Текст книги "Дорога затмения"

Автор книги: Челси Куинн Ярбро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 8

Глубоко за полночь под окном что-то стукнуло. Сен-Жермен, размеренно встряхивавший высокогорлый медный сосуд, вскинул голову и прислушался.

Звук повторился. Теперь он походил на царапанье.

– Так. – Сен-Жермен мысленно выбранился.

Целая порция ртути могла пропасть зря. Он решительным шагом пересек комнату, прихватив по пути металлический ломик. Этот ломик, служивший ему то кочергой, то распоркой, то рычагом, вполне мог сыграть и роль хорошей дубинки.

Царапанье возобновилось, и в тот же момент Сен-Жермен широко распахнул ставни.

– Аллах всемогущий! – прошептал Джелаль-им-аль, воздевая вверх руку, чтобы отвести от себя разящий удар.

Сен-Жермен опустил ломик и с удивлением воззрился на юношу, чудом удерживавшегося на узком карнизе.

– Что за бред? – Он протянул мусульманину руку.

Тот вскарабкался на подоконник, спрыгнул в комнату и, не мешкая, притворил за собой ставни. Даже скудный свет, идущий от трех разбросанных по лаборатории ламп, позволял заметить, насколько он бледен. Лицо в синяках, белое одеяние порвано, пояс, правда, смотрелся как новенький, но ножны, к нему прицепленные, были пусты. Вдобавок ко всему молодой человек задыхался, что, впрочем, не помешало ему с живостью зачастить:

– Вовсе не бред! Аллах! Аллах! Это случилось так неожиданно, так внезапно. – Сообразив, что речь его звучит слишком громко, юноша перешел на шепот: – Немудрено, что все растерялись. Кто мог вообразить, что такое произойдет?

– В чем дело? – спросил Сен-Жермен. Состояние Джелаль-им-аля внушало тревогу.

– Наша миссия. Ее больше нет. – Дипломат приложил руки к глазам. – Они ворвались как вихрь. Стремительно, вероломно. Это произошло в один миг.

Сен-Жермен взял юношу за плечо.

– Успокойся и расскажи, что случилось. Кто к вам ворвался? Зачем?

– Фанатики. Почитатели Кали. Их было много. Они хлынули разом со всех сторон. Вышибли двери, выбили окна. У них были удавки, ножи. Никто не успел ничего понять. Мы сидели в банкетном зале. Там выступали жонглеры, и всем хотелось на них посмотреть. Это была настоящая бойня. Все просто оцепенели, никто не сопротивлялся. А эти люди нас убивали, быстро и методично, одного за другим. Им нравилось убивать, они это делали с удовольствием. Кто-то из них даже насвистывал. Я сам это слышал.

Молодой мусульманин упал на колени и зарыдал.

Значит, почитатели Кали, поморщился Сен-Жермен. А есть ведь и кто-то еще. С момента убийства раджи Датинуша прошло всего двадцать дней, и большая часть населения княжества пребывала в тревоге. Ходили слухи, что гибель раджи была только знаком, предвосхищавшим грядущую катастрофу, которая сгубит всех.

– Им нравилось убивать, – повторил прерывистым голосом Джелаль-им-аль.

– Как же ты спасся? – Сен-Жермен снял лампу с крюка и поставил ее на пол. Затем он сел рядом с юношей, привалившись спиной стене.

– По воле Аллаха, – не задумываясь, ответил тот.

– Разумеется, но ты и сам что-то должен был предпринять, – последовал невозмутимый ответ. – Иначе эти люди тебя бы убили.

Джелаль-им-аль затрясся, затем овладел собой.

– Да. Убили бы, но Аллах меня просветил. Когда я увидел, что всех убивают, когда я понял, что вскоре подойдет мой черед, меня осенило видение, и я подчинился ему. Я сидел возле выхода на террасу, но вместо того, чтобы бежать, привлекая внимание палачей, я упал и стал медленно, очень медленно перекатываться с боку на бок, постепенно приближаясь к дверям. Мне удалось перевалиться через порог, но я не вскочил на ноги, чтобы помчаться во всю прыть через сад. Я опасался, что эти ужасные люди могли оставить кого-то в кустах, чтобы никто не сумел от них скрыться. Аллах дал мне силы пролежать до момента, когда все вопли и… прочие звуки, – он судорожно вздохнул, – затихли. Фанатики, решив, что со всеми покончено, собрались в одной комнате, чтобы завершить ужасное действо ритуальным молением, и тут я сбежал. Я не пошел в конюшню, ибо поклонники Кали могли оказаться и там. Мне посчастливилось поймать лошадь, пасущуюся за домом, а нечто вроде уздечки я сплел из своих сапожных шнурков. Тут на меня напал стражник, и, если бы не моя поворотливость, я был бы изрублен в куски.

– Стражник? – поднял бровь Сен-Жермен. – Ты в этом уверен?

– Я же не сумасшедший. Зеленая куртка, широкий кушак, ятаган и легкая пика – эти приметы о чем-нибудь вам говорят? – Юноша так осмелел, что позволил себе иронически усмехнуться. – Это был стражник, а не дьявольский дух. Я воткнул в него меч, но вынуть не смог, тот засел в его теле. Я скакал, пока моя лошадь не пала, затем просто шел. Но не к границе, нет, не к границе. Раз этот стражник держал сторону наших убийц, то…

– С тобой бы расправились его сотоварищи, – заключил Сен-Жермен. Он с нескрываемым любопытством оглядел своего гостя. – Ты поступил благоразумно, однако я, признаться, не совсем понимаю, с чего тебе вздумалось заявиться сюда?

Джелаль-им-аль уставился на него.

– О чем это вы?

– Почему ты решил, что здесь безопасней, чем где-то? Или ты не сообразил, что по твоему следу пойдут? Я вижу, что ты в отчаянном положении, я впустил тебя в дом, но все же мне надо бы знать, какой помощи ты от меня ожидаешь? – Сен-Жермен уже все понял и внутренне принял, но ему хотелось дать заносчивому мальчишке урок, а заодно отвлечь его от горестных мыслей.

– Я… я не успел об этом подумать. – Джелаль-им-аль покраснел.

– Возможно, именно потому, что не привык с кем-либо считаться, – спокойно произнес Сен-Жермен. – Как ты подошел к дому?

– Скрытно и через сад. Я не пошел мимо пристроек: кто-нибудь из рабов мог и не спать. К тому же я понимал, что дом охраняется. – Юноша опустил голову. – Я знаю, мое появление сулит вам одни неприятности, но умоляю: не гоните меня. На дорогах мне не прожить и часа. – Он помолчал. – Да, у вас нет оснований помогать тому, кто стремился использовать вас в своих целях, и, безусловно, мое прежнее поведение от достойного весьма далеко, однако я и в мыслях не представлял…

– Что столы могут опрокидываться? – предположил Сен-Жермен. Он вгляделся в измученное лицо. – Итак, Джелаль-им-аль, твоя жизнь повисла на волоске. Думаю, что такое с тобой впервые.

Юноша удрученно потупился.

– Я бывал на военных маневрах, но там… все по-другому.

– Да, – кивнул Сен-Жермен, и глаза его потеплели. – Ты полагал, что с тобой ничего не может случиться, а сегодня вдруг понял, что это не так.

– Я верю в Аллаха и уповаю на милость Аллаха, – заявил Джелаль-им-аль.

– Это вовсе не означает, что тебе не следует уклоняться от ятагана, занесенного над твоей головой. – Сен-Жермен поднялся на ноги и, сочувственно улыбнувшись, прибавил: – Меня и самого-то здесь приютили, а в доме полно шпионов. Не могу обещать, что сумею обеспечить тебе абсолютную безопасность, но со своей стороны сделаю все, что смогу.

Джелаль-им-аль – впервые за много часов – вздохнул с облегчением. Взор его затуманился от набежавших слез.

– Аллах всемогущ, – прошептал он, пытаясь встать на ноги, но пошатнулся и остался сидеть, как сидел.

Сен-Жермен только кивнул и направился к двери. Мусульманин мгновенно насторожился. Неужели его собираются выдать? Ну и пусть, он смертельно устал. Скрипнула дверь, алхимик кого-то окликнул. С кем он там говорит? С ночным сторожем? Кажется, да. Юноша напряг слух.

– Возможно, из этого помещения до тебя будут долетать странные звуки, – втолковывал рабу Сен-Жермен. – В эту ночь я намереваюсь провести один сложный опыт, требующий помощи сверхъестественных сил. Знай, эти силы могут обрушиться на того, кто вздумает мне помешать, а потому лучше не подходи к этой двери. Крепко-накрепко это запомни и предупреди остальных.

Раб отчаянно закивал, показывая, что все понимает, и скорым шагом удалился от колдуна. Он и так-то старался не приближаться к покоям, в каких размещался алхимик, а уж после такого предупреждения…

– Вот и ладно, – сказал, возвратившись в комнату, Сен-Жермен. – Будем считать, что охранников мы отпугнули. Но соглядатаев сказками не отпугнешь. Так что тебя надо где-нибудь спрятать, и желательно до рассвета.

Джелаль-им-аль только мотнул головой. Глаза у него слипались.

– В доме много народу, сплетни разносятся быстро. Даже намек на то, что тут кто-то скрывается, всех переполошит. Слух разрастется, докатится до дворца, что погубит не только тебя, но и меня, и моего слугу, и Падмири. Я говорю это вовсе не для того, чтобы тебя укорить. Просто мне хочется, чтобы ты понял, что испытания еще не закончились, и постарался удерживаться от рискованных и неразумных поступков. Аллах, возможно, и защищает людей, но не от их же собственной глупости.

Сен-Жермен в раздумье прошелся по комнате, потом глянул на потолок.

– Между полом верхнего этажа и потолочной обшивкой должно иметься пространство. Что скажешь, если мы спрячем тебя там? Правда, тебе весь день придется лежать в тесноте и по возможности неподвижно. Сможешь ли ты это выдержать?

Молодой мусульманин вскинулся, намереваясь пылко восславить собственную выносливость, но что-то во взгляде одетого в черное человека остановило его.

– Думаю, что смогу. При поддержке Аллаха.

– Ну разумеется, – кивнул Сен-Жермен.

Он подошел к большому столу и резким ударом руки сшиб с него на пол два металлических таза. От внезапного звона и грохота юноше сделалось дурно. Он содрогнулся, издав затравленный вскрик.

Сен-Жермен как ни в чем не бывало водрузил тазы на прежнее место.

– Я обещал сторожам развлечение. Прости, но подобное повторится еще не раз.

Скрипнула дверь, в лабораторию вошел Руджиеро. Несмотря на позднее время, слуга был одет.

– Тут что-то грохнуло, – сказал он, не выказывая никакого волнения.

– Да. – Сен-Жермен перешел на греческий. – Как видишь, у нас гость. В княжестве объявились фанатики – почитатели Кали. Ему удалось от них ускользнуть, но мусульманской миссии больше не существует. Утром выяснится, правда ли это, но, думаю, так оно все и есть. – Он наклонился и дунул в горлышко стеклянного, затейливой формы сосуда. Раздался жуткий воющий звук. Джелаль-им-аль прижал ладони к ушам.

– А гость? – спросил по-гречески Руджиеро. – Что будет с ним?

– Пока нам придется его спрятать, а дальше посмотрим. – Сен-Жермен вытащил из-за шкафа большой лист латуни и принялся охаживать его ломиком. – Все. Этого пока хватит. – Он отложил лист в сторону, глянул на юношу и обратился к нему на весьма отличающемся от греческого наречии: – Ты понимаешь меня?

– Да. Я знаю персидский.

– Пока ты здесь, старайся использовать лишь этот язык. Делийский говор тут кто-нибудь может и понимать, но персов среди рабов я что-то не видел.

Сен-Жермен потер лоб, покосился на Руджиеро, потом внимательно оглядел мусульманина и вновь повернулся к слуге.

– Думаю, надо поговорить с Лорамиди Шола. Мне кажется, за хорошие деньги он возьмется вывезти нашего гостя из княжества.

– Кто это? – заволновался Джелать-им-аль, сообразив, что сейчас решается его участь. В нем снова зашевелился панический страх. – Можно ли доверять этому человеку?

– Это купец, и весьма уважаемый, поддерживающий с султанатом торговые отношения. Переменив одежду и по возможности внешность, ты сможешь с его помощью перебраться к своим.

Лицо мусульманина запылало. Заметив это, Сен-Жермен спокойно сказал:

– Лучше выдать себя за кого-то, чем нелепо погибнуть в привычном тебе облачении.

– Но зависеть от какого-то торгаша, да еще нечестивца, – огромное унижение, – пробормотал Джелаль-им-аль и осекся. Звуки, сопровождавшие ужасную бойню, на какую-то долю мгновения заполонили его мозг. – Я согласен сменить одежду, – торопливо сказал он.

– И превратиться на время в перса, – мягко подчеркнул Сен-Жермен. – Я достаточно долго живу на свете, Джелаль-им-аль, чтобы усвоить, что высокомерие – опасная роскошь.

Молодой мусульманин вяло махнул рукой, показывая, что у него нет сил на сторонние разговоры. Иерархия существует, тут нечего обсуждать, но глаза его сами собой закрывались.

– Я знаю, ты очень устал, – сказал Сен-Жермен. – Сейчас тебе приготовят ложе. – Он кивнул Руджиеро. – Отведи нашего гостя в мою спальню и уложи на диване в углу. – Взгляд его вновь обратился к юноше. – Разбудят тебя, правда, рано, однако потом ты сможешь опять уснуть. Если, конечно, не станешь метаться во сне или, чего доброго, разговаривать.

Джелаль-им-аль осенил себя жестом, отгоняющим злые силы.

– Разговаривающие во сне одержимы бесами. Аллаху они неугодны.

– Весьма вероятно, – учтиво кивнул Сен-Жермен. – А теперь поднимайся. Помоги ему, Руджиеро, – добавил он на греческом.

– А вы?

– Я займусь обустройством укрытия. Сам ты тоже можешь прилечь, но не забудь проснуться за час до рассвета. – Сен-Жермен рассеянно оглядел потолок, потом, уже пристально, стал изучать каждую балку. – Завтра похвалишься перед слугами, что твой хозяин всю ночь не спал, изнемогая в борьбе с духами всех сортов и размеров. Ври что угодно, только не создавай впечатления, что мои опыты могут разрушить весь дом. – Голос его звучал легкомысленно, но глаза были серьезны. Слуга хорошо знал своего господина и понимал, что самое лучшее сейчас – промолчать.

«За час до рассвета», – приказал он себе и повел мусульманина к спальне.

Вернувшись под утро, Руджиеро застал хозяина стоящим на водруженном на стол табурете. Одна из секций рассеченного балками потолка была вскрыта. Сен-Жермен наклонился и прислонил к табурету панель, назначенную прикрывать лаз.

– Все в порядке? – поинтересовался слуга.

– Думаю, да. Там, правда, тесновато и довольно прохладно. Затащи туда одеяло с парочкой тюфяков. Заодно это будет гасить лишние звуки. – Сен-Жермен легко спрыгнул на пол и стряхнул с себя пыль. – Между прочим, балки и вся обшивка установлены много позже. За ними – великолепная потолочная роспись. Кому вздумалось ее прикрывать?

Руджиеро едва заметно поморщился. Кому было надо, тот и прикрыл.

– Что вы собираетесь делать дальше, хозяин?

От мусульманина нужно избавиться, добавил он про себя.

– Я напишу Шола. Думаю, все устроится. Он прекрасно поймет, что ему приплатит и султанат. – Сен-Жермен улыбнулся. – Когда повезешь письмо, прихвати с собой парочку свежеиспеченных сапфиров. Скажи, что он их получит, когда сделает дело. Кстати, давай-ка выложим новые камни на стол. Чтобы рабы их заметили, когда придут прибираться. Надо же им показать, чем увенчалась ночная волшба. Я заодно отберу кое-что для Падмири. Пусть и она убедится, какой я могучий колдун.

Руджиеро шутки не принял.

– Прекрасно, – сказал он. – Я это сделаю. Еще что-нибудь?

– Ты, кажется, сердишься, старина. Почему?

– Я не пойму, ради чего мы рискуем. У нас ведь и так хватает забот. Если мусульманина опознают, его тут же убьют, но это ладно. Загвоздка в том, что вместе с ним убьют и Шола. А потом вас, меня, а потом и Падмири. Он ведь строил нам козни, этот Джелаль-им-аль. Он никакой нам не друг, неужели вы это забыли? Зачем же его выручать?

Угрюмец выпятил подбородок и с треском откинул крышку римского сундука.

– Справедливое рассуждение. – Сен-Жермен согласно кивнул. – И все-таки постарайся понять: друг нам этот мальчишка или не друг, нравится он нам или не нравится – нет для нас, как и для него, страшнее врага, чем невежество, фанатизм и людская жестокость. Это погромщики из Ло-Янга, это воины Чингисхана, это почитатели Кали. Все нам с тобой ненавистное собрано в них и обращено против нас. К тому же он одинок в беде.

Руджиеро не проронил ни слова. Он вернулся к столу и стал выкладывать камни. Все они выглядели отменно, но крупные были особенно великолепны.

– Вот. Эти три. Два синих и черный.

Сен-Жермен прикоснулся к сапфирам. В глубине каждого сияла звезда.

– Да. Они превосходны. Падмири обрадуется. Оставь их прямо здесь.

Оставь! Руджиеро пренебрежительно оттопырил губу и принялся пересчитывать камни. Ничто из лаборатории пока что не пропадало, но учет есть учет.

– Когда мне ехать к Шола?

– Не сегодня. Завтра или послезавтра. Во-первых, в городе сейчас наверняка беспокойно. А во-вторых, не хочется, чтобы твою поездку связывали с последними печальными новостями. Все в нашей жизни должно быть понятно. Как для шпионов, так и для тех, кто читает доносы. Я всю ночь колдовал и получил партию драгоценных камней. Что из этого следует? Что я издержал на них какие-то материалы. Значит, мне надо восполнить утраченное. Кто мне в том помогает? Шола. Таким образом, твоя поездка к нему делается совершенно резонной. И ответный его визит к нам не удивит никого.

– Разумеется. – Руджиеро кивнул на дверь спальни. – Разбудить мусульманина или еще подождать?

– Буди, пожалуй. Скоро проснутся слуги. А я приму ванну и пойду отдыхать. После столь бурной ночи это тоже не вызовет подозрений. – Сен-Жермен возвел глаза к потолку. – Когда Джелаль-им-аль там спрячется, закрепи панель понадежней. – Он помолчал. – Мы отправим его дней через шесть или восемь. Возникает проблема с едой. Сейчас раздобудь ему где-нибудь кусок хлеба, а вечером стянешь что-нибудь из людской.

– Я могу там сказать, что вы хотите исследовать образцы местной пищи.

Сен-Жермен засмеялся.

– Это уже чересчур. Пищу едят, а не исследуют. Пойдут толки. Уж лучше стащить что-нибудь. – Он подошел к двери. – Джелаль-им-аль – юноша своенравный. Постарайся внушить ему, что сейчас главное – неукоснительное подчинение моей воле. Иначе он и сам не заметит, как очутится в цепких ручках юной рани – полновластной правительницы княжества Натха Сурьяратас. Говорят, евнух, убивший ее отца, умирал четверо суток.

Руджиеро поглядел в потолок, потоптался на месте, откашлялся.

– Я сделаю все, что смогу.

Сен-Жермен вопросительно поднял брови, потом улыбнулся.

– Мне больно глядеть на твои мучения, старина. Ты ведь знаешь, что от тебя я вовсе не требую абсолютного подчинения. Если что-то идет не по-твоему, уезжай. Одно твое слово – и я все улажу.

– Чтобы с вами расстаться, мне нужен повод серьезнее, чем размолвка, – пробурчал Руджиеро. На хозяина он не смотрел.

– Убедительно, – кивнул Сен-Жермен и вышел, а слуга его еще долго не двигался с места, то ли погруженный в раздумья, то ли в ожидании, что хозяин вернется и добавит к своему лаконичному заключению еще что-нибудь.

* * *

Уведомление прорабов строительства, адресованное новой повелительнице княжества Натха Сурьяратас и принятое канцелярией княжеского двора.

С глубочайшим почтением мы, прорабы строительства, затеянного по велению раджи Датинуша, склоняем головы перед новой княгиней и просим ее рассмотреть наш доклад.

В настоящее время дамба возведена лишь наполовину, и есть большие сомнения, что она в таком виде сможет противиться паводкам, неизбежно сопутствующим сезонам дождей. Такой сезон приближается, однако время до него еще есть, и нам необходимо знать, намеревается ли досточтимая рани продолжить дело отца. Если она полагает, что работы следует прекратить, мы распустим людей, ибо их содержание быстро съедает скудный остаток имеющихся у нас средств.

Если же рани соизволит выказать интерес к этой стройке, мы почитаем за честь сообщить, что самое большее через год плотина будет завершена, и, таким образом, перед нами откроется приятная перспектива благоустройства прилегающих к ней территорий. Прямо скажем: это не слишком длительный для возведения столь грандиозного сооружения срок.

Дамба и в недостроенном виде уже делает свое дело: большую часть болотистой местности теперь покрывает вода. Пройдет какое-то время, болотная гниль осядет, и панорама станет просто великолепной. Сейчас же озеро взбаламучено насыпными работами, но вскоре над водной гладью вырастут острова, которые дивной россыпью украсят пейзаж, давая желающим место для отдохновения и благочестивых раздумий.

Сознавая, что именно подобные размышления и подвигли раджу начать эту стройку, мы со всем уважением и почтением просили бы рани принять решение, согласное с волей ее отца. Боги заботятся об исполнении своих повелений вне зависимости от земных обстоятельств, а грандиозный замысел раджи Датинуша был, несомненно, ими одобрен; благоразумие же подсказывает, что человек не должен противиться воле богов. Никто из нас не намерен указывать рани, что благочестиво, а что нет, ибо именно благочестие и пронизывает всю ее жизнь. Но иногда юной особе, еще не свыкшейся с бременем власти, присущи некоторые сомнения, и мы хотим заверить ее, что в нас она может не сомневаться. Мы полны решимости завершить начатую работу, у нас на это достанет и сил, и умения, не хватает лишь средств.

Однако мы трудимся и будем трудиться, пока не получим известий от нашей высокочтимой и обожаемой госпожи. Стройка, правда, уже нуждается в древесине и тесаном камне, а рацион рабочих так скуден, что к вечеру многие едва держатся на ногах. Еще пара недель такого существования, и строительство само себя изживет. Мы просим рани учесть это и, не мешкая, обратить к нам свой благосклонный взор.

Да хранят нашу повелительницу боги, и да возрадуется она плодам их благоволения.

Прорабы строительства дамбы на речке Кудри близ места ее слияния с рекою Шенаб