Текст книги "Ниоткуда с любовью"
Автор книги: Даша Полукарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)
– Да, но твой отец наверно забыл тебе сказать, что туда могут записаться только люди с высшим образованием. А ни у тебя, ни у меня, его еще нет, – заметила Полли, которая уже рассматривала такой вариант.
– Но у меня есть электронный пропуск моего отца, его корочка журналиста и звонок от него к главному, на случай, если нас остановят. – Расков пожал плечами и, наконец, улыбнулся, не скрывая чувство превосходства. – Иногда журналистом быть полезно.
– Да, – хмыкнула Полина, – но, конечно, не в том случае, когда журналист оценивает спектакли с вашим участием, Господин Великий Актера.
– Не в том, – согласился Расков, не убирая улыбку с лица.
Полина фыркнула, поняв, что ей не удастся испортить его настроение, и зашагала дальше.
Она все еще не понимала, почему Расков согласился помогать ей. Это очень напоминало наставничество и покровительство, в котором Орешина сейчас не нуждалась. При этом в присутствии своих однокурсников Родион упорно ее не замечал и едва ли перебрасывался с ней хоть двумя репликами. Это ей было решительно непонятно. Такое поведение хотя и не обижало, но все же заставляло задуматься. Она решила поговорить с Расковым при первой же возможности, но его появление с пропуском в библиотеку отложило разговор на неопределенный период. Если они в очередной раз разругаются, ей в ближайшее время подобный поход даже не светит.
…Родион Расков шел рядом с Полиной Орешиной и в который раз спрашивал себя, зачем же он все это делает. Почему идет сейчас с ней в эту библиотеку? Что заставило его даже поговорить с отцом, ради какой-то старой шкатулки, которая возможно и не существовала никогда вовсе? Почему повелся на безумную Полинину идею о поисках того, чего они не знают? Ему бы очень хотелось разобраться в самом себе, но сейчас это казалось невозможным.
Он помнил то утро, когда Машка позвонила ему и спросила Полинин адрес. Она тогда съездила к ней и что-то рассказала про музыкальную шкатулку, принадлежавшую Полиной семье. Родион потом все пытался добиться у Сурминой ответа, но Маша не призналась. Он понял, что каким-то образом это было связано с ее отцом – а все, что касалось Машиного отца, было под большим замком, чем все, что было связано с мамой Родиона. Потом он увидел Полину у старика и… черт знает почему, но легенда, которую он рассказал им, была странно переплетена с музыкальной шкатулкой Полины. В нем проснулся совершенно детский азарт. И он сам не успел заметить, как согласился на Полинину авантюру.
Она сама, кажется, тоже еще не успела осознать, зачем он здесь находится, судя по ее косым взглядам. Когда-то они умели разговаривать без слов, и сейчас, спустя пять лет, старая детская привычка давала о себе знать. Он по-прежнему мог читать большинство ее мыслей, трактовать взгляды и двусмысленные фразочки, и это поразило его.
Но за исключением этого оставшегося с детства таланта и общих воспоминаний на двоих, они были разными, далекими друг от друга людьми. Это было ясно сразу, как только они увидели друг друга в театре после этих нескольких лет. И иногда Родион не знал, как с ней разговаривать. Он помнил все слишком хорошо, и не мог перестроиться, никак не мог перестроиться.
В библиотеку их пустили без проблем. Они прошли по одному пропуску, воспользовавшись отвлекшимся охранником. Библиотека представляла собой большое светло-серое здание с круглыми колоннами. На второй этаж вела огромная мраморная лестница. Родион и Полина поднялись по ней наверх и тут-то и начались проблемы. Они не знали, куда им идти. Они оказались в большом зале, заполненном книжными стеллажами, в центре зала располагались столы для чтения. Рядом со столами находилась стойка, за которой сидела главная библиотекарь. Переглянувшись, Родион и Полина направились к ней.
Библиотекарь долго рассматривала их электронный билет, требовала у Родиона паспорт и не могла поверить, что это действительно его отец звонил и просил за них.
– Почему он не пришел сам? – подозрительно осведомилась она задушенным голосом.
– Потому что книга нужна нам.
– Какая книга? – продолжала допрос библиотекарь.
– Вряд ли это одна книга. – Вмешалась Полина. – Нам нужна информация о легендах нашего города.
– Легендах? – удивленно осведомилась женщина, как будто они произнесли какое-то новое, неизвестное науке слово.
– Легендах. Или преданиях. – Подтвердил Родион абсолютно спокойным тоном. – У любого города есть легенды.
– Но почему вдруг эта тема заинтересовала вас?
– Я пишу материал в газету, – подхватила Полина. – Об актуальности легенд в настоящее время. Я слышала много разных о нашем городе. Хочется почитать какую-то книгу, чтобы ссылаться на источник.
– Хм… – неопределенно сказала библиотекарша, еще немного посмотрела на них сквозь свои очки и начала довольно быстро что-то вводить в компьютер. Через несколько минут Родион и Полина держали в руках довольно толстую книгу.
Книги исторического сектора запрещалось выдавать на руки, поэтому Полина и Родион расположились за одним из библиотечных столов. Сидя за столом, Полина все равно чувствовала на себе взгляд главной библиотекарши. Как будто та все еще была не уверена, что они имеют права вообще здесь находиться, и не примутся все громить с минуты на минуту.
Книга, которую они получили, не состояла из одних легенд. Это была книга по истории города, где встречались выдержки из городских преданий, так что им пришлось довольно долго исследовать ее, чтобы осознать, что нужной информации в книге нет.
Здесь встречались легенды самые разные. Много было связано с королевским замком в черте города, который сейчас находился на реконструкции, дома-музеи, бывшие резиденциями знати, кишели легендами о приведениях, здесь же были легенды о подземном городе, в стенах которого можно было найти подлинные сокровища. Все это было очень увлекательно, но вот только ни одной легенды о музыкальной шкатулке не было.
– Вы уверены, что больше нет книг по этой тематике? – спросила Полина, обеспокоенно кладя книгу перед библиотекаршей.
– Девушка, вы хотите на мое место? Думаете, справитесь лучше? – высокомерно ответила женщина. – По этой теме книг больше нет! – отрезала она, освобождая стойку.
Полина в отчаянии, для нее не свойственном, обратила свой взгляд на Родиона. Тот вздохнул и улыбнулся библиотекарше самой очаровательной из своих улыбок.
– Понимаете, мы ищем одну легенду, которую слышали в городе. Она должна быть связана со старинной музыкальной шкатулкой. Вы случайно не слышали такую?
Библиотекарь, все еще мрачно созерцавшая Полину, перевела на Раскова удивленный взгляд.
– Не слышала. Про музыкальную шкатулку?
– Да.
Библиотекарша надела очки и снова начала вводить что-то в компьютер. Через мгновение она перевела взгляд на Родиона.
– У нас ничего подобного нет.
Родион и Полина переглянулись.
Орешина чувствовала странное разочарование. Как будто они подошли к ответу невероятно близко, но его выдернули у них из-под носа. Она не понимала, почему в книге было полно легенд самых разных, не было лишь той, что была нужна им.
– Ладно, – тихо произнесла она. – Пошли.
Это был прокол.
– Эта легенда, по словам Якова Петровича, очень популярна. Так почему же никто ее не знает? – растерянно говорила Полина, когда они спускались по ступенькам вниз.
– Ну, коллекционеры, антиквары наверняка знают… – Пожал плечами Расков, о чем-то думая. – Слушай, а что если он сам ее придумал?
– Хаха, да зачем?
– Мало ли… Может он знает больше, чем говорит, – тихо проговорил он.
Полина не нашла, что на это ответить. Ей с трудом представлялась причина, по которой хозяин антикварного магазина мог бы соврать им о чем-то, связанном со шкатулкой. Хотя… умолчал же он том, что может ее починить!
Они стояли посреди оживленной улицы. Вокруг заливался солнцем наступивший май, погода была прекрасной. Не сговариваясь, они пошли к переходу и зашагали через центральную площадь к парку. А вокруг, весело болтая и смеясь, шли студенты – на другой стороне улицы располагались два корпуса их политехнического университета. Было легко затеряться в этой толпе, смешаться с ней, как будто они тоже были студентами, однокурсниками, которые вышли пообедать и отвлечься от скучных пар. Со стороны они наверняка так и выглядели. Полина искоса взглянула на Раскова, и тот поймал ее взгляд.
– Я тут подумал, – сказал он. – Ты не хочешь зайти в наш краеведческий музей?
– В музей? – с сомнением произнесла Полина. – Ты серьезно? Зачем?
– Экскурсоводы обычно знают массу всего интересного. Может быть, они нам расскажут что-то интересное про шкатулку. Или упомянут какую-то легенду.
Полина неуверенно взглянула на часы.
– Давай, – подтолкнул ее Расков. – У меня еще есть полтора часа до начала смены, мы успеем.
Краеведческий находился недалеко от Центрального парка, на соседней улице. Им, правда, пришлось подождать минут 15, пока не соберется новая группа, состоящая в основном из школьников во главе с учительницей. Школьники, лишенные острых впечатлений, все косились на Родиона и Полину, которые замыкали их группу, пытаясь, видимо, понять, как люди соглашаются на эту пытку добровольно. Полина тоже не совсем понимала, что же они здесь ищут. Она представляла, как экскурсовод вслед за библиотекаршей говорит, что не знает ничего ни про какую шкатулку, даже в виде легенды. Ну, а даже если и знает, то, что это даст самой Полине? Они все равно не найдут ту легендарную шкатулку и не узнают о шкатулке Полининой семьи. В данном мероприятии совершенно нет никакого смысла и, кажется, она лишь тратит свое драгоценное время и время Родиона.
Расков с детства любил приходить в этот музей. Кто знает, почему, но здесь он чувствовал себя так же уютно, как и в театре. Здесь было очень спокойно. Пахло старыми книгами, все разговаривали очень вежливо, все казалось таким добрым и каким-то… светлым. Впервые его сюда привела мама.
Вспомнив об этом, Расков поежился про себя. Он уже давно не вспоминал о матери. Он не позволял этим воспоминаниям прорваться и раздавить себя. Сегодня она будто появилась из ниоткуда и встала рядом с ним и Полиной, в конце строя. Он не мог избавиться от ощущения, что она где-то рядом. Она переходила с ними из зала в зал, мешала слушать. Пока экскурсовод рассказывала про находки русских после взятия города, он вспоминал, как его мать садилась перед каждой витриной с экспонатом и очень серьезным голосом объясняла ту или иную вещь. Он был маленьким, многого из рассказов экскурсовода не понимал, а мама объясняла как-то так, что все становилось ясным.
Он даже сейчас помнил интонации ее голоса. Слова, правда, уже поистерлись из памяти, но голос…
– Эй, – вдруг толкнула его в бок Полина. – Ты что, уснул?
Он моргнул и недовольно скосил на Полину глаза.
– Все ушли в другой зал, – пояснила она. – Ты идешь?
– Иду, – сказал он и направился к дверному проему, ощущая ее взгляд на себе. Он знал, что при желании она могла читать его мысли. И уж она-то точно была одной из тех, кому он рассказывал про свою любовь к музеям. Как он мог припереться сюда с ней?!
Досадуя на себя, он, стараясь быть подальше от Полли, обогнул группку школьников и приблизился к витринам, возле которых стояла экскурсовод. Но она все равно протиснулась к нему – еще бы, с чего это она должна одна стоять?! Тогда он отвернулся от нее к стеклянным витринам, в которых лежало много каких-то самых разных предметов.
– Перед вами предметы быта начала 20-го века. Здесь вы можете увидеть и редкие антикварные вещи и простые предметы, применявшиеся в обиходе. Вот, например, смотрите какая чудесная шкатулка для мелких украшений… – говорила на заднем плане экскурсовод. Родион сделал еще один шаг к витрине. Что-то вдруг привлекло его внимание. На подставке лежало развернутое письмо. Родион присмотрелся – написано было по-немецки. – Простите, а что это? – спросил Расков, даже не заметив, что прервал экскурсоводшу на полуслове.
– Это? Ах, это письмо было передано музею из частной коллекции. – Экскурсовод принялась с увлечением рассказывать, забыв, о чем говорила до того. – Брат и сестра после Первой Мировой войны оказались разлучены, разброшены по разным странам. После войны она вышла замуж за русского офицера и осталась здесь. Но брата она разыскала. И они начали писать друг другу письма, зная, что вряд ли получится увидеться вновь.
– Они так и общались с помощью переписки? Все время? – спросила вдруг Полина.
– Видимо, да. – Женщина взглянула на Полину сквозь очки. – К сожалению, более точной информацией мы не располагаем. У нас есть лишь это письмо и те немногие сведения, что дали нам владельцы переписки. Обратите внимание, как интересно оно называется – «Моей любимой шкатулочнице».
«Шкатулочнице?» Полина вдруг почувствовала, как быстро забилось ее сердце. Они быстро переглянулись с Родионом.
– Почему оно так называется?
– Они, как я поняла, часто давали друг другу какие-то прозвища. Видимо, это было связано с детскими воспоминаниями. Так, по крайней мере, нам рассказывали владельцы письма.
– Но почему они вдруг решили расстаться с ним? – спросил Родион.
Экскурсовод пожала плечами.
– Владельцы просто хотели приобщиться к истории города. В любом случае, молодые люди, если они хотели оставить истинную причину в тайне, они ее оставили и нас не захотели посвящать. Так что довольствуйтесь официальной версией.
Женщина обернулась к группе.
– Письмо перевели на русский язык и его перевод вы можете увидеть рядом с оригиналом. Ну что ж, давайте пройдем дальше.
Вся группа отошла от витрины к противоположной стене. Полина и Родион остались стоять на том же месте. Полина искоса взглянула на Раскова.
– Чего это тебя заинтересовало письмо?
Он вскинул подбородок.
– Просто любопытно. А тебя?
– Мне нравятся такие истории.
Расков вздохнул.
– Ладно, давай уже его прочитаем.
Правда, тут же им это сделать не удалось. Экскурсовод привлекла их внимание на весь зал, и пришлось возвращаться к группе.
– Мне пора на работу, – с некоторой досадой пробормотал Родион, когда они пересекали последний зал. – Никаких историй про музыкальные шкатулки, судя по всему, не предвидится, а наша дама, – он бросил косой взгляд на экскурсоводшу, – не склонна беседовать о том, что не входит в ее программу.
– Точно, – сказала Полина. Они уже попробовали и добились немногого. Довольствовались лишь тем, что перед уходом сфотографировали это письмо.
У Орешиной был несколько расстроенный вид, когда они вместе выходили из музея, и Родион не выдержал.
– Да не переживай, мы что-нибудь еще найдем…
– А если нет? – Полина усмехнулась.
– Ну, вот скажи серьезно, Полька, чего ты хочешь? Ты же не рассчитываешь найти ту старую шкатулку из легенды Якова Петровича.
– Да нет, конечно… – Полина пожала плечами. – Просто эти поиски хоть как-то приближают меня к истории нашей шкатулки. И к Нине… На самом деле, я не знаю, чего хочу, – призналась она тихо. – Зачем я это делаю. Мне кажется, моя жизнь в последнее время вообще лишена смысла.
Признание далось ей нелегко и вырвалось будто бы случайно. Она отвела глаза от Родиона, но затем все же не выдержала и рискнула посмотреть на него. Он смотрел на нее внимательно, пожалуй, даже слишком, будто над чем-то напряженно раздумывал. Затем он произнес – словно произнес это против воли:
– Хочешь, пойдем со мной…
– Куда? – удивилась Полина. – К тебе на работу?
– Нам же нужно еще прочитать письмо. – Усмехнулся он.
– Ты… уверен?
– На все сто.
Полина пожала плечами.
– Если у тебя, конечно, нет других дел сейчас, – добавил он. Дел у Полины было полно, но совершенно не было желания их делать. И она решительно кивнула.
– Пойдем.
И они пошли пешком через парк.
В последствие Полине приходилось вспоминать тот день и думать о том, как же все было странно. Странным было их внезапно начавшееся общение, ни с того, ни с сего, спустя столько лет. Когда они расставались, они видеть друг друга не могли, а сейчас общаются, как будто ничего и не было. Только это было хуже, чем знакомиться с нуля. Полина чувствовала – хуже.
Сейчас же они просто шли рядом, неуверенно переговариваясь друг с другом, и со всей ясностью Полина вдруг поняла, что они друг другу – чужие люди. Эта мысль нахлынула со всей своей простотой и очевидностью, и она даже неуверенно взглянула на Раскова со стороны. Но, по сути, она ведь это и так знала. Они были чужими друг другу. И то, что они еле-еле разговаривают, только подтверждает это.
В самый разгар рабочего дня в кафе было не очень много народу. Родион отправился переодеваться, и в ожидании его Полина уселась на стул перед барной стойкой. Она не стала читать письмо одна, хотя ей очень этого хотелось. По сути, в этом письме могло не быть чего-то интересного, но все же это название и сама эта история, странно взволновали девушку.
Появился Родион. Он попрощался с напарником и принялся выполнять первые заказы.
Улучшив минутку, он подошел к Полли.
– Мне интересно, как твой отец относится к твоей работе?
Он на мгновение удивился вопросу, но затем пожал плечами.
– Как ни странно, получше, чем к театру.
– Ему не нравится актерский факультет? Почему?
Родион холодно улыбнулся.
– Об этом тебе лучше спросить у него.
Пару мгновений Полина смотрела на него, а потом процедила:
– Совершенно не обязательно корчить из себя высокомерного придурка!
– Я никого из себя не корчу. Если что не нравится…
– Ой, – Полина закатила глаза, – заткнись.
Целую минуту они молчали, не глядя друг на друга. Потом Расков вздохнул:
– Ну что, мы письмо читать будем?
Полина фыркнула.
– А ты как думаешь?!
Она полезла за телефоном, и тут позади нее раздался знакомый голос:
– Полька, ты ли это?
Полина быстро обернулась, и сумка обиженно скатилась с ее колен, а подошедший молодой человек поймал ее на лету.
– Неужели я смог разыскать саму неуловимую Полину Орешину!
– Ну хватит!.. – рассмеялась Полька и обернулась к барной стойке. Она хотела лишь представить Родиона, но наткнулась на его взгляд и резко передумала.
Она ничего не поняла. Секунду назад он был, конечно, раздражен, но вполне был готов читать письмо и дальше общаться «о делах». Но сейчас на его лице застыло равнодушное и абсолютно безучастное выражение человека, которого ничто не интересует.
– Садись со мной! – прервал ее молчание знакомый, возвращая ее к реальности. – А я и не думал, что ты возвращаешься на старые места.
– Я же не вор, – усмехнулась Полли, решительно поднимаясь с места и забирая свою сумку со стула. – Я вполне могу возвращаться туда, где уже бывала.
Они шли к столику, усаживались, смеялись, что-то заказывали, а Полина думала только об этом взгляде, безучастном и равнодушном. И у нее возникло стойкое ощущение дежавю.
…Стояло начало декабря. Снег в этом году на удивление выпал рано и лежал толстым слоем, обещавшем, что зима затянется надолго. А на журфаке уже начались зачеты и студентов завалили рефератами, контрольными и коллоквиумами. Библиотека закрывалась в семь, и ровно в семь их выкинули за дверь, забрав книжки, которые не выдавались на дом. Ирма ныла, что теперь нормально не сможет подготовиться, потому что она не успела дочитать еще две главы, а времени слишком мало. Но Полина не слушала ее. Она шла по улице, разглядывая витрины и вывески вокруг с чувством освобождения и легкости. Каждый раз было одно и то же. За время подготовки к сессии она так успевала заучить саму себя, что глаза болели от постоянного напряжения, и поэтому на улице она давала им отдохнуть. Но сегодня ничего не получалось.
– Нам нужна встряска, – сказала она Ирме, даже не замечая, что прерывает ее речь на полуслове.
– Что? – осеклась Ирма и посмотрела на нее сбоку.
– Пошли, здесь недалеко кафешка новая открылась. «Армстронг», кажется.
– Ты издеваешься? Завтра философия…
– Ты все равно не сможешь подготовиться больше, чем готова сейчас. Пошли. Я чувствую, что если не зайду хоть на пять минут, то чокнусь.
И она решительно потащила подругу по улице. В их безумствах ей далеко не всегда была отведена роль заводилы, но сейчас была явно Полинина очередь.
Как только они вошли в кафешку, Полина поняла – они поступили правильно. В зале царила атмосфера Нового года, в воздухе витали приятные ароматы, тянущиеся от барной стойки, а из колонок фоном лилась праздничная музыка. Ирма замерла на мгновение, осматриваясь так же, как и Полина, но тут раздался какой-то крик, и на Ирму налетела девушка их возраста.
– Ирма! Я же тебя сто лет не видела!..
– Женька! – Ирма обернулась к Поле. – Это моя одноклассница, Женя. А это моя однокурсница Полина.
– Очень приятно, – небрежно бросила Женя, взглянув на Полли, – пойдемте к нам, у нас большой столик в центре.
– Там полно народу, а мы никого не знаем… – забеспокоилась Ирма, которую всегда волновали такие вещи.
– Ой, да ладно… – протянула Женя. – Мест хватит. Идем.
И она двинулась вперед, огибая барную стойку, а Ирма неловко затопталась на месте, оборачиваясь к подруге.
– Полин! – дернула она ее за руку.
– Что? – Орешина отвела взгляд от барной стойки. Ей показалось, что она увидела знакомое лицо.
– Ну идешь, нет?
– Конечно…
Полина пошла за Ирмой и Женей, но, проходя мимо барной стойки, не выдержала и обернулась. Он или не он? Темные глаза, челка, гангстерская шляпа, прямой нос, ухмылка.
Ладно, это все бред.
Она села за столик, на ходу знакомясь с кем-то, кого, смеясь, представляла им Женька. Новые знакомые шутили на ходу, красочно закуривали, закатывали глаза – несколько преувеличенно, пользуясь появлением новых людей в их компании, – но, впрочем, это было простительно. В этом месте – с огромной украшенной елкой до потолка и голосом Фрэнка Синатры, знакомым с детства, вкусно звучащим – это легкое позерство было вполне в тему. Здесь, казалось бы, только так и можно было разговаривать – на повышенных тонах, чтобы услышать и самому быть услышанным, и фон обстановки был крупно-снежен, невесом.
Женька забрала Ирму – поболтать об одноклассниках, а Полина села на свободное место с другой стороны и сразу оказалась зажатой между мраморно-ухоженной девушкой лет 20 с небольшим и высоченным нескладным парнем, громогласно обсуждавшим какой-то крученый гол. Села и сразу несколько растерялась, как бывает, теряешься поначалу в незнакомой компании, каждый человек в которой разговаривает с кем-то, но не с тобой.
И тут она увидела его. Он сидел практически напротив рядом с тоненькой девушкой с красивой улыбкой. Она вспомнила – их не представляли, Женька почему-то пропустила эту сладкую парочку.
У него был внимательный взгляд, и улыбка казалась знакомой (улыбался он не ей). Они смотрели друг на друга, быть может, с полминуты, изучая, а потом он неожиданно сказал:
– Привет.
– Привет.
– Я Дима.
– Полина.
Разговор шел не на повышенных тонах, разговаривали они нормально и при этом хорошо слышали друг друга. И сразу стало понятно, что вся эта шумиха и мишура под стать этой новогодней елке, под стать ситуации и атмосфере кафе.
– И откуда же вы материализовались, Полина? – проговорила девушка с красивой улыбкой. Свое имя она назвать не пожелала.
– Вероятно оттуда же, откуда и все.
– Вы Женина подруга?
– Нет, я подруга Ирмы. А она Женина одноклассница.
– А мы Женины однокурсники, – сказал Дима, опережая свою безымянную подругу, которая видимо что-то еще хотела сказать.
– А где вы учитесь?
– На РГФ.
– О, так вы переводчики?
– Будущие.
– А мы журналисты.
– О, наконец-то я вижу живого студента журфака!
– Я самая что ни на есть живая… – испуганно сказала Полина, и они рассмеялись.
В тот вечер они сидели долго. Подпевали Фрэнку Синатре, зачитывали вслух отрывки из книжек, которые стояли тут же, на книжных полках, рассказывали факультетские байки, пока Ирма не спохватилась и не заторопила Полину.
– Уже десять! – сказала она дрожащим голосом, как будто они опоздали на все зачеты и экзамены мира. Они засобирались домой, но тут и остальные уже решили уходить. Они шли по заснеженной улице, и Орешина чувствовала, что получила то самое освобождение, которого так желала, но ей все еще не давало покоя старое воспоминание из детства. Они простились с Ирмой на перекрестке, как обычно, и Полли поплелась домой, не думая ни о чем конкретном. Неожиданно за ее спиной раздался крик:
– Полина!
Она в удивлении обернулась. К ней быстро шел ее новый знакомый Дима – однокурсник Жени.
– Ты что это, живешь в моем районе? – поинтересовалась она.
– Не совсем.
– Ты меня преследуешь? – заинтересованно приподняла она брови.
Дима рассмеялся.
– Ты свободна?
– Сегодня? Или вообще?
– А ты как думаешь? – усмехнулся он.
– А зачем я тебе нужна?
– Мы не прекратим этот марафон из вопросов?
– Видимо, нет, – улыбнулась она. Она подождала его, и он пошел, развернувшись спиной к дороге и повернувшись лицом к ней.
– Давай, встретимся. Завтра.
– Ты упадешь, если будешь так идти.
– Ну так что?
– Зачем?
Он пожал плечами.
– Странный вопрос. Ты мне понравилась.
Помимо воли Полина почувствовала, что краснеет.
– Ты меня совсем не знаешь.
– Немного знаю.
– И я тебя совсем не знаю.
– Так есть шанс узнать. Завтра. В семь вечера. Возле «Армстронга».
– С чего вдруг такая спешка?
– А чего ждать? Ты ушла, не оставив своих координат. Если бы я не пошел за тобой сейчас, я бы тебя больше не увидел.
– Кто знает, если бы мы оставили все это на волю судьбы.
– Веришь в судьбу? – проговорил он.
Она пожала плечами.
– А как же твоя подруга?
Дима нахмурился.
– Ева всего лишь моя однокурсница. Ну так что? – прищурился он.
– Ты ведь не отстанешь…
Он усмехнулся.
– Нет, но если ты не хочешь…
Она засмеялась.
– Ладно, хорошо.
– Не забудешь?
– В семь у «Армстронга».
– Ты не хочешь спросить, куда мы пойдем?
– Нет, – она улыбнулась. – Пусть это будет на твоей совести.
Он улыбнулся и остановился. Полина обошла его и направилась дальше. Когда она обернулась, он все еще стоял и смотрел ей вслед. Его силуэт в окружении снежинок в свете горевшего фонаря напоминал ей картину из фильмов. Полина думала только о том, что совершенно его не знает, и как все это странно наверно выглядит со стороны.
Но, по сути, кому до этого какое дело?
Так и начались у Полины эти странные, неопределенные отношения с Димой. Вроде бы не совсем дружеские и не совсем романтические отношения в неопределенной стадии, в процессе которых Полина, чувствуя себя совершенно не самой собой, то приближала Диму к себе, то отталкивала. Ее сестра, глядя на эти отношения со стороны, только корчилась и качала головой, но молчала, молчала и ничем не высказывала своего недовольства, которое, тем не менее, явно читалось у нее на лице. А когда в один из дней Полли все же настояла на ответе, она раскричалась, что Полина уже взрослая, и нечего спрашивать у Нины советов, когда этим советам никто потом не будет следовать.
И Полина продолжила встречаться с Димой, водить его по театрам и кино, включая его в определенную часть своей жизни, а он таскал ее по клубам, барам и кафешкам, знакомил со своими друзьями, однокурсниками и одногруппниками, расширяя ее знакомства в сфере переводчиков, будущих и настоящих. Однажды, уже во время Новогодних праздников, они сидели у одного из его одногруппников дома, на одной из тех вечеринок-гулянок, на которых постоянно кто-то приходит и уходит, и всем совершенно не обязательно знакомиться, главное, знать кого-то из присутствующих. Так вот, в самый разгар игры в твистер и потребления несметного количества алкоголя, Диме вдруг захотелось Полину поцеловать. Она позволила, даже не успев сообразить, что происходит. А когда сообразила, кто-то захлопал и засвистел, став свидетелем этого порыва. И Полина встала и вышла из комнаты. Выскользнула, желая понять, что же она чувствует. Но и тишина пустой комнаты, в которой она оказалась, не дала ей другого ответа. Того, что она получила еще там – в хмельном угаре, дыму сигарет и эмоциональных порывах новых друзей. Ответ этот был простой – она не почувствовала ничего. Ей было приятно? Да, пожалуй. А больше этого…
В этот момент пришел Дима и удивленно взглянул на нее.
– Что-то не так?
– Все нормально, – сказала она.
– А такое чувство, что нет.
– Не обязательно было целовать меня при всех, – сказала она.
– Учитывая, что все думают, что мы уже довольно-таки прочно встречаемся…
– И ты решил сыграть на публику? – съязвила Полли.
– Да при чем тут это? Просто ты сама будто бы не можешь решить, хочешь встречаться со мной или нет.
Он думал, что она ответит тут же, но Полина промолчала.
– Серьезно? – опешил он. – Ты не знаешь?
– Дим… – начала она. – Я, правда, не знаю.
– Тебя что, предавали, бросали? Почему ты ведешь себя так, как будто боишься кому-то доверять?
– Никто меня не предавал! – разозлилась Полька. – И не надо строить из себя психолога.
Он вздохнул.
– Дим, ты хороший парень. Правда. Дай мне разобраться в себе. Если ты еще согласен… согласен меня ждать.
Он пожал плечами.
– Ладно. Решай сама. Я подожду. Сейчас у нас сессия начнется, не до того будет, но потом… ты должна будешь решить. Нужно ли тебе это или нет.
…И начались экзамены. И пошла волна подготовок и зубрежки. Думать о Диме Полине было совершенно некогда. Но все же периодически она ловила себя на мыслях о нем. О его словах. Бывали дни, когда ей хотелось позвонить ему и сказать – да, я хочу с тобой встречаться, хочу попробовать, и мне не хочется больше разводить всю эту непонятную канитель. Но потом наступали дни, когда паника накрывала Полину с головой, и она больше не могла мечтать, и не хотела мечтать о нем. И ее мучила бессонница, и она часами сидела ночью на остывшей кухне и пила чай, и смотрела в окно на снег дольше, чем в очередной учебник. И Нина ходила вокруг нее и молчала. Молчала с таким лицом, что не оставалось сомнений в том, что у нее и на этот счет было свое мнение.
В конце января Полину отправили на первое задание в театр на спектакль студенческого театра и там, в темноте зала, она вдруг словно гром среди ясного неба, увидела знакомое лицо.
Все же в тот вечер в «Армстронге», она не знала толком, его видела или нет, это была лишь загадка, давшая толчок детским воспоминаниям. В театре же все прояснилось. Полька почувствовала, как тонет, и ей не хватает воздуха, и тяжело выплыть на поверхность, потому что все мышцы сковало ледяным холодом. И в то же время все это стало для нее величайшим прозрением, стало понятно, почему она сомневается, почему чувствует себя так, будто идет вслепую. Все дело в детских воспоминаниях. Вот отчего нужно было избавиться в первую очередь, и тогда все станет по-прежнему. Полина даже почувствовала, как ей полегчало. Она нашла решение своей проблемы.
К следующему вечеру ей удалось убедить себя, что все наладилось и что она с легким сердцем сможет снова видеть Диму. Поэтому она позвонила ему, и они встретились. Они не говорили об их последнем серьезном разговоре. Они говорили о другом. К концу свидания они оказались в «Армстронге», Полина все думала, как бы лучше завести разговор… Их столик стоял у окна. Когда зазвонил телефон, Полина вылетела на террасу, не посмотрев даже по сторонам, и потому чуть не грохнулась в обморок, когда зашла назад и пересеклась взглядом с барменом. Секунду-другую они с Родионом, не отрываясь, смотрели друг на друга. На лице Раскова не дрогнул ни один мускул. Полина прошла мимо, села за свой столик, и поняла, что все, что происходит, сильнее ее. Она словно стала фигурой в чьей-то бесшабашной игре и понятия не имела, каков будет следующий ход. Сидя в полутемном зале кафе, она дала себе слово ничему больше не удивляться, и действительно не удивлялась, когда через день на работе ее поставили курировать Драматический театр и его постановки.
