Текст книги "Гибельный огонь"

Автор книги: Дэвид Аллен Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

Кернес раскрыл рот и молчал. Дихолтер не мог понять, почему вопрос был обращен к его шурину. – Нет, это было… – начал было Дихолтер, и запнулся, не зная, что сказать, и не зная, сказать ли правду, или что-либо иное по этому поводу. Чтобы сменить тему, он сказал: – Мы должны позвонить Доку Джепсону. Некоторые коровы «порезаны».

– Позвонить ветеринару? – вспыхнула Алиса, а Кернес все еще молчал. Она потянулась к коробке с телефоном, которая висела на стене выше, чем корова могла достать ее своей головой. – Мы позвоним Шерифу, мы позвоним…

– Положи, этот чертов телефон! – сказал Дихолтер негромко, но слишком громко, чтобы кто-то, хорошо его знавший, мог это проигнорировать.

Сама Алиса тоже была в ярости, но отступила от телефона и смотрела, как ее брат осторожно спускается с чердака. – Что это было, Джордж?– спросила она.

– Я плохо это разглядел.

– Черт побери, Джордж, – сказала Алиса, выплескивая свой гнев теперь, когда Дихолтер остыл достаточно, чтобы не застрелить ее в ярости, – почему ты не даешь мне позвать на помощь?

– Потому что мы занимаемся молочным бизнесом, – сказал здоровяк, в изнеможении прислоняясь к лестнице. Кернес, казалось, на самом деле не слушал, а лицо Алисы было пустым. – Потому что если мы пойдем и скажем людям, что на нашей ферме живет восьмифутовая ящерица…

Кернес выругался. – Ладно, я все видел, – крикнул Дихолтер. – какая, к черту, разница? Что-то убило корову, не так ли? Он посмотрел на остальных и продолжил: – Сначала они подумают, что мы сошли с ума. А потом, когда они узнают, что это правда, они скажут: – «Это стронций 90» или «чем они опрыскивают свои поля, чтобы сделать это»? или «в их воде что-то есть». И мы никогда больше не продадим отсюда ни пинты молока, пока живы. Вы же знаете, что такое молочный бизнес!

Алиса резко кивнула.– Тогда мы просто будем разводить свиней, – сказала она, – или кукурузу, или продадим ферму и все получим работу у «Пурины», ради Бога. Молочные заводы «Спринг Хилл» это еще не все…

– Алиса!

Кернес переводил взгляд с брата на сестру – скорее зритель, чем судья. Алиса пристально посмотрела на него, потом сказала брату: – Хорошо, Джордж, но я забираю детей в город, чтобы оставаться у Айрис, пока ты не придешь в себя. Затем, обращаясь к мужу, она добавила: – Том, ты тоже поедешь?

– Если вы уедете отсюда, Кернес, – тихо сказал Дихолтер, – вы никогда не вернетесь. Мне плевать, что говорит закон.

Мужчины уставились друг на друга. – Я останусь, – сказал Кернес. Алиса, не оглядываясь, проскочила через калитку в доильный зал. – Я бы все равно остался, Алиса! – закричал тот, что поменьше, ей вслед.

– Позвоните доктору Джепсону, – устало повторил Дихолтер. – Мы можем сказать ему, что это были собаки или что-то в этом роде, – следы зубов были слишком высокими и широкими, чтобы это можно было назвать откровенной ложью, – и надеяться, что мы сможем как-то сдержать эту штуку до того, как случится худшее.

Оцепенев, Кернес набрал номер. Когда коротышка повесил трубку, они услышали скрежет стартера старого универсала. Мгновение спустя посыпался гравий, и Алиса понеслась вниз по подъездной дорожке. – «Почти так же быстро, как я сам ехал прошлой ночью», – подумал Дихолтер.

– Это из-за того, что мы забрали из того кургана, – тихо сказал Кернес.

Дихолтер раздраженно покачал головой. – Эта штука не была сделана из черепа или кусочка железа, – отрезал он. – Она достаточно большая, чтобы убить корову.

– Она все равно была там, – ответил Кернес. – Мы должны снова закрыть эту могилу со всем, что в ней было. Тогда, может быть, все будет хорошо.

– Вы, похоже, спятили, – ответил Дихолтер. Но он помнил глаза чудовища и разинутую пасть; и он знал, что когда-нибудь, в этот, же день, он поможет Кернесу снова похоронить эти предметы.

***

Дихолтер, молча, подошел к кургану и припаркованному джипу. В поле позади него вороны снова с шумом уселись на падаль.

Кернес вытащил пару лопат и джутовый мешок, в котором лежали привезенные объекты. – Ну и что? – спросил он.

– Да, – ответил, пожав плечами Дихолтер, – это был Винер.

Кернес начал развязывать узел, стягивавший горловину мешка. Не поднимая глаз, он сказал: – Я думаю, дело в луне. Вот, почему этот зверь не вышел, когда мы вскрыли курган. Ему нужна была полная луна, чтобы выйти наружу.

– Чушь собачья, – ответил Дихолтер.– Я видел, что это за штука, и она не лунная, а такая же твердая, как вы или я. Проклятая куча тверже, чем старый Винер, – добавил он, мрачно склонив голову. – Во всяком случае, лунный свет – это просто свет.

– Флуоресцентный свет – это тоже свет, – возразил Кернес, – но он заставляет растения расти так, как они не растут при обычной лампочке. Господи, Ди, неужели вы не чувствуете, как луна светит на вас ночью?

Дихолтер так и делал, но он не собирался признаваться в своей слабости даже под полуденным солнцем. Кернес помедлил, открывая мешок, не желая ни вываливать его содержимое в яму без церемоний, ни прикасаться к нему голыми руками. Большой человек тоже заколебался. Затем он взглянул на оружие, лежавшее в пределах досягаемости между передними сиденьями джипа, и вытащил череп.

Кость казалась теплой. Поскольку до сих пор Дихолтер не обращал на нее особого внимания, он сделал это сейчас, при последней возможности. Зубы были повреждены таким образом, что сначала он не мог этого объяснить. Тогда фермер выругался, положил череп на землю и растянулся в открытой траншее. Угол был слишком плоским, чтобы Дихолтер смог что-либо разглядеть, даже если бы взял с собой фонарик, но кончики его пальцев нашли неглубокие бороздки, которые он ожидал увидеть под поверхностью плиты.

– Господи, – пробормотал он, снова вставая на ноги. – Этот бедняга был еще жив, когда его там накрыли. У него не было ничего, чтобы копать, поэтому он попытался проскрести камень своими зубами.

Кернес уставился на череп и выглядел немного слабее, чем раньше. Его пальцы потянулись к передним зубам, но не коснулись их. Все четыре резца были стерты поперек плоскостей, словно напильником. Они были глубоко вдавлены в нервные каналы. Одна из передних пар треснула примерно на половине расстояния от корней. – Да, я видел это, но не подумал… – сказал он. – Господи, ну и ну! Он наверняка знал, что не сможет прогрызть себе путь сквозь основание скалы.

– Может быть, он не знал, что это основание скалы, – предположил Дихолтер. – Кроме того, у него не было большого выбора.

Большой человек осторожно положил череп так глубоко в курган, как только могла дотянуться его рука. Мусор из костей и каменных осколков хрустел под рукавом его рубашки.

Каплевидная железка с рифленой поверхностью, похожая на слезинку, была еще закрыта. Дихолтер мгновение смотрел на нее, затем повернул, чтобы разделить половинки, потому что они были разделены, когда он их нашел. Металл разделился с тихим вздохом, как будто открыли холодную банку. Дихолтер положил половинки под плиту так же осторожно, как и обесцвеченный череп.

Прежде чем он успел откатиться в сторону, его шурин бросил в яму полную лопату земли. Кернес лихорадочно перебрасывал кучу земли, которую они с сыном выбросили, копая яму. К тому времени, как Дихолтер отряхнулся и взял лопату, обломанный взрывом край плиты был снова погребен.

Они закончили свою работу еще до полудня, оставив на склоне кургана черный шрам, который закрывал большую черноту внутри.

***

Окна коровника были сделаны из зеленого стекловолокна, которое западный лунный свет резко обрисовывал на стенах. Рассеянное освещение было слабым и без четких теней, что делало пол чердака серым на сером фоне, который мягко колыхался, когда Дихолтер шагал по нему. Скот, запертый внизу, что-то бормотал, время от времени громко проклиная свою непривычную сдержанность. При каждой вспышке Дихолтер останавливался и перегибался через перила чердака, выставив вперед винтовку; но этот рев никак не был связан с тем, почему двое вооруженных людей наблюдали за коровником сегодня ночью.

В северном конце чердака Дихолтер остановился и выглянул в открытую загрузочную дверь. Коровий двор внизу ежедневно чистили и поливали из шланга, но отходы жизнедеятельности животных окрашивали бетон в несмываемый коричневый цвет, который в ртутном свете становился фиолетовым.

Слева, в ограде коровьего двора и в углу, образованном коровником, сгорбился Кернес с дробовиком, заряженным оленьими пулями. С угла зрения Дихолтера, меньший человек был уменьшен до размеров пня, растущего из бетона. Ничто не двигалось в ночи, хотя автоматическая кормушка в загонах для свиней хлопала несколько раз. Пока Дихолтер, молча, наблюдал, Кернес поднял глаза на Луну. Несмотря на ночную прохладу и западный ветерок, Кернес достал носовой платок и вытер лоб.

Дихолтер повернулся и зашагал обратно к южному концу коровника. Он допил свой кофе из термоса несколько часов назад, и только оставаясь в движении, он мог не заснуть. Он не мог понять, как Кернес мог оставаться в одном углу с десяти часов и все еще быть настороже; но, с другой стороны, Кернес не был человеком, которого Дихолтер хотел понять.

Дихолтер выглянул в южную дверь. Ничего, ничего, конечно, ничего. В невидимой дали залаяла лиса, и здоровяк крепче сжал приклад винтовки. Он спохватился, прежде чем в отчаянии выстрелить пулей в ночь, и начал пятиться назад.

Но каждый раз это существо появлялось на рассвете. Как будто оно шло к ферме издалека или потому, что поздно встало. Выемка, которую они с Кернесом проделали в индейском Кургане, выходила на юго-запад. Лунный свет не проникал туда почти до утра. Но в этой узкой каменной впадине не было, ни одного живого существа, только мусор из костей и то, что, вероятно, было метеоритом.

Почему этот индеец был погребен заживо?

В кургане ничего, кроме костей и железа. На мгновение в сознании Дихолтера всплыло воспоминание о том, как он проснулся и схватил ружье в лунном свете, падавшем на комнату сквозь жалюзи. Теперь он крепче сжал оружие и наклонился вперед, чтобы посмотреть на своего шурина.

Кернес слегка подвинулся вдоль электрического ограждения. Освещение двора окрашивало его рубашку в синий цвет, но не могло отбросить тень вперед – в сияние полной луны. Кернес смотрел на запад, на этот пятнистый шар. Ствол его дробовика описывал нервные дуги, поднимаясь и опускаясь к высокому окну. Это было почти так же, как, если бы маленький человек хотел выстрелить в луну, но поймал себя на мгновении, прежде чем сделать что-либо такое… сумасшедшее.

Тело Кернеса поползло.

– Кернес! – закричал Дихолтер.

Человек внизу повернулся и снова стал человеком. Дробовик упал на бетон. Одежда Кернеса перекосилась оттого, что из нее начало вылезать что-то чудовищно тонкое. Какая-то часть сознания Дихолтера задавалась вопросом, о чем думал Кернес по утрам, когда обнаруживал себя голым на пастбище, в своей спутанной пижаме, вне своего дома.

Теперь маленький фермер смотрел на Дихолтера, и его лицо было таким же мертвым и испуганным, как у статуи Лаокоона. Затем он снова изменился, и длинные челюсти раздвинулись, чтобы зашипеть на человека, находящегося наверху. Дихолтер прицелился в середину грудины твари и выстрелил.

Пуля пролетела высоко из-за угла, но большой человек был достаточно хорошим охотником, чтобы это учесть. Мягкая головная часть пули пронзила нижнюю челюсть и вошла в горло, выйдя, наконец, через спину существа. Свинцовая оболочка, частично расширенная, но потерявшая лишь часть своей энергии, ударила по бетону снаружи и разлетелась дождем искр и расколотого воя.

То, что было Кернесом, отлетело назад и заскользило, пока не ударилось о забор. Его тонкие, как палки, конечности бились, разрывая остатки одежды когтями, и с силой гризли. Его челюсти щелкнули. Отверстие в его горле было небольшим, но Дихолтер знал, что сверхзвуковая пуля оставила бы в спине рану, размером с банку для пирога.

Входное отверстие пули закрылось. Зверь с трудом поднялся на ноги.

Дихолтер закричал и выстрелил ему в грудь, и от смещенного от центра удара существо снова рухнуло на бетон. На этот раз Дихолтер увидел, как пластиковая плоть смыкается на покрытом чешуей торсе. Он вспомнил Винера и горло коровы с огромными царапинами. После секундного колебания здоровяк выставил перед собой винтовку и прыгнул в окно справа от себя. Стеклопластиковая панель окна разлетелась на куски, когда разорвалась рама. Дихолтер ударился головой о низкую крышу доильного зала, перекатился и спрыгнул на землю. Джип был всего в двадцати футах, и он побежал к нему.

Замка зажигания не было. Дихолтер включил питание и нажал кнопку стартера под педалью сцепления. Двигатель заскрежетал, но не запустился. Сзади послышался какой-то разрывающий шум, и, несмотря на возникшую проблему, большой человек повернулся, чтобы посмотреть. Существо находилось в ограде коровьего двора. Верхняя прядь забора была наэлектризована. Голубые искры потрескивали вокруг передних лап твари. Ее очертания находились в таком быстром движении, что казались почти подсознательными. Как будто наложенные друг на друга голограммы Кернеса и существа, которым он стал, проецировались на забор. Затем горячая проволока лопнула, и лапы существа разорвали оставшиеся пряди, как серпы сквозь туман.

Дихолтер выстрелил, держа винтовку одной рукой, и промахнулся. Он выровнял винтовку, упершись левым локтем в трубчатую раму сиденья, и выстрелом отбросил тварь обратно на коровий двор без верхней части черепа. Затем двигатель запыхтел, и большой фермер врубил вторую передачу на более высоких оборотах, чем она обычно использовалась с изношенным сцеплением. Изрыгая гравий, но, не имея возможности соскользнуть в сторону, машина рванулась вперед.

Если бы у него был выбор, Дихолтер направился бы на запад, к окружной дороге, как он сделал это двумя днями ранее в своем Крайслере. Это означало бы развернуться и попытаться проехать мимо коровьего двора, где существо уже снова было на ногах и двигалось по направлению к нему. Дихолтеру не требовалось большого воображения, чтобы представить себе эту сцену: длинные когтистые руки протягиваются через руль и выдергивают его, как мясо из ореховой половинки, оставив пустой джип скатиться в канаву. Вместо этого он направился к Сак-Ридж и кургану, откуда, должно быть, пришел весь этот ужас.

Дихолтер включил фары, но они были установлены слишком низко, чтобы вовремя заметить выбоины даже на умеренной скорости, а его теперешняя скорость была далеко не умеренной. Джип дернуло так сильно, что только крепкая хватка на руле удержала его в машине. Лопаты, лежащие в кузове, улетели в ночь. Дихолтеру пришло в голову, что винтовка, которую он засунул прикладом вниз под заднее сиденье, может выстрелить и навсегда прикончить его, как это не удалось сделать преследующему его существу. Но ему было не до этого. Он только знал, что смотрел на разинутую пасть чудовища и предпочел бы что угодно, лишь бы не умереть между этими челюстями.

Несмотря на охватившую его панику, Дихолтер перешел на более низкую скорость, чтобы пересечь ручей, зная, что любая попытка взобраться на скользкий берег на более высокой скорости означала бы верную смерть. На изрытом за ним колеями пастбище, он резко развернулся и резко вздрогнул. Он гордился своим мастерством вождения лишь за мгновение до того, как низкая луна отбросила прыгающую тень на угол его зрения. Страх смыл гордость и все остальное.

Несмотря на рытвины, джип хорошо двигался по пастбищу, но когда старая машина начала подниматься по склону хребта, Дихолтер понял, что существо, должно быть, приближается. Выбора не было, бежать было некуда. Если бы он повернул на север или на юг, то длинные ноги твари пересекли бы его путь под прямым углом.

Откуда изначально появилось это существо? Возможно, индейцы знали об этом, но даже если найденная слеза и была источником, она, с таким, же успехом, могла упасть миллион лет назад и в тысяче миль отсюда, унесенная на юг ледником. Дихолтер представил себе нервную группу индейцев, тащивших одного из них к каменной чаше, связанного или без сознания. Или это было племя из доколумбового прошлого? В кургане не было ничего, что могло бы его датировать. Что-то вышло из железного кокона и застряло между слоями скал. Оно было поймано в ловушку, пока они с Кернесом не выпустили его в виде тумана, который слился с черными завитками взорванного динамита.

Приблизившись к вершине холма, Дихолтер оглянулся по сторонам. Существо находилось в футе позади него и в футе слева, его правая нога была готова к прыжку, а правая рука длиной в ярд была готова разорвать горло фермера. Дихолтер ударил по тормозам, действуя рефлекторно. Это был правильный рефлекс, хотя джип и заглох. Когти зверя метнулись туда, где должна была быть голова Дихолтера, и его тело зазвенело и отскочило от неподатливого крыла машины. На мгновение тварь растянулась на склоне холма, затем резко выпрямилась, как ящерица, и сделала выпад.

Дихолтер приставил ствол своего «Ремингтона» к чешуйчатым ребрам и выстрелом отшвырнул тварь на дюжину ярдов вниз по склону. Гильза улетела по высокой дуге, ее устье было разрушено чрезмерным давлением заблокированного ствола.

И хотя у Дихолтера в кармане все еще лежала коробка с патронами, это был последний выстрел его оружия.

Затормозив, Дихолтер выпрыгнул из джипа, и, уже задыхаясь от страха, двумя длинными шагами взобрался на гребень. Свет фар тускло желтел позади него, где он уже слышал движение существа. Небо на востоке было цвета крови. Дихолтер побежал к кургану, словно его мягкие очертания могли защитить его. Он попытался вскочить на его вершину, но его нога провалилась в мягкую землю раскопок. Здоровяка, как ветром сдуло, и он упал лицом в траву. Вцепившись в пустую винтовку, он ободрал костяшки пальцев правой руки о землю. Его вывихнутая лодыжка болела; она могла снова выдержать его вес, а могла и не выдержать.

Дихолтер повернулся, пытаясь нащупать еще один патрон. Но было уже слишком поздно. Шипя, как кошка в смертельной ярости, существо осторожно прыгнуло на вершину кургана.

Оно было еще тоньше, чем выглядело, когда мерцающие тени покрывали его конечности. Конечно, оно должно было быть тонким, и только сто тридцать фунтов Кернеса покрывали его тело. Изгиб кургана делал рост существа чудовищным, хотя его ноги были готовы к прыжку, а плоский череп выдавался вперед, как у близорукого богомола. Узкие губы растянулись в мгновенной, серо-белой усмешке, а затем багровой, когда первые лучи солнца коснулись существа через край следующего холма.

На мгновение ухмылка повисла в воздухе. Лежа на спине, Дихолтер смотрел на него, как кролик, на которого упал взгляд охотящейся змеи. Затем тварь исчезла, и исчез страх, а натренированные пальцы Дихолтера загнали патрон в патронник винтовки.

– Ч-что случилось, Ди? – захныкал Кернес. Он был жалок в своей наготе, еще более жалок в своем ошеломленном удивлении от того, где он оказался. Кернес действительно не знал, что происходит, как понял Дихолтер. Возможно, Алиса начала догадываться, куда ее муж ходил ночью. Возможно, именно поэтому она так быстро убежала, прежде чем подозрения превратились в уверенность.

– Ди, почему ты так на меня смотришь? – взмолился Кернес.

Дихолтер встал. Его лодыжка только пульсировала. Если бы его первая пуля убила существо, как и должно было быть, он похоронил бы тело и заявил, что что-то утащило Кернеса. Возможно, он закопал бы его здесь, в кургане, из которого сбежало это существо. Алиса и доктор Джепсон могли бы засвидетельствовать предыдущие повреждения скота, независимо от того, что они могли предположить, что вызвало их.

Этой же истории было бы достаточно и сейчас.

– Прощай, сукин сын, – сказал Дихолтер и поднял винтовку. Он выстрелил в упор в грудь маленького человека.

Кернес отшатнулся назад, будто его пнул великан. На его лице застыло изумление, но на мгновение что-то повисло в воздухе между мертвецом и живым, что-то столь, же неосязаемое, как взрыв, сотрясший склон холма, – и столь, же реальное.

Тело Дихолтера дрогнуло, и он моментально понял, почему индейцы похоронили своего одержимого брата живым, чтобы заманить заразу вместе с ним в скалу, вместо того чтобы просто отдать его на пожирание ворону и убить снова…

Затем солнце ярко осветило спину Дихолтера, отбрасывая тень на тело убитого им человека. Он ничего не помнил о только что прошедшем моменте.

Если не считать того, что когда он вспомнил последний красный оскал существа, ему показалось, что он видит отражение в зеркале.

Страна романтики

Л. Спрэг де Камп оказал на меня большее влияние как на читателя и писателя научной фантастики, чем кто-либо другой. После Второй мировой войны многие поклонники стали издателями, присоединившись к Августу Дерлету из «Аркхем Хауз» в перепечатке работ из «Голден Эйч» и более ранних дешевых журналов. Публичная библиотека Клинтона (штат Айова) в 1957 году имела большую коллекцию этих книг. (Выход на рынок научной фантастики издательств, в частности «Даблдей», в начале 50-х годов сокрушил специализированные компании, за исключением самого «Аркхем Хауз».)

Два небольших издательства, «Фэнтези Пресс» и «Фэнтези Паблишинг Кампани Инкорпорейшин», собрали большую часть фантастики Спрэга из журналов «Поразительное и Неизвестное». Либо его строгость, ум и сосредоточенность на сюжете сформировали мое мнение о том, какими должны быть фантастика и фэнтези, либо они идеально соответствовали модели, таящейся где-то в моем детском подсознании.

В более поздние годы я познакомился со Спрэгом на дружеских началах, хотя мы не были так близки, как я был с Мэнли Уэйдом Уэллманом, его современником и другом из 30-х и 40-х годов. Я поощрял Джима Баена перепечатывать истории Спрэга, которые мне больше всего нравились. В качестве поддержки я сделал предисловия к книгам и рассказам о стиле работы Спрэга.

Гарри Тертлдав, на которого, как и на меня, большое влияние оказал Спрэг, предложил де Камп Сборник для «Баен Букс». Я с радостью написал для него «Страну романтики», пытаясь создать историю, которую Спрэг мог бы написать для «Неизвестного».

Я добавлю две незначительные заметки о самой истории. Полное имя бывшего министра обороны – Роберт Стрейндж Макнамара, а самого крупного предпринимателя по производству мяса буйволов в стране – Тед Тернер (в то время, когда я писал эту историю, это был Мистер Джейн Фонда). Оба эти факта имеют отношение к тексту.

***

В отделе маркетинга штаб-квартиры «Стрэнджеко» было семьдесят пять столов. Говард Джонс был единственным человеком в огромной комнате, когда зазвонил телефон. Он проигнорировал звук и продолжил то, что делал. Должно быть – был набран неправильный номер. Никто не станет звонить всерьез в воскресенье утром.

Динамичный двадцатипятилетний исполнитель… Говард втянул живот, набирая текст, но это было не то, о чем ему стоило беспокоиться. Он был готов принять на себя новые авантюрные вызовы…

Телефон продолжал звонить. Это мог быть менеджер одного из ближневосточных торговых центров, где у них были выходные в пятницу и субботу, с проблемой, которую мог решить только такой дерзкий специалист по маркетингу, как Говард Джонс. Был ли у «Стрэнджеко» филиал в Алжирской Касбе?

На потолке неоновыми буквами мерцал слоган компании: «Это не сэндвич – это Стрэнджвич! Кусочки кенгуру, казуара и лося в секретной заправке! Стрэнджвич – здоровая альтернатива»!

Телефон все еще звонил. Изображение Говарда, смотревшего из его резюме на экране монитора, было суровым. Неужели он упустил свой большой шанс? Звонивший человек мог быть охотником за головами, которому требовалась твердая решимость человека, готового работать все часы напролет.

Говард схватил телефон и нажал кнопку первой линии. – Стрэнджеко Инкорпорейшин! – он сказал это, как он надеялся, твердым тоном. – Говорит Говард Джонс, помощник по маркетингу. Чем я могу вам помочь?

– О! – сказал мужской голос на другом конце провода. – О, мне очень жаль, я не хотел беспокоить никого важного.

Конечно, ошиблись номером. Ну, Говард знал, что на самом деле не будет призыва к жизни, полной головокружительных приключений, когда он… – Я в доме мистера Стрэнджа, – продолжал голос, – и я надеялся, что кто-нибудь сможет прийти и помочь мне написать объявление. Извините…

– Подождите! – сказал Говард. Он знал, что этот звонок не может быть тем, на что он похож, но он был уверен, что это самое интересное, что происходит в это воскресное утро. Для Говарда Олбинга Джонса это была самая интересная вещь в жизни.

– Ах, сэр, – продолжал он, надеясь, что парень не обиделся на то, что Говард только что ответил ему слишком резко.– Вы сказали, что звоните из дома мистера Стренджа. А это, ах, какой дом?

– О боже, у него, наверное, их много, не так ли? – сказал голос. – Я имею в виду тот, что прямо по соседству. Не могли бы вы прислать мне на помощь кого-нибудь не слишком важного, сэр?

Говард откашлялся.– Ну, по правде говоря, я бы и сам не прочь побывать в этом Особняке Стрэнджа. Но, э-э, персоналу «Стрэнджеко» обычно не разрешается пересекать эстакаду, знаете ли.

– О, все в порядке, – сказал голос с явным облегчением. – Мистер Стрэндж сказал, что я могу обратиться к любому из его людей за тем, что пожелаю. Но мне действительно, не хотелось бы беспокоить вас, мистер Джонс.

– Все в порядке, мистер… – сказал Говард. – Ах, боюсь, я не расслышал вашего имени.

– О, я Уолли Поппл, – сказал голос. – Приходите, когда будете готовы, мистер Джонс. Я скажу охранникам, чтобы они отправили вас вниз.

Он повесил трубку. Говард также положил трубку и уставился на свою фотографию в резюме. Этот Говард Джонс выглядел очень профессионально в синем костюме, синей рубашке и галстуке с беззаботной красной полосой. В то время как сегодня – в воскресенье – помощник по маркетингу Джонс был одет в джинсы и футболку Школы Бизнеса Фукуа.

Говард поднялся на ноги. Дерзкий, отчаянный Говард Джонс собирался рискнуть войти в Особняк Стрэнджа в повседневной одежде.

***

Между третьими этажами Особняка Стрэнджа и штаб-квартирой «Стрэнджеко» протянулась аркой прозрачная труба, соединяющая два огромных здания. Когда Стрэндж время от времени вызывал в особняк кого-нибудь из начальства, остальные сотрудники выстраивались у окон, наблюдая, как избранный человек шаркает через открытое небо в страхе перед тем, что ждет его с другой стороны.

Вскоре после этого, иногда всего через несколько минут, вызванные лица возвращались. Некоторые из них сразу же перебрались в более просторные кабинеты; большинство же принималось чистить свои столы.

Было известно, что эстакадой пользовались только руководители, хотя ходили слухи, что иногда Роберт Стрэндж сам пересекал ее в полночь и бесшумно, как летучая мышь, расхаживал по коридорам своей штаб-квартиры. Теперь уже Говард Джонс смотрел с эстакады в одну сторону на кукурузные поля и лес, а в другую – на огромную служебную парковку.

На эстакаде было жарко и пахло плесенью. Это имело смысл, когда Говард подумал об этом: прозрачная пластиковая труба должна была нагреваться на ярком солнце, а арка означала, что самый горячий воздух будет висеть в середине, как пузырь в уровне. Говард никогда раньше не задумывался о физике, когда мечтал получить вызов Роберта Стрэнджа.

Кованая решетка в дальнем конце была тонкой, но, все, же реальной преградой, даже без двух охранников с другой стороны, наблюдавших за приближением Говарда. Они были настороже, очень большие и совсем не дружелюбные.

– «Мускулистые парни», – сказал себе Говард. – «Я мог бы разрезать их на кусочки своей рапирой»!

Он знал, что лжет, и от этого ему даже не стало легче. Помимо того, что большие мужчины не обязательно были медлительными, эта пара держала ружья.

– Доброе утро! – сказал Говард, пытаясь сказать это «ярко», но вместо этого у него получилось «хрупко». – У меня срочный вызов от мистера Поппла!

Господи ты, боже! Что, если это была детская шутка? Давайте посмотрим, сможем ли мы обмануть какого-нибудь лоха, чтобы вломиться в этот Особняк Стрэнджа! Может быть, они пристрелят его прямо там, где мы сможем наблюдать!

Говард посмотрел вниз, что, вероятно, сейчас было не самым умным поступком, когда он не был защищен восхищением от этой штуки. По крайней мере, он не видел детей с мобильными телефонами и радостными лицами, выжидающе глядящими вверх.

Один из охранников спросил: – Кто вы? Его тон был бы даже слишком мрачным для судьи, выносящим смертный приговор.

В голове у Говарда помутилось. Все, о чем он мог думать, был обвиняющий взгляд его фото на резюме – но подождите! Рядом с фотографией было имя!

– Говард Олбинг Джонс! – торжествующе произнес он.

– Здесь нет никакого Олбинга, – сказал другой охранник.

Первый охранник пожал плечами. – Послушай, сегодня воскресенье, – сказал он своему напарнику. Уставившись на Говарда взглядом, которым можно было заклепать заклепки, он сказал: – Мы впустим тебя, приятель. Но как Говарда Джонса – это все. Так, как указано в книге.

– Хорошо, – сказал Говард. – Я готов быть гибким.

Один из охранников отпер решетку, другой кивнул Говарду на фолиант в кожаном переплете какой-то незнакомой формы, стоявший в открытом виде на подставке в дверном проеме. Последним именем, стоящим над именем Говарда стояло имя регионального менеджера, который рыдал, когда в последний раз входил на парковку.

Первый охранник приколол пустой металлический бейдж к футболке Говарда, прямо в центре «Фукуа». – Не потеряй его, – сказал он. – Видишь желтую полосу?

Он взмахнул ружьем, затем вернул ствол в точку как раз ниже бейджа.

В центре коридора вспыхнула янтарная дорожка. Свечение было таким слабым, что освещало только себя. Сфокусировать взгляд на ней означало, что Говарду не нужно было смотреть на ружье.

– Хорошо, – сказал он. – Хорошо!

– Следуй по ней, – сказал охранник. – Она доставит тебя туда, куда ты должен прибыть. И не вздумай сходить с нее, ты понял?

– Хорошо, – сказал Говард, опасаясь, что его голос снова прозвучит неубедительно. – Я определенно не хочу, чтобы вы, джентльмены, провожали меня.

Второй охранник рассмеялся. – О, мы бы этого не сделали, – сказал он. – Мы с Питом наблюдаем… – он кивнул на ряд телевизионных мониторов, потухших в присутствии Говарда, – но нам не разрешают бродить по особняку. Поверь мне, приятель, мы еще не собираемся умереть.

Говард шел по коридору с застывшей улыбкой, пока янтарная полоса не завела его за угол. Он рискнул оглянуться назад и увидел, что свет позади него угасает. Он предположил, что она появится снова, когда ему нужно будет уходить.