Текст книги "Дорога затмения"

Автор книги: Челси Куинн Ярбро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 10

Там, где от дороги ответвлялась тропинка, всадники повернули и остановились перед бревенчатым мостиком, переброшенным через узкую речку, каскадами водопадов спускавшуюся к Шенаб.

– Кто идет? – крикнул выступивший из кустов человек в светлой легкой одежде, вооруженный опасно искривленным ножом.

– Судра Гюристар, начальник дворцовой стражи, – прозвучал хриплый ответ.

– Кто с тобой? – Караульный не пошел к всадникам, те тоже не двинулись с места.

– Инородец, алхимик.

– Рани в храме, – сказал караульный и отступил к кустам.

За речкой тропка пошла по краю ущелья. Нависавшие над ней кроны деревьев походили на облака и время от времени скрывали луну, безмятежно сиявшую в небе. Гюристар ехал чуть впереди. Разум вернулся к нему, а с ним и боль. Каждый шаг лошади, каждый удар сердца заставлял его стискивать зубы. Ничего-ничего, утешал он себя, храм уже близко. Минута-другая – и все останется позади. К нему вернутся былое могущество и благосклонность княгини.

– Что это за речка? – спросил инородец.

– Кудри, – сказал Гюристар, с неудовольствием отрываясь от сладостных размышлений.

– Кудри, – повторил Сен-Жермен, пытаясь сообразить, откуда это название ему так знакомо, но тут двое верховых перекрыли дорогу, и река перестала его занимать.

Гюристара, похоже, узнали, ибо конники не проявили к подъехавшим интереса. Они лишь показали жестами, что тем следует спешиться, и вернулись к своим делам.

Сен-Жермен наклонился к своему провожатому:

– Если нас будут о чем-нибудь спрашивать, говори громко, чтобы я мог слышать твои слова. И воздержись от каких-либо тайных знаков, иначе я насажу тебя на катану.

Гюристар хотел было возмутиться, но передумал. Ждать осталось недолго, его время придет.

– Я помню наш уговор, – кротко кивнул он и осторожно сполз с лошади, наваливаясь животом на седло. Сен-Жермен уже стоял на земле, привязывая свою кобылу к некоему подобию коновязи. Та звонко заржала, ощущая присутствие других лошадей.

Сен-Жермен огляделся.

– Храм где-то рядом, я прав? – Хотя святилище пряталось за кустами, в нем возникла уверенность, что он мог бы его описать.

– Да. – Гюристар пошел по тропе.

– Не торопись, командир. Мы войдем туда вместе.

– Я же сказал, что не собираюсь тебя обманывать, – раздраженно бросил усач.

– Прости, но у меня имеются основания не очень-то тебе доверять, – откликнулся Сен-Жермен, поднимаясь по каменным, вросшим в землю ступеням. Так и есть: храм был выбит в скале и обнесен колоннадой, поддерживавшей нависавший над входом каменный козырек. Из недр святилища неслось немолчное бормотание, в воздухе плавали ароматы явно не относящихся к благовонным курений. – Куда же теперь?

– Сюда. – Гюристар указал на боковой коридор. – Надо бы поспешить, нас уже ждут.

– Ступай первым, – сказал Сен-Жермен, иронически щурясь. – Думаю, твоя госпожа соскучилась по тебе.

Он шел за начальником стражи, запоминая дорогу и одновременно пытаясь понять, где они держат пленников. В самом храме? Или все же на стороне? В том, что Руджиеро захвачен, сомневаться не приходилось, однако Падмири, возможно, удалось и сбежать. Стены узкого коридора были покрыты странными барельефами, но Сен-Жермену было сейчас не до них.

Дойдя до тупичка, Гюристар остановился и, приоткрыв небольшую дверцу, спросил:

– Ты здесь, госпожа?

– Где же мне быть, мой командир, – ответил насмешливый голос. – Я, признаться, уже заждалась. Ты пришел не один?

– Нет, моя рани. – Гюристар раздраженно мотнул головой. Все-таки унизительно так заискивать перед вздорной девчонкой и потакать ее глупым капризам. Ничего-ничего, очень скоро все переменится. Она ответит за каждое нанесенное ему оскорбление, а пока следует потерпеть. – Со мной тот, кого ты хотела видеть.

– Входи же, мой командир, – весело рассмеялась правительница княжества Натха Сурьяратас, – и не забудь прихватить с собой гостя.

Довольно просторную, облицованную темным камнем молельню скудно озаряли светильники, задрапированные красной тканью. В дальнем конце ее помещался невысокий алтарь с изваянием Кали, перед которым валялась заколотая и наполовину выпотрошенная собака.

– Ах! – выдохнула Тамазрайши.

От тела ее, натертого черным соком каких-то ягод, исходило то же свечение, что и от темной скульптуры, с которой она, похоже, тайно отождествляла себя. Покачивая бедрами, девушка подошла к вошедшим. На ней ничего не было, кроме двух ожерелий из бусинок в виде крошечных черепов.

– Так вот ты каков, Сен-Жермен, любовник сестры моего отца.

– Тамазрайши. – Ответный кивок был рассчитанно равнодушным.

– Ты, как мне доложили, сосал ее кровь. – Девушка широко улыбнулась.

– Этому есть и другие определения, – сказал Сен-Жермен.

– Но именно так и ведут себя детища Шивы! – Тамазрайши одобрительно хмыкнула и положила руку ему на плечо. – Я рада, что Гюристар доставил тебя ко мне.

– Не совсем точно, – возразил Сен-Жермен, отстраняясь. – Скорее, я попросил его показать мне дорогу.

Она засмеялась опять.

– Зачем?

– Хочу выяснить, где находится мой слуга, и повидаться с Падмири.

– С первым просто: твой слуга находится здесь, а со вторым… – Тамазрайши нахмурилась. – Я и сама хотела бы с ней повидаться.

Уловив в словах ее недовольство, Гюристар решил объясниться:

– Падмири не оказалось дома, моя госпожа. Ты ведь знаешь об этом. Как и о том, что наши стражники неустанно ищут ее. Она, несомненно, окажется здесь еще к ночи.

– Да, если выразит такое желание и погонит стражников перед собой, – ехидно произнесла Тамазрайши. – Наш гость утверждает, что именно он заставил тебя привести его в храм. Это правда?

Гюристар заколебался.

– Частично. Мы бились.

– Видно по твоему лицу, – хмыкнула девушка. – Ты хочешь сказать, что он тебя одолел?

– Мне просто не повезло, – буркнул усач раздраженно. – Я поскользнулся на битом стекле и упал, обронив ятаган. Он встал надо мной, не давая подняться.

– И ты это снес? Ты не бросился на клинок, приставленный к твоему горлу? – Красавица подбоченилась, язвительно усмехаясь. – Достойный командир, я задала вопрос. И жду ответа. Не медли.

Гюристар передернулся. Пах его пронизала сладкая боль. Боги, с каким удовольствием он бы накинулся на эту красотку! Прямо сейчас, не тратя лишнего времени на пустопорожнюю болтовню.

– Эй, Судра! – взорвалась Тамазрайши. – Не молчи. Говори что-нибудь.

– Что-нибудь? – повторил он тупо, не отрывая взгляда от соблазнительно подрагивающих сосков. – Что же тут скажешь? Я искал смерти, он не дал мне умереть. Но зато мы оба – он и я – стоим теперь перед тобой. Разве это не совпадает с твоими желаниями?

– А каковы твои желания, командир? – томно вздохнула Тамазрайши. – Хотел бы ты погрузиться в меня? Прямо здесь, во славу черной богини?

Бравый усач был чересчур распален, чтобы различить в ее тоне коварные нотки.

– Да, моя рани, да госпожа!

– Тогда жди, твой час уже близок. – Она отступила на шаг и повернулась к молчаливо стоящему гостю: – Теперь о тебе, чужеземец. Что же, по-твоему, ты можешь тут получить?

– Жизни Падмири и Руджиеро. Ведь, похоже, я для тебя более лакомая добыча. Возьми меня, а их отпусти.

– Хорошая сделка, – кивнула Тамазрайши. – Но ты уже здесь, как и твой слуга.

– Со мной еще и мой меч, Тамазрайши. – Сен-Жермен указал на катану. – Если ты вздумаешь как-то схитрить, я…

– Ты убьешь меня? – быстро спросила она и улыбнулась.

– Нет, Тамазрайши, – себя.

Это будет нетрудно. Тонкое лезвие сработанного японскими оружейниками клинка сделает свое дело. Один косой удар, направленный вверх, и голова его скатится с плеч. Тот, кто прожил на свете более трех тысячелетий, вправе решить, что это – достаточный срок.

Зрачки княгини расширились.

– Ты и впрямь собираешься расстроить мои планы?

– Нет, если Руджиеро дадут отсюда уйти и прекратят преследование Падмири. В противном случае я буду сражаться со всеми, кто есть у тебя, а потом… – выразительно пошевелил бровями Сен-Жермен, – ты лишишься возможности совершить ритуал в той манере, о какой я наслышан.

Он сложил на груди руки, наблюдая, как Тамазрайши бредет к алтарю, но его равнодушие было лишь маской. В молельню по знаку этой бесстыдной красотки в любое мгновение могли хлынуть вооруженные люди.

Тамазрайши устремила глаза на статую. Она была очень древней и много веков простояла в потаенной пещере, прежде чем та превратилась храм. Камнерез, ее вырубавший, не слишком заботился о соблюдении каких-то пропорций, и потому голова Кали получилась несоразмерно большой. Преклонив колени перед своим божеством, Тамазрайши погрузила пальцы в темную лужицу и обагрила собачьей кровью язык, высунутый изо рта, искривленного в вечной усмешке.

Гюристар мысленно застонал, разглядывая призывно раскрывшиеся ягодицы. Вот момент овладеть сумасбродной гордячкой! Она-то уж точно не стала бы возражать! Он глухо кашлянул, покосился на инородца и чуть не взвыл, поймав его насмешливый взгляд.

Очевидно, богиня дала своей почитательнице какой-то совет, ибо та удалилась от алтаря и подошла к одетому в черное чужеземцу.

– Прекрасно, детище Шивы. Ты здесь, и, если примешь мои условия, твоего человека освободят. Если нет, мы убьем его на твоих глазах, и, будь уверен, ничто нам не помешает. Теперь о Падмири. Ей все-таки будет предложено взойти на алтарь, но по собственной воле. Отказавшись от такой чести, она должна будет принять участие в ритуале, что возвратит ей свободу, когда ты умрешь. Вот все, что я могу обещать, а это немало. Теперь мне хочется знать, согласен ли ты.

– Я соглашусь на все, когда удостоверюсь, что мой слуга в безопасности, а сестре твоего отца ничто не грозит, – быстро проговорил Сен-Жермен.

Тамазрайши обиженно вздернула подбородок.

– Я поклоняюсь не Майе, а Кали и не нарушу обещаний, сделанных у ее алтаря. – Глаза юной красавицы сузились. – Только учти, за твоим слугой будут следить. Не надейся, что он сюда возвратится, чтобы каким-нибудь способом выручить тебя из беды.

– Я понимаю.

Сен-Жермен произнес это легко, однако сердце его вдруг заныло. Что он здесь делает? И во имя чего обрекает себя на смерть? Разве жизни Падмири и Руджиеро стоят того, чтобы платить за них собственной жизнью? «Остановись! – кричало в нем что-то. – Ты еще можешь уйти!» Сен-Жермен мысленно выбранился, презирая себя за слабость, и унизительный приступ прошел, однако его смятение не укрылось от глаз Тамазрайши.

– Твоего человека проводят до ближайшей границы, ничего не позволив с собой прихватить, – злорадно сказала она.

Оказывается, порождения Шивы тоже могут испытывать страх! Что ж, в таком случае предстоящий обряд сулит ей великое множество приятных мгновений!

– Но Падмири и вправду оставят в покое, если она откажется взойти на алтарь? – Взгляд чужака вновь был спокойным.

– Ее не тронут до конца ее дней, – подтвердила с улыбочкой Тамазрайши.

– Поклянись в этом перед своей богиней! – потребовал вдруг чужак.

Глаза его стали бездонными, как колодцы, а рука легла на эфес меча. Тамазрайши смутилась.

– Да, – выдохнула она. – Да, перед лицом Кали и во имя ее я клянусь, что ни я, ни мои слуги не будем даже пытаться причинить какой-либо вред сестре моего отца и моей единственной родственнице – Падмири. – «А еще, – промелькнуло в ее мозгу, – я обещаю, что этот изворотливый инородец горько поплатится за свою наглость!» – Теперь не угодно ли тебе выслушать, что будет с тобой?

– Почему бы и нет?

Гюристар вдруг вздохнул. Шумно и с облегчением. Скорпионы договорились. Оба опасны, и чем скорее один другого убьет, тем легче ему будет справиться с оставшейся тварью.

Тамазрайши, пританцовывая, заходила по освещенной красноватым светом молельне. Злоба ее улеглась, уступив место приятному возбуждению.

– Шива – супруг Кали. Следовательно, ты, как детище Шивы, войдешь в меня прямо на алтаре и…

– Это, увы, невозможно.

В голосе чужака звучало деланое сочувствие, граничащее с насмешкой.

– Что ты имеешь в виду? – вскинулась Тамазрайши.

– Сейчас объясню. Когда я… переменил свою сущность, переменился и мой организм. Я, например, не могу больше плакать. Я также не ем и не пью и не вхожу в женщин тем способом, какой им привычен, хотя внешне выгляжу как здоровый мужчина. Сожалею, что это расстраивает твои планы, но… так обстоят дела. – Сен-Жермен и сам поразился той мстительной радости, какую в нем породило это признание, обычно сопровождавшееся лишь досадной сумятицей чувств.

– Нет! – Тамазрайши разочарованно застонала, потом в глазах ее вновь загорелся огонь. – Я слышала, что исчадия Шивы становятся неутомимыми, когда пресыщаются человеческой кровью! Скажи, это так?

– Мне ничего о том не известно, – медленно произнес Сен-Жермен.

– Не сомневайся – все так! Если крови будет достаточно, твоей силы хватит и на десятерых жеребцов. Когда Шива совокупился с Парвати, от их похоти содрогнулись миры, а земля, подражая им, сделалась плодородной. Здесь очень многие почтут за честь вскрыть свои вены, чтобы пробудить в тебе страсть. Да! – Тамазрайши вскинула стиснутый кулачок и ударила им по раскрытой ладони. – Да, так мы и сделаем! Это будет лучше всего! Ты пресытишься кровью, ты станешь мужчиной и войдешь в меня в восхваление плодовитости Кали и Шивы, а когда твое семя извергнется в мое лоно, за дело примутся палачи. – Она одарила будущего любовника кокетливым взглядом. – Не тревожься, все пройдет хорошо. Ты будешь корчиться в смертных муках, а я буду танцевать.

«Смерть – это смерть, – уговаривал себя Сен-Жермен. – Нет разницы, в каком из обличий она к тебе подберется». И все же рука его потянулась к катане, чтобы произвести разрешающий ситуацию взмах.

– О! – Тамазрайши надула губки. – Кто-то, кажется, хочет от меня ускользнуть? В таком случае позволь мне напомнить, как поступят с твоим человеком. – Ее лицо оживилось, тонкие пальчики принялись теребить ожерелье, приводя в движение бусинки-черепа. – Его повлекут к алтарю. Связанного, чтобы он не имел возможности сопротивляться и не доставил никому из нас лишних хлопот.

– Нет, – выдохнул Сен-Жермен еле слышно.

– Мы опалим его кожу, постепенно, за пядью пядь, посвящая каждый обугленный ее лоскуток черной богине. Начнем с пальцев на руках и ногах. – Она дошла до стены и повернулась. – А ведь есть еще и Падмири. Сказать тебе, что станется с ней?

– Нет. – Сен-Жермен мотнул головой. – Наш договор остается в силе. Я хочу лишь убедиться, что со слугой моим все в порядке, а ты поклянись, что твои люди отпустят его. – Его голос дрогнул от омерзения.

Тамазрайши склонила голову.

– Клянусь, божественный Шива.

– Я не Шива, – морщась, возразил Сен-Жермен.

– Ты его детище, и мы воздадим тебе почести, как ему самому. Тебя облачат в подобающие одеяния и возложат на голову пышный венок.

Она безумна, подумал вдруг Сен-Жермен. Безумна, как многие в этом истерзанном насилием и жестокостью мире. Падмири-Падмири, не дай им себя подстеречь! Беги от них, не обольщайся их словесами.

– Тамазрайши, – произнес он увещевающим тоном. – Я вовсе не Шива. И не являюсь одним из его созданий. Я не способен дать тебе то, чего ты ждешь от меня, я даже, признаться, не понимаю, к чему ты стремишься.

Ее улыбка была просто ангельской.

– Служители Кали ни к чему не стремятся. И ничего не ищут. Единственное наше стремление – избавиться от круговращения колеса, сгореть дотла и никогда более не возрождаться. Кали обещает нам это, мы верим ей.

Пораженный таким заявлением, Сен-Жермен на миг потерял дар речи. Он лишь смотрел на эту цветущую, наделенную всем, чего только может желать человек, красавицу и не понимал, что заставляет ее так неодолимо стремиться к небытию. Подобная тяга могла бы развиться скорей в существе забитом, увечном, озлившемся на свою жизнь и возжелавшем раз и навсегда покончить с чередой бесконечных страданий. Но Тамазрайши была молода, красива, здорова, богата и пользовалась всенародной любовью…

– Пойдем, – усмехнулась девушка, словно бы заглянув в его мысли. – Тебя следует должным образом подготовить. Разумеется, лишь после того, как твой слуга уедет отсюда в сопровождении стражей, поклявшихся в целости и сохранности выдворить его за пределы княжества Натха Сурьяратас.

– Великая госпожа! – вскричал обиженно Гюристар. – А я? На меня тут даже не смотрят! Я рисковал жизнью, чтобы доставить этого чужеземца сюда, и ты мне взамен кое-что обещала!

Он хотел произнести это требовательным, самоуверенным тоном, однако из уст его вылилось нечто похожее на маловразумительное нытье.

– Да, Гюристар, да, мой командир, – весело засмеялась красотка. – Не грусти, очень скоро я буду твоей. Я всегда помню о своих обещаниях.

Она шаловливо встряхнулась и побежала к маленькой дверце, хохоча и оглядываясь, словно проказливая девчонка. Возможно, так все и есть, подумал вдруг Сен-Жермен. Тело ее расцвело, а разум за ним не успел и задержался в том возрасте, где властвуют лишь порывы.

Тени в углах молельни внезапно сгустились и обрели плоть.

– Вот, – указала на них Тамазрайши. – Эти двое поедут с твоим слугой. Они безраздельно преданы мне, они слышали все и выполнят, что им скажут.

Она побежала по коридору, прислушиваясь к шагам за спиной. Сандалии ее стражей тихо шаркали по камням, зато каблуки инородца стучали уверенно, громко. Прекрасно, прекрасно! Это хороший знак! Тамазрайши хихикнула и отворила секретную дверцу.

Стены зала, в который она вошла, покрывала богатая роспись. Пол его был выложен разноцветными плитками, сбегавшимися к высокому трону, в отделке которого угадывалась чеканная медь, местами покрытая позолотой.

– Смотри! – весело воскликнула Тамазрайши. – Здесь состоится церемония облачения и величания. Ты будешь выглядеть потрясающе. Особенно когда тебе разрисуют лицо.

– Я хочу свидеться с Руджиеро, – сказал Сен-Жермен. – Сначала дело, потом развлечение.

Тамазрайши нахмурилась, потом улыбнулась.

– Ты прав. Почему бы и нет? – Она обратилась к охранникам, стоявшим в почтительном отдалении. – Ступайте и приведите сюда нашего пленника. Немедленно! Ведь лицезреть его желает сам Шива.

Охранники чуть помедлили, но ни один не осмелился возразить. Через мгновение дверца за ними закрылась.

– Долго ли это продлится? – спросил Сен-Жермен. Просто чтобы спросить, ибо знать подробности ему не хотелось.

– Обряд облачения? Долго. Это ведь очень серьезный процесс, тут незачем торопиться. – Шалунья опять забавлялась, прекрасно зная, что спрашивают ее не о том. – Тебя оденут, украсят венками, сотворят заклинания, прочтут соответствующие молитвы. Потом, ближе к ночи, начнется главное действо. Но опять же не для тебя. Сначала собравшихся повеселим мы с Гюристаром. – Она залилась радостным смехом. – Затем состоятся очередные моления. И уже глубоко за полночь на алтарь взойдет детище Шивы. Дальше все будет зависеть лишь от тебя. Верней, от твоей выносливости и умения придерживать свое семя. Надеюсь, ты не станешь спешить.

– Я не люблю торопиться. – Сен-Жермен переступил с ноги на ногу. – Что будет потом?

– К рассвету, – пробормотала рассеянно Тамазрайши, – все кончится, и знатные гости разъедутся, а остальные отправятся восвояси пешком. Останки жертв сгорят в погребальных кострах, их пепел развеют над водами Кудри.

– А ты? – В Сен-Жермене зажглось холодное любопытство. – У тебя у самой должны ведь быть какие-то планы?

– Я вернусь во дворец и займусь подготовкой к войне, – с беспечной невозмутимостью ответила Тамазрайши. – Надо отбить у султана земли наших отцов.

– Но… разве это возможно? – Сен-Жермен видел дворцовую стражу и знал от Падмири, что Датинуш, чтобы не злить Дели, сильно убавил численность своих войск.

– Я брошу в бой шесть тысяч слонов, посадив на них лучников и метателей копий. Девять тысяч всадников ринутся вслед за ними, топча копытами всех, кто встанет у них на пути. А довершит все дело пехота. – На губах почитательницы черной богини сияла мечтательная улыбка. – Я поеду на переднем слоне. В черном панцире и с вороненой пикой.

За свою долгую жизнь Сен-Жермен встречал много безумцев, но все они строили более-менее реальные планы. Совсем уж беспочвенные фантазии Тамазрайши наполнили его сердце сожалением и тоской.

– Госпожа, – донеслось от дверцы, – вот другой инородец!

В зал влетел Руджиеро и, поскользнувшись на гладких плитках, упал. Сен-Жермен, наклонившись, протянул ему руку и шепнул на наречии франков:

– Ничему не перечь.

Руджиеро с достоинством встал, отряхнул колени и отозвался на ломаном греческом языке:

– Они застали меня врасплох.

– Говори по-франкски! – вспылил Сен-Жермен.

– Я вас не понимаю, – нахмурилась Тамазрайши.

– А он плохо разбирает местный говор. Как же мне быть? Позволь, я втолкую ему, что он скоро будет свободен. – Сен-Жермен вновь перешел на франкский язык: – Не позволяй им догадаться, что ты разбираешь их речь.

Руджиеро неуверенно улыбнулся.

– Я понял, – по-франкски ответил он.

– Теперь я сообщу, что он может довериться своим провожатым, – объявил Сен-Жермен и опять обратился к слуге: – Не доверяй никому и постарайся как можно скорее удрать.

– А вы? – В синих глазах Руджиеро блеснула тревога. – Когда вы сами последуете за мной?

– Как только представится случай, – спокойно откликнулся Сен-Жермен.

– Нет, – голос Руджиеро окреп. – Я отберу у кого-нибудь меч, и мы будем драться, пока не погибнем.

– Руджиеро, старый упрямец, делай, что тебе говорят!

Обернувшись к Тамазрайши, Сен-Жермен пояснил:

– Мой слуга немного встревожен и просит меня вооружить его, что никому, как мне кажется, не должно повредить.

Он вынул из-за пояса катану и протянул ее Руджиеро.

– Во имя всех забытых богов возьми это и уходи.

– Да, господин! – Слуга, слегка кланяясь, принял меч. – Будут ли сделаны другие распоряжения?

Сен-Жермен вглядывался в раззолоченный трон, но мысленно видел Рим времен Флавиев и арки еще не достроенного гигантского цирка, возле которых валялся израненный человек, а толпа нищих, глумясь, его добивала. Потом были громадные треугольные паруса, лихорадка, руки слуги, подающего ему миску с отваром, потом все это сменилось бешеной скачкой от развалин Милана, потом были Тунис, леса Польши, Ло-Янг…

– Нет, – сказал он, – более ничего. Уходи.

* * *

Обращение Судры Гюристара к своим подчиненным.

Всем, кому вверено охранять нашу рани и следить за порядком в стране!

Сестра покойного раджи Датинуша, недавно погибшего от руки им же самим взласканного раба, сделалась крайне опасной. В течение многих лет на ее странности и причуды смотрели сквозь пальцы, снисходительно полагая, что одинокой высокородной женщине дозволительно развлекаться вещами, заказанными всем остальным. Попустительство обернулось бедой, ибо вышеуказанная Падмири прельстилась посулами людей султаната, обещавшими подыскать ей мужа, способного сбросить раджу с трона и подмять под себя княжество Натха Сурьяратас. Сделка не завершилась успехом лишь потому, что мусульманскую миссию разгромили благочестивые люди, но Падмири не успокоилась, ибо плела не одну сеть интриг. Обнаружилось, что эта злонравная женщина приютила в своем доме одного странствующего инородца, связанного с потусторонними силами и оказавшегося на деле даже не человеческим существом, а ужасающим порождением Шивы, иногда и таким образом проявляющего свою власть.

Инородец этот довел Падмири до окончательного нравственного падения. Несмотря на почтенный возраст и высокое положение этой женщины, он вступил с ней в запретную связь, очевидно, с целью зачать существо, совсем уж невиданное доселе, и у нас нет гарантий, что Падмири не понесла.

Рани, узнав обо всем, тут же велела арестовать свою тетку, однако стража в ее обиталище никого не нашла. По словам слуг, вместе с их госпожой из конюшен исчезли и три лошади, хотя известно, что Падмири, как и любой женщине, всегда претила верховая езда. Несомненно, кто-то взялся ей помогать, однако да не смутит этот факт всех вас, призванных пойти по следу преступницы во имя искоренения страшной заразы, которая в ней сидит. Ищите повсюду, бдительно, неустанно. Тех, кто схватит ее, ждет награда. Только помните, что беглянку следует сразу же везти во дворец. Еще помните, что награда будет двойной, если Падмири доставят в храм на реке Кудри до окончания там проходящих молений. Наша рани вполне обоснованно полагает, что укоризна, исходящая от черной богини, смутит развращенную преступлениями беглянку и благотворно воздействует на нее.

Такова воля рани, и всем надлежит ее с рвением исполнять!

Судра Гюристар,

начальник дворцовой стражи,

в первый год правления Тамазрайши