Текст книги "За миллион или больше (сборник)"

Автор книги: Бретт Холлидей

Соавторы: Питер Чейни,Луи Тома
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

 Глава 15

Шайн остановился у первого же аптекарского магазина на Бискайн-сквере в Майами и, подойдя к автомату, позвонил к себе в отель из телефонной кабины.

Служащий, взявший трубку, ответил ему, что Филлис еще не возвратилась и не звонила больше. Он повесил трубку и позвонил Виллу Жентри, голос которого был полон беспокойства.

– Боже мой, Майк, что это с вами делается? Вы бьете морды всем подряд и по очереди! Я очень хочу помогать вам и оберегать вас по возможности, но нельзя же так злоупотреблять этим! Вы же все-таки не имеете права бить людей вроде Пантера!

– Ах нет? А почему бы и нет, Вилл?

– Ради бога, Майк, да будьте же благоразумны!

– Это накапливалось уже давно, Вилл. Он меня просто вывел из терпения. А что сказал вам этот мелкий подонок, что он собирался сунуть меня в тюрьму, когда я появился?

– Конечно. Это ни к чему хорошему не приведет. Сопротивляться аресту и набрасываться на полицейского, когда тот находится при исполнении служебных обязанностей! Все это может вам обойтись очень дорого, мой дорогой. Если вы сейчас сунете свой нос в Майами, я сам буду вынужден арестовать вас, хотя я и не симпатизирую этому Пантеру!

– Согласен, полностью согласен с вами, Вилл,– вздохнул Майк и проговорил усталым голосом: —Я согласен, что создаю своим друзьям трудную жизнь. Вы очень много сделали для меня, и я никогда этого не забываю, Вилл. Если вы хотите отправить за мной машину, то я звоню вам с угла Бискайн-сквер и Двадцатой улицы, из телефонной кабины. .

– Полно, Майк, вы ведь понимаете что к чему. Я не могу себе позволить возражать против того, что задерживают человека на том основании, что он мой друг.

– Я знаю, я знаю, Вилл. И знаю то, что нельзя слишком многого требовать от дружбы, даже самой бескорыстной.

Майк услышал подавленное ругательство и стал улыбаться, в то время как Жентри продолжал:

– Я сделаю что угодно для вас, Майк, но суще-

ствуют же пределы благоразумия. Этот малый Трип, например. Вы знаете, что его подобрали на одной из улиц после того, как его стерли в табак «бродяги», которые обворовали его?

– Да, я узнал об этом. Это очень шикарно с вашей стороны, Вилл. Я не был бы к вам в претензии, если бы вы обвинили меня в этом. Я не сержусь, я знаю, когда я захожу слишком далеко.

Задержите меня, и вас будут благодарить. Вам даже за это могут дать медаль. Утренние газеты напишут, что я стал слишком опасным и почти сумасшедшим. Это, может быть, и правда. Я ведь только хотел остаться подольше на свободе, чтобы за это время найти Филлис и отвезти ее домой, но... Но я предполагаю, что на этот раз для меня игра кончена.

– Филлис? Ваша жена? Господи боже мой, Майк, что же еще такое с ней случилось? Почему вы мне раньше не сказали об этом?

– Я сейчас уже ничего не знаю,– проворчал Майк.– Но, как мне кажется, что-то хуже смерти. Вы же знаете, насколько она импульсивна. И она... Но вы ведь не можете беспокоиться об этом в данный момент!

– Черт возьми, Майк, я люблю эту малышку, как родную дочь. Что вы еще там от меня скрываете?

– Ничего, Вилл. Может быть, с ней ничего и не случилось. Вы понимаете, когда нервничаешь и беспокоишься...

– Я что-то до этого никогда не видел вас нервничающим. Если же и ваша жена в опасности...

– Эта девочка... Храбрая девочка, достаточно глупая, чтобы верить, что ее муж не убийца и чтобы пытаться помочь ему доказать это. Это больше всего меня и беспокоит, что, когда я буду в тюрьме по воле Пантера, с ней в это время может случиться несчастье, и это будет по моей вине. По моей вине... Как этот бедный Джое. Когда я отправлял этого беднягу под удар, он уже мог и тогда считаться мертвым, уже мертвым, понимаете, Вилл? Но ни он, ни я этого не знали. Люди делают много различных трюков, совсем и не подозревая, что они уже приговорены. Филлис, она...

– Вы скоро кончите, Майк, молоть чепуху? – закричал вдруг Жентри.– Если Филлис в опасности, необходимо как можно быстрее предпринять что-то!

– Да-а. Я лучше скажу вам все, прежде чем. меня посадят, чтобы хоть вы могли бы действовать. Она. оставила мне сегодня утром записку, написав, что отправляется, чтобы помочь мне раскрыть, тайну убийства миссис Трип. Она не нашла ничего лучшего, как прямиком направиться к Карлу Мелдруму, не зная того, что это за тип, не зная этого наркомана. Она настолько наивна, Вилл...

Голос Шайна прервался совершенно неожиданным образом.

– Мелдрум? Это парень из отеля «Палас»? Я отправил за ним уже одного агента.

– Да, но Филлис и он вышли из отеля раньше,, значительно раньше. Это было около полудня, когда ваш агент еще не появился там, и они еще до сих пор не вернулись. Я думаю, что знаю, где я смогу их найти сегодня вечером, но к чему все это, раз я. буду сам находиться в тюрьме! .

– Вы ведь еще не там, упрямый вы осел! Я не смогу вас задержать, раз я не найду вас.

– Да, но...

– Никаких но! Убирайтесь оттуда, где вы сейчас находитесь, и забудьте, что звонили мне.

– Но вы же должны выполнить свои обязанности, старина] И Пантер устроит вам. чудесную жизнь!

Вилл Жентри выразительно выругался, потом: проворчал:

– Господи боже мой, я был инспектором;,, когда Пантер еще ходил в коротких штанишках. Не показывайтесь только на, глаза кому не нужно, Майк, вот. и все.

– Ну, так если вы хотите, знать, где меня не следует искать, то я отправлюсь в «Телли-Хо».

– Отлично. Это ведь за пределами города, не так ли? Я не думаю, что местный шериф будет вас разыскивать.

– Все, чего я прошу, Вилл,– это всего несколько часов.

Шайн повесил трубку, вскочил в машину и быстро поехал по шоссе.

* * *

Когда рыжий детектив остановил, свою, машину под пальмами перед освещенным неоновыми огнями фасадом, было еще слишком рано для обычной клиентуры «Телли-Хо». Ночной притон стоял на берегу, Изолированный от внешнего мира пальмами и зеленым пространством.

Освещенный парк был пустынен, в начале этого вечера никто не прогуливался по этому тропическому саду, окружающему дом, выкрашенный в розовый цвет.

Начиная с вестибюля, потрясающая роскошь царила здесь, громко заявляя о том, что в данном месте бумажники клиентов подвергнутся большим испытаниям.

Шайн обменял свое габардиновое пальто на номерок и улыбку гардеробщицы, симпатичной блондинки, и отправился взглянуть на зал ресторана. Потом он прошел через бар, чтобы посмотреть, что сейчас происходит в игорном зале, в котором пока находились только крупье.

После небольшой прогулки по залу он вернулся в бар и вышел в ресторан, не увидев по пути ни одного знакомого лица. Он знал, что в первом этаже находились еще особые кабинеты, но он отложил их посещение на более позднее время, когда там будет больше народу.

Метрдотель не узнал Шайна, но его лицо прояснилось, когда он увидел в его руке билет в двадцать долларов.

– Вы знаете Карла Мелдрума? – обратился к нему Шайн.

– Да, сэр. Это наш обычный клиент, завсегдатай нашей коробки, но он обычно приходит значительно позднее.

– А мисс Трип здесь?

– Мисс Трип? Я не знаю этого имени, сэр.

Шайн поблагодарил его и сел за столик около двери, не обращая внимания на– официанта, предлагавшего ему лучшее место около сцены, на которой вскоре должно было начаться представление.

– Мне здесь очень хорошо,– уверял он официанта.

Шайн сел спиной к стене, чтобы видеть всех, кто будет входить в ресторан.

Служащая в красном охотничьем костюме и высоких сапогах подошла и протянула меню. Не глядя в него, Шайн скомандовал:

– Четыре виски и бифштекс на двоих.

Потом он закурил сигарету и внимательно осмотрел столики, расположенные около сцены. Он не успел рассмотреть и половину присутствующих, когда к его столику подошла девушка. У нее была густая черная челка и ослепительная улыбка. Зеленое шелковое длинное платье обтягивало ее фигуру, а декольте было настолько глубоким, что грозило сползти с плеч.

– Вы кого-нибудь ожидаете, прекрасный блондин? – прошептала она.

– Да.

– Но ведь так скучно ожидать одному,– протянула она.– Ты мне оплатишь стакан?

– Пойди и поищи себе другого птенца,– беззлобно сказал ей Шайн.

Красивая официантка принесла виски и выставила все это перед ним. В этот момент в зале погасли огни,, светили лишь небольшие лампы в виде кокосовых орехов на столиках.

Шайн проглотил содержимое одного стакана и перекинул через спинку стула руку. Вдалеке, на сцене, под розовыми лучами прожекторов все девушки были очаровательными и достойными внимания. Их костюмы состояли только из маленьких треугольничков, которые, как ему показалось, могли держаться лишь при помощи какой-то совершенно непонятной магии.

Шайн смотрел некоторое время, как они маршировали по сцене, потом стал проклинать так некстати наступивший полумрак, мешающий ему видеть лица присутствующих и входивших пар.

Танцовщицы направились цепочкой к лестнице и покинули сцену под бурные аплодисменты присутствующих, чтобы разбежаться между столиками.

Они проходили мимо Шайна так близко, что он мог бы дотронуться до них, но у него не было никакого желания сделать это. Он обратил внимание на то, что какая-то мастика покрывала их груди, заставляя кончики торчать вперед, кое-где она уже начала шелушиться. Высокая брюнетка вдруг наклонилась над его столом, протянув вперед руки/

– Пойди и сначала прими ванну, может быть, тогда я и буду с тобой играть, куколка,– сказал ей со смехом Шайн.

После этого он сосредоточил все свое внимание на стаканах. Он почти уже осушил второй, когда официантка принесла бифштексы. Она поставила перед ним тарелку и подождала, пока он разрежет мясо. Мясо бифштекса было красным, почти сырым внутри, но хорошо обжарено снаружи. Шайн удовлетворенно кивнул головой и спросил у девушки:

– Мона свободна?

– Мона Табор? Я думаю, что она еще и не пришла. Я пойду посмотрю.

Он взял свой третий стакан, и менее чем через минуту к его столу снова подошла официантка.

– Моны еще нет. Она звонила по телефону и сообщила, что немного опоздает. Если хотите, я могу направить к вам другую танцовщицу, конечно, если вы этого хотите?

Шайн поблагодарил, попросил не беспокоиться и занялся своим бифштексом.

Оркестр переменил ритм. Девушка с фиговым лис-точкой и мужчина в необычном одеянии исполняли эксцентрический танец. Шайн несколько заинтересовался ими. Он опорожнил четвертый стакан и решил, что он совсем состарился.

Дороти Трип появилась в ресторане во время антракта, когда в зале снова были зажжены яркие огни. На ней красовались короткое узкое блестящее платье и фальшивые бриллианты в волосах. Она остановилась на пороге и что-то спросила метрдотеля. Шайн видел, как тот кивнул головой и осторожно указал на него.

Дороти медленно повернула к нему голову, Майк поднял руку. Не ответив на его жест, она последовала за метрдотелем и села одна за столик, откуда тоже могла видеть всех входящих в ресторан.

Шайн сделал знак официантке, которая тотчас же подошла. Он заказал бутылку портвейна «Ди Бланк» 1952 года и закурил сигарету. Свет снова потух, и очень толстая женщина вышла на сцену под свет прожекторов, чтобы спеть одну из песенок про «Франки и Джонни». Шайн ненавидел женщин, которые пели нескромные песни, но, как он понял, клиентура этого ресторана любила их. При слабом свете лампочек на столиках можно было видеть людей, которые перешептывались между собой, смеялись и аплодировали осо0енно непристойным куплетам.

Зал быстро наполнялся, и едкий запах марихуаны смешался с запахом табака.

В антракте Шайн снова рассматривал парочки, которые танцевали на площадке перед сценой. По крайней мере, половина из них были заметными наркоманами, и Шайн. понял, что прелестные продавщицы сигарет открыто продавали здесь марихуану.

Дороти Трип по-прежнему сидела одна за столиком с глазами, устремленными на дверь. Она не казалась ни беспокойной, ни нетерпеливой. У нее был вид, говоривший, что она не сомневается в появлении Карла Мелдрума.

Красивая официантка снова подошла к Шайну.

– Приехала Мона. Я уже сказала ей, что ее спрашивает один клиент. Она сейчас придет сюда.

Шайн поблагодарил ее и сунул ей в руку доллар. Он поспешно отвернулся из боязни, что Мона, увидев его, уже не подойдет. Но вдруг он услышал шум шагов, потом приглушенное восклицание.

Он медленно повернулся, оттолкнул свой стул и встал. Мона стояла перед ним,кусала губы и взгляд ее был жесток.

– Это вы! Я не должна была сомневаться в этом.

Ее волосы блестели. Она была одета в белое вечернее платье, которое придавало ей странно невинный вид.

Шайн с невозмутимым видом сделал знак официантке принести еще стакан и пододвинул стул для Моны, на который она после некоторого колебания села. Он предложил ей сигарету, огня и налил превосходного марочного портвейна.

Она сделала глоток и состроила гримасу.

– Вот уж питье для мужчин!

– У меня, женский вкус к винам,– признался он.– Вы не должны также ругать и мои сигареты.

– Ладно, я ведь не употребляю марихуану, если вы это хотите сказать.

– Это, конечно, будет трудно совместить с абсентом, не так ли? Но ведь его продают здесь тоже, а?

– Разумеется. Вот почему ремесло танцовщицы так опасно. Слишком много конкурентов.

У нее был усталый голос, она с трудом выговаривала слова.

– Вы видели сегодня Карла Мелдрума? – спросил Шайн после небольшого молчания.

– А какое вам до этого дело!

– Никакого... Вы, значит, его не видели,– сказал он после минутного внимательного осмотра ее лица и фигуры.– Вы его ждете сегодня вечером?

– Ждать Мелдрума? – повторила она горьким тоном.– Для меня это кончено! Кончено, кончено, и навсегда! Не может быть и речи теперь, чтобы я что-нибудь сделала для него. Больше никогда и ничего он не получит!

Майк указал ей на Дороти Трип, сидящую в одиночестве.

– Можно подумать, что мисс Трип ждет кого-то.

Мона повернулась в ту сторону и пожала плечами.

– О, она... Она просто кидается в ноги Карлу.

– Да, но у нее в распоряжении скоро будет отличный кусок.

В течение короткого отрезка времени можно было видеть у Моны выражение злобы на лице, смешанной с каким-то страхом.

– Ну, этот кусок долго не просуществует, раз Карл наложит на него свою руку.

Потом, сделав над собой усилие, чтобы вернуть себе хладнокровие, она спросила:

– Почему вы все время пытаетесь переложить на чьи-то другие плечи преступление, совершенное вчера вечером? Джое Дарнел ведь все равно уже мертв и даже похоронен. Разве вы не можете бросить это?

– Я же вам уже объяснял свою точку зрения на это дело. С одинаковым успехом я могу считать преступником Карла, вас и Ренслоу.

– Вот уже второй раз вы готовы обвинить меня. Почему?

– Вы, собственно, одна из самых главных подозреваемых. Вы достаточно сильны и физически, и морально, а абсент зачастую заставляет людей проделывать весьма странные вещи. Карл, если и не убил сам, то определенно пытается покрыть кого-то, может быть, даже и вас. Карл– мог впустить вас к Трипам вчера вечером, или вы сделали слепок с его ключа. Тем или иным способом, но вы держите Мелдрума в руках, и вы даже уверены, что он вернется к вам со всеми вырученными денежками. Вам, может быть, надоело ждать, пока на Леору Трип подействуют угрожающие письма, и вы предпочли, чтобы, он попытал удачи с ее дочерью. Боже мой! Я и не догадывался, что все так хорошо сходится! Он не знал, что это вы там замышляли, и послал еще одно письмо вчера вечером. Все в порядке! Не Обращайте на меня внимания, Мона, это я просто так, думаю вслух, чтобы вас успокоить.

Майк с торжеством поднял стакан и опорожнил его. Мона пристально смотрела на него. В полутьме ее глаза блестели и казались неестественными так же как и ее волосы.

– Что это за письма, о которых вы все время упоминаете? Сначала вы обвинили Буелла в их написании, а теперь Карла.

Шайн с восхищением посмотрел на нее.

– От этих писем зависит, моя дорогая подозреваемая, зависит разгадка очень страшного преступления.

Он снова наполнил оба стакана и добавил:

– Ренслоу будет удовлетворен, если обвинят в этом преступлении Карла. Вы, надеюсь, тоже поняли, что я совсем не шутил сегодня утром, когда говорил, что кого-то брошу на съедение львам?

– И вам будет абсолютно безразлично, будет ли то виновный или совершенно невинный человек! Вы просто фабрикуете ваши доказательства против кого угодно!

– Совершенно верно. Я фабрикую доказательства против всех, кого считаю виновным. Но вы жестоко ошибаетесь, если думаете, что я стараюсь обвинить невиновного.

– Это же невеликодушно! И это будут фальшивые доказательства.

С циничной улыбкой и со странным огоньком в серых глазах Шайн признался:

– Я, возможно, буду вынужден сфабриковать, как вы говорите, такие показания, чтобы убедить полицию. У Пантера такая дубовая башка, что мне придется вертеться как сумасшедшему, чтобы убедить его...

– Мне кажется, Ренслоу предложил вам достаточно толстый пакет, чтобы убедить вас бросить Карла в лапы фликов. Разве я не прав?

– Он действительно сделал мне такое предложение, это верно,– призналась она.

– Но, видимо, мало, чтобы заставить вас бросить вашего мужа, а?

– Без шуток! – закричала вдруг Мона, вскочив.– Откуда вы узнали, что...

Она неожиданно замолчала и прикусила губу.

– Очень просто, догадался. Вы мне говорили ведь, что вы замужем, но что совершенно не считаетесь с этим. С другой стороны, вы были совершенно уверены в том, что держите Карла в руках. Было нетрудно догадаться, на чем основывалась эта уверенность. Ренслоу это знает?

  Нет. Почему вы об этом спрашиваете?

 – Так просто. Я думаю, что, если бы он об этом знал, он повысил бы сумму.

– Мы еще не дошли до этого. Может быть... Да.

– Если вы еще и после моего ухода продолжали пить абсент, то, естественно, были не в состоянии хорошо соображать...•

Шайн остановился. Подняв глаза, он вдруг увидел поверх плеча Моны Буелла Ренслоу на пороге зала. Он был в смокинге и имел очень элегантный вид, но глаза у него были красные и лицо осунувшееся.

Шайн бросил взгляд на Дороти Трип. Она смотрела на своего дядю и, казалось, не узнавала его. Ренслоу увидел Шайна и возле него Мону и после некоторых колебаний направился в их сторону.

– А вот и ваш компаньон по пьянке,– прошептал Майк.– Он направляется прямо к нам. Вы хотите его избежать?

Мона повернулась, увидела Ренслоу, встала и заявила с неискренней веселостью:

– Я потеряла с вами столько времени, прекрасный блондин. Мне сейчас нужно немного и поработать.

Уходя, она небрежно приветствовала Ренслоу. Бывший заключенный занял ее место.

– Вам здорово везет, старина,– сказал ему Шайн.– Что вы будете пить?

– Ничего, спасибо. Это не пойдет. Мои нервы уже на пределе.

– Это абсент.

– У нее же в доме никогда не бывает ничего другого,

Ренслоу казался безразличным, далеким от всего. У него был тот же кроткий взгляд, что и у его сестры Леоры Трип.

– Когда же окончилась эта попойка?

– Час тому назад. Я вернулся к себе,– чтобы не много освежиться и прийти в себя от этого ужасного вкуса абсента.

– Попробуйте выпить пива,– предложил Шайн,

Ренслоу вдруг задрожал.

– Нет еще... может быть... позже...

Посыльный появился в зале и стал обходить столики, наклоняясь время от времени к сидящим, чтобы задать им вопрос. Он приблизился к их столику. Ренслоу нервно закурил сигарету и посмотрел на посыльного.

Интуиция Майка Шайна подсказывала ему, что этот посыльный был посланцем судьбы. Он и сам не знал почему, но легкая дрожь пробежала по его телу, когда паренек подошел к ним и спросила

– Мистер Буелл Ренслоу?

Ренслоу утвердительно кивнул, и посыльный протянул ему письмо. Шайн дал ему монетку, в то время как Ренслоу нервными движениями пальцев раздирал конверт. Шайн внимательно смотрел на него, когда тот развертывал листок бумаги и читал послание.

Ренслоу еще раз перечитал написанное, держа его в судорожно сжатых и дрожащих руках. Шайн увидел, как Ренслоу побледнел, и спросил его:

– Плохие новости, старина?

Он наклонился вперед, чтобы попытаться прочитать, что там написано, но ничего не мог разобрать, кроме подписи Карла Мелдрума.

Ренслоу поднял глаза и скомкал письмо в руке.

– Нет, нет... Это... Это шутка... Очень плохая шутка.

С устремленным в пустоту взглядом он сложил листок бумаги И стал старательно разрывать его на мелкие кусочки.

– Простите меня,– пробормотал он, вставая, и неверными шагами, глядя куда-то вдаль, направился к выходу.

Шайн увидел, как у выхода к нему подошла Мона. У него создалось впечатление, что она специально его сторожила, что она ожидала его быстрого ухода.

 Она что-то сказала ему, и он сухо ответил ей. Глаза Моны округлились, и она, казалось, запротестовала.

Ренслоу хотел уйти, но она уцепилась за него. Он оттолкнул ее, потом изо всех сил дал ей пощечину.

Удар был так силен, что она упала на колени и что-то закричала, чего Шайн не разобрал. Мужчины с ближайших столиков бросились к Моне, а Ренслоу тем временем скрылся. Шайн видел, как поднимали Мону и усаживали на стул. Он огляделся по сторонам– никто не смотрел на него. Он нагнулся и подобрал кусочки разорванного Ренслоу письма.

Он старательно стал складывать эти кусочки. Некоторых из них не, хватало, но под конец, после получасового кропотливого труда, он смог все же прочесть неполноценное, но понятное ему послание. Хотя оно и выглядело в таком виде довольно странным, он все же расшифровал его:

...видел...миссис...рип...полночь...говорить.,. 306 Терасс...луче... я...обра...ицо...

Он сунул все кусочки письма в карман и вскочил. Быстро бросив десять долларов на столик, он кинулся к гардеробу. Дороти Трип исчезла, пока он был занят восстановлением письма, он даже не видел, как она ушла.

Майк несся как сумасшедший и остановился только, когда перед ним возник фасад Терасс Резиденс на Литл Ривер. Но он сразу же понял, что приехал слишком поздно.

Полицейские машины в беспорядке стояли около дома на лужайке.

Шайн остался сидеть за рулем в машине, закурил сигарету, потом, через несколько секунд, тряхнул с силой головой и открыл дверцу машины. Ах, если бы он сразу, не разбираясь с письмом, последовал за Ренслоу...

Но он не последовал за ним. Он потерял целых полчаса,-складывая эти кусочки! Он вышел из машины и тяжелыми шагами направился к входу в здание. В горле у него пересохло, он спрашивал себя, где же Филлис?