Текст книги "Стеклянная Крепость (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

К его удивлению, камергер низко поклонился и попятился. Кэшел пробормотал мальчику: – Я думал, он скажет, что тебе нужно пойти с ним.

– О, нет, Кэшел, – изумленно сказал Протас. – Держу пари, даже Принцу Гаррику пришлось бы сделать то, что ты сказал, если бы ты ему что-нибудь рассказал.

– Я не думаю, что он стал бы, – ответил Кэшел, смущенно, краснея. – В любом случае, я бы не стал делать ничего подобного!

Вблизи то, что случилось с задней стеной, выглядело довольно впечатляюще. Краевые кладки представляли собой квадратные камни, подогнанные друг к другу, а остальная часть стены представляла собой щебень, уложенный в бетон, который затвердевал достаточно долго, чтобы стать почти твердым, как камень. Растение давило до тех пор, пока не откололись плиты в полный рост по обе стороны от ворот. Кроме того, оно сломало коробку – прямоугольные дубовые брусья толщиной в две ладони с каждой стороны.

– Есть ли еще монстры, Кэшел? – спросил мальчик, когда они пошли по следу адского растения через переулок. Местные жители – как горожане, так и сельские жители, стоявшие отдельными группами, – переговаривались вполголоса и наблюдали, как Кэшел и Протас проходят мимо

– Я не знаю, – просто ответил Кэшел. Он на мгновение задумался. – Я думаю, мы бы услышали крики, если бы их было больше поблизости.

Аллея вела прямо к выемке в дамбе; по ней можно было бы загнать фургон задним ходом до самой воды, если бы по какой-то причине это потребовалось. Не было никаких сомнений, что адское растение появилось именно таким образом –  щебенчатая известняковая дорога все еще была темной от слизи.

Два моряка разговаривали на дамбе. Они притихли и наблюдали, когда увидели Кэшела и мальчика, идущих прямо к ним.

– Да улыбнется вам Богоматерь, добрые господа! – сказал Протас, удивив Кэшела. Он пытался придумать, как завязать разговор с незнакомцами, которые выглядели не очень доверчивыми. – Это Лорд Кэшел, и, конечно же, я Принц Протас. Не могли бы вы рассказать нам, как это существо появилось здесь? Значит, оно прибыло на лодке?

Пара нервно переглянулась. – Мы его не привозили! – ответил мужчина, чья правая рука была настолько татуирована, что казалось, будто на ней рубашка с длинными рукавами.

– Конечно, нет, добрый человек! – презрительно сказал мальчик. – Но вы видели, как он здесь оказался, не так ли? Как он попал на Фест-Атару?

– Я думал, это морские водоросли, – сказал маленький человечек с тремя золотыми кольцами в правом ухе и отсутствующей мочкой левого. – Просто плыло по течению, знаете ли. А потом оно подплыло к стене и начало карабкаться. И я бросился бежать, не скрою от вас.

– Никакое течение не смогло бы так быстро принести его к берегу, – запротестовал татуированный мужчина. – Оно само плыло, Голди.

– Я не знаю, какие тут могут быть течения!  – сердито сказал Голди. – А может, это связано с камнем, упавшим в море? Да ведь одна волна почти преодолела дамбу, и я никогда не видел, чтобы такое случалось, каким бы сильным ни был шторм.

– Это было сегодня утром! – сказал его спутник. – Море было таким же спокойным, как и все последние шесть часов.

– Но вы уверены, что эта штука приплыла не на лодке? – спросил Кэшел, глядя вдоль дорожки, которую низкое солнце отражало от воды. – Она просто приплыла?

– Приплыла или дрейфовала по течению, – ответил Голди. – Приплыла, я думаю. Но я думал, что это просто что-то выброшенное на берег после того, как камень упал в море.

Кэшел посмотрел на юго-запад, сквозь горло гавани, по солнечной дорожке через открытое море, туда, где упал метеорит. – Возможно, в этом ты прав, – сказал он, наконец.

***

Хотя огонь пожрал внешние слои адского растения, Шарине казалось, что то, что осталось, еще больше усыхает, подобно тому, как убитые морозом виноградные листья усыхают и дурно пахнут. В этой массе не было ничего явно противоестественного, но она определенно была уродливой и плохо пахла. Конечно, такой была большая часть крестьянской жизни.

Теноктрис перешла от изучения растения к осмотру трупа одного из трех скорпионов, оказавшихся внутри него. Теперь она повернулась и встала, частично поддерживаемая Илной. Шарина улыбнулась им, надеясь, что Теноктрис узнала что-то полезное – и получила бледный взгляд и пожатие плечами, давшие понять, что это не так.

Чалкус стоял рядом. Его губы улыбались, но глаза – нет, они скользили по всему, что его окружало. Взгляд Чалкуса задерживался на окружающей обстановке не дольше, чем отблеск заходящего солнца на лезвии его обнаженного меча. Если бы его глаза заметили опасность, этот меч нанес бы удар со скоростью и точностью, которые сами по себе были едва ли не волшебными.

– Я никогда не видела ничего подобного, – сказала Теноктрис, слегка кивая в сторону существа с твердым панцирем. – Он предназначен для жизни в воде – его ноги – весла, и кажется, что у него жабры вместо легких. Но это скорпион, а не краб или омар.

– Мастер Чалкус? – сказала Шарина. – Ты моряк. Ты знаешь, откуда берутся такие существа?

– Нигде не видел в тех частях света, где я раньше бывал, миледи, – ответил Чалкус. Он повернул свое лицо и улыбнулся Шарине, но его глаза продолжали свой беспокойный поиск. – А это большая часть мира. Я бы предпочел, чтобы здесь оказался удав, без этих маленьких демонов, хотя я бы не так сильно возражал против них, только без «коня», на котором они приехали.  Должен сказать, что это крайне ново для меня.

– И для меня тоже, – сказала Теноктрис с легким кивком; она казалась совершенно выжатой. – Возможно, позже, завтра...

– Вы в данный момент  не видите ничего, вызывающего непосредственную озабоченность? – спросила Шарина. Она повысила тон на последнем слове, чтобы придать ему вопросительный оттенок, но она знала, что Теноктрис сказала бы и так, если бы что-то увидела. – В таком случае, почему бы вам немного не поесть и не отдохнуть? Я наблюдала, как вы произносили пять отдельных заклинаний прорицания, и я знаю, скольких усилий это требует.

Она улыбнулась волшебнице  с неподдельной теплотой. Теноктрис была одним из самых прочных столпов, на которых держалось королевство, но она также была и другом. По мнению Шарины, это было более важным из двух.

– Вы нужны нам, Теноктрис, – продолжила она. – И вы  нужны нам здоровой.

– Я произнесла семь заклинаний, а не пять, – призналась Теноктрис с той же слабой улыбкой, что и тогда, когда поднялась на ноги. – А что касается отдыха, то я могла бы поспать в постели, если бы узнала что-нибудь полезное. Да, я посмотрю, не смогу ли я сделать что-нибудь получше утром.

Она мотнула подбородком в сторону остатков растения. Жест был быстрым и деловитым, как удар топором. Она добавила: – Не позволяйте это удалять, если никто не возражает.

– Лорд Уолдрон, – произнесла Шарина тоном, который был примерно таким же резким, как кивок волшебницы. – Приставьте охрану к этим останкам, пожалуйста. Не позволяйте никому, кроме Леди Теноктрис, приближаться к ним.

Командующий армией разразился лающим смехом. – Как пожелает ваше высочество, – ответил он. – Хотя сам я бы не стал беспокоиться о ворах. И если кто-нибудь из дворцового персонала достаточно предан своим обязанностям, чтобы навести здесь порядок, это меня тоже бы удивило.

– Один из ваших офицеров мог бы позаботиться об этом, милорд, – сказал Аттапер. Его короткая улыбка зазвенела, как удар молота. – Или мой, конечно. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Уолдрон фыркнул, отдавая приказы. Два старших офицера были в удивительно хорошем настроении. На них напало существо, которое было физическим, хотя не из плоти и крови; существо было уничтожено. Именно так все и должно было работать в мире солдат, и к настоящему времени тот факт, что что-то было необычным, их не беспокоил, пока это не было волшебством.

Солдаты, как правило, тоже придерживались резко ограниченного взгляда на то, что было их делом. В данном случае это позволило обоим мужчинам проигнорировать вопрос о том, как гигантское растение могло попасть во дворец без волшебства. Шарину это озадачило, но они очень хорошо справлялись со своей работой.

Солдат из отряда «Кровавых Орлов»,  выделенного Гарриком для охраны Теноктрис, поднял сумку, в которой старая волшебница хранила принадлежности своего искусства. Он пошел рядом с ней, протягивая свободную руку, если ей требовалась поддержка по пути в ее комнату.

Большинству солдат – как и большинству гражданских – было неуютно иметь дело с волшебством. Однако было несколько человек, которые не возражали. Все «Кровавые Орлы» были готовы защищать Теноктрис ценой своей жизни; этот конкретный солдат также был счастлив, носить сумку, наполненную заклинаниями и зельями, и обращаться с волшебницей так, будто она была не более чем пожилой дамой с приятным характером.

Шарина тоже внезапно почувствовала усталость, хотя сегодня она не занималась никакой серьезной работой. Она предположила, что все дело в напряжении. Она хихикнула.

– Миледи? – спросил Чалкус с жесткой улыбкой. – Если во всем этом деле есть шутка, я был бы рад ее услышать.

– Когда я встала сегодня утром, – ответила Шарина, – я боялась, что у меня заплетется язык, когда я протяну руку братства Маркизу Протасу от имени граждан Хафта. Как оказалось, мне не о чем было беспокоиться, поскольку коронация не состоялась. Так много наших страхов оказываются пустыми.

Она покачала головой, криво усмехнувшись, огляделась по сторонам и добавила: – Кто-нибудь знает, куда ушла Леди Лайана?

– Не ушла, а осталась, – ответила Илна. – В конференц-зале, куда повел меня Мастер Чалкус, когда я оказалась здесь бесполезной...

Она взглянула на узелок, который держала между пальцами обеих рук, затем поморщилась и снова подняла глаза. Илна была невысокой, темноволосой и стройной; хорошенькой или, по крайней мере, статной, но, скорее всего, ее не замечали, когда она находилась в компании своей подруги Шарины, гибкой белокурой красавицы. Если Илну это и возмущало, она хорошо скрывала свои чувства – даже от самой Шарины.

– Тогда давайте, пойдем, поговорим с Лайаной, – сказала Шарина, предлагая Илне руку и направляясь в зал совета. – Она может что-то знать об этом, даже если Теноктрис этого не знает.

В комнате было неожиданно темно. Небо еще не потемнело, но в окна верхнего этажа проникало не так много света. Никто не зажег лампы в настенных бра. Шарина поняла, что охранники не пускали слуг для этого.

Шарина вышла на улицу. У охранников был зажженный фонарь, свисавший с края портика. На крюке, поддерживающем его, обычно висел полированный мраморный «бенгальский огонь», который при вращении отбрасывал солнечный свет внутрь.

Шарина опустила фонарь. – Я позаимствую ее, если позволите, – сказала она, открывая фонарь, чтобы достать горящую свечу, и вошла с ней в зал совета.

– Ваше высочество? – сказал озадаченный офицер позади нее. Конечно, никто не возражал против того, чтобы Принцесса Шарина взяла фонарь, если она захотела, но он, вероятно, был удивлен, что она знает, как его разобрать.

Шарина вполне умела зажигать лампы. Она переходила от бра к бра, держа пламя свечи чуть ниже фитиля каждой масляной лампы по очереди. Только Богоматерь знала, сколько зимних вечеров она проделывала то же самое в гостинице, хотя обычно использовала щепку легкого дерева вместо свечи.

Она повернулась, держа свечу в руке. Один из клерков Лорда Тадаи стоял, рядом с ней – явно нервничая.

– Джоссин отнесет ее обратно стражникам, ваше высочество, – сказал Тадаи. – Я проявил неосторожность, не разобравшись с ситуацией сам ранее.

– Это не входит в ваши обязанности, милорд, – ответила Шарина. – И это мне не в тягость.

Она переключила свое внимание на Лайану, сказав: – Кто-нибудь из ваших источников знает, откуда могло взяться это существо, Лайана? Или кто его прислал?

Черворан пошевелился. Он держал неограненный топаз, который отбрасывал туманные блики по комнате, когда он опускал руки. Черворан был так неподвижен, что Шарина до этого момента его не замечала.

– Пока нет, – ответила Лайана, – хотя...

– Его прислала Зеленая Женщина, – сказал Черворан. – Она сделала его в своей Стеклянной Крепости и послала напасть на меня.

Его голос становился все выше и громче. Масляные лампы придавали его лицу желтый оттенок и высвечивали пятна под кожей, которые скрывал дневной свет. Ни Шарина, ни Лайана не отодвинулись от недавнего трупа, как это сделало большинство присутствующих в комнате, но Лайана засунула правую руку за складки своего пояса.

– Она будет нападать на меня, пока жива, и я это знаю, – сказал Черворан.

– Значит, будут еще эти адские растения? – резко спросила Шарина. Уолдрон и Аттапер со своими помощниками вошли в комнату следом за ней; лица солдат были напряжены от инстинктивного желания атаковать или спасаться бегством.

– Их будет еще много! – ответил Черворан. Его пальцы двигались по топазу, как личинки, ползающие по желтому трупу. – Но я одержу верх!

***

Илна посмотрела на человека, которого она спасла от смерти на его собственном погребальном костре. Если, конечно, он все еще был человеком и если она спасла его.

– Вчера в море упал метеорит, – сказал Черворан. – Мы должны найти его. Зеленая Женщина там, и я одолею ее.

– Камень из пращи попал точно в цель, – сказал Чалкус с веселой бравадой, прижав тыльные стороны запястий к тазовым костям, а пальцы, вывернув наружу, как ласты. – И я или любой другой, кто служил на флоте, может достаточно легко показать вам, где именно; по крайней мере, любой моряк. Но, боюсь, это не принесет вам никакой пользы.

Черворан посмотрел на него. Илна начала разбирать узор, который она связала из кусочков бечевки, когда адское растение скользило по двору.

– Отвези меня к метеориту, – сказал Черворан. Был слышен только его писклявый голос и приглушенное дыхание остальных находившихся в комнате. – Это необходимо. Я одолею ее!

Этот узор заставил бы человека застыть на месте. Глаза человека не видят – они собирают образы, которые его разум превращает в зрение. Узоры, которые Илна выткала на ткани, были более реальными в сознании тех, кто их видел, чем гора или пылающее солнце над головой.

– Я вполне могу отвести вас туда, друг мой, – ответил Чалкус. Он боялся Богов – он не поклонялся им, но боялся. Насколько Илна могла судить, он больше ничего не боялся в этом мире – ни зверя, ни человека, ни волшебника. – Но место, куда я вас отвезу, – самая глубокая впадина во Внутреннем Море. Волшебник сказал, что целая лига глубиной, по крайней мере, так гласят слухи. Если ваша Зеленая Женщина на самом дне этой впадины, то вам не добраться до нее, если только вы не рыба, не так ли?

Узор Илны не остановил растение. Теперь она начинала задаваться вопросом, какой эффект он произведет на недавний труп.

– Ты думаешь насмехаться надо мной, маленький человечек? – среагировал Черворан. Было странно слышать такой пронзительный голос, говорящий так медленно, словно молится священник, в то время как жители деревни выходят вперед со своими подношениями во время процессии по сбору десятины. – Отвези меня на это место. Это необходимо!

– Ваше высочество? – обратился Чалкус, глядя мимо Черворана на Шарину. – Это то, что я могу сделать достаточно хорошо на «Хероне», если вы этого пожелаете. Но...?

– Это необходимо! – пронзительно повторил Черворан.

Черворан, король, человек или труп, вывел Кэшела из этой комнаты и вернул его с сосудом масла как раз вовремя, чтобы уничтожить адское растение – чего не смог сделать никто другой, включая саму Илну. Это не делало Черворана другом королевства и его граждан, но, по крайней мере, делало его врагом их врагов.

– Мастер Чалкус? – спросила Шарина. Судя по застывшему выражению ее лица, она думала о том же, о чем и Илна. – А большой корабль был бы лучше? Я могла бы отправить его на «Шепарде» или на одной из трирем.

Чалкус фыркнул. – И что такого может сделать пятерка, чего не сможет мой ловкий маленький «Херон», миледи? Мы можем дважды развернуться за то время, которое потребовалось бы такой корове, как «Шепард», чтобы изменить курс всего на восемь пунктов. Мы возьмем его.

– Немедленно, – сказал Черворан.

– Нет, нет, – ответил Чалкус. – Утром. Я найду это место по углам Трех Сестер к востоку отсюда и самого мыса Мона, но не смогу сделать этого до восхода солнца.

– Тогда утром, – сказала Шарина, скорее отдавая приказ, чем комментируя. – И еще, Мастер Чалкус? Не отправляйся в путь, пока у меня не будет возможности узнать мнение Леди Теноктрис по этому поводу.

– Мастер Черворан? – обратилась Илна. Она сократила узелковый узор до тех шнурков, с которых он начинался. Она держала их на правой ладони и поглаживала пальцами левой руки. – Вчера, когда мы приближались к острову, в море упал камень, метеорит.

– Да, – ответил Черворан. – Но я пойду к ней и одолею ее.

– Сегодня утром был второй камень, метеорит, – продолжила Илна. У нее было странное ощущение, что она стоит вне себя и слышит, как говорит кто-то другой. – Во время ваших похорон. Он взорвался в воздухе над нами. Что означает этот метеорит?

– Он ничего не значит, – ответил Черворан, и его голос стал еще более пронзительным.

– Он взорвался в воздухе, – повторила Илна, – а потом вы поднялись со своих погребальных носилок. Что это значит?

– Я – Черворан! – воскликнул бывший король. Он опустил глаза и снова уставился на топаз.

– Что? – спросила Илна.

Но Черворан оставался неподвижен, как статуя, и тогда Чалкус пробормотал: – Мы встанем вовремя, дорогая. Сейчас тебе лучше немного отдохнуть, – и Илна вышла вместе с ним из комнаты.

– Узор слишком велик, чтобы я могла разглядеть его концы, – прошептала Илна. Чалкус слушал, но она обращалась не столько к нему, сколько к самому космосу. – Но мы – часть его, нравится нам это или нет. И мне это совсем не нравится!

Глава 5

Шарина проснулась с потрясенным осознанием того, что что-то не так. Она резко села, услышав неподалеку негромкое пение. Она не понимала, где находится, а солнце уже взошло за ставнями.

Она вскочила с постели, сжимая правой рукой рукоять своего ножа, а левой – ножны из тюленьей кожи, когда все вспомнила. Она со вздохом расслабилась, затем хихикнула над тем, какой дурой выглядела бы, если бы ее кто-нибудь увидел.

Конечно, ничего такого не было. Шарина сама слишком долго была служанкой в гостинице, чтобы хотеть, чтобы кто-то прислуживал ей, когда она в этом не нуждалась.

В спальне королевских апартаментов, где спала Шарина, была дверь в комнату искусств Черворана. Теноктрис теперь жила в этой комнате, спала на простой раскладушке и время от времени вставала ночью, чтобы просмотреть коллекцию книг и предметов Черворана при свете лампы. Вот что происходило сейчас.

Шарина убрала нож в ножны, но не повесила его на столбик кровати, а подошла к смежной двери и открыла ее. Теноктрис сидела на полу и читала заклинание над приплюснутым шариком из зеленого стекла, который стоял в антикварном шкафу покойного короля.

Кэшел стоял рядом, твердо уперев посох в пол. Он повернул голову, услышав, как открылась дверь. Он ничего не сказал, потому что это могло бы насторожить Теноктрис, но его улыбка была такой, же теплой, как солнечный свет на лугу.

Искорка голубого волшебного света осветила воздух над стеклянным шариком, затем исчезла, словно дуновение теплого дыхания на полированной поверхности зеркала. Старая волшебница осела, отложив бамбуковую палочку, которую использовала вместо волшебной палочки. Она избавлялась от каждой лучинки после того, как использовала ее один раз, потому что, по ее словам, в противном случае влияние, которое она впитала от предыдущих заклинаний, повлияет на последующие в направлениях, которые она не могла предвидеть.

Большинство волшебников изготавливали волшебные палочки и магические ножи, предметы искусства в форме кинжалов, из материалов, выбранных для концентрации силы; затем они покрывали инструменты символами искусства, чтобы еще больше усилить эффект. Эти люди могли творить гораздо большее волшебство, чем Теноктрис… но, как знала сама Шарина, в конце концов, они сделали то, чего делать не собирались. Тысячу лет назад очень великий волшебник разрушил Старое Королевство – и утонул в реакции на свое заклинание, которую он не предсказал и не мог контролировать.

В улыбке Теноктрис был намек на усталость. Она оперлась правой рукой о пол, чтобы не упасть, когда поднималась, но Кэшел мгновенно присел на корточки и поддержал ее. По большей части Кэшел ходил неторопливой походкой овцы, за которыми он ухаживал большую часть своей жизни, но при необходимости он двигался с поразительной скоростью.

– Это с луны, – сказала Теноктрис, указывая пальцем на стеклянный шарик, который она оставила внутри пятиконечной звезды, нарисованной углем. Она использовала фигурки, которые Черворан вделал в пол, не больше, чем магический предмет, вырезанный из чешуи дракона. – Он упал в море, отбитый от поверхности луны метеоритом. Черворан обнаружил его с помощью своего искусства и послал водолазов, чтобы они подняли его.

– А что он делает, Теноктрис? – спросила Шарина, с большим интересом разглядывая зеленоватый шарик. – Он увеличивает ваши силы?

– Он вообще ничего не дает, дорогая, – ответила пожилая женщина, слабо, улыбаясь. – Но он с луны.

Она указала на полки и книжные шкафы, которые занимали внешнюю стену рабочей комнаты. Они представляли собой мешанину из предметов, рукописей и свитков, разложенных по полочкам. Ни на одном предмете  не было никаких пометок.

– Вот так обстоит дело с коллекцией Черворана, – объяснила она. – Многие из объектов, которые я исследовала, весьма примечательны, но на самом деле они, ни для чего не годятся. Они не важны.

Шарина прочистила горло. – Теноктрис, – начала она, – Король Черворан хочет отправиться туда, где упал метеорит, когда мы приближались к острову. Чалкус готов отвезти его, если я соглашусь. Должна ли я отпустить его?

Теноктрис мгновение стояла неподвижно; затем она трижды быстро наклонила голову, как поползень, разгрызающий семечко. – Да, я так думаю, – ответила она. – Но я бы хотела пойти с ними.

– Чтобы посмотреть, что ищет Черворан, Теноктрис? – спросил Кэшел. – Или понаблюдать за Червораном?

Теноктрис усмехнулась. – Полагаю, немного и того, и другого, – ответила она. – Он – большая загадка, чем любой из предметов в его коллекции. Гадательные заклинания, которые я испробовала, не помогли мне лучше понять его.

Правая рука Шарины коснулась ее ножа. Прохладные роговые чешуйки успокоили гусиную кожу, которая начала покрывать ее руки.

– Интересно, всегда ли он был таким, как сейчас? – спросила она. – Я не понимаю, как он мог быть таким. Я думаю, он изменился за то время, что был, ну, за то время, когда он казался мертвым.

– Я не знаю, дорогая, – сказала Теноктрис с сожалением в голосе. – Волшебник, собравший эту коллекцию, обладал значительной силой, но не имел реальной направленности. Он был в некотором роде ученым, из тех, кто предпочитает использовать свое искусство для изучения вещей, а не выискивать их в книгах, как я всегда делала. Но он не был человеком, чьи интересы выходили за рамки учебы, и уж точно у него не было врага, который послал бы такое существо, как это растение, убить его.

Она одарила Шарину одной из тех быстрых, ярких улыбок, которые на двадцать лет уменьшали ее кажущийся возраст. – И прежде чем ты спросишь, я отвечу – нет, я тоже не знаю, кто такая Зеленая Женщина.

– Может быть, мы узнаем это сегодня, – сказал Кэшел, и посмотрел на Шарину.

– Я знаю, что ты должна остаться здесь и, ну, быть королевой, – сказал он. – Но ты не возражаешь, если я пойду с Теноктрис? Я думаю, с ней должен был быть кто-то, кто ей предан.

– Я  думаю, это хорошая идея, – ответила Шарина. Она быстро шагнула к Кэшелу и обняла его, осторожно держа нож в вытянутой руке, чтобы ножны не вонзились ему в спину. – Нам нужна Теноктрис. Но Кэшел?

– Мэм? – проворчал Кэшел, и его голос прозвучал спокойным рокотом, похожим на мурлыканье спящего льва.

– Будь сам осторожен, – сказала Шарина, все еще крепко прижимаясь к его массивному телу. – Потому что ты нужен мне, любовь моя.

***

Гаррик проснулся, потрясенный осознанием того, что что-то было не так. – «Кто-то закричал!» – подумал он.

Кто-то закричал, но Гаррик уже выбирался из-под дома Марзана. Собака исчезла, и со стороны деревенских ворот донеслось сердитое тявканье. Оттуда тоже доносился крик.

Было темно – вокруг была затянутая облаками, безлунная, беззвездная тьма. Но даже в этом случае дом ощущался в темноте.

Гаррик протянул руку вверх по боковой стенке, ощупывая ее. Рыбацкая сеть висела там, где он ее помнил. Он дернул ее вниз, в спешке выдернув из стены колышек. Размер дома свидетельствовал о том, что Марзан был великим человеком для этой деревни, но это не избавило его или его жену от необходимости самим ловить рыбу. Он задался вопросом, приходилось ли им работать и на возделанных полях, или волшебство, по крайней мере, спасало их от этой непосильной работы.

Через несколько ударов сердца после крика дюжина или более существ завизжали по всей восточной окраине деревни. Они не были людьми, и им не было больно – они были зверями, охотящимися.

– Коэрлы, – произнес призрак Каруса в сознании Гаррика. – Они выглядят очень быстрыми.

Ни у него, ни у Гаррика не было никаких сомнений в том, что происходит, хотя до сих пор они видели людей-кошек только в безмолвных топазовых видениях. Однако это, должно быть, была более многочисленная банда, чем те пятеро, которые совершали набеги на поле раньше.

Гаррик шагнул к забору, повинуясь памяти и инстинкту. Он нащупал вдоль верхней части забора стойку и крепко ухватился за нее. Забор был сделан из тростника, но опорные столбы были толщиной в запястье и из плотного дерева, вероятно, выбранного для защиты от гниения.

Гаррик присел на корточки, затем выпрямил колени и потянул столбик, хлюпнув мокрой глиной. Столбик был обвязан тростниковыми прутьями, но быстрое покачивание вправо и влево освободило его.

Меч был бы лучше, но даже его, вероятно, было бы недостаточно. Коэрли были нечеловечески быстры, невозможно быстры; но он сделал все, что мог.

Дверь Марзана открылась, и из нее хлынул свет, шокирующий в предшествующей темноте. Гаррик рискнул оглянуться через плечо. В дверях стояла Сома  с камышовым светильником – тростинкой, очищенной от сердцевины, высушенной и пропитанной маслом или воском. Она быстро загорелась, и задуть ее было не так легко, как свечу, хотя пламя держалось недолго. В правой руке она держала нож, сделанный из рога или слоновой кости.

В ночи раздалось еще больше криков, все они были человеческими. Пара желто-зеленых глаз вспыхнула в круге света от камыша в десяти или дюжине футов от Гаррика. Он раскрутил сеть, как будто ловил пескарей, не выпуская ее из рук. Он не мог дотянуться ей до Корла, но видел вращающуюся сетку, когда собственная веревка человека-кошки запуталась в ней.

Гаррик резко отвел левую руку назад, одновременно взмахнув крепким  столбиком, и нанес сокрушительный удар в пустоту перед собой. Он почувствовал вес, когда исчезла слабина, и сеть увлекла за собой Корла.

Зверь взвизгнул в испуганной ярости. Как и у людей-кошек, которых Гаррик наблюдал в топазе, у этого Корла конец веревки был обмотан вокруг запястья для более надежного захвата. Участники гонок на колесницах регулярно проделывали то же самое со своими поводьями – и их регулярно тащило насмерть, когда они падали или их колесница ломалось под ними.

Кошачье существо было гибким и мускулистым, но его хрупкое тело весило меньше, чем у человеческой женщины; яростная сила Гаррика могла бы одолеть противника вдвое тяжелее. Когда этот зверь понял, что не может сопротивляться, он изогнулся в воздухе и нацелил свое тонкое копье в лицо Гаррику. Дубинка Гаррика отбросила легкий стержень в сторону, и раздробила Корлу левую руку и ребра.

Человек-кошка рухнул на землю, мгновенно повернувшись лицом вверх, несмотря на свои травмы. Гаррик пнул его пяткой в морду. Он промахнулся, потому что Корл отклонил голову в сторону быстрее, чем мог бы подумать человек.

Гаррик закрутил сетку. Несмотря на свою скорость, раненое существо не могло полностью освободиться от расползающейся сети. Оно снова взвыло и – О, Боги! быстро вонзило Гаррику в бедро свое копье. Его удар дубинкой сломал кремневое лезвие, но этот удар был сильным, и разорвал мышцу.

Гаррик взмахнул дубинкой во второй раз. Корл увернулся бы, но Гаррик перехватил его руки, как ножницами, подтягивая сетку к себе и одновременно опуская дубину. Череп человека-кошки был большим, чтобы обеспечить опору для сильных челюстных мышц, но кости были легкими и хрустнули под мощным ударом. Пронзительный крик существа оборвался на середине нарастающей ноты.

Справа, слева и в центре были светящиеся глаза. Гаррик распластался и услышал злобный свист чего-то с колючими шипами, дугой рассекающего воздух над ним.

Он начал переворачиваться. Корл приземлился ему на спину и обмотал шею удавкой.

Горло Гаррика превратилось в шар белого огня. Он схватил Корла за икру левой рукой, затем ударил существом, как цепом, в землю рядом с собой. Оно отскочило со стоном боли, потеряв оба конца удавки.

Гаррик нанес удар своей дубиной, используя ее как тупой кинжал. Под пятнистой шерстью Корла  затрещали ребра.

Рука Гаррика онемела; он увидел, как столбик выпал из его руки, хотя и не почувствовал, как разжались пальцы. Корл, стоявший над ним, занес свой каменный топор для второго удара, подобного тому, который уже поразил его правое плечо.

Гаррик пнул его ногой в бок. Корл перепрыгнул через стремительную атаку с не большим трудом, чем Гаррик перепрыгнул бы с камня на камень, переправляясь через ручей. Гаррику удалось спасти свой череп на несколько мгновений, но, возможно, только на них.

Сома швырнула свой фонарь в Корла в сверкающем вихре. Человек-кошка завыл, его веки закрылись, а руки скрестились перед лицом. Тонкий стебель светильника отскочил в сторону, рассыпав сноп искр.

Гаррик рванулся вверх, все еще сидя, но с выпрямленным туловищем и вытянутой левой рукой, чтобы схватить Корла за горло. Тот неуклюже ударил топором, но Гаррик рывком опустил его мордой вниз на свой  череп, как на наковальню. Клык больно вонзился Гаррику в лоб, но нос Корла расплющился с хрустом мелких костей.

Гаррик попытался поднять правую руку, чтобы свернуть ему шею, как цыпленку; но мышцы его ушибленной руки не слушались. Он встряхнул Корла одной рукой, смазывая кровь с его изуродованного лица за мгновение до того, как мир превратился в негатив: угольные тени на фоне сепии стали белыми на жемчужном фоне.