Текст книги "К свету"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

Соавторы: Крис Кеннеди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 44 страниц)

– Нет, – сказала Прадхан. – Мы убьем их, если потребуется, но ничто из того, что у них есть, не сможет нас тронуть. Было забавно взрывать танки, но убивать этих парней, если в этом нет необходимости, для меня было бы слишком похоже на убийство. Надеюсь, нашей демонстрации пока будет достаточно, чтобы заставить их сдаться.

– Синий-один, Орел-один. Сохраняйте там свою позицию. Мы собираемся попробовать кое-что еще.

– Принято, Орел-один. Сохраняем нашу позицию.

– Как ты думаешь, что все это значит? – спросил водитель.

– Не знаю, – сказала Прадхан. – Но ожидаю, что мы это выясним.

– Что они делают? – спросило мастер копий Энтрил, наблюдая за монитором, который показывал площадь перед дворцом.

– Похоже, они остановились, – ответила Флитир.

– Хотя, для чего? Они боятся подойти?

– Не знаю, – призналась Флитир. – Сомневаюсь в этом. Они могли бы легко перебить всех солдат из своих основных орудий. Они достаточно легко разобрались с нашими танками, – с горечью заметила она. Затем она остановилась, увидев движущиеся на заднем плане пятнышки, и пробормотала: – Что это...

– Вы видите это, супруга повелителя стаи? – спросил "копье" перед дворцом по громкоговорителям командного центра.

– Вижу ... но не могу сказать, что происходит.

– Вся их пехота просто ... запущена в воздух. Они летят!

Это, как поняла Флитир, наблюдая за монитором, было не совсем точным. Не то чтобы она винила "копье" за его описание ... или что это имело большое значение. Бронированные земляне на самом деле продвигались огромными прыжками, подпрыгивая так высоко, как черан, и покрывая расстояние, равное полному тирану, между толчками. И они также явно могли изменить траекторию, как только оторвались от земли. С таким же успехом они могли бы лететь, и они неслись вперед с невероятной скоростью.

– Они пролетают над нами, – продолжил "копье". – Они ... они даже не пытаются напасть на нас – они просто проходят мимо. Мы пытаемся сбить их, но они двигаются слишком быстро и так ловко уворачиваются, что мы... подождите ... они направляются во внутренний двор! Остановите их!

– Во внутреннем дворе? – спросило Энтрил. – Если они попадут во внутренний двор, то смогут проникнуть во дворец и пробраться сюда, во дворец войны.

Флитир кивнула в знак несогласия.

– Они ни за что не смогут этого сделать. – Она указала на "старта", управляющую системой камер. – Наведите камеру на портал доступа.

Женщина кивнула, и главный монитор сменился, показав люк, который прикрывал доступ, ведущий во дворец войны.

Он был открыт, и можно было видеть, как земляне приземляются во внутреннем дворе с дальней стороны зеркальных дверей рядом с люком.

– Я приказала запечатать это! – воскликнула Флитир. – Ты! – сказала она, указывая на ближайшего "старта". – Позвони на пост охраны и скажи им, чтобы немедленно закрыли люк! – Она снова посмотрела на "старта", на систему камер. – Выведи на экран вид поста охраны.

"Старт" сделала, как ей было приказано, и Флитир в шоке сглотнула.

Пост охраны представлял собой сооружение-склеп. На мониторе было видно по меньшей мере пятеро ее солдат; все они были совершенно очевидно мертвы, у большинства были оторваны части тел, они лежали в лужах собственной крови. Если не считать отсутствующих конечностей, никто из них, похоже, не был застрелен ... или зарезан ножом ... или что-нибудь еще. Они просто были явно, насильственно мертвы. За главным пультом управления сидел один человек, он посмотрел в камеру и улыбнулся по-земному. Флитир не очень хорошо разбиралась в человеческих эмоциях, но улыбка, которой темнокожая женщина одарила камеру, казалось, не свидетельствовала о счастье; вместо этого она была хищной, и она невольно отступила от монитора на пару шагов.

– Как она туда попала? – спросило Энтрил.

– Понятия не имею, – ответила Флитир. Взгляд на другие мониторы показал, что земляне вливаются через входной люк во дворец войны. Было слишком поздно закрывать его. – Всем взять винтовки! – приказала она. – Мы должны защитить правителя клана!

Берке понятия не имел, как долго он пробыл в камере – казалось, по меньшей мере полдня, – когда пришла группа из восьми квернских солдат, вытащила его оттуда и повела в огромную комнату где-то во дворце войны. Сказать, что в комнате царил хаос, было бы преуменьшением. По меньшей мере тридцать солдат пытались занять боевые позиции, несколько министров кричали друг на друга, а на другом конце комнаты правитель клана пыталось получить ответы на вопросы, которые, казалось, никто не был готов обсуждать. Солдаты захлопнули дверь после того, как они вошли, и повели его вперед, туда, где спорили Миркал, Флитир и правитель клана.

– Так вот почему земляне прибывают? – спросило правитель клана. – Чтобы схватить его?

– Я заявила министру Миркалу, что это никогда не сработает, – сказала Флитир. – Земляне ценят свой народ больше, чем мы; у меня было предчувствие, что это подтолкнет их к действию.

– Да, он единственный землянин, который у нас здесь есть, – сказало Миркал, игнорируя Флитир. – Раз они здесь, я полагаю, они здесь из-за него. Когда они доберутся сюда, мы используем его как разменную монету.

Джужир подозвало одного из ближайших солдат. – Дай мне свой пистолет, – сказало оу. Когда солдат сделал это, Джужир направило его Берке между глаз. – Я только хочу знать одну вещь, – сказало оу. – Что потребуется, чтобы заставить ваши войска отступить?

Берке напрягся, чтобы сдержать свой мочевой пузырь, глядя в огромную пасть пистолета.

– Я не ... я не знаю, – ответил он, понимая, что это могут быть его последние слова. – Сомневаюсь, что они здесь только из-за меня. Если они здесь, они, вероятно...

Дверь взорвалась. Ближайшие к ней солдаты взлетели в воздух, и внезапное, дикое избыточное давление сбило Берке с ног. Прежде чем он успел прийти в себя, Джужир прыгнуло вперед, обхватило его рукой за горло и приставило холодное дуло пистолета к виску, когда в комнату вошли солдаты в доспехах Хайнлайна.

– Не двигайтесь, – сказало Джужир, – или я убью его.

– Брось пистолет, правитель клана, – сказал один из землян через внешние динамики своей брони.

– Я убью его! – рявкнуло Джужир. Пистолет, приставленный к голове Берке, надавил достаточно сильно, чтобы отбросить ее в сторону, и дипломат закрыл глаза.

– Нет, ты этого не сделаешь, – категорично сказал землянин. – И если ты не бросишь пистолет – сейчас же, – это будет последняя ошибка, которую ты когда-либо совершишь.

– И кто ты такой, чтобы думать, что можешь приказывать мне – правителю клана всей Квернской империи – о чем угодно?

– Я капитан Мэйлэчей Дворак, космический десант Планетного союза. И еще я сын Дэвида Дворака, – голос землянина был ледяным. – Лично я ничего так не хотел бы, как чтобы человек, стоящий у тебя за спиной, выстрелил тебе в затылок. Пожалуйста, дай ему повод.

– Если ты убьешь меня, мои люди убьют тебя и все твои войска, – проскрежетало Джужир. – Твоя броня не может быть настолько хороша. И не пытайся меня обмануть! За мной нет никого, кроме моих собственных солдат.

– Моя броня настолько хороша, – сказал Мэйлэчей, – и за тобой кто-то есть. – Глаза Берке снова открылись, и ему удалось повернуть голову ровно настолько, чтобы увидеть, как бригадный генерал Торино внезапно материализовался в самом углу его поля зрения и приставил дуло своего собственного пистолета к голове Джужира.

Вся боевая рубка замерла, и тихое шипение, с которым поднялось забрало шлема Мэйлэчея Дворака, было шокирующе громким во внезапной абсолютной тишине. Его глаза были жесткими, как лед, голос – еще холоднее, чем на самом деле были глаза, а программа-переводчик с идеальной точностью передавала ледяную угрозу.

– Твой выбор, правитель клана, – сказал он. – Возможно, ты думаешь, что сможешь убить мистера Берке до того, как бригадный генерал Торино убьет тебя. Лично я не думаю, что у тебя есть хоть какой-то адский шанс, – он улыбнулся. – Думаю, это зависит от того, насколько удачливым ты себя чувствуешь. Так скажи мне, ты чувствуешь себя удачливым, дерьмак?

XXI

КОРАБЛЬ ФЛОТА ПЛАНЕТНОГО СОЮЗА «ВЭНГАРД»,

ОРБИТА САРТА

Дэйв Дворак открыл глаза.

Он не узнал потолок. Очевидно, он снова был на борту "Вэнгарда", но никогда раньше не видел этого конкретного пастельного оттенка и понятия не имел, как он сюда попал. На самом деле, казалось, он вообще мало что помнил.

Краешком сознания он подумал, что это должно его беспокоить, но он чувствовал себя слишком спокойно и слишком роскошно комфортно для чего-то столь грубого, как беспокойство. Он чувствовал ... он подумал, что чувствует себя как человек, проснувшийся после десяти часов крепкого сна. Может быть, даже двенадцати часов.

Он слабо улыбнулся при этой мысли, поднял руки и сильно потянулся, наслаждаясь этим чистым ощущением хорошего самочувствия. Затем он замер, осознав, где находится. Лазарет. Какого черта он делал в медотсеке? Последние двадцать с лишним лет он был здоров как лошадь, благодаря современной медицине, и что?..

– Привет, папи, – произнес мягкий голос, и его голова резко повернулась вправо, когда две тонкие руки поднесли его ладонь к мокрой от слез щеке.

– Моргэйна? – хрипотца собственного голоса удивила его. Это прозвучало так, словно им давно не пользовались, и он откашлялся. – Что ... что, черт возьми, произошло, милая?

– Это будет долгая история, папа, – сказала она ему, улыбаясь сквозь слезы. – Я просто счастлива, что ты здесь и можешь это услышать!

– Но... – Он замолчал, его замешательство было очевидным, и она снова сжала его руку.

– Тебе понадобится немного времени, чтобы войти в курс дела, папа. И прямо в эту минуту ты все еще довольно сильно накачан транквилизатором.

– Накачан? – он моргнул, глядя на нее.

– Да. У тебя было ... папи, у тебя было сильное повреждение нервной системы. Ты неделями находился в регенерационном резервуаре. – Она загадочно улыбнулась ему. – Врачи не отпускали тебя, пока нанниты не починили все, что могли.

– И им удалось все починить? – голос Дворака звучал гораздо спокойнее, чем он предполагал, несомненно, из-за транквилизаторов.

– Нет, – просто ответила она. – Все твои двигательные навыки, все твои когнитивные способности – они должны быть в порядке. Но у тебя будет значительная потеря памяти.

– О, – он обдумал это и выдавил из себя улыбку. – Могу ли я выбирать ошибки, которые забываю?

– Боюсь, что нет. – Ее губы дрогнули, и она крепче прижалась щекой к его ладони. – Хорошая новость в том, что большая часть этого будет сосредоточена в довольно недавних воспоминаниях, а ты всегда был чертовски навязчивым автором дневников. Таким образом, даже многое из того, что ты не помнишь из первых рук, все равно будет тебе доступно. И у нас есть множество изображений 3D и аудио, к которым ты можешь получить доступ непосредственно через нейронное обучение. Но у тебя все равно останутся дырки, что бы мы ни делали, папа.

– Эй, – он протянул другую руку, чтобы большим пальцем смахнуть слезы с ее глаз, – пока я помню тебя, твою маму, Мэйлэчея и Мейгрид, со мной все в порядке. – Он улыбнулся и потрепал ее по другой щеке. – Доверься мне, детка. Пока я помню тебя, со мной все в порядке.

Дэйв Дворак осторожно шагнул в люк, слишком остро ощущая скованность в тех местах, где нанниты все еще восстанавливали его раздробленный позвоночник. Должно было пройти некоторое время, прежде чем...

– Внимание на палубе! – рявкнула адмирал Франческа Свенсон, и он замер, широко раскрыв глаза, когда все мужчины и женщины в зале брифингов поднялись. Они вытянулись по стойке смирно, повернувшись к нему лицом, и он с трудом сглотнул, когда прошел дальше в зал и подошел к концу огромного стола.

– Пожалуйста, сядьте, – сказал он, но они смотрели на него до тех пор, пока он не опустился на свой стул. Затем послышались шорох и шевеление, когда они последовали его примеру.

– Спасибо за любезность, – сказал он и улыбнулся. – Боюсь, вы, должно быть, приняли меня за кого-то важного, но я действительно ценю это.

– Не так сильно, как мы все рады видеть вас снова на ногах, мистер госсекретарь. Мы скучали по вам, – просто сказала Свенсон, и Дворак почувствовал, как вспыхнуло его лицо. К счастью...

– И некоторые из нас ценят, что ваша ленивая задница снова поднялась, даже больше, чем другие, – сказал бригадный генерал Роберт Уилсон. – Особенно те из нас, кому грозила возможность пойти домой и сказать некоей маленькой рыжеволосой девчонке со злобным характером, что мы тебя где-то потеряли.

– У тебя всегда такой дар помещать торжественные события в контекст, – сказал ему Дворак с благодарной улыбкой.

– Верно, слишком верно, – с большой скромностью признал Уилсон, и по залу брифингов пробежала волна смеха.

Дворак тоже усмехнулся, но затем выражение его лица посерьезнело.

– Я приводил себя в порядок настолько быстро, насколько позволяли мои любезные врачи, – он повернулся, чтобы улыбнуться через плечо доктору Моргэйне Дворак, которая последовала за ним через люк. – Знаю, что мы потеряли многих людей. – Его улыбка исчезла, и он покачал головой. – И знаю, что если в этом и есть чья-то вина, то это моя.

Свенсон начала протестовать, но поднятая рука Дворака остановила ее.

– Я не собираюсь корить себя чувством вины, Франческа. Просто говорю, что я был главным. Мы все этого не заметили, но у меня был доступ ко всем данным, которые были у любого из вас. Я тоже этого не видел, и все окончательные решения, приведшие к этому, были моими. Я все еще думаю, что они были разумными, учитывая то, что мы знали, когда они были приняты, но это были мои решения, а не ваши. Так что никому другому в этом зале лучше не винить себя в том, что произошло. Я знаю, это тяжело ударило по всем вам. Для меня это, вероятно, более свежо, чем для любого из вас, и мне потребуется время, чтобы смириться с тем, что произошло, особенно с Триш и Джейн. Но я тот, кто принимал решения, приведшие к этому, так что, чем бы еще это ни было, это была не ваша вина. Это ясно?

Никто активно не возражал, хотя он видел несогласие не в одной паре глаз. Особенно в упрямых голубых глазах, принадлежащие бригадному генералу космического десанта.

– Сказав это, – продолжил он через мгновение, – мне немного любопытно, почему мои добрые врачи – и мои, без сомнения, лояльные и поддерживающие подчиненные – сочли нужным ... отредактировать некоторые записи, которые я просматривал.

– О, дай нам передохнуть! – зарычал Роб Уилсон. – Тебя не было в лазарете ровно семнадцать часов. Тебе не кажется, что ты мог бы дать себе – о, я не знаю; может быть, целых двадцать четыре часа, – чтобы полностью войти в курс дела?

– Вероятно, – согласился Дворак со слабой улыбкой. – Но ты же знаешь, что я всегда был одним из тех раздражающих людей, которые любят сначала прочитать последнюю страницу книги? – Он склонил голову набок, вопросительно глядя на своего шурина. – Вот почему я заметил, что последняя страница этой книги, – он постучал по тому месту на висках, где располагалась Сеть, – кажется, отсутствует. Так кто же скажет мне, что произошло после того, как мой вечно красноречивый сын процитировал Клинта Иствуда правящему главе государства?

– При всем моем уважении, мистер госсекретарь, – сказала адмирал Свенсон со своей собственной затаенной улыбкой, – это была очень уместная цитата в нужный момент. И это действительно возымело желаемый эффект. В основном.

– Что вы имеете в виду под "в основном" и почему использование вами именно этого слова вызывает у меня дурные предчувствия? – спросил Дворак. – У нас все еще есть проблемы с квернийцами?

Он оглядел комнату для совещаний, приподняв брови. Судя по тому, что он уже узнал, и по выражениям его лица, ситуация явно была под контролем. Но никто – кроме его шурина – казалось, особенно не стремился встретиться с ним взглядом. Он на мгновение задумался об этом, затем посмотрел на шурина, о котором шла речь.

– Роб?

– О, нет, – сказал ему Уилсон, качая головой. – Теперь с квернийцами вообще никаких проблем

– О? Это звучит замечательно ... аккуратно и упорядоченно, учитывая то, что я помню о Миркале и квернийцах в целом.

– Ну, Миркал больше не с нами, – глаза Уилсона на мгновение сильно потемнели. – Похоже, оу было не очень счастливо, когда оказалось в одиночном заключении в камере под дворцом. Так что ему удалось повеситься.

– Действительно? – глаза Дворака сузились, а тон стал резким. – Оу действительно покончило с собой, Роб? Или Джужир помогало в этом оу?

– Уверен, что Джужир было бы радо избавиться от оу, но, боюсь, Джужир больше не на связи, – сказал Уилсон.

– Что? – Дворак выпрямился в кресле и оглядел своих старших подчиненных. – Я понимаю, что то, что вы сделали – или позволили Миркалу сделать для оу – равносильно акту войны, но мы не можем просто так в одностороннем порядке смещать правящих глав государств! Во всяком случае, если мы ожидаем, что кто-то еще когда-нибудь нам поверит! Может быть, если сартийцы создадут трибунал наподобие Нюрнбергского или Гаагского и осудят оу, но до тех пор мы не можем просто...

– Напротив, мы можем, – заговорил впервые Абу Бакр,. Дворак посмотрел на него, и Абу Бакр пожал плечами. – Сартские обычаи не совсем похожи на "земные", Дэйв. Ты это знаешь.

– И?

– И в данном случае это вина... как вы его назвали? Вашего "вечно красноречивого сына", я полагаю?

– Мэйлэчей? Мэйлэчей взял на себя смелость свергнуть главу государства?

– Ну, и да, и нет. Это было ... что-то вроде несчастного случая, – сказал Уилсон.

– Несчастный случай? – осторожно повторил Дворак. – Как, черт возьми, можно случайно свергнуть главу государства?! Я имею в виду, даже для Мэйлэчея это... – Он замолчал и покачал головой. – Послушай, просто скажи мне, что происходит с квернийцми!

– Ну, в том-то и дело, – сказал Уилсон. – Видишь ли, квернийцев больше нет.

– Что?! – Дворак в шоке уставился на него.

– О, мы не убивали их всех или что-то в этом роде! – успокоил его Уилсон. – Просто они больше не квернийцы.

– Ну, тогда что же это, черт возьми, такое? – потребовал Дворак.

– Вот тут-то и вступает в силу сартский обычай, – сказал Абу Бакр. – Видишь ли, Мэйлэчей победил Джужира. Ну, не совсем один; у него была небольшая помощь. Но по сартскому – и особенно квернскому, или тому, что раньше было квернским – обычаю, человек, который принимает капитуляцию правителя клана, считается лично победившим этого правителя клана в бою.

– И что? – Дворак посмотрел на своего друга с заметным трепетом.

– И он принял эту капитуляцию как ваш заместитель. На самом деле, он специально назвал себя вашим сыном, когда делал это.

– Что это значит?

– Что означает, что клан Кверн прекратил свое существование, а вместе с ним и Квернская империя. – Дворак уставился на него, разинув рот, и Абу Бакр улыбнулся. – Теперь это клан Дворак и Дворакская империя. Удачи вам в убеждении ваших новых подопечных, как это должно работать; Аллах свидетель, я уже пробовал, хотя безуспешно! Уверен, что такой красноречивый человек, как вы, справится с этим ... в итоге. Но на данный момент это означает, что если вы захотите заключить какие-либо союзы от имени своей империи, правитель клана Дэйв, это будет абсолютно законно!

ЭПИЛОГ. 41-Й ГОД ПРАВЛЕНИЯ ЗЕМНОЙ ИМПЕРИИ

ДРЕДНОУТ «ТЫРГОВИШТЕ»,

СИСТЕМА ШОНГ,

241,5 СВЕТОВЫХ ЛЕТ ОТ ЗЕМЛИ

– Мы закончили обработку данных с полета первого беспилотника, – сказал Стивен Бучевски, когда дредноут незаметно скользнул к далекой звезде, ради достижения которой они проделали такой долгий путь. – До встречи со вторым беспилотником еще сорок три минуты.

– Превосходно, мой Стивен, – сказал Влад Дракула из командирского кресла в центре мостика, прищурив зеленые глаза, когда он уставился на блестящую точку в центре главного дисплея.

В данный момент эта звезда находилась примерно в тысяче девятьсот астрономических единиц от "Тырговиште", поскольку они приближались к ней с максимальным ускорением в шестьдесят g, которое мог выдержать их компенсатор инерции. Они находились в обычном космосе чуть меньше двух дней, и их текущая скорость составляла 0,34 c – чуть более 101 000 км/с. При их нынешнем ускорении им потребовалось бы еще три дня, чтобы достичь восьмидесяти процентов скорости света, которую могла поддерживать их защита от частиц, и тогда они стали бы гораздо менее скрытными, чем в данный момент. Но их план предусматривал открытый подход к тому времени, с показом оригинального транспондера шонгейри "Тырговиште". Если предположить, что они долетят до Шонгару, единственной похожей на Землю планеты в системе Шонг, то на все путешествие – включая более пяти с половиной дней баллистического полета при скорости 0,8 световой – потребуется еще тринадцать дней. После их, казалось бы, бесконечного перелета только для того, чтобы добраться сюда, эти последние тринадцать дней предстали перед Бучевски как тринадцать столетий. Если им нужно было что-то сделать, он хотел довести это до конца и покончить с этим навсегда.

Главная причина, по которой они вышли в n-пространство так рано, заключалась в том, чтобы дать достаточно времени своим гораздо более скоростным разведывательным дронам исследовать внутреннюю систему, прежде чем они объявят о своем присутствии. У них был только один корабль, и хотя он был вполне способен стерилизовать любую планету, он все еще оставался всего лишь одним кораблем. Если бы они беспрепятственно добрались до пределов досягаемости ракет, он мог бы справиться с любыми силами, находящимися вблизи планеты, прежде чем они смогут приступить к действиям, но все их данные устарели на восемьдесят земных лет. Им следовало посмотреть, что могло измениться за это почти столетие, прежде чем они планировали свою настоящую атаку. И Влад Дракула стремился к тому, чтобы это планирование было как можно более тщательным.

Бучевски взглянул на Влада со своего кресла на посту тактического офицера. Рука, которая на самом деле запустила бы эти ракеты, будет принадлежать ему, и он задавался вопросом, как он будет относиться к этому в бесконечные дни жизни вампира. Он не ожидал, что ему это очень понравится, но, по крайней мере, он заставил Влада отказаться от своего плана прямого геноцида. Вероятно, это не принесло бы большой пользы другим колониям шонгейри, и Бучевски полностью понимал, почему эти другие корабли будут неуклонно делать именно то, что они намеревались сделать. Но во Владе Дракуле осталось больше человечности, чем думал сам Влад до того, как Бучевски обратился к нему. И поскольку так оно и было, он был готов довольствоваться "всего лишь" отправкой шонгейри обратно в каменный век.

Бучевски жалел, что не смог убедить Влада согласиться на еще менее драконовский исход, но история не зря назвала его сыном дракона. И, как он указал, зеленые глаза были холоднее вакуума за корпусом "Тырговиште", он намеревался оставить по крайней мере треть из них в живых после систематической бомбардировки, которая уничтожила бы все следы планетной промышленности.

– И это, мой Стивен, – сказал он отстраненным, ледяным тоном, – гораздо лучше, чем они намеревались сделать с нами. Действительно, во многих отношениях это гораздо более мягко, чем то, что они на самом деле сделали с нами до того, как мы их остановили. Я оставлю в живых треть из них, а не четверть человеческой расы, которую мы спасли от них.

Бучевски не мог с этим спорить, и жесткая и озлобленная часть его даже не хотела этого. Более того, чего бы он ни хотел, это было лучшее, что он собирался получить.

– Никаких признаков каких-либо серьезных изменений по сравнению с первым полетом, – сказал он сейчас, выводя на экран подробную схему внутренней системы. – У них больше присутствия на Шонг V, чем было при отбытии Тикейра, но это не настолько больше, чем смогла бы сделать группа людей за тот же промежуток времени. И их промышленная база, похоже, вообще не выросла.

– Нет причин, по которым это должно быть так, – сказал Кэлвин Мейерс. Бучевски взглянул на светловолосого, плотного бывшего сержанта-артиллериста с угольных месторождений Аппалачей, и Мейерс пожал плечами. – Одна вещь чертовски ясна из их собственных записей, шеф. Если что-то не сломалось, никто из этих ублюдков из Гегемонии не станет тратить время на его починку. Они считают, что того, что у них есть, достаточно, так зачем с этим возиться?

– Верно, Кэлвин, – кивнул Влад. – В этом отношении они совершенно не похожи на людей, не так ли? – Его улыбка была неприятной. – Я ловлю себя на том, что задаюсь вопросом, чего добился губернатор Хауэлл за время нашего путешествия.

– Не знаю, – сказал Бучевски. – Хотя не думаю, что Гегемонии это очень понравится.

– Думаю, что нет, – согласился Влад. – На самом деле...

– Мадре де Диос! – ахнул Франсиско Лопес. Другой оставшийся в живых из первоначальной группы американцев Бучевски на борту "Тырговиште", он продемонстрировал заметные навыки на сенсорном комплексе дредноута, что сделало его логичным выбором для управления им. Теперь голова Бучевски резко повернулась, когда Лопес начал набирать команды на своей консоли.

– Неизвестный корабль на расстоянии семи световых секунд! – рявкнул он. – Приближается с кормы и с высоты. Идет со скоростью шесть тысяч километров в секунду. Ускорение...

Он остановился и с трудом сглотнул, затем посмотрел на Влада.

– Влад, что бы это ни было, ускорение превышает сотню g, – решительно сказал он. – И у него странная подпись.

– Что ты подразумеваешь под 'странным', Франциско? – спросил Влад до нелепости спокойным тоном. Если расчеты Лопеса были верны, то, что бы это ни было, оно должно было настичь их менее чем за шесть минут ... а "Тырговиште" понадобилось двадцать минут, чтобы подключить свой фазогенератор.

– У него нет носовой волны, – сказал Лопес, отвечая на вопрос Влада, и Бучевски нахмурился. При скорости в тридцать шесть процентов от скорости света щиты чужака от частиц должны были излучать по крайней мере какую-то энергию. При такой скорости частица весом в один микрограмм высвободила бы 5800 мегаджоулей – что соответствует энергии 1,4 тонны тротила – при попадании в защитные экраны.

– Это... странно, – сказал он вслух, передумав в последний момент и избегая грязных слов вроде "невозможно".

– Действительно, мой Стивен, – сухо сказал Влад. – Приготовьте свое оружие, пожалуйста.

– Оружие готово, – подтвердил Бучевски, нажимая клавишу, которая снимала предохранители. – Слежение.

– В кормовом массиве есть изображение, – сказал Лопес.

– Покажи его нам, – приказал Влад.

– Сейчас будет, – ответил Лопес, и на дисплее, который показывал основную систему, внезапно появилось совсем другое изображение.

Оптические системы Гегемонии были на удивление хороши. Задняя матрица имела разрешение двенадцатиметрового телескопа-рефлектора, и семь световых секунд были для нее ничем. Что еще лучше, вертикального расстояния было достаточно, чтобы как следует рассмотреть их преследователя, и Бучевски с трудом сглотнул, когда на дисплей послушно наложилась шкала, показывающая размеры незнакомца.

Длина "Тырговиште" составляла более пяти километров, а боевой корпус – километр в диаметре. Незнакомец был почти двадцать пять километров в длину и четыре километра в диаметре, и не было никаких признаков чего-либо, отдаленно напоминающего вращающийся участок. Это было огромное серебристое веретено, нелепо длинное для своей ширины даже с такой огромной балкой, с каким-то выпуклым корпусом на том месте, где, должно быть, находился его нос. В этой конструкции тоже было что-то очень странное, хотя он и не мог точно сказать, что именно. Что-то насчет света...

– Не стреляй, – сказал Влад, затем слабо улыбнулся, когда Бучевски вопросительно посмотрел на него. – Во-первых, – сказал он, – я полагаю, что осторожность была бы не лишней, учитывая размеры наших посетителей и возможности, которые они уже продемонстрировали нам. И, во-вторых, я сомневаюсь, что это шонгейри. Понятия не имею, кто это может быть вместо щенков, но не могу представить, что они достигли такого радикального улучшения в своей технологии всего за восемьдесят лет. Действительно...

– Лазерный сигнал, – объявил из секции связи Иоан Драгическу, один из румын, служивших у Влада до вторжения. – Это...

Он сделал паузу, затем заговорил очень осторожно.

– Это запрос на связь ... на английском языке.

Английский? Бучевски почувствовал, что его брови пытаются подняться на макушку. Английский? Это было...

– Странно, кажется, ты сказал, мой Стивен? – Влад наблюдал за этим с еще более тонкой улыбкой, затем кивнул Драгическу. – Выведи это, – сказал он.

– Сейчас сделаю, – сказал Драгическу, и Стивен Бучевски внезапно почувствовал себя так, словно он все еще был новичком, которого только что ударили прямо между глаз.

– Привет, Влад, – сказал Дэйв Дворак с дисплея. – Нам нужно поговорить.

ПЛАНЕТА САРТ

Сарт – единственная обитаемая планета двойной системы 61 Лебедя. Она находится примерно в 10,4 световых годах от Земли в вытянутой двойной звездной системе, два компонента которой обращаются вокруг своего общего барицентра за 659 лет со средним расстоянием 84 а.е.. 61 Лебедь A – звезда K5v, а 61 Лебедь B – звезда K7v. A является более стабильной в паре; B отличается значительными краткосрочными вспышками с периодичностью около 11,7 лет. Обе проявляют вспышечную активность, но хромосфера В на 25 процентов больше, чем у 61 Лебедя А.

Сарт вращается вокруг 61 Лебедя А на расстоянии приблизительно 56 155 000 километров (0,374 а.е.). Его орбитальный период составляет 106,39 земных суток (приблизительно 0,29 земных года), а период вращения – 60 часов. Средняя температура составляет 18R по Цельсию (текущая средняя температура Земли составляет около 14,6R по Цельсию), а 82% поверхности покрыто водой/льдом. Наклон оси составляет всего около 8R (в отличие от земных почти 24R), поэтому сезонные колебания незначительны (по человеческим меркам). Радиус планеты составляет 6422 километра (на 44 километра больше, чем у Земли), но ее гравитация всего 0,85 земной, что указывает на менее плотную планету. У нее два спутника, каждый примерно в два раза меньше Луны.

САРТСКИЙ ХРОНОМЕТРАЖ

Сартийцы делят свой планетный год на триады, каждая продолжительностью 42,5 планетных дня, и каждый день делится на половины дня (примерно по 30 земных часов) и четверти дня (примерно по 15 земных часов). Каждая четверть дня дополнительно делится, как показано ниже:

Сартская единица

Земной эквивалент

Секар

1,88 часа=112 минут

Минак

28,13 минуты

Чекар

1,76 минуты

Кисак

52,7 секунды

Силак

0,82 секунды