Текст книги "Дорога затмения"

Автор книги: Челси Куинн Ярбро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 9

Двоих монгольских лазутчиков, пойманных накануне, повесили близ Мао-Та. Кожа, свисавшая лентами с окровавленных тел, походила на нищенские лохмотья.

– Не стоило их убивать. – Ю А сердито глянул на чужака. – Им следовало воздать по заслугам.

– С ними покончили лишь тогда, когда они потеряли способность что-либо чувствовать. – Сен-Жермен говорил тихо, стараясь не привлекать внимания конников, въезжающих в крепость. – Эти люди свое получили. – Он вдруг ощутил усталость и сунул руки за франкский кожаный пояс. – А часом раньше или часом позже, не все ли равно?

– Конечно! – усмехнулся Ю А. – Ведь захватчики жгут не твою землю. Легко сохранять спокойствие тому, кто никогда не слышат, как кричат его близкие, пытаясь выбраться из огня…

– Я слышал, – нахмурился Сен-Жермен. – И не единожды. Оставим это и разойдемся.

Однако отделаться от Ю А было не так-то легко.

– Я вижу, приход монголов тебя не очень пугает. Ты тут же переметнешься на сторону варваров, предложив им свои услуги. Не говори, что это не так, ибо никто не упустит возможности отдалить свою гибель, если ему предоставят хоть какой-нибудь шанс. – Капитан издевательски ухмыльнулся.

– Вряд ли мне его предоставят. Так же как вам или кому-то еще в Мао-Та. – Сен-Жермен не боялся истинной смерти. И все же частенько задумывался, какой она будет и что он в ее преддверии ощутит.

– Откуда нам знать, как с тобой повернется?

– Обратитесь к гадалкам, – предложил Сен-Жермен, с неудовольствием отмечая, что несколько дюжих малых слушают их разговор.

– А ты еще и дерзишь?! И, кажется, ничуть не смущаешься тем, что в тебе усомнились?! – Глаза Ю А угрожающе вспыхнули. Он явно задался целью разозлить чужака.

– Не думаю, что мое смущение что-то изменит, – сухо сказал Сен-Жермен, поворачиваясь, чтобы уйти. Но тут Ю А ухватил его за плечо.

– Ты не уйдешь, инородец!

Сен-Жермен остановился.

– Капитан, уберите руку. – Голос его был спокоен и поразительно тверд.

– Не уберу, пока не получу объяснений. – Ю А хохотнул и рывком попытался повернуть чужеземца к себе. Тот даже не шелохнулся.

– Уберите руку.

Офицер ополчения побледнел. Недвижность сухощавой фигуры противника привела его в замешательство, ибо рывок был силен.

– Ты мне не ответил!

– И не отвечу, поскольку не имею желания длить этот вздор.

Молнии, проскочившие в темных глазах инородца, заставили ополченцев попятиться, однако Ю А, не почуяв угрозы, продолжал удерживать чужака.

Один из спешившихся верховых шагнул было к своему капитану, чтобы предупредить того об опасности, но был остановлен раздраженным жестом Ю А.

– Ты забываешься, жалкий алхимик! Пока что здесь командую я! И имею полное право задавать вопросы ничтожеству, сравнимому в своей неприглядности лишь с черепашьим дерьмом, какое не станут клевать и вороны.

– В последний раз говорю, отпустите меня.

– Ты хочешь уйти? – ухмыльнулся Ю А. – А я полагаю, что тебе придется…

Он не закончил фразу, ибо локоть строптивого чужеземца вонзился в его подреберье. Раздался глухой звук, Ю А пошатнулся и, взмахивая руками, попытался вздохнуть.

Сен-Жермен двинулся прочь. Ополченцы остолбенели. Чужак уходил, он уже поворачивал за угол, когда ему в спину врезался кусок кирпича.

Ю А с искаженным от гнева лицом большими прыжками несся к комендатуре, вздымая над головой длинное лезвие боевого копья, очевидно выхваченное из груды недавно откованных заготовок.

– Ты! – выдохнул офицер и ударил. Лезвие коротко свистнуло, но не задело врага.

– Он не в себе, – громко сказал Сен-Жермен, надеясь, что кто-нибудь из бойцов попытается урезонить своего командира.

– Я вижу тебя насквозь! – пропыхтел капитан, делая новый замах. – Ты с помощью колдовства сумел обольстить нашу военачальницу, ты лишил ее собственной воли! – Черное лезвие опустилось, чиркнув по камням мостовой, из которых брызнули искры. – Ты убедил ее вырыть эту канаву! Ты настроил ее против нас! Ты превратил ее в безмозглую куклу! – Офицер наступал, он был уже шагах в десяти, кончик его оружия опасно подрагивал. Прекрасная сталь, подумал про себя Сен-Жермен. Последняя варка была, похоже, удачной.

– Ю А, – произнес он, расстегивая свой кожаный пояс и забирая его концы в кулаки, – если тебе так уж хочется с кем-то сцепиться, ступай за ворота, к врагам, и задай им хорошую трепку. Глупо затевать свару здесь. – Ему едва удалось увернуться от нового бешеного наскока.

– Трус! Подлый изменник! – Лезвие взвилось в воздух. Острие его угодило в булыжник, чуть прихватив рубчик византийского сапога. Ю А, злорадно оскалившись, подступал к инородцу.

Говорить что-либо было уже бесполезно. Сен-Жермен приготовился к схватке.

– Пес! – крикнул Ю А.

Сталь снова свистнула, Сен-Жермен разжал левый кулак, и усеянная металлическими заклепками кожа обвилась вокруг грозного лезвия. Мгновение – и оно с громким звоном покатилось по мостовой. Ю А взвыл, поминая всех демонов Поднебесной, Сен-Жермен поймал конец пояса и вновь намотал его на левую кисть.

Капитан ополченцев замер, обдумывая, как быть. Чужак уже немолод и вряд ли продержится долго. Он непременно выдохнется, если его как следует погонять.

Подбирая оружие, офицер опять улыбался.

Толпа зевак между тем все росла. Кто-то уже предлагал делать на победителя ставки. Ополченцы постарше зашикали на смутьяна, молодежь полезла в карманы.

– Он будет моим еще до заката, – засмеялся Ю А.

Сен-Жермен стал раскручивать пояс, помогая его вращению левой рукой. Тот, загудев, превратился в сплошное облако, напоминавшее щит.

Ю А в изумлении замер. Он неплохо владел приемами ближнего боя, но такой способ защиты поставил его в тупик. Капитан поднял лезвие над головой и сделал несколько проверочных выпадов. Самый неосторожный из них зацепил мерцающую завесу, что чуть не вывихнуло нападавшему кисть.

Офицер стал действовать более осмотрительно, обходя вокруг инородца. Бреши в защите не обнаруживалось, однако такая тактика должна была измотать чужака.

Ополченцы неодобрительно заворчали. Сделав ставки, они потеряли интерес к самому зрелищу, им теперь был важен лишь результат. Но караульные, отошедшие от ворот, думали по-другому. Следить за схваткой куда приятнее, чем пялиться в знойную даль.

– Ну, иди же, иди же ко мне! – манил капитан, однако чужак был увертлив. Сталь явно проигрывала ремню, и Ю А принялся озираться по сторонам. Чтобы не потерять лицо в глазах своих же солдат, ему требовалось как минимум поставить противника на колени.

Сен-Жермен вскинул пояс, и тяжелая пряжка чуть было не рассекла щеку китайца. Сталь сшиблась с заклепками, лезвие пики мотнулось влево, увлекая за собой и Ю А.

Одуревший от неудач капитан клюнул носом, и в глаза ему бросилось донце бочонка, сплошь усыпанное металлическими шипами и насаженное на толстую рукоять. Самоделка могла служить как щитом, так и тараном. Завладев ей, Ю А внутренне возликовал. Сен-Жермен, отшвырнув в сторону пояс, попятился, против такого оружия выстоять он не мог.

– Трус! Трус! – издевался Ю А, наступая. – Ну, взгляни, взгляни же на это, инородец, ничтожество, дрянь!

Сен-Жермен молчал, выжидая. Издевки не задевали его. В отступлении нет никакого бесчестья, война – это не только натиск, но и маневр. Однако Ю А наседал, становясь все наглее.

– Эй, черепашья подстилка! Хочешь попробовать эти штучки на вкус? – Капитан покрутил донце в руках, шипы засверкали. – Сейчас мои маленькие приятели расцелуют тебя!

Двор не мостили давно, булыжники расшатались. Сен-Жермен отступал с большой осторожностью и облегченно вздохнул лишь тогда, когда солнце оказалось у него за спиной. Он стал петлять, бросаясь из сторону в сторону, заставляя Ю А всякий раз подаваться вперед.

Ополченцы криками попытались остеречь своего командира, но тот их не слышал. Схватка близилась к завершению, он кинулся на противника с намерением нанести ему последний удар.

Сен-Жермен, словно бы оступившись, стал падать к ногам ликующего врага, однако маневр был обманным. По толпе ополченцев пронесся разочарованный вздох. Ухватив их командира за пояс, чужак неожиданно выпрямился и перебросил Ю А через себя. Падение тяжелого тела сопроводил отвратительный хруст. Сен-Жермен обернулся и замер на месте. В ворота, оставшиеся без охраны, въезжал конный отряд.

– Что тут происходит? – негромко спросила Чи-Ю, направляя свою кобылку к толпе. Правая рука ее лежала на рукояти меча, левая удерживала поводья. – Кто может мне объяснить?

Старший охранник бросился к морде гнедой, дотронулся до уздечки.

– Здесь вспыхнула ссора.

– Это я поняла и сама, – сухо парировала китаянка.

– Я испугался, что она может перерасти в нечто серьезное, – залебезил караульный, пытаясь схитрить, – и потому велел моим людям…

– Оставить свой пост? – вкрадчиво осведомилась Чи-Ю. – А что бы случилось, если бы на Мао-Та напали монголы? Ты об этом подумал? Разумеется, нет! – Она оглядела остальных ополченцев. – А вы-то куда смотрели? Какое затмение накатило на вас? – Кивком головы военачальница подозвала к себе пару конников из своего отряда. – Выясните, кто находился здесь. Я хочу знать имя каждого человека. Представьте мне список к закату! – Яростный голос ее едва не сорвался на крик.

– Достойная военачальница не должна нас строго судить! – Охранник отчаянно трусил и все же хотел оправдаться. – Ведь ссора двоих могла спровоцировать общую драку!

– Замолчи, – уронила Чи-Ю. – Линг, будь любезен, взгляни, что там у нас с капитаном?

Ополченец, к которому она обратилась, стрелой метнулся к Ю А. Тот, когда его повернули, разразился визгливой бранью.

– У него сломана нога, – доложил Линг поспешно. – Остальное – царапины и синяки. Нет, – спохватился он вдруг, – еще сломана и ключица.

– Он, только он во всем виноват, инородец, шакал! – крикнул Ю А, и лицо его исказилось от боли.

Чи-Ю огладила лошадь, которой, казалось, передалась часть ее напряжения. Гнедая нервно стригла ушами и пританцовывала на месте, грызя удила.

– Ладно. Кто начал первым?

По толпе пошло бормотание. У каждого из наблюдателей имелась своя версия происшедшего. Ю А подначивал инородца, и тот накинулся на него. Нет, это Ю А накинулся на чужака, когда тот довел его до безумия. Нет-нет, капитана околдовали и вынудили сражаться. Чужак хотел убить капитана. Ю А еще повезло, что он остался в живых.

– Последнее справедливо, – спокойно заметил седой ветеран, дотоле молчавший. – Если бы военачальница видела, как он летел…

– Я видела. И весьма многое. – Чи-Ю спешилась, бросив поводья ближайшему конюху. Тот повел кобылицу в стойло, несказанно счастливый тем, что ему представился случай избежать заслуженной взбучки.

Ю А умудрился сесть и громко стонал, с трудом втягивая в легкие воздух. Грудь злополучного капитана была окровавлена, обломки ключицы ходили вверх-вниз, доставляя ему непрекращающиеся мучения. Движеньем бровей он пытался указывать на Сен-Жермена, но глядел на Чи-Ю.

– Пес! Гнусное отродье шакала! Вот он каков – твой чужак!

Чи-Ю с бесстрастным, но бледным от внутреннего разлада лицом подошла к своему офицеру.

– Немедленно замолчи, – приказала она, хотя и понимала, что дело зашло чересчур далеко. Одернуть Ю А следовало бы много раньше. Ей ведь было известно, как он относится к ней. Капитан вожделел ее и не делал из этого тайны. Его притязания втайне даже льстили Чи-Ю, а внешне… а внешне она предпочитала не замечать их. Это было, как оказалось, не очень разумно, ибо воздыхатель занесся и возомнил, что имеет на собственную начальницу какие-то там особенные права.

– Знай, что отсюда тебя уберут. Не мешкая, прямо сейчас, не дожидаясь, когда твои кости срастутся. Мао-Та в отчаянном положении, и каждый больной тут обуза. Ты сам себе выбрал этот удел.

Чи-Ю помолчала и повернулась, чтобы уйти.

– Шлюха! – прошипел вслед ей Ю А.

И тут же вскрикнул от боли. Меч военачальницы, птицей взмыв в воздух, плашмя полоснул его по лицу.

– Никто не смеет меня судить независимо от того, нравится или нет вам мое поведение! – Щеки женщины запылали, от ее напускного бесстрастия не осталось и следа. – Я здесь командую, зарубите себе на носу! Если мне вздумается взять в свою спальню хромого верблюда, вы это примете, ибо я так хочу. Всем ли все ясно? – Она взмахнула клинком и обвела присутствующих изучающим взглядом.

– Ты околдована! – всхлипнул Ю А, слизывая с рассеченной губы кровавую пену.

– Тут нет колдунов, – пробормотала Чи-Ю, чувствуя непонятное облегчение. – Линг, проследи, чтобы ему вправили кости и наложили лубки. – Вогнав меч в ножны, военачальница пересекла двор и подошла к неподвижно стоявшему инородцу.

– У меня есть лекарства, способные унимать боль, – негромко сказал Сен-Жермен. – Послать что-нибудь в лазарет?

– Нет, это неправильно истолкуют. Все посчитают, что вы перетрусили и пытаетесь задобрить врага. – Ее глаза потеплели, потом в них блеснула тревога. – С вами хоть все в порядке? Он не поранил вас?

– Это не так-то легко, – сказал Сен-Жермен. – Сожалею, что дело дошло до такого. – Оглядев переминавшихся с ноги на ногу ополченцев, он продолжил: – Вы уверены, что выбираете в разговорах со мной правильный тон? Ведь ваши люди отнюдь не слепцы.

Чи-Ю усмехнулась и с нарочитой медлительностью положила руку ему на плечо.

– Пустое. Им и так все известно. И довольно давно.

Сен-Жермен, потрясенный величием этого жеста, склонил голову и прошептал:

– Благодарю всех забытых богов за то, что они позволили вам сделаться тем, что вы есть, а не третьей женой какого-нибудь мандарина, впустую растрачивающей на дом и хозяйство свой ум и талант.

Чи-Ю вскинула брови.

– Такое могло бы произойти, получись мои братья… удачными. Да, мне тоже, пожалуй, следует возблагодарить ваших забытых богов. – Она оглянулась через плечо – на ополченцев, подсовывающих под Ю А широкую доску.

Линг, поймав начальственный взгляд, засуетился и выронил свой угол доски; скользкая древесина поползла и из рук других добровольных носильщиков. Грохнувшись оземь, раненый завопил, его кинулись поднимать, подняли, но на булыжниках что-то осталось.

Линг наклонился, однако отдернул руку и побежал к Чи-Ю.

– Из поясной сумки Ю А кое-что выпало, – доложил он, явно волнуясь.

– Неужели, – недовольно скривилась Чи-Ю, не имея желания возвращаться к больному вопросу. – И что же?

Один из ополченцев нагнулся.

– Деньги, я думаю. Целая связка монет.

Услышав это, Ю А закричал:

– Она не моя!

– С каких это пор капитан ополчения отказывается от денег? – пробормотала Чи-Ю, приближаясь к виновникам досадной заминки. – Ого! Сколько их тут! Дайте-ка я посчитаю.

Ей протянули кожаный шнур, унизанный разнородными металлическими кружками.

– Это мой выигрыш. Я недавно играл, – заявил внезапно Ю А.

– Но ведь ты только что говорил совершенно другое, – напомнила военачальница, разглядывая монеты.

По тому, как сгорбилась маленькая китаянка, как безвольно поникли ее плечи, Сен-Жермен понял, что она чем-то расстроена, и счел возможным к ней подойти.

– Что это? – спросил он сочувственным тоном.

Она поперхнулась от злости и унижения.

– Монгольские деньги.

– Я выиграл их! – воскликнул Ю А.

– Когда? Где? – Чи-Ю знаком велела носильщикам опустить пострадавшего на землю.

– Не помню, – сказал капитан и заулыбался словно помешанный, облизывая дрожащие губы.

– Столько денег, а ты не помнишь? – Чи-Ю потрясла увесистой связкой. – Разве о таком выигрыше можно забыть? Тут есть и бронза, и медь, но серебра все-таки больше. – Она посмотрела на подчиненных, те опускали глаза. – Ю А, где ты их взял?

– Я их выиграл, выиграл! – взвыл офицер, громко и часто икая.

– Но почему-то не помнишь, когда это было, хотя серебро еще даже не потускнело. – Монеты вновь тоненько зазвенели, подпрыгивая на узкой ладони. – Где можно взять монгольские деньги, если у нас они не в ходу?

Двое бойцов из отряда Ю А принялись что-то путано объяснять, но их быстро угомонили соседи. Раненый опустился на доску и замер, прикрыв глаза.

– Ши Же-Мэн, – задумчиво спросила Чи-Ю, перебирая монеты. – Как бы вы поступили сейчас?

– С Ю А?

Встречный вопрос был задан, чтобы оттянуть неизбежное. Сен-Жермен понимал, что любое его решение лишь увеличит разрыв между ним и защитниками Мао-Та, но он также отчетливо сознавал, что Чи-Ю не имеет права замять случившееся и что ей сейчас крайне необходима поддержка.

– Я бы его обыскал.

Чи-Ю резко кивнула.

– Обыщите его, – приказала она носильщикам и отвернулась, чтобы не смотреть на постыдный процесс.

Ю А изрыгал проклятия, но они звучали все глуше. Одежду с него срывали с брезгливой поспешностью, и первый мужчина заставы увядал на глазах. Щеки его ввалились, лицо посерело, разум мутился от боли в разбитых костях.

Линг стянул с капитана обмотки. В них что-то белело. Он вопросительно взглянул на Чи-Ю.

– Тут какой-то листок.

– Дай его мне.

Военачальница развернула бумагу, и по спине ее пробежал холодок. Это был небрежно выполненный чертеж укрепления, две жирные линии указывали, как подобраться к нему. Непроизвольно ее пальцы сжались и смяли предательский план.

– Что это? – тихо спросил Сен-Жермен.

У нее хватило сил лишь на то, чтобы протянуть ему скомканное свидетельство черной измены. Лицо Чи-Ю застыло, как маска, она не могла говорить.

– Надеюсь, это единственный документ, который вы подготовили для монголов? – Сен-Жермен говорил очень ровно и словно бы равнодушно, казалось, совсем не заботясь, слышит его Ю А или нет. Носок его сапога задел перебитую ногу предателя. – Вам, право, не стоит молчать.

– Осквернитель гробниц своих предков! – брызжа слюной, взвизгнул Ю А и затих.

– Я жду ответа.

Прошло какое-то время, и носок византийского сапога снова пришел в движение.

– Покрыватель свиней! – корчась от боли, простонал капитан. – Останови его, Тьен!

Чи-Ю даже не повернулась.

– Ты должен благодарить небо, что с тобой разбирается Ши Же-Мэн. На его месте я бы размозжила тебе и здоровую ногу.

Лежащего офицера тревожили еще трижды, однако безрезультатно. Ю А заходился от боли и нес какую-то чушь.

– Думаю, мы ничего не добьемся, – сказал наконец Сен-Жермен. – Раны его опять кровоточат, и… – Он неопределенно махнул рукой, чувствуя неодолимое отвращение как к тому, чем ему только что пришлось заниматься, так и к себе самому.

Ополченцы убито молчали. Капитана любили, капитаном гордились, и чудовищность происшедшего не укладывалась в их головах.

– Да, – кивнула Чи-Ю. – Этот путь никуда не ведет. – Она резко хлопнула в ладоши. – Приведите Ки-Джая.

По толпе ополченцев пронесся ропот: Ки-Джай был палачом.

Третье тело повисло на дереве близ Мао-Та еще до заката, являя собой молчаливое предостережение монгольским лазутчикам и шпионам.

* * *

Отчет военачальника крепости Шуи-Ло Тана Манг-Фа главному судье округа Шу-Р By Синг-Аю.

Четвертый день праздника бога Огня, год Быка, четырнадцатый год шестьдесят пятого цикла.

Сегодня до крепости Шуи-Ло дошла весть, в которой военачальник Канг Же сообщает военачальнику Тану Манг-Фа о том, что на его земли напали монголы. Нет сомнений, что в настоящий момент все хозяйства, вверенные защите Канга Же, либо пылают, либо уже догорели. Враги безжалостно убивают селян, спасаются от них только те, кто знает горные тропы.

Военачальник Канг пожелал предупредить всех жителей округа Шу-Р, что силы кочевников неимоверны и что варвары намереваются захватить всю территорию нашего края еще до сезона дождей, весьма затрудняющих передвижение конников Тэмучжина.

Посыльный, доставивший в Шуи-Ло столь печальную весть, вскоре истек кровью и испустил дух, однако перед кончиной он все же успел сообщить военачальнику Тану, что видел воочию, как военачальник Канг Же, пронзенный множеством вражеских пик, пал под копыта монгольских коней и тут же был ими растоптан.

Военачальник Тан, в свою очередь, сообщает главному окружному судье By Синг-Аю, что, кроме этого нарочного, никто из земель военачальника Канга не добирался до крепости Шуи-Ло.

Начертано писцом Хсо-Ю и заверено личной печатью военачальника Тана Манг-Фа.

ГЛАВА 10

В укреплении Мао-Та царила непривычная тишина. Все факелы были потушены, караульные, охранявшие стены, перекликались лишь шепотом, молчали даже казармы, погруженные в темноту.

Чи-Ю беспокойно расхаживала по своему кабинету. Скудный свет бледного полумесяца, проникавший в раскрытые окна, чуть приглушался тенями набегающих облаков. Военачальница выглянула во двор и улыбнулась, заметив там человека в черном. Она махнула рукой, показывая, что ему следует подняться наверх. И вдруг осознала, чего целый день ждала. Свидания с ним, о небо, свидания с ним! Молодой китаянке понадобилось огромное волевое усилие, чтобы не броситься к двери и не распахнуть ее широко-широко.

Наконец раздался негромкий стук, и едва различимый голос назвал ее имя.

– Чи-Ю.

Ей захотелось припасть к нему, но она удержалась. Любовь любовью, однако в военное время имеются и дела поважней.

– Ши Же-Мэн, – кивнула военачальница, пропуская гостя в покои и проверяя, вошла ли задвижка в паз.

Он был одет во франкский военный костюм, которому недоставало всего лишь меча и кольчуги, однако именно эти вещи носить ему было строжайше запрещено. Чи-Ю сама наложила этот запрет, ибо защитники Мао-Та так и не захотели принять в свой круг инородца, а как-то давить на них в этом случае она не могла.

– Я обдумала все ваши предложения в области обновления нашего арсенала. У Тана Манг-Фа, например, уже есть медная пушка, но стрелять из нее ему не дозволено. Чиновники центра отнюдь не хотят иметь сильную периферию. Именно такие посевы и дают ростки мятежа, говорит наш император, а он далеко не дурак.

– Вы думаете? – спросил Сен-Жермен, хорошо понимая, что ему незамедлительно возразят.

– Возможно, он глуповат, но все-таки не дурак. – Чи-Ю сложила ладони и принялась рассматривать свои пальцы.

– Одно стоит другого, – пробормотал Сен-Жермен и тут же осекся, не желая ссориться по-пустому. – Так что вы решили? Ведь время не ждет.

– Наиболее приемлемыми мне кажутся длинные стрелы. Применение черного порошка незаконно, да и людям моим все это не по душе. – Китаянка вздохнула. – Они считают порох порождением дьявола. Я вынуждена с ними считаться. Ополченцы – тяжелый народ.

– Значит, стрелы годятся, а порох – нет? А как насчет греческого огня? Он пылает в воде. – Сен-Жермен с тревогой вгляделся в Чи-Ю. – Монголы ведь не заявят протест, даже если и заподозрят, что с нашим оружием что-то не чисто.

Чи-Ю шутки не приняла.

– Мои люди, – медленно сказала она, – не станут сражаться, если сочтут, что их оружие проклято. Таким оружием, по их мнению, нельзя убивать, ибо дух убитого станет преследовать душу убийцы в загробном мире.

– Но вы-то сами должны понимать, что кочевников великое множество! Что они просто-напросто вас сомнут! Что их могут остановить только порох или жидкий огонь! Неужели нет способа убедить ваших людей, что другой возможности победить для них просто не существует?

Ее лицо хранило спокойствие. Без малейших признаков отчужденности или высокомерия Чи-Ю тихо сказала:

– Я и не ожидала, что вы поймете их чувства. Вы – чужеземец, и наша жизнь – это не ваша жизнь. Я поклялась, как и мой отец, защищать эту заставу, эти земли и весь этот край. Но главная ценность здесь – люди. Позволив себе насмеяться над тем, во что они верят, я нарушу свою клятву, чем навлеку на свой род проклятие и заслужу презрение каждого из тех, кто меня знал.

Сен-Жермен молча взял в свои ладони руки Чи-Ю и, склонившись, поцеловал их.

– Почему вы так сделали? – спросила она приглушенно.

– Так на Западе выражают почтение тем, кого глубоко уважают. – В темных колодцах его магнетических глаз колыхнулась печаль. – Вы же достойны и почитания, и уважения.

Чи-Ю, покачав головой, прикрыла глаза.

– Я еще не прошла настоящего испытания. Но, полагаю, завтрашний день расставит все по местам.

– Да уж… расставит.

Он порывисто обнял ее, она не противилась, но мысли ее были не с ним.

– Мы выступим еще до рассвета. Чтобы подкараулить их и внезапно напасть.

– Сколько их? – спросил Сен-Жермен. – Что сообщил лазутчик?

Лазутчиком был Линг. Конь под ним рухнул, пронесшись под аркой ворот Мао-Та.

– Он полагает, что там два отряда – по сотне всадников в каждом, но говорит, что видел не все.

Две сотни конников! Сен-Жермен содрогнулся. В крепости не набиралось даже сотни бойцов. И пятьдесят четыре лошади на конюшне мало что добавляли к мощи этого воинства.

Внезапно она зарыдала. Молча, взахлеб, стыдясь своих слез.

– Поплачь, Чи-Ю, ты храбрая, ты очень смелая девочка, – шептал он ей в ухо, одной рукой придерживая ее за спину, а другой поглаживая по волосам. – Поплачь, это ничего… ничего…

Немного спустя она шумно сглотнула слюну, шмыгнула носом и повернулась в его руках, чтобы крайчиком рукава промакнуть влажные щеки. Ужас, нахлынувший на нее, излился, иссяк, он улетучился вместе с потоком беззвучных рыданий. Судорожно вздохнув, Чи-Ю прильнула к твердой мужской груди, ощущая ее надежность и теплоту.

– Я, наверное, выгляжу глупо?

– Вовсе нет, – возразил Сен-Жермен. – Глуп тот, кто отрицает опасность, притворяясь, что она ничтожно мала.

Как ваш император, хотел он добавить, но ничего не сказал.

– А на деле она ведь очень значительна, правда? – Вопрос не нуждался в ответе, и Сен-Жермен промолчал. – На деле это уже не простая опасность, а практически неотвратимая гибель, ведь так? – Высказав вслух эту мысль, Чи-Ю обнаружила, что она утратила над ней свою власть. – Но я уже говорила, что выбора у нас нет. – Китаянка упрямо закусила губу, возвращаясь к роли военачальницы.

Сен-Жермен шевельнул бровью.

– Отвага творит чудеса. Оружие можно усовершенствовать, но отвагу ничто не заменит. Лишь бы она не была безрассудной, Чи-Ю.

Имелся в этих словах скрытый упрек или нет, он и сам не мог бы сказать, однако Чи-Ю решительно вывернулась из его рук и горячо зашептала:

– Я много думала о том, что нам следует предпринять, и приняла решение совсем не случайно. Монголы рвутся к долинам, но я не хочу их туда допустить. И прежде всего потому, что там родились почти все мои ополченцы. Как смогут они пережить гибель родных? За что им потом сражаться?

– Нам неизвестно, что сообщил монголам Ю А, – смущенно сказал Сен-Жермен, ошеломленный таким резким отпором.

– Я сознаю это и пытаюсь учесть. – Чи-Ю сцепила руки в замок, затем стремительно развела их. – Враг, думаю, двинется с севера, чтобы отрезать нас от Бей-Во, однако ему в этом случае придется либо пробираться болотами, либо скакать через просяные поля, где конников поджидают ловушки.

– То есть скрытые ямы? – уточнил Сен-Жермен.

– В большинстве случаев – да. Расположенные каскадами и образующие своеобразные гнезда. В них угодит даже предупрежденный. – Чи-Ю наморщила лоб, мысленно озирая подходы к О-Ду и Со-Ду.

– Знают ли жители ваших долин о том, что может случиться?

Вопрос, заданный словно бы вскользь, имел подоплеку. Сен-Жермен подумал о Шинг, которой, поскольку теперь она проживала у мужа, грозила прямая опасность попасть в руки врагов. До рассвета еще далеко. Возможно, ему удастся как-то помочь ей.

– Они знают, что предстоит смертельная схватка, и готовятся к ней, не надеясь на милосердие победителей. – Чи-Ю покосилась на тускло мерцающий серпик луны. – У нас, китайцев, кровавое прошлое, но наше будущее страшнее стократ. Монголы уничтожают все – дома, утварь, людей, словно ничто на этой земле не представляет для них какой-либо ценности.

«Они скотоводы, им нужны новые пастбища, где нет ни построек, ни лишних ртов», – вот что следовало бы на это сказать, но Сен-Жермен лишь пожал плечами:

– Тех, кто мал или немощен можно было бы попытаться спрятать в горах. У вас ведь имелись такие планы.

– Да, и они приводятся в действие. Сейчас всех стариков и детей скрытно переправляют в горы. Кое-кого приютят пастухи, остальным придется как-то перебиваться. – Чи-Ю шагнула к окну и вдруг замерла: у нее под ногой громко скрипнула старая половица.

– Звук глухой, он не пошел далеко, – поспешил успокоить ее Сен-Жермен. – Никто, кроме нас, не мог его слышать.

Она машинально кивнула, потом отвернулась.

– Постоялый двор на въезде в Со-Ду спасти не удастся. Я приказала забить его бочками со смолой. Людей оттуда уже вывезли. В телегах, прикрыв мешковиной. Бочки обычные – из-под солонины, зерна. Со стороны все выглядело, как подвоз провианта. – Чи-Ю помолчала. – Шинг увезли тоже.

– Благодарю, – облегченно выдохнул он. – Это великодушно.

– Значит, вы все же о ней беспокоились? – язвительно бросила китаянка, удивляясь себе. Будь она замужем, ей, несомненно, пришлось бы делить своего супруга с кем-то еще. Неприятно, конечно, но с этим мирятся все женщины Поднебесной. Чего же тогда она хочет от чужака, который ей даже не то что не муж, но и не в состоянии брать ее как мужчина?

– Так же, как вы, – прозвучал спокойный ответ. – Ну, может быть, с чуть большей долей приязни. Как бы там ни было, но она отдавала мне то, что могла. – Он взял ее за руки, притягивая к себе. – От скуки или страшась, теперь уже это не важно.

– Страшась? – Чи-Ю искренне удивилась. – Кого ей было бояться? Вас?

– Я не всегда… бываю любезен, – сухо заметил он, и она поняла, что задела в нем что-то. А еще она вспомнила искалеченного бандита, с воем рухнувшего в кусты ежевики, и надсадные хрипы поверженного Ю А.

– Простите, я выразилась неловко. Просто мне вдруг подумалось, что внушать страх гораздо уместнее на поле боя, чем на ложе любви.

– Первое недалеко отстоит от второго, – пробормотал Сен-Жермен и умолк. – Шинг не должна вас заботить, Чи-Ю, – сказал он другим тоном. – Она не имеет никакого отношения к нам.

– Не знаю, что на меня нашло, – сказала она, помолчав, ощущая спиной исходящее от его тела тепло. – Несомненно, у вас было множество женщин.

– В какой-то степени, – кивнул он и придвинулся к ней, откликаясь на зов ее плоти.

– И все они вас боялись? – Она привстала на цыпочки и закинула руки за голову, чтобы оплести ими его шею.

– Не все. – Его руки нашли ее грудь.

– Что с ними сталось?

Он помолчал.

– Некоторые уже умерли. Другие… переменились.

– Переменились? – В ней вспыхнуло любопытство. – Что это значит?

– Они обрели… новую жизнь.

– Новую? А для меня такое возможно?

– Возможно. Надо лишь захотеть.

– И какой же я стану?

– Такой же, как я.

– То есть я превращусь… в подобие пыо?

– Да. – Одной рукой он приподнял волосы легкомысленной дурочки, не дающей себе труда вдуматься в то, что ей говорят, и наклонился, чтобы поцеловать ее в ямочку под затылком. – Близость с мне подобными существами зачастую сказывается именно таким образом… правда, не сразу.

– Но пыо? – Чи-Ю вдруг вздрогнула и помрачнела. Няньки и слуги ее детства всегда округляли глаза, когда разговор заходил об этих исчадиях загробного мира. Главной чертой этих ужасных существ была ненасытность. Редко кому удавалось вырваться из их лап.