Текст книги "За миллион или больше (сборник)"

Автор книги: Бретт Холлидей

Соавторы: Питер Чейни,Луи Тома
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

 Глава 11

Мона Табор, прочитав статью, замолчала и уронила газету на колени. Она протянула руку к стакану со своим абсентом, потом медленно повернулась к Шайну. В ее глазах появился страх.

– Что вы тут делаете? – спросила она неуверенным тоном.– Что означает эта история с Карлом? Ради бога, говорите!

– Значит, ты не знала, что он легавый? – вмешался Ренслоу. – Тогда можно сказать, что он здорово подцепил тебя! И что делает Карл во всем этом? Боже мой, да говори лее, я ведь тебя спрашиваю...

– Заткнись! – прошипела Мона.– Шайн ведь ничего не знает. Он просто играет пока в догадки.

– Но ведь я-совсем не так далек от истины,– заявил Шайн.

– Выбудете совсем не так уверены в этом, когда с вами покончат! – закричала Мона.

Злоба и панический страх совершенно лишили ее обычного спокойствия. Мона Табор была не так уж далека от трущоб, в которых прошла вся ее юность. Она дрожащей рукой поднесла ко рту стакан.

– Может быть, вы и правильно догадались,– сказал Ренслоу,– Карл Мелдрум сыграл некую забавную маленькую роль. И только не думайте, что я не знал этого. Я просто никогда хорошо не понимал этого типа, но в первый раз, когда я его увидел и когда он узнал, что я брат Лео'ры Трип, он напился и Признался мне, что он ее очень хорошо знал и что так же ненавидит ее теперь. Вот почему я и держал его на примете и позтому-то я и пришел сегодня сюда.

 – Старая, вонючая дрянь! – закричала Мона,– -Я не должна была сомневаться, что такой подонок, как ты, обязательно попытается сделать гадость!

Шайн, спокойно сидевший с руками на коленях, внимательно наблюдал за Ренслоу и Моной.

– И все же попробуйте сговориться,– вмешался он, довольный тем, что так повернулся разговор,– Я тоже очень хотел бы вам сказать, кто убил вашу сестру. Мне самому необходимо узнать это. А как вы, Ренслоу?

В глазах бывшего заключенного появилось хитрое выражение, и он несколько замялся.

– Я предпочел бы предоставить выяснение этого вопроса полиции,– сказал он после недолгого раздумья.

– А я совсем наоборот. У меня нет намерения позволить обвинить в несовершенном преступлении Джое Дарнела,

– Но вы, может быть, измените свое мнение,– предположил Ренслоу,– когда мы немного поговорим с вами, вы, может быть, предпочтете быть более хитрым?

– Что это вам приходит в голову? – закричал Шайн – Я ведь вас-то не обвиняю! И если я взваливаю все на шею Мелдрума, чем это может вам повредить или что-то испортить вам? Никто не волнуется от этого... за исключением убийцы вашей сестры...

– Кроме шуток, вы, видимо, принимаете меня за болвана? Я прекрасно знаю, как все это происходит. Я очень дорогой ценой заплатил за эти знания. Двадцатью пятью годами моей жизни. Я вышел из тюрьмы, а тот, который вчера свернул шею моей сестре Леоре, дал мне состояние. Так что могут подумать на этот счет, как вы полагаете? Даже если бы я был за сотни километров от этого дома. Можно ведь подкупить свидетелей, которые будут клясться, что видели меня, входящим в дом моей сестры.

– Вы ничем не рискуете, если у вас есть алиби.

Я никогда не способствовал осуждению невиновного человека. Вот почему и теперь мне необходимо реабилитировать имя Джое Дарнела.

– Ну да! Я уже имел с этим дело и не один год провел в раздумье над этим. Мой отец и судья говорили в свое время подобные басни: «Будь честен, говори только правду и ты ничем не рискуешь!». Проклятые!

Буелл Ренслоу превратился в старого желчного человека. Он весь дрожал, и пистолет его тоже дрожал вместе с ним...

Шайну только оставалось надеяться, что спуск у этого пистолета тугой и он не выстрелит от подобного подрагивания. Он прекрасно знал эти признаки горячки, охватывающей узников, и также поступки, на которые может толкнуть подобный приступ.

– Конечно, меня ударили по спине и сказали, чтобы я дрался,– с горечью продолжал Ренслоу.– Это был тот случай. Все тогда были пьяны. Конечно, мое единственное преступление состоит в том, что я удрал. И вот, плати долги обществу, мой мальчик!

Он с непринужденным видом копался в своей памяти, поворачивая нож в незажившей ране, вспоминая дни и ночи, проведенные в клетке как дикий зверь. Он говорил монотонным голосом, который в этой комнате звучал ужасней, чем любое выражение гнева.

– Хорошо. Допустим, что я был болваном. Я все сам погубил. Процесс закончился бы скорее, и я выкрутился бы с шестью месяцами, если бы не был отмечен. Я выступил перед судьями и рассказал всю -историю, как она в действительности произошла, но я был сыном Алонзо Ренслоу, который извлек миллион из земли в то время, как другие помирали с голоду, ища это несчастное золото. Тогда считалось совершенно обычным приговорить, и несправедливо, сына богатого человека. Нет, молчите! Вот продолжение. Хотите знать, почему я убью вас? Я сделаю это только для того, чтобы больше не рисковать своей головой. Разве мой старик в то время поддержал меня? Что, мисс Леора, святая недотрога, помогла мне тогда? А? Да и теперь, когда я вернулся, протянул ли кто мне руку помощи? Что вы об этом думаете? Сколько понадобилось бы миллионов Алонзо Ренслоу, чтобы вытащить меня из этого ада? Всего несколько сот тысяч долларов, чтобы позолотить лапу, кому следует.

Мой старик их не выпустил, а? А почему? Потому, что Леора помешала ему сделать это, вот как! Половины состояния для нее было слишком мало, она хотела иметь все и была очень рада, что теперь сможет избавиться от меня. Да-а. А так как меня приговорили, то весь пакет и оказался в ее распоряжении. А вот теперь у нее ничего нет, да. и ее самой нет!

Теперь вы понимаете, что я предпочту вас скорее уничтожить, чем еще раз сказать правду перед трибуналом!

– Мне кажется,– спокойно заметил Шайн,– что вы произнесли обвинительное заключение. Смерть вашей сестры не только обогатила вас, но и принесла вам ненависть к ней.

– Конечно. А к чему мне надо клясться, что я был у себя в постели, когда все это произошло? Я прекрасно понимаю, что я приговорен заранее. Когда вы убедите их искать другого, человека, настоящего убийцу, а не считать этого бедного типа, которого убил Трип, преступником, они сразу начнут рыскать по всем углам и кончат тем, что обнаружат меня и повесят мне на шею это убийство. Вот тогда-то я прямехонько и отправлюсь на электрический стул. Я все это предвижу заранее.

– Вы ведь и сами не верите, что Джое Дарнел убил вашу сестру, не так ли?

– То, что я лично думаю, совсем не считается. Главное, что флики думают по-другому... И если вы не станете толкать их в другом направлении, все так и останется, и они будут продолжать думать именно так.

– Но если они не станут искать дальше того, что они знают сейчас, а остановятся на том, что это Дарнел убил вашу сестру, то я окончательно пропал. Они отберут мою лицензию, и я окажусь без гроша, без всяких средств к существованию и без работы.

– И тогда? Но зато вы будете живы и на свободе. Разве это ничего не' стоит?

– Нет, конечно, этого совсем недостаточно.

– А вы совершенно уверены в том, что говорите? —спросил Ренслоу после непродолжительного молчания, внимательно глядя на Шайна.

– Абсолютно. Не будьте дураком, Ренслоу. Я же не блефую и это не приведет ни к чему, если вы меня все же уберете. Если вы никого не убивали вчера, то сделайте лучше, как я вам говорю. В противном случае, я советую вам немедленно убираться отсюда и скрыться из города как можно скорее.

– И что ж, по-вашему, я должен бросить миллион долларов? Это что же, по-вашему, пустяки, что ли?

Ренслоу снова был бледен и дрожал всем телом. Он стал кусать себе губы, потом вдруг закричал надрывным голосом:

– Если мне и придется убираться отсюда, то это произойдет не раньше, чем я расправлюсь с вами, чтобы вы не побежали следом за мной!

Мона выпрямилась и с презрением бросила им;

– Вы так ни к чему и не придете и ни до чего не договоритесь, если будете все время только так спорить. Судя по тому, что я знаю о Шайне, Буелл, что имеет для него наибольшее значение, так это деньги. Итак, попросту позолоти ему лany!

– Мм-м... Да. Ты все-таки совсем, не так уж глупа, Мона. Скажите, Шайн, мы можем с вами сговориться на такой основе или кет?

– Может быть.

– Сколько же вы хотите, чтобы бросить все это? Необходимо оставить вещи в том положении, в котором они находятся в настоящее время. Сколько же вы за это хотите? Ну? И, видимо, после этого, все будут довольны.

Шайн подергал себя за ухо, потер подбородок и наконец ответил:

– Я много раз в своей жизни сталкивался со взятками, но всегда отказывался от них, Ренслоу. Нужно, чтобы это было чрезвычайно интересно, а так...

– Ну что ж, наконец! Можно подумать, что у вас в действительности есть против меня улики.

– А нет?

– Конечно, нет! Ничего!

– Вы же сами знаете, что Джое Дарнел не убивал Леору.

Ренслоу пристально смотрел на Шайн а в течение нескольких мгновений. Майк твердо выдержал его взгляд. Наконец бывший заключенный вздохнул и вдруг сунул свой пистолет в карман. Майк тотчас же расслабился и осмелился даже достать сигареты и зажигалку.

– Все, что нам сейчас нужно, -это обнаружить и настигнуть, виновного, которого нужно будет поставить на место Дарнела,– сказал он.

– Да, но ведь на это всем наплевать, кроме вас! Когда я получу свое наследство, я вам дам столько денег, сколько вам никогда не заработать своим проклятым ремеслом частного детектива!

Шайн медленно покачал головой.

– У меня дубовая голова, Ренслоу,– сказал он.—

К тому же у меня, может быть, осталось немного гордости. Я никогда не доставлю Пантеру удовольствие увидеть, как я буду ретироваться из Майами.

– Проклятье! Но ведь у вас будет достаточно денег, чтобы купить Пантера и перепродать его!

Шайн ничего не ответил.

– Послушайте,– вдруг великодушно предложил Ренслоу,– а почему бы вам не повесить убийство., на шею одному из детей Трипа? Они ведь оба были там вчера вечером. Они же ненавидели и не выносили Леору, потому что она отказывала им в деньгах. Если уж дело на то пошло, то это один из них мог нанести ей этот удар.

– Возможно, весьма возможно,– прошептал Шайн.– Но это обстоятельство будет значительно труднее доказать, чем сказать об этом.

Он вытянул вперед свои длинные ноги, сунул обе руки в карманы и закусил губу с задумчивым видом. Мона посмотрела на обоих мужчин, дрожащей рукой снова налила себе питье и вдруг воскликнула:

– Боже мой, я никогда ничего подобного не видела! Вы оба, сидя тут, ищете кого-то, кого смогли бы обвинить в убийстве, так же спокойно, как будто, спрашиваете, какое блюдо сегодня будет подано на обед!

Шайн нахмурил свои густые брови. Он хотя и слышал ее восклицание, но не подал вида, что обратил на него внимание.

– Да, нам действительно нужен кто-то, у кого была возможность и, особенно, «причина» для убийства,—пробормотал он.

Неожиданно он выпрямился и спросил у Ренслоу;

– А эти письма, которые вы писали своей сестре? Вам -не кажется, что они могут свидетельствовать против вас?

Ренслоу открыл рот, потом снова закрыл его, казалось, совершенно ошеломленный.

– Какие письма? – спросил он прерывающимся голосом. .  .

– Я считал, что мы договорились и перестанем разыгрывать мелодраму. Нужно все же, наконец, основательно обо всем договориться, чтобы была совершеннейшая ясность во всем, если вы хотите, чтобы эта история прошла для вас гладко.

– Конечно, это и мое желание. Но я никогда и ничего не слышал о письмах.

Шайн разозлился..

– Боже, мой! – воскликнул он в сильном раздражении,– Если вы не хотите мне говорить всей правды, я все брошу!  .

Он встал и решительным шагом направился к двери. Зубы его' были крепко сжаты.

 – Подождите,– умоляющим тоном попросил его Ренслоу.– Не говорите так. Я вам клянусь, что я не лгу. Что это за письма?

Уже дойдя до двери, Шайн обернулся. Он посмотрел на Мону, потом на Ренслоу и до него, наконец, дошло, что тут определенно что-то не так и этот пожилой мужчина несомненно говорит правду.

– Говорите, ну, говорите же, Ренслоу... Скажите же, я очень хочу вам верить. Если все это так, как говорите вы, то мы уже почти держим нашего человека. Карл Мелдрум! Это может быть только он!

Краем глаза Шайн увидел, как вздрогнула Мона.

– Карл Мелдрум? – пробормотал Ренслоу.– Да-а, Должен, сказать, что он мне как-то признался, что был любовником Леоры.

– У меня есть все основания полагать, что он также любовник и Дороти Трип,– ответил Шайн, не переставая наблюдать за Моной.– Ему, видимо, надоело ждать, чтобы умерла мачеха и оставила свой капитал падчерице.

Мона залпом опорожнила свой стакан и с силой бросила его на ковер.

– Это неправда! – закричала она.– Вы воображаете, что я позволю вам сунуть в эту омерзительную баню Карла? Вы сошли с ума, что ли? Согласна, что он вел корабль этой девицы, но можете мне поверить, что он не вернулся бы к ней, как только получил свою долю барыша.

– Он был там в половине второго ночи,– ответил ей Шайн.– И он убежал оттуда в «Телли-Хо» и попросил вас организовать ему прочное алиби на эту ночь.

– Это неправда! Он пришел в «Телли-Хо» ровно в час ночи. Я могу это доказать! Есть множество свидетелей, которые подтвердят это!

– Ну да. Конечно... Вы все отлично устроили для него. А вы разве сами не понимаете, что он заставил вас лгать? Он просто очень искусно пользуется вами.

– Это неправда, я...

– Это совершенно точна, – уверил ее Шайн. – Я предоставляю вам прекрасную возможность отомстить ему за его вероломство. Выбросьте его алиби на ветер, вот и все, что я у вас прошу. Я же займусь остальным.

– Хорошо, согласна. Я... Нет! Нет! Уходите отсюда, подонки! Убирайтесь!

Она встала, шатаясь, и стала ругаться, как извозчик. Шайн толкнул ее, и она упала на диван.

– Подумайте, Мона,– холодно произнес он.– Подумайте, пока еще есть время. Ведь это все очень бросается в глаза. Итак, подумайте о том, что я вам сказал.

Она задумалась, сидя с вытаращенными глазами, блестевшими от гнева и страха.

– Если вы не будете благоразумны,– проговорил Шайн,– я вынужден буду подумать, не смогу ли я повесить это дело и на вашу шею. Мне ведь во что бы то ни стало, любой ценой, необходимо найти виновного. Не забывайте этого.

Он повернулся и, не взглянув на Мону, вышел.

 Глава 12

Когда Шайн вошел в холл своего отеля, служащий читал «Дейли ньюс». Он поднял от газеты глаза и, смущенно улыбнулся, когда Шайн пересекал холл походкой очерненного и знающего об этом человека,

– Мистер Шайн, я прошу прощения за утренний инцидент. Я только что прочитал в газете...

– И вы все же продолжаете верить тому, что пишут в газетах, а? Вы не знаете, моя жена вернулась? Может быть, она звонила по телефону?

– Нет, мистер Шайн,—пробурчал служащий.– Но... Но у вас посетитель. Как мне показалось, клиент. Я провел его в вашу контору, он не захотел сказать мне своего имени, но если я могу себе позволить... Он очень похож на фотографию этого молодого Трипа в газете.

Шайн не казался удивленным.

– Хорошо. Я поднимусь в контору,– сказал он.

Потом, уже уходя, он повернулся и добавил:

– Никогда не женитесь, Джим. Подумайте над этим!

Служащий округлыми глазами смотрел ему вслед. Он никогда еще не видел детектива в таком состоянии, и оно было непонятно ему.

Несколько человек выходили из лифта. Перед Щайном стояла толстая дама. Резким поворотом плеча он оттолкнул ее, и она упала бы, если сопровождавший мужчина не поддержал ее. Он бурно протестовал, возмущенный грубостью Шайна, но Шайн вошел в кабину и, даже не оглянувшись, захлопнул за собой дверь.

– Второй,– проворчал он лифтеру, который быстро прихлопнул дверь и молчал.

Выйдя на втором этаже из кабины лифта, Шайн как бы механическим шагом направился к своему бывшему обиталищу. Дверь в квартиру была открыта. При виде входившего Майка Эрнст Трип смущенно поднялся с кресла, на котором сидел. Он открыл два .или три раза рот и закрыл его, не сказав ни слова.

Шайн едва взглянул на него, кивнул и с безразличным видом прошел мимо. Он прямо направился к шкафчику, чтобы взять оттуда бутылку с коньяком и стакан. Отвернувшись от шкафа и подходя к столу, он задел молодого Трипа, но даже не обратил на свое движение ни малейшего внимания. Потом отправился на кухню, чтобы наполнить льдом большой стакан, и, вернувшись, поставил его рядом с бутылкой. У него был совершенно озадаченный вид, лицо было жестким и, казалось, он не замечал своего посетителя, как будто его и не было в комнате. Он налил -себе питье, закурил сигарету и уселся за столом с отсутствующим видом.

Эрнст Трип окончательно закрыл рот, но у него от этого не стал более умный вид. Глаза его были обведены черными кругами, как будто он не спал несколько ночей подряд. Он нервно курил длинную сигарету в ожидании, что Шайн все-таки соблаговолит обратить на него внимание.

Майк проглотил большую порцию питья и маленький глоток ледяной воды. Он сильно затягивался си-. гаретой и выпускал дым из ноздрей. Наконец он, как бы очнувшись от забытья, повернулся  к 'Эрнсту Трипу и проворчал:. ..

– Садитесь.

Глаза парня  приэтом  заблестели.  Он осторожно сел и пробормотал:

– У вас такой странный вид, что я не...

– Я просто напился как свинья. .

Майк выпил еще, не глядя на Эрнста, который вдруг сказал ему суховатым тоном:

– Я пришел к вам... я хочу сказать... Я прочитал то, что вы сказали... что помещено сегодня в «Дейли ньюс»...

Он внезапно замолчал и нагнулся, чтобы раздавить сигарету в пепельнице. Его глаза с безнадежным видом были устремлены на детектива.

– Да-а,—протянул тот.– Некоторые люди, прочитав это, задумались, что немало испортило им крови.

Майк опорожнил свой стакан и тотчас же снова наполнил его. Длинные женственные ресницы Эрнста опустились, что придало ему вид скромный и смущенный. Он вытащил дрожащей рукой сигарету из своего портсигара и закурил ее.

– Что вы хотите этим сказать? – проговорил он чуть слышным шепотом.– Что... что вы хотели сказать? Что... что... .

Я. же ведь не заикался при этом,– с брезгливостью возразил Шайн.

 – Что же заставляет вас думать, что этот, человек не совершал преступления? Какие у вас имеются доказательства?-

– Я не только не верю, но я к тому же и отлично знаю, что Дарнел ни в. коем случае не сжимал горло вашей мачехи.

Майк поднял свой стакан и посмотрел, как солнечные лучи играли в жидкости.

– И вы знаете, кто это сделал?

– Я начинаю понемногу понимать это. Основные доказательства в настоящий момент пока все еще ускользают от меня, но, может быть, после второго стакана...

Майк сделал несколько -глотков с внимательным видом, потом убежденно покачал головой:

– Да... другой стакан, или два, или три, безусловно, разрушат последние барьеры, рассеют туман сомнений, и колебаний, и мой дедуктивный гений наконец-то засверкает, освобожденный от постороннего влияния...

Эрнст вскочил с места с возмущенным видом воскликнул:

 – Вы же совершенно пьяны! Это вне всякого сомнения! Но вы выглядите так, что можно принять вас за умного человека. Я же прекрасно знаю, о чем вы думаете, чего вы жДете и почему не говорите откровенно. Почему не...

Шайн снова опорожнил свой стакан и вдруг изо всех сил швырнул его об стену. Потом он повернулся' к молодому человеку и в первый раз после его прихода прямо посмотрел на него  пристальным взглядом.

– Боже мой, что это вас так разбирает? Не смотрите на меня так. Лучше сядьте и скажите, зачем вы сюда пришли и что вы хотели мне поведать. Но только побыстрее. Я хочу выпить, а пить я предпочитаю в одиночестве.

Эрнст Трип снова сел.

– Вы говорили тогда о Карле Мелдруме,– сказал он.– Не верьте ничему тому, что он рассказывает. Ом врет, все врет, чтобы только спасти свою шкуру. И это действительно совсем не тот нанес удар; я готов держать любое пари, что это сделал Карл. Я знал, что он скрывал что-то, когда не хотел, чтобы я поднялся в ту комнату...

Он резко оборвал фразу, приложил пальцы к губам и с ужасом посмотрел на Шайна. Майк тотчас же насторожился.

– Он не хотел позволить вам подняться? Вы хотите сказать, что это было именно вчера вечером, когда вы откуда-то вернулись?

– Нет... Я... я совсем не то хотел сказать. Но только это не Дороти. Это совершенно невозможно! Она такая нежная, такая добрая и...

Майк встал, шатаясь, и с гримасой наклонился над Эрнстом.

– Она так же добра и нежна, как очковая змея, бедный глупыш. Вы просто ее ревнуете к Карлу Мелдруму, да? Не говорите, что нет. А сегодня утром она пыталась уговорить вас солгать относительно вчерашнего вечера, не так ли? Скажите правду! Вы же не умеете лгать. Ну! Говорите же! Быстро!

– Нет, нет! Это совсем не правда то, что вы говорите о Дороти!

Шайн вдруг резко выбросил руку вперед и ударил его по щеке тыльной стороной ладони. Эрнст отшатнулся и начал плакать.

– Вы попались, мой бедняга,– сказал ему Шайн без малейшей жалости в голосе.– Вы ведете себя как кретин, стараясь очень неумело выгородить свою сестру или Карла Мелдрума. Скажите мне, что произошло вчера вечером в действительности. Когда вы вошли, вы наткнулись на Карла Мелдрума, который выходил из вашего дома, не так ли? И он помешал вам сразу же подняться? И вы подумали, что это потому, что он и Дороти убили вашу мачеху? Они, возможно, слышали, как вы входили, и он быстро спустился вниз, чтобы задержать вас, а она в это время заканчивала работу?

– Нет! Нет! Не говорите этого, это ужасно!

Эрнст выпрямился на стуле с большим усилием.

По его щекам ручьями текли слезы.

– Дороти ничего не сделала! Слышите, вы! Это невозможно! Она просто хочет выгородить этого типа, я это знаю. У него... у него странное влияние на нее... и она после знакомства с ним стала совершенно другая.

Шайн вздохнул. Он проковылял до шкафа с ликерами, достал оттуда два стакана и поставил их на стол. Потом, наполнив оба, он один протянул Эрнсту и проворчал:

– Выпейте это и успокойтесь; я думаю, это вам поможет.

– Нет... Спасибо, но я не... Я не пью...

Лицо его передернулось, и он задрожал. На его бледной щеке остался красный отпечаток о удара Шайна.

Майк пожал плечами и поставил стакан.

– Ладно, ладно, успокаивайтесь как хотите. Но не плачьте больше так, это действует на нервы. И не пытайтесь больше лгать так глупо. Если бы вы не думали, что ваша замечательная сестрица замешана в этом деле, вы бы ни за что не пришли сюда. Ведь вам, насколько я понимаю, совершенно наплевать на Карла Мелдрума и совершенно' безразлично, что с ним будет, лишь бы вашу сестру не тронули, не так ли?

– Да. Я пришел повидать вас, потому что... потому что я чувствовал, что Карл хочет скомпрометировать Дороти. Я ей говорил, что она не должна лгать ради него. Я очень хорошо понимаю, что в конце концов вы узнаете, что он ушел не в то время, какое было зафиксировано полицией с ее слов.

– В таком случае, поясните мне некоторые детали. Что, Карл Мелдрум встретил вас у двери, когда вы вернулись домой вчера вечером?

– Да,– признался Эрнст,– и он ни за что. не хо. тел позволить мне сразу же подняться наверх. Он взял меня под руку и стал вдруг рассказывать всякие глупости, и я Тогда подумал, что он хочет задержать меня внизу, чтобы... ну, чтобы я не обнаружил...

– Очень хорошо, я понял все. Чтобы вы не поднялись в комнату вашей сестры, которой в то время там не было.

– Напротив, она была там. Она раздевалась.

– Или одевалась,– циничным тоном проговорил Шайн.– Вы в этом не очень-то уверены. Но это в данное время совершенно безразлично. И сколько времени прошло до выстрела?

– Я... Я не знаю. Недолго. Мы были... Мы уже болтали с Дороти в ее комнате.

– Гм. Все кажется отлично налаживается... Скажите, на первом этаже есть телефон в маленьком салоне? ,

– Да.

– В котором же часу позвонили по телефону Дороти, когда она не захотела сказать вам, кто это звонил?.

– Это было, когда полиция... Какой еще телефонный звонок?

– Именно тот, о котором вы сейчас думаете,– приветливым тоном ответил Майк, не. без ехидства глядя на растерявшегося молодого человека.

Шайн снова опорожнил свой стакан. Глядя на него, никогда нельзя было подумать, что он хотя бы немного пьян. И в действительности его мысли были ясными и трезвыми.

– Это после этого телефонного звонка она попросила вас Солгать относительно времени ухода Карла Мелдрума из вашего дома,– продолжал он,– Вы протестовали, но она вас все же убедила. Они, конечно, совершенно очевидно, оба замешаны в этом деле.

Эрнст снова встал. Он задыхался, и в глазах его было выражение отчаяния.

– Я же вам говорю, что это неправда! – закричал он,– Я ведь только пришел спросить у вас, что означают ваши обвинения, помещенные в газете, но я не позволю вам обвинить Дороти! Этого же не было, нет!

Парень быстро отошел назад, сунул руку в карман и, вытащив оттуда автоматический пистолет 32-го калибра, направил его дуло на Майка.

– Бросьте это, несчастный кретин! – выдохнул детектив.

– Нет! Я убью вас.

И вдруг в наступившей тишине раздался резкий телефонный звонок. Шайн бросил взгляд на телефон, оперся обеими руками о стол и медленно поднялся.

 – Не двигайтесь! – завопил Эрнст.– Это. опять ваши трюки!

Телефон настойчиво звонил. Шайн повернулся к Эрнсту и вдруг произнес жалобным тоном:

– Я подойду к телефону

Он сделал быстрый шаг вперед, раздался выстрел... Пуля задела бедро Шайна.

Одним прыжком он бросился на Эрнста, который в ужасе смотрел на дымящийся пистолет в руке, как будто не понимал, откуда это он взялся. Бросок Майка заставил его упасть на колени, и кулак детектива опустился ему на висок. Эрнст растянулся на полу и остался там уже недвижим.

Телефон перестал звонить, когда Майк снял трубку.

– Очень огорчен, мистер Шайн,– услышал он извиняющийся голос служащего,– но ваша жена, видимо, повесила трубку или ее разъединили.

– Моя... моя жена?

– Да, мистер Шайн. Она казалась очень взволнованной и очень торопилась. Я пытался связаться с вами в обеих квартирах.

– И она ничего не сказала? Где она находится? Ничего?

– Нет. Она только хотела поговорить с вами. Я сказал ей, что вы здесь, но...

– Спасибо,– почти беззвучно прошептал Майк. Лоб его был покрыт потом, когда он вернулся к столу. Он взял стакан, который налил для Эрнста, и. одним махом опорожнил его. Потом он посмотрел на молодого человека, который с большим трудом вставал на ноги.

– Мне кажется, что я попросту убью вас. Паршивый болван, вы даже не знаете что вы сделали! Вы ничего не знаете и вам на все наплевать, а? Вы настолько увязли в своих грязных маленьких делишках, что вам совершенно безразлично все происходящее вокруг.

Шайн медленно направился ,к нему со сжатыми кулаками. Эрнст невольно отступил перёд ним, страшно испуганный, и стал судорожно шарить по полу, стараясь найти пистолет, который выпал из его руки. Шайн подождал, пока его пальцы сомкнутся на рукоятке, потом его большая нога с силой наступила на руку Эрнста. Тот издал страшный вопль боли, на его раздавленном запястье появилась кровь. Шайн расхохотался.

– Грязный маленький подонок! Хотелось бы мне знать, почему это люди, подобные вам, считают возможным для себя приходить ко– мне, и еще смеют угрожать, к тому же мешая подойти к телефону. Почему, а?

С рукой, прижатой тяжелой ногой Шайна, Эрнст катался по полу, крича от боли. Шайн продолжал поносить его и ругаться. Не переставая давить ногой на его руку, он с силой ударил молодого человека другой ногой в живот.

Стоны Эрнста мгновенно прекратились. Шайн отступил. Некоторое время он смотрел на распростертое перед .ним тело, как будто удивлялся, видя его тут. Потом он потер подбородок и провел рукой по глазам. Эрнст не Шевелился. Оттуда, где стоял Майк, не было видно, дышал ли тот.

Сейчас Майку было все безразлично. Он только задавал себе вопрос, где сейчас Филлис и почему она не подождала, пока он ответит ей на звонок, тем– более что служащий заявил, что ее муж находится здесь?

По прошествии нескольких минут он снова подошел к телефону, набрал номер и попросил Вилла Жентри.

– Вилл? – приветливо сказал он.– Это Майк Шайн. Мне кажется, что я убил молодого Трипа. Вы хорошо сделаете, если пришлете ко мне врача с машиной, чтобы подобрать его. Что? Ну что, а почему бы и. нет? Может быть, я также убью и остальных членов этой проклятой семьи... Мне совершенно наплевать на то, что вы сделаете, Вилл. Новости о Карле Мелдруме? Согласен... До скорого.

Он повесил трубку и вышел Из квартиры, оставив дверь полуоткрытой. В коридоре он вдруг вздрогнул и отправился за своим пальто этажом ниже.

Десять минут спустя он уже вел машину по направлению к Майами Бич.