Текст книги "Стеклянная Крепость (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

Глава 6

Чалкус схватил с одной из кормовых стоек лодочный багор; древко было в половину его роста. Используя его как шест для равновесия, он перепрыгнул на перила. Выглянув наружу, он резко крикнул: – Лево на борт! Рулевой наклонился к румпелю левого рулевого весла.

«Херон» накренился в сторону весла, заставляя лопасть глубже погружаться в воду и усиливая поворот. Чалкус слегка изменил положение ног, наклонившись еще дальше, чтобы лучше видеть за бортом; багор в его руках переместился, чтобы уравновесить его.

Представление было не хуже труппы акробатов, которые развлекали на дворцовых обедах, но здесь все было по-настоящему. Поручень был единственным местом, откуда Чалкус мог подавать команды, чтобы провести их сквозь строй плавающих монстров и быть уверенным, что рулевой мгновенно услышит его приказы в вероятной суматохе следующих минут.

– Растения перед нами, должно быть, собирались атаковать дворец, – сказала Теноктрис, поджав губы. Она говорила достаточно громко, чтобы ее услышали, но Илне показалось, что она скорее приводит в порядок свои собственные мысли, чем сообщает об этом своим друзьям. – Человек, существо в крепости, должно быть, управляет ими, чтобы вместо этого направить их против нас.

– Зеленая Женщина, – сказала Илна, хотя это имя было всего лишь звуком, лишенным смысла. Знал ли даже Черворан, кто она такая?

– Теноктрис, вы можете что-нибудь сделать? – спросил Кэшел. – Я имею в виду, для борьбы с растениями.

Он пробно крутанул посохом над головой, не собираясь никого задевать, затем опустил его. Они все видели, как растение напало на дворец. От посоха было бы мало толку против большего количества подобных существ.

Пальцы Илны были заняты шнурками, в то время как ее мысли были заняты другими вещами, безнадежными вещами. Когда она посмотрела на то, что завязала узлом, ее губы удивленно поджались. Она знала, что ее узоры бесполезны как оружие против адских растений, но это не было оружием.

– Я попробую, – сказала Теноктрис. Она ухватилась за перила одной рукой и спустилась на мостик. – Хотя у меня не так уж много сил.

Черворан был чрезвычайно силен. Он не смог разрушить крепость в глубинах, но спасти «Херон» от нападающих существ, несомненно, было меньшим делом.

– Кэшел, пропусти меня, – сказала Илна. – Чтобы добраться до Черворана.

Кэшел отступил в сторону с могучей деликатностью быка, опускающегося на солому. Он не спрашивал, что она планирует делать. Он и так знал, что она расскажет ему все, что, по ее мнению, ему нужно знать.

Илна улыбнулась, хотя это выражение едва коснулось ее губ. У ее брата было больше здравого смысла, чем у большинства людей, которые считали себя умнее его. На самом деле, то, что некоторые считали Кэшела глупцом, доказывало, что у них нет здравого смысла.

Спереди раздался глухой удар; «Херон» пошатнулся. Клочок растительности взметнулся вверх от изгиба тарана, прежде чем упасть обратно в море.

– Гребите, ребята! – крикнул Чалкус. – Еще один кабельтов, и мы прорвемся сквозь этих дьяволов!

Илна присела на корточки у головы Черворана и разложила свой узелковый узор перед его вытаращенными глазами. Мгновение ничего не происходило; затем дрожь пробежала по всему телу волшебника. Рисунок проник в его ошеломленное сознание и вернул его к настоящему.

Черворан закрыл, затем снова открыл глаза. Его радужки были мутными и выделялись бледно-золотыми полями. Распухшие губы шевельнулись, но не произнесли, ни звука.

– Гребок! – крикнул Чалкус. Как только прозвучало это слово, весла по левому борту застучали, и корабль развернулся в их сторону.

Илна отвела взгляд в сторону, продолжая держать перед волшебником узорчатую ткань. Корпус «Херона» миновал ближайшее адское растение, но существо схватилось за лопасть весла, когда корабль продвигался мимо него. Щупальце держало весло, тащив  его к своей компании.

– За борт его! – взревел Чалкус, спрыгивая с палубы на выносную опору. – Брось его, нам не нужно это чертово весло!

Сверкнул кинжал Чалкуса, изогнутый, как кошачий коготь; он наклонился и перерубил ивовую ветку, которой весло было привязано к уключине. Гребец просунул весло в отверстие борта, но щупальца адского растения схватили еще больше лопастей. «Херон» барахтался: весла правого борта работали на полную мощность, но половина весел с другой стороны были перепутаны. Громада адского растения тянула корабль, как морской якорь.

Кэшел стоял посередине корабля. Он подобрал багор, который уронил Чалкус, когда прыгал с перил палубы. Некоторые пастухи в округе носили копье вместо посоха или лука, но Илна не помнила, чтобы раньше видела своего брата с каким-либо копьем в руке.

Кэшел вскинул багор над плечом, затем резко бросил его вперед, будто он предназначался для метания, а не имел древко достаточной толщины, чтобы с его помощью оттолкнуть хрупкий корпус корабля от причала. Багор не был сбалансирован: ржавый железный наконечник крутился по широкому кругу.

Наконечник и половина длинного древка с хлюпаньем вонзились в адское растение, проделав дыру размером с мужское бедро. Бочкообразное тело задрожало, но растение продолжало подтягиваться вверх по веслам к кораблю.

Еще полдюжины весел просунулись в порты бортов, когда члены экипажа выбрасывали за борт все, за что зацепились щупальца растения. «Херон» снова тронулся в путь, прихрамывая, но продвигаясь вперед. Рулевой повернул весло правого борта в сторону, борясь с желанием корабля повернуть влево, где адское растение хлестало воду в яростной попытке возобновить свою хватку.

– Где драгоценный камень? – потребовал голос, который проник в сознание Илны подобно струе ледяной воды. – Мне нужен топаз из янтарного саркофага.

Илна посмотрела на Черворана, о котором на мгновение забыла. Он приподнял свое распухшее тело на локте. К его глазам вернулся лихорадочный блеск, который был для них нормальным, по крайней мере, с тех пор, как она вытащила его из погребального костра.

– Я принесу, – сказала Илна. Она спрятала свой узелковый узор в левый рукав; он сослужил свою службу, выведя волшебника из комы. Теперь вопрос заключался в том, послужит ли Черворан своей цели, и ответ на этот вопрос они скоро узнают.

Теноктрис отложила корону, когда начала свое собственное заклинание. Илна наклонилась над треугольной фигурой, которую ее подруга нарисовала углем на сосновом настиле. Схватив проволочную ленту, она притянула ее к себе, стараясь не потревожить Теноктрис.

Камень был неудобно тяжелым; она и представить себе не могла, что сама будет держать такую вещь. Конечно, никто ее об этом не просил. Она отдала корону Черворану с холодным выражением лица.

Загремели весла. «Херон» повернулся, затем вздрогнул и остановился. Еще два адских растения подплыли достаточно близко, чтобы ухватиться за передние весла с обеих сторон, безнадежно привязавшись  к кораблю. Третье существо, то самое, от которого они с трудом избавились несколько мгновений назад, подплыло к «Херону» в кильватере и через считанные секунды должно было ухватиться за корму.

– Ладно, ребята! – воскликнул Чалкус. – Обнажите мечи и покажите этим овощам, что значит играть с мужчинами!

Черворан поднялся на ноги. Огромный топаз подмигивал у него на лбу, будто тоже был живым. Он поднял чашу-череп с серебряной оправой, которая лежала там, где он ее уронил после того, как предыдущее заклинание превратило море в желтый лед.

Какой-то матрос закричал. Плоское зеленое щупальце начало поднимать его с корабля. Чалкус помчался вниз по выносной опоре, как белка, нанося удары своим изогнутым мечом. Тонкое лезвие аккуратно перерезало щупальце, оставив только лиственную бахрому. Матрос изогнулся с отчаянной силой и разорвал ее, кувыркаясь обратно на борт «Херона».

– Мастер Кэшел! – пропищал Черворан. – Ты мне нужен!

***

Кэшел хмурился, но не из-за сложившейся ситуации, а потому, что ему казалось, что сделать он ничего не мог. Посох был бесполезен для борьбы с растениями, хотя в его руках он чувствовал себя хорошо. Это напомнило ему о тех днях, когда он сидел, прислонившись спиной к остролисту, наблюдая за овцами на склоне под ним и слушая, как Гаррик играет на свирели. Кэшел сам не умел ни петь, ни сочинять музыку, но ему нравилось слушать, как это делают другие.

Хорошее самочувствие не могло победить ни эти растения, ни счастливые воспоминания. Брошенный им багор, похоже, тоже не принес особой пользы. Кроме того, растение, напавшее на дворец, к тому времени, когда они с Червораном поднялись из подвалов, было похоже на подушечку для булавок от воткнутых в него солдатских копий, и оно даже не замедлилось, пока огонь не разгорелся, как следует.

Кэшел с сожалением положил свой посох на мостик. Плетеный коврик, свисающий с поручня, удержит его там до тех пор, пока корабль не затонет. Вполне вероятно, что до тех пор, пока корабль не затонет, но команда будет сражаться до тех пор, и Кэшел тоже будет сражаться.

Меч действительно был бы лучшей вещью, но Кэшел был безнадежен в обращении с ним. Он не видел никакого смысла в том, чтобы научиться, ими пользоваться, несмотря на то, что они ему не нравились так, как он поступал с другими вещами.

В отверстии в опоре мачты – в той части, где должна была быть установлена мачта, находился топор с широким и квадратным лезвием. Кэшел вытащил его. Он предпочел бы иметь полноразмерный топор, но сойдет и топорик. Рукоять была короткой, но позволяла ему держаться обеими руками; если ему придется подобраться поближе, что ж, он подберется. Он и раньше участвовал в сражениях.

Адские растения подтягивались к носу с обоих бортов, хватаясь за передние весла, как люди, преодолевающие пролет, держась за шест. Команде не принесло бы никакой пользы, если бы она бросила весла так, как они делали это раньше, поскольку на этот раз монстры были перед кораблем. Двигаться назад тоже не помогло бы, так как растение, мимо которого они прошли, всплывало в кильватере.

То, что было сзади, было тем, с кем Кэшел, вероятно, пытался разобраться, видя, как Чалкус находится на носу – одна нога на выносной опоре, другая на таране – ожидая, кто из передней пары первым окажется в зоне досягаемости его меча. Кэшел до поры до времени оставался там, где был. Он полагал, что его работа состоит в том, чтобы защищать Илну и Теноктрис наилучшим возможным способом, и прямо сейчас он не был уверен, что так будет.

Не выигрывает в драке тот, кто слишком поспешен. Конечно, на этот раз Кэшел не рассчитывал на победу, но он не собирался менять методы, которые до сих пор хорошо ему служили.

– Мастер Кэшел! – позвал Черворан. Этот высокий голос было так же неприятно слышать, как крик кролика, но, как и самого кролика, его, несомненно, услышали. – Ты мне нужен!

Кэшел не вспоминал о волшебнике с тех пор, как поднял его на борт. Черворан снова держал в руках этот кусок черепа. – Наполни его морской водой, – сказал он, увидев, что Кэшел смотрит на него.

Илна кивнула в знак согласия, но Кэшел все равно не собирался колебаться. Ничего из того, что он придумал бы для себя, не сулило ничего хорошего. Первое растение, к которому он приблизится, догадается, что он задумал, но монстры были размером с быка. И у них не было головы или сердца, которые можно было бы расколоть топором.

Кэшел взял чашу и опустил ее за пазуху своей туники. Он мог бы спуститься вниз, держась одной рукой, но только сейчас решил, что в другой руке лучше держать топор.

Он перемахнул через перила, оттолкнул ногами пару стоявших членов экипажа в сторону и спрыгнул. Скамейка, на которую он опустился, сердито заскрипела и грозила сломаться; он приземлился тяжелее, чем намеревался.

«Херон» опустился, как дама, делающая реверанс: адское растение ухватилось за выносную опору щупальцами, которых было больше, чем пальцев на руке, и вытаскивало свое огромное тело из воды. Чалкус нанес удар, его меч сверкнул, как молния в облаках. Взметнулись пушистые пучки зелени.

Нос корабля приподнялся, но еще одно щупальце обвилось сзади вокруг лодыжки Чалкуса. Казалось, не глядя, моряк дернул ногой вверх, преодолевая силу растения, и взмахнул своим оружием поперек. Жесткие волокна растения разошлись, и изогнутый меч, описав дугу, отрубил еще пару цепких щупалец.

Растение позади них добралось до кормы. Члены экипажа начали рубить его. Большинство использовали мечи, хотя один парень всадил в него пику. Он все еще держал древко, когда два щупальца подняли его, кричащего, в воздух и оторвали ему конечности одну за другой.

На носу от выносной опоры полетели щепки, когда гребцы размахивали мечами скорее с энтузиазмом, чем умело. Кто-нибудь обязательно отрубил бы руку другу из-за того, как они себя вели, хотя Кэшел не предполагал, что в долгосрочной перспективе это будет иметь большое значение.

Кэшел достал чашу и наполнил ее до краев. Он повернулся, чтобы передать ее в ожидающую руку Илны. Его сестра была одним из тех людей, которые не ждали, гадая, что произойдет дальше. Кэшел никогда не мог понять, почему таких женщин, как она, так мало, но от этого он был только счастливее.

Держась одной рукой за подпорку палубы, а другой, прижимая топор к верхним перилам, Кэшел подтянулся туда, где находились женщины. Теноктрис пела над своим маленьким треугольником на настиле. Кэшел мог видеть случайные розовые отблески волшебного света в воздухе, но что-либо еще происходило за пределами его понимания.

Илна достала свой нож для нарезки овощей. Лезвие у него было из хорошей стали, не то, что у ножей, выкованных из полосового железа, которые носил каждый мужчина в деревне. Кэшел решил, что трюки, которые Илна проделывала со шнурками, не сработали на адских растениях, иначе она не достала бы нож из рукава. Это было очень плохо, хотя он не сомневался, что она так же хорошо показала бы себя с маленьким ножом, как любой из матросов со своими мечами.

Он улыбнулся ей. Она фыркнула, выглядя раздраженной, но смирившейся с миром, который работает не так, как следовало бы. Это настолько походило на обычное выражение лица его сестры, что Кэшел громко расхохотался. Потребовалось нечто большее, чем целая армия растений, чтобы изменить то, кем была Илна.

Черворан подержал чашу над своей жаровней и снова начал петь. Древесный уголь не погас из-за того, что его так долго швыряли, хотя угольки были всего лишь призраками того, чем они были раньше, гнездящимися в кучке белого пепла.

Кэшел не мог понять, как волшебник выдерживает жар, от которого рябит воздух над чашей в его руке. Может быть, он просто ничего не чувствовал своими пальцами.

Кэшел посмотрел вниз, на сражение. Ему не терпелось вмешаться в это дело, но он знал, что времени будет предостаточно. Сегодня им всем хватит этой битвы…

Бревна корпуса потрескивали, и «Херон» сидел очень глубоко в воде, но заставить дерево по-настоящему затонуть было практически невозможно. Чалкус рубил как настоящий демон. Он был окровавлен в дюжине мест и потерял свои кожаные штаны; как предположил Кэшел, их начисто оторвало щупальце, но это, ни на йоту его не замедлило. Илна нашла себе настоящего мужчину, и безошибочно.

С высоты палубы Кэшел видел растения во всех направлениях. Во Внутреннем Море плавало много морских водорослей. Однажды, дома, когда ветры и течения были в самый раз, он увидел весь залив по другую сторону мыса от Паттерн Крик, наполненный медленно зеленеющей растительностью. Здесь было то же самое, только зелень подплывала к ним.

Глаза Черворана были открыты, но, насколько мог судить Кэшел, они, ни на чем не были сфокусированы. Думая о предыдущих встречах с волшебником, он не был уверен, что есть какая-то разница. Черворан был жив, в этом не было сомнений; но у Кэшела возникло ощущение, что он передвигается в своем теле вместо того, чтобы жить в нем обычным образом.

Адское растение оторвалось от носа по правому борту. Чалкус отрубил ему щупальца, сколько бы их ни было. Это было замечательно, но растение по левому борту боролось с находящимися там членами экипажа. Чалкус сел на скамью, наклонив голову вперед, чтобы ему было легче вдыхать через открытый рот.

Кэшел лучше, чем кто-либо другой, знал, чего от тебя требует борьба, даже когда ты побеждаешь. Чалкус скоро вернется к этому занятию, но никто не мог долго заниматься тем, чем он занимался.

Кэшел критически оглядел свой топор. Лезвие было прямым и шириной с его ладонь; у него была хорошая рабочая кромка, обработанная камнем некоторое время назад с тех пор, как им пользовались в последний раз. Она была покрыта пятнами ржавчины, что ему понравилось. Он обнаружил, что сталь ржавеет быстрее, чем железо.

Рукоять была из орехового дерева, как и его посох. Он ухмыльнулся. Гикори был хорошей древесиной для изготовления инструментов, твердой, но более упругой, чем кизил или вяз. Кроме того, ему нравилось его ощущение.

Море вокруг «Херона» было сплошь зеленым – масса колышущихся листьев и тел, похожих на толстые бочки. Растений было больше, чем Кэшел мог сосчитать обеими руками, гораздо больше. Чалкус вернулся в бой. Люди резали, кричали и умирали в тисках рук, более сильных, чем у любого животного.

Адское растение ухватилось за выносную опору по правому борту. Это отогнало моряков назад, и теперь щупальце махало в сторону приподнятой палубы. Кэшел больше не мог ждать. Вместо того чтобы резать по рукам – кто знает, сколько их было еще у растения? – он поднял одну ногу на перила, и запрыгнул на верхушку растения с топором. – Фронеу! – закричал Черворан, и его голос прорезался сквозь общий шум. Кэшел инстинктивно взглянул в сторону волшебника. Вода в черепе бурлила, пенясь на серебряном краю.

Открытый ящик Черворана лежал у его ног. В свободной руке он держал маленький бархатный мешочек, в каких женщины обычно хранят модные кольца или броши. Черворан вытряхнул содержимое – танцующие и сверкающие металлические опилки – в воду. Они горели яростным белым сиянием, и вокруг «Херона» море тоже горело.

Кэшел прищурился и повернулся, чтобы прикрыть Теноктрис. Яркость была невообразимой; это было все равно, что оказаться рядом с солнцем. За гранью воображения…

Пламя – это было не столько пламя, сколько горячий белый свет – поднялось выше, чем могла бы быть мачта, выше самого высокого дерева на памяти Кэшела. Адские растения сморщились. Их кусочки поднялись и закружились в воздухе, черный пепел превратился в черный порошок и исчез.

Слепящий свет внезапно прекратился. Кэшел открыл глаза и оторвал свое тело от Теноктрис. Он перенес большую часть своего веса на перила, но все равно был рад, когда она подняла на него глаза и сказала: – Спасибо. Благодарю вас. С вами все в порядке, Кэшел?

Пока горел свет, Кэшел не слышал никаких звуков, но теперь люди кричали, или молились, или просто всхлипывали от ужаса и боли. В воздухе пахло смесью гари из мокрой соломы и вареного мяса. Море, насколько он мог судить, было черным от дрейфующего пепла.

Люди, которые перегнулись через борт корабля, тоже сгорели. Большинство из них были уже мертвы или близки к этому, вырванные из «Херона» сокрушительными щупальцами растения. Хотя некоторые, вероятно, рвались вперед, чтобы сражаться.

Что ж, все это было выполнено быстро. И это было сделано, так что все было хорошо.

С Теноктрис все было в порядке. Илна была внизу, на носу, и накладывала повязку на порванную кожу на правом предплечье Чалкуса. Кэшел посмотрел на Черворана.

Волшебник стоял, как восковая статуя, не улыбаясь и не беспокоясь. Пустой бархатный мешочек был у него в левой руке, но череп он снова уронил на палубу.

Кэшел наклонился и поднял чашу. Никто не мог сказать, когда им она снова понадобится.

***

У Гаррика разболелась голова. Ослепляющий прилив боли каждый раз, когда билось его сердце, был всем, что сейчас могла вместить его вселенная. Он не был уверен, как долго он так пролежал, он не был уверен ни в чем, кроме боли.

Затем он заметил, что другие части его тела тоже болят.

– Это значит, что ты жив, – отметил призрак в сознании Гаррика с веселым бесстрастием. – Прошло время, когда я не мог этого сказать, так что будь благодарен.

– «Я не уверен, что благодарен», – подумал Гаррик, но, когда слова сформировались, он понял, что это неправда. Он ухмыльнулся и сразу почувствовал себя лучше. Карус, который за всю свою военную жизнь был ранен так же часто и так же сильно, как и любой другой человек, одобрительно ухмыльнулся в ответ.

Гаррик открыл глаза. Его несли под длинным шестом, привязав за локти и лодыжки. Его голова поникла. Две женщины из деревни держались за шест сзади; когда он повернулся, чтобы посмотреть вперед, то увидел впереди еще двух. Шел тихий дождь, и света было достаточно, чтобы он мог разглядеть, что в группе, кроме женщин, несущих его, были еще люди.

Воин Корл наклонился поближе, чтобы посмотреть на Гаррика, затем поднял голову и проревел какой-то комментарий. Другие Корлы ответили впереди, из темноты. Женщины, идущие впереди с шестом Гаррика, остановились и оглянулись через плечо.

Человек-кошка ударил ведущую женщину своей крючковатой леской, удержал ее на коротком расстоянии и дернул, чтобы, скорее поранить, чем удержать. Женщина вскрикнула от боли и, спотыкаясь, снова двинулась вперед.

Двое Корлов подошли к Гаррику из дальнего ряда: женщина в одеянии из узорчатых шкур и гигант с гривой, который сбил его с ног до потери сознания. Мужчина был вдвое крупнее обычных воинов, выше и примерно такого же веса, как люди на этой земле. Женщина была такой же крупной, как и воины, но безоружной. На ее правом плече сидело что-то кристаллическое. Оно было живым.

– Он может ходить? – спросил крупный самец. Уши Гаррика услышали хриплое рычание, но вопрос прозвучал у него в голове.

– Ты! – сказала женщина – Корл, глядя на Гаррика. У нее было четыре груди, на самом деле бугорки, под тонкой одеждой. – Ты можешь идти?

– Я могу идти, – ответил Гаррик. Он не был уверен, что это – правда, но казалось вероятным, что это поможет ему спуститься с шеста. Когда его ноги будут свободны, а может быть, и руки тоже, кто знает, что может случиться? – Как получилось, что вы можете говорить на моем языке?

– Мы не можем, – ответила женщина. – Птица говорит с твоим разумом и с нашим.

Хрустальная штуковина на ее плече расправила мерцающие крылья. Ну, возможно, это были крылья. На самом деле это была не птица, но Гаррик предположил, что это название ничуть не хуже любого другого.

– Откуда ты взялся, животное? – потребовал ответа крупный самец.

– Меня зовут Гаррик, – ответил Гаррик. – Я отвечу на ваши вопросы, как только вы отпустите меня, чтобы я мог идти самостоятельно. В противном случае, вы мало что сможете сделать со мной, чтобы причинить мне еще большую боль, чем я уже чувствую.

–Это не совсем так, – заметил Карус. – Но небольшое бахвальство в такой момент, как этот, может быть полезным. В любом случае, это лучшее, что ты можешь сделать, пока у тебя не развязаны руки.

Теперь, когда Гаррик полностью проснулся, тряска была мучительно болезненной. У Коэрли, должно быть, ночное зрение лучше, чем у людей; они двигались с полной уверенностью, избегая луж и деревьев, упавших поперек тропы. Однако женщины, несшие Гаррика, видели немногим лучше, чем он сам. Кто-то поскальзывался на каждом шагу, и однажды обе, шедших впереди, упали на колени. Рывок за локти заставил Гаррика помрачнеть рассудком.

– Хорошо, опустите его, – сказал крупный самец. – Но держите его связанным. Нерга и Эни? Идите за большим животным и убейте его, если оно попытается убежать.

– Самки животных, опустите самца Гаррика на землю, – сказала самка Корла. Она посмотрела на Гаррика и добавила: – Я волшебница Сиравил, чудовище Гаррик.

Носильщики резко остановились. Вероятно, они услышали большого самца так же, как и Гаррик, но никак не отреагировали, пока не получили прямой приказ от волшебницы. Теперь они скорее уронили, чем опустили Гаррика на грязную землю.

Крупный самец уставился на Гаррика, поглаживая набалдашник своей деревянной дубинки. – Я – Тораг Великий! – сказал он. Воин отрезал лодыжки Гаррика от длинного шеста. – Ни один другой Корл не устоит против меня!

Кремневый нож освободил локти Гаррика. Его запястья все еще были связаны перед ним тонкими, жесткими шнурами, но в одном месте. Он перекатился в сидячее положение и посмотрел на своего похитителя.

– «Дай мне освободить руки, и я покажу тебе, на что способен мужчина», – подумал он. Вслух он сказал: – Почему ты напал на меня, Тораг? Я не был твоим врагом.

Тораг посмотрел на него с изумлением. Он повернулся к Сиравил и зарычал – буквально из своих собственных уст, и тон слов, прозвучавших в голове Гаррика, был столь же ясен: – Что говорит это животное? Он чудовище! Как он может воображать, что он враг величайшего из Коэрли?

– Ты ударил его по голове, – ответила Сиравил, пожимая плечами. – Возможно, он бредит. Хотя...

Она оглянулась; Гаррик повернулся, чтобы проследить за направлением ее взгляда. Женщины из деревни несли тела двух воинов. Трупы людей-кошек были достаточно легкими, чтобы для каждого из них хватило пары носильщиков.

– ... хотя он всего лишь животное, и оно опасно.

– Двигаемся дальше! – приказал Тораг. Более тихим, но все еще резким голосом он добавил, обращаясь к Сиравил: – Мы не можем вернуться в крепость засветло, но я бы хотел отойти подальше от того места, где мы совершили набег. Просто на всякий случай.

Он ткнул Гаррика рукоятью своей дубинки. – Вставай, скотина, – сказал он. – Если ты не сможешь идти, я переломаю тебе колени и прикажу тащить тебя волоком. Может быть, мне все равно следует это сделать.

Гаррик поджал под себя ноги, поднялся на колени, а затем, пошатываясь, поднялся на ноги, не упираясь связанными руками в грязь, чтобы удержаться. Он пошатнулся, и боль пронзила его тело – лодыжки, запястья и возобновившийся пульс в голове, – но он не упал. Он начал тащиться за воином Корлом, который был следующим впереди в шеренге. Тораг и женщина-волшебница пристроились рядом с ним.

–Он не великий мыслитель, этот Тораг, – сказал Карус. – Он слишком глуп, чтобы услышать хороший план, даже когда он исходит из его собственных уст.

– «На самом деле он меня не боится», – подумал Гаррик.

Карус рассмеялся. Хорошее настроение короля было неподдельным, но оно было таким, же холодным и суровым, как буря с мокрым снегом.

– Почему ты такой большой, чудовище?– спросил Тораг. – Есть ли еще такие, как ты, в том муравейнике, где мы тебя поймали?

– Его зовут Гаррик, – подсказала Сиравил своему вождю. – Иногда использование их имен делает их более откровенными.

Гаррик с изумлением посмотрел на Корла. Неужели они не понимали, что он может слышать, что они говорят друг другу?

– Коэрли думают, что только то, что они говорят непосредственно тебе, будет переведено, – произнес незнакомый голос в голове Гаррика. – Им никогда не приходило в голову проверить это предположение. Они не слишком развитая раса.

Ни один из Коэрли не произнес ни слова. Птица на плече Сиравил снова затрепетала перепончатыми крыльями.

– Я не местный, – сказал Гаррик. – Можно сказать, я посетитель. Все члены моего племени такие же крупные, как я, или даже больше.

Тораг посмотрел на Сиравил, и его лицо нахмурилось, что подчеркивалось длинной челюстью. – Это чудовище говорит правду? – потребовал он.

– Я не знаю, – ответила Сиравил. – Обычно они слишком напуганы, чтобы лгать, но этот действительно выглядит по-другому.

Резким тоном она добавила: – Эй вы, женщины, чудовища! Является ли самец Гаррик чужаком в вашем логове?

– Я знаю, откуда он родом, – отозвалась одна из женщин, несших мертвых воинов. – Его привел мой муж Марзан. Заставь кого-нибудь другого взять шест, и я расскажу тебе о нем все.

Гаррик повернулся. Он понял слова только потому, что Птица перевела их в его сознании, но тон голоса говорившего определил Сому яснее, чем он мог разглядеть сквозь дождь и темноту.

– Нерга, приструни ее, – небрежно сказала Сиравил ближайшему воину. Нерга взмахнул своей веревкой. Сома попыталась поднять руку, но Корл был слишком быстр: загнутый кончик прочертил кровавую борозду на ее голове.

Сома взвыла от отчаяния, но не выронила шест. Опустив голову и зажав левой рукой свежий порез, она, спотыкаясь, пошла дальше.

– Говори, животное, – удовлетворенно потребовала Сиравил.

– Мой муж послал людей на поиски незнакомца, – сказала Сома тусклым голосом, больше не торгуясь. – Незнакомец – великий воин и должен был защищать нас.

Она подняла голову и пристально посмотрела на Гаррика. – Защити нас! – сказала она. – Посмотри на меня! Какой защитой был великий воин?

– Она говорит правду, животное? – спросил Тораг Гаррика. На нем был шлем из зубов животных, просверленных и пришитых к кожаной подкладке. Говоря это, он потирал их свободной рукой.

Судя по тону вождя, он пытался быть примирительным, но не внял предложению волшебницы называть своего пленника по имени. Действительно, не слишком выдающийся интеллект... И тот факт, что группой руководил Тораг, а не кто-то поумнее, кое-что подсказало Гаррику о Коэрли.

– Я сказал тебе правду, Тораг, – ответил Гаррик. – Я здесь посетитель. Почему ты напал на меня? В моем племени много воинов!

Ходьба восстановила кровообращение в ногах Гаррика. Конечно, это было больно, но он снова сможет бегать.

Если бы было куда бежать. И, увидев движение Коэрли, он понял, что, по крайней мере, за короткий спринт они могли бы поймать любого человека живым.

– Откуда он взялся, Сиравил? – спросил Тораг, озабоченно хмурясь. – Если таких, как он, действительно много...

– Я могу сотворить заклинание определения местоположения, – ответила Сиравил. – Нам все равно скоро нужно остановиться, не так ли? Уже светает.

– Я бы хотел пройти немного дальше...–  проворчал Тораг. Затем он дернул коротким хвостом в эквиваленте пожатия плечами. – Хорошо, если он один. Если бы поблизости был целый муравейник, полный их, я бы продолжал идти так долго, как только мог.

– Я голоден, Тораг, – заскулил Эни, второй из воинов, которому было приказано специально охранять Гаррика.

Вождь развернулся и нанес удар. Он использовал рукоятку своей дубинки, а не массивный шар, но это все равно сбило воина с ног. Эни взвыл.

– Ты будешь есть, когда я скажу, что тебе можно есть, Эни! – сказал Тораг. – Следи за своим языком, или я даже не потружусь вернуть твой гребень домой, к твоей семье!

Эни вскочил на ноги почти до того, как его плечи шлепнулись на грязную землю, но он опустил голову и спрятался за Нергу. Тораг фыркнул и крикнул: – Хорошо, мы остановимся лагерем здесь, пока снова не стемнеет.

Он посмотрел на Сиравил. – Узнай, откуда взялось это животное, – настойчиво сказал он. – И узнай, сколько их в его логове. Это может быть важно.