому стояли. Обе грациозно опустились по обе руки от Айры, пожалуй, гораздо ближе, чем им стоило бы.

Айра приподнял серебряную крышку.

На стеклянных блюдах лежали кое-где еще живые дары моря – местные деликатесы. Лучше б, действительно, это был просто хлеб. Крабы пощелкивали клешнями, трепыхались лепестки глубинного лилея.

Айра поспешил налить себе и танцовщицам вина, решив, что сам только вино и будет. Как же они, кстати, станут есть? Им ведь придется снять эти маски…

– Разделите со мной это вино и хм… пищу, – произнес Айра, поняв, что они снова ждут каких-то его команд. – Будьте моими гостьями под моей защитой: откройте лица и ничего не бойтесь.

Щелкнули застежки, и вместе с масками на колени девушкам спали все остальные одежды. Оказалось, что золоченые маски каким-то невероятным образом удерживали вместе все эти вычурно порезанные лоскутки. Вмиг открылись взору Айры прекрасные бледные лица гостий, чистые белые плечи, тяжелые округлые груди с золотыми бляшками в виде цветов, скрывающими соски, тонкие ухоженные руки и волосы, собранные в высокие, но простые прически. У зеленоглазой – рыжие, у золотоглазой – фиолетово-синие, словно рассветное небо.

И пока Айра пребывал в некотором замешательстве, девушки принялись за еду – ловко и даже деликатно они высасывали мясо из труднодоступных мест быстренько умерщвленной тонкими пальчиками фауны.

Айра залпом осушил бокал вина.

Хорошо. Если Ветивер это ему устроил… Айра тут же вспомнил давешний разговор про несоответствие тела и настоящего возраста. Неужели Ветивер решил… подогнать одно к другому… так?

Айра вознегодовал: зачем подталкивать его к близости с девушками? Зачем заставлять взрослеть насильно, пускай и ласково, и не прямо? Он сам будет решать, когда и с кем ему разделять ложе, и разделять ли вовсе – кому он нужен, скиталец по мирам? Кто захочет по собственной воле принять его в самое себя и затем лишиться?

Айра решил, что даже если этот их ритуал предполагает что-то еще – закончится он на "хлебе" и вине.

– Назовите мне ваши имена, прекрасные девы, – произнес Айра. – Чтобы я знал, кого мне вспоминать, когда я буду далеко отсюда.

– Мое имя Рем, – произнесла зеленоглазая, – а ее зовут Мерур.

– Каков следующий этап ритуала, Рем? – спросил Айра.

– Господин во время трапезы выберет ту, что будет завершать ритуал, а после господин станет мужчиной.

– О мои рваные фиолетовые подтяжки, – Айра сбился с местного высокого стиля на какой-то другой язык – так, танцовщицы (или куртизанки?) не поняли, наверное, что именно он сказал. Возможно, они и эмоции точной не разгадали – подумали, что это он так радуется. Айра запоздало заметил, что девушки тоже несколько смущены – но, пожалуй, не тем, чем он.

– Ни одна из нас не по нраву вам, господин? – спросила Рем. – Или вино горчит?

– Вы прекрасны, как рассвет, – попытался успокоить ее Айра. – Обе. Но, пожалуй, я не готов продолжать ритуал. Я не… только не говорите мне, что уже поздно, ваши семьи голодают, на вас взрывающиеся ошейники или что-то в этом роде. Давайте я расколдую вам ошейники. Давайте я дам вам денег. Я помогу вам бежать, если за невыполнение ритуала вам грозит смерть. Я могу стереть память тем, кто посмеет сказать, что это позор. Все, что хотите. Но я не буду…

Рем мягко улыбнулась ему.

– Магистр Ветивер Ирлион Дер-Фаэли Тир-Алькор очень просил верховную жрицу о проведении ритуала, отблагодарил храм богатыми дарами, показал нам молодого господина обнаженным и одетым с помощью своих чар. Многие из послушниц воспылали желанием сделать молодого господина мужчиной. Жрица выбрала пятерых лучших, самых набожных, опытных и чистых, – и вот мы здесь. Взглянув на вас наяву, мы решили, кто подойдет вам лучше прочих, поэтому здесь остались я и моя пленительная радость – прекрасная Мерур.

– Тогда в чем подвох? – искренне спросил Айра. – То есть вы… хотите… меня?

– Нет никакого подвоха, – так же мягко проговорила Рем. – В принятии этого и заключается…

– Там, откуда я родом, все не так, – в сердцах ответил Айра. – Там… там нужно быть очень глупыми или… бесстрашными, чтобы вот так. Человеку, с которым вы… в первый раз вступаете в… вы должны полностью ему доверять, более того… вы должны любить его. Мальчишки, конечно, рады бы были, если бы у нас было так же, как тут… но это показная радость, и страх намного ее сильней.

– Но мы доверяем вам, – ответила Рем. – И любим вас. Позвольте нам показать, как именно.

Айра аккуратно и ласково отцепил ее руки от своей шеи и отстранился.

– Что вы называете любовью, прекрасные танцовщицы? – спросил он, качая головой. – Ваша любовь легкая и сухая, словно пыльный пустынный цветок…

Он встал и принялся ходить по зале.

Остановился возле балконной арки, глядя на танцовщиц сверху вниз:

– Но обрету ли я хоть однажды большее, будучи тем, кто я есть? – спросил он скорее самого себя.

– Назовите имя, молодой господин, – впервые заговорила Мерур. – Или два имени, если таково будет ваше желание.

Айра взглянул в ее золотистые кошачьи глаза, затем перевел взгляд на Рем.

– Рем, – сказал Айра.

Мерур грациозно встала, взмахом руки накинула одеяние и защелкнула маску. Поклонившись, она тихо ушла.

– Я все же по нраву вам, господин? – Рем позволила себе улыбнуться игриво, оставшись с Айрой наедине.

– Да мне сейчас и деревянный паркет по нраву, – Айра опустился на подушки, вздыхая. – Не подумай, что я тебя с ним сравниваю. Просто… мне сложно принять это как будничную норму жизни. Для меня этот ритуал… это должно было быть что-то особенное.

– Это и будет нечто особенное, – глаза Рем обещали гораздо больше, чем Айра мог себе вообразить.

– Ну да, ну да… Ах, если бы я назвал оба имени, – он усмехнулся.

– За Мерур можно еще послать…

Айра замахал руками:

– Да нет же! Я шучу. О мой бог, – он потер лоб рукой. – Куда я попал?

– Выпейте еще вина, господин, – предложила Рем. – Это поможет вам открыться.

Айра выпил.

– И что, – спросил он, – я вот должен прямо в живую женщину… вот прямо просто так, без каких-либо предварительных полутора лет знакомства?

– Молодой господин, наверное, с севера, хотя не выглядит северянином, – улыбнулась Рем. – Я читала, что у северян отношение к ритуалу такое тонкое, такое… страстное, что они делают это только в темноте, под тремя вышитыми конским волосом покрывалами, пока трое охотников из племени сторожат их шалаш из шкур белого саблезубого енота.

– Саблезубого, – повторил Айра за ней медленно, – енота…

– Именно.

– Я, пожалуй, выпью еще вина, – Айра обнаружил, что бутылка пуста. Зато рядом он углядел ранее не замеченную бутыль поменьше. Жидкость в ней оказалась крепче и слаще раза в три. Айра, опустошив еще полбокала, наконец позволил себе посмотреть на Рем прямо и пройтись взглядом от ее рыжей макушки до нежных розовых пяток.

– Меня зовут Айра, – сказал он. – И ты очень, очень красивая. А я очень, очень давно потерялся. И я не уверен, что ритуал – это то, что мне нужно. Поможет ли он мне вернуться домой?

– Нет, не поможет, – ответила Рем, – но зачем плакать о том, кто еще жив? Зачем лишать себя любви сейчас, если завтра, возможно, будет война?

– Я не смогу, – Айра попробовал использовать последний свой аргумент, – я пьян и никогда ничего такого не делал…

– Могущественный маг, подобный юному господину, поворачивает реки вспять и возводит мановением руки прекрасные замки, и он спасует перед женщиной, что предлагает ему испить нектар любви?

– Нектар любви, – Айра откинулся на подушки, глядя в расписной потолок. На потолке внезапно обнаружились крайне скабрезные картинки. – Саблезубый енот. Расписной потолок. Да ладно, – он наклонил голову к плечу, следя за одной из изображенных поз, – они же себе так спину сломают, оба причем.

– Которые? – Рем улеглась с ним рядом, прижавшись обнаженной грудью к его боку.

– Во-он те, со странными прическами и залысинами, – Айра показал на стилизованную парочку в сладостной истоме. – О, так это еще и мужчины.

– А вы с магистром Ветивером… м-м… ничего такого не делали? – Рем перетекла из-под его бока куда-то на него, оказавшись сверху.

– Ты, наверное, самая дерзкая жрица из всех, – улыбнулся Айра, чувствуя, как по телу разливается тепло.

– Именно поэтому я говорю, – ответила Рем, – а остальные молчат.

Она принялась слегка покачиваться на нем, и организм не замедлил ответить на это совершенно определенным образом.

Айра приподнялся на локтях, потянулся рукой к ее лицу. Она направила его ладонь к своей груди, а сама наклонилась и поцеловала Айру в губы обжигающе ласково. Сладкий дурман окутал голову. Айра ответил ей с радостью, чувствуя почему-то какую-то невыразимую свободу и торжество.

– А вы боялись, – хохотнула Рем, – ваше тело совершенно.

Она принялась обсыпать его грудь поцелуями, спускаясь все ниже.

– Стой, – Айра приподнял ее голову за подбородок. – Не надо. Если… я не…

Мысли спутались. Ему хотелось ее – да. Он был в этом всем крайне неопытен, хоть и помнил откуда-то смутно, как все должно происходить. И он знал, что не хочет, чтобы первый раз был… таким. Если уж делать… то как следует.

Айра нежно заставил ее лечь на подушки рядом, провел пальцами по мягкой белой шее, приник губами к ее губам, позволяя себе более смелый и напористый поцелуй. Их ноги сплелись. Теперь Айра оказался сверху. Его тень упала на красивое, правильное лицо Рем, она смотрела на него с дерзким вожделением. Айра, медленно проведя по ее груди, задел обнаженный сосок, затем спустился к талии, и, помедлив, провел пальцами дальше…

– А это еще что за… – успел пробормотать он, прежде чем оказался придавленным к полу враз потяжелевшим чужим телом.

Светло-рыжие волосы стремительно краснели. Груди всасывались в тело, плечи расширились, подбородок загрубел и выехал вперед.

– Надо было выбирать Мерур, – сообщил Ветивер, – она была настоящей жрицей. Но ты любишь рыженьких, как я погляжу? Надо ж было так ошибиться.

– Отпусти меня немедленно, – Айра оскалил зубы. – Что это за… за…

– Ну-у?..

– …непотребство!

Айра пытался вырваться – но оказалось, что презренный богоубийца сильней.

– Я хотел продержаться до последнего, – Ветивер опустился и жарко задышал в шею Айре, – и ты бы никогда не догадался… Но кто ж знал, какое начало возобладает… Мне захотелось отведать тебя по-настоящему.

– Слезь с меня, гребаный извращенец, – грозно прорычал Айра. – Иначе я за себя не ручаюсь. Я обращусь в дракона и разорву тебя!

– Да ладно, – Ветивер усмехнулся ему в ухо, заодно облизывая его, – сможешь?

Айра призвал все свои силы. Он почувствовал, как под кожей с дикой болью заходили ходуном кости, пытаясь перестроиться. Обрадовался: получается! А потом выгнулся и закричал.

Ветивер закрыл ему рот ладонью, другой рукой обшаривая его тело. Айра, воспользовавшись моментом, зарядил Ветиверу по лицу. И только потом обнаружил, как тонка рука, которой он ударил. Взглянул вниз, на себя – и обнаружил две небольшие припухлости ниже ключиц. Соски почему-то при этом странно пульсировали, а еще…

– Какого… – Айра услышал мягкий девичий голосок, – что ты со мной сделал?

Ветивер расхохотался. Так, что даже Айру отпустил и остался сидеть на подушках, согнувшись в три погибели и хлопая рукой по полу.

– А так… нормально? – утирая слезу, спросил он.

Вскочивший на ноги Айра тут же рухнул, с непривычки не удержав равновесия.

– Побудешь пока в этом теле, – со злорадной улыбкой сообщил Ветивер. – Как научишься меняться – можешь вернуться в старое. Прошлое свое ты слепил неосознанно. Настала пора научиться превращаться по собственному желанию и тогда, когда надо. Это сбережет тебе уйму времени. Но совершенства в этом искусстве добиться сложно. Мастер или просто проницательный человек раскусил бы меня гораздо раньше, и ему не пришлось бы для этого трогать мой…

– Гори ты трижды синим пламенем, – злобно выпалил Айра. – Как будто нельзя было…

– У меня есть одно очень плохое свойство, – перестав веселиться, относительно ровно проговорил Ветивер. – Все, что я вижу, я рано или поздно начинаю считать своим. Многое было моим до того, как… словом, мы с тобой путешествовали вместе достаточно долго. Так как я не имею определенного пола и определенной формы, я удовлетворял потребности этого тела с мужчинами, когда был Мартой и с женщинами, когда был Ветивером. Сегодня ты познакомился с Рем – она такая же настоящая, как я или Марта, но она слабее нас обоих. Поэтому… поэтому не кривись. Какая разница? Меня ты, например, знаешь дольше полутора лет. Но почему-то с ней ты готов "произвести ритуал", хотя что-то мне подсказывает, что даже с Мартой ты вряд ли стал бы…

Айра сел в углу и закрыл лицо ладонями.

– Не бойся, Айра, – ласково произнес Ветивер. – Когда-нибудь ты пойдешь своей дорогой. Ты можешь уйти сейчас – я тебя не держу. Я понимаю, ты видишь меня чудовищем. Возможно, что так и есть.

– Кто ты такой? – Айра взглянул на Ветивера прямо. – И кого ты делаешь из меня?

– Когда ты найдешь правильные слова для нас обоих… тогда ты получишь ответ.

Ветивер поднялся, подхватывая слетающие с его бедер лепестки тонкой шелковой ткани.

Айра старался не смотреть ему вслед. Не потому, что был зол на дурацкую выходку или испугался такой перемены. Айру до ужаса потрясло другое. Когда он смотрел на Ветивера из этих глаз, из этого тела – все внутри горело огнем, а между ног растекался мед.

"Не может этого быть!"