Текст книги "До особого распоряжения"
Автор книги: Борис Пармузин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)
Пожалуй, эти другие уже были у них на примете.
Встреча состоялась. Махмуд-бек смотрел на пачку денег. . Сколько их, этих пачек, плотных,
чистеньких, любовно подготовленных, прошло через его руки. Из какого британского банка,
расположенного в соседней стране, поступили и эти крупные хрустящие ассигнации?
Для «затравки» он должен швырнуть эти деньги будущим вожакам переворота и при этом пообещать
крупные должности в новом правительстве. Надо, чтобы в этот «кабинет» вошли самые опасные для
народа люди. Махмуд-бек еще не готов к их подбору, к «формированию» правительства.
А срок отпущен незначительный. Чужеземцы, разумеется, располагают информацией о видных
деятелях туркестанской эмиграции. Ошибка Махмуд-бека в подборе «кабинета» будет сразу же
замечена.
До позднего вечера, до того момента, пока усталый чайханщик не вошел в каморку, Махмуд-бек
перебирал в памяти оставшихся духовников, курбаши, богачей.
– Все спокойно, Махмуд-бек... – сказал чайханщик.
Он еле держался на ногах, этот уже пожилой человек. Махмуд-бек протянул пять ассигнаций,
новеньких, гладеньких, еще не побывавших в руках торговцев. Чайханщик отрицательно помотал
головой:
– Так много! Я не собираюсь строить новую чайхану, Махмуд-бек...
– Купи новую посуду. И... помогай голодным. Как сможешь.
– Я это делаю, Махмуд-бек. Не часто. Но делаю... – вздохнул чайханщик.
– Знаю... – сказал Махмуд-бек.
Шамсутдин принес новость рано утром. По его сияющему лицу Махмуд-бек понял, что Шамсутдин
собирается его чем-то удивить.
– Братья Асимовы?
Шамсутдин перестал сверкать глазами и огорченно вздохнул:
– Пока нет. .
Махмуд-бек равнодушно зевнул, давая понять, что его больше ничто не интересует. Тогда Шамсутдин
заторопился:
– Оттуда же, из той страны, из того же города, прибыл Карим Мухамед Салим. Прибыл с караваном, с
людьми крупного бухарского купца. Отец успел увезти за границу и ценности, и вещи.
– Карим Мухамед? Оттуда же?
– Да... – радостно подтвердил Шамсутдин. – Откуда и эти гости...
Это не могло быть случайностью... Чужеземцы подсовывают еще одного из будущих вождей. Карим
Мухамед богат. Его отца хорошо знают старики. Карим довольно видная фигура. Подходящая для нового
правительства.
– Шамсутдин, я должен увидеть купца.
– Он остановился в караван-сарае. Это у ворот.
– Я должен увидеть его здесь, у себя. И немедленно.
Карим Мухамед Салим первый заговорил о судьбе туркестанских эмигрантов. Он не стал долго
прятаться за туманными, вежливыми фразами. Он был из тех людей, кто очень спешит, не умеет
выжидать. Поэтому и пришел сразу же, после первого приглашения.
– Как живут наши люди! – горячо говорил гость. – Как?! Я бывал во всех странах Востока. Я видел
измученные лица, слышал стоны. Здесь... – Толстые красные пальцы поползли по животу, отыскивая
сердце. Сверкнули перстни. – Здесь сжимается.
Роль человека, страдающего за народ, Карим Мухамед играл очень плохо. У него было сытое,
ухоженное лицо. Оделся гость слишком пышно, решив ослепить Махмуд-бека не только умными речами,
но и богатством.
– Да-да... Вы правы, уважаемый. Как я рад, что в трудную минуту вы оказались рядом.
152
Карим Мухамед любил лесть. Откровенную и слащавую лесть. Это сразу понял Махмуд-бек. Он
складывал высокопарные фразы, подготавливая гостя к серьезному разговору.
Карим Мухамед с нескрываемым удовольствием выслушивал похвалы в свой адрес. Иногда (как
свидетельство почтенной скромности!) поднимал ладонь: что вы, хватит, достоин ли я!
– Вы достойны высокого положения в этом неспокойном мире. Ваше искреннее отношение к судьбам
земляков, бедным людям, большое желание помочь им заставляют всех нас...
Карим Мухамед насторожился. Он пытался сделать вид, что ничего не понимает, что этот вежливый
разговор ни к чему не обязывает, но сам от волнения даже приподнялся.
– До вас донеслись стоны соотечественников. Сколько можно терпеть! Мы должны побеспокоиться об
их судьбе. Сам аллах послал в трудную минуту такого человека, как вы, почтенного, уважаемого,
молодого и сильного...
Гость уже не прерывал Махмуд-бека, не выставлял ладонь. Да, он молод и силен. Он богат. И если
Махмуд-бек что-нибудь смыслит в жизни, то должен именно на такого человека возлагать все надежды.
Куда ему, больному, слабому, справиться с великим почетным делом.
– Наши соотечественники, – продолжал Махмуд-бек, – заслуживают свободной, счастливой жизни.
Карим Мухамед шумно вздохнул:
– Вы правы, уважаемый, именно заслуживают.
...Ясно. И этот претендует на роль вождя. Ему что-то обещали чужеземцы. Ведь прозвучала фраза:
«Если нет. .»
Карим Мухамед, как и Самат, тоже опасная фигура.
Махмуд-бек впервые появился в гостях. Он посетил бывшего кази Самата. Конечно, об этом визите
скоро узнают все эмигранты. Узнают и будут гадать: почему именно к кази зашел Махмуд-бек?
Старого человека уважают в эмигрантских кругах, с ним многие советуются. Но, как известно, кази не
очень жаловал одного из своих соперников – муфтия Садретдин-хана. Он и боялся его, и просто избегал.
Кази не делал даже слабой попытки прорваться к власти. На вид это был мягкий, добрый человек, с
детской застенчивой улыбкой. Кто ближе знал Самата, чувствовал, какая злость накопилась с годами у
тихого кази. Годы проходят, а он в стороне от больших, важных дел. Когда-то в двадцатые годы кази
Самат был в свите Иргаша – «командующего армией» в Фергане. И тогда, говорят, он ходил с мягкой
улыбкой, уговаривал обиженных, оправдывал поступки Иргаша – жестокие, кровавые, которым не было
числа.
О давних походах Самат вспоминал редко. Но если говорил об Иргаше, то резко менялся. Исчезала
мягкая улыбка. Он откровенно сожалел, что «командующий ферганской армией» не смог довести
«святое дело» до конца.
– По-другому жили бы мы. Разве сейчас жизнь...
Вокруг кази Самата образовалось свое «избранное общество». Эти люди тосковали о прошлом,
мечтая вернуть его. Но мечтали как-то несмело, не веря в возможность больших событий, способных
изменить их жизнь.
Заходили к Самату и люди попроще. Им тоже хотелось знать о завтрашнем дне. В беседах с ними
кази Самат проклинал вождей, в том числе Иргаша, которые якобы повинны в бедах простых людей. Так
он сумел расположить к себе и бедных эмигрантов, бывших баев, и духовников.
Кази не удивлялся приходу самых разных гостей, но Махмуд-бека Садыкова он не ожидал... После
обычных вопросов о здоровье, Махмуд-бек дал сразу понять, что все обвинения с него сняты и
правительство страны разрешило ему побыть в городе еще несколько месяцев.
– Как можно в таком состоянии пускаться в дальний путь... – вздохнул Махмуд-бек.
Это сообщение успокоило старика. Однако настороженность не проходила.
– Я в трудном положении, уважаемый отец, – начал Махмуд-бек, – мне очень нужна ваша помощь и
совет.
Откровение человека, попавшего в беду. Вырвавшись из тюрьмы, лишившись наставника Садретдин-
хана, этот человек не знает, куда броситься, где услышать добрые слова, почувствовать поддержку.
Кази приосанился, удобней уселся. Он любил эти минуты, когда люди, отчаявшись, очутившись в
безвыходном положении, приходили к нему за помощью. На этот раз явился Махмуд-бек – ученик его
злейшего врага. Да простит аллах погрешения Садретдин-хана. Отошел тот в другой мир, можно бы и
забыть все неприятности, связанные с ним. Кази Самат должен быть выше своего врага.
– Я всегда рад вам помочь, – склонив голову, с улыбкой ответил кази. – Но, увы, судьба не давала
возможности нам встречаться. – Он все-таки напомнил о прошлом. – Судьба не давала возможности, -
продолжал кази, – и воспользоваться вашей помощью, молодого, образованного человека.
– К сожалению, молодость... – печально улыбнувшись, развел руками Махмуд-бек, давая понять, как
он выглядит, в каком плачевном положении оказался.
– Да-а... – протянул кази. – Горькая наша доля...
Все ж где-то в душе старик наслаждался видом поверженного врага. Он видел молодого помощника
муфтия больным, несчастным.
– Мы должны сами распорядиться своей судьбой, – неожиданно твердо произнес Махмуд-бек. Он
словно устал от причитаний и вздохов, от жалоб и пустых рассуждений. Вот и сорвался, сжав кулаки. -
Мы имеем такую возможность... Глупо от нее сейчас отказываться.
153
Старик с удивлением посмотрел на Махмуд-бека. Нет. . Этот сумасшедший Садретдин-хан умел
подбирать людей. Такие люди до последнего вздоха способны бороться, никогда не уйдут на покой.
Махмуд-бек продолжал горячо говорить о той помощи, какую решила оказать соседняя страна
эмигрантам из Средней Азии.
Кази был поражен.
– Люди оттуда уже прибыли... – сказал Махмуд-бек. – Я хотел, чтобы вы с ними встретились...
Кази задумчиво покачивался. Он был не из тех, кто сломя голову бросается в рискованные авантюры.
Но ему предлагали встать во главе бесправных туркестанцев. А кому еще предлагать роль вождя? Разве
он не пользуется доверием и уважением эмигрантов?
– Из той страны прибыл Карим Мухамед Салим... – словно между прочим напомнил Махмуд-бек.
Кази почувствовал соперника.
– Такие, – не скрывая злости, произнес он, – такие всегда идут на готовенькое. Мы здесь...
– Да-да... – поддержал Махмуд-бек. – Но пока с ним придется считаться, он знаком с теми... гостями.
Тут что-то...
– Они хотят поставить своего человека? – в упор спросил старик.
– Возможно... – согласился Махмуд-бек. – Но все зависит от нас. Это наше дело.
– Наше, наше, – лихорадочно заговорил кази. – Только наше...
– При встрече с Каримом Мухамедом пока... – многозначительно намекнул Махмуд-бек.
– Пусть так будет. .
– О правительстве я прошу подумать вас.
Кази снова приподнялся.
– Ну, почему же... – сказал старик. – Мы должны вместе.
– Как сумею. Я отстал от наших дел. И не так еще крепок...
– Мы сделаем, сделаем... – торопливо заговорил старик.
Союз был заключен. Кази Самат распорядился подавать обед. Он не хотел так быстро отпускать
Махмуд-бека, теперь самого дорогого гостя.
Через два дня Шамсутдин сообщил Махмуд-беку сведения о братьях Асимовых. На этот раз сведения
были самыми полными. Асимовы служили Усманходже Пулатходжаеву.
– Усманходжа пока живет в Старом караван-сарае... – добавил Шамсутдин. – Никуда не выходит. .
Шамсутдин понимал, насколько важные сведения ему удалось добыть.
Из рукописи Махмуд-бека Садыкова
Еще были живы люди, которые кичились своей дружбой, своими связями с бывшими руководителями
басмаческого движения. Они вспоминали о «подвигах» Ибрагим-бека, Курширмата, Иргаша, Фузаила
Максума и других...
Вожаки эмиграции тосковали о прошлом, сожалея, что сейчас нельзя создать настоящие армии,
которые двинулись бы на Советы.
В те двадцатые годы белогвардейские генералы и атаманы, представители иностранных держав
искали связей с руководителями басмачества, оказывали им щедрую помощь.
В начале 1921 года в белогвардейских кругах Синьцзяна разрабатывался план вторжения на
территорию советской республики. Атаман Дутов заранее послал «командующему армией в Фергане»
Иргашу откровенное письмо:
«Еще летом 1918 года прибыл ко мне в Оренбург человек с поручением от Вас – связаться и
действовать вместе. Я послал с ним Вам письмо, подарки: серебряную шашку и бархатный халат в знак
нашей дружбы и боевой работы вместе. Но, очевидно, человек этот до Вас не дошел. Ваше предложение
– работать вместе – мною было доложено Войсковому правительству Оренбургского казачьего войска, и
оно постановлением своим зачислило Вас в оренбургские казаки и пожаловало Вас чином есаула. В
1919 году летом ко мне прибыл Ваш человек и передал Ваш поклон. Я, пользуясь тем, что из Омска от
адмирала Колчака едет миссия в Хиву и Бухару, послал с нею Вам вновь письмо, халат с есаульскими
эполетами, погоны и серебряное оружие и мою фотографию, но эта миссия, по слухам, до Вас не
доехала. В третий раз пытаюсь связаться с Вами. Ныне я нахожусь на границе Китая у Джаркента в г.
Суйдуне. Со мной отряды – всего до 6000 человек. Теперь я жду только случая ударить на Джаркент. Для
этого нужна связь с Вами и общность действий. Буду ждать Вашего любезного ответа».
Разрабатывая план вооруженного вторжения на нашу землю, атаман Дутов не знал, что банды
Иргаша уже разгромлены.
А сам Дутов в феврале 1921 года, перед началом задуманной операции, был убит чекистами в своей
штаб-квартире в Суйдуне.
Вскоре обезглавленная дутовская «армия» была тоже разгромлена частями Красной Армии.
СОРВАННАЯ АВАНТЮРА
154
Жизнь многому научила кази Самата. В том числе и осторожности... Он подавил желание сразу же,
немедленно собрать нужных людей, решил осмотреться. Хотя какая-то сила толкала его на рискованные
поступки.
Всю ночь после встречи с Махмуд-беком кази не спал. Он ворочался, вздрагивал, поднимал голову,
прислушивался. В коротких, беспокойных снах раздавались выстрелы, мчались лихие всадники Иргаша.
Стояла тихая ночь. Изредка доносился хрипловатый лай. Кази знает этих ленивых собак. И лают-то
они просто от тоски. Они не способны сейчас ввязаться в драку. Могут только напугать неосторожного
прохожего.
Непонятная сила толкала кази, заставляла действовать. Кази был похож на слепца, которому надоело
ощупывать стены, стучать палкой по дороге, и он пошел, пренебрегая осторожностью, словно
разыскивая с тупым упрямством место, где можно сломать шею.
Он с трудом дождался утра. Пришло время принимать решение и действовать. Он оделся и
торопливо двинулся в дальнюю дорогу. Выйдя из города, облегченно вздохнул. Кази уходил от соблазна.
Он стоял на пригорке, опираясь на сучковатую палку, и рассматривал тихий город.
Кази почувствовал себя жалким, бессильным, усталым стариком. Какой из него правитель! Разве он
сможет встать во главе восстания, руководить страной? Поздно... Рука, сжимавшая палку, заметно
дрожала.
Передохнув, кази медленно пошел по обочине. Он еще твердо не решил, где переждет смутное
время. Надо подальше отойти от города. А на пути есть поселения эмигрантов. Многие там его знают,
хорошо встретят, дадут возможность провести в тишине несколько дней.
Из головы не выходило одно имя... Карим Мухамед... Карим Мухамед... Как проворно эти молодчики
выползают на свет божий. Только еще запахло хорошим пловом, а они уже держат свои пятерни
наготове... Подавайте! Цепкие пальцы вежливо захватят хороший кусок с аппетитной костью и положат
перед собой на край дастархана.
Карим Мухамед... Он не боится потерять молодую голову и состояние. А чем рискует кази? Его голова
уже с трудом держит чалму, руки трясутся, кроме этого дешевого халата, нет за душой ничего.
Кази пошел медленнее... Несколько раз он задерживался, обернувшись с тоской смотрел на
расплывчатые очертания города.
Молодой возчик, сжалившись над степенном стариком, предложил подвезти его. Появление арбы
кази счел волей аллаха. Надо ехать... Надо! Пусть Карим Мухамед ломает шею. А он подождет.
К вечеру кази Самат окончательно смирился с этой мыслью. Зачем ему ввязываться в крупные,
опасные дела...
Поздно...
Махмуд-бек узнал об исчезновении кази Самата на другой день.
Кази Самат был в настоящее время самым подходящим человеком. К нему тянулись нити от опасных
врагов, его уважала верхушка эмиграции. Его провал будет провалом всех, кто еще не успокоился, кто
может принести много бед простым людям. Избавившись от своих вожаков, люди спокойно вздохнут. Не
все еще понимали, сколько несчастья уже принесли и принесут им руководители эмиграции. Они в
любую минуту способны продать своих соотечественников, втянуть в очередную авантюру.
Сколько будет отсиживаться в Старом караван-сарае Усманходжа Пулатходжаев? До каких пор братья
Асимовы будут ползать по переулкам, выслеживая гостей из чужой страны? В конце концов Усманходжа
найдет возможность и предложит свои услуги организаторам переворота. А контролировать действия
Пулатходжаева трудно, почти невозможно.
Конечно, Самат еще не принял твердого решения. Он сейчас мается где-нибудь в эмигрантском
селении, рассеянно слушает жалобы земляков на жизнь, дает никому не нужные советы. А в душе все-
таки копошится еще мысль: я мог оказать им настоящую помощь, я мог стать правителем.
Не может так быстро, за одну ночь, отказаться от престола, даже отъявленный трус.
Махмуд-бек знал курбаши Кадыра, склочного, обиженного судьбой человека. Всю жизнь Кадыр был на
третьих ролях. Его малочисленная шайка отличалась особой жестокостью. Однако это не принесло ему
ожидаемого почета даже в среде руководителей эмиграции.
Как-то Курширмат перебил путаную речь Кадыра небрежным взмахом руки и презрительно
сморщился.
– И воевать не могли, и... – Курширмат недоговорил.
Все знали: Кадыр, потрепанный, без гроша в кармане, явился в чужую страну. Его сопровождали три
басмача, самых преданных, самых жестоких. И сейчас они жили с ним рядом.
Но за последние годы Кадыр собрал хорошую шайку из таких же обделенных судьбой бандитов.
Кроме оружия, у них ничего не было. Это оружие хранилось до поры до времени в примитивных
тайниках, в облезлых старых сундуках, под выцветшими паласами. Кадыр терпеливо ждал хозяина,
который бы поверил в его силу и храбрость.
Курбаши Кадыр не любил Махмуд-бека, процветающего помощника Садретдин-хана. Это в
присутствии Махмуд-бека одноглазый бандит пренебрежительно прервал Кадыра, как мальчишку,
опозорил перед аксакалами.
155
Но сейчас Кадыр, увидев больного Махмуд-бека, человека, нуждающегося в его помощи, стал
снисходительным и, как показалось Махмуд-беку, добрым.
Да... Кадыр уважает кази Самата, считает мудрого старика достойным человеком.
– Поставили бы вы кази Самата во главе туркестанцев? – спросил Махмуд-бек.
Кадыр перестал дышать... В комнате стало тихо. Слышно было, как потрескивает фитиль лампы.
Кадыр почему-то посмотрел именно на лампу, на желтоватый, неяркий свет за чистым стеклом. У него
была лампа похуже, в мутных подтеках, в извилистых трещинах.
У Махмуд-бека, наверное, есть деньги и связи с влиятельными иностранцами. Иначе этот больной,
усталый человек не стал бы связываться с кази Саматом, с ним, курбаши Кадыром, которых в свое
время удостаивал лишь легким, небрежным кивком.
Махмуд-беку нужны люди. Очень нужны. Он и не скрывает причины неожиданной встречи.
– Самат самый уважаемый аксакал! – твердо сказал Кадыр.
– Я тоже так думаю, – согласился Махмуд-бек.
Он налил пиалу чаю и протянул курбаши.
С трудом подавляя радость и чувство ликования, очень редкое в его жизни, Кадыр с достоинством
принял пиалу. Он был равным в серьезной беседе. Его как равного пригласили к Махмуд-беку. При этом
было сказало: Махмуд-бек болен. Значит, в другом случае пришел бы сам.
– Я тоже... – повторил хозяин дома и вдруг раздраженно заговорил: – Но кази Самат труслив. Очень
труслив. В трудную для нас минуту он вильнул хвостом и моментально исчез в какой-то вонючей норе.
Он не выглянет из нее до тех пор, пока там не подохнет.
Рука с пиалой застыла в воздухе. Курбаши не успел сделать даже одного глотка. Махмуд-бек говорил
резко, не скрывая своего возмущения поступком кази Самата:
– Да, мудр, но труслив. Но кому нужна его мудрость?! Его голова еле держится на дряхлой, сухой шее.
А он ее бережет. . Сунул в грязную нору. Неужели перевелись достойные аксакалы!
Махмуд-бек встал из-за дастархана, заходил по комнате, возбужденно размахивая правой рукой.
Когда-то, в двадцатых годах, курбаши Кадыр встречался с русским белогвардейским офицером. Тот
вот так ругал его за непростительную ошибку в бою. Офицер немного знал узбекский язык. По крайней
мере, ругался он по-узбекски.
«У них научился Махмуд-бек, у европейцев...» – подумал Кадыр с уважением. Значит, он по-прежнему
с ними связан.
– Аксакалы есть... – сказал курбаши. – Да и кази Самат не сможет спрятаться от большого дела. Он
ведь человек мудрый. Что вы ему предлагали?
Махмуд-бек сам толкал Кадыра на откровенный разговор.
– Он должен быть одним из руководителей восстания.
– Но здесь же... войска, – осторожно напомнил Кадыр.
– Ему предлагали сильные люди, – объявил Махмуд-бек, – встать во главе туркестанцев.
– Немцы? – спросил Кадыр. – Но они...
– Нет, другие. Англичане. Они это делают не сами. Через... – Махмуд-бек кивнул в сторону. – Через этих
соседей...
Кадыр, конечно, слышал о пограничных конфликтах двух соседних стран. Слышал он и о тактике
англичан.
– Это точно? – спросил курбаши.
– Люди с той стороны здесь. Оружие переправлено.
– У нас есть оружие...
– Мало... И оно старое.
– Да, старое... – угрюмо согласился Кадыр и повторил: – Кази Самат мудр все-таки... Он не испугался.
Он просто не верит англичанам.
– Он испугался. Сбежал... – настаивал Махмуд-бек. – У нас есть возможность. Или...
– Что?
– Или они обойдутся без нас.
– Им нужны люди... – твердо сказал Кадыр.
Курбаши Кадыр давно поставил пиалу. Он невидяще посмотрел на остывший чай. Зачем-то
переставил пиалу подальше от себя.
– Какие еще... могут быть люди? Кази Самат – самый уважаемый. Мы... – Но все это прозвучало
неуверенно.
Махмуд-бек остановился перед гостем. Курбаши хотел тоже подняться. Неудобно так сидеть и
слушать, задрав голову перед Махмуд-беком, в словах которого появились торжествующие нотки.
– Какие люди? – переспросил хозяин дома. – Те гости привезли с собой Карима Мухамеда, богатого
молодого человека. Это раз...
Курбаши насторожился.
– Здесь. Уже много дней не выползает из Старого караван-сарая Усманходжа Пулатходжаев. Его люди
следят за гостями. Ждут удобного момента, чтобы встретиться с ними.
Кадыр машинально взял пиалу и жадно выпил холодный чай.
156
Карим Мухамед стал чаще приезжать к Махмуд-беку. Хозяин встречал его с уважением. Время
вежливых разговоров закончилось. Они приступили к работе. Самый важный рубеж пройден. Махмуд-бек
сказал Кариму о главе будущего правительства.
– Кази Самат пользуется доверием эмигрантов. Но он стар. Очень стар. Рядом с ним нужно держать
молодого, здорового, образованного человека. Вам следует быть почтительным с аксакалом,
советоваться с ним по каждому вопросу. Ну, а решать... – Махмуд-бек замолчал.
Карим ответил понимающей улыбкой и благодарным поклоном. В эту минуту и установилось доброе
взаимопонимание.
Махмуд-бек, как понял Карим, действовал от имени соседней страны. Между этими странами должен
возникнуть конфликт. В конфликте примут участие туркестанцы. Вот тогда Карим вместе с Саматом и
Кадыром окажется у власти. Но Самат – стар. А Кадыр – очень глуп.
Карим Мухамед жаждал настоящих действий, ждал того времени, когда можно будет проявить свои
возможности и силу. Это время наступает.
Махмуд-бек устроил встречу трех видных «деятелей» эмиграции. На эту встречу Карим Мухамед
приехал первым. Только через час с лишним появился старый кази. Здороваясь с хозяином, он метнул
взгляд, недобрый и настороженный, на Карима Мухамеда.
Кази не понравился цветущий вид этого джигита. В присутствии таких молодчиков невольно
начинаешь задумываться над своим незавидным завтрашним днем.
Карим Мухамед почтительно склонил голову, двинулся к старику. Поздоровавшись, он довольно
торжественно произнес:
– Всю мою жизнь, силы, богатство я отдаю в ваши руки, отец.
– Да-да... – растерянно согласился кази. Он не ожидал этой торжественности. – Очень похвально,
Карим... Я рад видеть тебя в здравии. – Кази кривил душой. «Хочет поплясать на моих старых костях, -
подумал он, – но посмотрим. Выжмем из тебя силы и деньги... Посмотрим...»
Старик по-отечески обнял Карима и похлопал ладошкой по широкой спине. Можно считать, что
встреча состоялась.
Через несколько минут вошел курбаши Кадыр. Он сопровождал кази до какого-то соседнего переулка.
Переждал, убедился, что все спокойно, потом уже двинулся к дому Махмуд-бека.
О курбаши, когда они еще были одни, Махмуд-бек сказал Кариму Мухамеду:
– Не очень верен. Если ему пообещать больше прав и денег, то будет служить...
Понимающая улыбка Карима завершила разговор.
Теперь состоялась и эта встреча. Курбаши и купец внимательно осмотрели друг друга. Подумав, они
обнялись. Не очень уверенно, но обнялись, как люди, связанные общим делом.
Кази Самат давал короткие характеристики «самым преданным людям» эмиграции.
Многих из них Махмуд-бек знал. Но он не представлял, как живут и чем занимаются сейчас святые
отцы, благодетели, уважаемые почтенные старцы и храбрые воины.
Никто из этих людей никогда не задумывался над судьбой народа, над судьбой людей, которые и на
чужбине продолжали им служить. Подлость и жестокость, считал кази Самат, качества богатых,
властных, смелых, а главное, верных сынов Туркестана.
В который раз главари эмиграции решают судьбу простых людей, оправдывая свои поступки громкими
обещаниями «посвятить жизнь и силы служению народу».
Ради каких авантюрных планов неведомых хозяев должны отдавать свои жизни и силы туркестанцы?
В какой водоворот нового восстания их вовлекают чужестранцы?
На клочок бумаги со списком туркестанских лидеров гость взглянул с откровенным пренебрежением.
– Мы учтем ваши предложения... – мягко сказал он. – Потом...
Гость не хотел обещать туркестанцам, которые должны примкнуть к восстанию, что им будут даны
какие-то особые привилегии.
Махмуд-бек с ужасом представлял, как чужеземец потянет за собой тысячи людей. Во главе
эмигрантов встанут Самат, а возможно, Усманходжа Пулатходжаев. Встанут озлобленные курбаши. Все
те, кто рвется к власти.
– Что должны делать они? – Махмуд-бек кивнул на список.
– Им есть чем заняться. Подготовка к восстанию. И – восстание. Мы не имеем возможности проверить
ход подготовки. Вся ответственность ложится на ваших лидеров. В том числе и провал.
– А ваша помощь? – напомнил Махмуд-бек.
– В случае провала – ее не будет, – твердо произнес гость.
Махмуд-бек нахмурился, опустил голову. Гость решил смягчить свою резкость:
– Поймите, все мы идем на большой риск. Вашим эмигрантам нечего терять. Мы даем им последний
шанс вырваться из цепей рабства, из нищеты.
– Никаких цепей нет, – прервал Махмуд-бек. – А нищета... Вы правы. Но я думаю и о другом. Могут
полететь головы и невинных людей.
– Да. Но когда к власти придут ваши лидеры... – напомнил гость.
157
Махмуд-бек знал, что и эти «лидеры» палец о палец не ударят для народа. Молчание Махмуд-бека
гость расценил по-своему:
– Вот видите. Впереди у людей есть надежда.
Надежда!
Махмуд-бек сделает все возможное, чтобы сорвать эти планы, сохранить тысячи жизней.
Гость вытащил часы, открыл массивную серебряную крышку с легким звоном, взглянул на циферблат.
С таким же звоном крышка опустилась.
– Ну вот. . – улыбнулся гость. – Время нас торопит. – Он посмотрел на клочок бумаги. – Пусть эти
лидеры подпишутся под воззванием к нашему правительству. Это будет их первым делом. Второе.
Оружие уже переправлено. За два дня до восстания ваш курбаши Кадыр поможет его получить.
Восстание начнется через восемь дней. В праздник Навруз...
– Кази Самат, курбаши Кадыр и Карим Мухамед об этом сроке будут знать, – пообещал Махмуд-бек.
– Вы доверяете последнему? – спросил гость. При этом он отвел глаза в сторону.
– Мне кажется, он преданный человек... – сказал Махмуд-бек. – Да и подготовлен к большому делу.
Гость лучше Махмуд-бека знал своего подопечного.
– Но...
– Что вас смущает? – насторожился гость.
– Очень горяч. Как бы не выскочил вперед.
– Да-а, – протянул гость, – это в нем есть. Надо сдерживать. Может все испортить.
– Я скажу уважаемому Самату об этой черте нашего молодого друга.
Гость согласился:
– Пожалуй, скажите. И курбаши Кадыру скажите. Если не будет слаженных действий, то провал
неминуем.
Наконец он взял клочок бумаги, очень внимательно пробежал список лидеров эмиграции. Потом
посмотрел на обратную, чистую сторону бумаги и предложил:
– Пишите здесь. Воззвание к нашему правительству.
Гость не оставлял следов.
– Слушаю... – Махмуд-бек вытащил карандаш, положил бумагу на дощечку, по которой не раз уже
стучал нож, готовя лук и морковь для плова.
Гость и Махмуд-бек сидели в тесной каморке чайханы. Видимо, в последний раз.
– «Братья мусульмане! Спасите от рабства...»
Махмуд-бек поднял голову.
– Здесь нужно о цепях... – твердо сказал гость. – Это документ. .
Когда «документ» высокого стиля, который, по мнению гостя, должен растрогать любого, был готов,
Махмуд-бек спросил:
– Вам известно, что один из крупных эмигрантов ищет с вами встречи?
– Догадываюсь... Кто этот человек?
Махмуд-бек отозвался об Усманходже Пулатходжаеве неплохо. Похвалил за сильную волю, за
преданность нации. Гостя интересовало другое: с кем сотрудничает и кому служит Пулатходжаев.
– Он имеет поддержку в турецких кругах. Цель – помочь Турции подчинить всех эмигрантов и,
конечно...
Гость понял намек. Речь шла и о стране, в которой нашли приют туркестанцы.
– Мы можем оградить вас от этой встречи, – предложил Махмуд-бек. – Это сделает курбаши Кадыр.
– Только без шума... – поморщился гость.
Они замолчали. Наступали минуты прощания. Именно в эти минуты гость должен сказать самое
важное.
– Кадыр может получить оружие, – начал он, – в Северном городе. Там есть караван-сарай. Его будет
ждать...
Махмуд-бек знал об этом адресе. Даже после смерти муфтия английский посланец продолжал жить в
маленьком городке.
– Ровно через неделю... – заключил гость и снова вытащил часы.
Кадыр через два дня с небольшой группой верных людей двинулся в Северный город.
А еще через день об этом узнал Карим Мухамед. Не соблюдая предосторожностей, он, взбешенный,
ворвался к Махмуд-беку.
– Как же так? Вы же... – начал он сбивчиво, заикаясь.
Махмуд-бек молчал.
– Вы же обещали, что Кадыр будет верно служить мне. Он даже не посоветовался.
– Нечестный человек... – вздохнул Махмуд-бек. – Может все на свете продать.
– Почему же вы ему доверили?
Багровый, он стоял в борцовской позе, готовый немедленно обхватить сухощавого, болезненного
Махмуд-бека и швырнуть на пол. На ком еще срывать зло? В самом начале большого дела его стали
обходить, обманывать. На шее Карима вздулись вены, подрагивали губы...
– Сядь! – резко крикнул Махмуд-бек. – Сядь и успокойся.
158
Повелительный тон подействовал на Карима. Он как-то сник и медленно опустился на ковер. Махмуд-
бек подошел к двери, приоткрыл ее и позвал Шамсутдина.
– Принеси чай!
Махмуд-бек был спокоен. Он так и предполагал, что курбаши в последнюю минуту выкинет какую-
нибудь штучку.
– Как вы договаривались? – спросил Махмуд-бек.
– Он выполняет приказы... только мои. Я даю деньги...
– Сколько дали?
– Дал... – уклончиво ответил Карим. Не хотелось выглядеть дураком в глазах Махмуд-бека.
– А кази Самат?
– Он и другие аксакалы встречаются с эмигрантами.
– Зашевелились... – с недоброжелательной усмешкой сказал Махмуд-бек.
– Значит. . – догадался Карим.
– Да... – подтвердил Махмуд-бек. – Со мной тоже не советовались. Я на них, правда, не очень
