Текст книги "Неожиданность (СИ)"

Автор книги: Борис Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 78 страниц)

Глава 18

Богуслав отправился исполнять свои должностные обязанности у князя, я воротился домой. Забава меня потискала, поиграла любимым мужем, как хотела, и пока успокоилась.

Надо было завершить вчерашние дела: получить клеймо, рассмотреть через лупу хитрую кузнечную пометочку и объяснить нашу задумку обоим приказчикам.

Вечером конюх приведет братьев.

В принципе, период с обеда до ужина будет у меня свободен. Можно попринимать женщин-льготников. Невелик доход, но запас кошель не трет.

Конечно, пора начинать класть стены у церкви, но Ваня после бега по пересеченной местности, и прочих ужимок и прыжков на сегодняшнем конском родео, был никакой, и в данный момент валялся в отведенной им с Наиной комнате. Без бригадира тащить вялых кирпичников на новое дело, переслушивая их обычное нытье: не знаем…, не умеем…, не можем…, было практически бесполезно. С ними каждый раз охота было рявкнуть: кто без спроса отпустил от мамкиной титьки? На место!

Они, конечно, очень молоды, и, вроде, какой с них спрос, но я себя и своих друзей такими пассивными и не припомню. Когда мы закончили последний класс школы, были отнюдь не старше. Нет нужных институтов в нашем захолустье? Закинули вещички в чемоданы и поехали учиться в другие города, кому что было по сердцу. Выпуск нашего класса взял штурмом ВУЗы, где был конкурс по двадцать-тридцать человек на место (о московских МГУ и МИФИ не берусь судить – там конкурс был просто запредельный – наших прошло трое), освоил самые разные специальности.

А этих кирпичников дальше соседнего переулка и не заманишь. Улучшает процесс только Иван, служит для этих мямлей катализатором. Ворвется в их сарай, где постоянная жара и запах пережженой глины, гаркнет: принюхались? Пригрелись? Вперед и с песней! И пойдут, как миленькие, класть стены. Он сегодня не в силах, и они пусть на привычном месте поторчат, отдохнут перед будущим рывком.

Первым делом потолковал с Федором насчет увеличения доли сырого мяса для Марфы. Повар опять укоризненно повздыхал и высказался насчет выращивания зверины, но уже как-то вяло, без огонька и прежней живости. Чувствую, что когда собака еще блеснет невиданным умом, сказав ему после еды что-то вроде: кордамончика, Федька, сыпь больше, а перец урежь, он подумает: перекормили сырьем, эх перекормили!

Проводил Забаву в гости к подруге, делиться новостями о резком изменении в ее статусе – из черных людей стала боярыней. Не велел ничего поднимать, как бы не просили. Свет моих очей ушла неторопливо и степенно, как и подобает боярыням в ее положении.

Потолковал с Ваней насчет строительства церкви. Он, преисполненный служебного рвения, попытался было встать для новых славных свершений, но боли в мышцах его несколько отрезвили. Молодец застонал и опять упал в кровать.

– Лежи, лежи, – остудил я его, – завтра полегче станет. И будем пока поменьше бегать и прыгать, твоему телу привычка нужна, ты же не железный.

– А все железные! Олег сходу на рынок умелся, Ная на колдовскую сходку убежала, вы с Богуславом нам коней сбросили и бойко пошагали, а я пластом тут лежу!

Надо было вносить ясность в предмет разговора. Пошли по персонажам.

– Олег и Наина с лошадей не слезали, просто просидели в седлах два часа. Богуслав давно к этим трюкам привык, десятки лет исполняет. Наверняка, захочет удивить, покажет такой кувырок с переворотом прямо на коне, что ай да ух!

– А ты, ты, мастер! Ты-то где наловчился?

Конечно, очень хотелось изречь величественным голосом:

– Мне налавчиваться не надо, ибо я – мастер! – и захохотать эдак зловеще, но Иван эту шутку не оценит, а дел еще было немерено. Стал растолковывать дальше.

– Я каждое утро в течении долгих лет делаю зарядку на все тело, ко всему привычен. Отстаю, конечно, от мастеров прыжков с лошади, но сильно, в отличии от тебя, не уработаюсь, мышцы не потяну.

– Что еще за зарядки такие? – обиженно прогундел Ванька, давая всем своим видом понять, что считает это ложными выдумками.

Придется показать. Неторопливо поднялся, подтянул порты, унес табурет в угол и взялся за спецпоказ.

Начал с самых простеньких упражнений, делал их не быстро. Руки через стороны вверх, в стороны, вперед, вниз…, пауза, потряхивание кистей рук для отдыха. Правая прямая нога вперед и вверх, достать носком стопы левую ногу…, пауза. Поворот туловища вправо, влево…, пауза.

Постепенно движения ускорялись, делались сильнее и резче. Наклон вперед с поворотом. Удар правой рукой от плеча. Скорость все нарастала и нарастала, паузы уже были незначительны.

Не очень давно были включены упражнения от ушкуйников. Прыжок вверх! Удар обеими ногами! Поворот в прыжке с одновременными ударами рукой и ногой! Пауз я не делал. Для зрителя это сливалось в единое верчение, как вращение лопастей у вентилятора на максимальном скоростном режиме.

На Ваню мои акробатические этюды подействовали просто ошеломляюще. Он лежал молча, раскрыв рот, и глаза глядели так, будто увидели что-то необычайное, типа кобылы, катающейся верхом на собаке.

Когда я закончил прыгать, вертеться, махать руками и ногами, Иван задумчиво произнес:

– А я нашим парням и не верил, что ты из ушкуйников. Думал, это они так просто болтают.

– Правильно думал. Это я как-то с Ярославом пошутил, а он и поверил.

– Да и я сейчас поверил! Так как ты, только лучшие бойцы двигаться могут!

– Я у ушкуйников учился, у лучших из лучших. Но в походы с ними не ходил.

– А человека убить можешь?

– Могу, и делал это не раз. Да и ты к этому готовься – нам черного волхва убить нужно обязательно, увернуться от него вряд ли получится, очень уж силен.

– Идет же атаман ушкуйников Матвей! Бывший воевода Богуслав! У тебя тоже есть опыт убивать – чего же тут я?

– Кто именно из нас сумеет достать черного волхва, сие нам неведомо. Наина говорит, что тебе может повезти больше, чем нам.

– Мало ли что она болтает, а я людей не убиваю!

– А ты думал тебя в смертельный поход ведут, только для того, чтобы Наину ублажать? Или нам всем рассказывать, как ты горазд кирпичи обжигать? Все это путешествие больших денег будет стоить: очень дорогие кони, которых надо кормить лучшим овсом или ячменем, еда для людей, проживание в городах, оплата доставки нас через море, особая одежда, оружие, обувь, кормление караульщицы-собаки, да мало ли еще что! И каждый лишний человек в тягость для моего кармана станет.

– Ну ты же не один идешь!

– Перечисли по именам, кто сколько денег на поход сдал, каких особо выносливых коней привел, обученных собак, чтобы после целого дня такой работы, как сегодня, еще и ночью не караулить, выставил. Кто нас одел, обул, вооружил, сделал запас еды, которая в дороге не испортится, – кулеши да каши варить нам будет некогда. Начни с себя.

Эта мысль была для юноши в диковинку. Он герой, идет человечеству помогать, его просто обязаны всем обеспечить! И вдруг выясняется, что он дорогостоящая и бесполезная обуза!

– Да я, я…

– Наина?

– Она приезжая!

– Можем не продолжать. Богуслав все детям оставил, их у него семеро. У Матвея жена беременная, а от прежних походов ни копейки не осталось. Так почему я тебя, не желающего с врагом биться, в поход должен вести? Какая с этого польза?

– Я буду биться!

– И при этом отказываться убивать?

– Ну я не знаю…

– А кто должен знать? У нас на все про все несколько мгновений будет – раз, два, три, четыре, пять – все, ты убит! Успел чего надумать, не успел, уже все равно – судьба твоя и всего человечества решена. Ты мертвый валяешься, в обнимку с такой же Наей, на Земле страшная катастрофа! Все, приехали!

Иван поднял посуровевший взгляд.

– Убью гада!

– Вот это правильно. А то пусть кто-то сделает что-то. В этой жизни взыск ведешь только с себя.

Внезапно Ванюшины глаза наполнились тревогой.

– Обижаешься на меня, мастер?

– За то, что ты всегда за мной первый идешь? Или за то, что я, в трудную минуту, на тебя, как на себя самого положиться могу?

– Сказал тут не то, вылепил явную глупость.

– И что с того? Ты по каждому вопросу должен свое мнение иметь. А мне ведь далеко за пятьдесят, дети старше тебя, и я давно оцениваю людей не по словам, а по их делам. И не зови ты меня больше, старший, мастер, говорили тебе и раньше.

– Другие же зовут!

– Ты еще может, как другие, меня хозяин или барин звать станешь? Владимир, Володя, или Вовка, – для тебя, как угодно. А то в походе будешь белой вороной выглядеть.

– Кругом я сегодня обделался!

– Ты великолепное оправдание ввел на все случаи жизни.

– Это какое?

– Мы – приезжие!

Дальше беседовали уже по-доброму, без лишних эмоций.

– Как же ты помнишь все эти взмахи руками и ногами?

– Каждый мах туда и обратно, или несколько движений вместе, называются упражнение.

– И много ты таких упражнений делаешь за одну зарядку?

– Штук пятьдесят, если время позволяет.

– Немало каждое-то утро, пятьдесят раз все это переделать.

– Это ты не понял. Упражнений всего пятьдесят, и каждое из них я по двадцать раз делаю. Это всего около тысячи упражнений. А чтобы не путаться, делаю их в однажды установленном порядке – это за этим, а это за тем. Просто я же не разом их выдумал. Вначале первые десять делал. Чувствую – маловато. То там что-то увидишь, то тут ухватишь, добавляешь. Последнему десятку у ушкуйников выучился.

– Надо и мне учиться! Поучи товарища!

– Зарядку освоишь сам, это не сложно, просто требует некоторого времени. Первые несколько раз я покажу. Именно ты, и никто другой, будешь решать, что именно из упражнений тебе в данный момент требуется, а без чего можно и обойтись – со временем всегда туго. Иной раз поспать гораздо важнее всех этих кручений. Если что будет непонятно, спросишь меня. Сейчас важнее другое – нужно обучиться навыкам боя с оружием. Как стрелять из арбалета и бросать ножи, я покажу – умения простенькие, наловчишься быстро, а тренироваться вместе будем. На саблях я тоже умею, но тут времени много надо, лучше бы тебе поучиться у другого умельца. Но по правде сказать, не больно-то и верится, что до этого у нас с врагом дело дойдет, мало времени нам отпущено. А вот выстрелить из уже заряженного самострела и следом тут же бросить нож – секундное дело.

– Володь, а чем ты так занят целыми днями? – спросил бригадир кирпичников, – церковь пока не строишь, с нами не сидишь, с домрой в руках мы тебя видим редко, а дома редко бываешь.

Рассказал ему обо всех своих заботах, приносящих деньги для будущего похода.

– А кирпич? А постройка церкви?

– Ни копейки пока не дали.

– А зачем делаешь?

– Чтобы вы с голоду не передохли. Начинали вместе, бросить бывших скоморохов жалко. Тебе-то я в своем большом хозяйстве место всегда найду, а остальные, если чем-нибудь недовольны, пусть идут на все четыре стороны.

– А как же производство? Встанет ведь все! Пока ты новых людей сыщешь – печи погаснут!

– Перекрещусь на радостях и никого искать не буду. А печки залить велю, чтобы пожара не было. Кирпичники с воза, мне зримо легче. И отдавая церковникам народные пожертвования, только вздохну с облегчением.

– А если попы спросят, почему кирпич не делаешь, церковь не строишь?

– Отвечу правдиво – разбежались нерадивые нехристи.

– А они…

– А мне на всю их шатию-братию наплевать. Храм вызвался сам строить, никто мне это дело не поручал. Денег мне церковь копейки не дала, сам собрал. Епископ Герман на эти рублики давно целится, хочет перед Киевом выслужиться. А тут вдруг я их сам ему принесу! Звание святого, конечно, не присвоят, но и взыску никакого не будет.

– Не уважаешь ты нашу религию!

– Очень уважаю. Кроме того, что истинную веру русским людям несет, много и других полезных дел делает: учит, лечит, строит для народа церкви и храмы, открывает монастыри, в тяжелую годину на защиту Родины встает – не предаст и не продаст! А об отдельных людях буду судить, как хочу. Теперешнего епископа осуждает подчиненный ему человек – настоятель Софийского собора, протоиерей Николай, а ему я верю безоговорочно. Он святой! Сейчас в поход с нами рвется, а я его не беру – извини, святой отец, в предсказаниях тебя нет. А взять хочется!

– Так возьми!

– Чтобы он погиб за просто так? Убивать Николай не будет, станет молиться, а черного волхва этим не взять, и погибнет святой человек ни за что! Пусть уж лучше в Новгороде бесов из людей изгоняет, опыт уже имеет!

– Я слышал о нем.

– А я его отлично знаю, – на коркодила вместе ходили, денег на постройку церквушки помогает мне собирать.

Глянул на часы – батюшки светы, не то что идти пора, нестись пора скачками на рынок! Велел Ваньке лежать и не рыпаться, торопливо подался в свою комнату. Там насыпал в кошель денег на расчеты с Онцифером и другие возможные расходы. Да, не забыть лупу с собой прихватить, очень хочется увидеть, чего там этот высококвалифицированный кузнец наваял на клише.

Огляделся, нигде нету лупы. Куда же она могла деться? Прятать и убирать Забава не охотница. Другие никто в нашу спальню и не заходят. Сам я никак не могу забыть, куда положил нужную вещь. Остается одно – сработал домовой!

Озлившись, я вышел на середину комнаты, и довольно громко объявил:

– Сейчас уйду на двор, потом быстро вернусь. Если шар с водой не найдется, иду за своим другом протоиереем Николаем. Он из людей бесов изгоняет, думаю и с домовым цацкаться не будет!

Вышел на крыльцо, осмотрел свои владения. Марфа, как обычно, радовалась новой встрече с хозяином. Немножко погладил будущую собачью интеллектуалку по красивой головушке. Дурашка, дурашка, будешь ты умняшка…

Лошади по двору не бегали. Олег, уходя наводить порядок в каретопроме, пристроил всех в стойла. Прошелся внутри. Было чистенько, уютно – чувствовалась рука любящего человека. Посетил регистратуру, предупредил Доброславу, что сегодня после обеда буду лечить. Если ничего срочного не будет, приму пять человек.

В голову лезли неотвязные мысли. Интересно, чем ответит на мой ультиматум клептоман-домовой? Может он мнит себя тут главным? Называла же его Забава за глаза – хозяин. Сейчас приду, а на двери нашей комнаты висит объявление, чеканно нарисованное печатными буквами:

В связи с приближением отопительного сезона злостные неплательщики коммунальных платежей в виде:

1. Молоко

2. Булочки

будут лишены увеличительных шаров.

Список неплательщиков:

Мишинич В. П.

Или все пойдет жестче и на столе будет валяться замызганный кусок бересты, на котором гнусными кривульками нацарапано:

– Веди кого хочешь, фиг чего получишь, боярский козел!

Ладно. Пора!

Зашел в дом, прошел в комнату, – слава богу, никаких записок, а на столе лежит искомый шар. Протоиерей Николай, видимо, пользуется значительным авторитетом у домовых Софийской стороны Великого Новгорода.

Огляделся – не пришипился ли где для разборок по понятиям мохнато-волосатый? Пусто. Что ж, не больно-то и хотелось. А то враз выяснится, что я какие-нибудь древнерусские рамсы попутал.

Впрочем, все в один голос говорят, что домовой осуществляет защиту дома и хозяев, где может. Это должно оплачиваться. Взяв шар, зашел на кухню и спросил, что у нас с едой для домового.

– Молоко куплено, тесто поставлено. Булки к ночи напеку.

Удивив Федора загадочной фразой:

– Крыше надо отстегивать! – отправился на рынок.

Глава 19

Онцифер долго изучал водяную лупу, рассматривал через нее разнообразные предметы. Сдуру показал ему маленькие цифирки и соответствующие им риски на циферблате часов. Кузнец вначале отнесся к вещи, занесенной из 21 века, спокойно, браслет и браслет, но как только понял, что стрелки движутся сами по себе, ошалел.

– Это что за колдовство? – перехваченным от волнения голосом, поинтересовался древнерусский Кулибин.

Обвинения в магии и колдовстве мне были абсолютно ни к чему. Но вместо того, чтобы по-умному, замазав эту свою промашку лживыми словами, – да это тебе показалось, это они от тряски шевелятся или еще какой-нибудь ловкой вракой, немедленно изъять часы и больше их нипочем в руки Онциферу не давать, я, с глупой головы, взялся объяснять принцип работы и устройство часов. Тут он впился в вещицу, как клещ.

– Покажи внутренности!

Лишаться единственных в этом времени наручных часов было чертовски жаль. В том, что кузнец, пытаясь понять часовой механизм, их разломает, не было никаких сомнений. Осознав свою промашку, я стал действовать коварно. С решительным видом протянул руку:

– Давай! Махом развинчу!

Наивное дитя средневековья безропотно протянуло часы:

– Винти!

Ага, сейчас! Чу! Прислушайся, не свистит ли рак на горе…

Часики исчезли у меня за пазухой мгновенно и безвозвратно. Когда Онцифер осознал, с какой глубиной человеческой подлости он только что столкнулся, на этого новгородского Левшу было жалко смотреть. Кузнец боролся до последнего: просил, умолял, предлагал продать за любые деньги, пытался отнять (ушкуйный бросок через бедро разочаровал его в этом методе) – ничто не дало нужного эффекта. Он упал на чурбак и зарыдал.

Пока Онцифер горевал о безвозвратно ушедшей мечте, а немолодой подмастерье, решительно отказавшийся принять участие в попытках отнять у клиента-боярина вещицу (да за это с живого шкуру сдерут!), утешающе поглаживал его по плечу и бубнил:

– Ты наплюй! И без этой ерундовинки хорошо живем! – я вертел в руках добротно сделанное клеймо.

Все получилось так, как надо! Особенно порадовала незначительная царапинка на ножке буквы «М», превратившаяся под лупой в небольшую, но четко различимую ровненькую буквочку «В». Тавро было сделано добротно и надежно. Сразу видно: мастер делал! Я рассчитался с подмастерьем (Онцифер на нас внимания не обращал – плакал) и побежал к каретникам.

В ангаре удивлял чистотой новый деревянный пол. Готовые экипажи стояли возле входа – заходи и бери. Никакой тяжелой вони не было, мат не звучал. Было очень прилично, примерно, как у Олега на конюшне.

Антон занимался с клиентом, второй приказчик подошел ко мне. Конюх доложил, что о наших каретах с невиданными рессорами узнали в других городах, пошли заказы от иногородних гостей-купцов. Наши брать на вывоз пока опасаются, приглядываются.

Тут подошел освободившийся Антошка. Показал обоим клеймо, изложил историю букв, дал поглядеть через лупу. Решили заклеймить все имеющиеся экипажи, и уже готовые, и строящиеся. Сказано – сделано. Развели огонь в печурке, раскалили клише и стали метить моим гербом задние стенки колясок снаружи.

Велел сделать шкафчик из толстых бревен, навесить на него хороший замок с тремя ключами для нас, и в нем держать тавро и водяной шар. Денег на изготовление отсыпал и велел заказать где-нибудь на стороне. Наших каретчиков, опасаясь угрозы хищения фирменного знака, не привлекать. Антон выдал заячьи шубы, изготовленные по заказу женщин с Даниловой лесопилки, и я, купив по ходу чугунное било и колотушку к нему, убежал обедать.

Вернулась Наина. Поговорил с ней насчет изготовления пеммикана. От свинины она категорически отказалась – не кошерна. Индейцы делали из мяса бизона. Русский аналог – говядина. Федор заверил, что в корове сала много, на всех хватит. Ему, как самому опытному в закупке продовольствия, и поручили выбор говядины.

Из ягод была в наличии только горьковатая красная рябина. Хотел было ягодами пренебречь, но колдунья меня разубедила.

– Неведомо где и сколько будем бродить по миру. Может в два месяца уложимся, а может и трех будет мало. Цинга может приключиться.

По данным авторов 21 века, которые я тут же поднял в памяти, без аскорбиновой кислоты прожить, чувствуя себя нормально, можно 30–40 дней. Дальше начинается цинга: общая слабость, замедляются реакции, появляются сильные боли в мышцах. И неважно, что самые страшные дела, с выпадением зубов и смертями, придут попозже, мы уже и на первом этапе будем не бойцы.

Тут я вспомнил, что в плодах рябины аскорбинки, как в двух лимонах, а витамина А, как в хорошей морковке. Вопрос был решен. Поручить добычу ягоды решили Ивану. Для подмоги и усиления может брать любого из кирпичников.

Вернулась Забава, кое-как выполз наездник Ванька, – можно было обедать. Я снял боли молодому, и мы насладились кушаньями от Федора.

Передохнув после еды, пошел лечить. Вылечил от лишнего усердия не пять, а семь человек. Потом велел Доброславе оставшихся провожать, а регистратуру запирать.

Бабы подняли хай.

– Мы тут целый день сидим! Еще хуже заболеем!

Им было наплевать – остались у ведуна силы или нет. Скажи я сейчас – если буду лечить дальше, прямо тут и подохну! – никто бы и не обратил на это внимания. Так бы и орали хором:

– Ле-ечи! Ле-ечи! – раскачиваясь от усердия.

Я стоял, медленно наливаясь злобой. Сейчас вышибу этих тварей, и больше этого приема дешевок вести не буду! С меня хватит!

– Может быть я полечу? – прозвучал сзади знакомый голос.

Обернулся. Игорь! А гадкие бабцы уже гнусили.

– Ты чего лезешь? Ты кто такой? Иди, куда шел!

Ишь, как обрадовались! Но если бывший наставник хочет поиграть в благотворительность, мешать не стану. Наоборот, всячески помогу. Я поклонился Игорю в пояс. Бабий хор замолк.

– Здравствуй, учитель! Прости неразумного своего ученика Вовку! Поздно тебя заметил! Сообщил бы заранее о своем приходе, женка бы сейчас рядом со мной стояла, с жареным лебедем на серебряном блюде! Объясни недостойному, кого к тебе сегодня привести: бояр? Купечество?

– А вот тут у тебя женщины…

– Да это рвань! За гроши пытаются подлечиться! Не обращай внимания.

Женщины уже обступили Игоря плотным кольцом и пытались всячески пробиться на прием к самому учителю.

– Меня, меня возьми! По гроб буду благодарна! Не слушай ты этого, неразумного!

– Пожалуй, сегодня этих полечу. Сколько ты с них берешь?

– Пять рублей.

– Да-а, – протянул ведун, – маловато, пожалуй.

Бабы притихли. Сейчас и учитель вышлет.

– Ладно, давай этих полечим. Куда у тебя пройти можно?

И понеслось! Я посадил ведуна в гостевую, Доброслава водила теток из регистратуры по одной, Игорь лечил. До ужина он перелечил оставшихся шестерых.

Потом сидели беседовали. У ведуна зять взялся строить дом. Плюс он затеялся вместе с родней торговать, и срочно нужны были деньги для вложений в товар. Дочка от мамы не вылезала с требованиями о скорейших финансовых вливаниях. А кого долбить Любе? Кроме Игоря – некого.

– А у меня, веришь, нет, сбережений никаких уже не осталось, два раза и перед этими выдумками зятя, дочь родителей доила. И клиент что-то вяло идет – недели две уж никого не было. Дома уже жрать нечего. Все, что там у себя зарабатываю, жена для дочки отнимает. А тут – сразу тридцать рублей! Нипочем бабам не отдам!

– Вот и лечи их тут хоть каждый день сколько влезет. Меня они утомили.

– Да ты что! Это же золотое дно!

– Вот и качай такое золото в свой кошель.

– А ты как же?

– А у меня и без этой обузы дел невпроворот. Завтра бы уже не принял ни одной красавицы по пять рублей.

– А тебе с этих денег сколько отстегивать? – спросил мой бывший наставник.

– Немало, ох немало! Сложи все суммы, что ты с меня за обучение, питание, проживание, великолепный голос, усиление ведунских способностей взял, да и тащи сюда!

Мы с Игорем обнялись, вспомнив былое.

– Ты мой лучший друг. А помнишь, когда у меня с деньгами туго было, мой учитель мне их давал, якобы за работу?

– Ты же просто так не брал, гордый был очень.

– Какой уж есть! А бабье забирай вместе с Доброславой. Тут заработаешь побольше, чем у себя. Жену твою я уйму, знаю, кто мне поможет.

– Уйми, сделай божескую милость! Доняли с дочуркой, мочи моей больше нету!

На том и порешили, и отправились ужинать.

Вечером Олег привел здоровяков-братьев. Все трое были, как на подбор – рослые, плечистые, кровь с молоком и косая сажень в плечах. Парни горели рвением к работе, и готовы были начинать караулить хоть сейчас.

– Подраться горазды, ребята? – спросил их я.

– А то! Вздуем кого хочешь! Не подведем!

– Вот и ладненько. Кто у вас самый ловкий и сильный?

Вопрос был, видимо, уже решен в неоднократных кулачных боях.

– Вот он, Тит. Против него нету, – вытолкнули вперед самого мордатого и румяного.

Я велел чемпиону:

– Лупи меня, что есть мочи.

– А караулить, побитый, нас возьмешь? Обиды не будет?

– Мне караульщики ловкие и сильные нужны. Одолеете сейчас, всех троих на работу беру, Титу – рубль за доблесть, не одолеете – отправлю учиться биться.

Ишь, как Олеговы братья оживились! Так глазенки и горят! Может я погорячился, им и гривенника бы хватило? Пришибут, как пить дать, пришибут!

– Ну, хозяин, не взыщи! – и Тит вложил всю свою богатырскую мощь в удар правой от плеча, целя мне в ухо.

Поймал бы я такую плюху, на этом поединок бы и завершился. Но бог миловал! Безотказная память подала на-гора все тренировки с ушкуйниками, включились боевые навыки. Легко увернулся, левой в солнечное сплетение, правой снизу в челюсть. Парняга плюхнулся на задницу, и ошарашенно озирался. Такого исхода он явно не ожидал.

– Что, сдался? Учиться пойдешь?

Тит взревел могучим быком и бросился на меня. Но сила есть сила, а выучка есть выучка. Он упал еще три раза, прежде чем осознал свое поражение. Парень встал, и понуро согласился:

– Надо учиться… Только у нас денег учителю платить нету.

– Я оплачу – есть у меня испытанный боец на примете. Сам у него учился. Он не сможет – сам поучу. Завтра вместе с Олегом с утра подойдете.

Выдал парням рубль за физические и моральные убытки, и они удалились, уволакивая побитого экс-чемпиона. Сбегал к Обросиму, договорился о групповом обучении за три рубля в месяц, и очередной хлопотный день закончился.