Текст книги "До особого распоряжения"
Автор книги: Борис Пармузин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)
Он обошел несколько кибиток, тесных, грязноватых, в которых люди, казалось, остановились только
на час-два. Сейчас они отдохнут и снова двинутся в дорогу.
Хозяин одного, более основательного дома, в комнате которого была и посуда, и старый ковер,
привлек внимание Шамсутдина. В доме стоял сладковатый запах анаши.
Спросив о своем друге Саидназаре, которого, к сожалению, и этот человек не знал, Шамсутдин
попросился остаться на ночь.
– Оставайся! – щедро разрешил туркмен. – И вообще оставайся с нами.
Поздно вечером хозяин, не смущаясь присутствия чужого человека, снова разжег чилим, ловко
размял в ладони комочек анаши, смешал его с крошками табаку.
– Скучно здесь. Тихо... – сказал Шамсутдин.
– Тихо? – хмыкнул туркмен.
Он был краснолицый, здоровый, но пальцы уже дрожали, как туркмен ни старался это скрыть, крепко
сжимая трубку чилима.
– Хочешь? – предложил хозяин.
– Можно...
Хозяин полой халата вытер мундштук и повернул чилим к гостю.
– Говоришь, тихо? А мы на пустыню похожи. Она спокойна, а поднимется ветер, все перевернет. . Так
говорит наш вождь. Все! – Он приблизил красное лицо к Шамсутдину и зло, хрипло зашептал: – Мы тоже
все перевернем. Наш сотник в пятницу едет к Ишану Халифе. И мы пойдем на Советы. У тебя где дом?
– В долине Сурхана.
– Пойдем... Будешь дома... Оставайся у нас.
Кружилась голова. Надо было переждать ночь. Дать возможность отдохнуть коню.
Лишь бы не подвел конь. Лишь бы он не подвел...
Премьер-министр принял советского посла.
Посол доложил о готовящейся вылазке банд Ишана Халифы на территорию Советского Союза.
– Мы дали приют мусульманам, – вздохнул премьер-министр. – Но действия некоторых из них
враждебны не только по отношению к вашей стране, но и к нашему народу.
– Вы правы... Один из них Ишан Халифа.
– К сожалению, в отношении этой святой особы мало доказательств.
– Завтра, – продолжал посол. – Ишан Халифа собирает своих сотников. Вероятно, там будет
присутствовать немецкий разведчик Расмус.
– За ним установлено наблюдение...
– Он встречается с Ишаном Халифой на квартире. Вот их последняя встреча. – Посол раскрыл папку и
положил перед премьер-министром фотографию. – Во избежание конфликта на границе, – сказал посол, -
мы просим вас принять соответствующие меры.
– Разумеется, господин посол... – пообещал премьер-министр. – Мы не допустим, чтобы еще один
авантюрист поколебал дружеские отношения между нашими странами.
Из рукописи Махмуд-бека Садыкова
Многие годы в странах Востока действовали разведки некоторых капиталистических государств.
Особенно активно вела работу гитлеровская разведка.
Я встречал немецких агрономов, врачей, ветеринаров, строителей, великолепно знавших страну, в
которой приходилось им работать. Эти «специалисты» не только создавали незримый фронт борьбы
против нас. Они подрывали основы жизни, строй государства, где жили: готовились перевороты,
осуществлялись террористические акты...
В справочной литературе, например, об Иране я нашел факты о проникновении фашистской
Германии во все сферы общественно-политической и экономической жизни этой страны во второй
половине тридцатых годов.
Фашистская агентура вела пропагандистскую деятельность в столице, иранском Азербайджане и в
зоне кочевых племен юга Ирана.
Значительно активизировалась деятельность фашистской агентуры после вероломного нападения
гитлеровской Германии на СССР. Особенно напряженная обстановка создалась летом 1941 года, когда
из Германии в Иран стали перебрасываться оружие и боеприпасы, а под видом туристов прибывали
немецкие офицеры.
117
Как известно, наше правительство приняло решительные меры к прекращению возможных попыток
втянуть Иран в войну против Советского Союза.
На основании советско-иранского договора 1921 года на территорию Ирана в августе 1941 года были
введены советские войска. Одновременно вступили английские части, а в конце 1942 года -
американские.
Эти действия не были направлены против иранского народа, не угрожали территориальной
целостности и государственной независимости страны.
В создавшейся обстановке гитлеровская агентура не могла действовать открыто против Советского
Союза, хотя тайные силы гитлеровской и других иностранных разведок еще не сложили оружия.
Эти силы действовали и в других странах Востока. Шла упорная борьба с вражеской агентурой. Я все
годы носил оружие, но так и не выстрелил ни разу...
А борьба продолжалась много лет. .
«ЧЕРНЫЙ ДЕРВИШ»
Глинобитный, серый город лежал в стороне от больших дорог. Он не славился шумными базарами.
Редкие караваны сворачивали на его улочки. Верблюды осторожно вышагивали вдоль низких дувалов,
безучастно поглядывая на тесные дворики.
В один из осенних вечеров 1944 года в Северный город вошел караван чужеземного купца.
Мальчишки бежали впереди, показывая путь к гостеприимному месту отдыха.
Верблюд не обращал внимания на отчаянные крики. Он собственным чутьем находил нужную дорогу.
Купец и его работники тоже не смотрели на мальчишек, не бросали монеты этим голодранцам. Трудно ли
в этом городе найти нужный дом?..
Взрослые жители встречали караван равнодушными взглядами. В городке жили бедные, но гордые
люди. Они открыто не выказывали особого любопытства. Скупо поздоровавшись с путниками,
принимались за свои дела даже и не взглянув на лениво покачивающихся верблюдов.
Хозяин караван-сарая ждал гостей у ворот. Он кивал головой, улыбался. Кланяться ему мешал
огромный живот, на котором покоились пухлые ладошки. Хозяин не обольщался большим заработком.
Еще неизвестно, как поведет себя чужестранец.
Взглянув на темно-синий тюрбан, на аккуратную бороду за незаметной черной сеткой, он определил:
индус.
«Что их занесло сюда... – подумал хозяин. – Хорошо бы болезнь (да простит аллах за такие мысли)».
Но купец выглядел здоровым, крепким человеком. Он ловко соскочил с коня и поздоровался с
хозяином. Гость знал местный язык. И конечно, знал обычаи этой страны. Расспросив хозяина о
здоровье, о его делах, пожелав мира и спокойствия доброму дому, он, осторожно обходя лужицы,
прошел во двор.
За купцом двинулся караван.
Как всегда, за солидными людьми тянулись бродяги, дервиши.
Озабоченный хозяин обратил внимание на дервиша с сучковатой палкой. Черная до синевы кожа,
острые, с каким-то сумасшедшим блеском глаза. Дервиш не посмотрел на хозяина, а словно обжег его
взглядом, мгновенным, властным.
«Нищий, а такой гордый!..» – подумал хозяин.
Но дервиш уже склонил голову, стал каким-то сутулым, жалким. За секунду изменился человек. Или
это только показалось?
Одет дервиш был в черные тряпки. Но если внимательно вглядеться, то тряпье это было довольно
крепким, надежно защищало от прохладного ветра. Казалось, взяли новую одежду и специально, перед
тем как пуститься в путь, в меру, чтобы не сразу бросалось в глаза, потрепали.
На плечи дервиша поверх одежды была накинута старая, потертая шкура.
«Барс...» – определил хозяин.
Он поймал себя на мысли, что слишком внимательно рассматривает бродягу. Но как не
рассматривать... Следом за «черным дервишем» двигался второй. Двигался на полшага позади, как
подобает слуге.
Хозяин заставил себя отвернуться от «святых людей» и заняться настоящими гостями.
Во дворе суматоха. Сгружали тюки, заводили лошадей и верблюдов под навес. Погонщики шумели,
размахивали руками. Наверное, хотелось отличиться перед хозяином. Усталые животные не слушали
погонщиков, сами тянулись в уютное стойло, к воде, сену, к вороху порыжевшей «колючки».
Через полчаса все стихли. В лучшей худжре разместился купец и, уже вытянув ноги, полулежал на
грязноватых подушках, пил чай.
Бродяги устроились рядом со скотом, под навесом. Только дервиш в барсовой шкуре и его спутник
рассматривали двор.
Хозяин нерешительно двинулся к «святым людям». Он шел медленно, осторожно, хлюпал по лужам.
Странная сила толкала его к «черному дервишу», который не спускал с него острых глаз. Хотелось
вернуться. Не дело хозяина возиться с нищим сбродом. О них может побеспокоиться простой работник.
Дервиш поклонился хозяину и небрежно, откуда-то из лохмотьев вытянул руку с монетой. Хозяин, не
скрывая удивления, взял золото. Хотел удостовериться, что монета не фальшивая, сжал пальцами,
118
пощупал и вдруг резко, с несвойственной для толстяка быстротой, спрятал монету в карман. На лице
появилась улыбка:
– Что угодно господину?
– Мы после большой дороги, – сказал дервиш.
– Понимаю.
– Мы остаемся у вас.
– Понимаю. – Он кивком головы предложил дервишу следовать за ним.
В караван-сарае была еще одна достойная высоких гостей худжра.
Хозяин не мог скрыть удивления и досады, когда на рассвете караван приготовился к длинному пути.
Под навесом осталось несколько тяжелых тюков.
– Это принадлежит святым людям... – небрежно, как о чем-то незначительном, сказал купец. -
Спрячьте пока.
«Черный дервиш» даже не вышел проститься с купцом.
После ухода каравана тюки были уложены в опустевшие худжры. Хозяин распорядился готовить
сытный мясной завтрак для странных гостей.
Вчера вечером он старательно рассмотрел золотую монету. Давно с ним так щедро и небрежно не
расплачивались. Человек, вытаскивающий из лохмотьев золото, достоин высокого уважения. А
лохмотья... Их можно завтра же выбросить.
Но «черный дервиш» оставался в своей неизменной шкуре. Днем он обошел город, побывал в мечети
и потом двое суток не выходил из караван-сарая.
Скучающий хозяин был бы рад поговорить со странными гостями. Но те, вероятно, были заняты
постоянными молитвами. Хозяин не мешал «святым людям», ждал момента, когда его позовут, слонялся
по двору и ворчал на ленивых работников.
На третий день «черный дервиш» пригласил хозяина в худжру. Гость сидел, поджав ноги, сидел не
шелохнувшись, только вот взгляд... Хозяин невольно потупился. Он терялся под этим взглядом.
Дервиш начал разговор издалека. Похвалил хозяина за гостеприимство, за хорошую пищу,
поинтересовался его делами.
– Какие дела... – вздохнув, развел пухлыми руками хозяин. – Что хорошего в этом городе? Нищета...
Не давали покоя тяжелые тюки, которые с трудом втащили в соседние худжры. Что собирается делать
с этим товаром дервиш? Торговать? Ждать следующего каравана? У него же нет своего коня.
Гость, конечно, и не подумал делиться планами. Он продолжал не мигая жечь хозяина сумасшедшими
глазами. Он словно пытался докопаться до нутра этого человека, так старательно сокрытого жиром. На
что годен толстяк? Чем может помочь? Умеет хотя бы молчать? Или, отупев от вечной скуки, поспешит
выложить невероятные новости первому встречному гостю?
Толстяк любит деньги. Берет торопливо, хватко. Потом, наверное, оставшись наедине, разглаживает
ассигнации, перекладывает без суеты монеты, стараясь, чтобы они случайно не звякнули.
Дервиш знает таких людей...
Но у этого человека дела, судя по всему, идут не очень хорошо. Если он даже болтун, деньги должны
заставить его молчать. Другого выхода у дервиша нет. В городе один караван-сарай, одно удобное место.
Хозяин знает всех, кто приходит в город, знает об их делах»
– Часто бывают гости? – спросил дервиш.
– Редко, добрый человек. Очень редко... – опять вздохнул хозяин. – Там, – он едва повернул голову в
сторону, – там пустыня, горы. Заскочут злые люди, пошарят в городе и скроются. А что к нам заскакивать?
Нищета...
– Полиция есть?
– Есть... – хозяин небрежно взмахнул ладошкой. – Есть двое. Во время налета сами прячутся. Что они
сделают?
– Другие гости бывают?
– Редко...
– Кроме караванов? – уточнил дервиш.
– Приходят. . – неохотно сказал хозяин.
Кажется, дервиш добрался до нужной цели. Именно об этих редких гостях ему и хотелось узнать.
– Что им здесь нужно? – спросил он.
– Дела... – неопределенно сказал хозяин.
Дервишу не понравился ответ. Ему нужны подробности. Хозяин посопел, зачем-то взглянул на второго
гостя. Тот замер, прикрыл глаза. Казалось, он даже не дышал.
Хозяин слышал об индусах, которые могут часами но двигаться. «Наверное, из таких этот истукан».
– К кому приходят гости? – продолжал дервиш.
Толстяк покосился на открытую дверь. Эти бездельники обрадовались, что хозяин зашел к гостям.
Столько работы, а они в какой-нибудь пустой худжре играют в кости.
– У нас... здесь, – вдруг отрывисто, шепотом заговорил толстяк, – здесь живет государственный
преступник.
Необычное сообщение не удивило дервиша.
– Кто? – спокойно спросил он.
119
– Чужой человек... Муфтий Садретдин-хан.
Хозяин вытер ладонью пот с лица и уставился на дервиша.
– Муфтий Садретдин-хан, – медленно, но твердо произнес гость, – великий, святой человек. Он борется
за счастье правоверных. Его оклеветали злые люди. Он большой друг вашего народа. Об этом скоро
узнают власти. – После паузы дервиш торжественно произнес: – Об этом знаешь ты. Один.
Хозяин торопливо кивнул.
– Возьмите за ваши заботы... – уже другим тоном добавил дервиш. Но сам не пошевелился. «Истукан»
мгновенно протянул руку. На этот раз было две монеты. Хозяин уже не сомневался в их настоящей цене.
– А теперь расскажите о всех гостях, которые приходили к святому человеку... – спокойно попросил
дервиш.
Муфтий редко появлялся на улочках маленького города. Он и в мечеть ходил только по большим
праздникам. Никто из местных жителей не осуждал старого человека. Все понимали, что муфтий
проводит время за молитвами в своей тесной комнатке.
Это подтверждал хозяин дома, где последние четыре года жил ссыльный эмигрант. В комнате в
западном углу висел старый флажок. Тот самый флажок, который всю жизнь скитается с ним по чужим
городам и странам. На зеленом поле флажка золотистый, правда уже поблекший, полумесяц и
многоконечная звезда.
Во время молитвы, в часы раздумий муфтий смотрел на флажок до боли в глазах. Когда глаза
начинали слезиться и флажок расплывался в тумане, он ложился и поворачивался к стене. На линялом
ковре узоры напоминали дороги, тропы, тропинки, запутанные и далекие, по которым Садретдин-хана
носило в горячие дни борьбы.
Он никогда себя не чувствовал старым, больным, слабым. Он и сейчас бы мог проделать длинный
путь. Было бы ради чего... Да и попробуй сесть на коня. Это заметит полгорода. Появится сонный
полицейский и укоризненно покачает головой.
Полицейский относится к муфтию, как к любимому ребенку. Беспокоится о здоровье и не отпускает от
дома ни на шаг.
Во время налета бандитов полицейский отсиживается у муфтия. Страж закона верит, что
государственный преступник Садретдин-хан известен и среди головорезов и может одним словом
утихомирить бандитов.
Муфтий привык к посещениям полицейского, у которого есть время послушать о трудной жизни
святого человека, о его вечной борьбе с врагами.
Муфтий не говорит вслух о планах, хотя они рождаются всякий раз после каждой встречи с
эмигрантами. К нему редко, но приезжают за советом, за помощью. Люди смотрят выжидающе на
сухонького старика, делятся бедами.
Муфтий Садретдин-хан, сжав кулачки, трясет ими в воздухе, проклинает неверных и отступников,
обещает скорую победу над врагами. Но совсем иные слухи доходят до этого городка, до караван-сарая.
Немец уже отступает под ударами Красной Армии, а муфтий предсказывает близкую гибель Советам.
Приезжали к муфтию несколько раз Салим и Шамсутдин. Рассказывали о судьбе Махмуд-бека, о его
жизни в тюрьме, о делах.
– Он подружился с вождями племен, с главарями банд, с теми, которые томятся в зиндане.
– Каков молодец! – восхищался муфтий. – Каков молодец!
– Он находит нужных людей. Засылает на землю Советов.
– Ой молодец! – потирая ладошки, восклицал муфтий.
Значит, Махмуд-бек в тюрьме не сидит сложа руки.
И не ведает ссыльный муфтий, что имя его в эмигрантских кругах по-прежнему повторяется с
большим уважением. Ссылка прибавила авторитет Садретдин-хану. О муфтии стали говорить, как о
человеке, страдающем за правое дело, за счастье мусульман. Правда, не все почитатели Садретдин-
хана решались его навестить. Иные побаивались навлечь на себя гнев местных властей.
Но прошел год, второй, и к муфтию потянулись состоятельные эмигранты. Никто за этими гостями не
следил. Вероятно, местные власти решили, что старику стукнул восьмой десяток и он наконец
угомонился. Муфтий же забыл о своем возрасте.
В канун восьмидесятилетия приехал Шамсутдин, привез недорогие подарки. Муфтий, не скрывая
чувств, рукавом халата смахнул слезы.
– Ой молодец! Из тюрьмы...
– Он неплохо живет. . – сказал Шамсутдин.
– Откуда деньги?
– Он подружился с русским агрономом, помог ему устроиться на работу. Вы знаете того русского?
– Да-да... – торопливо проговорил Садретдин-хан. – Все-таки прибрал его к рукам. – И снова муфтий
радостно потер ладошки.
– Прибрал... – ухмыльнулся Шамсутдин. – Русский всю жизнь будет помнить Махмуд-бека. Давно бы
сгнил в зиндане.
– Ой молодец!.. – в который раз воскликнул муфтий.
Махмуд-бек действовал. И, конечно, от его имени.
А он?
120
После отъезда Шамсутдина муфтий невольно задумался о своем положении. Он щедро обещает
помощь, дает советы.
– Но сколько можно обещать! – бормотал старик, уставясь на поблекший флажок.
Хозяин дома, заглянувший в этот момент в комнату муфтия, осторожно, на цыпочках ушел.
Садретдин-хан молил аллаха вернуть ему прежние связи, прежнюю власть, а то ведь в конце концов она
окончательно уйдет из рук. Кто-нибудь более смелый и сильный обвинит муфтия в старости, слабости,
бездействии, в пустых обещаниях. Это легко сделать.
Высокие покровители – турки, англичане, немцы, японцы – забыли о старике. А как нужно их доброе
отношение! И как нужны деньги!
Приезжал Аннакули Курбансаидов. Тяжело отдуваясь, громоздкий и важный, он с подчеркнутым
равнодушием осмотрел комнату. Взглянул на зеленый флажок и, кажется, усмехнулся, подлый человек.
Комната Садретдин-хана, конечно, не походила на штабной кабинет, где можно решать серьезные
вопросы, но ведь сам приехал... Никто его не звал. Муфтий не любил Аннакули. Рвется к власти... Всех
бы растолкал своими локтями...
Когда Аннакули начинает рассказывать, то багровеет и отводит глаза в сторону. Неприятно его
слушать...
А сейчас усмехается. Что на уме у подлого человека?
Все, кто приезжает к муфтию, высказывают свое огорчение по поводу несправедливостей, которыми,
увы, полон грешный мир. А вот Аннакули просто поздоровался. Даже без должного почтения.
– Что тебя привело в эту глушь? – не очень вежливо спросил муфтий.
Аннакули удобней уселся, откашлялся. Он понял, что перебрал в своем непочтении. Муфтий не
любит широко расправленных плеч, ухмылок, небрежного тона.
Скрипнула дверь, и заглянул слуга. Около минуты он смотрел на муфтия, ожидая указаний.
Садретдин-хан будто не замечал слуги. И тот скрылся. Аннакули откашлялся, согнулся, стараясь скрыть
свой рост, не возвышаться над сухоньким старичком своей фигурой, пышущей здоровьем и силой.
Муфтий заметил перемену.
– Как ты живешь, мой сын? – уже мягче спросил он.
Встретились два лиса. Один потрепанный, слабый, но закаленный в бесконечных стычках. Другой -
нагловатый, сильный, знающий себе цену, умеющий выждать свой час. Этот другой сейчас, вежливо
помахав хвостом, настороженно следил за каждым движением старика.
– Плохо живем, уважаемый муфтий. Очень плохо.
– Такова воля аллаха, – безучастно произнес Садретдин-хан и, прикрыв глаза, что-то прошептал.
– Да-да, – торопливо согласился гость.
Когда муфтий уходит от разговора, ничего путного не жди. А ему, Аннакули, нужно завтра
возвращаться вето-лицу и встречаться с капитаном Дейнцом. Немец ждет конкретных планов, настоящих
действии.
– Нужна ваша помощь, уважаемый отец...
Сейчас голос Аннакули прозвучал с надрывом. Муфтий закивал головой: понимаю, понимаю.
– Немцы предлагают мне поехать туда... – Аннакули неопределенно кивнул в сторону.
Старик встрепенулся, исчезло показное равнодушие.
– Немцы? – переспросил он. – Туда, домой?
– Нет. Не домой, уважаемый отец. К соседям.
– Что ты будешь делать в той стране?
– Там советские войска.
– Ну?
– Советские, английские.
– Ну... – нетерпеливо повторил муфтий.
– В советских служат наши... Туркмены, таджики, узбеки. Это части из Среднеазиатского военного
округа.
Такой конкретный, деловой доклад понравился муфтию. Бородка вздернулась вверх. Давно она так
лихо не взлетала. Муфтий начал понимать весь смысл поездки Аннакули в соседнюю страну. Но сможет
ли этот огромный дурак подступиться к советским солдатам? Послушают ли его юноши, выросшие
совсем в другой обстановке?
Ясно, что это капитан Дейнц решил прислать сюда Аннакули. Немец догадывается, что его агент
потолчется у ворот воинской части и ничего путного не сделает, а нужно, чтобы советские солдаты
приходили к нему, Аннакули Курбансаидову, приходили бы, как к земляку, и все рассказывали. Нужно
скомпрометировать этих солдат и затем заставить их бежать с оружием из своей армии.
Ох, как много можно сделать! Вначале найти только одного. Есть же такой боец, чьи родственники,
пускай дальние, бежали за границу. Конечно, есть...
– Что ты там будешь делать?
Аннакули пожал плечами. Муфтий фыркнул. Нет, без него, Садретдин-хана, немцу не обойтись. Он
хлопнул в ладоши, и сразу же открылась дверь, заглянул слуга.
– Ты спишь, сын мой, – укоризненно сказал муфтий, – у нас большой гость. Он устал и голоден. До сих
пор нет даже чаю.
121
– Сейчас, господин...
Пока слуга подавал чай, муфтий говорил. Горячо, торопливо, словно боялся, что родившиеся мысли
ускользнут.
– У кого-нибудь из солдат, наверное, есть родственники. Тебе помогут найти однофамильцев.
– Кто?! – чуть не вскрикнул Аннакули.
– Мои люди... – тихо произнес муфтий. – Я дам тебе адреса, сын мой.
С неожиданной для его фигуры прытью Аннакули привскочил, потянулся к руке муфтия и поцеловал.
Но пиалу с чаем все-таки задел, опрокинул и смущенно ойкнул.
– Ничего, сын мой. Не обращай внимания. Сегодня отдохнешь, а завтра с утра будем говорить.
Важное дело надо было как следует обдумать, все взвесить.
Немцы вспомнили-таки о муфтии Садретдин-хане, и они не должны в нем разочароваться...
Не успел уехать Аннакули Курбансаидов, а в Северный городок к муфтию прибыл новый гость -
Тухлы, сын Джунаид-хана. Хорошим бы воином мог стать Тухлы. Крепкие руки у молодого человека и
ненависти к врагам ислама достаточно. Ненависть откровенная, жгучая в словах, в главах, в поступках.
Этого гостя муфтий встретил с почтением. Он любили восхищался подвигами Джунаида, отца Тухлы.
За чаем, за сытным обедом муфтий расспрашивал гостя о жизни, о делах его сверстников, сетовал,
что молодежи приходится расти на чужой земле.
Вроде бы незначительные вопросы, вздохи, причитания муфтия были своеобразным вступлением к
большому разговору. Тухлы, соблюдая правила приличия, тоже хорошо играл свою роль. Ему тоже
некуда спешить. Каким бы серьезным не было дело – оно подождет.
Наконец по-прежнему сохраняя невозмутимое спокойствие, муфтий спросил:
– С чем пожаловал, сын мой?
– Меня прислал Дейнц...
Муфтий ничем не выдал своего удивления. По одной дорожке пришли Аннакули Курбансаидов и сын
басмача Джунаид-хана. От одного человека явились.
– Что хочет немец? – спросил муфтий.
– Немец хочет, чтобы мы, сильные и здоровые, не сидели сложа руки. Идет большая война, и нам
следует действовать.
– Что он предлагает, этот Дейнц?
– Создать небольшую группу... – Помолчав, Тухлы, с трудом скрывая гордость, добавил: – Во главе со
мной.
– Похвально, похвально. Ты видный джигит. – Муфтий умел вовремя сказать нужные слова.
– Группа переправится в Туркмению. Там на большой реке есть город, железнодорожная станция.
– Да-да... – Муфтий погладил бородку, закрутил слегка вверх. – Да. Это похвально...
Он хорошо знает туркменский город. Путь на Ташкент. Путь на Каспий.
– И мост, и станция? – спросил муфтий.
– Так считает Дейнц. Это будет чувствительным ударом по врагу. Прервется сообщение... Очень
важный мост.
Тухлы нахватался у немца ученых слов. Рассуждает как воин. Но зачем эти слова муфтию. Он сразу
понял цель и значение диверсии. Милый мальчик, только ты навряд ли вернешься живым. Правда,
погибнуть за дело отцов – святая обязанность.
– Когда? – спросил муфтий.
– Нужно людей подобрать.
Ясно, что без него, без муфтия, они этого не могут решить.
– Подберет Махмуд-бек. Я, к сожалению... – муфтий развел руками, окинул взглядом тесную комнату,
давая понять, что он отсюда не может выйти.
– Но этот уважаемый человек в зиндане! – воскликнул Тухлы.
– Он подберет. . – твердо произнес муфтий. – Он все сделает. Тебе надо встретиться с Шамсутдином. Я
сообщу...
Тухлы с изумлением смотрел на спокойное лицо Садретдин-хана. Вот каков этот старик! Его люди
даже в тюрьме, в цепях продолжают действовать. Ясно, почему немцы верят муфтию.
– Нам нужны люди на той стороне, на советской... – продолжал Тухлы.
Садретдин-хан знает, что Джунаид был жесток не только с врагами, но и с друзьями. За малейшее
неповиновение наказывал. Так и растерял курбаши друзей и родных.
– Люди будут, – сказал муфтий. – Они вас встретят, укроют.
– Спасибо, отец. – Тухлы поклонился и, замерев, посмотрел на муфтия.
– У тебя еще есть вопросы?
– Да... Перед уходом за границу я должен укрыться где-то с людьми. Нужно надежное место. Дейнц
дает инструктора.
Муфтий молчал. Он мучительно думал, стоит ли откровенно ввязываться в борьбу. Можно ведь
предложить Тухлы какое-нибудь становище в пустыне. Неожиданно для себя муфтий сказал:
– Приезжайте сюда. Здесь есть караван-сарай, а учиться можно в горах.
Все-таки хотелось посмотреть на молодцов, снова почувствовать запах пота, дыма, крови.
122
После этих встреч, взбудораживших спокойную жизнь муфтия Садретдин-хана, и появился в тихом
городке «черный дервиш» в барсовой шкуре.
Несколько дней дервиш пытал хозяина караван-сарая. Не слишком наблюдательный толстяк с трудом
вспоминал подробности жизни и поведения гостей. Хозяин хлопал глазами, вытирал вспотевший лоб,
потом замирал, складывая на животе пухлые ладошки.
– У него бывают другие гости, – торопливо заговорил хозяин, – останавливаются у меня, ночуют у
муфтия, на рассвете уходят.
– Кто такие? – оживился дервиш.
– Их знает мой работник... Чужестранец.
– Позовите его.
Хозяин поспешил подняться. Может, на этом закончатся эти проклятые, надоедливые беседы.
Работник хорошо знал гостей муфтия и оказался более сметливым человеком, чем его хозяин. Он дал
короткие, но точные характеристики своим землякам Салиму и Шамсутдину, с которыми виделся
несколько раз.
– Это люди Махмуд-бека – верного помощника муфтия.
– А сам Махмуд-бек?
– Томится в зиндане.
Дервиш слегка кивнул своему спутнику, и тот моментально выложил золотую монету. Работник
неуверенно взял столь щедрую награду, понимая, что гость еще что-нибудь от него потребует.
Низко поклонившись, работник вышел из худжры.
Итак, один из руководителей туркестанской эмиграции находится в ссылке, другой в тюрьме. Но они
продолжают борьбу с Советами. Значит, он, дервиш, не зря проделал нелегкий, утомительный путь...
Муфтий сразу узнал дервиша. Наверное, ради него тот притащился в Северный город в старой
барсовой шкуре, с той же сучковатой, отполированной ладонью палкой.
Дервиш, прежде чем поздороваться, вполголоса произнес знакомые слова:
– Муттахидал муслими...
Приятно слышать этот пароль: «Воссоединение мусульман».
Муфтий поднялся и, шагнув вперед, обнял неожиданного гостя:
– Проходите, сын мой, проходите...
Когда-то, при той, еще первой встрече с «барсовой шкурой», он хотел обойти этого человека. Кажется,
тогда дервиш выдавал себя за гадальщика, бренчал какими-то железками, а муфтий откровенно
ненавидел босяков, бездельников, не верил в их святость. Какая польза от святого человека в борьбе за
веру, за нацию!
Но «барсовая шкура» выложил тугой кожаный мешочек, передал привет от английских друзей, потом
выдал точную характеристику положения в странах Востока и Запада... Это было несколько лет назад.
– Как вы к нам добрались? – спросил муфтий.
– Даже трудные дороги приводят к друзьям, – торжественно произнес дервиш.
– Сейчас больше трудных дорог. . – в тон гостю ответил муфтий.
– Нам выпала такая доля.
– На то воля аллаха...
– Но мы должны выполнить его волю.
– Должны, сын мой, – согласился муфтий. – Сколько раз я решал отойти от мирских дел.
– Вы не вправе принимать такое решение.
– Не вправе, сын мой, – опустив голову, вздохнул муфтий. – Пока есть силы...
– Мы надеемся на ваши силы.
Муфтий притворно вздохнул:
– На исходе они, сын мой. Нас пытаются согнуть, заковать в цепи.
– Чем мы сможем вам помочь, уважаемый отец? – решил перейти к делу дервиш.
Муфтий не спешил начинать конкретный разговор.
– Уже ваш приход является для нас, слабых людей, большим счастьем.
– О вас помнят английские друзья… – сказал дервиш.
– Хорошо, хорошо. Это поможет нам в борьбе... – Муфтий метнул взгляд на лохмотья гостя.
Неужели дервиш явился только с приветом, без долгожданного кожаного мешочка?
Деньги очень нужны. Дерзкие планы борьбы с Советами останутся пустой болтовней. Деньги нужны.
Без них нельзя убивать, жечь, взрывать. Без денег муфтий в конце концов превратится в старика,
дающего обещания и советы. И вот сейчас может наступит тот момент, когда он выдаст последний адрес
нужного человека на той, советской стороне и немцы уже не вспомнят о слабом старике.
Немцы... У них-то как раз, если верить сообщениям, сейчас дела обстоят неважно. Отступают немцы,
бегут.
Англичане, значит, снова зашевелились. Вряд ли с одним приветом явился «барсовая шкура».
Дервиш осмотрел худжру и наконец сбросил свое потертое одеяние. Настоящий разговор впереди.
Муфтий хлопнул в ладоши. Скрипнула дверь. Такое впечатление, что слуга стоял за порогом.
Конечно, муфтий не будет держать болтуна. Да и, кроме цветистых речей и приветов, пока ничего
сказано не было.
123
– Я сейчас подам чай, господин. А плов уже начал готовить.
Муфтий одобрительно кивнул.
«Слишком смышленый человек», – подумал дервиш и попросил не закрывать дверь. Ему не
понравилось, что слуга в оборванном дервише распознал уважаемого гостя: «И плов уже начал
готовить». Теперь хорошо видно, что за порогом никого нет.
– Я приехал к вам, уважаемый муфтий, чтобы договориться о совместной борьбе за освобождение
вашего родного Туркестана от большевиков.
– Мы стараемся, но... – муфтий развел руками. – Но мы... – Он недоговорил, опустил голову, вздохнул.
Что он может сделать в ссылке, без денег, без настоящей постоянной помощи.
– Англия выполнит свой долг союзника русских, – проговорил дервиш. – Выполнит, как может. Но это не
значит, что она будет другом большевиков.
Муфтий решил не перебивать гостя. Надо прикинуться простачком, который отстал от жизни и не все
понимает в политических и военных событиях. Действительно, откуда ему знать, что происходит в мире?
