Текст книги "За миллион или больше (сборник)"

Автор книги: Бретт Холлидей

Соавторы: Питер Чейни,Луи Тома
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

– Нет, это было совсем не так,– прервал его Шайн,– Все это было значительно красивее, не правда ли? Трип получил от Мелдрума это письмо вчера днем и понял, что пропал, если Мелдрум не будет молчать. Он мне уже до этого говорил и пытался убедить меня в том, что все угрожающие письма писал Ренслоу, и при этом очень подробно объяснял мне, что выигрывает брат от смерти своей сестры Леоры. Таким образом, Ренслоу уже был намеченным в подозреваемые, а так как Мелдрум не, написал, кому он адресует этo письмо, то убийца и увидел в этом для себя возможность избавиться от Карла Мелдрума, свалив всю вину за его убийство на Ренслоу...

Трип хотел вмешаться, но Шайн закричал на него, чтобы он замолчал.

– Вы, Трип, начали с того, что скомпрометировали меня с вашей фальшивой историей ограбления,-зная, с каким предубеждением относится ко мне Питер Пантер, вы очень искусно сыграли на этом, и ваша затея, к сожалению, на время удалась. Потом вы порлали эту записку, адресовав ее уже Ренслоу, в «Телли-Хо», с таким расчетом, чтобы он успел приехать в апартаменты Моны Табор как раз в полночь. Вы сами отправились туда на десять минут раньше и вы намеренно устроили там шум и сами же вызвали полицию, а до этого сами убили Мелдрума, как раз перед самым появлением там Ренслоу.

 Трип ошеломленно хлопал глазами.

– Как вы ожидали и точно рассчитали, полиция как раз и застала Ренслоу над трупом Карла Мелдрума.

– Вы, разумеется, надеялись, что он сохранит это письмо, с такой очевидностью подтверждающее его вину, и что полиция обнаружит его у него. Это укажет всем на причину убийства, а с такими неопровержимыми уликами Ренслоу не будет никакой возможности оправдаться...

Этим же самым ударом вы увеличивали свое наследство от жены вдвое. Когда же вы узнали, что он разорвал записку и что я подобрал ее клочки и восстановил, вы были страшно рады выложить мне эти шесть тысяч долларов, чтобы я только передал ее полиции. Я, собственно, так и сделал, и надеюсь, что теперь вы довольны!

– Этот человек сумасшедший! – злобно закричал Трип, повернувшись к полицейским.—Это. же просто невероятное нагромождение бессмысленной лжи!..

Буелл Ренслоу вдруг бросился к Шайну и схватил его за руки.

Вы совершенно правы. Вы абсолютно правы, мистер Шайн! Я же ведь ничего не ронял из письма Карла в тот момент. Я только понял, что это страшное письмо меня обвиняло в убийстве, но я так растерялся, что не знал, что же мне делать. Я ведь только вышел из тюрьмы и...

–Ну, ну, успокойтесь, старина. Теперь все будет хорошо. Ведь вы же заплатили мне эти пять тысяч долларов за то, чтобы я вытащил вас из этого грязного дела, не так ли?

– А что это за история с фальшивым ограблением?– спросил Жентри, обращаясь к Шайну и в То же время пристально глядя на Трипа.

– Это небольшой секрет между мной и– мистером Трипом. Трип потратил много месяцев на разработку плана одного преступления. Это он сам, писал все эти угрожающие письма своей жене. Вначале он, возможно, надеялся таким образом выудить у нее деньги. Она сама сказала мне, что он даже одно время уговаривал ее заплатить шантажисту. Когда же она отказалась платить, ему в голову пришла другая идея, которую он и считал отличной. Он воспользовался своими же угрожающими письмами, чтобы заявить своей жене и Пантеру, что он наймет частного детектива для защиты своего дома. Мне же он рассказал совершенно другую историю. Он мне ни слова не сказал об угрожающих письмах. Он просто попросил меня, чтобы я прислал к нему своего человека, который бы со взломом проник к нему в дом. Он объяснил при этом, что тот должен оставить после себя как можно больше следов и украсть шкатулку, якобы с драгоценностями его жены. Пустую, конечно. Он даже объяснил мне, что делает он все это, чтобы страховая компания оплатила стоимость страховки за якобы украденные драгоценности.

Шайн перевел дух и посмотрел на Трипа, который, казалось, окаменел и не смел больше протестовать, а только смотрел на Шайна.

– Я, конечно, не поверил в эту историю, но потом подумал, что, может быть, он действительно хочет проделать такую операцию со страховой компанией, и ослабил свое внимание,– с горечью признался Майк.–  Я не согласился на предложение, считая его слишком грязным и подлым по отношению к страховой компании, но тем не менее, я послал Джое... на смерть. Я отказался участвовать в этом фальшивом ограблении, потому что в тот момент я сам представлял страховую компанию, которую он хотел нагреть. Я, конечно, не святой, но у меня нет привычки кусать руку,' которая подписывает мне чеки. Но тут я случайно встретился с Джое Дарнелом, который пытался вести честный образ жизни и буквально подыхал с голоду. Трип обещал положить билет в тысячу долларов в пустую шкатулку из-под драгоценностей, и я решил, что Джое сможет этим воспользоваться.

Тем не менее я все же считаю, что явился соучастником преступления... Я сказал Джое, чтобы он сходил повидался с Трипом и сделал бы вид, что на все согласен, но мы с ним договорились, что он ни за что не станет уносить шкатулку из-под драгоценностей и не оставит никаких следов взлома в доме. Я подумал, что это будет хорошим уроком Трипу и рад был подложить ему эту свинью.

К сожалению, я не сумел разгадать, что он замышлял совсем другое. Когда Джое только пришел повидаться с ним, его уже можно было считать убитым, но ни он, ни я, мы не могли знать этого..

История с драгоценностями миссис Трип была лишь способом заманить в комнату жены подозрительного субъекта, чтобы иметь возможность, убить бедного парня самым хладнокровным образом и сдать его, уже мертвого, тем сделать подарок флику, такому глупому, как Питер Пантер, как очевидное преступление, которое не могло вызвать никаких сомнений.

  Может быть, Трипу и удалось бы все это, если бы в этот момент из комнаты его дочери не вышел Карл Мелдрум и не увидел бы, как Трип душил свою жену. Шантажист по своей сущности, Мелдрум тотчас же смекнул, какую пользу он сможет извлечь из этого дела. Он незамеченным спустился вниз, -задержал там пришедшего домой и готового подняться наверх Эрнста достаточно долго, чтобы дать возможность Трипу закончить свою работу. Разве теперь это не ясно?

– Нагромождение лжи,– почти совсем невнятно пробормотал Трип.– Нет ни малейших доказательств ваших слов. Этот человек просто сумасшедший,– снова обратился он к полицейским.– Ни тени доказательства у него нет и...

– Вот они ваши неопровержимые доказательства,—закричал Шайн, указывая на записку Мелдрума.– Как только я ее прочитал, я сразу же понял, что она никогда не предназначалась Ренслоу. Мелдрум очень хорошо знал Ренслоу. Он знал и, то, что тот был другом. Моны Табор. Если бы он назначил ему свидание у Моны, он попросту написал бы: «В полночь, у Моны». И все. Ему совсем не надо было бы; писать подробно адрес и номер квартиры: «Терасс Резиденс, 306». Записка явно, совершенно очевидно, была адресована человеку, который не был знаком с Моной и, конечно, не знал ее адреса. Проследите немного за передвижениями Трипа этой ночью и вы сами убедитесь, что в полночь его определенно не было-дома, Вилл.

Арнольд Трип больше не в состоянии был держаться на ногах. Он зашатался и оперся дрожащей рукой' о стол, чтобы не упасть. Его виновность читалась во всех его движениях.

Шайн несколько отступил и посмотрел на часы. В этот момент в дверь постучали.

– Это пресса, Вилл. Объясните всю историю Тимоти Рурке и скажите всем типам из газет, что я отказался участвовать в надувательстве страховой компании. Я хочу, чтобы именно это было напечатано крупным шрифтом в нью-йоркских газетах. Там имеется один человек из страховой компании, который после этого будет вынужден встать передо мной на колени, когда узнает, что я отказался действовать против них, так как он, не зная всего, оскорбил меня.

Шайн отправился открывать дверь Тимоти Рурке и другому журналисту, который сопровождал его. Потом он повернулся к Жентри.

– Но прежде чем заняться с представителями прессы, Вилл, что вы скажете о том, чтобы позвонить куда следует, чтобы освободили Филлис? Вот уже более двадцати четырех часов, как я ее не видел, а для молодоженов это ведь очень большой срок.

Смеясь, Жентри снял трубку. Шайн устремился в коридор. Одна его рука находилась в кармане пиджака и ласково поглаживала пачки денег, лежащие там.

 Глава 21

Подъемник остановился в подвальном этаже Дворца Правосудия, когда машина Шайна подлетела к зданию и резко затормозила перед ним.

Филлис вышла из кабины лифта в сопровождении агента в униформе. Фары машины Майка осветили ее лицо, и он увидел, что она бледна, но высоко держит свою головку.

Он открыл для нее дверцу.

– Очень мило с твоей стороны, что ты заехал за мной,– проговорила она ледяным тоном.

– Ничто не смогло бы удержать меня, мой ангел, но я должен был участвовать во всех совещаниях.

Филлис вздрогнула и села рядом с ним.

Майк проехал под аркой и выехал на солнечный свет. Он искоса бросил взгляд на Филлис. Она кусала губы и ее подбородок дрожал. Ему показалось, что она вот-вот расплачется, и это испугало его.

– Итак, моя дорогая,– стараясь быть веселым, со смехом сказал он,– ты так до сих пор и не веришь, что тебе может не понравиться играть в детектива?

– Я прошу тебя, Майк! Ты мог бы за это время хоть прийти и повидаться со мной... и не дать мне так беспокоиться о тебе!

– Нет, я должен был бы прямо отвезти тебя домой и хорошенько нашлепать!

Шайн снял одну руку с руля, обнял жену за талию и привлек ее к себе. Машина немного завиляла; но он выпрямил ее левой рукой.

– Ты был прав, милый,– прошептала она совсем тихо.– Я все это несомненно заслужила.

– Ты лишаешь меня удовольствия! Кто же захочет шлепать женщину, которая так легко признает свою вину? Ты разве не можешь защищаться, а?

Легкий смешок сорвался с ее губ, и она положила голову на его плечо.

– О, Майк! Я так тебя люблю!

Шайну нужно было разъехаться со встречной машиной и он несколько отстранился от жены. Потом, когда он уже миновал встречную машину, он ещё крепче прижал к себе Филлис и еще быстрее повел машину.

Когда они подъехали к отелю, оттуда как раз выходила группа людей, а какой-то фотограф делал снимки.

Филлис выпрямилась и подтолкнула локтем своего мужа.

– Посмотри-ка, Майк! Вот мистер Жентри! Что-то ведь в нашем отеле произошло, не так ли?

– Вон, видишь этого дородного господина, который вынужден позировать перед фотографом и на котором надеты наручники? Это не кто иной, как Арнольд Трип, мой ангел, из-за которого у нас произошло столько неприятностей за такой короткий срок.

– Арнольд Трип? Но... Ты хочешь сказать... Это он?.

– Господин с седыми волосами, вон там, на заднем плане, это Буелл Ренслоу, брат Леоры Трип,– продолжал Шайн, не ответив на вопрос Филлис.– Мне кажется, что теперь он сможет позволить себе вести даже роскошный образ жизни, чтобы начисто забыть те. двадцать пять лет, которые он провел в тюрьме. Этот человек определенно оценит свою свободу.

– Но...

– Ты не собираешься прекратить свои расспросы? Ты, видимо, воображаешь, что я стану терять время, отвечая на идиотские вопросы, тогда как я не обнимал тебя целую вечность с позавчера...

– Но...

– Послушай, мой ангел, сегодня вечером мы отправимся обедать в «Роней Плаца», где будем наслаждаться шумом прибоя и любоваться на луну. Вот там-то я и расскажу тебе все.

Майк свернул в маленькую улочку и остановился перед служебным входом в отель. Филлис радостно выпорхнула из машины и огляделась со счастливым видом вокруг.

– В «Роней Плаца» согласна. Слава богу, мне больше не придется умолять тебя жениться на мне, как в тот прошлый раз..

Они прошли служебным ходом до вестибюля. Майк спросил у дежурного, нет ли для него почты. Но почты на сей раз не было никакой.

– Я жду телефонного звонка из Нью-Йорка,– сказал он дежурному.– И имейте в виду, что это единственный звонок, на который я отвечу. По другому поводу я вас прошу меня не беспокоить, кто бы ни позвонил.

– Слушаю, мистер Шайн,– ответил дежурный, делая отметку, в своей записной книжке.

Майк и Филлис, радостные, поднялись в свою квартиру на третьем этаже. Не говоря ни слова, Филлис сразу же прошла в спальню, чтобы снять твидовый костюм и надеть домашнее платьице, из бледно-голубого шелка, которое так шло к ней и которое Майк так любил.

– Если ты воображаешь, Майк, что заставишь меня ждать вечера, чтобы выслушать твои объяснения, почему ты оставил меня на ночь гнить в этой ужасной тюрьме, то ты страшно заблуждаешься,– заявила она, выходя к мужу в гостиную.

Она села к нему на колени и обняла за шею. Шайн поцеловал ее.

– Мне особенно и рассказывать-то нечего, за исключением того, что твой гениальный муж хитроумно раскрыл, что убийцей всех этих несчастных людей является Трип.

– Убийцей кого?

– Всех на свете. Он ведь убил свою жену, Джое Дарнела, а потом и Карла Мелдрума. Не говори мне только, что тебе не удалось достать все эти доказательства, когда ты демонстрировала свою сексапильность Мелдруму! – проговорил с лукавой усмешкой Шайн.– Он был ненормален или что? Ты не думала, что он все же мог тебя использовать?

– Не насмехайся надо мной, Майк. Ты ведь отлично знаешь, что я все это делала только для того, чтобы хоть немного помочь тебе,проговорила-не-сколько обиженным тоном Филлис и надула, губки..

Он страстно прижал ее к себе и пробормотал, прижимая свои губы к ее волосам:

– Никогда не повторяй этого больше, Филлис, дорогая.

– Так я, действительно, запутала все, да?

– Ты можешь это сказать. И ты поставила своей неосмотрительностью меня в ужасное положение.

– Да, но... после, того как я выслушала Леору Трип, я была  совершенно уверена, что этот удар ей нанес Карл Мелдрум. И это тем не менее очень странно, знаешь? Потому что он очень много пил и все время повторял мне, что Леора Трип была очень хорошей женщиной, очень любящей.

– И я тоже полагаю, дорогая, что это действительно так й было. Мелдрум видел, как Трип душил свою жену. Но он совсем не хотел, чтобы Трипа осудили,– это не входило в его планы, потому что он собирался шантажировать его. Только он сам был слишком доверчив, когда так неосмотрительно, не заподозрив опасности, назначил Трипу это свиданье.

Филлис вдруг резко вздрогнула и встала.

– Мне сейчас кажется, что я видела просто какой-то кошмар. Ты хочешь сказать, что это мистер Трип вошел тогда в квартиру, когда я вырвалась от

Мелдрума и спряталась в спальне? И потом он убил Мелдрума, и этот, другой тип, Ренслоу, пришел уже после, а я даже и не заметила этого?

– Тебе нужно было для этого подглядывать в замочную скважину, как это делают настоящие детективы, дорогая. Это все действительно так и происходило. Трип все очень тщательно рассчитал и очень хорошо, что он не знал, что ты находишься так близко в спальной комнате, иначе, как я думаю, это обстоятельство заставило бы нашего преступного друга решиться на еще одно преступление, и я должен тебе признаться, что это здорово заставило меня призадуматься.  '

Шайн казался умирающим от усталости и нервного напряжения. Филлис заметила это, быстро сбегала на кухню и принесла поднос с ледяной водой, бутылку с коньяком и два стакана. Она придвинула к его креслу низкий столик, наполнила стаканы и снова села на колени к мужу.

Через несколько минут она прошептала:

– А эта бедняга Марг? Что с ней будет, Майк? Для нее будет очень большим облегчением, когда невиновность несчастного Джое будет доказана, ведь у нее все же будет ребенок...

– Ты, Филлис, должна немного заняться ею, если, конечно, у тебя будет такое желание. Посмотри, не нуждается ли она в чем-либо? В настоящий момент ей ничего не надо, потому что я послал ей тысячу долларов, которые нам передала Леора Трип. А потом... ну, если у Марг будет мальчик, может быть, она позволит нам усыновить его.

При этих словах Филлис вдруг подскочила.

– Усыновить?! Что за нелепая мысль! Послушай меня, Майк, хорошенько. Я считаю, что если я захочу иметь мальчика, то я как будто способна сама это сделать!

Шайна вдруг обуял страшный смех. Его руки бессильно упали, но он вскоре пришел в себя и поднял Филлис вверх своими железными руками.

* * *

Было шесть часов утра, когда резкий телефонный звонок пробудил их от глубокого сна. Шайн пошарил на ночном столике, нащупал телефонную трубку, снял ее и проворчал сонным голосом:

– Шайн.

– Не кладите трубку,– послышался голос телефонистки.– Абонент, говорите... Это Нью-Йорк...

Филлис, тоже проснувшаяся, приподнялась на локте и зевнула, в то время как ее муж продолжал ворчать:

– Да, это Шайн, мистер Соренсон. Одну минуту, прошу вас...

Майк положил трубку на столик, встал и пошел к шкафчику налить себе коньяку. Филлис сделала большие глаза и прошептала:

– Кто это, Майк?

– Это Нью-Йорк, дорогая.

Он не спеша закурил сигарету, снова лег в постель, комфортабельно устроился и только после этого снова взял трубку.

– Говорите, я слушаю.

Он слушал довольно продолжительное время, потом очень спокойно ответил:

– Я отлично все понимаю, мистер Соренсон, но я все же боюсь, что это будет не так просто. Я должен вам сказать, что был глубоко оскорблен, когда вы воспользовались таким случаем и порвали наш с вами контракт вчера. Очень опечален, поверьте. Так что, если вы хотите составить новый контракт, я считаю, что вы должны удвоить мое вознаграждение.

Потом он удовлетворенно улыбнулся и положил трубку на рычаг.

Луи Тома
Фрагмент 

* * *

– Здравствуйте. Мне нужно поговорить с месье Морэ.

– Я у телефона,– ответил Даниель, не вынимая трубки изо рта.

Он только что пришел домой и лишь успел снять пальто, как тишину его квартиры нарушил звонок.

– Я с большим интересом прочел вашу статью в журнале «Криминалистика».

– Это было интервью,– пояснил Даниель.– Статья не моя.

– Но в ней ваши идеи. А только они важны.

Звучный, бархатистый голос, казалось, принадлежал мужчине, который выделялся среди других и высоким ростом, и солидным служебным положением.

 – Благодарю за похвалу,– усмехнулся Даниель,– но мои мысли не особенно оригинальны. Их высказывали еще до меня.

– Не скромничайте, месье Морэ. Я криминалист, сотрудник ЦНИИ – Центрального национального научно-исследовательского института. (Даниель был польщен.) Я работаю с мотивами преступлений. Мне бы хотелось побеседовать с вами.

– Прекрасно.

– К сожалению, у меня вечно не хватает времени. Но сейчас я свободен и нахожусь в вашем районе.

Было десять минут второго. После обеда Даниель ничем не был занят. Кроме того, он любил импровизированные встречи.

– Я буду очень рад, если вы придете,– ответил он.

–  Прямо теперь?

– Да, если хотите.

– Очень хорошо. Через несколько минут буду.

– Поднимитесь на лифте «В» на верхний этаж. Моя дверь напротив.Даниель положил трубку и радостно улыбнулся. Предстоящий разговор был. интересен прежде всего как новое доказательство заметного возрастания его авторитета за последние годы. Впрочем, и само интервью в «Криминалистике», и то' что сотрудник научно-исследовательского института так увлекся мнением Морэ,– свидетельствовали о том же.

Журнал, строгое оформление которого указывало на серьезность содержания, лежал у Даниеля на письменном столе. Он сел в кресло и перелистал знакомые страницы. «Убийца – человек не интеллигентный». Под этим заголовком на четырех страницах было напечатано само интервью. Перед ним помещалась статья о. реабилитации освобожденных заключенных, а после – статья с соображениями о преступности среди молодежи.

«„Убийца – человек не интеллигентный". Это мнение высказал Даниель Морэ, знаменитый автор многочисленных криминальных романов. На наш вопрос: „Вдохновлялись ли Вы газетными сообщениями?" – он ответил совершенно определенно: „Нет. Убийца—человек не интеллигентный, и потому его поступки не могут быть взяты– за основу, интересного произведения..."»

Журналист искусно разработал эту тему. Даниель удивлялся тому, что репортер сумел так много из нее выжать. Его выводы были неопровержимы и выходили далеко за рамки обычных представлений.

Валери жалела, что статья не сопровождалась снимком Даниеля, ибо считала его очень фотогеничным.

– Лучше всего, когда ты куришь трубку,– говорила она.– Пожилой человек с трубкой выглядит как старик, но тридцатипятилетний мужчина производит с ней очень мужественное впечатление.

Даниель не признавался ей, что в сущности стал курить трубку только из желания внешне походить на типичного автора криминальных историй. Потом это вошло в неизменную привычку: он раскуривал трубку, а затем растопыренными пальцами проводил по своим коротко подстриженным каштановым волосам.

Вопрос его фотогеничности мало волновал Даниеля. Важно было только то, что его книги издавались более чем стотысячными тиражами, что романы экранизировались, а имя Морэ печаталось крупными буквами на афишах, рекламировавших эти фильмы. Но в чем же состоял секрет подобного успеха? Каковы были особенности его творчества? Он и сам не знал этого, пока не нашелся критик, который все объяснил. Оказывается, Даниель Морэ внес новое в детективную литературу, соединив необычное с повседневным.

«Герои Морэ сломлены жизнью,– писал критик.—Они полнокровные живые люди, такие же, как вы и я. Автор вывел их на пути, предначертанные судьбой, без каких-либо теорий о преступниках и их деяниях».

Даниель не пользовался теориями по очень простой причине – он их не. знал. Он не был знаком с криминалистикой. И теперь через несколько минут он увидится с настоящим криминалистом. Что из этого получится? Он волновался, словно перед экзаменом, боясь осрамиться перед специалистом в области психологии, психоанализа и социологии, который, возможно, кое-что понимает и в судебной медицине. Познания Морэ в этих областях можно было охарактеризовать очень кратко: они равнялись нулю.

«Что он обо мне подумает? Определенно примет за набитого дурака».

В статье приводилась еще одна цитата, автором которой Даниель не был.

«Убийство – скорее инстинктивный поступок, нежели осмысленный акт. Поэтому предварительно составленный план убийства представляет регресс по отношению к естественному развитию событий и доказывает упадок интеллекта».

Кто это мог заметить? Вероятно, Теодор– Бликман в своих афоризмах. «Если посетитель немного задержится, я успею быстренько позвонить Морису».

Морис Латель, друг Даниеля, писал критические статьи и детективные романы. Кроме того, он был известен как ходячая энциклопедия криминалистики. Он все где-то видел, обо всем где-то слышал или читал. Мало того – он все это помнил.

Даниель снял трубку, собираясь набрать номер Лателя, но гудка не последовало. Он нажимал на рычаг много раз, но знакомый сигнал не появлялся. С линии поступало только отдаленное потрескивание. Оставив вскоре свои тщетные попытки, Даниель с огорчением признал, что телефон не работает. Правда, с недавнего времени, ибо только что все было в порядке. Казалось, судьба сыграла с ним шутку, отрезав от внешнего мира.

Даниель набил трубку и начал шагать из угла в угол по помещению, служившему одновременно и кабинетом, и жилой комнатой. Квартира была меблирована в стиле супермодерн, и обстановка соответствовала стилю здания. Его квартира «двухкомнатный люкс для холостяков», как называл ее маклер в объявлении,—находилась на верхнем этаже четырнадцатиэтажного здания из бетона, стекла и стали. Из громадного окна, занимавшего почти всю стену, открывался вид на небо и крыши Парижа с их причудливым лесом дымовых труб и телевизионных антенн.

Даниель всего три года назад начал с юношеским восторгом наслаждаться жизнью в достатке и роскоши. Но теперь, после порчи телефона, его единственной связи с внешним миром, он неожиданно почувствовал себя изолированным от остальных людей в блестящей коробке высоко над Парижем.

Дверной звонок издал гармоничный кристально-прозрачный звук. «Уже пришел»,– подумал Даниель. Он вдруг перестал радоваться своему гостю и отправился открывать.

Гость тщательно вытирал ботинки о коврик. Его внешность совершенно не соответствовала представлению Даниеля. В первую минуту писатель даже засомневался, что стоящий перед ним человек ожидаемый, посетитель. Маленький, довольно хилый, под одной рукой он держал толстый черный портфель, а другой прижимал к груди черную фетровую шляпу. Поразительной была его голова, слишком большая и тяжелая для тонкой шеи. Огромный череп был совсем лысым и бугристым. Глаза под очками в темной оправе мигали, словно не переносили света.

– Месье Морэ, я полагаю?

Низкий, бархатистый голос звучал, правда, как у звонившего по телефону.

– Пожалуйста, проходите.

Даниель отступил назад.

Посетитель продолжал стоять на пороге комнаты, одобрительно осматриваясь,

Несмотря на большую голову, тело у него было мальчишеским. Прекрасно сшитый темно-синий костюм хорошо сидел на его нелепой фигуре. Блестящая лысина с оттопыренными ушами и узкие плечи производили особенно гротескное впечатление,

– Присаживайтесь, прошу.

Посетитель опустился в кресло. Шляпу он положил на стол, портфель взял на колени. Затем, опершись локтями о ручки кресла, сцепил пальцы под подбородком.

Он наслаждался окружающей элегантной обстановкой, казалось, ничем другим не интересуясь. И только когда хозяин дома придвинул бар со звенящими бокалами и бутылками, отреагировал:

– Нет, благодарю, я не пью. А также не курю,– добавил он, бросив взгляд на пачку сигарет, лежащую перед ним на столе. Потом с любезной улыбкой заметил: – Но вы, пожалуйста, курите. Это мне ничуть не помешает.

Затем он снова погрузился в молчание. Несколько удивленный Даниель снова закурил трубку, пошел к столу и сел на свое обычное место за пишущей машинкой.

– Ну, месье...– начал он.

Ему мешало то, что он не мог глядеть в глаза посетителю, сидевшему в кресле, полузакрыв их.

– Ну, месье...

Даниель запнулся, не зная, что сказать дальше. Гость понял его слова как приглашение представиться.

– Оноре Дюпон. В противоположность вам, я имею самое заурядное имя.

– Зато ваш телефонный разговор был совсем не зауряден.  .

Они обменялись еще несколькими вежливыми замечаниями, в результате которых выяснилось, что Оноре Дюпон усердный и восхищенный почитатель своего хозяина. Но и после этого лед не сломался, и беседа продвигалась с трудом.

«Оноре Дюпон,– думал Даниель.– Дюпон – распространенная французская фамилия».

В сущности, такое имя не подходило к необычной внешности, этого человека. Если бы Даниель использовал своего гостя в качестве персонажа романа, он бы дал ему другое, более подходящее. Иначе его фигура казалась бы там. инородным телом. Наконец его собеседник заговорил:

– Перейду к цели моего визита.

Он долго копался в своем портфеле, пока не извлек оттуда последний номер «Криминалистики».

– «Убийца – человек не интеллигентный»,– прочитал он вполголоса. Затем ударил тыльной стороной руки по журналу и спросил повышенным тоном: – Вы это действительно говорили?

– Конечно,– ответил Даниель..

– И вы вправду так думаете?

– Да, естественно.

– Почему? – Поскольку Даниель медлил с ответом, Дюпон задал следующий вопрос: —Вы имели статистические данные? Какими источниками вы пользовались? Какие факты можете представить?

Итак, Даниеля неожиданно принуждали доказывать свое утверждение. До сих пор ему незачем было заботиться об этих «почему» и «каким образом», однако теперь у него с удивительной агрессивностью требовали отчета.

Его собеседник —почти противник – с одержимостью враждебно настроенного прокурора пытался загнать его в угол.

– Какие доказательства вы имеете для подобного утверждения?

– Например, газетные сообщения о разных убийствах.

– Газетный материал еще не факт.

– Мне его достаточно.– Теперь Даниель потерял спокойствие.– Каждому известно, что убийцы всегда по-идиотски поступают. Либо глупо ведут себя, либо оставляют заметные следы, либо их мотивы настолько ясны, что преступников тотчас ловят.

– Но другие убийцы? Другие, не пойманные?

Говоря это, Дюпон посмотрел на своего хозяина широко открытыми глазами. Даниель почувствовал серо-голубой взгляд суженных зрачков, словно стрелами пронизавший его. Он не успел проанализировать свое странное впечатление: тяжелые веки снова опустились.

– Вы забыли убийц, дела которых так и не были раскрыты..

– Да, я согласен, что отдельные преступники еще не выявлены,– кивнул Даниель.

– И не будут выявлены,– с радостью подхватил Дюпон.

Его щеки раскраснелись, а глаза за стеклами очков быстро заморгали.

  «Похоже, он рад этому,– подумал Даниель,– Смешной парень».

Его гость, в сущности, не производил на него ни приятного, ни отталкивающего впечатления. Даниель чувствовал к нему .чисто деловое любопытство.

Может, он беседовал с сумасшедшим, который приравнивает убийство к искусству?

Как далеко в душу и ум способно зайти такое «профессиональное заболевание»? Ради забавы Даниель подлил масла в огонь.

– Если единичные случаи убийств и остались неисследованными,– сказал он,– то причина этого прежде всего состоит в том, что преступникам повезло.

– А вы не считаете возможным идеальное убийство?

– Идеальных убийств не существует – есть только неидеальные криминалисты.

Подобная игра слов произвела сильное впечатление на Дюпона. Он покачал головой и заметил:

– От вас, месье Морэ, я ожидал каких-то необычных взглядов. Но вы попросту считаете убийц слабоумными.– Он с печальным видом вздохнул.—Выходит, что всем и каждому следует приклеить одинаковую этикетку.

– Но если человек убивает своего ближнего, то это в любом случае указывает на его деградацию.

– Вы смешиваете интеллект и мораль,– заметил Дюпон.

– Все равно, убийца ненормальный человек.

– А кто тогда нормальный? И вообще, что такое нормальность? Нечто среднее? Посредственность?

– Разве можно презирать порядочных людей, за их посредственность?

– Неужели вы не понимаете, что криминалистика – это феномен необычности? – С вопросительно поднятыми бровями Дюпон смотрел на Даниеля, желая убедиться, что тот внимательно следит за его аргументацией.– Преступники представляют собой исключение. Процентное отношение кретинов и интеллектуалов среди них такое же, как у остальных. Все революционеры и все гении– отклонение от нормы,– Увлеченный собственным вдохновением, он ерзал в кресле. Широкий лоб нахмурился, а глаза сузились в щелки.– Если умный человек пойдет на преступление, месье Морэ, то на основании какого критерия вы установите, что он не интеллигент?

– Очень просто; сто шансов против одного, что его схватят.– Учитывая возбужденное состояние своего посетителя, Даниель намеренно спокойным тоном продолжал:—А если он идет на такой риск, то это указывает на его недостаточно высокое умственное развитие.