Текст книги "Нас немного"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

Соавторы: Джон Ринго
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

Стойла также были покрыты крышей, и большая часть продуктов, которые циваны собирались есть во время путешествия, была набита в обширное пространство над ними. На место были доставлены и сложены ярусами огромные контейнеры с ячменным рисом и фасолью. В нескольких местах подавалась вода из крана, и были приняты меры по утилизации отходов циванов. Ему говорили, что человеческим кораблям иногда приходится перевозить живой груз, и, судя по всему, они придумали, как это сделать, с обычной адской человеческой изобретательностью.

Во внутренней части трюма была огорожена открытая площадка, чтобы обеспечить пространство, в котором они могли работать с циванами. Она была достаточно велика, чтобы тренироваться одновременно нескольким зверям, и это было лучше, чем им удавалось на морских кораблях, где единственным вариантом упражнений было позволить им плавать рядом с кораблями в течение коротких периодов времени. Тем не менее, поскольку была доступна только одна рабочая зона, конюхи и наездники собирались работать круглосуточно, чтобы поддерживать зверей в приличной форме.

Часы. Это была еще одна вещь, к которой требовалось привыкнуть. Земные сутки, которые поддерживал корабль, составляли всего две трети от дня Мардука. Итак, примерно в то время, когда казалось, что наступил полдень, корабельные огни переключились в режим "ночное время". Он уже заметил, как это повлияло на его собственный сон, и беспокоился о том, как отреагируют циваны.

Что ж, у них бы это получилось, или они бы этого не сделали. Ему нравились циваны, но он пришел к выводу, что за пределами вечной облачности Мардука его ждут еще более замечательные варианты передвижения. Он возжелал человеческие шаттлы с того момента, как увидел их в полете, и ему рассказывали о "легких летунах" и "кораблях-стингерах", доступных на Старой Земле, и он видел их изображения. Ему было интересно, сколько они стоят... и сколько он собирается зарабатывать как старший помощник принца. Он надеялся, что много, потому что, предполагая, что они выживут, чтобы он мог получить свою зарплату, он намеревался и был полон решимости купить себе легкий флайер.

– Как дела? – спросил голос, и он поднял глаза, когда у него за плечом появился Растар.

– Неплохо, – ответил Хонал, предупреждающе поднимая руку в сторону цивана, когда почувствовал, как губы обнажают клыки, а гребень опускается. – На самом деле, примерно так хорошо, как можно было ожидать.

– Хорошо. – Растар кивнул – человеческим жестом, который он перенял. – Хорошо. Они думают, что закончат погрузку через несколько часов. Тогда мы узнаем, действительно ли двигатели работают.

– Разве это не будет весело? – сухо сказал Хонал.

– Включение фазового привода... – Аманда Бич глубоко вздохнула и нажала кнопку – ...сейчас.

Сначала изображение планеты внизу на обзорных экранах мостика казалось неизменным. Это был все тот же медленно кружащий бело-голубой шар, каким он был всегда. Но затем корабль начал ускоряться, и шар начал уменьшаться.

– Все системы в норме, – сказал один из ее немногих выживших технических специалистов. – Ячейки примерно на двадцать процентов ниже максимума, но с учетом состояния нашего антигравитационного поля это соответствует норме. Процедуры номер один, четыре и девять все еще не завершены. Скорость заряда туннельных конденсаторов по-прежнему номинальна. Девять часов до полной мощности туннельного привода.

– И одиннадцать часов до предела Цукаямы, – сказала Бич со вздохом. – Похоже, корабль держится. Мы узнаем, когда попытаемся сформировать сингулярность.

– Одиннадцать часов? – спросил Роджер. Он стоял наготове в рубке управления. Не потому, что он чувствовал, что может что-то сделать, а потому, что думал, будто в это время его место здесь.

– Да, – сказала Бич. – Если все будет держаться вместе.

– Так и будет, – ответил Роджер. – Я вернусь тогда.

– Хорошо, – почти рассеянно махнула рукой Бич, сосредоточившись на своей панели управления. – Увидимся.

* * *

– У меня только что возникло подозрение, которое мне не очень нравится, – сказал Роджер Джулиану. Он вызвал сержанта в свой кабинет, кабинет бывшего капитана, как только оказалось, что фазовый привод все-таки работает.

– Какого рода подозрения? – Джулиан наморщил лоб.

– Откуда, черт возьми, мы знаем, что Бич направляется в пространство альфан, а не в пространство святош? Да, похоже, она сожгла за собой мосты. Но если она появится в системе святош с кораблем – и со мной – они будут в некоторой степени снисходительны к любым незначительным промахам с ее стороны. Особенно учитывая условия, сложившиеся на Старой Земле.

– Эк. – Джулиан покачал головой. – Вы выбрали прекрасное время, чтобы подумать об этом, о мой господин и повелитель!

– Я серьезно, Джу, – сказал Роджер. – У нас остался кто-то знающий что-нибудь об астрогации?

– Может быть, док Добреску, – предположил Джулиан. – Но если мы поставим кого-нибудь на мостик наблюдать за Бич, она чертовски хорошо поймет, что мы подозреваем. И я утверждаю, что вывести ее из себя было бы худшим из возможных поступков, что мы могли бы сделать прямо сейчас. Без нее мы действительно в затруднительном положении, а чертовы кроки приближаются.

– Согласен, и это то, что я уже обдумал. Но помимо этого, в моем сознании пустота. Предложения?

Джулиан на мгновение задумался об этом, затем пожал плечами.

– Джин, – сказал он. – Тему Джин, – уточнил он. Сержант-артиллерист Джин, который вместе с ними пересек всю планету, погиб при нападении на корабль.

– Почему Джин? – спросил Роджер, затем кивнул. – Ой. Он подключился к сети всего корабля, не так ли?

– Он там, – сказал Джулиан, в свою очередь кивая в знак согласия. – Вам не обязательно быть на мостике, чтобы сказать, каковы команды, куда направлен корабль. Если Добреску сможет вычислить положение звезд и где мы должны быть, тогда мы узнаем. И нет ничего мудрее.

– Так теперь вы хотите, чтобы я стал звездным пилотом?

Старший уоррент-офицер Майк Добреску сердито посмотрел на принца. Добреску нравилось быть пилотом шаттла. Это была чертовски лучшая работа, чем быть медиком рейдеров, которым он был до поступления в летную школу. И он также был чертовски хорош в своей работе. Как старшего уоррент-офицера с тысячами часов безотказной работы, несмотря на то, что он выжил в нескольких случаях, когда действительно были неизбежны несчастливые инциденты, его приняли пилотом шаттла в небольшой флот, обслуживавший императорский дворец.

Не слишком скоро после этого его погрузили на борт штурмового корабля "Чарлз Деглоппер" и отправили поддерживать одного принца-неудачника. Ладно, он мог бы привыкнуть к возвращению на штурмовой корабль. По крайней мере, на этот раз он был среди офицеров, а не ютился вчетвером в чулане, как остальные морские пехотинцы. И когда они доберутся до планеты, на которую направлялись, он снова будет летать на шаттлах, что ему нравилось.

Однако, о чудо, он пролетел ровно еще один раз. Один чертовски трудный полет, с внутренними водородными баками и длинным, черт возьми, баллистическим курсом, а затем приземлился – черт возьми, почти без топлива – в тупиковой посадке на этой несравненной планете удовольствий, Мардуке.

Но подождите, все стало еще хуже! Поскольку функционирующих шаттлов не осталось, а он был единственным обученным медиком, он снова застрял в бизнесе рейдеров-медиков, делая кирпичи из соломы. В течение следующих восьми месяцев его призывали быть врачом, ветеринаром, научным сотрудником, ксенобиологом, травником, фармакологом и кем угодно еще, что имело привкус взаимодействия двух клеток мозга. И после всего этого он узнал, что дома его разыскивают.

Это действительно отстой. Но, по крайней мере, у него снова под рукой были шаттлы, и будь он проклят, если его засунут в другую ячейку, для которой у него не было ни подготовки, ни еще меньших способностей.

– Я не могу управлять звездолетом, – сказал он тихо, но очень, очень определенно. – Вам не обязательно составлять для этого уравнения – для этого и существуют эти чертовы компьютеры, – но вы должны их понимать. А я в них не разбираюсь. Здесь мы говорим об исчислении высокого уровня. Сделайте это неправильно, и мы окажемся в центре звезды.

– Я не хочу, чтобы ты пилотировал корабль, – осторожно сказал Роджер. – Я хочу, чтобы ты выяснил, ведет ли Бич его в пространство альфан. Только это.

– Корабль определяет свое положение по отношению к ряду известных звезд каждый раз, когда он возвращается в нормальное пространство между туннельными прыжками, – сказал Джин. – Я могу найти показания, но это оценка расстояния до звезд, основанная на чем-то, называемом звездной величиной – я не знаком с большинством терминов – и это дает их углы и расстояние. Исходя из этого, астрогатор определяет, куда двигаться дальше. Они настраивают туннельный привод на определенное направление, заряжают его и двигаются. Но без какого-либо лучшего понимания того, как они в первую очередь устанавливают свою стартовую позицию, я не могу начать выяснять, где мы находимся или в каком направлении движемся. Если уж на то пошло, я лишь смутно знаю, в каком направлении отсюда находятся Старая Земля и Альянс альфан – или космос святош.

– Поверни направо на первой звезде и прямо до утра, – пробормотал Добреску, затем покачал головой. – У меня был курс по этому – один часовой курс – в летной школе, вот уже много веков назад. Я забыл об этом так же быстро, как оно было брошено в меня. Для пилотирования шаттла вам это просто не нужно. Мы немного поработали над этим во время полета к Мардуку, но астрогатор "Деглоппера" дал мне цифры до того, как мы запустили шаттлы. Не думаю, что смогу в этом разобраться. Мне жаль.

– Ты выглядишь огорченным, – сказал Роджер, качая головой, и одарил еще одной из своих кривых ухмылок. – Ладно, иди поспрашивай вокруг. Я знаю, что Джулиан и Косутич ничего об этом не знают. Спросите остальных морских пехотинцев, есть ли у кого-нибудь из них хотя бы зацепка. Проверьте их всех, потому что нам действительно очень нужна перекрестная проверка навигации Бич. Я хочу доверять ей, но насколько – вот в чем вопрос.

– Ну, по крайней мере, пока мы не доберемся до альфан, – сказал Джулиан.

– О? – Роджер приподнял бровь, глядя на сержанта. – И кто, скажите на милость, будет пилотировать корабль с Альтара Четыре на Старую Землю?

– Идите сюда! – позвал Роджер, отрываясь от перечня корабельных запасов с явным чувством облегчения.

Он ненавидел бумажную волокиту, хотя и понимал, что должен к ней привыкнуть. Его "команда" теперь была размером с небольшой полк – или, по крайней мере, с батальон, – включая корабельный персонал и невооруженных лиц, и административная нагрузка была довольно значительной. Кое с чем из этого, к счастью, могли справиться компьютеры. Теперь, когда все автоматизированные системы были запущены, это стало намного проще. Но он все равно должен был держать руку на пульсе и следить за тем, чтобы его подчиненные делали то, что он от них хотел, а не только то, что хотели делать они.

Он не осознавал, как много из этого капитан Панер выполнял перед своей смертью, и в конечном итоге, знал, что переложит большую часть этого на кого-то другого. Но прежде чем он смог бы назначать и делегировать что-либо из этого, он должен был выяснить, что было важно прямо сейчас, в дополнение к тому, чтобы ломать голову над каждой деталью императорского дворца, которую он мог вспомнить. Он точно знал, насколько все это важно, но это не заставило его наслаждаться этим еще больше, и он с готовностью откинулся на спинку стула, когда открылся люк каюты.

Джулиан и Джин прошли через люк, за ними последовал Марк Сент-Джон, выживший из близнецов Сент-Джон. Роджер с болью отметил, что Марк все еще брил левую сторону головы. К настоящему времени это была давно укоренившаяся привычка, но она выросла из раннего приказа первого сержанта, который не мог отличить их друг от друга.

Близнецы были двумя наиболее заметными персонажами путешествия по планете. На каждом шагу у них поддерживался постоянный негромкий спор двух братьев (или сестер) на низком уровне – независимо от того, кто больше нравился маме или кто что кому сделал в какой-то давно минувший день, они всегда находили, о чем поспорить. Они также прикрывали спины друг друга и следили за тем, чтобы пройти через каждую стычку живыми. Так было вплоть до нападения на корабль.

У них двоих было больше опыта ведения боя в невесомости, чем у кого-либо другого в роте, и им было поручено уничтожить огневые точки корабля.

Марк Сент-Джон вернулся, раненый, но живой. Его брат Джон – нет.

Джон был сержантом, трудолюбивым, умным, способным сержантом. Марк всегда был более чем готов позволить своему брату самому думать и выполнять тяжелую умственную работу. Он был хорошим бойцом, и этого, по его мнению, было достаточно. Роджер прикрывал бы любого из выживших морских пехотинцев в любой перестрелке, будь то с мечами или ассегаями, если уж на то пошло. Но он не был уверен, что стал бы на спор доверять мозгам Марка. Вот почему он был удивлен, увидев его с двумя другими.

– Должен ли я так понимать, что вы нашли астрогатора? – Роджер приподнял бровь и указал на стулья.

– Сэр, я не астрогатор, но я знаю звезды, – сказал Сент-Джон, оставаясь в положении парадного покоя, когда Джин и Джулиан сели.

– Скажи мне, – сказал Роджер, откидываясь еще дальше назад.

– Я и Джон, – сказал Сент-Джон, сглотнув, – мы выросли на платформе для добычи ископаемых в космосе. Мы стали летать примерно в то же время, когда начали ходить. Звезды – это все, на что тебе нужно ориентироваться, когда ты в запредельном. А позже у нас в школе была астрогация. У шахтеров не всегда есть ссылки на маяки, по которым можно ориентироваться. Я могу пилотировать и управлять по звездному местоположению. Дайте мне основные астрофайлы, и я смогу, по крайней мере, выяснить, где мы находимся. И каким путем мы пошли, чтобы добраться туда. Я знаю основы навигации по туннелям и умею определять углы.

– Мы входим в первый прыжок... – Роджер сверился со своим компьютерным имплантом и нахмурился, – примерно через тридцать минут. Джин показал тебе, что у него есть?

– Да, ваше высочество. Но у меня было время только взглянуть на них. Я не говорю, что могу сказать вам все с ходу. Но к тому времени, когда мы будем готовы к следующему прыжку, я буду знать, движемся ли мы в правильном направлении.

– А если это не так? – спросил Роджер.

– Что ж, думаю, тогда кому-то из нас следует поговорить с лейтенантом Бич, сэр, – сказал Джулиан. – Надеюсь, в этом разговоре не будет необходимости.

– Готовлюсь задействовать туннельный привод, – сказала Бич. Обычно это объявление исходило бы от астрогатора. Поскольку у нее его не было, она управляла кораблем с астронавигационной станции, чтобы справиться с этим самостоятельно.

– Включение – сейчас, – сказала она и нажала кнопку.

Фоновый гул двигателей усилился в тональности, поднимаясь все выше и выше по мере того, как по кораблю разносился гул. Роджер знал, что это, должно быть, игра его воображения, учитывая метры переборок и люков между ним и грузовым отсеком, но он был почти уверен, что слышал отдаленный трубный звук.

– Так или иначе, я готов поспорить, что Пэтти не очень нравится этот эпизод, – мягко сказал он, и Бич одарила его улыбкой, которая выглядела слегка натянутой.

Звук двигателя усилился и перешел в период продолжительной пронзительной вибрации. Потом она прошла.

– Мы находимся в туннельном пространстве, – сказала Бич. Внешние обзорные экраны погасли.

– Однако это прозвучало неправильно, – заметил Роджер.

– Да, это так, – вздохнула Бич. – Нам просто нужно будет выяснить, не выйдем ли мы не в том месте. Даже если это случится и если не будет нанесено серьезного ущерба, мы сможем компенсировать это при следующем прыжке.

– Сколько прыжков? – беспечно спросил Роджер.

– Восемь до границы альфанского пространства, – ответила Бич. – Два из них прямо на краю территории Каваза.

Она не выглядела особенно счастливой по этому поводу, что ничуть не удивило Роджера. Каждый из прыжков, который длился шесть часов и уносил корабль на восемнадцать световых лет по его предполагаемому курсу, требовал стандартных полутора суток составления графиков и калибровки – не говоря уже о зарядке сверхпроводящих конденсаторов. В случае с "Эмерэлд доун" простая зарядка конденсаторов занимала целых сорок восемь часов, хотя корабли с лучшей выработкой энергии, такие как огромные авианосцы имперского флота, могли заряжаться всего за тридцать шесть часов. Но всем им приходилось проводить повторную калибровку и составлять графики между прыжками, и Бич была единственным квалифицированным офицером мостика, который должен был следить за тем, чтобы все было сделано должным образом.

– Всего четырнадцать? – уточнил Роджер с кислым смешком. – Что ж, давайте надеяться, что привод продержится – особенно там, где близко к святошам. И что мы находимся в глубоком космосе.

Корабли, особенно торговые суда, совершающие свои одинокие странствия, имели тенденцию перемещаться непосредственно из системы в систему, насколько это было возможно. Они не могли попасть через гиперпространство ни в одну звездную систему внутри ее предела Цукаямы, но до тех пор, пока они возвращались в нормальное пространство не более чем в нескольких световых днях от места назначения, кто-нибудь мог выйти и отбуксировать их к этому месту не более чем за неделю или около того, если вдруг отказывал их туннельный привод.

Военные корабли, которые чаще всего путешествовали эскадрами и флотами, имели тенденцию перемещаться из точки глубокого космоса в точку глубокого космоса. В случае с "Эмерэлд доун" решение о том, как именно планировать свой курс, было неприятным балансированием. Слишком далеко, и выход из строя туннельного привода – реальная возможность, учитывая неуклюжий характер их ремонта – оставил бы их, вероятно, навсегда, в глубинах космоса. Но слишком близко к звездной системе святош, и существовала вероятность того, что крейсер святош выйдет посмотреть на неожиданный, незапланированный и – прежде всего – несанкционированный след туннельного двигателя, который внезапно появился на его звездном пороге.

– Я за глубокий космос, – сказала Бич с гримасой. – И, да, давайте надеяться, что это сработает.

Депро ступила на мостик и сделала Роджеру укоризненный жест одним пальцем. Он заметил, что в ее улыбке определенно были злые нотки.

– Мои советники говорят мне, что пришло время надеть свое игровое лицо, – сказал он Бич. – Так что какое-то время вы будете иметь удовольствие не находиться в моем обществе.

– Мы постараемся справиться, – сказала Бич со своей собственной усмешкой.

* * *

Роджер напряг челюстные мышцы и уставился в зеркало. Лицо, смотревшее на него оттуда, было совершенно незнакомым.

Средства святош для модификации тел представляли собой наполненные жидкостью капсулы, которые загружали в пациента для последующей лепки тела. Загрузка и лепка происходили в автодоках, а их на борту "Эмерэлд доун" было четыре, два из которых все еще занимали морские пехотинцы, пострадавшие при захвате корабля. Роджер скользнул в один из двух других и был подключен к дыхательному аппарату. Затем, насколько он помнил, он просто заснул... до тех пор, пока его не разбудила несчастная Депро.

Выражение ее лица было вызвано не чем-то случившимся с кораблем – они совершили первые два туннельных прыжка, пока его не было, и все по-прежнему функционировало. Это было из-за его внешности.

Лицо, смотревшее на него из зеркала, было шире, чем его "настоящее" лицо, с высокими, широкими скулами и гораздо более выраженными складками эпикантуса вокруг глаз, которые изменили цвет на темно-карий. А еще у него были длинные черные волосы, и его руки казались короче. На самом деле они стали пропорционально толще, и сам он был заметно тяжелее телом, чем раньше. Это казалось неправильным, как в плохо сидящем костюме.

– Здравствуйте, мистер Чанг, – сказал он чьим-то другим голосом. – Я вижу, нам также понадобится новый портной.

Огастес Чанг был гражданином Объединенных внешних миров. ОВМ были даже старше, чем империя Человека, будучи кратким соперником за звездное господство с прежним Солнечным союзом. Они все еще сохраняли "собственность" на Марс, некоторые из наиболее пригодных для жизни спутников Солнечной системы и несколько внешних миров в окрестностях Солнца – достаточно, чтобы сохранить свою независимость от империи и официально считаться шестым межзвездным государством. Однако их территория была полностью окружена имперскими звездными системами.

ОВМ выжили главным образом благодаря своей ценности как области, где могли заключаться сделки, которые не были строго законными среди имперских миров. А граждане ОВМ не подпадали под действие обычного имперского закона. Кроме того, имперским властям было бы трудно найти много данных об Огастесе Чанге, потому что личные данные ОВМ не были легко доступны имперским следователям. На самом деле, потребовалось бы официальное признание вины в имперском суде, чтобы вытянуть какую-либо информацию о нем из ОВМ. И если бы все зашло так далеко, это не имело бы значения.

Огастес Чанг был бизнесменом. Во всяком случае, так говорилось в его документах – основатель, президент и генеральный директор ООО "Чанг Интерстеллар Игзотик Импортс Броукеридж". Он был казначеем на различных небольших торговых судах, прежде чем заняться "брокерским бизнесом по импорту/экспорту". Его единственным постоянным рабочим адресом был почтовый ящик на Марсе, и Роджеру стало интересно, что в нем. Вероятно, напичкан рекламой растительных лекарственных средств.

Другими словами, Чанг был личностью тайного агента, которая была "припасена" святошами. На самом деле на корабле было доступно более сотни таких удостоверений личности, подготовка и настройка которых, должно быть, потребовала значительной работы. Учитывая связанную с этим логистику, у Чанга, вероятно, было достаточно "реальности", чтобы выдержать легкую проверку. Это было очень хорошее прикрытие... и именно его имперское бюро расследований признало бы таковым в тот момент, когда что-либо привлекло бы его внимание, и оно запустило бы настоящую проверку.

– Портной? Это все, что ты можешь сказать? – потребовала Депро, глядя в зеркало рядом с ним.

– Ну, это... и что я с нетерпением жду возможности увидеть, что док придумает для тебя, – сказал он. Он улыбнулся ей в зеркале, и через мгновение она улыбнулась в ответ и пожала плечами.

– Все, что он мне сказал, это то, что я собираюсь стать блондинкой.

– Что ж, из нас получится симпатичная пара, – ответил Роджер, поворачиваясь и осторожно шевеля ногами. Тело Чанга было таким же мускулистым, как и его обычное, и, если уж на то пошло, чуть более мощным. Большая масса, в основном мускулы. Широкая грудная клетка, мощные грудные мышцы, массивные плечи, плоский брюшной пресс. Он выглядел как борец сумо с недостаточным весом. – При условии, что я смогу найти хорошего изготовителя палаток, – добавил он.

– Это выглядит... хорошо. – Депро снова пожала плечами. – Не ты, но... хорошо. Я могу к этому привыкнуть. Он не такой красивый, как ты, но и не совсем уродливый.

– Дорогая, при всем моем уважении, ты не та девушка, о которой я беспокоюсь.

Роджер широко улыбнулся. В наши дни это казалось странным, но Чанг был улыбчивым.

– Что? – голос Депро звучал растерянно.

– Пэтти это не понравится.

Как и Догзард.

Мардуканская собака-ящерица защищала середину каюты Роджера, шипя и плюясь на незваного гостя, вторгшегося на территорию ее хозяина.

– Догзард, это я, – сказал Роджер, стараясь, чтобы его голос был как можно ближе к нормальному.

– Для нее вы не такой, – сказал Джулиан, внимательно наблюдая. Он видел, как в бою Догзард разорвала взрослого мардуканца в клочья, и ему совсем не понравилось, что Роджер опустился на одно колено рядом с собакой-ящерицей в ее нынешнем состоянии. – Вы даже пахнете по-другому, босс; у вашей кожи совершенно иная генетическая основа.

– Это я, – снова сказал Роджер, протягивая руку. – Шуу, дома флил, – добавил он на языке Кс'Интай. Это означало что-то вроде "маленькая собачка" или "щенок". Когда Роджер подобрал бездомную собаку-ящерицу в деревне Корда, она весила меньше четверти от своих нынешних ста шестидесяти килограммов и была самой мелкой в деревне.

Он продолжал тихо разговаривать с собакой-ящерицей, наполовину на мардуканском, наполовину на имперском, пока не положил руку ей на голову и не почесал за ушами. Догзард издала низкий, шипящий скулеж, затем вцепилась в его руку.

– У нее момент экзистенциальной неуверенности, – сказал Корд, опираясь на свое копье. – Ты ведешь себя так, как будто ты ее Бог, но ты говоришь и пахнешь не так, как ее Бог.

– Ну, ей придется привыкнуть к этому, – ответил Роджер. Пэтти была, если уж на то пошло, еще хуже. Но когда он забрался ей на спину, несмотря на ее шипение и плевки, и плашмя ударил ее по шее своим мечом, она поняла смысл.

– Ладно, Догзард. Этого достаточно, – строго добавил он, вставая и махая рукой в сторону двери. – Давай. Есть над чем поработать.

Зверюга неуверенно посмотрела на него, но последовала за ним из комнаты. Она привыкла к тому, что жизнь была странной. Ей не всегда это нравилось, но хорошей новостью было то, что рано или поздно, когда бы она ни следовала за своим Богом, ей в конце концов приходилось кого-нибудь убивать.

* * *

– Депро? – сказала Пиди Карузе.

– Да? – Высокая светловолосая сержант, шедшая по коридору, остановилась с удивленным выражением лица. – Как ты смогла догадаться?

– То, как ты ходишь, – сказала воительница-шин, пристраиваясь рядом с ней. – Это немного изменилось, но не сильно.

– Отлично, – сказала Депро. – Я думала, все мы, люди, кажемся тебе одинаковыми?

– Но не друзья, – ответила Пиди, неловко поерзав спиной, и задумчиво посмотрела на сержанта. – Ты выглядишь так, как будто на четвертом месяце беременности, но не с той стороны. И ты потеряла двух из своего выводка. Мне жаль.

– Это не волдыри от беременности, – натянуто сказала Депро. – Это сиськи.

– Они были у тебя раньше, но они были... меньше.

– Я знаю.

– И твои волосы изменили цвет. Они даже светлее, чем мои рога.

– Знаю.

– И они длиннее.

– Знаю!

– Это плохо? – спросила Пиди. – Это уродливо для людей?

– Нет, – немного рассеянно сказала Депро. Она была занята тем, что пристально смотрела на одного из проходящих гражданских добровольцев... который довольно долго этого не замечал, потому что не смотрел ей в глаза. Когда он все-таки заметил, у него хватило порядочности выглядеть либо пристыженным, либо обеспокоенным.

– Так в чем проблема? – спросила Пиди, когда штатский умчался немного быстрее, чем появился.

– О... черт. – Ноздри Депро раздулись, а затем она резко тряхнула головой.

– Ладно, – сказала она затем, указывая на свою грудь, – это как басик для атула. Мужчины, кажется, не могут наглядеться на них. Раньше у меня был... средний, даже малый размер. Наверное, тоже немного чересчур симпатично, честно говоря, но я могла бы с этим смириться. Однако эти, – она снова ткнула пальцем себе в грудь, – не средние и не маленькие, и проблемы, с которыми я столкнулась сейчас, выходят далеко за рамки "слишком хорошенькая". Просто заставить парня посмотреть мне в глаза чертовски сложно. И цвет волос!.. Есть анекдоты о девушках с такими волосами. О том, какие они глупые. Я выбрала их сама, да поможет мне Бог. У меня случился припадок, когда Добреску показал мне профиль тела, но он поклялся, что это лучшая личность из доступных. Ублюдок. Я выгляжу как... Боже, это слишком трудно объяснить.

Пиди обдумывала это, пока они шли по коридору, затем пожала плечами.

– Ну, на самом деле есть только одна вещь, которая имеет значение, – наконец сказала она.

– Что?

– Что думает об этом Роджер.

– О, Боже милостивый.

Глаза Роджера опустились – один раз, – а затем решительно остановились на ее лице.

– А ты что думаешь? – сердито спросила Депро.

Она выглядела так, словно могла бы позировать в качестве центральной фигуры сцены. Длинные ноги были данностью, которую слишком трудно было изменить. Маленькие бедра и талия, переходящие в... действительно широкую грудную клетку и плечи. Тонкая шея, великолепное лицо – во всяком случае, даже более красивое, чем она была раньше. Яркие, почти фиолетовые глаза. Волосы, которые, вероятно, были лучше, чем у него раньше. Красивые уши. И...

– Господи, они огромные, – вот что он выпалил.

– Они уже убивают мою спину, – сказала ему Депро.

– Это... так же хорошо, как ты была раньше, просто совершенно по-другому... – сказал Роджер, затем сделал паузу. – Господи, они просто огромные.

– И все это время я думала, что ты любитель ножек, – язвительно сказала Депро.

– Мне жаль. Я стараюсь не смотреть. – Он покачал головой. – Им должно быть больно. Тем не менее, весь пакет фантастичен.

– Ты же не хочешь, чтобы я оставалась такой, не так ли? – в отчаянии воскликнула Депро.

– Эрррр... – Роджер вырос с почти страстной неспособностью общаться с женщинами, что не раз ставило его в очень затруднительное положение. И что бы он ни чувствовал в тот момент, он понял, что это был один из тех случаев, когда ему следует быть очень осторожным с тем, что он говорит.

– Нет, – сказал он наконец и твердо. – Нет, определенно нет. Во-первых, упаковка не имеет значения. Я влюбился в тебя за то, кто ты есть, а не за то, как ты выглядишь.

– Правильно. – Депро саркастически усмехнулась. – Но упаковка была неплохой.

– Неплохой, – признал Роджер. – Совсем неплохой. Не думаю, что меня бы это привлекло так сильно, если бы у тебя был серьезный избыточный вес и ты была не в форме. Но я люблю тебя за то, что ты есть. В какой бы упаковке ты ни пришла.

– Итак, ты говоришь, что я должна оставить эту упаковку?

Роджер начал говорить "нет", задумался, должен ли он сказать "да", а затем остановился, покачав головой.

– Это что, из разряда "в этом платье я выгляжу толстой"?

– Нет, – сказала Депро. – Это честный вопрос.

– В таком случае, они обе мне нравятся, – признался он. – Они совершенно разные, и они обе мне нравятся. Я всегда был неравнодушен к брюнеткам, особенно длинноногим, так что волосы нужно вымыть. Но мне нравится грудь приличного размера так же сильно, как и любому натуралу. Они, честно говоря, немного великоваты. – Ладно, значит, это была маленькая ложь во спасение. – С другой стороны, выйдешь ты за меня замуж или нет, твое тело – это твое тело, и я не собираюсь говорить тебе – или просить тебя – что-либо с ним делать. Что предпочитаешь ты?