Текст книги "К свету"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

Соавторы: Крис Кеннеди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 44 страниц)

– Была ночь, когда я вышел из пещеры, и к тому же было лето. В моем состоянии это мало что значило для меня, но я, пошатываясь, побрел вниз по долине, руководствуясь чистым инстинктом в поисках помощи и убежища, поскольку был неспособен ни на что столь ясное, как рациональное мышление. Я не знаю, как далеко я отошел от пещеры до того, как взошло солнце, но когда оно взошло, боль была ужасной. Я заполз в лес, зарылся под листья, как животное, прячась от его карающего блеска. И когда снова опустилась милосердная тьма и я снова смог думать – пусть и плохо, – я понял, кем я, должно быть, стал и что я должен любой ценой держаться подальше от других людей. Так я стал еще одним зверем, живущим – или, по крайней мере, выживающим – в горах без троп.

– Не знаю, как долго я оставался в этом состоянии замешательства и животного инстинкта, но этого было достаточно, чтобы моя одежда стала рваной, а борода – длинной и спутанной. Только позже я научился приказывать волосам и бороде расти – или не расти – так, как мне больше всего подходило. Однако я помню тот день, когда мой разум, наконец, стал достаточно ясным, чтобы снова называться моим собственным. Я помню, как посмотрел вниз, в лужу воды, из которой я пил, как животное, и увидел свое собственное отражение в свете вечернего солнца, которое просто вызвало у меня "зуд", как ты выразился. И я помню, как подумал, что никогда в жизни не видел более безумно выглядящего сумасшедшего.

– Не буду утомлять тебя рассказом о долгом, болезненном времени, которое я провел, прячась в тех горах, пытаясь понять, как я стал тем, кем был. Поняв, что я превратился во что-то, что легло в основу легенд о носферату – вампире, в которого я никогда по-настоящему не верил, несмотря на время, в которое я родился. Единственное, что я знал, так это то, что я никогда не смогу вернуться к тому, кем и чем я был, и это было еще до того, как я обнаружил, что на дворе 1519 год, сорок три года с момента моей последней битвы с турками.

– Но это правдивая история о том, как я стал тем, кем я – кем мы – стали, мой Стивен.

– Господи, – сказал Бучевски. – Это чертовски сильно отличается от всех легенд!

– Поверь мне, ты осознаешь это не больше, чем я. – В тоне Влада было гораздо больше его обычного едкого юмора. – По правде говоря, я никогда по-настоящему не понимал, почему мистер Стокер выбрал меня в качестве центральной фигуры для своего романа, и он неверно истолковал практически каждую деталь исторического "Дракулы" ... предполагая, что он когда-либо намеревался использовать нечто большее, чем просто мое имя. Но учитывая, насколько ошибочным оказался даже мой крестьянский фольклор о нашем государстве, я не испытываю особого искушения критиковать его за художественную вольность.

Бучевски весело фыркнул, затем снова откинулся на спинку кресла.

– Ты когда-нибудь возвращался и исследовал эту свою 'пещеру'?

– Нет. – Влад покачал головой. – Не из-за отсутствия попыток, ты понимаешь. Но я так далеко ушел от нее к тому времени, когда ко мне вернулось нечто, приближающееся к рациональности, что никогда не смог бы найти дорогу обратно туда.

– Черт. Я бы точно хотел сам заглянуть внутрь!

– Я искал ее, потому что хотел получить более полное объяснение своему проклятию, но правда в том, что сама мысль о возвращении к нему наполняла меня ужасом, – признался Влад с абсолютной честностью. – Мои воспоминания о той ночи, о том, что последовало за ней, были во многих отношениях моим собственным чистилищем, мой Стивен. Недостаточно, чтобы очистить меня от моих грехов, от крови на моих руках, но это самое страшное наказание, когда-либо постигавшее меня.

– Я вижу это, – мягко сказал Бучевски.

– Возможно, теперь ты понимаешь, почему я оставался так близко во время твоего собственного ... перехода, – сказал ему Влад. – Мне потребовалось почти полвека, чтобы начать по-настоящему осознавать все способы, которыми я был преобразован. У меня не было никаких указаний. Конечно, легенды о том, кем я стал, не предлагали ничего подобного! Но со временем я начал принимать то, кем я стал, и учиться контролировать это.

Бучевски кивнул и задался вопросом, сколько других мужчин в ситуации Влада могли бы достичь этого.

– И с тех пор прошли столетия, – продолжил Влад более оживленно, – я продолжал совершенствовать свой контроль, и в процессе я научился ... помогать другим внести такие же изменения. Теперь этот процесс занимает гораздо меньше времени, и я могу донести до других то, что я сделал с тобой, без дезориентации и потери памяти. Хотя даже сегодня не все совершают переход успешно. В первые дни, возможно, выживал каждый двадцатый из тех, кого я пытался преобразовать. Сегодня я теряю примерно только одного из двадцати. Однако даже сейчас некоторые из тех, с кем я сталкиваюсь, поддаются безумию, которое, по сути, должно быть основой легенд о кровожадной природе вампиров. Охваченные этим безумием, они разрывали и уничтожали любого, с кем встречались, и поэтому в таких случаях я должен был ... отменить то, что сделал, забрать обновленную жизнь, которую я дал. И иногда, как я предупреждал Петра и Лонгбоу, со временем то же самое безумие охватывает даже некоторых из нашего вида, которые, кажется, пережили перемены невредимыми.

– Но к тому времени, когда я достиг достаточного контроля, чтобы снова перемещаться среди дышащих, я был человеком, плывущим по течению. Никого из тех, кого я знал раньше, уже не было в живых, у меня определенно не было трона – и никакого стремления к нему! И вот я стал кем-то другим точно так же, как я стал чем-то другим. Я отвернулся от человека, который создал легенду о Владе Цепеше, и до появления щенков я никогда к нему не возвращался. Не так полно, как сейчас. Были времена, когда я... вмешивался, но по большей части мы с Таке вели тихую жизнь, привлекая к себе мало внимания. И я бы очень предпочел, чтобы все так и оставалось.

– Понимаю, – сказал Бучевски. – На самом деле я желал бы тебе этого. Но если бы ты это сделал, щенки уничтожили бы весь наш вид. Ты тоже это знаешь.

– Помимо незначительного уточнения, что я не уверен, будто Homo sapiens остается нашим "видом", ты прав, – признал Влад. – Но, возможно, теперь ты понимаешь, почему при случае я кажусь немного ... отстраненным.

Бучевски снова фыркнул, но за этим юмором он знал, что теперь понял и кое-что еще. Он понимал, почему человека, который был Владом Цепешем, так тянуло к ущербным кинематографическим героям, которые стремились защитить других и отомстить за них.

– Но хватит об этом! – Влад плюхнулся обратно в свое кресло. – Помню, мы собирались посмотреть фильм, не так ли?

– Да, да, – согласился Бучевски. – Давай же!

– Так и делаю, – сказал Влад и нажал клавишу ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ.

XVI

МУЗ-ДЖОУ,

САСКАЧЕВАН,

КАНАДА

– Прямо здесь, – сказал констебль Джейми Ибсон, указывая на огромную парковку ресторана быстрого питания недалеко от шоссе 2 в Муз-Джоу, Саскачеван. Он застегнул куртку, когда водитель повернул массивный автомобиль на стоянку, оставив достаточно места для второго грузовика с краном, чтобы тот подъехал рядом. Поскольку каждый грузовик был более тридцати метров в длину, они вдвоем легко заполнили две трети парковки.

Поездка из Реджайны прошла довольно гладко. Трансканадская трасса все еще была открыта и в довольно хорошем состоянии, а небольшая часть скоростной автомагистрали Манитоба, которую им пришлось пересечь, была очищена от снега ранее в тот же день. Тем не менее, он знал, что гонка продолжается, поскольку местность вокруг Реджайны была склонна к крайностям.

В июле, когда они прибыли на тренировку в академию Королевской канадской конной полиции, было плюс сорок восемь градусов по Цельсию, или "чертовски жарко", как сказал его друг Стефан Блэкволф. Однако, когда страна погрузилась в зимние муки, он знал, что будут штормы, при которых температура также достигнет "дурацкого холода", или около минус сорока градусов по Цельсию.

Ибсон натянул шапочку на свои темно-каштановые волосы, откинул капюшон куртки, а затем натянул перчатки. Подготовившись настолько, насколько это было возможно, он слез с гигантского транспортера, подошел к юго-восточному углу стоянки и покачал головой. Железнодорожная эстакада решила, что наступление зимы – подходящее время для выхода из строя, и сделала это, когда по ней проезжал поезд с гуманитарной помощью для лагеря беженцев в Медисин-Хэт, Альберта.

В дополнение к разрушению путепровода, разорвавшему ключевую трансканадскую железнодорожную линию, в результате схода поезда с рельсов пострадало все, что находилось на станции Муз-Джоу. Это был беспорядок, и людям грозила смерть от голода и холода, если он не исправит его. К тому времени, как они вывели поезд со станции и убрали завалы с шоссе 2, железнодорожный мост полностью разрушился, а рельсы с обеих сторон представляли собой искореженную, скрученную массу.

Он снова покачал головой. Восстановление путепроводов обычно не входило в должностные инструкции недавнего выпускника академии КККП. Обычно выпускник даже не считался полностью подготовленным констеблем, пока не проработал еще шесть месяцев под руководством опытного сотрудника. Однако после вторжения шонгейри – с наступлением зимы в полную силу – положение было слегка "скорректировано".

Когда поступил призыв к трудоспособным мужчинам и женщинам помочь с распределением чрезвычайной помощи, поступающей из "Соединенных Штатов" – во всяком случае, в какой бы части они ни существовали, – КККП вызвала волонтерами всех своих выпускников. На самом деле у них еще не было постоянных обязанностей, что делало их более пригодными – или, по крайней мере, менее важными, – чем опытных офицеров КККП, которых пришлось бы отозвать с их мест.

Итак, Ибсон стал работником по оказанию помощи.

Он наблюдал за двумя автоколоннами с гуманитарной помощью, направлявшимися со склада снабжения в Реджайне во внутренние районы ... и в одном случае его присутствие оказалось необходимым, когда они добрались до "тарифной станции". Группа местных жителей в одном из небольших городков вдоль маршрута, у которых не было достаточного количества собственных припасов, была достаточно предприимчива, чтобы установить блокпост на дороге, где они сказали, что "просто возьмут небольшую сумму в качестве налога". Судя по транспортным средствам, которые он мог видеть в этом районе, налог составлял порядка ста процентов. Хотя его мандат позволял распределять некоторые припасы по пути, если это было необходимо, появление без ничего не расположило бы его босса к нему, поэтому он почтительно отказался.

В то время как охотничьи ружья, которые были у мужчин, были эффективны против предыдущих прохожих, штурмовые винтовки C7, которые были у Ибсона и двух армейских рядовых, которыми он командовал, и ручной пулемет C9, установленный на Ивеко VM 90, возглавлявшем колонну, отговорили мужчин от дальнейшего сбора налогов. Навсегда, как только они не приняли "нет" за подходящий ответ.

Вернувшись из той поездки, он обнаружил, что теперь работает ремонтником моста. Он жаловался на то, что не подходит для этой работы – у него не было знаний или навыков для этой работы, – и был прав. Пока они не привезли одного из нейронных педагогов шонгейри вместе с комплектом для ремонта моста, который был доставлен на следующем "Старлендере".

Так что теперь у него были знания, если и не "навыки".

Теперь все, что ему было нужно, – это рабочая сила, которая, когда он обернулся, тоже как раз въезжала на парковку. Рядом с транспортерами остановились два больших пассажирских фургона с 15-дюймовым крылом и надписями Муз-Джоу по бокам, и из них вышли двадцать человек. Это были молодые летчики с авиабазы в южной части города, которые знали о ремонте мостов еще меньше, чем он сам. Мужчина, который выглядел немного старше остальных, подошел к нему, в то время как остальные занялись парой сигарет, каждой из которых сначала затягивались, прежде чем передать ее следующему человеку. У мужчины были три нашивки на форменной куртке и пронзительные голубые глаза; все остальное было защищено несколькими слоями одежды.

– Я сержант Лакруа, – сказал мужчина. – Вы констебль Ибсон?

– Да, – ответил Ибсон. – Спасибо, что прибыли, а?

– Что ж, мы здесь, но не знаю, какую пользу мы можем принести вам. – Лакруа ткнул большим пальцем через плечо в сторону группы летчиков. – Из нас Симмонс был в дорожной бригаде в течение лета после ... скажем так, незначительной неосторожности, но ни у кого больше нет никакого опыта работы с автомобильными или железными дорогами, и ни у кого нет никакого серьезного опыта строительства. Мы механики реактивных самолетов демонстрационной эскадрильи "Тандерберд" ... ну, во всяком случае, когда у нас снова будут самолеты, мы ими будем.

– Все в порядке. Думаю, я знаю, что делать.

– Ты думаешь, что знаешь, да? – спросил Лакруа. – Ты что, какой-то инженер-строитель?

– Нет, я конный полицейский, но прошлой ночью я останавливался в гостинице шонгейри, и они дали мне необходимую информацию, чтобы показать вам, что нужно сделать.

– Сколько времени это займет? – спросил Лакруа. – Как только сядет солнце, станет холодно.

– Да, это так, – сказал Ибсон, кивая. – И я уверен, что вы с нетерпением ждете возвращения в свои милые, теплые казармы. Но в Альберте также похолодает, когда сядет солнце, и у всех людей там не будет топлива, потому что оно застряло в Реджайне, пока этот мост не работает. Этим людям тоже будет холодно, когда ветер начнет проноситься по равнинам. Действительно холодно.

Мужчина посмотрел вниз на свои ботинки, понимая, что ему, вероятно, повезло, что они у него есть, и Ибсон позволил ему на мгновение задуматься, прежде чем добавил: – Нам нужно поднять этот мост, но пришельцы, по крайней мере, облегчили нам задачу – намного больше, чем это было бы. Я знаю, как это сделать, но мне понадобятся ваши ребята, чтобы разобраться с некоторыми вещами.

Сержант поднял глаза и глубоко вздохнул, расправляя плечи. – Что тебе нужно, чтобы мы сделали?

Ибсон усмехнулся, затем указал в сторону ресторана. – Меньше, чем вы могли бы подумать, хотите верьте, хотите нет. – Он кивнул головой в сторону двух массивных транспортеров, где оператор крана на одном из транспортных средств уже опускал на землю гигантские синтетические ящики под наблюдением своего водителя и с помощью водителя Ибсона. – Им потребуется немного времени, чтобы снять все это барахло с транспортеров. Почему бы нам не зайти внутрь, где тепло, и не поговорить за парой пицц о том, что нужно сделать, а потом вернуться и снова открыть железную дорогу?

– Звучит заманчиво, – ответил Лакруа.

– Потом, когда мы закончим, по соседству тоже есть бар. Первый круг за мной.

Сержант оглянулся, пока они шли, и кивнул. – Теперь ты дело говоришь.

– Вот в чем суть, – сказал Ибсон толпе из двадцати молодых людей примерно полчаса спустя, когда они стояли и смотрели на различные кучи, разбросанные по парковке. Как только транспортеры были разгружены, водители отогнали их вниз по улице, чтобы они не мешали. – Щенки оставили нам планы по созданию полностью автоматизированных, самоуправляемых инженерных транспортных роботов. – Он указал на огромные синтетические ящики. – Это они. Я слышал, что эти штуки работают на чем-то под названием "блестящее программное обеспечение". Это чуть хуже по сравнению с полностью разумным искусственным интеллектом.

Он мог видеть, как глаза нескольких мужчин остекленели, и попробовал еще раз. – Проще говоря, эти штуки – роботы – умные роботы, – которые могут почти всю работу выполнять сами.

– Тогда какого черта мы здесь делаем на холоде? – пробормотал один из летчиков.

– Хороший вопрос, – ответил Ибсон. – Я рад, что ты спросил. Несмотря на то, что они действительно умны, это не совсем то же самое, что способность думать самостоятельно, и, насколько я понимаю, они не всегда запрограммированы на все, что нужно сделать. Мы здесь для того, чтобы помочь им и обеспечить определенный уровень безопасности и гарантии качества.

– Что это значит? – спросил другой летчик.

– Хотели бы вы пройти по полностью построенному роботами мосту, на который никто больше никогда не смотрел, чтобы убедиться, что все сделано правильно? – спросил Ибсон.

– Э-э, нет, – ответил летчик.

– Я тоже. Поэтому мы собираемся убедиться, что мост построен правильно.

– Но я ничего не знаю о наведении мостов, – сказал третий, с чем согласились большинство.

– Понимаю это, – ответил Ибсон. – И, по правде говоря, я тоже не знаю. Но вы, ребята, разбираетесь в починке плоскостей и соединении металла и схем вместе, и вы можете сказать, правильно ли это было сделано, а?

– Ну, да.

– И это большая часть того, что мне нужно, чтобы вы сделали. Держитесь подальше от них, наблюдайте за тем, что они делают, и следите за тем, чтобы это выглядело правильно, насколько это в ваших силах. Поняли?

Летчики кивнули, и сержант Лакруа поднял руку. – Итак, что нам нужно сделать в первую очередь?

– Оставайся там, и я помогу им начать. – Ибсон подошел к первому ящику, около двух метров в ширину и трех метров в высоту, на котором со всех сторон была нанесена гигантская цифра 1. Он был сделан из чего-то похожего на белый пластик, но намного тверже. Он видел химическую формулу синтетического вещества; у него было достаточно знаний в области химии, чтобы знать, что это было далеко за пределами его понимания. Он нашел сенсорную панель сбоку ящика, включил ее и ввел полученный код активации.

Сторона ящика напротив сенсорной панели откинулась, и оттуда вышел гигантский четвероногий робот, почти такой же большой, как сам ящик. Робот повернулся к Ибсону и спросил: – Вы супервайзер?

Ибсон ошарашенно кивнул. Хотя на нейронном уровне он был осведомлен о том, что произойдет, это было совсем другое – видеть, как из коробки выходит Робокоп и задает тебе вопрос. Робот был блестящим, серебристым и в целом гуманоидным – или, возможно, правильным словом было "кентавроид" (если это вообще было слово), – хотя его четыре руки и четыре ноги говорили о том, что он не был "человекоподобным".

Он продолжал смотреть на Ибсона, и на его груди замигал красный огонек.

– Да, я супервайзер, – сказал Ибсон, когда понял, что кивка недостаточно. Он указал на сержанта и добавил: – Это мой помощник.

– Принято к сведению, – ответил робот. – В чем заключается задача?

– Нам нужен новый железнодорожный мост через этот пролет. – Ибсон указал на бывшую эстакаду. – Мост не должен загораживать полосы движения транспортных средств, которые проходят под ним.

– Понимаю, что вам нужен мост. Что такое железнодорожный мост?

– Железная дорога используется для движения поездов – транспортных средств, передвигающихся по путям – стальным рельсам, – которые ведут туда, где раньше был мост, а затем простираются на другую сторону.

– Понятно. Какую массу должен выдерживать мост?

– Э-э-э. – Ибсон нахмурился. Кто-то должен был дать ему эту информацию, но никто этого не сделал. Так как же? – Можете ли вы проанализировать старый мост и посмотреть, на какую массу он был рассчитан до того, как рухнул?

– Это возможно, – ответил робот.

– В таком случае постройте новый, чтобы выдерживать массу на двадцать процентов больше. – Он решил, что лучше создать запас прочности, чем полагаться на минимальную оценку машины. – О, и не забудьте оставить полосы под ним свободными для движения. Вы можете это сделать?

– Да.

– Хорошо, и как только он будет построен, вам нужно проложить через мост и прикрепить эти рельсы, – Ибсон указал на небольшую гору (ну, холмик) сверкающих новых рельсов, сложенных с одной стороны. Пожалуйста.

Было странно говорить роботу "пожалуйста", но было бы еще более странно, если бы он этого не сделал.

– Понятно. Проанализировать оригинальный мост. Построить новый мост, чтобы пересекал пролет и выдерживал массу, на двадцать процентов превышающую возможности первоначального моста. Не загораживать полосы движения под мостом. Проложить по мосту рельсовую дорогу и соединить ее с другой стороной. Верны ли эти указания?

– Да, это так.

– Должен ли я собрать команду и начать?

– Да, пожалуйста.

Робот-бригадир подошел к следующему ящику, вытянул один "палец" и подключил его к порту передачи данных на боку. Когда это произошло, Ибсон понял, что все четыре пальца на этой руке неуловимо отличаются друг от друга.

Робот, появившийся из второго ящика, совсем не был похож на первого робота. У этого были длинные конечности, как у вилочного погрузчика, которые опускались, когда он появлялся. Когда он освободил ящик, на его противоположной стороне появились дополнительные конечности, хотя они заканчивались придатками в форме когтей с тремя "пальцами", которым противостояли три "больших пальца" на каждом. После короткой паузы он подкатился к одной из груд стальных балок на своих гусеницах, похожих на цистерны, поднял груз и начал переносить его туда, где должен был быть построен мост.

– Первое, что мне нужно от ваших парней, – сказал Ибсон Лакруа, – чтобы они перекрыли движение, а? Похоже, этот робот направляется на шоссе, и мы не хотим, чтобы кто-нибудь переехал его... или устроил аварию, пока они пытаются выяснить, что это такое.

К тому времени, когда сержант отправил четырех летчиков патрулировать дорожное движение, робот-бригадир строителей открыл еще три ящика, и еще больше роботов приступили к работе. У одного робота было что-то вроде резака, или лазера, или чего-то еще, что резало металл, и он отрезал оставшиеся изогнутые железнодорожные пути, как будто они были сделаны из сливочного масла. Второй робот готовил площадку для установки конструкции опоры моста между полосами движения транспортных средств на шоссе, а третий робот – тот, который был ростом ниже других, с четырьмя парами гусеничных колес и лопастным придатком – выравнивал землю на ближней стороне.

– Итак... – начал сержант, затем его голос затих, и он задумчиво поджал губы.

– Да? – спросил Ибсон.

– Что именно мы должны сейчас делать?

– В основном, держаться подальше от роботов, пока они работают, – сказал Ибсон. – Предполагается, что мы должны управлять общей картиной – например, останавливать движение – вещами, с которыми роботы, возможно, не знакомы. Они знают, как строить мосты, и бригадир достаточно умен, чтобы следить за тем, что опасно при строительстве моста, но они ничего не знают о людях.

На площадку вкатился новый робот и начал колотить по земле придатком.

– Что, черт возьми, этот делает? – спросил сержант.

– Измеряет плотность грунта? – спросил Ибсон. – Насколько сильно он прогнется, когда по нему проедет поезд? Я не знаю. Черт, я действительно знаю об этом не больше, чем ты. Однако я знаю, что на мне вот это. – Он указал туда, где к месту работ осторожно приближался мужчина с охотничьим ружьем в руках. Хотя у граждан Канады было не так много огнестрельного оружия, как у их соседей на юге, оно действительно существовало, и, похоже, мужчина пытался решить, стоит ли ему стрелять в странных, инопланетных существ, которые, казалось, захватили один конец его города.

Ибсон оглянулся через плечо, когда подошел к мужчине, затем повернулся обратно, чтобы улыбнуться очевидному замешательству новичка. Теперь площадка превратилась в оживленный улей, где двадцать отдельных роботов работали над различными аспектами моста. Большая часть несущей конструкции на шоссе 2 уже была смонтирована и установлена на место, и робот с мини-краном на спине устанавливал первые балки. Это была самая отвратительная вещь, которую он когда-либо видел.

– Чем я могу вам помочь? – спросил он, подходя к мужчине, держа свои руки на виду. Мужчине на вид было чуть за шестьдесят, у него были седые волосы и борода. Кроме того, он был довольно грузным и выглядел бы почти как Санта-Клаус ... если бы не оружие.

– Что за ... что, черт возьми, там происходит? спросил мужчина, указывая на мост своей винтовкой.

– Это команда строителей-роботов, – ответил Ибсон.

– Что, черт возьми, они делают?

– Они восстанавливают железнодорожный мост.

– Не знал, что роботы могут это делать.

– Они новенькие. Мы просто пробуем их в первый раз, да?

– Это безопасно?

– Мы так думаем, но безопаснее, когда я наблюдаю за ними, – сказал Ибсон, доставая свой значок. – Я констебль Ибсон. А теперь, почему бы вам просто не вернуться в свой дом и не убрать винтовку, и позволить мне позаботиться об этом.

– Вы полицейский? – спросил мужчина, очевидно, впервые заметив форменную парку КККП Ибсона. Казалось, он был счастлив встретить что-то, что он понимал и на что мог рассчитывать.

– Да, сэр, это так, и у меня все под контролем. – Даже если я не понимаю и половины из того, что делаю.

– Ну, тогда ладно, – сказал мужчина. Он отвернулся, качая головой. – Самая проклятая вещь, которую я когда-либо видел.

– Последний, – сказал бригадир роботов.

Ибсон кивнул, пораженный тем, что задание было выполнено так быстро. Он посмотрел на свои часы – он не пробыл на месте и шести часов, а они уже закончили.

– Чисто? – спросил один из трех оставшихся роботов.

– Вам решать, – сказал Ибсон сержанту Лакруа, который стоял по другую сторону того, что Ибсон назвал бы "роботом для забивки свай".

Сержант кивнул и быстро осмотрел место. – Чисто! – крикнул он. – Огонь!

Робот выстрелил из какого-то ружья на своей руке, и из него вылетел костыль, который встал на место, удерживая последний рельс на шпале. Не удовлетворившись положением костыля, рука-кувалда робота опустилась один раз, заставив его проделать оставшуюся часть пути на место.

– Удовлетворительно, – произнес робот.

– Удовлетворительно, – согласился Лакруа.

Робот с кувалдой повернулся и покатился к своему ящику по какому-то невысказанному сигналу от робота-бригадира, который был подключен к сети вместе со всеми ними. За исключением взаимодействия с людьми, роботы не разговаривали, основываясь на электромагнитных приказах, отдаваемых им бригадиром.

– Мост на эстакаде завершен, – сообщил Ибсону бригадир. – Полосы движения под мостом остаются свободными. Дорога установлена на место и соединена с исходной дорогой с обеих сторон. Работа завершена. Вы согласны?

– Я согласен, – сказал Ибсон. – Это была очень хорошо проделанная работа. Спасибо вам.

– Мы готовы к следующему заданию. После этого двум блокам потребуется обслуживание, – сказал робот, затем подошел к своему ящику и забрался в него задом. Когда он соприкоснулся с выключателем внутри коробки – Ибсон видел его ранее, – ящик закрылся сам по себе, точно так же, как и все предыдущие.

– Что теперь? – спросил сержант.

– Теперь я приказываю водителям погрузить ящики обратно на транспортеры, и мы возвращаемся в Реджайну.

– Хотя, для начала, думаю, ты кое-что забываешь,.

Ибсон просмотрел сайт заданий в поисках чего-то, что он пропустил. – Нет, я думаю, у нас все хорошо.

Сержант усмехнулся. – Нет, там также упоминалось пиво и тот факт, что ты платишь...

XVII

КОУЛД-МАУНТИН,

ОКРУГ ТРАНСИЛЬВАНИЯ,

СЕВЕРНАЯ КАРОЛИНА,

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ

– Рад вас видеть, ребята, – сказал Дэйв Дворак, когда Дэниэл Торино и Петр Ушаков вошли в столовую.

– Нет, это не так, – сказала Шарон Дворак. – Я не могу вспомнить двух людей, которых я меньше всего хотела бы видеть.

Говоря это, она улыбнулась и пересекла комнату, чтобы обнять сначала Ушакова, а затем Торино. Она поцеловала каждого из них в щеку, затем повелительно указала на стулья, в то время как взвод или около того детей смеялись.

– Это неподходящий пример для послушных детей. – Ушаков сердито посмотрел на аудиторию – особенно на Зинаиду Карпову, – хотя суровость его тона, к сожалению, была подорвана огоньком в его глазах.

– Я ей это и говорю, – скорбно сказала Лариса Карпова, мать Зинаиды. – Но это ни к чему хорошему не приводит, Петенька. – Она покачала головой и улыбнулась Шарон; она снова научилась это делать. – Она ничего не может с этим поделать. Она американка.

– Черт возьми, – сказала Шарон.

– Сядьте, сядьте! – настаивал Дворак. – Можем мы хотя бы предложить вам два пива?

– Я бы не возражал, – согласился Ушаков, усаживаясь в указанное кресло за очень большим столом.

– Вообще-то, можно мне вместо этого кофе? – спросил Торино. Дворак поднял бровь, и бывший пилот истребителя пожал плечами. – Я был летчиком-истребителем. Мы питались этой дрянью, так что, если я собираюсь притвориться, что пью для пущего эффекта, я мог бы с таким же успехом притвориться, что кайфую от кофеина вместо алкоголя.

– Самое страшное, что для меня это действительно имеет смысл, – сказал Дворак, и оба посетителя усмехнулись, усаживаясь за стол.

Не совсем то, что приходит на ум, когда думаешь о "вампирах", – размышлял Дворак, наблюдая, как дети – трое его и Шарон, его племянница Килан, а также Зинаида и ее младшие братья Борис и Ермолай [в первой части – Григорий] – обмениваются приветствиями (и шутками) с "дядей Петром" и "дядей Дэниэлом". С другой стороны, тут его настроение ненадолго испортилось, никто из детей никогда не видел этих двоих в режиме "предложение, от которого нельзя отказаться". Кроме Зинаиды, может быть.

Он на мгновение задумался над этим, затем отбросил размышления в сторону, когда Моргэйна и Мейгрид вскочили, чтобы принести бутылку пива для Ушакова и еще одну чашку кофе для Торино. Ему придется вернуться к этому позже, но сейчас он мог просто наслаждаться тем, что двое друзей зашли поужинать с семьей.

– Сегодня вторник, – заметил он вслух, глядя через стол на Мэйлэчея, когда близнецы вернулись и заняли свои места. Десятилетний мальчик серьезно посмотрел в ответ, затем склонил голову.

– Спасибо тебе за благословения этого дня и каждого дня, и особенно за эту трапезу. Аминь, – сказал он, и Дворак одобрительно кивнул.

– А теперь, – сказал он, – кто-нибудь, передайте картофельное пюре, пожалуйста!

Значительно позже тем же вечером Дворак сидел на крыльце коттеджа. Они наконец-то пережили зиму, но мартовские ночи в Аппалачах были холодными, и сегодняшняя температура колебалась чуть ниже нуля. Крыльцо, однако, приобрело крышу и стены из кристаллопласта Гегемонии. Боковые панели послушно открывались при нажатии на выключатель, если его обитателям хотелось свежего ветерка, но в данный момент они были плотно закрыты, и веранда представляла собой пузырь тепла и света под высокой и холодной луной. Несмотря на это, Дворак почувствовал холод, витающий за пределами тепла, и поежился, еще раз подумав обо всех людях, у которых не было ни тепла, ни света.

– Это не твоя вина, – тихо сказал Ушаков, и Дворак посмотрел на него. – Я довольно хорошо узнал тебя, Дэйв. Ты снова погружен в размышления.