Текст книги "К свету"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

Соавторы: Крис Кеннеди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 44 страниц)

– Ладно, – отрывисто сказал он. – Все вылезайте из бассейна!

Несколько человек, включая Остербек, усмехнулись, но тоже поднялись со своих стульев и послушно направились к люку рубки управления. Гэннон подождал, пока выйдут последние, затем последовал за ними.

На самом деле, – размышлял он, – у них вообще не было никаких причин иметь "диспетчерскую". Они могли бы с таким же успехом оставаться в своих собственных жилых помещениях и использовать инфосеть платформы для управления всем и общения друг с другом в виртуальной диспетчерской. В конце концов, он был уверен, это станет новой нормой. Молодое поколение, выросшее на технологиях уровня Гегемонии, уже делало это, и он предположил, что это логическое продолжение удаленности от дома. Но старые пердуны вроде него все еще хотели ощутить это общее присутствие во плоти.

Идиот, – с иронией подумал он. – Вы уже находитесь в "виртуальной" диспетчерской, сидите там со своими имплантами и наушниками. Просто будь благодарен, что они готовы мириться с таким динозавром, как ты!

Он усмехнулся, но это была правда, и он знал это. Точно так же, как он знал, что сломается и получит один из кохлеарных имплантов, которые уже были у большинства членов его молодой команды, так что ему не понадобятся даже наушники.

С этой мыслью он проследовал по коридору к шахте лифта. Кабина лифта была рассчитана всего на двенадцать человек и быстро доставила их в стыковочный отсек. Воздушный шлюз был открыт, когда они добрались туда, и коммандер Куен ждала их, чтобы лично поприветствовать по прибытии.

– Хорошо выглядите, доктор Гэннон! – сказала она, поднимая правую руку.

– Это действительно так, Тоа, – согласился он, поднимая свою руку, чтобы обменяться рукопожатием.

Коммандер Куен Бо Тоа была примерно на пятнадцать лет моложе его, и за ее карими глазами скрывались темные уголки, точно такие же, как и у большинства людей, переживших вторжение. Она также была миниатюрной, привлекательной, склонной к розыгрышам и одной из участниц проекта "Прометей". Хотя она сама была коммандером военного флота Планетного союза – и, несмотря на все первоначальные благие намерения, "мировым кальмарам" удалось восстановить традиционные флотские звания во всей их сбивающей с толку красе – технически ее командование не было подразделением военного флота. Корабль ПС "Андромеда" принадлежал технологическому департаменту и был передвижным домом компьютерного ядра Брента Редера. Для Редера на самом деле не имело значения, где находилось его компьютерное "тело", и размещение его на борту "Андромеды" делало практичным отправку его в такие места, как Ганимед, где он мог взаимодействовать с локальной компьютерной сетью без разрушительных задержек со скоростью света. Это было не единственное, что "Андромеда" делала для департамента, но во многих отношениях, возможно, самое важное.

В данном случае одной из таких "других вещей" было использование безопасного удаленного места, с которого можно было отслеживать результаты альфа-теста. И как бы сильно это ни раздражало Вивиан Остербек, Честер Гэннон был совершенно не против этого. Даже если предположить, что тест прошел идеально, они все равно имели дело с плотностью энергии, примерно сравнимой с центром термоядерного взрыва. Он был просто прав, установив небольшую профилактическую дистанцию между собой и своим детищем, пока они выясняли, насколько хорошо это работает.

– Что ж, поднимайтесь на борт, – сказала ему Куен. – Я должна увидеть, насколько хорошо это работает после стольких затрат времени и усилий.

– Я тоже, – сказал Гэннон, когда они вместе вошли в шлюз. – С другой стороны, – бросил он свое традиционное предостережение, – настоящий ученый узнает больше из неудачных экспериментов, чем из тех, которые увенчались успехом.

Куен фыркнула, и шлюз закрылся за ними, когда они поплыли по посадочной трубе к "Андромеде".

– Хорошо, – сказал Гэннон сорок пять минут спустя, устраиваясь в кресле на мостике "Андромеды" и закрепляя ремни безопасности, чтобы не мешаться в условиях микрогравитации на мостике. Корабль находился в двух световых секундах от платформы "Прометей", и Юпитер казался огромным красным шариком в одном из углов визуального дисплея. Но только на мгновение. Затем "Большой красный" исчез, когда на дисплее появилось изображение Ганимеда и орбитальной платформы, которую они оставили позади.

– Брент, думаю, что это большая честь для вас, – продолжил он. – Пожалуйста, инициируйте альфа-тест.

– Конечно, доктор Гэннон! – Если Брент Редер и считал, что он "теряет интерес" к окружающему миру, то сегодня это определенно не отразилось на его тоне, – подумал Гэннон. – Запускаю альфа-тест через тридцать секунд.

В углу сложного дисплея на роговичном импланте Гэннона появился цифровой таймер, и он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, наблюдая за ним.

– Пять ... четыре ... три... два ... один ... инициирую!

Голос Редера отсчитал последние пять секунд, а затем таймер исчез, когда водопад на дисплее начал набирать высоту. Другие показания тоже мерцали и менялись, но по-настоящему его заинтересовал водопад, и он наблюдал, как тот продолжал подниматься в течение нескольких секунд, затем замедлился и остановился.

– Первый этап пройден успешно, – объявил Редер. – Первоначальная активация черной дыры подтверждена.

Кто-то торжествующе хлопнул ладонью по пульту. Это был не Гэннон. Они уже дважды достигали этой стадии, на этом же мостике.

Истинная причина, по которой платформа была такой большой, заключалась в том, чтобы обеспечить достаточное пространство для энергетических установок с антивеществом, необходимых для создания искусственно созданного гравитационно полностью разрушенного объекта. Лично Гэннон соглашался с Уилером в том, что было намного проще говорить "черная дыра", а не "ГПРО", каждый раз, когда они говорили о ней. Конечно, Уилер придумал немало других изящных терминов – Гэннону всегда особенно нравилась "квантовая пена", – и человек его положения мог называть вещи как угодно, черт возьми, ему заблагорассудится. Но как бы кто-то ни хотел это назвать, для создания сегодняшней версии потребовалось столько же энергии, сколько потреблял фазовый привод дредноута. Согласно расчетам его команды, они должны быть в состоянии значительно сократить это количество, продолжая совершенствовать свое понимание и контроль. На данный момент, однако, это был невероятный источник энергии.

Но это, конечно, относилось к первоначальной черной дыре, не так ли?

– Второй этап, пожалуйста, – сказал он.

– Начинаю вторую стадию.

На мгновение ничего не изменилось. В конце концов, командам Редера потребовалось две секунды, чтобы добраться до платформы. Затем первоначальный водопад снова начал подниматься, и рядом с ним появился второй.

– Фазовая стена успешно преодолена, – доложил Редер, и на этот раз раздались аплодисменты. Насколько кто-либо из них знал, это был первый случай, когда кто-либо проник в фазовое пространство без фазового привода. Конечно, у этого была обратная сторона, и второй водопад начал подниматься вверх, когда более высокое энергетическое состояние фазового пространства начало "стекать" в то, что люди и Гегемония любовно называли нормальным пространством.

– Мы на десять процентов превысили прогнозы, – объявила Вивиан Остербек без всякой необходимости. Гэннон уже видел это и слегка нахмурился. Их базовым расчетом всегда был диапазон, а не твердое число, и они все еще находились в пределах этого диапазона, но Остербек была права. Плотность мощности на этом этапе была значительно выше, чем прогнозировали их лучшие модели. С другой стороны, все остальное было почти точно там, где и должно было быть.

– Система справляется с этим, – отметил Тони Фурман, еще один из множества докторов наук в команде. – На данный момент запас прочности все еще достаточен.

– Согласен, – сказал Гэннон. – Брент, начинайте третью стадию.

– Начинаю третью стадию, – подтвердил Редер. И снова произошла кратковременная задержка. А затем второй водопад снова взметнулся ввысь, и рядом с ним появился третий.

– Прорыв стены бета подтвержден, – сказал Редер, и третий водопад устремился ввысь со взрывной скоростью.

– На двадцать процентов выше расчетов! – воскликнула Остербек. – Тридцать! Тридцать шесть!

– Потеря удержания! – крикнул Фурман. – Оценка отказа через десять секунд!

– Отключаюсь, – сказал Редер, его "голос" был намного спокойнее, чем у любого другого, еще до того, как Гэннон успел отдать ему приказ. – Завершение работы в...

Он остановился, и Гэннон почувствовал, как сжались мышцы его челюсти, когда визуальный дисплей мостика вспыхнул внезапным, вызывающим слезы блеском.

Это был не взрыв. Это было слишком интенсивно, чтобы так это называть. Вся платформа просто исчезла в ослепительной вспышке, которая была намного больше, чем когда-либо была сама платформа. На самом деле...

– Упс, – прошептал кто-то у него за спиной.

– Ты помнишь, как я говорила тебе, что собираюсь отправить Честера Гэннона и его веселую команду на орбиту Юпитера, не так ли? – спросила Фабьен Льюис, когда они с мужем усаживались в кресла в столовой Дворака на борту "Бастиона".

– Извините? – Дэйв Дворак мгновение смотрел на нее, моргая, затем поставил на стол миску с картофельным пюре с красным и золотистым болгарским перцем. Едва ли это было то, чего он ожидал в качестве вступительной речи за обеденным столом Шарон Дворак, и ему потребовалось почти пятнадцать секунд, чтобы порыться в памяти в поисках разговора двухлетней давности. Затем он кивнул.

– Да, – сказал он, опасливо оглядываясь через плечо на дверь, через которую вот-вот должна была появиться его любимая супруга с ростбифом.

– Что ж, оказывается, это был хороший поступок, который я совершила.

Ее тон был почти насмешливым, но глаза – нет, и он пристально посмотрел на нее.

– Почему?

– Потому что Ганимеда там больше нет.

– Я... прошу прощения?

– Я сказала, Ганимеда больше нет. – Льюис пожала плечами. – Ну, на самом деле это несправедливо. Там все еще есть какие-то обломки, которые когда-то были Ганимедом. По нашим первоначальным оценкам, от него осталось двадцать или даже тридцать процентов. И я могла бы отметить, что Ганимед – восьмое по величине орбитальное тело во всей Солнечной системе. Он – или, точнее, был – примерно вдвое меньше Марса, больше Меркурия. Вы знаете, довольно солидный объект недвижимости?

– Господи. – Дворак опустился на один из других стульев в столовой, когда изумление вытянуло из него единственное слово. Затем его глаза сузились. – Кто-нибудь пострадал?!

– Нет, слава богу. – Льюис покачала головой. – В то время "Андромеда" была в паре световых секунд от нас. Я вроде как настояла.

– И к тому же чертовски правильно! – Дворак покачал головой. – Они взорвали всю эту чертову луну?

– Ну, они нанесли достаточно повреждений, чтобы разбить его вдребезги, так что, думаю, это считается. – Льюис снова пожала плечами. – Я просмотрела снимки. Действительно впечатляет, особенно если сбавить обороты.

– Уверен, что это так, – криво усмехнулся Дворак. – Я начал говорить "Могу себе представить", но, к счастью, вовремя остановил себя. Потому что почти уверен, что моего воображения было бы недостаточно.

– Возможно. На самом деле...

Льюис замолчала, когда появилась Шарон с ростбифом в руках. Внезапность, с которой она прервала себя, приподняла бровь цвета меди над одним голубым глазом.

– Должна ли я предположить, что кто-то говорил о политике или, может быть, об истории, еще до того, как мы добрались до салатов? – сладко осведомилась она.

– Не виновен, милая! – Дворак торжественно поднял правую руку. – Но, тем не менее, должен признать, что то, о чем говорила Фабьен, это ... довольно впечатляюще.

– Достаточно впечатляюще, чтобы мне пришлось мириться с этим, пока мы едим? – спросила она немного зловеще.

– Ну, это зависит от обстоятельств, – сказал ее муж. – Я имею в виду, только если ты хочешь знать, почему у нас больше нет Ганимеда.

– Извини?

– Я сказал, что у нас больше нет Ганимеда. Ты знаешь – Ганимед? Юпитер? – Ее муж покачал головой. – Его там больше нет. Но ничего страшного, просто отложи жаркое, а я порежу. Мы можем поговорить об этом позже.

– Ты законченный ублюдок, – сказала она, невольно скривив губы.

– Что? – он невинно посмотрел на нее, приподняв брови. – Я сказал, положи это, я порежу. Не нужно вести эти мерзкие старомодные служебные разговоры, пока ты ешь.

– Позже вечером не спрашивай меня, почему это произошло, – сказала она.

– Почему то, что произошло?

– Это будет сюрприз, – сладко сказала она. – Впрочем, ты узнаешь это, когда оно появится.

– Уверен, что так и сделаю, – усмехнулся он. – Должен ли я понимать это как разрешение нам продолжать говорить об этом, пока я буду резать?

– На этот раз, – вздохнула она.

– Спасибо тебе, детка, – сказал он с искренней благодарностью, затем оглянулся на тещу своей дочери и взял разделочный нож и вилку. – Ты что-то говорила, Фабьен?

– Ну, поначалу все шло хорошо. Но потом...

– Хорошо, что мы не беспокоимся об уровне финансирования так сильно, как раньше, – сказал Дворак гораздо позже тем же вечером, когда Шарон закончила тасовать карты и начала сдавать.

– Ты подумываешь об инвестициях в платформу "Прометей", не так ли? – спросила Льюис, беря свои карты и сортируя их.

– Да. Это была хорошая железяка.

– Так оно и было, – согласился Грег Льюис, сортируя свои карты. Как обычно, он и Дворак играли против Шарон и Фабьен. – Однако в наши дни это вряд ли скажется на федеральном бюджете.

– Верно, – сказала его жена. – Но в более низком масштабе это превратится во что-то чертовски большее, чем просто "вспышка", Грег. Ты должен знать это лучше, чем кто-либо другой за столом.

– Почему? – спросила Шарон. При игре в пики у нее не было никаких проблем с "разговорами о делах". На самом деле, по ее мнению, все, что отвлекало ее мужа от подсчета козырей, было плюсом.

– Потому что очень вероятно, что в конечном итоге мы откажемся от всех наших существующих чертежей и начнем проектировать звездолеты заново, с нуля, – сказал Грег.

– Почему? – повторила Шарон с неподдельным удивлением.

– Мы уже рассматривали возможность серьезной перестройки, как только Гэннон и его мальчики и девочки выяснили, как создавать искусственную гравитацию, – сказал ей Грег. – Мы еще не достигли этой точки, потому что мы все еще имеем дело с требованиями к энергопотреблению, но это уже на горизонте и, вероятно, не более чем через пару лет. Когда это произойдет, нам больше не понадобятся вращающиеся секции, что значительно упростит конструктивные ограничения. Вы понимаете, что это привнесет что-то свое, но в целом мы сможем проектировать намного эффективнее и в процессе, вероятно, значительно снизить уязвимость.

– Но если предположить, что Гэннон разберется с этим делом – и у него уже "есть теория" о том, что пошло не так, – все они посмеялись над фирменной фразой Гэннона, – он только что сделал две вещи. Один из них заключается в том, чтобы предоставить нам источник энергии, если мы сможем выяснить, как его использовать, не взрывая ни одной планеты поблизости, что затмевает все, что есть у Гегемонии. Поверьте мне, как инженеру – и, особенно, как инженеру, который провел последние несколько лет, работая с конструкциями военных кораблей, – энергия, мощь, несомненно, является наиболее важным элементом в уравновешивании факторов успешного проектирования.

– Это, вероятно, не самая главная причина, по которой мы будем переделывать дизайн, потому что он успешно преодолел как фазовую стену, так и бета-стену, прежде чем все полетело к чертям. Если он сможет сделать это в мобильном приложении, а нет никаких причин, по которым он не должен быть в состоянии, и если его подход с фазированной антенной решеткой сработает, он одновременно создаст сверхсветовой двигатель, который значительно быстрее всего, что есть у Гегемонии, и фактически даст нам возможность сделать эту чертову штуку работающей!

Он сделал паузу, чтобы закончить сортировать свои карты, затем снова посмотрел на Шарон.

– Ключевым элементом будет то, насколько успешно он сможет разработать системы управления на этом монстре. Я имею в виду, что во многих отношениях это все равно что пытаться разлить "нову" по бутылкам и засунуть в задний карман. Пока оно остается в бутылках, с вами все в порядке. Если пробка выскочит...

Он пожал плечами, и Шарон серьезно кивнула.

– Но если она останется закупоренной... – начал он.

– Если она останется закрытой, то Гэннон только что дал нам чертовски хороший козырь в том, что касается Гегемонии, – вмешался Дворак.

– Вот именно, – кивнул Льюис. – Все это по-прежнему спекулятивно, и даже если предположить, что мы придерживаемся самого оптимистичного графика разработки, который только можно вообразить, – и больше не взрываем луны, – нас отделяют годы от реального оборудования. Я не думаю, что имело бы какой-либо смысл откладывать миссию Сарта в ожидании этого.

– Полагаю, я тоже, – немного мрачно сказал Дворак, глядя на свою жену.

– Это займет всего пару лет, – сказала она, и голубые глаза смягчились. – И если бы ты взял меня с собой, это было бы довольно несправедливо по отношению ко всем остальным, кто не может взять с собой своих супругов.

– Но дело не только во мне, – мягко сказал он.

– Что ж, по крайней мере, Мейгрид все еще будет здесь. Мы с ней можем подбодрить друг друга.

– Мы с Грегом тоже поучаствуем в этом, – пообещала Фабьен. – Куча всяких 'девичников', пока они скучают по тебе и как-там-его-зовут.

– Его зовут Рэймонд, – строго сказал ее муж. – И я не могу поверить, что ты только что употребила такой сексистский термин. 'Девичник'? Люди с Х-хромосомой за этим столом совершили бы физическое насилие, если бы Дэйв или я осмелились – осмелились! – использовать такие выражения!

– Чертовски верно, – сказала ему жена, подмигнув, затем посмотрела на Шарон. – Я ставлю три, – сказала она.

ЭПОХА ИССЛЕДОВАНИЙ. 26-Й ГОД ПРАВЛЕНИЯ ЗЕМНОЙ ИМПЕРИИ

I

ГОРОД ДАЙАНЖИР,

РЕСПУБЛИКА ДАЙАНТО;

И

ГОРОД КВИЗО-НАР-КВЕРН,

ИМПЕРИЯ КВЕРН,

ПЛАНЕТА САРТ

– Что я тебе говорю, Квелт, так это то, что какой бы большой занозой в заднице ни был Солкарн, в его потере было много минусов, – сказал супруг меченосца Бардин ШоКимБар. Директор разведки республики Дайанто провел четырехпалой рукой по своему черепу и с выражением отвращения закрыл носовые щитки. – Похоже, Джужир решило, что это наша работа... – не знаю, наверное, из мести Солкарну. – Бардин был высоким и широкоплечим, даже для мужчины, что всегда делало его пожатие плечами впечатляющим, но сегодня было чем-то особенным, – сухо отметило премьер-директор Квелт КвелСинЧар. – Иногда мне кажется, что оу думает, что эта дурацкая авария была нашей виной! Во всяком случае, оу не хватает нашего репродуктивного оборудования!

– Все не так уж плохо, Бардин, – сказало Минсаро МинКверДин более мягким тоном. – Я не говорю, что это не повлияло на оставшихся; потеря супруга пошатнет любую триаду. Челт знает, что мы все это понимаем! Но на самом деле Джужиру никогда не были нужны причины, чтобы нас не любить. Вся республика была в дерьмовом списке клана Кверн последнюю тысячу лет.

– Что не отменяет ни одной вещи, которые я только что сказал, – ответ Бардина был чуть более едким, чем большинство мужчин использовали бы, обращаясь к нейтро, но он и Минсаро знали друг друга более семидесяти лет. Они были близкими друзьями, даже если иногда и ссорились ... энергично дискутируя во время встреч директоров.

– Да, это так, – вмешалось Квелт, – но Минсаро право, Бардин. О, ты тоже так думаешь, но это вопрос количества, а не изменения в натуре.

– Это достаточно справедливо, – признал Бардин через мгновение. – Но я беспокоюсь об этом больше, чем когда-либо за последнее время, из-за того, что наш начальник поста сказал о здоровье старого Эрилка.

Ну вот, Квелт признало это само, Бардин, вероятно, был прав. Эрилк ЭрГарзХин нар Кверн, повелитель стаи Диржиба, было не только канцлером империи Кверн, но и тестем ее нынешнего правителя, а оу было суровым старым дорисаком. И не становилось моложе. Старое нейтро все еще было силой, с которой приходилось считаться в министерствах, но оу было явно менее энергично, чем раньше. Что потенциально было на самом деле очень плохой новостью. Эрилк любило республику не больше, чем любой другой кверниец, но, по крайней мере, всегда относилось к ней реалистично, что делало оу сдерживающим фактором.

– Я не вижу, чтобы они в ближайшее время стали предприимчивыми, – вставила Джартир ЛисДжарКин. Квелт повернулось к ней и приподняло одну ноздрю, приглашая вторую повелительницу войны продолжать. – На военном фронте ничего не изменилось, – отметила Джартир и подняла оба носовых щитка, чтобы ухмыльнуться Бардину через стол. – Знаю, что беспокоиться о таких вещах – твоя работа, но не думаю, что Квернский альянс каким-либо образом проведет танки через Насирскую брешь в следующие полдня, Бардин!

– Вероятно, нет. Однако меня больше беспокоит, куда они направляются дипломатически, – ответил Бардин. – Просто посмотрите на их тезисы на последней сессии Нонагона. Попомни мои слова, Джартир – Миркал набирает влияние, которое теряет Эрилк.

– Не думаю, что в этом есть какие-либо сомнения, – согласилось Квелт. – И я согласно, что это тоже вызывает беспокойство, но ни на кого из остальных восьми, похоже, аргументы империи не произвели особого впечатления.

Нонагон был самым близким к авторитетному международному органу, которым мог похвастаться Сарт. Конечно, это не так уж много значило, но, по крайней мере, большинство многонациональных конференций и переговоров все чаще проводились под его эгидой. Хотя последнее пленарное заседание было ... мягко говоря, капризным. Если квернийцы действительно намеревались вернуться к тому типу враждебных отношений, который, по-видимому, подразумевали недавние высказывания их делегата в Нонагоне, может случиться...

Дверь в комнату директоров открылась без предупреждения, вырвав Квелта из размышлений. Оу повернулось в своем кресле, оба носовых щитка широко раскрылись от удивления, а затем его глаза сузились, когда оу распознало явный шок на лице помощника.

– Премьер-директор, я... – Помощник сделал паузу, и Квелт понял, что его действительно трясет. – Я бы не стал... я имею в виду, мне жаль, но...

Помощник снова сделал паузу, и Квелт встало, протянуло руку и положило ее на плечо более высокого мужчины, чтобы поддержать его.

– В чем дело, Фирдак? – спросило оу. Разумный тон, казалось, успокоил молодого мужчину, который сглотнул и плотно закрыл оба носовых щитка, затем выдохнул.

– Я приношу извинения за то, что прерываю, тайсан, – сказал он затем строго контролируемым тоном, – но мы получаем передачу.

– Передачу? – Квелт склонило голову набок. – Какого рода передачу? От кого?

– Мы не знаем, тайсан.

– Что вы имеете в виду под "мы не знаем"? – резко спросил Бардин. – Откуда это?

– Сэр, – помощник повернулся к директору разведки, – этого мы тоже на самом деле не знаем. Но кто бы это ни было, они передают информацию каждой нации Сарта на всех радиочастотах и на всех сартских языках. И похоже, что они делают это с орбиты!

– Что вы имеете в виду под 'инопланетянами'? – раздраженно потребовало правитель клана Джужир XI, когда оу вошло в центр связи. Ему не нравилось, когда прерывали его послеобеденный сон. Оу было ночным певцом, которое лучше всего выполняло свою работу, когда весь мир спал за окнами его кабинета. К сожалению, оу обнаружило, что ему нужно больше сна, чем когда-либо, и это нужно было как-то компенсировать. Конечно, – ворчливо подумало оу, устанавливая линзы на передний выступ, чтобы взглянуть сквозь них на записку, которую ему только что вручили, – ты было намного моложе, когда у тебя появились эти рабочие привычки.

– Это то, за что они себя выдают, правитель клана, – сказал молодой "перчатка" ВВС, отвечавший за дворцовую связь. Судя по выражению его лица, даже ему было трудно в это поверить.

– И они просто так оказались говорящими на идеальном квернском? – скептически хмыкнуло Джужир.

– А также на дайантийском, винокийском и делтарском, правитель клана. Насколько нам известно. – Джужир подняло глаза на "перчатку" и пошевелило носовыми щитками. – Мы скопировали одну и ту же передачу на всех этих языках, – сказал он. – И, как вы можете видеть, они сказали...

Он махнул рукой на форму сообщения, и Джужир нахмурилось. Затем оу бросило бумажку на один из столов и жестом указало на ряды радиопанелей и обслуживающий их персонал.

– Полагаю, мы это записали?

– Конечно, правитель клана!

– Тогда воспроизведи это еще раз и пощади мои глаза.

– Да, правитель клана!

"Перчатка" повернулся к старшему унтер-офицеру вахты и щелкнул обоими большими пальцами своей левой руки.

– Перемотайте это для правителя клана, лидер тридцати шести.

– Да, сэр!

Джужир ждало гораздо более терпеливо, чем оу казалось, пока тридцать шесть перематывал проволочный диктофон на нужную временную метку. Правитель клана воздержалось от замечания, что "перчатке", черт возьми, следовало бы приказать сержанту подготовить запись к запуску задолго до того, как Джужир действительно добралось до радиорубки. Как правило, правитель клана старалось избегать публичного откусывания голов офицерам, отчасти потому, что, когда правитель крупнейшей империи на планете кричит на тебя, это не способствует повышению уверенности в себе. Джужир могло бы смириться с этим – иногда хороший удар по уверенности в себе (или какой-то другой части тела) был тем, что кому-то было нужно, – но оно отказалось подрывать авторитет офицера, ругая его перед подчиненными. Кроме того, было ниже достоинства оу злоупотреблять властью короны, чтобы одержать мелкую победу над кем-то, кто, возможно, не мог ответить тем же. Даже если бы этого не произошло...

– Мы готовы, правитель клана, – почтительно произнес тридцать шестой.

– Тогда сыграй это, тридцать шестой, пожалуйста. – Это было еще одной вещью, которой научило оу его носителе. Подчиненные могли и не ожидать вежливости от своих начальников, особенно когда пропасть между ними была огромной, но они, безусловно, помнили об этом.

– Конечно, правитель клана.

Сержант щелкнул переключателем воспроизведения. На мгновение раздалось только тихое шипение пустой проволоки, проходящей через головки. Затем из динамиков раздался голос на – как и сказал "перчатка" – безупречном квернском.

– Приветствую вас, жители Сарта, – говорилось в нем. – Мы пришли с миром. Меня зовут Дэвид Дворак, – носовые щитки Джужира дернулись при странно звучащем имени, – и я обращаюсь к вам от имени моего правительства, Планетного союза Земли. Мы преодолели много световых лет, чтобы поговорить с вами и предупредить вас. Среди звезд таится серьезная опасность, и, как показывает наше присутствие в вашей звездной системе, она ближе, чем, боюсь, может подозревать кто-либо из ваших ученых. Мое правительство хотело бы, чтобы я предупредил вас об этой опасности и призвал искать союзников, которые противостояли бы ей вместе с нами.

– Я пришел не для того, чтобы выступать перед какой-либо отдельной нацией или каким-либо альянсом наций в вашем мире. Я пришел поговорить со всеми сартийцами: сартийскими нейтро, мужчинами и женщинами. Я намерен в ближайшие несколько дней установить контакт с Нонагоном, чтобы установить интерфейс, через который два наших вида смогут общаться открыто и ясно. Думаю, должно быть очевидно, что наш визит предвещает время потенциально великих перемен для вашей планеты. Мой собственный вид сам претерпел значительные изменения с тех пор, как на нас напали те, от кого мы хотели бы предостеречь вас, и мы знаем, что это нелегко. Но ваш мир принадлежит вам, и условия, при которых мы говорим, – степень изменений, которые вы решите принять, – в конечном счете должны зависеть от вас. Мы не будем стремиться диктовать, принуждать или добиваться частных договоренностей с одной из ваших стран за счет других, однако время дорого. Поэтому я прошу все народы Сарта, а не только членов Нонагона или тех, кто имеет официальный статус наблюдателя, направить делегатов на Лизан для встречи со мной и моими коллегами.

– Мой народ понимает, что ни один сартиец не мог ожидать такого контакта, и мы хотим разрушить ваши общества не больше, чем это абсолютно необходимо. Тем не менее, мы многому можем вас научить, многим можем поделиться с вами и многому можем научиться у вас, и мы с нетерпением ждем начала этого пути.

– Я скоро снова поговорю с вами.

II

КОРАБЛЬ ФЛОТА ПЛАНЕТНОГО СОЮЗА «РАСПРОСТРАНЕНИЕ»,

ОРБИТА ПЛАНЕТЫ САРТ

– Странно выглядящие придурки, не так ли? – размышлял бригадный генерал Роб Уилсон, откинувшись на спинку стула и потягивая пиво, пока он и Дэйв Дворак наблюдали за съемкой с одного из беспилотных летательных аппаратов, зависших в десяти километрах над городом Дайанжир, столицей республики Дайанто.

Другие беспилотники были развернуты над каждой другой национальной столицей планеты, а те, что поменьше, тихо проносились под ними, ближе к поверхности планеты. В отличие от дронов, которые с собой на Землю привезли шонгейри, антигравитационные устройства этих дронов были незаметны даже для людей со сложными датчиками, ищущими сигнатуры, о которых никто на планете Сарт никогда не слышал. Они сновали по Сарту уже три месяца, обновляя печально устаревшие данные в файлах обследования Гегемонии. Это было не так уж устаревшим, как показалось бы кучке людей, но последний визит Гегемонии состоялся более тысячи сартских лет – почти триста земных лет – назад, и произошли определенные изменения.

– Нам здесь не нужны никакие видоцентрические предрассудки, – пожурил Дворак.

– Я не сказал ни одного уничижительного слова о них как о биологическом виде, – ответил Уилсон с усмешкой. – Черт возьми, они могут быть совершенно милым видом! Но, с человеческой точки зрения, они выглядят довольно странно. Скажи мне, что это не так!

– Честно говоря, – сказал Дворак более серьезным тоном, – я согласен, что к ним потребуется немного привыкнуть, но в них есть определенная ... не знаю, грация.

– Что-то вроде велоцирапторов из "Парка Юрского периода"?

– На самом деле, это не слишком убогое сравнение для простого космического десантника.

– Я стараюсь, чтобы мои костяшки пальцев не слишком заметно волочились по палубе.

– Поверь мне, большинство людей даже не замечают этого. А те из нас, кто это делает, слишком вежливы, чтобы упоминать об этом.