Текст книги "За миллион или больше (сборник)"

Автор книги: Бретт Холлидей

Соавторы: Питер Чейни,Луи Тома
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 31 страниц)

 Глава 16

Увидев Мориса, он в испуге замер.

– Входите,– пригласил Морис —Телеграмму посылал я.

– Где мадемуазель Жубелин?

– Можете спокойно называть ее Валери. Если уж вы имеете ключ от ее квартиры, то разрешите себе и такую фамильярность.

Кулонж нахмурился и подошел ближе,

– Где она?

– У меня дома. Жан-Люк позаботится о ней. Когда она узнала, что мы нашли убийцу Морэ, то потеряла сознание.

– Убийцу Морэ...

– Конечно. Это вы. А Валери ваша сообщница.

Кулонж не стал ни протестовать, ни лгать. Но сильное тело его как-то разом обмякло. Он понял, что возражать бесполезно, и решительно взял на себя ответственность за преступление. Кулонж тихо запер дверь, повернулся и сказал:

– Морэ был последним мерзавцем.

Морис промолчал, ему нечего было возразить.

– Я полагаю,– немного иронически продолжал Кулонж,– что теперь вы охотно выслушаете мое признание.

– Если только вы не предпочтете говорить в полиции...

– Нет.

Кулонж достал сигарету из позолоченной коробочки. По тому, как он сделал это, стало ясно, насколько хорошо ему известно жилище Валери. Затем он уселся против Мориса на пуфик.

– Я вас очень ценю, месье Латель,– начал он, закуривая.– Если не возражаете, мне бы хотелось сперва побеседовать с вами, как мужчина с мужчиной. Потом вы сможете составить свое собственное мнение. Вы уже слышали о драме в Бьевре, не правда ли? Давид Шнеберг был клиентом в моем банке. Он всегда пользовался именно моими услугами. Года полтора назад он пришел в банк и обратился ко мне...

Это была простая история, даже разочаровывающая своей банальностью. Шнеберг вручил Кулонжу пакет ценных бумаг, которые тот должен был продать, и получил расписку. Шнеберг не заметил, что между ценными бумагами большого формата лежали маленькие.

– Я это тоже потом обнаружил. Там завалилось восемь свободно продаваемых бумаг на общую сумму восемь тысяч четыреста франков, о которых Шнеберг не знал. Я получал всего, девятьсот франков в месяц, а Шнеберг был так богат...

– Значит, вы их присвоили.

– Да. Некоторое время я выжидал,– Шнеберг ни о чем не спрашивал – и в конце концов продал. Но как нарочно, через два дня он их хватился. Он проверил свой сейф, не нашел бумаг и спросил меня, не обнаружились ли они случайно среди других. Я обещал проверить наличность.

– Вы не боялись, ведь у него не было на них расписки?

– В принципе да, но номера бумаг при операциях фиксируются. Если провести официальное расследование, то можно установить факт продажи их на бирже. Тогда бы мне не удалось спастись. Я признался во всем Валери.

– Вы уже были с ней знакомы?

– Да, около трех месяцев. Срок небольшой, но это не имело никакого значения. У нас всегда все было в порядке.

Эти слова поразили Мориса в самое сердце. Он сунул в рот сигарету и стал возиться со спичками.

Говоря о Валери Кулонж как-то успокоился. С прояснившимся лицом он продолжал:

– Может, вам смешно, но мы с Валери действительно были как две разделенные половинки, отыскавшие друг друга.

Но Морису было не до смеха. Он вздрогнул и резко произнес:.

– Ну, рассказывайте о девятнадцатом июля.

– В воскресенье после обеда я сидел у Морэ и беседовал с ним о криминальном романе, который тогда писал для него. Валери в тот день поехала к Шне-берту в Бьевр.

– Это вы ее послали?

Кулонж возмущенно выпрямился.

– За кого вы меня принимаете? – Затем пожал плечами и продолжил: – Верите или нет, но Валери отправилась, даже не предупредив меня. Она надеялась уговорить Шнеберга взять за бумаги деньги и на этом дело закончить. Однако ей ничего не удалось. Он был пьян, и, наверное, хмель ударил ему в голову. Во всяком случае, он начал приставать к Валери, и ей пришлось защищаться. Она ударила его тяжелой лампой, стоявшей на камине...

Остальное нетрудно было представить: Шнеберг упал с проломленной головой, а Валери запаниковала...

– Она от Шнеберга позвонила мне к Морэ. Я разволновался и доверился ему.

– И он отвез вас в Бьевр на своем «ягуаре». Но почему свидетель видел его одного в машине на заправочной станции?

– Он сперва высадил меня возле дома Шнеберга. Мы не знали, что Шнеберг умер, думали, просто потерял сознание. Надеялись, что из страха перед скандалом он не станет доносить на Валери. Но он был мертв: несчастный случай. Валери лишилась чувств, она вообще подвержена этому. Я тоже был сам не свой и не знал, что предпринять. Тогда я позвал Морэ, который ожидал нас перед домом.

Кулонж сделал паузу и заговорил опять:

– В тот раз Морэ впервые увидел Валери. С этого все и началось. Нам приходилось выполнять любые его требования, Морэ не советовал звонить в полицию, так как Никто не знал о присвоении бумаг и о визите Валери к Шнебергу. Они тщательно протерли лампу и поставили ее снова на камин, потом уехали в Париж.

Сначала я был очень благодарен ему, И только позже понял, что он поступил так не из благородства, а совсем по другим мотивам. Ну, вы представляете. За последние два года все его романы писал я. Морэ уже выдохся, он ничего не мог придумать. Морэ, мастер криминальной литературы, был мною. Но об этом ни» кто не знал, кроме тетушки...

– Я не могу на нее злиться,– с нежностью продолжал он.– Она желала мне добра, но, если бы не ее поступок, вы бы не услышали о моем существовании и не приехали в предместье Сен-Мартин. Валери, между прочим, попала туда впервые, как нарочно, когда вы были там.

Шаг за шагом Морис получал подтверждения всем своим предположениям.

– Но почему она так поступила? – спросил он.– Это ведь было легкомысленно. -

– Она приехала из-за черного «пежо», который преследовал вас. Он ее очень обеспокоил, и Валери непременно пожелала поговорить со мной. К сожалению, у меня нет телефона.

  – Кстати о телефоне,– заметил . Морис.– Вы, уже потом, задним числом, вызвали туда остальных, чтобы появление Валери не показалось подозрительным, не так ли?

– Да, я это сделал, когда вы с Валери сидели в комнате тети. Я опустил в ящик конверт.

– Другие письма писали тоже вы?

– Да,– стыдливо признался Кулонж и тут же добавил:– Само собой разумеется, я не имел ни малейших намерений делать что-нибудь плохое вашей дочери.

– Зачем же вы угрожали ей?

– Я хотел снова направить полицию на поиски Дюпона. Валери позвонила мне в банк тотчас после вашего звонка.

– Итак, вернемся к Морэ.

– Вы понимаете, почему он выручил нас из затруднительного положения? – спросил Кулонж.– Потому что прежде всего преследовал свою выгоду. Он держал меня в руках с тем, чтобы я работал на него. Я был вынужден всю свою жизнь оставаться тайным автором, вкалывающим за другого. С этим я бы примирился и мог примириться еще со многим, если бы он не перенес свое вымогательство на Валери. Угрожая ей полицией и тюрьмой, он заставил ее сделаться его любовницей.

Кулонж встал. С высоты своего почти двухметрового роста он прибавил:

– Да, такой свиньей был ваш друг.

Морису невольно пришла на ум параллель: Валери и Изабель. Одну он запугал, другую заполучил посредством лживых обещаний.

– Валери много месяцев терпела и молчала,– продолжал Кулонж сдавленным голосом.– Но потом не смогла больше выдержать и все мне рассказала. Мы пришли к выводу, что он должен умереть.

Теперь рассеялся остаток тумана, и Морис неожиданно понял всю правду.

Сначала он видел все в ложном свете, поскольку не учел очень важного психологического момента, а именно – профессии главного действующего лица. Как убийца, так и жертва были авторами криминальных романов. Кулонж решительно заявил: «Морэ, мастер криминальной литературы, был мною».

Теперь стали понятны и слова Валери, испуганной появлением фальшивого Дюпона.

– Дюпона не существовало,– сказал Морис.– Вы его просто придумали, чтобы направить полицию по ложному следу.

Морис не нуждался ни в каких подтверждениях Кулонжа. Он теперь точно знал, что рукопись Даниеля была обыкновенной липой.

 – Вы написали рукопись, а Валери нарисовала портрет. Встреча Морэ с Дюпоном была лишь плодом вашей фантазии.

Кулонж кивнул.

– И когда вы очень искусно перемешали выдумку с правдой,– продолжал Морис,– несуществующее стало казаться еще более вероятным. Морэ сам прибегал к обману, разговаривая со мной и спрашивая о Дюпоне. Вероятно, он делал это по просьбе Валери?

– Да. Тогда она еще сидела дома. Она заявила, что ей требуется эта информация для рекламного агентства. Конечно, Морэ не имел понятия, что сам подготавливает свою гибель.

В цинизме Кулонжа не было и тени раскаяния. Он добавил деловым тоном адвоката, объясняющего условия контракта:

– Мы предварительно обо всем договорились.

– Но все же Валери очень рисковала,—заметил Морис.

Он имел в виду рукопись, портрет и все прочие пункты, в которых она была сообщницей.

– Вы ее – или она сама себя – поставили в опасное положение.

– Нападение – лучший способ защиты,– пожал плечами Кулонж..

– Все же для нее было, безопаснее совсем не впутываться сюда.

– Практически это было невозможно. Рано или поздно полиция обратила бы внимание на ее связь с Морэ.

Морис неохотно согласился с ним. Когда он передал рукопись комиссару на набережной Орфевр, тот объяснил, что вызвал бы Валери уже на следующий день. Не имей комиссар других отправных точек, он, естественно, стал бы расследовать возможность столкновения между любовниками.

– Полиция должна была с самого начала увериться в том,– вновь с воодушевлением заговорил Кулонж,– что это дело рук сумасшедшего.

Его глаза опять наполнились жизнью, и в них сверкнуло нечто похожее на гордость: видимо, он позабыл, в какой ситуации находится:

– В этом отношении начало получилось удачным. Все пошло как по маслу.

Морис должен был воздать ему должное. Все было мастерски запланировано и точно выполнено. Его невольно восхищали блестящая идея и мастерски разработанный план, оригинальность которых, как специалист, он вполне мог оценить. Для него происшедшая драма на какое-то время утратила человеческий аспект и стала интеллектуальной, спортивной задачей высочайшего класса.

– Где и когда вы напечатали текст? – спросил Морис.

– У Морэ, на его «Смит-короне». В ту последнюю, ночь, что он провел у Валери.

– А где вы взяли ключ от квартиры?

– Об этом позаботилась Валери. У нее был свой. Утром она позвонила мне на квартиру Морэ и сообщила, что Морэ звонил вам по поводу Дюпона, а также передала содержание вашего разговора. Она звонила из автомата, едва выйдя из дому, оставив там Морэ.

– Вы не опасались, что вас могли застать в его квартире?

– Я знал, что по утрам уборщица туда не ходит.

– А если бы Морэ вернулся раньше, чем предполагалось?

– Тогда Валери предупредила бы меня по телефону. Он должен был потратить на дорогу не менее получаса. У меня было достаточно времени, чтобы сделать все необходимое.

– А именно?

– На всякий случай я приготовился: я собирался застрелить его, как только он войдет.

– А если бы он долго не возвращался домой?

–Тогда бы нам пришлось все отложить.

Кулонж говорил совершенно равнодушным тоном, но капли пота на лбу выдавали его волнение.

– Знаете,– продолжал он,– самое худшее заключалось не в убийстве Морэ. Гораздо тяжелее было ночью, когда я сидел в его квартире.– И в сильном возбуждении он пояснил:– Для Валери и меня эта ночь была кошмарной. Он лежал в ее кровати... А я, полумертвый от ревности, торчал за машинкой и перепечатывал рукопись.

Кулонж посмотрел Морису в глаза твердым, непреклонным взглядом.

– Я не раскаиваюсь.

– Этого я бы не стал говорить на суде,– заметил Морис.

Кулонж повернулся и взял сигарету из позолоченной коробочки. Он курил ее быстрыми затяжками. Несмотря на кажущееся спокойствие, было заметно, что нервы его на пределе.

– Последняя сигарета кандидата на смертную казнь,– сказал он.– Я ведь заслужил ее, не правда ли? В конце концов, я совершил идеальное убийство.– С горькой иронией он добавил: —Ну, значит/я не так умен, как думал. Морэ был прав: убийца не может быть интеллигентным человеком.

Он попытался улыбнуться, но его улыбка больше походила на гримасу.

– Чего же вы ждете? Почему не звоните в полицию?

Морис не шевельнулся. Его чувства приобрели удивительную ясность. Он не узнавал самого себя. Молодой человек, сидевший напротив него, умышленно убил человека, но, несмотря на это, он не сердился на него и не презирал. Вопрос оставался открытым: кто был больше виновен, преступник или жертва?

Морис встал и тихо сказал:

– Если кто-нибудь добровольно является в полицию, то на суде это засчитывается как смягчающее вину обстоятельство.

Париж проснулся со всевозможными звуками дневной жизни. Стуча и гремя, проехала внизу молочная повозка.

«Любимый папа!

Прости меня за горе, которое я тебе причинила, но я не могу больше жить. Я ни в чем не виню тебя, это не из-за пощечины и не из-за твоих упреков...»

Письмо пришло с утренней почтой. Изабель уже была дома, тем не менее, слова дочери глубоко потрясли Мориса.

«...Я не думаю больше о прошлом, но Жан-Люк такой порядочный и такой чистый юноша. Надеюсь, он не узнает ни о чем. Что он обо мне подумает? Я не смогу теперь смотреть ему в глаза, мне до смерти стыдно...»

Разве могло быть что-то более волнующее, чем это детское признание? Трагедия чуть было не совершилась. Ни Морис, ни его дочь не упомянули ни словом о случившемся после того, как Жан-Люк доставил Изабель на улицу Кошуа в своей машине.

Морис дважды перечитал письмо, затем положил его на решетку камина и поджег спичкой. Милорд внимательно смотрел на яркое пламя, охватившее бумагу, Из соседней комнаты доносилась джазовая музыка. Изабель и Жан-Люк слушали пластинки. На первой странице газеты было помещено фото «несчастливой влюбленной пары». Кулонж и Валери стояли рядом выпрямившись и смотрели на зрителей. В их спокойных лицах, казалось, было какое-то облегчение.

– Да, я уже говорил тебе, мой малыш,– пояснил Морис коту,– что скоро мы останемся одни, два старика.

Из комнаты раздался смех, перекрывший звуки музыки. Это был смех беззаботной юности.

И Морис тоже улыбнулся.

Коротко об авторах

Питер Чейни (Peter Cheyney)– псевдоним английского писателя Реджинальда Саутуса Чейни (Reginald Southouse Cheyney), родившегося в Лондоне 22 февраля 1896 г. Еще будучи школьником, он начал публиковать свои произведения (стихи и статьи) в журналах для мальчиков.. В его юношеской биографии есть и период увлечения развлекательной драматургией..

Во время первой мировой войны Чейни был призван в армию и дослужился до звания лейтенанта; демобилизовавшись, опубликовал два сборника сентиментальных стихов, писал песни, короткие рассказы.

Первая попытка в детективном жанре относится к 1923 г.; она оказалась неудачной. Ничем не проявил себя Чейни в качестве лавочника, букмекера, политика, радиокомментатора, издателя.

Добился популярности Чейни лишь в возрасте сорока лет – опубликовав роман This Man is Dangerous (1936), где появился и один из ведущих его серийных персонажей, агент ФБР Lemmy Caution (13 романов).

Один критик, желая похвалить автора, заметил, что читатели наверняка откажутся от любых других книг Чейни, если в них не будет этого героя. Чейни принял вызов и в следующем году опубликовал The Urgent Hangman с британским частным сыщиком Slim Callaghan в главной роли, ставшим началом еще одной, не менее популярной серии (12 романов).

Чейни работал преимущественно в жанрах крутого и •шпионского детектива. В серии с Лемми Кошеном Чейни оказался первым из британских авторов детективов, кто стал активно использовать приемы, характерные для массовой продукции американских крутых боевиков (в журналах Black Mask и Dime Detective), Кроме того, он соединил американский сленг с жаргоном полицейских и воров, добиваясь живой экспрессивности текста. Кстати, имя героя Lemmy Caution, производное от выражения Let me caution you (Дай мне поймать тебя),– вполне выражает его манеру поведения и тип мышления.

Развитие линии творчества Чейни можно увидеть в романах Хэммета, Спиллейна, Йена Флеминга, К. Брауна. Он написал около полусотни романов, выпустил свыше 20 сборников рассказов. Умер П. Чейни в Лондоне 26 июня 1951 г.

Бретт Холлидей (Brett Halliday)– самый известный из двенадцати псевдонимов американского писателя Дэвиса Дрессера (Davis Dresser). Он родился в Чикаго 31 июля 1904 г., детские годы провел в Техасе, в четырнадцать лет сбежал из дому и записался в армию. Лишь спустя два года его реальный возраст был обнаружен, и Дэвиса уволили. В 1920-х годах окончил колледж в Индиане и получил диплом инженера. Но инженером Дрессер был, видимо, плохим, а потому в связи с наступившим периодом Великой депрессии оказался «голодным, безработным и разбитым». Выход из ситуации нашелся в литературной деятельности. С 1927 г. под разными псевдонимами в массовых журналах стали появляться романтические и таинственные истории, вестерны.

Лишь в 1939 г., после двадцати двух отказов в редакциях, вышел в свет роман Dividend on Death, положивший начало самой известной его серии с Майком Шайном в главной роли. Роман был опубликован под псевдонимом Бретт Холлидей. Майк Щайн – герой около 70 романов, свыше трехсот выпусков специального журнала «Mike Shayne Mystery Magazine», нескольких кино– и телефильмов, радиопостановок и комиксов. Однако американская критика затрудняется определить, какое количество из написанного принадлежит лично Дрессеру, Ибо после 1958 г. большинство произведений создано его соавторами – Р. Террэллом (Robert Terrall) и Р. Джонсоном (Ryerson Johnson).

Майк Шайн, по словам автора,– «отличный парень, похожий на каждого читателя», и его наиболее важное качество – «абсолютная личная честность». Он – частный детектив-расследователь, имеющий свой офис в Майами. По мнению американской критики, он – лучший и наиболее живучий персонаж традиции «жестких парней» из частного сыска в детективной литературе, прототип героев Чандлера и Хэммета.

Б. Холлидей умер 4 февраля 1977 г. в Монтечито, штат Калифорния.

Луи Том а – литературный псевдоним француза Тома Сервон и , родившегося в 1921 г. Его судьба весьма примечательна, если не сказать – уникальна. Он окончил колледж Рувьер в Тулоне, начал работать преподавателем... Вторая мировая война отняла у него зрение, но не лишила воли к жизни. Начался новый период учебы: освоение азбуки Брайля, специальных приспособлений для письма, несовершенных тогда еще магнитофонов, поскольку Тома всерьез увлекся сочинением детективных историй.

В 1950 г. в серии брошюр «Мой детектив» вышел отдельной книжечкой его первый детективный рассказ. В течение четырех следующих лет писатель опубликовал в этой серии еще пятнадцать рассказов, с восторгом принятых публикой. В 1951 г, он напечатал и свой первый роман «Yotir de morts».

В 1950 г. в серии брошюр «Мой детектив» вышел отдельной книжечкой его первый детективный рассказ. В течение четырех следующих лет писатель опубликовал в этой серии еще пятнадцать рассказов, с восторгом принятых .публикой. В 1951 г, он напечатал и свой первый роман «Yotir de morts».

Знаменательным в жизни Л. Тома стал 1957 г. В этом году он женился, переселился в Париж, получил престижную «Премию набережной Орфевр» за роман «Poison d’avrib. В последующие три десятилетия Л. Тома почти неизменно печатается в издательстве «Deno6b. За это время им написано почти два десятка «полицейских романов», вышедших в восемнадцати странах. Его позднее творчество отличает пристрастие к жанру «сюспанс» (напряженное ожидание), характерному, например, для С. Жапризо.

Деятельность Л. Тома не ограничивается написанием одних романов. На его творческом счету около ста семидесяти радиопьес, он один из самых почитаемых авторов популярного во Франции телесериала «Пять последних минут». Многие его романы  экранизированы. К середине 1980-х гг. Л. Тома опубликовал около тридцати романов

Знаменательным в жизни Л. Тома стал 1957 г. В этом году он женился, переселился в Париж, получил престижную «Преми

 * * *

В 1994 году в издательстве «СКС»

в серии «Bestseller»

выйдет очередной сборник детективных романов

«ЖЕНЩИНА В ОЗЕРЕ».

В книгу включены произведения:

Ричард Старк«Лимоны никогда не лгут»,

Раймонд Чандлер«Женщина в озере»

и Эллери Квин«Жила-была старуха...»

Предлагаем вниманию читателей отрывок из романа Р. Чандлера, давшего название этому сборнику.

Частному детективу Филу Марло поручено разыскать пропавшую жену бизнесмена Кингсли. Он встречается со сторожем горного домика Кингсли. Оказывается, что у сторожа, которого зовут Билл Чейз, тоже исчезла жена, причем, одновременно с женой его хозяина. Марло и Чейз прогуливаются по берегу озера Оленят, расположенного рядом с домом...

...Мы пошли рядом, как две хорошо воспитанные собаки. Дорожка, достаточно широкая для автомобиля, тянулась вдоль берега. На,половине пути я заметил маленькую хижину на скале. Чуть дальше виднелась другая такая же. Обе были заперты и казалось, что в них никто не живет.

Через пару минут Чейз заговорил:

– Значит, эта баба пропала?

– Похоже на то.

– Вы настоящий полицейский, или только частный?

– Только частный..

– Она удрала с каким-нибудь парнем?

– Очень возможно.

– Наверняка. Она настоящая пустышка. Кингсли должен знать об этом. У нее полно любовников.

– Здесь тоже?

Он ничего не ответил.

<...>

– Не думаю, чтобы она шутила с такими вещами, как брак,– убедительно заявил он.– Провести медовый месяц во Флориде – было бы в ее вкусе.

– Мажет, вы сообщите мне какие-нибудь сведения? Например, вы видели, как она уезжала?

– Нет,– ответил он.– А если бы видел, то вряд ли бы сказал. Я конечно свинья, но не до такой степени.

– Хорошо. Во всяком случае, спасибо за доброе намерение.

– Не за что меня благодарить,– проворчал он.– По мне, так пускай черти заберут всех легавых и вас заодно.

– Мы начинаем повторяться,– заметил я.

Мы подошли к берегу. Я покинул Билла и поднялся на маленький мол. Опершись на деревянные поручни, я рассмотрел предмет, казавшийся издали павильоном для оркестра: это попросту были две дощатые стены, стоявшие углом к плотине. Билл топтался сзади меня.

– Все же я благодарен за угощение,– изрек он.

– Пустяки. В озере водится рыба?

– Кое-какая мелочь. Я не любитель рыбной ловли, она меня не интересует. Но извините, я опять ответил невежливо.

Я улыбнулся и, наклонившись над перилами, стал всматриваться в воду. Она была совсем зеленая. Вдруг я заметил какое-то движение: что-то мелькнуло в глубине и мгновенно исчезло.

– Верно, рыба! – воскликнул Билл.– Ого, какая большая!

Под водой находилось что-то вроде дощатого настила, расположенного там непонятней зачем. Я спросил о нем Чейза.

– Еще до постройки плотины здесь была лодочная пристань. Плотина подняла уровень воды метра на полтора, и старая пристань теперь затонула.

У конца волнореза тихо покачивалась привязанная плоскодонка. Пронизанный солнцем воздух был спокоен и ласков, вокруг царила такая тишина, о которой в городе нельзя и мечтать. Наверное, я простоял бы так многие часы, совершенно забыв о Деррасе Кингсли, его жене и ее любовниках.

Вдруг Билл сделал резкое движение и крикнул:

– Смотрите!

Его голос прозвучал, как удар грома в горах

Своими сильными пальцами он так сжал мне руку, что я с трудом освободился. Он наклонился над перилами, глядя в воду, его загорелое лицо побледнело. Я тоже посмотрел в направлении затопленной пристани. Из– под покрытого тиной настила что-то выглянуло, шевельнулось и снова скрылось под досками. Этот  предмет очень напоминал человеческую руку. Билл резко выпрямился, развернулся и зашагал к волнорезу! Нагнувшись над кучей лежащих там камней, он с трудом поднял один из них. Я слышал его хриплое дыхание. Прижимая ношу к груди, он вновь подошел ко мне. Камень был тяжелый, килограмм, наверное, в пятьдесят. Мышцы Чейза напряглись под смуглой Кожей, как веревки, зубы сжались. Дойдя до конца мола, Билл остановился и высоко поднял камень. Так простоял он несколько мгновений,, взглядом измеряя расстояние. Наконец из его уст вырвался нечленораздельный звук, тело перегнулось через поручни, и тяжелый камень полетел в озеро. Струи воды взметнулись вверх. Камень попал куда нужно и ударил почти в то место затопленной пристани, где мы заметили таинственно выглянувший и исчезнувший предмет. Побурлив немного, вода стала успокаиваться, и тут послышался глухой шум, будто треснуло дерево под водой. Старая прогнившая доска выскочила на поверхность и отплыла в сторону. Вода в озере снова прояснилась. Что-то еще медленно двигалось в глубине, но только не доска. Темный предмет вращался, постепенно всплывая. Я разглядел темно-серый свитер, черную кожаную куртку и брюки. Затем ботинки и какую-то отвратительную массу между ними и манжетами брюк. Потом увидел волну светлых волос, словно для большего эффекта извивающихся в воде. Вскоре на поверхности появилась рука с призрачными пальцами, а вслед за ней И лицо. Оно являло собой разбухшую клейкую белесую массу, без глаз и губ, страшный призрак с человеческими волосами. Массивное ожерелье из зеленых крупных неграненых камней, соединенных чем-то блестящим, висело на том, что некогда было шеей. Билл Чейз впился в поручни, и суставы его пальцев побелели от напряжения.

– Мэриел! – хрипло крикнул он.– Великий боже, это Мэриел!