Текст книги "Неожиданность (СИ)"

Автор книги: Борис Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 78 страниц)

– И что теперь делать?

– Уходить – ответил ему любимец антеков – некий Володя, известный коллекционер сувениров, полученных им от малых народов. И мы ушли.

Глава 9

По дороге через прорубленную Ваней просеку к месту стоянки нашего отряда, Богуслав немножечко оттаял от перенесенной радости и последующего за этим горя. Завязался разговор. Теперь Слава сидел на шее богатыря, а я неторопливо шел сам по осеннему лесу.

– Как думаешь, неужели мне повезет, и я увезу Настю живой из этого вертепа, как он там?

– Мулена?

– Во-во.

– А какая тебе больно разница, рвануть из Корсуни или отсюда?

– Как это?

– От Киева скакать, придется проехать Польшу, Чехию, Германию, а возможно и карабкаться через горы Швейцарии. Везде убивать кучи разбойников и воинов, служителей тамошних бояр. Все будут пытаться тебя ограбить или убить.

– Да я…

– Да, ты – это сила. Но ведь и иностранцы не лаптем щи хлебают, есть и у них не слабее тебя свои кудесники. Наверняка есть и такие, что убивают и грабят проезжающих через их земли. То есть то ли прорвешься через четыре враждебные тебе страны, то ли завязнешь и погибнешь, бабушка еще надвое сказала.

– Вот черт!

– Многие из них и не скрывают, что они в сговоре с дьяволом.

– С чертями?

– Да нет, бери выше – с самим Сатаной!

– Вот ведь какая незадача…, – растерянно отозвался боярин и белый волхв.

Видимо, соперник показался ему великоват.

– И что же теперь делать?

– Вот об этом я тебе и толкую. Биться с черным явно придется еще до прихода на Русское море.

– Почему?

– Он не даст нам прорваться к дельфинам, постарается извести после выхода из Киева.

– Уверен?

– Ну вот гляди. Сейчас Василиса доложила ему, что ты убит. Всем понятно, что без тебя мы ноль без палочки, и ему нужно уточнить, что мы теперь станем делать. Если повернем назад, он переключится на другие отряды, а если попытаемся идти и без тебя, быстренько нас перехватит и всех поубивает. А потом уже можно заняться и остальными. Я не особо верю, что слуг у него куча, поэтому скорее всего для выяснения будет послана та же ведьма, просто в новом обличье. Тут то мы ее и изловим!

– А что дальше?

– А дальше будет видно после ее поимки.

– И при чем тут Франция?

– А при том, что из Корсуни до Никеи на корабле добраться можно гораздо проще и безопасней, чем по суше.

– А что за Никея такая?

– Это крайний французской город-порт. В наше время, это место отдыха знати – Ницца.

– И что у нас общее море с Францией? Эка ты хватил!

– Схвати сам. Называется все по-разному: Русское море, Босфор, Мраморное море, Дарданеллы, Эгейское море, Средиземное море. Но если плюнуть на названия, то быстро поймешь, что на берег в этом плавании можно не сходить. Плывешь себе и плывешь. На одном конце Русь, на другом Франция. Залез на корабль в Корсуни, слез в Никее.

– И это правда?

– В этом-то Интернет врать не будет.

– Про что вы все толкуете? Интернет какой-то…

– Ты Библию читал?

– Интересовался.

– И как книга?

– Толстенная, страх!

– Вот Интернет в тысячу раз больше этой книги, и в нем написано обо всем, что знает человечество. Впрочем, это я сболтнул. Не в тысячу.

– Вот и я думаю, что это ты загнул!

– В тысячу миллионов раз.

Богуслав чуть не навернулся с Емельки. Богатырь еле успел поймать боярина правой ручищей.

– Как же это может быть? Где хранить такую бездну знаний?

– У меня умещается вот в такой коробочке, – и я показал руками размеры ноутбука. – Все знания хранятся где-то далеко. Я спросил, мне ответили. Захотел прочесть какую-нибудь книгу на другом конце Земли, мне ее дали почитать, услышать какую-то песню – мне ее спели. И наплевать, что это сделали очень давно, ее увидели особым глазом – камерой, и это знание будет храниться сотни лет.

– Это какое-то несусветное колдовство!

– Я тоже так оценивал раньше, потом привык и несколько лет назад наловчился этим пользоваться.

– Ты величайший колдун, там, в своем времени!

– И нас таких – каждый второй. А если взять наших детей и внуков, они с этим вырастают, и умеют пользоваться этим, как мы с тобой ложкой и ножом.

– И карлик вывел тебя на все это?

– Да. Правда, знаний о вашем веке не так много, поэтому приходится изворачиваться. Например, чтобы найти Никею, пришлось проглядеть всю историю Ниццы.

– И это точно?

– Вот это – совершенно точно. Как и мой рассказ о морях и проливах.

– А далеко ли от Мулена до Никеи? Не три года скакать? Что за город Мулен?

– Это надо поглядеть. Есть ли он еще в 21 веке, а то наищешься. Емельян! Сажай меня на руку!

Все махом было исполнено, и мы поехали дальше.

– Есть этот городишко и в наше время, – порадовал я Богуслава минут через пять, – но в ваше время, это скорее деревня.

– А далеко?

– Немного ближе, чем от Смоленска до Киева. Полдня пути на коне разница.

– Всего-то?

– Так будет в 21 веке, вряд ли и сейчас эти городки расползлись. Просто поменьше стали по размеру.

– А далеко от Корсуни до Никеи? – вошел во вкус Слава.

– Два расстояния от Новгорода до Корсуни.

– Всего? Да тут на двадцать дней пути!

– А что поделаешь, – зато безопасно. И уйдет время на изгибы пути, остановки для заправки водой и пищей, в общем, клади не меньше месяца.

– Да наплевать! Это все легко решаемо!

Тут он опечалился.

– Доживет ли только счастье мое…

– Не горюй. В неделю раз будем на нее поглядывать. Думаю, антеки нам, пока воюем против камня, не откажут.

– Да он не велел часто-то…

– Антекон двадцать пятый понимает, что тебе только дай волю, каждый день на любимую глядеть будешь. Поэтому строгости и ввел. А в неделю раз император нас может и перетерпит.

– Дай-то бог…

– Бог то бог, да не будь и сам плох! – козырнул я одной из своих любимых пословиц. – Ты чем тосковать да заранее горевать, планируй лучше, как нам Невзора извести, да Мавру к этому делу половчей припрячь!

– Конечно, конечно…

Я обвел глазами наше окружение. Марфа держалась в опасной близости.

– Марфуша! Слетай на версту вперед! Взгляни, не караулит ли нас враг какой неведомый!

Застоявшаяся от нашего тихоходства собачка с готовностью унеслась.

– Мне тоже куда-нибудь сбегать? – спросил толковый и верный Иван, поняв мой хитроумный замысел.

– Тебе нет. Ты же у антеков глазами и ушами не служишь?

– Я? – нет, конечно.

– А Марфа – да. Так что если хочешь, можешь и послушать.

Он почему-то захотел. Удивительное дело!

– Ты понимаешь, Богуслав, мы ведь про антеков ничего не знаем. Про горных гномов много всего пишут: и женщины у них бородатые, и до человеческих баб мужчины-гномы сильно охочи, и еще всякую чушь. Рассказчики противоречат друг другу на каждом шагу. О детях карликов практически ничего не говорят. А как это на самом деле, особенно у лесных, мы понятия не имеем. Никого из нас они в свою жизнь не допускают. Мы вот у них два раза были, ты хоть одну женщину или ребенка видел?

– Да нет.

– И я нет. А ведь за детками не уследишь – тут заорут, там пробегут. А тут полная тишина. И никого не видно. И ведь наша бабенка из любопытства хоть одна да высунется. А тут полное безгномье оба раза. Может их женщины страшные, как моя жизнь и они их за прочными решетками от нас прячут? А есть ли у них вообще женщины и дети?

– Ну а как иначе?

– Разделился на две одинаковые половинки, и все дела. В природе и так бывает. Не все, как мы, плодятся. Поэтому есть ли у них любовь, нам неизвестно. Вон, Марфушка уже назад несется. Закончим про сомнительное.

Марфа подлетела, прогавкала, что врагов близко нет, но спугнула лося. При ней оживился Слава, и беседа потекла дальше.

– А чего говорят, что ты там жил уж больно хорошо? Зарабатывал-то много?

– Какие там заработки на государственной службе! Слезы, а не заработки.

– Что ж так?

– Не ценят наш труд.

– Но жил, как и здесь, достойно? Прислуга, дом свой, лошади?

– Пахал, как лошадь, это было. Приходилось бегать на две службы, кое-как сводил концы с концами. Но заработал реальные деньги отнюдь не лекарем.

– Кареты, как и тут делал?

– Кареты нет, но крутился всячески. Машины гонял в другие города, пусконаладку в районных городах, да в крупных мастерских налаживал, свой большой грузовик по дешевке купил, людей нанял, возили грузы и еще всякие затеи были. Вот с этих денег жили хорошо – жена не работала, квартиру супруге отделали, а главное, я себе на старость жилище приобрел, оформил пока на мать, мало ли что. Вторая половина моя в последнее время нахальничать да дурковать стала, бросать было пора. Ну и денег накопил для безбедной жизни. Только вертеться, как бес перестал, меня сюда и закинуло.

– А зачем жену бросать? Проще избить ее, как сидорову козу, да приструнить.

– У нас порядки другие, и уже давно.

– Неужели бабе волю можно давать? Это вы сделали большую ошибку!

– Возможно да, а возможно и нет – уж очень жизнь за эти столетия переменилась. Да чего сейчас об этом судить да рядить – я от своей Забавушки из этого времени никуда. Никого я так не любил никогда, как мою красавицу, хотя женщин за жизнь грело мою постель немало. Последняя, видно, это моя любовь, самая сильная и окончательная. Емельян, опусти меня на землю, дальше опять на своих двоих пойду, хватит кататься.

Пришли, отдохнули пообедали, и двинулись опять в сторону Киева. Так и шли до позднего вечера. Остановились в большом селе Подстепновка. Большая церковь красовалась в центре села, избы были справные, народ приветливый, а постоялый двор с хорошей харчевней просто утешил умаявшуюся от похода душу.

Да, не турист я, ой не турист. Выраженный домосед и урбанист. Нету города, и в большой деревне на мягкой кроватке с удовольствием поваляюсь.

Постоялый двор предлагал все мыслимые для 11 века услуги: вкусную еду в харчевне, удобную ночевку лошадям в конюшне, девочек и женщин на ночь. Впрочем, этой услугой воспользовался один Олег – очень соскучился по женскому полу после длительного общения с очень неласковой к оборотню женой.

Я, Богуслав, Матвей сильно тосковали по любимым. Матюха, вдобавок, опасался повторного заражения венерической болезнью.

Прошлый раз от такого паскудного залета молодожена и его избранницу вылечил все тот же я. Елена, слава богу, и не прочухала по своему наивному девичеству всю глубину проблемы, а то за заражение нехорошей болезнью, вдобавок полученной от иногородних шлюх, долбила бы суженого до гробовой доски.

Протоиерей вообще оказался до этого дела не охотник, и ушел в гости к сельскому попику. Ванечке вполне хватало его Наиночки, Емелю нечего было баловать, а своих денег он еще не заработал.

В общем, опорный пункт на знаменитом пути «из варяг в греки», потешил путешественников. Проваливался я в сон с мыслью, где же они тут степь нашли, в честь которой свое поселение назвали? Леса же дремучие кругом…

На следующий день мы поехали дальше. Я уже почти вошел в силу и слезал с Викинга, только когда он умаивался. В этих случаях я пересаживался к Славе, уже катившему на коляске, и отряд двигался дальше.

Говорили про Средиземное море, страны, которые нужно будет боярину миновать, обсуждали Францию, частенько справляясь о мелочах в Интернете. На третий день после Подстепновки показался стоящий на семи холмах Киев, мать городов русских.

А где же отец? Москва, что ли? Так ее еще и в городах-то нету, так, простая деревуха пока. Когда еще до нее Юрий Долгорукий своей отнюдь не короткой рукой доберется…

Новгород и не претендует на столь высокое звание. Как писал замечательный русский историк Василий Осипович Ключевский: Новгород является старшим сыном России, родившимся, однако ж прежде матери.

Выходит, все наши города голимая безотцовщина? Столь странное наименование разъяснил нашей безграмотной ватаге высоко ученый церковнослужитель Николай. Оказывается, мать городов, – это неловкое переложение греческого термина метрополия, означающего в правильном переводе – столица.

Тут поучаствовала в роли гида по своему родному городу и Наина. В наличии уже было четыреста храмов, восемь рынков и трое ворот – входов в столицу. Конечно, зайти в стольный град через уже каменные Золотые ворота было бы очень празднично, но нам для удобства лучше воспользоваться неказистыми деревянными Жидовскими воротами, и пройти через них в главную часть города – Подол.

Все смолчали, но видимо подумали: какой проводник, такие и ворота. Да и на Подоле-то неизвестно какая нация селится… В общем, с бойкой нерусской девчушкой ухо надо было держать востро, а то вместо Константинополя враз где-нибудь на Иудейских горах в Иерусалиме окажешься, за ней не заржавеет.

Хотя вход в город через Лядские ворота вызвал бы еще большие сомнения, теперь уже насчет нравственности девушки. Пусть уж лучше по национальному вопросу пошушукаются, любимый в этом деле явный интернационалист, юдофил из юдофилов, чем ему, еще неискушенному в этой жизни, в уши напоют: а ты точно знаешь, чем твоя девица в родном городе была занята? Вон через какие ворота повела, не к подружкам ли по основной своей профессии поближе держится? Выбор Наины, если не брать в расчет всякую мелочь, типа близости ворот к точке нашего нахождения, был понятен: уж лучше быть трижды иудейкой, чем один раз перед милым нарисоваться в шлюхах!

Впрочем, все наши антисемитские опасения оказались напрасны, Подол в самом деле оказался самой крупной частью города, небольшое количество Наининой родни погоды не делало, в трактирах, вместо пирогов и судака, тушеного в сметане, мацу с рыбой-фиш по-еврейски не подавали. В общем, даешь Жидовские ворота!

Да и то сказать, если бы каждому жестко было предписано проходить через соответствующие ему ворота, что бы мы имели в итоге? Наина при полном параде вошла бы через Жидовские ворота, пронося на плечах Ванечку, мы с Богуславом кое-как протиснулись бы в калиточку при Золотых, а остальные? Не в Лядские же им переться! Вдобавок, там вечно большая очередь из представительниц слабого пола.

Матвей и Емеля уверенно через Кремлевскую стену перемахнут, ночью еще и Олег, повизгивая и карабкаясь в одних трусах, с элегантным вырезом для волчьего хвоста, тоже перелезет, а протоиерею в поле с лошадями что ли ошиваться? Недоработки в названиях были очевидны.

Вот попробуйте перекинуть эти входы на российскую эстраду 21 века, что вы в итоге получите? Людей, неспешно шагающих под ручку со спонсором через Золотые ворота, умников и умниц с хитрыми глазками, уверенно проходящих в Жидовские, и при этом очень мелодично исполняющих «7.40», вал симпатяшек и просто красавиц, берущих штурмом Лядские ворота, в общем все, как всегда.

Но надо же еще бережно провести приятнейших мужчинок, которые пришли обнявшись, и исполняя свой гимн – «Голубую луну», в трусиках, как у оборотня – с дырочкой на попочке, и без пра-а-тивного хвостика! Он же будет мешать более тесному общению, милый…

Вернемся к меню в общепите разных русских городов. Вся разница в блюдах между киевской и новгородской кухней заключалась в более интересном и сложном великолепнейшем борще с идущими к нему в придачу вкуснейшими пампушками, аналогами наших пышек, которые тут подавали в горячем виде и с ароматной чесночной подливкой. Соленое сало тоже торжествовало кулинарную победу над чисто русскими аналогами.

Отъевшись вволю, народ подался кто-куда: мы с Богуславом пошли поваляться в номер, обожравшаяся Марфа брела следом и другого времяпровождения, кроме как полежать и отдохнуть возле любимого хозяина, пока не представляла; Наина повела Ивана знакомиться с будущей родней, особенно с тещей и падчерицей; Николай, прихватив с собой для усиления Емелю, пошел полюбоваться Софийским собором, а заодно и помолиться. Вдобавок ему нужно было передать церковному руководству письма от новгородского епископа Германа.

Матвей решил полюбопытствовать на базарах насчет хорошего оружия, а Олег устроить проверку в местных веселых кварталах. В общем, все были при деле.

Можно было не спешить: антеки через среднеазиатскую овчарку передали, что мы стали первыми среди аналогичных групп, движущихся параллельными курсами к Русскому морю, и поэтому нам надо переждать несколько дней, пока подтянутся отставшие. Это было очень кстати: Наине нужно получить у нелюбимого мужа развод через раввина, а мне посетить учителя Добрыни – Захария. Нужно было разобраться, где же все-таки разыскивать Омара Хайяма.

Насчет контакта с дельфинами никто ничего толкового сказать не может, в этом я уже убедился. Обещала, правда, помочь Наина, но это пока были теоретические построения, ничем практическим не подкрепленные.

Пока народ гонял по Киеву, мы лежали и отпыхивались в предоставленной нам комнатушке. Насчет нее Слава высказался, что для бояр можно было бы поискать приют и побольше, и посимпатичней, но был мной безжалостно пресечен.

– Давно ли ты старый хрен в лесу кусты обминал, да по буеракам валялся? А теперь на роскошь потянуло? А сколько нам еще бродить и в какие это суммы встанет, никто не знает. Сколько стоит перевозка нашей орды через море, да еще и с лошадьми, где нужно бродить в поисках арабского поэта и какие деньги в это придется вложить, неизвестно. И на возврат ватаги домой придется отсыпать. Если кто погибнет в неравном бою, похоронить надо будет по– человечески, а не закидать в лесу опавшей листвой. Понадобится гроб, приличное место на кладбище, здоровенный крест. Нигде это даром не сделают. А тебе потом плыть с конем две тысячи верст и скакать по Франции еще четыреста пятьдесят. И все это будет стоить немало. Так что пятнадцать золотых может тебе еще придется в дороге зарабатывать: петь жиденьким голосом на базарах, да фокусы показывать. И это сегодня пятнадцать, а когда ты соизволишь прибыть, может будет уже все тридцать? Тут не угадаешь – они ведь живые люди, им что-то тоже кушать надо, заболеть могут, еще и дом до кучи кредиторы могут подпалить. А тебе плевать, тебя походная касса всегда прокормит. Если что, всякие нерадивые из других веков сбегают да где-нибудь заработают, извернутся как-нибудь. А ты пока пошикуй, пошикуй! Золота и серебра у нас немеряно, аж кони перегружены! Да каждый день еще пудами подваливает, девать этот хлам некуда! Ни в чем тебе, главному нашему бойцу, истребителю черных, отказу не будет! Сегодня к вечеру, будь добр, предоставь список побежденных злых кудесников уровня Невзора.

Боярин обиженно сопел, но не спорил и правоту свою не доказывал. Вот чем он мне всегда нравился – вину свою, конечно, ни за что не признает, но, если виноват, будет сидеть молча и на ус наматывать – делать правильные выводы.

Потом полежали молча. Затем Богуслав сказал:

– Надоел кагор хуже горькой редьки. Давай на ужин водки выпьем.

Я подумал. В диетах, которые применяются при лечении всех болезней, и зовутся столами Певзнера, водка не упоминается ни разу. Причем многие продукты, считающиеся вредными, типа молочных супов и белого хлеба, в ней активно применяются. Сам большой советский ученый Мануил Исаакович Певзнер считал, что эти пятнадцать столов иной раз лечат болезни гораздо лучше всяких лекарств. И я с этим мнением всю свою долгую врачебную жизнь солидарен.

Поэтому строго обозначил свою несгибаемую врачебную позицию:

– Не больше ста грамм на каждого!

Стресс, понимаешь, возникший после неожиданной встречи с любимыми, надо было снимать… По сути, мы были уже практически вылечены, и оставалась только незначительная слабость.

Чего ж тут перед каждым известным ученым-диетологом преклоняться да кагором надуваться? Сто грамм да нажремся всяческой вкусной древнерусской еды вволю!

И сейчас добавлять хохляцкой, совершенно незачем. Мы, русы, в 11 веке на украинцев, белорусов и русских еще не делимся. Главный город наших врагов в 21 веке, сейчас мать и столица городов русских. А подойди к дружиннику любого киевского князя и сболтни – вот вы, украинцы, – и ничего хорошего, кроме славного древнерусского удара в ухо и возмущенного крика: ты где тут, паскуда, окраинца, увидал?! – не дождешься.

Через часок, отлежавшись, решили пройтись по Киеву, поразмяться. Марфа эту спорную идею одобрила, была взята для верности на поводок, а то вдруг второпях да по ошибке, какую-нибудь дорогостоящую и здоровенную боярскую псину, которая не понимает, что алабаиха опасней любого волка, задушит, и пошли гулять.

Тут Днепр был гораздо шире, чем у Смоленска, и мой любимый писатель Николай Васильевич Гоголь насчет птицы преувеличивал ненамного. Прошлись до Золотых ворот. Богуслав любовался на их величие, а я, взглядом профессионала, изучал кладку. По сути, то же, что и в новгородском Софийском соборе – кругом плинфа, аналог современного мне кирпича, чередуется с камнем.

А то – у вас глина плохая, надо из Киева возить, да вас как липку обдирать! А приглядишься, и оказывается, что это просто излюбленная кладка 11 века – вон как каменюги из стены торчат. Наверняка и местный Софийский собор выложен так же, те же булыжники топорщатся.

Наш вариант кладки – полностью из сделанного на моем дворе бывшими скоморохами кирпича, по сути той же плинфой, только утолщенной, мне нравился гораздо больше. Очень жаль, что не было времени в продолжении коротенького антековского сеанса связи спросить у Забавы, не пришибло ли кого только что выложенной моими ребятами стеной будущей церкви. У них там может быть и порядка-то никакого нет, а в связи с этим и качество кладки упало? Мастер в моем лице ушел в поход, и увел с собой строгого бригадира Ивана.

Все руководство стройкой оставили на попечение бывшего дудочника – длинного Егорки, прославившегося только любовью к чужой бабушке, своей квартирной хозяйке. Другие и о своих-то так не заботятся. А Егор с любого нашего выступления у купцов норовил утащить побольше вкусной еды для любимой старушки.

Остальные кирпичники были еще хуже. Вечно впадали в ступор, и начинали ныть: это мы не знаем, этого не умеем… Тьфу!

Наверное, зря я не пресек эту стройку перед нашим уходом. Сейчас бы одной заботой за спиной было меньше. Кирпичников разогнать, народные пожертвования отдать священнослужителям, и пусть глину, а то и сразу плинфу из Киева возят!

Все равно я от этого вида своей деятельности никогда рубля не видел. Конечно, между делом, вернул себе деньги за строительство сарая для производства кирпича и потраченные на покупку инструментов для кладки стен церкви, так как за все годы моей разнообразной деятельности в обеих жизнях убытка от моей возни никогда не допускал. Повезло, не повезло, заработал или нет, это неважно – вложенные средства обязательно должны ко мне вернуться. А тут быть возле воды и не напиться, просто даже глупо было бы как-то!

Вдобавок, все народные пожертвования появились только после исполнения мной необычайно красивым и сильным голосом, подаренным ведуном Игорем своему ученику, песни-молитвы «Аве Мария». Так что возместить свои расходы, я считал себя в полном праве.

А вот постройку каменной церкви надо было прикрывать. Все равно для епархии денег я заработал на три таких строения. Но не разогнал свою шарагу вовремя, теперь броди по Руси и переживай.

Потом решили поглядеть не крадется ли за нами злая ведьма Василиса. Решили для начала просто походить по улицам.

– А что за понятие такое, второе имя? – спросил я Богуслава, вспомнив, что Василиса была еще и Мавра.

– Есть еще крестильное. Вот Мстислав, к примеру, еще и Феодор. Есть по родне – на Западе князя зовут по деду Гарольд. Как ты говоришь, будет толково через много лет править всей Землей Русской, став киевским князем, и получит прозвище Великий. Оно-то вместе с основным именем и останется в веках.

И долго проживет прозванье его отца Владимира – Мономах, которое он получил по византийскому дедушке – Константину Девятому Мономаху. А его крестильное имя – Василий, уже и сейчас мало кто помнит. А у ведьмы, поди, оба имени выдуманные. Ты же знаешь, что такое василиск?

– Смутно помню истории о каком-то страшном существе.

– Есть старинная легенда о том, что если старый петух снесет в свежий навоз яйцо, а высидит его жаба, вылупится страшилище с очень большой головой зубастого петуха, крупным телом, покрытым грубой чешуей, и очень длинным здоровенным змеиным хвостом, убивающее все вокруг себя взглядом, запахом или прикосновением. О нем написано даже в Библии. Я в это не верю, учитель мой тоже не верил, но кто его знает – в жизни есть много неожиданных событий и неведомых вещей. Может в похожести имен Василиса-Василиск есть что-то эдакое?

Я сказал, что ни в каких василисков тоже не верю. А имя, если его можно выдумать самому, это не показатель.

– Почему? – начал горячиться Богуслав, – имя, – это очень важно!

– В наше время, – объяснил я, – имя и фамилия заверяется особой грамотой, – паспортом с подробной картинкой, изображающей твою личность. Поймают тебя на улице воины, следящие за порядком, под названием милиция или полиция, без паспорта – волокут в поруб для выяснения твоей подозрительной личности. Для любого дела требуется эта грамота. У вас я и живу уже черте-сколько, и дом отстроил, и дела веду многочисленные, – никто ни разу никакой грамотки не спросил. Недавно Твердохлеб Мишинич выдал грамоту, что я – Владимир Мишинич, благодаря тебе, и за месяц никто и нигде ее ни разу не спросил. Какой должен быть документ у простого человека, не боярского рода и не благородного звания?

– Да никакого! У послов в другие страны, да крупных купцов, идущих с товаром через переволоки, должны быть заверенные князем грамоты, иностранцев тоже бывает проверяют, там в силе или княжья печать, или их гостиный двор свою печатку шлепнет, а у простого человека ничего нету. В Новгороде есть знатки, для пришлых людей, которые подозреваются в лихоимстве каком или для получения купеческого звания, а поручителей нету, и это все.

– И какую же ты знатку с Василисы стребовал? Она, поди, сразу сказала, сейчас предъявлю – я ее вот тут под юбкой между ног прячу!

Отсмеявшись, боярин буркнул:

– Тебе бы все хиханьки, да хаханьки! Какие с бабы грамоты? Она что, человек что ли?

– Моя Забава человек, да еще какой! И другие женщины, кого я тут знаю, люди интересные, возьми хоть Наину. Вон Марфа, после твоих уроков поумнела и стала вполне самостоятельной личностью.

Моя собачка горделиво замахала обрубком хвоста.

– Остальных не знаю, судить о них не берусь.

– Ну ты хватил! Паспорт еще с рисунком своей псине выдай! – заявил боярский грубиян.

Марфа сразу повесила отсутствующие уши. Эх, обидел мою девочку старый подлец! Ответим ударом на удар, не спустим безнаказанно обиду!

– А твоя знакомая Анастасия Мономах, она же Полетта Вердье, является человеком? Или так, беспаспортная француженка, урожденная византийка?

От гнева Богуслав аж затрепетал и схватил меня за грудки.

– Как ты посмел такое сказать про мою Настеньку, козлина?! Моя Настя не человек? – зарычал он.

Моя верная подруга и соратница ответила тем же. Ее не менее грозное рычанье означало – хоть ты кто будь, не дам хозяина обижать!

Про боярина мне подумалось: ишь, как тебя разобрало!

– А мои Забава и Марфа нет никто?

Его как холодной водой обдали! Побратим потихоньку отошел от своего неразумного гнева. Бросил за меня держаться, и просипел:

– Ну, извини…

Вот то-то же! Марфа перестала рычать на своего хулителя, и опять гордо замахала остатком хвоста. Уши бы у моей собачки, при их наличии, вздернулись, как у немецкой овчарки. Любимый хозяин Володя поставил ее на одну доску с женой! Так она невесть где, а я тут, рядом с ним! Защитил от злобного побратима!

Каждой особе женского пола независимо от того, из гоминидов ты или псовая, так же, как и мужчине или псу, надо хоть раз в жизни почувствовать себя самой любимой и нужной. Марфа вышагивала по столичной мостовой, как чемпионка среди всех собак на свете. Я, конечно, сухоносый примат после этого, но не буду разочаровывать верную зверюгу, что Забаву люблю все-таки гораздо больше нее.

Походили часа два, никого не поймали, и вернулись на постоялый двор. Там мы опять завалились в кровати, а веселая и довольная жизнью Марфа разлеглась возле меня на полу во всю длину.