Текст книги "Неожиданность (СИ)"

Автор книги: Борис Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 78 страниц)

– Из уважения ко мне и моему отцу.

На рынке подошел Дорофей. Именины завтра в полдень, быть всем и трезвым. Сразу появилось желание прийти сильно пьяными всем. Молодцам эту шутку решил не говорить – неизвестно как воспримут. Спросил, что у них поют для именинника. Оказалось, такой единой песни нет. Велел поэту до завтра написать и отправил домой заниматься. Хорошо было бы вставить имя Дорофей.

Певец освоил еще одну песню. У фокусника движения пока нет. К обеду подошел один из вчерашних скоморохов. Минут тридцать послушал, спросил кто пишет песни. Узнав, стал звать меня влиться в их коллектив. Ребята глядели с постными лицами. Я отказался. Сказал ему, что есть еще парень, который пишет стихи.

– Может с вами пойдет?

– А где он?

– Завтра будет. – Спросил его, – может у нас что не так по сравнению с вами? Мы-то этом деле недавно.

Профессионал немножко подумал и сказал:

– Одеты вы неярко. На нас глядя, у народа сразу внимание появляется. Многие на бубенчики уже улыбаются. Шуток у вас нет, народу скучновато. А у нас и сценки смешные есть. Церковь нас за что не любит? И попы иной раз в числе действующих персонажей бывают. Не приплясываете.

Скоморох пообещал подойти завтра, простился и ушел.

Я, чтобы подумать, поставил петь молодого. Игра на домре мне думать только помогала. Одежду мы разом не сменим – просто нет денег. Хотя кому-то, пока одному, можно сделать бубенчики на шапку. Пока не пришивать, а как-то прикрепить.

С шутками похуже. Я местных реалий толком не знаю, может парни чего выдумают. Хотя можно рассказать какой-нибудь анекдот, которых я знаю массу.

Насчет приплясываний надо спросить у ребят, или пойти поглядеть, как это делают скоморохи. Подобрал ветхозаветный анекдот и решил попробовать немедленно. По реакции народа пойму, можно ли эту идею использовать. Песня окончилась. Вышел вперед, привлек к себе внимание коротким проигрышем из Барыни, и начал говорить:

– В одной семье жил немой мальчик. Слышал вроде хорошо. Как-то вечером подошел к отцу и сказал: там в калитку кто-то стучит, а собака молчит, спит, наверное. Что же ты семь лет молчал? Повода говорить не было.

Народ хохотал от души, мои не отставали. Слышались крики: еще, давай еще! Подождав, пока смех уляжется, рассказал еще парочку. Эффект был тот же. Метод был действенный. Стали петь дальше. Перед обедом, когда шли в корчму подешевле, подальше от рынка, молодежь галдела:

– Мастер, какие у тебя смешные короткие истории! Мы таких и не слышали.

Я шел и думал: и денег дали побольше.

– А у вас есть кто-то с забавными шутками?

Показали на Егора. Рассказал народу идею с колокольчиками. Парни одобрили. Двое сказали:

– Пришьем хоть завтра.

– А где их взять? В церкви, может, надо будет воровать?

Замахали руками: окстись, старинушка! После обеда покажем.

Спросил насчет умения плясать.

– Да все умеем.

Остановился, начал играть.

– Показывайте.

Действительно, получалось у всех сносно.

– Будете делать так кто-нибудь один на каждой песне. Играть в это время не будете. Егор будет командовать.

После обеда зашли и купили два колокольчика. После того, как отпели, отплясали и рассказали еще три раза по два анекдота, я поделил большую, чем обычно сумму, и мы разошлись.

У дверей калитки меня встретил Игорь, провел в дом. Я с напряжением ждал, что он скажет по поводу вчерашней беседы. Возможны были варианты. Он мог просто выслать меня из дома и своей жизни, начать беседу о будущем, мне не интересную и тому подобное. Однако мужчина повел себя иначе.

– О вчерашнем – не будем пока говорить. Сегодня начнем пытаться будить в тебе ведуна. Если у меня не получится, пойдешь к остальным двоим умельцам. Разбудить не выйдет – целителя из тебя не будет. У нас многие так прошли. Ну что же, что будет, то и будет. Ты ел после работы?

– Нет пока, к тебе торопился.

– Ты мне нужен в полной силе и сытый.

– Я сбегаю в кабак, тут есть недалеко?

– Покушай у нас, Люба сегодня пироги пекла с разными начинками.

Он позвал жену, мы согласовали, что будем есть, и пошли в столовую. Покушав, немножко передохнули во дворе. Погода стояла исключительно приятная. Я рассказал ему об улучшениях в ансамбле, анекдотах. Он заинтересовался: ну перескажи парочку. Посмеялся от души.

– Давно так не веселился. Сам придумал?

– В будущем их тысячи. Народ делает. А я был любителем, знаю их много. Не все, правда, сейчас пойдут. Пришлось выбирать.

– Рассказываешь ты их замечательно, прямо заслушаешься.

Минут через двадцать мы пошли на испытания. Ведун посадил меня на кушетку. Кровать хозяина стояла в отдалении. Игорь принес здоровенный горшок с водой, поставил в ногах. Заметив мой недоуменный взгляд, объяснил.

– Вдруг сознание потеряешь, положу и оболью.

Разумно. Сам присел на табуретку слева от меня. Предупредил, чтобы сидел молча. Никаких почему, зачем, как и других разговоров. Что надо, спросит. Я кивнул. Было видно, готовится работать человек опытный. Мой контроль не нужен.

Он начал. Сначала долго глядел мне в глаза. Потом спросил:

– Сердце бьется редко. Это всегда так?

У меня обычный ритм сердца 45 ударов в минуту. Для другого это была бы какая-нибудь болезнь. У нас так идет по наследству – у матери точно так же. Такая наследственная аномалия редко, но бывает. Причем, мы отлично себя чувствуем, можем хоть бежать три километра, хоть работать без устали.

Поэтому я просто кивнул. Потом ведун начал водить вокруг меня руками. Эффекты были неожиданными. Бросало то в холод, то в жар. Вступали странные ощущения то в руки, то в ноги. Появлялось сердцебиение. Проходил какой-то период времени и сердце замирало. Начинал вдруг бурлить кишечник, появлялась тошнота. Потом перешло на голову. Странные ощущения то в затылке, то в висках. Охватывало лоб, макушку. Предметы виделись нечетко. Затем зрение обострялось. Наезжали волной запахи. Слышались неведомые речи. Вспоминались истории и картинки, забытые давным-давно. Появлялось знание о многом и уходило. Наезжала безумная радость, через некоторое время заменяющаяся на глубочайшую печаль, тоже уходящую. Немели то руки, то ноги. Подергивались в судорогах пальцы рук, мышцы живота. Появлялись неземные виды и существа на странной технике… От земли были видны отходящие разноцветные линии, перекрещивающиеся между собой. Играла величественная музыка, сменявшаяся какофонией. Необычайные идеи охватывали все мое естество. Бешеная отвага заменялась жутчайшей трусостью. Неистовая любовь сменяла дикую ненависть. Веселье и уныние. Невероятные голод и жажда, сильнейшее половое чувство. И многое, многое другое. Приходили вообще неведомые ощущения. Это длилось, длилось и длилось… Вдруг пришло какое-то озарение. Все мои знания о человеке, и старые, и неизвестно откуда взявшиеся новые, сплелись воедино, человеческий образ изменился в моих глазах. И дикая, необузданная сила чувств и ощущений. Я, бывало голодал по шесть дней, испытывал лечебный метод, несколько раз влюблялся очень сильно, но такой яркости ощущений не было никогда.

Игорь вздохнул и закончил, пошел лег. Я тоже прилег, посмотрел на часы. Ведун работал около трех часов. Ого-го! В голове звенело. Отдохнули с полчаса молча. Я все видел как-то иначе. Иные краски, звуки, запахи. Пришла какая-то новая сила в душу. Присели. Игорь подошел, спросил:

– Не плохо тебе?

– Нет. Но какая-то слабость в руках и ногах.

Он сел рядом.

– Поговорить можешь?

– Да.

Тут он начал расспрашивать, что новое появилось? Я стал рассказывать об эффектах. Ведун иногда уточнял. Потом велел:

– Гляди на меня. Что нового видишь?

Я внимательно его оглядел. Сказал:

– Если приглядеться, видны разноцветные пульсирующие линии вокруг тела.

– А здесь какая главная?

Он коснулся пальцем лба.

– Тут горит основной огонь, как костер. По всему телу на линиях – маленькие огоньки, как разбросанные угольки мерцают, он и больше, и ярче.

– Ну ты и силен! Я вначале гораздо меньше видел.

Игорь обнял меня, прижал и подержал.

– Вот и появился новый ведун!

Он растрогался, смахнул непрошенную слезу.

– Это такая редкость!

Потом задумался.

– Может в будущем это обычное дело?

– Да нет, то же самое, что и у вас. Человек за тысячу лет практически не изменился.

– Пойдем, поедим и водочки выпьем. Сегодня – надо, – пресек он мои возражения. – Ночевать тут останешься, у нас. Нечего бродить в таком состоянии. А водка в доме всегда есть.

Я почувствовал голод, и мы пошли в столовую. Выпили сразу по полстакана, Любовь – маленькую рюмочку. Заели, стали беседовать. Хозяйка поздравила Игоря с редким успехом. Очень скоро она убежала. Ведун спросил меня:

– Что ты о Любе можешь сказать по нашей части?

Я подумал совсем немного.

– Линии те же, но расположены иначе. Огонечки потусклее. А самое главное – нет большого огня.

– Это признак только уже открывшихся ведунов. У тебя тоже появился. Пока был просто одним из людей, его не было при всех замечательных способностях. В Новгороде у троих, в других городах и того меньше, в большинстве просто нет. Насчет деревень не знаю. Теперь тебя надо учить лечить.

– Я в прошлой жизни врачом тридцать лет был.

– Мы лечим иначе. Сколько это займет времени – не скажу. Будешь скоморошничать дальше? У тебя это полдня отнимает. Или полюбил это дело?

– Деньги нужны. Придет осень, потом зима, а у меня ни одежды, ни обуви. Дома своего нет, снимаю комнату в чужих людях. Да и есть что-то надо три раза в день. Ты за обучение сколько брать будешь?

– За это никогда ничего с тебя не возьму. Ты теперь один из нас, ближе любого родственника. Я человек зажиточный, зарабатываю очень хорошо. Можешь жить и кушать у меня. К зиме тебя приоденем.

– Спасибо, конечно, но я привык иначе. У меня еще деньги вложены в дела одного купца, может вернутся. Если нет, займу у тебя. В нахлебниках жить не привык.

– Ладно, если передумаешь, скажи. Не надо сидеть и ждать, пока я сам пойму. Во сколько завтра вставать будешь?

– Как высплюсь. С утра пойду к лесу, учиться бою на саблях. Враги могут прийти кучей и все хорошие бойцы.

– Ты сказал о кольчуге в прошлый раз, а про обстоятельства промолчал.

Я рассказал о скорбных делах Фрола.

– В него твоя монета вложена?

– Да.

– А кто учит?

– Ушкуйник один.

– Дорого за это берет?

– Даром.

– Почему?

– Считает себя обязанным.

– За хорошую песню?

– За славную идею. Ни ему, ни его друзьям она в голову не пришла. То он сидел весь упавший духом. Несколько ушкуев, из-за этого, степняков грабить уйти не могли. А сейчас орел орлом. Скоро уйдет в поход.

– А что за идея была?

– Как девушку замуж взять.

– А в чем трудности?

Я объяснил. Игорь сказал:

– Ушкуйники обычно из своих берут. Другие стараются за них не выдавать. Сегодня он жив, а завтра зарубили где-то. Даже слуга какой-нибудь и то гораздо верней. Давить на родителей обычно бесполезно. Гораздо верней от ушкуйника забеременеть.

– Можно мать обмануть, – высказался я.

– Не пройдет. Придет повитуха и установит, была девушка с мужчиной, или нет. После этого так спрячут девчонку, что сам черт не сыщет.

– А если была?

– Выдадут за кого-нибудь победней из своих. Так что решений всего два: либо забеременеть, либо пожениться без ведома родителей. Против бога они не пойдут. Сказать мало. Надо на девушку воздействовать.

– Убеждать речами?

– Нет. Нашим методом.

– Я еще не умею.

– Пошли ко мне в комнату, отдохнем.

Придя, оба завалились на топчаны от усталости. Ведун стал объяснять.

– У меня на лбу огонь какого цвета?

– Ярко – красный.

– А она, если любит, должна иметь в районе сердца оранжевый знак. Если его потревожить, девушка что-нибудь придумает. А нет его, быстренько уходи. Ушкуйника предупреди, что занятий не будет. Ты завтра не силах будешь ни саблей махать, ни петь. Поэтому я пойду с тобой и все сделаю сам. Заодно и Потапа выгуляем.

– Мне еще на рынке ребят надо оповестить, – предупредил я. – А то они меня будут долго ждать.

– Мне, чтобы тебя начать учить, надо хоть раз показать, как править линию у больного человека. Поэтому будем сидеть здесь и ждать пока кто-нибудь не придет полечиться.

Еще полежали, поболтали. Потом Игорь отвел меня в выделенную комнату, уложил на кровать и ушел. Глаза уже слипались. Всю ночь я спал беспробудным сном. В мозгу переплетались странные видения.

Глава 7

Проснулся рановато, хорошо отдохнувшим. Мы встали, позавтракали и пошли на утреннюю службу. Потап бежал рядом на веревке. Игорь объяснил это тем, что в городе пес может сцепиться с другим или, что еще хуже, увязаться за течной сукой.

Возле церкви Матвея не было, значит любимые уже встретились. На задах молодые азартно целовались. Я подошел вплотную, ведун встал чуть поодаль, тоже близко. Перед этим проинструктировал меня:

– Плети им чего хочешь, пока работаю. Пора будет уходить, позову.

Через некоторое время меня заметили, отпрыгнули друг от друга. На груди у Елены пунцовела малюсенькая оранжевая звездочка. Обмана нет. Матвей начал бормотать:

– Чего тебе, Володя? Увидимся же сегодня…

Тут, не торопясь, и держа паузы, начал я запутанную речь о своей учебе у ведуна. Ушкуйник, после девичьей ласки, был еще не во всей своей боевой силе, поэтому слушал молча. В районе сердца полыхал оранжевый, гораздо более мощный, чем у девушки, факел. Игорь, видимо, работал. Дело-то не быстрое. Тут Матвей озлился и рявкнул:

– Чего тебе от меня-то сейчас надо?

Не торопясь, продолжал нудить молодого, о том, что неизвестно, когда приду, и где ушкуйника можно найти, запутывая свое повествование, как мог. Матвей явно был одержим мыслью: да провалился бы ты пропадом! Но из вежливости пока молчал. Слава богу, заинтересовалась сама Елена:

– Они же вроде никого не берут?

У парня полыхнул при ее голосе факел. Да, она может сейчас из него веревки вить. Ладно, пора заканчивать этот балаган. Надо срочно менять тему. Первым делом я сказал:

– Пожениться вам срочно надо.

Эта тема заинтересовала молодых гораздо больше моих ничтожных дел. Матвей грозно спросил о причинах торопливости. Леночка пискнула:

– Я и так стараюсь…

Ну, поехали! И понеслось море разливанное о безуспешности ее усилий, о прятанье молодых девиц, о насильственной выдаче замуж за нелюбимого и постылого. Влюбленные слушали, как завороженные. Споров не было. Тянулось это до голоса Игоря:

– Владимир, пошли.

Ну, слава богу!

Я извинился, обиженный ушкуйник буркнул, что сам меня найдет.

– Одного раза должно бы хватить. Ты молодец, держался как мог – заметил ведун.

Уходили весело. Мы бодро маршировали, пес грациозно махал остатками хвоста – собаки остро чувствуют настроение хозяев.

Я посмотрел на часы: на мои вилянья ушло пятнадцать минут. Вспомнил о пройденной в той жизни школе: о длиннейших рассказах иных старушек в ответ на простой и ясный вопрос о том, что и как болит, о дочке, о внучке, о том, как их бережно лечили в прошлом веке вдумчивые врачи, с обязательным указанием имен, обстоятельств, важных в данный момент, когда ждут «Скорую помощь» срочные больные.

У базара встретили музыкантов, которые опечалились от неожиданного известия. Напомнили об именинах у купчика. Да, совсем забыл… Ребята ныли всей толпой: теперь все сорвется, надо будет деньги возвращать, а уже стихи написаны… И об этом тоже забыл! Взял бересту, прочел. Приемлемо. Постоял, подумал. Решив, скомандовал своим: ждите!

Отправился к Игорю, объяснил ситуацию. Предложил догуливать без меня. Ведун сказал:

– Подождем пока с Потапкой здесь.

Я отправился решать проблемы оркестра. Спросил, есть ли на рынке писец? Сидят рядом друг с другом человек пять. Ответ порадовал. Хорошо, что писцы не разбежались по базару. Одного вдруг нет, броди тут по рынку. Объяснил ребятам идею, и мы отправились к будущим служителям канцелярий. Мысль была такова: на именины парни идут одни. Певец у них есть. Недостаток всего один – мало песен. Махом прикинул, у какой иностранщины взять музыкальное сопровождение для стихов нашего поэта. Сейчас я напою им еще пять песен, писец запишет. Их дело – запомнить музыку. Голосистый пусть поет с бересты. По ходу можно приплясывать и рассказывать анекдоты. На ропот купчика о моем отсутствии, этим козырнуть, особенно написанной, за одну ночь, для него и, что особенно ценно с его именем песней – в договоренности этого не было. Будет выламываться дальше, пусть идет к скоморохам. Если договорится с ними, вернуть деньги.

Из писцов я выбрал одного. Часть писак была занята. Из оставшихся этот гляделся посолиднее прочих, вылитый столоначальник будущих времен. На вид ему было лет сорок, бородища здоровенная.

Объяснил, что буду петь, он это писать, каждую из композиций на отдельном куске бересты. В голове вертелась мысль, что при отказе умельца, процесс удлинится вдвое. Сначала надиктовал писцу, потом напел ребятам. Ожидание ведуна может сильно затянуться. Потапу бродить на веревке, наверняка не понравится. Ответ порадовал.

– Справлюсь, – прогудел густой бас. – Стоить будет вдвое дороже.

Торга не было. Нам и первичная-то цена никому не ведома. Я взялся петь, он записывать. Работа пошла. Музыканты подбренькивали сзади. Писец отставал, но ненамного. Я не торопил, позволяя ему меня догнать после каждого куплета. По окончании каждой песни брал бересту и проверял текст. Довольно-таки быстро закончили, уложившись в полчаса, и я убежал.

Мы с Игорем решили все-таки нагулять собачку без поводка и пошли к лесу. Выйдя за город, поводок сняли и, воодушевленный таким успехом, Потап унесся. По пути Игорь рассказывал, как правил Елену, избавляя ее от заложенного с детства предрассудка: следования родительской воле всегда.

– Главное для девушки – выйти замуж за любимого, а не за навязанного родителями. Теперь она должна бы шмыгнуть с ушкуйником из дома в скором времени.

Я поблагодарил за помощь. Пес то исчезал за деревьями и густыми кустами, то появлялся.

– А волки его не съедят?

– Он волкодав, отобьется.

Найдя здоровенный ровный пень, присели на него оба. В полной силе сегодня одна собака. Ведун улыбнулся.

– Не хотелось бы сегодня больше лечить, пролежать охота целый день в холодке, отдохнуть.

Посидели, поговорили о медицине 21 века. Я рассказывал, Игорь поражался.

– Вам и ведуны не нужны!

– Еще как нужны. Они есть, называются экстрасенсы.

Перечислил их функции: лечить, искать вещи и людей, видеть прошлое и будущее. Хороших очень мало. Ведун подумал и сказал: скорее это волхвы.

За тысячу лет многие слова исчезли. Мы знаем другие названия тех же вещей. Историки, узкой кучкой, истолковывают забытое, зачастую ошибаясь. Есть периоды жизни государства и известных людей, не охваченные никакими доступными на данный момент документами. Есть и свидетельства, от людей, родившихся лет через двести-триста после изучаемых событий. Присутствует немало и фальшивок. Поэтому история до сих пор многими и не считается наукой.

Истины, всю мою жизнь считавшиеся абсолютными, начинают опровергаться. Было ли татаро-монгольское иго? Поработитель Руси Батый и наш национальный герой Александр Невский – часом не одно ли лицо? Оба с виду типичные монголы – здоровенные голубоглазые блондины со здоровенными бородищами. И дедушки их – Чингисхан и Всеволод Большое Гнездо были таковы же. А какого шута лучшая в мире пятисоттысячная монгольская армия не могла несколько дней осилить Евпатия Коловрата с менее чем двухтысячной дружиной без камнеметных машин? А не убили бы каменюгой, рязанский боярин до самой Монголии бы Орду гнал? Почему русских и за сто лет до прихода Батыя в Европе татарами звали?

А какое отношение имеют татары (булгары в 11 веке), живущие на Волге дольше русских и представляющие собой яркий европеоидный тип, к монголоидам черт знает откуда? У них в языках и родства-то нет, из абсолютно разных групп…

Отдохнули, пошли назад. Потап гордо бежал рядом. Перед Новгородом украсили его поводком. В целом, поход удался.

Любовь сообщила, что был мужчина, обещал зайти после обеда. Ушли в комнату к ведуну. Там он объяснил, как мне вести себя при больном и на что обращать внимание: сидеть, молчать при любых обстоятельствах – я музыкантов учу точно так же. Не надо глупыми домыслами мешать работе профессионала. На что глядеть, он сообщит мне одним словом – это цвет нужной линии, которая будет изменяться от его лечения. Сообщил, каких больных не берем ни в коем случае – это люди с черной вставкой в любую линию. Спросил – всех ли берут у нас, в будущем? Я объяснил, что на операциях, сходных с его методом лечения, не берут тех, кто от них погибнет, очень слабых. Еще людей с тяжелыми опухолями, которых лечи, не лечи – скорый конец неизбежен.

Пошли, покушали. Придя, завалились на топчаны. В дни, когда лечишь, водки, вина, пива нельзя нисколько. Я считал так же всю жизнь. Полежали, поговорили. Рассказал о фаянсе и фарфоре. Гончар загорелся: а как вы простую посуду делаете? Что знал, рассказал. Вспомнил про кирпич, энтузиазма не вызвал. Лесная страна. Послышался басовитый лай пса. Игорь усмехнулся.

– Кто-то пришел тебе показаться.

– Может быть, к хозяйке?

– На тех он не лает.

Любовь повела кого-то в дом. Я вскочил бежать к пришедшему.

– Экий ты шустрик! Посиди, не понижай нашу значимость. Клиент должен чувствовать, что не особо за него тут и держатся.

Логично. Вошла Люба:

– Выйдешь после вчерашнего?

– Веди в гостевую комнату.

Не торопясь, обсудили нюансы. Ну, начнем. Вошли в гостевую. Присели. Табуреток хватало на всех. Пришедший переводил глаза с одного на другого. Видимо, гадал кто главней, и кто именно будет его лечить.

– Будем глядеть?

Я кивнул. Ведун встал и начал водить руками возле больного. Затем поднял его на ноги, повернул, показал мне его спину. Он постоянно при этом что-то приговаривал: здесь хорошо, тут не очень… Я глядел и ждал. Черного нигде не было.

– Фиолетовый! – громко сказал Игорь.

Тут я и напрягся. Ведун наговорил какой-то еще лабуды, все это уже было неважно. Нужный цвет делался самым интенсивным в районе печени. Там же линия как-то паскудно изгибалась. Игорь с пациентом присели.

– Попытаемся?

Я кивнул. Посмотрим процесс лечения впервые. Игорь назвал сумму. На эти деньги его семье можно было бы прожить год. Да, моего содержания он действительно бы не почувствовал. Клиент заговорил, пытаясь отстоять хоть рубль, как это принято среди определенной части населения. Было высказано все: не так уж оно и болит, то, что горечь во рту – это ерунда, в другом месте возьмут дешевле… Мне тоже казалось, что цена непомерно высока и было интересно, на сколько ведун ее опустит. Если даже вдвое, он действительно человек очень небедный. Но торга не было. Игорь спросил меня:

– Уходим?

Посмеявшись в душе некоторое время, я кивнул. Мы встали и пошли. Гостю, явно видавшему виды, и ждущему окончательных финансовых споров, лекарь уже от двери бросил:

– Чего сидишь? Разговор не получился!

– А ты зови хозяйку, пусть мимо собаки проводит – это уже мне.

Вспомнился незабвенный Киса Воробьянинов: да, уж…

Я рыкнул на клиента:

– Торг здесь неуместен! Отправляйся за дешевкой, куда хочешь! Только от важных дел оторвал!

Больной разом понял ситуацию, вскочил:

– Да плачу я, плачу…

Однако! Мы вернулись и сели: ведун возле пациента, а я в сторонке, возле стола. Глядел на клиента. Игоря, видимо, тоже позабавил мой экспромт. Гость поинтересовался:

– Деньги после лечения или сейчас?

Мы опять некоторое посмеялись в душе, глядя ему в глаза. Затем ведун спросил авторитетного меня:

– Вылечим сразу?

Вопрос подразумевал положительный эффект, дилеммы не было. Я кивнул.

– У нас двоих должно получиться быстро.

Пусть любитель поторговаться почувствует, какие силы тут привлечены ведунской общиной города Новгорода на его лечение, и больше не жалеет денег. Больной обрадовался.

Эффект пустышки, как обычно, помог. Он сильно влияет на лечение. У нас при испытаниях лекарств положено: одним больным в хорошей клинике авторитетный и опытнейший врач дает испытываемый препарат, другим – того же вида пустышку. Эффект от лекарства должен быть гораздо выше. Но ведь и имитация тоже действует!

– Сейчас, – показал на меня – деньги ему отдашь.

Клиент подошел, отсчитал рубли. Не торопясь, я пересчитал.

– Сошлось?

Кивнул. Все видно было и отсюда, но я подошел и сел на прежнее место. Клоунада была закончена, пришла пора править линию.

Ведун начал: стал водить руками. Направо, налево, вверх, по кругу, вниз, вперед и назад. Кулаком, ладонью, кончиками пальцев, тыльной стороной ладони. Он встал: вперед, назад, руки опущены. Обошел сзади, поделал что-то и там. Фиолетовая линия дрожала, изгибалась, цвет то усиливался, то слабел. Процесс шел активно. Лицо больного то краснело, то бледнело… На минутку покрылся весь потом. Потом просох. Все, приехали – цвет и форма линии выровнялись.

Пока Игорь отдыхал, я, нарушив инструкцию, объяснял особенности диеты, чтобы не было через год – два повтора: меньше есть жареного, острого, горького, абсолютно исключить вино, водку… Вспомнив пот во время лечения, добавил: обязательно сегодня – баня! Ведун встряхнулся, встал и пошел. Мы за ним.

Пациент бормотал слова благодарности. У входа его переняла Люба. В своей комнате лекарь рухнул на кровать. Да, после работы со мной вчера, ему очень тяжело. Еще двое, если включить Елену в расход энергии, на следующий день – явный перебор. Судя по цене, клиент здесь редок. Внезапно Игорь рассмеялся. Потом сказал:

– А ты молодец. И главное – все вовремя. И заговорил тоже – о чем надо и в нужный момент. Со столом придумал лихо. Просто и действенно. Немного не понял: что у нас с тобой за важные дела?

– Вспоминать о будущем! Ты же должен знать, чего там паскудные потомки выдумали через тысячу лет!

Хохотали уже вдвоем. Видя, что наставник входит в силу, я спросил:

– А почему такая большая цена, случай особо тяжелый? Ведун ответил:

– Совершенно обычный. Никаких неожиданностей и не ожидалось. Цена у нас не меняется, для всех всегда одна. Мы в свое время договорились – бегать бесполезно, дешевки не найдешь.

– А если несколько болезней?

– Все равно, только немножко дольше.

– А сколько стоит, если лечить придется несколько дней?

– Значит нарабатывать опыт. У меня такой случай был один в самом начале. У других – не знаю. Об этом не говорили никогда.

– А о чем говорите?

– Как можно улучшить лечение.

– А надолго его хватает?

– Когда как. Обычно – на очень долгое время. Часто – лет на десять. Очень мало – год, два. Раньше, чем через полгода поджимает только пьяниц.

– А что пьяные ходят?

– Нет, не рискуют.

– Вы что, соседей опрашиваете?

– Этого делать не приходится. У них знак – коричневая полоса поперек лба.

– А откуда у них деньги?

– Обычно это бояре. У них деньги с вотчин и промыслов не переводятся, работать не надо.

– А много ли народу к тебе ходит?

– За неделю – двое, трое.

Да, действительно, ведун очень зажиточен. Я перевел на рубли 21 века. Триста тысяч рублей в месяц по самому скромному счету.

– А зачем серебряный обруч на голове? Способности усиливать?

– Просто признак ведовства, как и длинные волосы. И потом: мы ведуны беседуем с теми, кто хочет у нас учиться. Их пять – шесть человек в год. Но тех, кто делается ведуном, очень мало. За девять лет выучили двух человек. Одного убили и ограбили на улице, второй уехал.

– А ты как пошел в ведуны, с работой что ли были трудности?

– Это нет. Мне уж за тридцать было, хороший гончар. Зарабатывал как все. Дом, жена, дочь – что еще нужно человеку. Всем был доволен. Способностей, как у тебя, сроду не было. Опять же, кормить-то семью надо. Родственники не поймут, с чего это у тебя блажь такая. Если заболеешь или пожар какой, всем родом поддержат, а выдумки у нас не поощряются. Зато сейчас, когда стал богат, первый человек в семье – денег занять, помощь побольше получить, дом построить молодым – все у Игоря. Все мужики и даже часть женщин пытались тоже стать ведунами – бесполезно. Меня в ту пору доняли сны. Каждую ночь видел, как лечу людей движением рук и попутно трогаю обруч на голове. Умаяли эти сновидения! А у нас ни ведунов, ни других лекарей сроду не было в роду. Не знал, что и делать. Пожаловался жене. Она посоветовалась с подружками и мне сказала: это божий знак. Иди пытайся. А вас кормить? Не издохнем. И вот три месяца я утром и днем делал горшки и посуду, а вечером учился. Никто не помогал. Финансового ухудшения особенного не было. А за следующий месяц заработал, как раньше за год. А дальше еще больше. Деньги-то есть у тебя?

– Имею.

– За сегодняшнюю свою работу возьми! Не возьмешь, обижусь.

Пришлось взять. Сумма равнялась месячному заработку всей нашей скоморошьей бригады. Так и хотелось спросить: мастер, а вам подмастерье не нужен? Любой из моих музыкантов за такую сумму бежал бы сюда, подпрыгивая и роняя дудки на ходу. Игорь спросил:

– Какие планы на завтра?

– Сбегаю к лесу, погляжу ушкуйника. Потом на рынок, потолкаюсь с ребятами часок и сюда, учиться.

– К лесу вместе сходим, Потапа выгуляем, – уточнил Игорь. – Ты сегодня в силе? Если можешь, спой мне из будущего.

Я начал петь песни сталинской поры о быстрых танках и замечательных самолетах. Ведун помотал головой.

– Это окончательно меня убедило в твоих рассказах. Такие песни на ходу не выдумаешь.

В дверь заглянула Люба, полюбопытствовать, что за мелодии тут звучат.

– Володя поет, он же скоморох.

– Спойте мне что-нибудь, я музыку очень люблю.

Постараемся уважить хозяйку. И полились песни 20 и 21 веков о любви. Любаша расчувствовалась.

– Еще, еще…

Пресек это дело хозяин.

– Голосить тут можно хоть до ночи, а есть уже охота страшно.

Не любитель, ох не любитель песен, исполняемых поганеньким голосишком! После такой реплики добытчика, все пошли в столовую. После ужина я пел еще, и еще, и еще…

– Неужели все твои песни? – с придыханием спросила расчувствовавшаяся Люба.

– Чужие заслуги мне не нужны. Люди написали.

Подумал: многомиллионный советский народ, в который вошли все те племена, которые сейчас воюют между собой. Игорь усмехнулся, зная происхождение песен.

Утром мы подошли к лесу. На нужном месте уже стояли, обнимаясь, парень с девушкой. На груди у Лены оранжевый огонек стал пуще прежнего, увеличился в размерах и добавил яркости, стал близок к тому, что сиял у Матвея. Игорь крякнул – быстро же у них задалось! Ушкуйник, завидев меня, затараторил:

– Легкая у тебя рука! Вчера сразу обвенчались и пошли жить ко мне.

Я потупился – рука была не моя.

Елена защебетала о том какая вся новая родня добрая и ласковая. Матвей опять вклинился:

– Бабку мы выгнали сразу, так эта старая тварь сбегала и доложила все родителям. И представляешь, прислали пару охранников, меня запугать, а Леночку забрать домой! Мы смеялись всей улицей, когда они, теряя портки, убегали. Думаю, больше ходоков не будет.