Текст книги "Гибельный огонь"

Автор книги: Дэвид Аллен Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

– Сэр, я не думаю, что было бы безопасно увеличивать мощность сверх… – начал Уолли.

– Мы удвоим ее! – ответил Стрэндж, его тон был похож на скрежет стали по ребрам. – Если нам не потребуется дополнительная мощность, то мы не будем ее использовать, но мы будем использовать столько, сколько потребуется!

Он с отвращением посмотрел на кинжал в своей руке, затем вытер лезвие о занавеску и вложил оружие в ножны. Он прошел мимо Говарда и Уолли к двери в холл; Говард смотрел на него с застывшей улыбкой, чувствуя неловкость от того, что инстинкт заставлял его бежать в случае, если Стрэндж схватит его за горло.

У Багдадского Вора могла быть идея лучше этой. С другой стороны, Говард не помнил, чтобы Багдадский Вор сталкивался с чем-то подобным Роберту Стрэнджу.

Стрэндж ударом захлопнул входную дверь – она была слишком тяжелой, чтобы так грохнуть. При этом звуке дверь Джинн открылась чуть шире, и стройная девушка вернулась в помещение. Увидев овцу, она поморщилась. Овца опорожнила свои внутренности, когда умерла, так что запах смешался со свежей кровью и горелой изоляцией.

– С вами все в порядке, Уолли? – спросила она. – И с вами, Говард? Я не привыкла, что здесь есть кто-то, кроме Уолли.

– Мне жаль, что вам пришлось это увидеть, Ифигения, – сказал Уолли, бросив встревоженный взгляд на овцу. – Вам не следовало заходить, пока уборочная команда не приберется.

– Уолли, я живу с Робертом уже пятнадцать лет, – резко сказала Джинн.– Бывали вещи и похуже, чем случайная смерть животного. Я беспокоилась о вас и Говарде.

– Просто было немного щекотно, – сказал Говард. Если бы он позволил себе думать о событиях в правильном ключе, он был бы уверен, что мог бы сделать последние десять минут или около того более героическими, чем они казались, когда они происходили.

– Я ничем не рисковал, Ифигения, – сказал Уолли. Сначала он не смотрел прямо на нее, но потом усилием воли поднял глаза. – Ах… я действительно ценю вашу заботу, но сейчас мне нужно обсудить кое-что важное с мистером… то есть, с Говардом. Можете ли вы, я имею в виду, будете ли вы…?

– Хорошо, Уолли, – сказала девушка озадаченно и немного обиженно. Она кивнула Говарду и быстрыми, элегантными шагами направилась в свою комнату. На этот раз дверь плотно закрылась.

Одна из дверей в наружной стене открылась с грохотом тяжелого механизма. Группа смуглых мужчин, безбородых, но с густыми усами, стояла рядом с грузовиком. Они вошли, не обращая внимания на Говарда и Уолли. Один из них взвалил овцу на плечо и вернулся с ней к грузовику; трое его товарищей начали отсоединять сломанный трансформатор. Они разговаривали между собой гортанными голосами.

– Пожалуйста, подойдите сюда, Говард – попросил Уолли, проявляя к рабочим не больше интереса, чем они к нему. Он настроил слюдяной экран, чтобы снова показать рощицу. – Я… э-э… хочу попросить вас об одолжении.

Парочка – уже не та, что раньше – сидела на мшистом берегу пруда, переплетая пальцы одной руки и передавая чашку другой. Уолли усилил фокус так, чтобы их взаимно любящие выражения были безошибочно узнаваемы.

– Да, Уолли? – подсказал Говард.

– Похоже, вода этого источника обладает определенными свойствами, – сказал Уолли. Он пристально посмотрел на Говарда, чтобы не видеть парочку, которая начала ласкать друг друга. Статная блондинка откинулась на газон и потянула своего партнера на себя, не потрудившись пройти в уединение ближайших беседок. – Вы наверняка заметили это.

– Я точно что-то заметил, – сказал Говард. Он не был уверен в своих чувствах к этому шоу: это были реальные люди, а не актеры. Ну, актеры тоже были настоящими людьми, но они знали, что за ними будут наблюдать.

Рабочие подняли трансформатор вручную вместо того, чтобы принести подъемное устройство для работы. Он должен весить около полутонны. Они вынесли и положили его в кузов грузовика, заставив взвизгнуть рессоры.

Уолли поморщился и размыл изображение до ярких искорок внутри слюдяного листа. – Если мне удастся открыть портал в другой мир, Говард, – сказал он, – вам придется очень нелегко, чтобы заполучить королевский скипетр. Я не верю в магию, ни здесь, ни там, но животное, охраняющее короля, кажется грозным.

– Дракон, – сказал Говард. – Да, это так.

Если бы Говард позволил себе вдуматься в детали того, как он собирается заполучить скипетр, это напугало бы его до смерти. Ограничив свои мысли неопределенными прыжками через холл на удобной веревке, и мощным прыжком из окна на уровне балкона, он сумел сохранить свой апломб.

– И конечно, мы не уверены, что сможем пронести неодушевленные предметы через портал в этом направлении, так как мы не можем сделать этого, идя в другую сторону, – продолжил Уолли с торжественным кивком. Он снова сосредоточился на источнике, потом, покраснев, отдернул руку от клавиатуры.

– Я понимаю все трудности и опасности, с которыми вы столкнетесь, Говард, – сказал Уолли. Он посмотрел в сторону закрытой двери Джинн; казалось, он вот-вот заплачет. – Как бы то ни было, я бы хотел, чтобы вы оказали мне услугу, если сможете. Я хочу, чтобы вы принесли мне склянку воды из источника, который мы только что осмотрели. Я… Я был бы вам очень признателен.

– «Эх, ты, бедный маленький парень»! – подумал Говард. Вслух он сказал: – Ах, Уолли? Я сделаю все, что смогу…

Что, возможно, не так уж и много. Если бы Говард попал туда, он был бы голым с голым задом, и в середине группы парней с мечами, которые они знали, как использовать. Не говоря уже о случайных драконах.

– …Но, знаете ли, не так уж трудно, э-э, познакомиться с девушками. Он сделал паузу, тщательно подбирая следующие слова. – Просто нужно много раз побыть рядом с одной из них некоторое время. Этого достаточно, чтобы свести вас вместе. Если вы правильно разыграете свои карты.

Грузовик отъехал с фырканьем дизельного выхлопа, когда дверь начала с грохотом опускаться. Трупы овцы и трансформатора лежали вместе в кузове машины.

– Я вообще никогда не играл в карты, Говард, – сказал маленький человек с грустной улыбкой. – Наверное, такому красивому молодому человеку, как вы, трудно это понять, но…

Он отвернулся и яростно вытер глаза.

– Эй, все в порядке, Уолли, – сказал Говард, похлопывая его по спине. – Конечно, я позабочусь об этом, если есть какой-то способ сделать это. Без проблем.

По сравнению с остальной частью задания, это была евангельская истина.

– Спасибо, Говард, – сказал Уолли сквозь мучительное сопение. – Ну, мне повезло, что в трудную минуту я встретил такого настоящего героя, как вы.

Едва слышно за тяжелыми дверями подъехал еще один большой грузовик. Щелкнуло реле, и оборудование снова загрохотало.

– Я уверен, что у нас все получится, – добавил Уолли. – Если нам придется удвоить напряженность поля, что ж, именно это мы и сделаем. Несмотря ни на что!

Когда Уолли давал это обещание, голос его звучал гораздо веселее, чем Говард был способен его услышать.

***

С шестью новыми трансформаторами, установленными на месте, их ряд почти заполнил внешнюю стену. С той стороны остался только занавешенный шторами – они уже были задернуты – угол, который не имел установленных механизмов. Говард все еще чувствовал запах горелой изоляции. Он никогда не думал, что будет благодарен за такое зловоние, но оно скрывало другие возможные напоминания о дневном эксперименте.

Уолли посмотрел на Говарда и попытался выдавить из себя улыбку. Выражение его лица было бы более подходящим для того, кого измучили мероприятия на рождественской елке.

– Эй, приятель, взбодрись, – сказал Говард. – У нас все будет хорошо!

Забавно, но эта ложь заставила Говарда почувствовать, что слова, возможно, были правдой. С точки зрения логики он знал гораздо больше.

Дверь, скрытая за занавеской, открылась. Говард услышал звон, перекрывающий гул оборудования, когда что-то твердое ударилось о поднятую перемычку двери. Интересно, какое животное Стрэндж собирается принести в жертву на этот раз? Говард ожидал увидеть телку или, может быть, слона, но Стрэнджу пришлось бы поднять дверцу машины, чтобы привезти таких больших животных.

Стрэндж просунул голову между двумя занавесками. – Вы готовы продолжить, мастер Поппл? – спросил он. Он сдвинул занавески так, что Говард мог видеть только узкую часть его одежды. Казалось, он был одет в тот же серебристо-черный атлас, что и днем.

– Я полагаю… – начал Уолли. Он поймал короткий кивок Говарда и продолжил: – Да, мы готовы действовать, мистер Стрэндж. Это займет девяносто секунд с того момента, как мы начнем генерировать поле.

– Тогда начинайте прямо сейчас, – коротко сказал Стрейндж. Он плотно задернул за собой занавески и начал петь. Его слова обладали значительной музыкальной силой, несмотря на полную тарабарщину. То же самое, конечно, относилось и к опере – в том, как это касалось Говарда.

Уолли снова попытался улыбнуться, затем занялся клавиатурой. Слюдяное окно выходило на поляну, пустую, если не считать деревьев и порхающей птицы, чье оперение было абсолютно голубым, как летнее небо. Говард наблюдал за ученым и за изображениями на слюде; но, кроме того, он прислушивался сквозь занавески, находящимися за его спиной, к голосу Роберта Стренджа, поющего нараспев.

Говард почувствовал, как его волосы встают дыбом. Там, где его грудь касалась свободного кафтана, они щекотали с таким ощущением, как в сухом горле, когда невозможно сглотнуть. Фиолетовая дымка затуманила воздух за слюдой.

Джинн Стрэндж закричала.

Говард обернулся. Дверь в комнату Джинн была закрыта – закрыта и заперта на задвижку. Занавески вокруг Стрэнджа и его деятельности стали выпирать наружу.

Джинн выскочила и упала, волоча за собой кусок бархата. Шарф, которым был заткнут ее рот, выскользнул у нее изо рта; это была единственная одежда, которая была на ней. Ее запястья и лодыжки были связаны вместе за ее спиной, но ей удалось развязать веревку, которая привязывала ее к дренажной трубе.

Роберт Стрэндж, с лицом жестким и искаженным, как у мраморного демона, вылетел следом за ней. Свободной рукой он схватил Джинн за черные волосы.

– Эй! – крикнул Говард. Между ним и Стрэнджами был целый склад оборудования. Так грациозно, будто он тренировался всю свою жизнь, Говард сделал два беговых шага, уперся правой ладонью на стойку и прыгнул, перенеся ноги через левую сторону. Даже Багдадский Вор был бы впечатлен, пока вздымающийся подол кафтана не зацепился за шасси, полное подключенных цепей на верхней части стойки. Когда ноги Говарда выпрямились, стягивающая ткань сбросила его на пол, как заарканенного бычка. Стрэндж посмотрел на него без всякого выражения.

Говард вскочил. Рваный кафтан, который теперь обмотался вокруг его лодыжек, снова сбил его с ног.

Стрэндж приподнял голову Джинн, избегая ее попыток укусить его. Он приставил изогнутый кинжал, который держал в правой руке, к ее горлу. Говард схватился за край ковра, на который упал, и дернул изо всех сил, выдергивая ноги Стрэнджа из-под него.

– Вы…! – крикнул Стрэндж, падая навзничь. Джинн высвободила свои короткие волосы из его хватки, но он не выпустил кинжал из другой руки. Он был внизу, когда Волшебник Фастфуда ударился о бетон.

Шасси, которое Говард стащил с собой на пол, трещало и разбрызгивало искры, но он не был готов к вспышке фиолетового света, заполнившей всю лабораторию. Она была настолько интенсивной, что Говард лишь смутно заметил сопровождающий его удар грома. Он услышал, как Уолли вскрикнул, и обернулся.

Уолли там не было. Его одежда, от коричневых ботинок до очков для чтения, которые он носил на лбу, лежала в центре гексаграммы. Сто двадцать три фунта Уолли Поппла исчезли.

Кроме изображения в слюдяном окне.

Говард приподнял Джинн, прежде чем вспомнил, что ее отчим и кинжал могут представлять более насущную проблему. Он оглянулся.

В первый раз он оказался прав. Лицо Стрэнджа было повернуто к Говарду. Он выглядел совершенно взбешенным. Умирая, он ухитрился упасть ничком, но серебряная рукоять, торчащая из середины спины, показывала, что смерть – это именно то, чего он достиг.

В трансформаторе на дальнем левом конце ряда произошло короткое замыкание. Тот, что был рядом, вышел из строя через мгновение, а когда не выдержал третий, он осыпал комнату каплями пылающей смолы. Одна из них ударила по слюдяному окошку и разбила его вдребезги, как бомбу.

– Пожалуйста, развяжите меня, Говард – попросила девушка у него на руках. – Хотя, судя по тому, что здесь происходит, это может подождать, пока мы не окажемся снаружи.

– Правильно! – сказал Говард. – Правильно!

Он остановился, чтобы стряхнуть остатки кафтана; тот тоже начал гореть. Так или иначе, он не мог беспокоиться о том, что сейчас подумают о нем охранники.

***

Поскольку они с Джинн собирались уехать, по меньшей мере, на три недели и еще на четвертую, если китайские власти согласятся открыть Тибет для «Стрэнджеко» – а они так и сделают; Говарда Джонса не зря назвали Головорезом Фастфуда, – Говард на минутку заглянул в бывший гараж особняка. Ему нравилось, ну, следить за тем, как там идут дела.

Сразу же после свадьбы он приказал очистить большую комнату и почти полностью ее опустошил, но все еще ощущал запах горелой изоляции. Он полагал, что сейчас это было очень важно.

Джинн хотела полностью снести гараж, так как он не оставлял у нее ничего, кроме плохих воспоминаний, но она согласилась позволить Говарду оставить эту комнату себе, до тех пор, пока будет закрыта дверь в ее старый номер. Она была не из тех девушек, которые возражают против каприза человека, спасшего ей жизнь; кроме того, она любила своего мужа.

Говард подошел к структурному аппарату, стоявшему на единственной оставшейся в комнате стойке. Три тончайших волокна все еще были прикреплены к верхнему краю куска слюды размером не больше четвертинки.

Говард наклонился, чтобы заглянуть в него. Если внимательно посмотреть в нужное время, можно увидеть изображения в слюде.

Фокус блуждал. Говард не пытался сам настроить аппарат и не позволял никому другому даже взглянуть на него. В основном он видел только снег, но на этот раз ему повезло.

Глазок смотрел на источник, где обычно резвились парочки. Уолли был там со своей свитой, проверяя генераторную турбину, которую он построил для питания первых электрических ламп в своем новом доме. Если Говард понимал, какие приготовления он наблюдал в королевском дворце на прошлой неделе, то вслед за турбиной должны были последовать телефоны.

Когда Уолли повернулся с довольным выражением лица, Говард помахал ему рукой. Он знал, что малыш его не видит, но Говарду казалось, что он как бы поддерживает с ним контакт. Уолли вышел из зоны изображения в окружении придворных.

Говард посмотрел на свои часы и вздохнул: ему нужно было двигаться. Он пообещал команде фехтования компании, что он и Джинн хотя бы заглянут на их матч с Принстоном. После того как Говард ввел утренние упражнения по фехтованию для укрепления единства по всему «Стрэнджеко», многие сотрудники стали энтузиастами фехтования.

Говард бросил последний взгляд на бассейн в другом мире. Он никогда не видел, чтобы Уолли пил эту воду, да и вряд ли когда-нибудь увидит.

В конце концов, такой могущественный волшебник, как мастер Поппл, должен был отбиваться от красивых женщин палкой.

Смоки Джо

Я недавно начал писать высокобюджетные новеллы в жанре фэнтези. Первый вопрос, который мне задают интервьюеры, почти всегда звучит так: – Почему вы перешли от военной фантастики к фэнтези?

Правда – как доказывает этот том – заключается в том, что я действительно начал писать фэнтези. После того как я вернулся из Юго-Восточной Азии в 1971 году, у меня были непосредственные знания о войне и военном деле. Я использовал этот опыт в научно-фантастических рассказах, которые в конечном итоге (я и имею в виду – в конечном итоге) дали мне имя для написания военной фантастики; но я люблю фэнтези, и я никогда не прекращал ее писать.

Британский писатель и редактор Мишель Парри в 1970-х годах издал несколько интересных оригинальных (или частично оригинальных) антологий ужасов и фэнтези. Они не стоили много – я думаю, что все, что я продавал Мишелю, было по пенни за слово, – но они продавались (и настоящими издателями, такими как «Мейфлауэр» и «Стар») в, то время, когда в США было очень мало магазинов для фэнтези. Еще больше магазинов в США купили бы научную фантастику. По большей части, они мне отказывали, но были, по крайней мере, журналы, куда я мог посылать свои рассказы.

Одним из самых странных начинаний Мишеля было редактирование «Поцелуев Дьявола» и «Еще Поцелуи Дьявола» – антологий эротических страшилок, под именем Линды Лавкрафт – торговой марки сети британских секс-шопов. Насколько я понимаю, Линда Лавкрафт, как и Хуан Вальдес, была плодом воображения маркетингового противоречивого смысла; я помню, как Мишель говорил, что он задавался вопросом, не придется ли ему появиться в суде в женском платье и светловолосом парике после решительной акции.

Мы вернемся к этому позже.

Мишель попросил меня предоставить второй том, и я написал «Смоки Джо». Следует сказать, что своеобразное написание «смоки» казалось правильным для этого персонажа, даже не знаю почему. Там есть секс, но я не хочу встречаться с человеком, который получает эротический трепет от этого.

«Смоки Джо» – это история о сделке с Дьяволом (действие происходит в Джолиет, штат Иллинойс, хотя обстановка не имеет решающего значения для сюжета). Моя проблема с большинством жанров заключается в том, что Дьявол не является по-настоящему злом. Мой Дьявол – это зло, и я не преуменьшаю зло, особенно с тех пор, как вернулся из Вьетнама.

Мишель прислал мне один экземпляр «Еще Поцелуи Дьявола» только что снятый с печатного станка. Это было хорошо, потому, что не успела книга попасть в газетные киоски, как полиция конфисковала все экземпляры по жалобе на непристойность и ненадолго подвергла редактора домашнему аресту. Обвинения были сняты, когда издатель (Корги) уничтожил все издание.

Поскольку дело не дошло до суда, нет никакой уверенности в том, какие именно вопросы были предметом жалобы. Лучше всего было бы сказать, что причиной проблемы стала статья Криса Миллера, но это была перепечатка из журнала, который был продан в Британии без возражений. Единственным другим доказательством является то, что, когда книга была выпущена в Германии, два рассказа были исключены: статья Миллера и «Смоки Джо».

Меня запретили не только в Британии, но и в Германии.

***

Был субботний вечер, но в гостиной Тома Малленса было так тихо, как в морге, который Большой Том ожидал увидеть на следующий день. Он весь вспотел. Он сделал вид, что ничего не заметил, думая, что это будет воспринято как страх тремя парами глаз, устремленных на него через расчетный стол; но капли пота стекали с его все еще темных кудрей и текли по мясистому лицу. Он всегда хвастался, что два его узловатых кулака делают его ровней любому дешевому бандиту. Ребята Туллио работали недешево, и у Большого Тома перехватило горло от прежнего хвастовства, когда он увидел изрытые воронками отбросы, оставленные их «УЗИ», от семи его курьеров.

Лода Махони ничуть не волновал пот Малленса: его глаза были слепы и глядели на него со своим собственным страхом. Лод был тучным лысеющим мужчиной пятидесяти пяти лет, подмышки и длинные рукава его белой рубашки были влажными, но галстук-бабочка все еще оставался аккуратной темной лентой респектабельности. Он провел эту последнюю, ужасную неделю с большим Томом не из верности, а потому, что он был всего лишь бухгалтером, таким, каким он был. Будучи преступным в своих связях, а не инстинктах, Лод не знал, как бежать.

Если Большой Том был похож на загнанного кабана, то его сын Денни обладал угрюмой нервозностью хорошо выпоротого пса. Его глаза метались туда-сюда между других людей, находящихся в комнате. Он был взволнован тем, что он оказался там, куда его никогда раньше не пускали, но раздражен тем, что это было только потому, что его отец не доверял ему полностью. Подростковое лицо Денни было каркасом для противоречивых эмоций, которые вызывал в нем его разум. В понедельник выстрелы заставили его подойти к окну. Воспоминание о том, что он увидел на улице, теперь время от времени вызывало ужас на его лице.

Напротив Большого Тома, чьи руки были нежными, но почти такими, же темными, как покрытый шрамами кленовый стол, на котором они лежали, улыбался Смоки Джо. Его козлиная бородка подпрыгивала в шутливой позе, которую никто из присутствующих в комнате не видел. – Я могу найти парочку крепких парней,– сказал он медово-золотистым голосом, – которые смогут вытащить вас отсюда, Большой Том.

– Ну и что же? – прорычал Малленс, сжимая кулак, чтобы стереть ухмылку, которая, как он был уверен, скрывалась за этими словами. Но спокойствие Смоки Джо опровергало шутку. Черные глаза были спокойны, идеальные черты лица четко вырисовывались под гладкими черными волосами. – Актер, – пробормотал Большой Том, но вслух потребовал: – Ладно, в чем загвоздка? И что теперь кто-то из психушки хочет со мной связаться?

– Ну что ж, – сказал его худощавый помощник с той же учтивой непринужденностью, которая привела его на вершину организации Малленса за те короткие месяцы, что он провел в ней. Он развел руки ладонями вверх. – Конечно, они захотят урвать кусок в этом деле. Половину всего, что они производят после того, как все вокруг выправится.

– Это ничего! – изумленно воскликнул Большой Том.

– Том, это будет Синдикат… – выпалил Махони, и новый страх отразился на его лице.

– Вы думаете, меня это волнует? – выкрикнул Малленс. Он встал, бросив взгляд на опущенные жалюзи на окнах, в которых пуленепробиваемый лексан заменил стекло. Он скрестил руки на груди, словно поднимая огромный груз на свою грудь. – Я не буду смотреть, откуда придет помощь, если она уберет Туллио, – сказал он. – Знаете, моя бабушка всегда говорила, что она ведьма. Когда полгода назад я понял, что это произойдет, я открыл ее книгу заклинаний и помолился Дьяволу, чтобы он помог мне. И я действительно так думал, клянусь Богом.

– А вы думали, что все так просто? – улыбнулся Смоки Джо, тоже поднимаясь на ноги. – Но вот еще что, – добавил он, слегка наклонившись вперед и положив костяшки пальцев на стол.– У вас есть выбор, Большой Том. Но после того, как вы сделаете выбор, пути назад уже не будет… Вы меня понимаете?

– Я не отступлюсь от своего слова, – сказал Малленс. Он глубоко вздохнул, потому что Смоки Джо, казалось, вырос и стал огромным в искусственном освещении. – Клянусь могилой моей матери.

– Клянитесь своей душой, Том Малленс, – потребовал медовый голос.

– Клянусь моей душой.

– Какого черта вы думаете… – начал, было, Денни Малленс, но презрение Смоки Джо заставило его замереть рядом с отцом.

– Держи язык за зубами, когда мужчины разговаривают, парень, – усмехнулся Джо. Затем, подойдя к входной двери, которую должен был охранять вялый Руди Люшер, он крикнул: – Входите, ребята.

Дверь открылась. Обе фигуры, стоявшие там, были высокими и одетыми с замасленной небрежностью механиков заднего двора. Один был худой и бледный, другой – приземистый великан, чьи толстые ноги придавали ему телосложение двукратно увеличенного карлика. – Ник, Анджело, познакомьтесь с Большим Томом Малленсом, вашим новым работодателем, – сказал Джо. При этом он указал рукой на вошедших людей с грацией ведущего, выдавшего гвоздь программы.

– Где, черт возьми, Руди? – спросил Большой Том. – Пьяный, спит… – великан пожал плечами.

– Если бы ваши люди, хоть на что-нибудь годились, мы бы вам не понадобились. Его голос был неуместно сладок, как церковный колокол. – Вы хотите, чтобы мы уничтожили Туллио, мистер Малленс?

– Черт побери, это так, – согласился Малленс с сердитым кивком. – Любым доступным вам способом.

– А потом мы станем частью вашей организации, – добавил мертвенно-бледный пришелец. Ни у одного из них не было никакого выражения в глазах.– Мы получаем половину всего, что приносим, а вы даете нам полную свободу действий.

– Я уже сказал об этом! – вспыхнул Большой Том. – А теперь, вы будете стоять здесь всю ночь, ожидая, когда Туллио нанесет последний удар?

Смоки Джо воскликнул со смехом, от которого в комнате похолодало: – О, не беспокойтесь о Туллио. Не позднее завтрашнего утра. Он все еще смеялся, когда Ник и Анджело повернулись и вышли из комнаты. Они очень осторожно закрыли за собой дверь.

***

Черный «Кадиллак» получил последнее прикосновение, прежде чем шофер Туллио сложил замшу и отступил назад. Каждое воскресное утро он ставил машину прямо перед собором Святого Иринея, чтобы выпустить двух телохранителей и своего хозяина: за тридцать семь лет Туллио ни разу не пропустил мессу и исповедование. К этому времени люди уже знали, что место Туллио на обочине им не стоит занимать. Люди наблюдали, как собирался сделать это владелец красного «Фольксвагена». Шофер сплюнул комок, который потек вниз по багажнику, прикрепленному, как спинной плавник, к крыше «Фольксвагена».

Маленькая бомба за алтарем Святого Иринея сотрясла воскресную тишину и заставила задрожать розовое окошко со стороны улицы. У шофера задрожала челюсть. Он бросил тряпку и прыгнул внутрь, чтобы завести большой бесшумный двигатель «Кадиллака». Церковные двери с грохотом распахнулись, телохранители с пистолетами в руках развернулись направо и налево. Туллио, спотыкаясь, вышел следом за ними, его худое лицо было желтым, за исключением тех мест, где на нем остались следы крови священника. Троица сбежала вниз по ступенькам, их глаза метались по улице, как языки ящериц. Безжалостные локти и приклады оружия прорвали гангстеров сквозь потрясенных прихожан, но теперь из дверей высыпали покрытые паутиной женщины и мужчины в темных костюмах.

Направленная мина на крыше «Фольксвагена» разорвала их более чем тысячей стальных гранул.

Шофер Туллио забарабанил в свою дверь, прижатый силой взрыва. Четырехдюймовое лобовое стекло стало матовым от осколков. Фасад церкви был покрыт дымкой из толченого камня; свежие осколки образовали сотни выбоин на фоне темного дерева дверей.

Ступени церкви напоминали скотобойню. В центре сидел Энрико Туллио, кричащий, как проклятый. Большая часть крови, брызнувшей на него, была его собственной.

***

– Семнадцать долбанных тел, – завопил Большой Том Малленс, – и вы не убрали Туллио! Если понадобится, он сейчас же применит против нас водородную бомбу!

– Туллио ничего не применит, – беззаботно сказал Ник. Он открыл свои черные глаза и пристально посмотрел на Малленса. Тяжелый главарь банды почувствовал удар. Его желудок втянулся, и он тыльной стороной правого кулака вытер слюну со рта.

– Туллио потерял свои кишки из-за дыр, которые проделал в нем Клеймор, – добавил Смоки Джо, сидя в кресле, прислонившись спиной к стене. – Конечно, он будет жить. Он устроится где-нибудь в другом месте, может быть, вернется в Чи…, и подползет к ребятам, которые поддерживали его здесь. Но вы видели его в последний раз, Большой Том. Каждый раз, когда он услышит ваше имя, он будет вспоминать взрыв и кровь, льющуюся по камням рядом с ним. Когда вы играете на деньги, вы играете на человека; и Туллио теперь знает, что он не может играть так же сильно, как вы.

В безмолвной комнате громко и страшно зазвонил телефон. Денни Малленс прикусил нижнюю губу до крови и попятился к стене. Большой Том уставился на телефон так, словно это была кобра, прижатая к его ноге.

– Вперед, Большой Том, – раздался ровный голос Смоки Джо.– Это не может быть хуже, чем вы думаете, не так ли?

Малленс бросил на него полный ярости взгляд. Однако у него не было никого, кто мог бы поддержать игру, кроме перепуганного шестнадцатилетнего подростка и бухгалтера, потрясенного до полной неподвижности. Вместо этого он обратил свой гнев на звонившего человека, прорычав в трубку: – Алло! Его красное ирландское лицо менялось, когда он слушал, двигаясь через нейтральную пустоту к сияющему, недоверчивому триумфу. – Конечно, – прогремел он, – но у вас есть один час. Если вы к этому времени не справитесь с больничной ерундой, то да помилует вас Господь, Туллио, потому что я точно этого не сделаю.

Громко вскрикнув, Большой Том швырнул трубку на рычаг и перемахнул через стол, словно это был конь для опорных прыжков. Его руки прижали к груди обоих убийц. В своем бурлящем счастье он не замечал, что они все еще оставались такими же холодно-отчужденными, как тогда, когда он думал, что ругал их за неудачу.

– Самое время поговорить об оплате, не так ли, Большой Том?– легко предложил Смоки Джо.

– Платить? О Господи, да, – сказал Малленс с удивленной щедростью.– Послушайте, ребята, а чего вы на самом деле хотите за то, что сделали?

– То, что вы обещали,– сказал бледный как кость Анджело. – Половину того, что зарабатывают мои девочки.

– И половину того, что я получаю от героина, – добавил Ник. – Этого будет достаточно, когда несколько ребятишек сядут на наркотики и начнут толкать их своим друзьям.

– Ха? – удивился Большой Том. – Господи, да ведь никто не может подсесть на то дерьмо, что здесь имеется. Его уже сократили в пятнадцать раз.

– У меня есть связи в Азии, – ухмыльнулся Ник. – То, что я предлагаю, будет чистым, как мыло цвета слоновой кости.

Его слова пробудили в памяти Большого Тома обрывок кинохроники. – Вы ведь были во Вьетнаме, не так ли? – спросил он. – Именно там вы научились использовать одну бомбу, чтобы установить настоящую прямо перед собой.

– Мы были во Вьетнаме, – согласился Анджело с улыбкой, которая заставила бы содрогнуться даже акулу. – Мы там вроде как инструктировали.

Лод Махони подошел к Малленсу и схватил его за запястье. – Том, – взмолился он, – ради Бога, вы же не собираетесь заняться героином? Есть деньги, есть все деньги, которые нам нужны в нужном количестве. Вы же знаете людей, с которыми приходится иметь дело в торговле наркотиками и со шлюхами.

– Деньги? – ухмыльнулся Смоки Джо с другой стороны. – Копейки! Если вы будете придерживаться этого, то станете подставой для кого-то другого, как Туллио, который знает, что может сделать парень, который готов это сделать. И если вы сейчас скроетесь от нас, не уплатив долга, Большой Том, то в следующий раз мы вам не поможем. И что же это будет?

Малленс облизал языком оба уголка губ, переводя взгляд с Махони на ожидающую ярость двух убийц.– Я дал слово, – сказал он, наконец. – Я верну все, что будет нужно, чтобы все отрегулировать.

Их улыбки были ужасными отражениями друг друга, и Ник и Анджело встали по обе стороны от хнычущего бухгалтера. – Умный тип, – сказал Смоки Джо. Кулак Ника врезался Лоду под грудину. Когда Махони согнулся пополам, Анджело ударил его кулаком в спину с такой силой, что у него чуть не лопнуло ребро. Толстяк корчился на полу, как раздавленная собака.