Текст книги "Нас немного"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

Соавторы: Джон Ринго
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

– Нет, – сказал он. – Нет, Кот. Я – нет.

Он опустил меч, позволив ему упасть в исходное положение, и посмотрел на кавалериста, который передал его ему

– Васин?

– Ваше высочество?

– Могу я оставить это себе? – спросил Роджер, глядя на меч. – Это клинок с твоей родины, клинок, который ты пронес рядом со своим мертвым принцем – рядом с моим другом – больше километров, чем кто-либо из твоего народа когда-либо преодолевал прежде. Я знаю, что это значит. Но... могу я оставить его себе?

Мардуканец взмахнул обеими истинными руками в изящном жесте принятия и разрешения.

– Это был клинок моих отцов, – сказал он, – передававшийся из поколения в поколение. Он пришел к Тердану при возведении первой городской стены, и это было там, когда мой принц прорубал дорогу к жизни для наших женщин и детей, когда город умирал позади нас. Это древнее, ваше высочество, пропитанное честью моего народа. Но я думаю, что ваша просьба понравилась бы моему принцу, и для меня было бы честью передать его и его родословную в руки такого военного лидера.

– Спасибо, – тихо сказал Роджер, все еще глядя на лезвие. – Я повешу его где-нибудь, где смогу видеть его каждый день. Это будет напоминанием о том, что иногда мечом лучше не пользоваться.

* * *

Премьер-министр вошел в комнату и остановился перед открывшейся ему картиной. Солдаты, наблюдающие за человеком, держащим меч. Нью-Мадрид на коленях, рыдающий, удерживаемый на месте двумя мардуканцами.

– Я ищу принца, – сказал премьер-министр, глядя на женщину, которая назвалась Элеонорой О'Кейси. – То есть, предполагаемого принца.

Голова Роджера повернулась. Это движение устрашающе напоминало плавное резкое движение сокола, а измененные карие глаза, устремленные на премьер-министра, были такими же смертоносными, какими когда-либо были у любого пернатого хищника.

– Я принц Роджер Рамиус Сергей Александр Чанг Макклинток, – решительно сказал он. – А вы, я полагаю, были бы премьер-министром моей матери?

– Можете ли вы положительно идентифицировать себя? – пренебрежительно сказал премьер-министр, глядя на человека в грязном костюме в обтяжку, держащего меч и балансирующего на одной ноге, как какой-то неоварвар. Это выглядело как что-то из одного из тех безвкусных, низкопробных, так называемых "исторических" романов. Или как обычная комедия.

– Это не то, о чем человек стал бы лгать, – прорычал Роджер. – Не здесь, не сейчас. – Он развернулся лицом к премьер-министру, каким-то образом умудряясь при этом удерживать меч в равновесии. – Я Роджер, первый наследник. Примите этот факт лицом к лицу. Оправится моя мать от своего испытания или нет – испытания, через которое она прошла, пока ты сидел на своей жирной, пятнистой, безопасной, не склонной к риску заднице и ничего не делал, – я буду императором. Если не скоро, то когда-нибудь. Это ясно?

– Я полагаю, – жестко сказал премьер-министр, его губы сжались.

– И если я вспомню свои уроки гражданского права, – продолжил Роджер, свирепо глядя на пожилого мужчину, – премьер-министр должен не просто получить большинство в парламенте, но и получить одобрение императора. Он служит, не так ли, по воле императора?

– Да, – сказал премьер-министр, слегка скривив губы. – Но прецедент смещения императором не был частью нашей конституционной традиции в...

Роджер подбросил меч в воздух. Он поймал его за рукоять, и его рука дернулась вперед. Меч вылетел из его руки и просвистел мимо головы премьер-министра, не более чем в четырех сантиметрах от мочки его левого уха, и врезался в стену зала заседаний, как молот. Он стоял там, вибрируя, и челюсть премьер-министра отвисла, когда Роджер уставился на него.

– Меня не очень волнует прецедент, – сказал ему Роджер, – и я не очень доволен тобой!

– Черт возьми! – Виктор Гаджелис что-то прорычал себе под нос, когда в его сюжете внезапно появились новые иконки. Он точно знал, что это такое, но не то, чтобы это знание заставляло его чувствовать себя лучше по этому поводу.

– БИЦ подтверждает, сэр, – сказал ему коммандер Талберт. – Это похоже на все крейсера 12-й эскадры до единого. Прокуров, должно быть, выпустил их двадцать пять минут назад, потому что они уже разогнались почти до одиннадцати тысяч километров в секунду.

Губы Гаджелиса сжались, когда он обдумал тактическую ситуацию. Честно говоря, по его взвешенному мнению, это был отстой.

Когда Прокуров направил свои крейсеры с уменьшенным ускорением, им удалось увеличить их скорость почти на две тысячи километров в секунду, что больше, чем у 14-й эскадры. Они все еще находились на семь миллионов километров – почти на восемь – дальше от орбиты Старой Земли, но их большая скорость означала, что они действительно прибудут задолго до четырнадцатой эскадры авианосцев. Конечно, это были всего лишь крейсера, но их было девяносто шесть.

Никакие хитроумные уловки крейсеров не смогли бы доставить авианосцы Прокурова на планету раньше собственных авианосцев Гаджелиса, особенно с двадцатиминутной форой 14-й эскадры. Но дальность полета ракет 12-й эскадры была бы достаточной, чтобы накрыть все, что находится на орбите вокруг планеты, более чем за час до того, как они действительно достигнут орбитальной оболочки планеты. Точность была бы не очень хорошей на таких больших расстояниях, но чтобы выполнить свой собственный приказ, Гаджелис должен был приблизиться к планете не более чем на триста-четыреста тысяч километров. Он не мог гарантировать точность, указанную Джанетто и Эйдулой, с какой-либо большей дальности, даже предполагая, что он сможет пробить ракетами оборонительный огонь кораблей, уже находящихся на планетарной орбите. Кроме того, было бы трудно представить дело так, будто это сделали сторонники принца Роджера, если бы у Лунной базы были подробные показания датчиков, показывающие попадание в атмосферу антикорабельных ракет с 14-й эскадры. Нет, он должен был подобраться достаточно близко, чтобы сделать это кинетическим оружием, а это означало продвижение в зону действия ракет авианосцев Прокурова.

Если не...

Он яростно размышлял. Прошло почти два часа с тех пор, как началась атака на дворец. Его отделы связи отслеживали сбивчивый лепет новостных сообщений и домыслов, бурлящих в сети данных планеты, и было очевидно, что многие укреплялись в убеждении, что это действительно был принц Роджер. На данный момент, однако, большая часть комментариев, казалось, склонялась к убеждению, что это был просто случай возвращения гнусного принца-предателя для второй попытки. Мнение о том, что это была попытка спасти императрицу, все еще встречалось со скептицизмом, но это должно было измениться, как только появится первый независимый отчет о состоянии императрицы. Это должно было занять время, но не было никакого способа узнать, сколько его потребуется.

– Ударим крейсерами, – сказал он категорично. – Максимальное ускорение.

Талберт взглянул на него, затем передал приказ.

– Что насчет истребителей, сэр? – спросил он через мгновение.

– Отправьте их тоже, – сказал Гаджелис. – Настройте их на зашифрованную связь, чтобы они прикрывали крейсеры.

– Да, сэр.

От Гаджелиса не ускользнуло краткое колебание коммандера перед его согласием, но он проигнорировал его. Ему не нравилось отправлять свои крейсера так рано, но его собственные корабли и авианосцы Прокурова все еще находились на расстоянии восьми световых минут друг от друга, что означало, что Прокурову потребуется восемь минут, чтобы узнать, что стартовала крейсерская флотилия 140. Восемь минут, в течение которых крейсеры Гаджелиса могли бы свободно разгоняться до своей максимальной скорости. Даже если предположить, что Прокуров перейдет к максимальному ускорению своих крейсеров в тот момент, когда они обнаружат флотилию 140, – что он, несомненно, сделал бы, – крейсера Гаджелиса набрали бы достаточное ускорение в сочетании с расстоянием, пройденным 14-й эскадрой перед их запуском, чтобы прибыть на четыре минуты раньше флотилии 120. И 14-я эскадра была бы на двадцать минут ближе к планете, когда это произойдет.

Крейсера Гаджелиса находились бы за пределами эффективной дальности действия противоракетной обороны его авианосцев, но они были бы внутри корзины для истребителей его авианосцев. То же самое было бы верно для носителей Прокурова, но решения Прокурова по таргетированию были бы далеко не так хороши. Это ни в коем случае не было идеальным решением, но, с другой стороны, идеального решения этой конкретной тактической проблемы не существовало. И если бы он мог вывести свои собственные крейсера в зону действия энергетического оружия против четырех авианосцев так называемой "эскадры откормленного тельца", прикрывающих планету, он мог бы поразить их, особенно с помощью ударных ракет своих собственных шести авианосцев, навалившихся поверх огня крейсеров.

Конечно, в процессе он собирался потерять большую часть своих крейсеров, особенно учитывая, что к ним так быстро приближались крейсера Прокурова. Он не сомневался, что именно это вызвало колебания Талберта. Но это также было то, для чего существовали крейсеры. Ему это не нравилось, но он сам проходил через крейсеры. Тогда он понимал, как работает этот процесс, и сейчас шкиперы его крейсеров поняли бы то же самое.

Которые также все знали, что они покойники, если Эйдула пойдет ко дну.

* * *

– Они запустили свои крейсера, – сказал Кьерульф с дисплея связи.

– Да, мы вроде как заметили, – сухо ответил капитан Эйтилиус. Если старший офицер и проявлял какие-либо колебания по поводу того, чтобы взять на себя обязательство с самого начала, то сейчас этого не было видно. Он был похож на старого боевого коня, подумал Кьерульф, слегка забавляясь даже сейчас, несмотря на все происходящее. Корву Эйтилиусу, вероятно, следовало бы стать адмиралом десятилетия назад, но он всегда был слишком склонен к тактике, слишком сосредоточен на маневрах и тактической доктрине, чтобы должным образом играть в политическую игру. "Неотесанный" был термином, который слишком часто использовался для описания его личности на протяжении всей его карьеры, но он определенно был подходящим человеком на нужном месте в качестве старшего офицера эскадры откормленного тельца. Казалось, он действительно с нетерпением ждал того, что должно было произойти.

– Я всегда знал, что у Гаджелиса дерьмо вместо мозгов, – продолжил Эйтилиус. Он покачал головой. – Его ждет взбучка.

– Возможно, – сказала Шанталь Сохейле из своего квадранта дисплея с конференц-связью. – Но и нас тоже. И не похоже, чтобы у него было много альтернатив. – Она в свою очередь покачала головой. – У него есть преимущество в авианосцах и ракетной мощи. По сути, единственный реальный вариант, который у него есть, – это навалиться на нас сверху и попытаться смести нас с дороги бульдозером до того, как сюда доберется Прокуров.

– Конечно, – согласился Эйтилиус. – Но я гарантирую вам, что он пошлет свои истребители, настроенные для боевого космического патрулирования. Это то, как работает его голова. Он просто не видит в них убийц кораблей – не так, как он относится к крейсерам. Кроме того, – он оскалил зубы, – его ребятам придется иметь дело с "Глорией", не так ли?

– Флотилия 140 запущена, сэр, – доложил техник-сенсорщик. – Ускорение максимальное.

– Действительно ли это так? – ответил старший капитан Бенджамин Вайнтрауб, командир крейсерской флотилии 120. Его корабли опережали свои авианосцы на восемнадцать световых секунд, и он не видел причин тратить дополнительные полминуты на ожидание инструкций адмирала Прокурова. – Выведите нас на максимальное ускорение, – приказал он.

Капитан старшего ранга Глория Демесне, командир КЕВ «Беллингем», прищурила свои карие глаза и обдумала тактический план, откинувшись на спинку командирского кресла и потягивая кофе. Он был горячим, крепким и черным, с небольшой щепоткой соли. Черный бандитский кофе, именно такой, как она любила. Чего нельзя было сказать о тактической ситуации.

Крейсерская флотилия 150, ну, вообще-то, это были составные части четырех отдельных эскадр, но флотилия 153 была старшей эскадрой, Глория была командиром 153-й, флотилия "откормленного тельца" звучало чертовски глупо, и они, ей-богу, должны были как-то это называть, столкнувшись с половиной своих собственных номеров. Нехорошо. Совсем не хорошо, но какого черта? По крайней мере, помощь была в пути, и если они не могли понять шутку, им не следовало присоединяться.

Имперские крейсера несли мощное лучевое оружие, но в начальной фазе любого сражения они полагались на содержимое своих ракетных погребов, заполненных сверхскоростными контактно-термоядерными и неконтактными ракетами с рентгеновскими лазерами. Они сражались в сетях, связанных с передачей данных, в которых каждый корабль был способен локально или внешне управлять "корзиной" боя. Но при всей их скорости и огневой мощи, их хромстеновая броня была легче, чем могло похвастаться большинство военных звездолетов, и им не хватало многократно дублированных систем, которые могли нести корабли с туннельными двигателями. Гораздо более крупные сверхсветовые корабли были гораздо более медлительны в маневре, но они, несомненно, были мощными единицами, особенно в обороне. Хотя ускорение крейсеров означало, что они могли преследовать больших громил, делать это всегда было рискованным занятием. И, несмотря на то, что доля их внутреннего объема отводилась для размещения ракет, у крейсеров было гораздо меньше места в погребах, чем у их более крупных материнских кораблей. Они также не могли сравниться с противоракетной обороной авианосца, и это могло бы быть важно. Потому что четырнадцатая авианосная эскадра была в процессе совершения критической ошибки.

То ли по простой глупости – она никогда не была высокого мнения о мозгах адмирала Гаджелиса – то ли потому, что они спешили, сто сорок четыре корабля крейсерской флотилии 140 неслись прямо на них со скоростью 6,2 км/с.

Очевидно, Гаджелис хотел вывести их в зону досягаемости для точных ударов кинетическим оружием по дворцу, что означало убрать с его пути четырех откормленных тельцов – и их крейсеры. Но его более медлительные авианосцы все больше и больше отставали от ускоряющихся крейсеров – они отставали почти на восемь с половиной миллионов километров, когда крейсера совершили поворот. К тому времени, когда крейсерская флотилия 140 войдет в зону действия ракет с орбиты Старой Земли, они будут на расстоянии более двадцати семи с половиной миллионов километров позади.

Конечно, огибающие поражения ракет были гибкими. Антикорабельные ракеты как крейсеров, так и авианосцев могли выдерживать ускорение в три тысячи g. Разница заключалась в том, что вторые выпускались из пусковых установок, которые устанавливались только на кораблях размером с авианосец, и могли поддерживать такое ускорение в течение пятнадцати минут, в то время как ракеты крейсеров – только десять минут. Это давало более крупным ракетам эффективную дальность полета до выгорания более двенадцати миллионов километров, в то время как у крейсерской ракеты эффективная дальность полета до выгорания составляла около 2 700 000 километров. Однако скорости платформы при запуске радикально влияли на эти дальности, равно как и тот факт, что приводы ракет можно было отключать, а затем включать снова, что позволяло осуществлять длительный баллистический полет "накатом", обеспечивая практически неограниченную дальность полета... против неуловимых целей. Против целей, которые могли уклоняться и на которых также были установлены самые сложные из доступных систем радиоэлектронной борьбы, эффективная дальность была намного короче. Тогда не было особого смысла в активной противоракетной обороне.

За исключением того, что в данном конкретном случае встречные ракеты с авианосцев Гаджелиса не должны были стать решающим фактором. Ракеты большой дальности авианосцев 14-й эскадры могли бы пролететь мимо его крейсеров, чтобы попасть по кораблям Демесне и авианосцам "откормленного тельца", но их противоракеты не смогли бы перехватить огонь, направленный на их крейсера. Это означало, что крейсерская флотилия 140 была более уязвимой, чем флотилия 150, которая была относительно плотно прижата к своим собственным авианосцам, поскольку на авианосце было установлено в двадцать семь раз больше противоракетных орудий, чем на крейсере. Авианосцы Гаджелиса и их крейсера установили примерно пять тысяч шестьсот орудий для уничтожения кораблей против тридцати семи сотен у "откормленного тельца", но "откормленный телец" прикрывался почти девятью тысячами противоракетных установок против семи тысяч у крейсерской флотилии 140. И, что еще более важно, ни один крейсер не мог сравниться по целеуказанию и сложности управления огнем с авианосцем в режиме "все включено", что означало, что при стрельбе "птица за птицей" ответный огонь "откормленного тельца" должен был быть гораздо более эффективным. Не говоря уже о том факте, что на каждом авианосце было установлено почти тридцать пять сотен кластеров лазерной точечной защиты ближнего действия, ни один из которых не был бы доступен крейсерской флотилии 140.

Гаджелис, очевидно, решил израсходовать свои крейсера в попытке нанести сокрушительный урон "откормленному тельцу" до того, как его авианосцы войдут в зону досягаемости крейсеров Демесне. Он мог в некоторой степени "складывать" истребители кораблей со своих носителей, выпуская их довольно плотными волнами с заранее запрограммированными баллистическими сегментами в шахматном порядке, так что они попадали в контрольную корзину флотилии 140 единым залпом. Это было бы некрасиво, если – когда – он это сделает, но ракеты авианосцев были бы значительно менее точными из-за управления огнем простых крейсеров. И если бы случилось что-то неприятное с его передовыми платформами управления огнем, это стало бы серьезным препятствием для работы.

Не то чтобы у него было огромное количество вариантов, размышляла она. Если уж на то пошло, у "откормленного тельца" тоже не было большого количества вариантов. Но многое зависело от того, как обе стороны решили воспользоваться своими возможностями.

Подробности. Это всегда было в деталях.

– Появление... сейчас, – сказала астрогация.

– Нам потребуется некоторое время, чтобы получить точную информацию о том, что происходит в системе, – сказал адмирал Хельмут, взглянув на Джулиана. Они были в БИЦ флота, смотрели тактические графики и задавались вопросом, сработает ли трюк.

– Сэр, нет ответа на стандартный тактический запрос платформ внешней оболочки, – доложил старший тактический офицер через несколько минут. – Мы наблюдаем то, что, по-видимому, является блокировкой по приоритету.

– Направленной конкретно против нас? – резко спросил Хельмут.

– Не могу сказать наверняка, сэр, – ответил тактик.

– В таком случае, свяжитесь с Лунной базой напрямую. Скажите им, кто мы такие, и попросите их снова включить для нас свет.

– Сэр, – немного нервно сказал старпом капитана Марсиэля Поэртены, – я далек от того, чтобы сомневаться в адмирале, но вы действительно думаете, что он знает, что он здесь делает?

– Не валяй дурака, – сказал Поэртена. – Конечно, он знает. Я думаю.

Он посмотрел на свой дисплей. КЕВ "Каподиста" никогда, даже в самых смелых наркотических грезах, не считался бы военным кораблем. Он был грузовым судном. Перевозчиком сыпучих грузов. Единственной вещью, отдаленно напоминающей военную, была его двигательная установка, поскольку он должен был быть в состоянии идти в ногу с кораблями флота, для обслуживания которых он был спроектирован. Что, к сожалению, означало, что его туннельные и фазовые приводы были достаточно мощными для текущего мозгового штурма Темного Лорда Шестого.

В данный момент он, "Одзаки" и "Адебайо" включили транспондеры кораблей ее величества "Тренчант", "Кершоу" и "Хрольф Краки", также известных как шестьдесят третья эскадра авианосцев. И они были не единственными кораблями обслуживания, которые каким-то необъяснимым образом получили коды транспондеров своих клиентов.

– Конечно, он знает, – снова пробормотал капитан Поэртена, дотрагиваясь до распятия под своей форменной туникой.

* * *

– Что это, черт возьми, такое?! – потребовал адмирал Эрнесто Ла Пас, когда на его тактическом дисплее появилась новая серия значков. По сути, это был риторический вопрос, поскольку на самом деле это могло быть только одно.

– След главных туннельных приводов за кормой от нас! – крикнул тактик почти в то же мгновение. – Восемнадцать точечных источников, прямо на границе Цукаямы.

– Восемнадцать, – переглянулись Ла Пас и его начальник штаба.

– Это, должно быть, Хельмут, – сказал начальник штаба.

– И разве это не просто замечательно, – прорычал Ла Пас. Он сердито смотрел на дисплей еще несколько секунд, затем повернул голову.

– Связь, передайте непрерывный тактический поток всем другим эскадрам.

– Есть, есть, сэр.

– Маневрирую, отклоняюсь на двадцать градусов вправо, та же плоскость. Астрогация, начинайте вычислять наш первый переход в точку Эйбл.

– Сэр, – внезапно объявил офицер-тактик, – у нас есть две сигнатуры фазового движения прямо перед нами, расстояние примерно четыре и пять десятых световых минут. По системе «свой-чужой» БИЦ считает их «Карейджесом» и «Дамоклом». Они ускоряются по направлению к внутренней системе со скоростью шесть целых четыре десятых километра в секунду в квадрате. Текущая скорость – одна-три целых и три десятых тысячи километров в секунду.

– Ах, да, – пробормотал Хельмут. – Это, должно быть, наш друг Эрнесто. Но только два корабля? И уже перевалило за тринадцать тысяч?

Он постучал большим и указательным пальцами правой руки перед собой, тихо насвистывая. Затем он тонко улыбнулся Джулиану.

– Похоже, что вечеринка началась без нас, сержант Джулиан. Как это раздражает.

– "Карейджес" и "Дамокл" меняют курс, сэр, – сказал тактик. – Они поворачивают к правому борту.

– Конечно, это так, – фыркнул Хельмут. – Ла Пас не собирается сражаться с коэффициентом один к девяти! И он чертовски хорошо знает, что мы не сможем их поймать, если он просто продолжит убегать. Хотя, без сомнения, он хотел бы, чтобы мы попытались сделать именно это.

Он снова взглянул на Джулиана и фыркнул, увидев явно растерянное выражение лица морского пехотинца.

– Я все время забываю, что вы не отличаете свою задницу от локтя, когда дело касается флотских маневров, сержант, – сухо сказал он. – По крайней мере, часть того, что происходит, достаточно очевидна. Атака на дворец, должно быть, началась по крайней мере на шесть часов раньше назначенного срока, потому что мы прибыли в течение одной минуты от нашего запланированного графика, несмотря на нашу небольшую экскурсию в сторону, и чтобы достичь такой скорости, 13-я эскадра, должно быть, находилась в движении чуть более двух с половиной часов. И поскольку потребовалось бы более двадцати минут, чтобы приказы о перемещении со Старой Земли достигли Ла Паса, это дает нам довольно точную информацию о том, когда воздушный шар должен был подняться в воздух. И мы, к сожалению, все еще находимся в девяти и восьми десятых часах езды от Старой Земли. Таким образом, похоже, что вряд ли на самом деле сработает план по отводу эскадр Эйдулы подальше от планеты перед атакой.

Лицо Джулиана напряглось, но адмирал покачал головой.

– Это не значит, что он потерпел неудачу, сержант, – сказал он с мягкостью, которую редко демонстрировал. – На самом деле, все свидетельства указывают на то, что атака на сам дворец, вероятно, удалась.

– Какие доказательства? – потребовал Джулиан.

– Тот факт, что системные разведывательные платформы были заблокированы, что Ла Пас, очевидно, направлялся в систему так быстро, как только мог, и что его авианосная эскадра сократилась всего до двух кораблей, – сказал Хельмут.

– Блокировка разведки должна была исходить с Лунной базы – это единственный узел связи, имеющий возможность отключить всю систему. И если бы Эйдула контролировал ситуацию, он, конечно, не приказал бы своим собственным подразделениям блокировать разведывательные платформы системы. Так что приказ о блокировке почти наверняка исходил от кого-то, кто поддерживал принца Роджера... это означает, что его сторонники контролируют Лунную базу.

– Тот факт, что Ла Пас направлялся в систему, говорит о том же самом – Эйдула и Джанетто призывают своих сторонников, и они не стали бы этого делать, если бы им не понадобилась огневая мощь из-за ситуации на Старой Земле.

– И тот факт, что у Ла Паса осталось всего два корабля – что половина его эскадры находится где-то в другом месте – наводит на мысль, что кто-то провел небольшую творческую перестановку в структуре сил. Мои деньги за перестановку на Кьерульфе. Что также имело бы смысл в дезертирстве Лунной базы из лагеря Эйдулы.

– Сэр, – вставил тактик, – мы также фиксируем дополнительные сигнатуры фазового привода. Похоже, четыре носителя приближаются из-за пределов системы – мы слишком далеко для системы "свой-чужой" – примерно в половине световой минуты от Старой Земли, снижаются к орбите. У нас есть еще шесть сигнатур, выходящих из внутренней системы и замедляющихся к тому же месту назначения.

– Гаджелис и... Прокуров, – задумчиво произнес Хельмут. Он снова взглянул на Джулиана. – Шестеро, выходящие от солнца, должны быть Гаджелисом и 14-й эскадрой. Предполагаю, что остальные четыре – это 12-я эскадра, что, вероятно, означает, что Прокуров решил поддержать вашего принца. Я не могу придумать ни одной причины, по которой даже Джанетто мог бы подумать, что ему понадобятся десять авианосцев и более двухсот крейсеров, чтобы отразить атаку на дворец. Имейте в виду, я могу ошибаться. Он всегда верил в большие молотки.

* * *

– Входящий. Приближается много вампиров! – объявила тактический офицер.

Глория Демесне только кивнула самой себе. Последние тридцать минут было очевидно, что произойдет. Крейсерская флотилия 140 все еще находилась на расстоянии более пятнадцати минут, только что войдя в зону поражения "откормленного тельца" своими ракетами, но авианосцы Гаджелиса начали запуски более чем за полчаса до этого. Теперь их большие, отвратительные ракеты накапливались в корзине управления флотилии 140, а сами крейсера только что перешли на максимальную скорострельность. Неудивительно, что даже у компьютеров возникли проблемы с подсчетом общей суммы.

Она точно понимала, о чем думал Гаджелис. Это была попытка подавить "откормленного тельца" огневой мощью, в то время как его собственные авианосцы были вне опасности. Авианосцы "откормленного тельца" имели радиус действия, достаточный для поражения 14-й эскадры, но шансы на попадание с такой дистанции, особенно без собственных крейсеров, которые могли бы провести окончательную коррекцию курса, были... по меньшей мере, невелики. И даже любая из их птичек, которая могла бы достичь попадания, все равно должна была бы пройти через противоракетную оборону 14-й эскадры. Термин "снежный ком в аду" невольно пришел ей на ум, когда она рассматривала этот сценарий. Таким образом, в данный момент он был волен сосредоточить свой огонь на выбранных им целях с позиции относительной неуязвимости.

Во всяком случае, до тех пор, пока существовали его собственные крейсера.

Это могло просто сработать, но могло и не сработать, особенно учитывая дальность, с которой его крейсера открыли огонь. Их ракеты должны были приближаться на высоких предельных скоростях, но на пределе возможностей их системы управления огнем и с десятисекундной задержкой сигнала телеметрии этой системы, что снижало точность. Возможности имперского флота в области радиоэлектронной борьбы были хороши даже против людей, у которых было точно такое же оборудование. Требовались вычислительные возможности крупной платформы, чтобы надежно отличать реальные цели от ложных. Датчики и искусственный интеллект, загруженные в противокорабельные ракеты, были очень мощными, но не такими мощными, как у крейсера или авианосца, которые их запустили, поэтому стрельба на такой экстремальной дальности означала, что Гаджелис согласился на плохое финальное наведение из-за задержки в корректировках телеметрии.

Сам размер залпов, которые он бросал, также должен был возыметь эффект. Это не должно было катастрофически подавить возможности управления огнем его крейсеров, но это должно было привести к перегрузке, что означало, что у компьютеров будет меньше времени на то, чтобы подбирать для каждой ракеты наилучшее решение для атаки. Насколько она знала Гаджелиса, он собирался сосредоточить большую часть этого огня – особенно более тяжелые ракеты со своих авианосцев – на авианосцах "откормленного тельца", вместо того, чтобы бить по более легким крейсерам. Были аргументы в пользу любой тактики, но "откормленный телец" не собирался тратить ни одну из своих птичек на авианосцы. Не на таком расстоянии. Демесне намеревалась уничтожать крейсеры, безжалостно сокрушая меньшие и более слабые платформы, пока они находились вне прикрытия своих авианосцев, а капитан Эйтилиус, исполняющий обязанности командира "откормленного тельца", просто случайно оказался шкипером "Минотавра". Это означало, что остальные авианосцы эскадры, а также ее крейсера следовали тактическим указаниям Демесне.

Что также было причиной того, что ни одно из подразделений "откормленного тельца" еще не сделало ни единого выстрела. На такой дальности ракетам флотилии 140 потребовалось бы почти пять минут, чтобы достичь "откормленного тельца", а при их максимальной скорострельности крейсера расстреляли бы себя досуха примерно за пятнадцать минут. За эти двадцать минут они запустили бы в космос много ракет, но у нее было много средств точечной защиты, чтобы справиться с ними. Если бы она подождала, чтобы открыть огонь, пока расстояние до крейсеров Гаджелиса не сократится до решающей дальности, "Беллингем" и его спутники смогли бы полностью контролировать свои ракеты, что означало бы, что они были бы по крайней мере на двадцать пять процентов эффективнее. Конечно, им пришлось бы пережить огонь Гаджелиса, прежде чем они запустят свои ракеты, но на каждый лучик света было свое облачко.

– Открыть огонь, капитан? – спросила энсин Скаргалл. Напряженный голос молодого офицера был выше, чем обычно, а ее лицо было бледным, когда она смотрела на свои показания, и Глория ни капельки ее не винила. На подходе было уже более сорока пяти тысяч ракет, и ни один из кораблей "откормленного тельца" все еще не открыл огонь.

– Нет, энсин, – сказала Глория хриплым голосом. Она ввела команду, и мостик наполнился пульсирующим биением, когда она вытащила псевдо-никотиновую палочку. Она убрала прядь рыжих волос с глаз и подула на палочку, прикуривая ее.