Текст книги "Нас немного"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

Соавторы: Джон Ринго
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

– Ваше величество, – смущенно произнес Катроне. – Мне жаль, что это заняло у нас так много времени. Мы хотели – мы все хотели – переехать раньше, но до Роджера...

– Роджер! – крикнула императрица, отдергивая руку и скрещивая руки на груди. – Все хотят поговорить о Роджере! Блудный сын вернулся – ха! Откормленный телец! Я бы хотела его поджарить!

– Ваше величество, держите себя в руках, – мягко, но твердо сказал Катроне. – Что бы вы ни знали или думали, что знаете о Роджере, вы должны принимать его таким, какой он есть сейчас. "Откормленный телец" был бы невозможен без него. И не только из-за скрытых протоколов в его сознании. Из-за его лидерства, его видения, его решимости. Его планирования. Он справлялся с дюжиной различных действий так, как будто они были всего одним. Идеальный боевой гештальт, лучший, который я когда-либо видел. И все, о чем он думал, были вы, ваше величество, с первого момента, как я сказал ему, что они с вами делают. Его гнев...

Старший сержант покачал головой.

– Только одно удерживало его от того, чтобы безжалостно расправиться с Нью-Мадридом. Я искренне верю, что только одна вещь могла удержать его от этого, и это была не империя, ваше величество. Это была его невеста. Он любит вас, ваше величество. Он любит свою мать. Он не сын своего отца, он ваш.

Александра мгновение смотрела на него, затем отвела взгляд и пожала плечами, движение было сердитым, разочарованным, возможно, даже немного неуверенным.

– Я слышу тебя, Кот. Может быть, ты действительно в это веришь. Может быть, это даже правда. Но когда я вижу его, я вижу лицо его отца. Почему из всех моих детей он должен был быть единственным, кто выжил?

– Удача, – сказал Катроне, тоже пожимая плечами. – Отличные телохранители. И, возможно, больше всего тот факт, что, прошу прощения, он один из самых жестких, хладнокровных ублюдков, которых когда-либо выкашливал дом Макклинток.

– Безусловно, ублюдок, – язвительно согласилась Александра. – Но как бы я хотела, чтобы Джон был все еще жив! Я знала, что могу ему доверять. Доверять его здравому смыслу, доверять его рассуждениям.

– При всем моем уважении, ваше величество, – сказал Катроне, сглотнув, – Джон был хорошим человеком. Умным и настолько честным, насколько он мог быть, работая в этой змеиной яме... Достойный боец, и тот, кому я был бы горд служить однажды в качестве императора. Но... Эйдула сбежал. Он созывает все флоты, которые ему подчиняются, и заявляет, что это мы используем наркотики и пытки, чтобы контролировать вас теперь, когда вы попали в наши руки. Мы находимся в разгаре гражданской войны, и если есть кто-то из Макклинтоков, кроме вас, кому я бы доверил стоять у руля в гражданской войне, так это Роджер. Больше, чем Джон. Даже больше, чем Алекс.

– Это ты так говоришь, – ответила Александра. – Но я не...

– ...почему, старший сержант Катроне! Какой приятный сюрприз! – восхищенно сказала она, и ее лицо расплылось в широкой улыбке. – Ты пришел в гости?

– Да, ваше величество, – спокойно ответил Катроне с каменным лицом.

– Что ж, я надеюсь, у вас был хороший разговор с моим другом, графом Нью-Мадрида, – продолжила Александра. – Наконец-то он вернулся ко мне, моя единственная настоящая любовь. Так удивительно, что он такой хороший человек, у которого такой злой сын. Но, скажите мне, как поживают ваши лошади? Вы теперь разводите лошадей, не так ли?

– С ними все в порядке, ваше величество, – сказал он, вставая и морщась. Его колени были уже не такими, как раньше.

– Боюсь, через несколько минут у меня встреча с нашим верным слугой принцем Джексоном, – сказала императрица, указывая ему на стул. – Но у меня определенно есть время поговорить с моим самым любимым бывшим слугой. Итак, скажи мне...

– Как она? – сказала Элеонора, беря Катроне за руку, чтобы ненадолго остановить его, прежде чем они вошли в комнату.

– Слежу, – ответил Катроне. – На данный момент все в порядке.

– Будем надеяться, что все пройдет хорошо, – вздохнула Элеонора. – Пожалуйста, Боже, все пройдет хорошо.

– На твоей стороне или на ее? – с горечью спросил Катроне.

– Мы на одной стороне, старший сержант! – огрызнулась Элеонора. – Запомни это.

– Знаю. Я пытаюсь, но... – Катроне пожал плечами, его глаза потемнели от боли. – Но иногда это трудно.

– Ты любишь ее, – мягко сказала Элеонора. – Слишком сильно, я думаю.

– Это так, – прошептал Катроне. Его лицо на мгновение сжалось, а затем он встряхнулся. – Где принц? – спросил он решительно более легким тоном.

– Опаздывает, – сказала Элеонора, раздраженно поджав губы.

Они вошли в конференц-зал и заняли свои места. Их позднее появление не прошло незамеченным, и они привлекли строгий взгляд императрицы, сидевшей во главе длинного полированного стола. В комнате было множество окон, выходящих на один из южных садов, и яркий солнечный свет наполнял ее теплым сиянием. Премьер-министр сидел на одном конце стола для совещаний, а императрица – на другом. Также присутствовал новый министр военного флота; как и адмирал Хельмут, который временно занимал должность начальника операций флота; министр финансов; Джулиан, который все еще находился на какой-то неопределенной должности; и Депро, которая была в другой неопределенной. И, конечно же, там был один пустой стул.

– А где Роджер? – холодно спросила Александра.

Дверь открылась, и, прихрамывая, вошел Роджер. На нем был сшитый на заказ ярко-желтый костюм, темно-зеленая рубашка-аскот и соломенная шляпа. Регенерация его ноги все еще находилась на самой ранней стадии, и он опирался на подобранную по цвету трость, когда кланялся.

– Извините, я опоздал, – сказал он, натягивая поводок. – Догзард настояла на прогулке, поэтому я повел ее навестить Пэтти. И она не хотела возвращаться снова... естественно. Давай, ты, глупое животное, – продолжил он, практически втаскивая существо в комнату. Она зашипела на большинство людей, сидевших за столом, затем увидела императрицу и издала радостный звук удовольствия.

Элеонора наблюдала за лицом Александры и мысленно вздохнула, увидев быстрый блеск в глазах императрицы. В некотором смысле Элеонора жалела, что Роджер не сохранил свое модифицированное тело Огастеса Чанга. Конечно, это было невозможно, хотя бы из соображений связей с общественностью. Но каждый раз, когда императрица видела его, ей как будто приходилось физически напоминать себе, что это был не его отец, даже прежде, чем она могла справиться с двусмысленностью своих чувств, когда дело касалось его.

– Извините, – повторил Роджер, когда ему наконец удалось подтащить Догзард к стулу, отведенному для нее. – Только потому, что я позволил ей съесть одного человека... – Сядь, – скомандовал он. – Сидеть! Перестань так смотреть на премьер-министра, это неуважительно. Сидеть. Лечь. Хорошая Догзард.

Принц уселся в свое кресло, повесил трость на спинку, оглядел стол и положил шляпу перед собой.

– На чем мы остановились?

– Думаю, мы собирались обсудить ремонт и консолидацию военного флота, – сказала Александра, приподняв одну бровь. – Теперь, когда ты здесь...

Встреча продолжалась уже час, что оказалось дольше, чем опасался Катроне, и намного короче, чем он надеялся.

– На то, чтобы убедиться, что святоши не захватят системы, и на сдерживание Эйдулы нам просто не хватает кораблей, – сказал Эндрю Шу, барон Талезиан и новый министр военного флота, и развел руками.

– Тогда мы корчим страшные рожи, – сказал Роджер, наклоняясь боком, чтобы погладить Догзард. – Мы блефуем. Нам нужно только держать их подальше от себя... что? Восемнадцать месяцев? Достаточно долго, чтобы верфи начали выпускать новые авианосцы.

– Что будет разорительно дорого, – сказал Джаспер О'Хиггинс, министр финансов.

– Мы на войне, – холодно ответил Роджер. – Война – это расточительство. В любом случае, через два года большинство ваших дорогих кораблей превратятся в металлолом, плавающий среди звезд, мистер О'Хиггинс. Смысл в том, чтобы иметь их, а затем использовать настолько разумно, насколько это возможно по-человечески. Но сначала они должны быть у нас, а для этого мы должны держать наших врагов подальше от себя достаточно долго, чтобы они были построены.

– Они будут использоваться разумно, – сказал Хельмут. – Я знаю Гаджелиса. Он командир "большого молота". "Количество имеет свое собственное качество". Я был бы удивлен, если бы мы не смогли нанести ему урон по крайней мере два к одному по количеству. По общему признанию, даже эти цифры достаточно ужасны. Многие наши мальчики и девочки умрут. Но...

Миниатюрный адмирал пожал плечами, а императрица поморщилась.

– А у Эйдулы есть собственные верфи, – сердито сказала она. – Хотела бы я задушить своего отца за то, что он позволил построить что-либо из них за пределами центральных миров, особенно на заднем дворе Эйдулы!

– Мы всегда могли бы... отправить эмиссара к Эйдуле, – предложил премьер-министр, но сделал паузу, когда шипение Догзард прервало его.

– Лечь! – сказал Роджер собаке-ящерице, затем посмотрел на Янга. – Мне кажется, моей питомице не нравится ваше предложение, господин премьер-министр. И мне тоже.

– Вы сами только что указали, что мы должны выиграть время, ваше высочество, – холодно сказал премьер-министр. – Переговоры – даже или особенно переговоры, на которые мы никуда не собираемся идти, – могут быть одним из способов выиграть это время. И если выяснится, что на самом деле было какое-то осуществимое соглашение, modus vivendi, почему...

– Теперь я уверен, что мне это не нравится, – сказал Роджер, его голос был на несколько градусов холоднее, чем у премьер-министра.

– Мне тоже, – сказала Александра. Ее голос был менее холодным, чем у ее сына, но, несомненно, ледяным. – Эйдула бунтовщик. Если ему удастся порвать с империей навсегда – или даже просто покажется, что это временно удалось, – другие попытаются сделать то же самое. Вскоре империя превратится в разрозненную группу враждующих миров, и все, что мы сможем удержать, – это несколько систем. И расходы на этом этапе будут огромными. Нет, Роджер прав, – уступила она, тем не менее злобно глядя на него. – Мы можем корчить рожи. Обманывать. Но мы не предпримем ни одного шага, который хотя бы намекал бы на то, что мы могли бы когда-либо обращаться с Эйдулой так, как если бы он был законным главой государства. Вместо этого мы пошлем...

– ...и я с большим нетерпением жду имперского фестиваля, любовь моя.

Ее голос резко изменился, четкая решимость сменилась приторной сладостью, и она посмотрела на Роджера проникновенными глазами.

– Как и я, – сказал Роджер. Выражение его лица застыло в железной маске, в то время как у императрицы оно сменилось выражением обожания. – Это примерно в то время, не так ли?

– О, да, мой дорогой, – промурлыкала императрица. – Во что ты будешь одет? Я хочу убедиться, что мы просто самая прекрасная пара...

– Я пока не уверен, – спокойно и мягко перебил Роджер. – Но думаю, Александра, что эта встреча длится уже достаточно долго, не так ли? – Он махнул одному из охранников у двери. – Позвольте мне позвонить вашим фрейлинам. Таким образом, вы сможете снова стать свежей и красивой, – добавил он, искоса взглянув на Катроне, который коротко кивнул в знак одобрения.

Когда послушную императрицу вывели из комнаты, Роджер встал и обвел людей, все еще сидевших за столом переговоров, глазами цвета изумрудного льда.

– Ни слова, – сказал он. – Ни одного треклятого долбаного слова. Заседание закрыто.

* * *

– Ну? – сказал Роджер, отрываясь от очередного из бесконечных отчетов, плавающих на голографическом дисплее над его столом. Решения должны были быть приняты, и по умолчанию их принимал он, несмотря на то, что его мать еще не определила точно, какие полномочия, если таковые имеются, принадлежат ему. Однако никто не поднимал этот вопрос.

Не более одного раза.

– Это плохая идея, – сказал Катроне.

Его лицо было осунувшимся, глаза встревоженными, когда он сел в одно из офисных плавающих кресел по знаку Роджера.

– Действительно плохая, – продолжил он. – Она... меняется. Она не спрашивает об Эйдуле так много, по крайней мере, с тех пор, как мы вывели из ее организма самые тяжелые наркотики и сказали ей, что он на некоторое время уехал в свой сектор. Она все еще спрашивает Нью-Мадрида, но... – Катроне сглотнул, и его лицо исказилось. – Но не так часто.

– Что не так? – спросил Роджер.

– Господи, ваше высочество, – сказал Катроне страдальческим голосом, уронив лицо на руки. – Теперь она пристает ко мне! Этот ублюдок. Этот вонючий ублюдок!

– Дрянь! – Роджер откинулся назад и взялся за свой конский хвост.

Он несколько секунд пристально смотрел на пожилого мужчину, затем глубоко вздохнул.

– Кот, я знаю, как это тяжело для тебя. Но ты должен остаться с ней. Ты должен остаться с нами!

– Я так и сделаю, – сказал Катроне. Он поднял голову, слезы текли по его лицу. – Если я уйду, кто знает, за что она зацепится? Но, Боже! Роджер, это тяжело!

– Будь ее паладином, Кот, – сказал затем Роджер с каменным лицом. – Если понадобится, черт возьми, будь больше, чем ее паладином.

– Роджер!

– Ты только что сам это сказал. Если тебя не будет рядом с ней, это сделает кто-то другой. Кто-то, кто не такой хороший мужчина, как ты. Кто-то, кому я не могу доверять, как тебе. Кто-то, кому она не может доверять, как тебе. Ты остаешься на этом посту до тех пор, пока тебя не сменят, старший сержант. Это понятно? И ты сделаешь все возможное, чтобы отстоять свой пост, морской пехотинец. Ясно?

– Ясно, – проскрежетал Катроне. – Приказ получен и понят, и я выполню его. Ты ублюдок.

– Это я. – Роджер натянуто ухмыльнулся. – В прямом и переносном смысле. Последний оставшийся в живых ублюдок. На флаге собственных сил басика гордо изображена зловещая полоса. Мы пронесли его через два континента, и на Старую Землю, и в этот самый проклятый дворец, и мы сделали все необходимое для завершения миссии. Добро пожаловать в полк. Теперь ты знаешь, что значит быть одним из нас.

– И я думаю, мы должны сообщить госпоже Томпкинс, что мне понадобится новое платье, не так ли? – тихо сказала Александра.

– Да, ваше величество, – согласилась леди Рассел.

Они сидели в беседке, наблюдая за холодным дождем, падающим за силовым экраном. Леди Рассел мастерски вышивала гобелен, в то время как императрица орудовала иглой как щенок в корзинке.

– Я никогда не узнаю, как у вас это так хорошо получается, – сказала императрица, вежливо улыбаясь.

– Годы практики, ваше величество, – ответила леди Рассел.

– У меня будет много лет, чтобы попрактиковаться...

– ...две эскадры авианосцев в систему Мардук, – сказала Александра с суровым выражением лица. – Учитывая то, что Роджер сказал о...

Она остановилась и, нахмурившись, огляделась.

– Где я? – спросила она голосом, который внезапно стал холодным и мертвым.

– В беседке, ваше величество, – мягко сказала леди Рассел и посмотрела на нее с некоторым страхом. – С вами все в порядке?

– Я была в конференц-зале, – натянуто сказала Александра. – Я была на совещании! Было солнечно! Где назначена встреча? Где эти люди? Почему идет дождь?

– Это... – леди Рассел сглотнула. – Ваше величество, это было два дня назад.

– О, боже мой, – прошептала Александра и посмотрела на материал у себя на коленях. – Что это? – спросила она.

– Вышивание? – спросила леди Рассел, ненавязчиво потянувшись к своему коммуникатору.

– Это чертовски ужасно, вот что это такое! – Александра раскрутила обруч по всей беседке. – Соедините меня со старшим сержантом Катроне!

– Садитесь, старший сержант, – сказала Александра и указала на место, которое освободила леди Рассел.

– Ваше величество, – сказал Кот.

По приказу Роджера Катроне снова надел сине-красную форму собственных сил императрицы в своем прежнем звании старшего сержанта. Он был одет в парадную форму, а золотая нашивка, свисавшая с его плеча, указывала на золотой батальон, личное командование – и телохранителя – правящего монарха. В данном случае императрицы Александры VII.

– Что произошло на совещании, старший сержант? – Александра яростно потерла лицо. – Я была на совещании, а потом оказалась здесь, в беседке. Что со мной случилось? Кто это делает со мной?

– Прежде всего, – осторожно сказал Катроне, – никто ничего вам не делает, ваше величество. Это уже было сделано раньше.

Она перестала тереть и сидела неподвижно, все еще прикрывая глаза руками, и он продолжил.

– Ваше величество, у вас есть два психических состояния, как мы пытались объяснить вам раньше. – Он помахал ей рукой. – Одно состояние. Александра Седьмая, императрица империи Человека. Полностью функциональная. Самый хороший правитель, какому я когда-либо служил. Вдвое властнее, чем когда-либо был ее отец.

– Спасибо тебе за мягкое мыло, Кот, – насмешливо сказала Александра, все еще закрыв глаза. – А мое другое... состояние?

– Другое, – сказал он еще более осторожно, затем сделал паузу. – Ну, ваше величество, в другом вы... гибки. Вы все еще иногда спрашиваете о своем "хорошем друге", графе Нью-Мадриде, и называете принца Джексона "нашим верным принцем Джексоном".

– О, боже, – сказала она.

– Вы действительно хотите знать все это? – спросил Катроне. – Взгляните фактам в лицо, ваше величество. Вы все еще в довольно щекотливом состоянии.

– Я хочу все это. – Она вздохнула, наконец опуская руки. Затем ее лицо посуровело, и она спокойно встретила его взгляд. – Все. Что случилось?

– В вашем другом состоянии...

– Как ты это называешь? – перебила она. – Если ты позволишь... этой Александре. Ты называешь это Александрой, Котяра?

– Да, ваше величество, – твердо сказал он. – Это императрица Александра. Женщина, которой я давным-давно служил.

– А другая?

– Ну, – Катроне поморщился. – Мы просто называем это ла-ла-ленд. У врачей есть длинное техническое название...

– Могу себе представить, – сухо сказала она. – Знаю ли я, что я императрица?

– Да, ваше величество, – сглотнул Катроне. – Но, честно говоря, там мы просто игнорируем все, что вы нам говорите делать. Хотя обычно вы не отдаете никаких приказов.

Он сделал паузу.

– Что я делаю? – спросила она.

– Все, что вам скажут, – сказал Катроне с суровым лицом. – Пожалуй, единственный положительный вклад, который вы вносите, – это спрашиваете, когда вернется ваш самый особенный друг. И если его нет рядом, вы пристаете ко мне, ваше величество.

– О, Господи, Томас. – Ее лицо побледнело, а на глазах выступили слезы. – О, Боже. Мне так жаль!

– Я не в обиде, – пожал плечами Катроне. – Я не рад, что это случилось с вами, ваше величество, но я рад, что это я. Я никогда не видел, чтобы вы делали это с каким-либо другим мужчиной... – Он снова сделал паузу, затем пожал плечами. – Кроме Роджера.

– Что?!

– Вы думаете, он Нью-Мадрид, – сказал Катроне. – Вы говорите все.

– И я это имела в виду, – выдавила Александра. Она глубоко вдохнула, раздув ноздри, и откинулась на спинку стула. – Ты сказал, что меня не было два дня?

– Да, ваше величество. Мы только что оставили вас с вашими дамами. За вами... следили охранники, чтобы убедиться, что никто из них не начал давать советов.

– Хорошо, – твердо сказала Александра. Затем она смягчилась и странно посмотрела на него. – Томас?

– Да, ваше величество?

Ее голос был намного мягче, и он внимательно наблюдал за выражением ее лица, задаваясь вопросом, не сбилась ли она снова с пути.

– Я – это я, – сказала она и удивила его ухмылкой. – Я могу видеть вопрос в твоих глазах. Но у меня есть свой собственный очень серьезный вопрос, на который я хотела бы получить честный ответ. Что мой сын велел вам делать? С моими выходками?

Руки Катроне вцепились в подлокотники его кресла, и он несколько долгих мгновений смотрел на дождь. Затем он снова посмотрел на нее и поднял глаза, чтобы встретиться с ее серыми глазами.

– Он приказал мне сделать все необходимое, чтобы помешать вам найти кого-то другого... компаньона-джентльмена, – прямо сказал он. – Все врачи согласились с тем, что любой подобный... компаньон-джентльмен мог бы посоветовать вам отдать любой приказ, который он придумает, когда вы будете в своем ла-ла состоянии.

– Боже мой, он ублюдок, не так ли? – в голосе Александры действительно слышался восторг, она покачала головой и потерла переносицу. – Мне трудно сформулировать следующий вопрос, Томас. Он сделал это?..

– Он сделал это на благо империи, – сказал Катроне таким же резким тоном, как и раньше. – И он сделал это, зная, с каким испытанием я столкнусь. Он сказал мне, что теперь мой срок службы – до тех пор, пока один из нас не умрет.

– И ты принял этот приказ? – спокойно спросила Александра.

– Я всегда служил вам, ваше величество, – сказал Катроне, внезапно став очень старым и усталым. – Я всегда буду служить. Но, да. Когда Роджер отдал этот приказ, я подчинился ему, как будто он исходил из уст моего императора.

– Хорошо, – сказала она. – Хорошо. Если он может требовать от тебя такой преданности, такого служения – от моей силы и моего паладина – тогда, да, возможно, я недооценила его.

Она сделала паузу, и ее губы задвигались, пытаясь не улыбнуться.

– Томас...?

– Нет, – сказал он.

– Ты не знаешь, о чем я собиралась спросить, – заметила она.

– Да, я знаю, – сказал он. – И ответ таков: нет. У нас никогда этого не было.

– Испытываешь искушение? – спросила она.

Он поднял голову, его глаза были горячими, почти сердитыми, и впился в нее взглядом. Мускул на одной щеке дернулся, и Александра тепло улыбнулась.

– Я приму это как "да", – сказала она, откидываясь на спинку стула, и подперла подбородок одной рукой, постукивая указательным пальцем по щеке. – Ты снова женился, не так ли, Кот?

– Да, – осторожно ответил Кот.

– Жаль.

– В чем дело, Катроне? – потребовал Роджер, шагая по коридору. – Черт возьми, я по уши в работе. Мы все по уши погружены в работу.

– Она ждет прямо сейчас, – ответил Катроне. – Она хочет что-то сказать, и когда она зовет, вы идете.

– Я просто привыкаю к тому, что со мной обращаются как со взрослым, – огрызнулся Роджер. – Я не в восторге от того, что со мной снова обращаются как с ребенком.

– Вы не ребенок, – сказала Элеонора, присоединяясь к ним из другого конца коридора. Депро была с ней, бежала рысью, чтобы не отстать от женщины пониже ростом, и чертовски хорошо проводила время, делая это в туфлях-лодочках.

– Да, это не так, – эхом отозвалась невеста Роджера, прыгая на одной ноге и отставая, когда она, наконец, сдалась и сорвала туфли. – С тобой обращаются как с ее наследником. Она хочет сказать что-то важное.

Туфли слетели, и она несла их в одной руке за ремешки, торопясь наверстать упущенное.

– Дело не только в вас, Роджер, – сказала Элеонора, кивнув Депро в знак благодарности. – Все ваши компаньоны, ваш персонал, Катроне, премьер-министр, весь кабинет министров и лидеры основных партий как в палате лордов, так и в палате общин.

– И в тронном зале, – прорычал Роджер. – Это амбар с дырками! Почему именно тронный зал?

– Я не знаю, – сказал Джулиан, присоединяясь к ним, – но она потребовала императорские регалии.

Кринди Фейн, Хонал и док Добреску последовали за Джулианом, и Роджер кисло посмотрел на всех четверых.

– Вы, ребята, тоже? – спросил он, когда они подошли к дверям тронного зала.

– Мы тоже, – согласился Джулиан. – Но премьер-министр и еще несколько человек уже находятся там более получаса.

– Дерьмо, – сказал Роджер. – Кот, ты уверен, что она не в ла-ла-ленде? – спросил он, подняв руку, чтобы остановить лакея, который собирался открыть дверь.

– Не было уже полтора дня, – ответил Катроне. – Я не думаю, что это удержится, но...

– Но нам лучше покончить с чем бы то ни было, пока она держится, верно? – сказал Роджер, опуская руку и кивая лакею.

– Верно, – согласился Катроне, когда дверь тронного зала распахнулась.

Тронный зал империи Человека был обязательным местом для посещения во время любой экскурсии по дворцу. Он был длиной в сто метров и вышел из боя почти полностью невредимым. Парящий потолок с его великолепной фреской, изображающей расцвет человека и Империи, был не поврежден, подвешенный на высоте шестидесяти метров в воздухе на летающих контрфорсах, которые казались слишком тонкими, чтобы выдержать вес. Но они были из хромстена, олицетворяя силу и славу, которые поддерживали этот подъем.

Стены покрывало еще больше фресок, инкрустированных драгоценными камнями. Космический полет. Препарат. Химия. Торговля. Искусство. Все, что значило быть "Человеком", было представлено на этих стенах, воплощенное лучшими художниками, которых когда-либо создавало человечество. Там не было ничего абстрактного, ничего сюрреалистичного – просто простое изображение произведений, которые сделали человека тем, кем он был.

Пол представлял собой сплошной лист полированной стеклянной стали, прозрачный, как дистиллированная вода, непроницаемый для износа, незапятнанный тысячами и более тысячами ног, которые прошли по нему за полтысячелетия существования империи. Этот блестящий пол был толщиной в два сантиметра, защищая камень под ним. Странный, похожий на лоскутное одеяло камень. Камни, составлявшие это лоскутное одеяло, были аккуратно, один за другим, изъяты из всех великих произведений Терры. В каждом случае камень, который был удален, был заменен на тот, который идеально подходил ему, и каждый из этих неправильных разноцветных камней – каждая плитка на истинном полу тронного зала – был помечен и идентифицирован. Парфенон. Колизей. Запретный город. Мачу-Пикчу. Храмы, театры и соборы. Камни из пирамид Хеопса и майя. Камни времен инков и великих творений Африки. Камни со стен, где аборигены поклонялись своим предкам. Камни с Великой стены, унося с собой, возможно, измученные души миллионов, которые погибли, чтобы построить ее. Тысячи камней, все они приносили души, которые поклонялись им и создавали их живыми в этом единственном месте, центре всего этого.

Сам трон Человека был установлен на возвышении, образованном армированной хромстеном крышкой люка от ракетной установки. Эта крышка люка была взята с "Ярости свободы", переименованного крейсера, с командной палубы которого Миранда I, первая императрица Человечества, возглавила битву за то, чтобы изгнать повелителей кинжалов со Старой Земли и восстановить функционирующую и растущую цивилизацию в галактике. К трону вели четырнадцать ступеней, каждая из драгоценных металлов или самоцветов. Но суровый, покрытый шрамами хромированный корпус корабля затмевал их всех.

Сам трон был еще проще, всего лишь старое, потрепанное, антикварное командирское кресло с того же корабля. На протяжении многих лет его не раз приходилось реставрировать. Но каждый мастер, выбранный для этой задачи, тщательно заботился о том, чтобы воспроизвести в точности те же шрамы, те же ожоги, что и на том, на котором сидела Миранда Первая, Миранда Великая, во время тех ужасных сражений. И на нем действительно были те шрамы, те ожоги. Вплоть до неуклюже вырезанных инициалов "АС", которые были вырезаны на боку кресла еще до того, как Миранда Макклинток и ее последователи пробрались на летную палубу того, что когда-то было кораблем "Повелитель кинжалов", чтобы обратить его против бывших владельцев.

Александра VII, семнадцатая Макклинток по прямой линии после Миранды I, восседавшая на этом кресле, восседала на нем и сейчас. Роджер увидел ее издалека, когда они вошли в комнату, – царственная, отстраненная фигура, очень похожая на мать, которую он помнил в былые времена. На ее голове сверкала императорская корона, на ней был длинный шлейф из отороченного пурпуром белоснежного меха ледяного тигра, а в руке, затянутой в перчатку, она держала скипетр. Присутствовали и другие, десятки людей, хотя они казались потерянными и одинокими в огромном тронном зале, и Роджер замедлил шаг.

Он вышел вперед, и его трость моталась из стороны в сторону. Депро шла справа от него, держа в руке свои ненавистные туфли и теребя их. Затем появился Джулиан, оправляя гражданский костюм, который он только учился носить. И Хонал, одетый в боевой костюм пилота космического корабля.

Элеонора О'Кейси шла слева от него, спокойная и исполненная достоинства, более привычная к этой комнате, чем даже Роджер. Затем док Добреску, чувствующий себя неуютно в официальной одежде. Кринди Фейн, все еще в своей кожаной сбруе и килте. А прямо за ним стоял Д'Нал Корд – раб, наставник, телохранитель, друг – и Пиди Карузе.

Томас Катроне шел позади двух мардуканцев, но Роджер чувствовал за собой еще кого-то. Д'Эстри и Гроннинген. Доккум, Пентзикис и Босум. Капитан Красницки с "Деглоппера", который взорвал свой собственный корабль, чтобы забрать с собой второй крейсер святош. Айма Хукер и даже энсин Гуха, невольный саботажник-зомби "Деглоппера". Кейн и Савато. Растар, размахивающий мечом, когда его циван-конь отошел в сторону. Список можно было продолжать и дальше, но самое главное, он почувствовал дружескую, отеческую руку на своем плече. Ощущение было настолько сильным, что он действительно посмотрел в сторону, и на мгновение чем-то другим, кроме своих глаз, он увидел лицо Армана Панера, спокойное и трезвое, готовое принять любой вызов ради своего принца и своей империи. А рядом с Панером стоял Костас Мацуга, наблюдая за происходящим, задаваясь вопросом, достаточно ли хорошо Роджер одет для официальной аудиенции, и восхищаясь обувью Депро.

Он дошел до первой линии ограждения, где подданные останавливаются и преклоняют колени перед императрицей, и продолжил идти, подгоняемый срочностью в своем сознании, подталкиваемый вперед своими призраками. Он миновал вторую линию, потом третью. Четвертую. Пока он не добрался до пятой и последней, где его трость раскинулась по обе стороны от него. И тогда, наконец, он опустился на оба колена и склонил голову.

– Ваше величество, – сказал он. – Вы звали, я пришел.

Александра посмотрела вниз на его склоненную голову, затем перевела взгляд на спутников, которые последовали за ним в ее присутствие. Она прервала свое рассмотрение при виде туфель Депро и слабо улыбнулась, как будто в полном понимании. Затем она кивнула.

– Мы – Александра Харриет Кэтрин Гризельда Тиан Макклинток, восьмая императрица Человечества, восемнадцатая из нашего Дома, получившая корону. В последнее время нам временами становилось нехорошо. Это серьезно влияло на наше суждение. Но в этом месте, в это время Мы те, кто мы есть. В любой момент это может измениться, но на данный момент мы находимся в здравом уме, о чем свидетельствуют лечащие врачи и что было доказано в беседе с нашим премьер-министром и другими министрами, собравшимися здесь.

Она сделала паузу и оглядела тронный зал – не только Роджера и его спутников, но и всех остальных, собравшихся там, и слегка кивнула.