Текст книги "Дорога в Эсхатон (СИ)"

Автор книги: Борис Миловзоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

– Артём!

– Сейчас, пап, закончу....

Кто-то тронул Проквуста за плечо, он обернулся.

– Ратша?

– Гора, князь просит подойти.

– Хорошо, передай: через секунду буду.

Страж кивнул и двинулся обратно, к Георгу подбежал сын, пряча пробирку в небьющийся футляр.

– Пап, это нечто невероятное! Такое чудище, прямо из сказки! Ты видел, даже кости растворились!

– Подожди, Артём, меня князь к себе просит. Ты мне скажи, всё сделал?

– А то! Портреты будут, закачаешься! А от пробирки с образцами дядя Стас заверещит от радости!

– Это точно, – улыбнулся Проквуст, – я Пилевичу тоже пробирку приготовил.

– С чем?

– С пулями Пазузу. Молчи, всё потом.

Проквуст поспешил к князю, тот терпеливо ждал его.

– Простите, князь, я....

– Ничего страшного, Гора, мы под таким впечатлением, что... – князь запнулся. – Нам предстоит завершить начатое.... Гора, через три дня жду тебя и твоих магов во дворце, в круге Яриловом.... Будешь?

– Буду, пресветлый, – поклонился Георг.

– У тебя знатный меч, Гора, странно, что он пришёл к тебе.

– Для меня это тоже странно, но так случилось.

– Да, верно, – задумчиво кивнул князь, – только хозяин меча решает его судьбу. Не желаешь ли ты попировать, Гора? Внизу уже к пиру готовятся, я гонца отослал.

– Не гневайся, князь, но дозволь нам троим здесь переночевать. Мы очень устали, не до пиров....

– Ну, что ж, причина уважительная. Ратша!

– Здесь я, пресветлый! – гаркнул страж из-за спины.

– Оставь Ворона с повозкой магам, а сам с нами поедешь, – князь посмотрел на Проквуста. – Или и от повозки откажетесь?

– Ну, уж нет! – Георг опять поклонился. – Тройное тебе спасибо, пресветлый князь!

– Не за что, – заулыбался тот, – до встречи во дворце.

– До встречи.

Князь двинулся к тропе в скалах, прихватив по пути княжну, которая весело болтала с Артёмом. Она помахала ему рукой, а тот просто поднял вверх руку, да так и стоял, провожая взглядом. Следом потянулась остальная челядь, последними к тропе двинулись Ратша и Рукагин – на приём сдачу конного имущества. Проквуст огляделся, что-то он зелейника не увидел. Отец князя вышел из тёмного дверного проёма сторожки, подошёл, низко поклонился.

– Ты велик, пресветлый Гора! Позволь отдать тебе поклон чести и уважения.

– Разогнись, Ведагор, нечего главе княжеского рода спину гнуть! Я благодарю тебя, ты выполнил обещание.

– Солнце ещё не село, Гора, но дело сделано. Могу я раньше захода начать говорить со своим сыном?

– Конечно!

– Благодарю, – Ведагор снова поклонился. – Думаю, князю сегодня будет не до пира.

Старик улыбнулся и засеменил к тропе.

– Пап, а смешной этот зелейник!

– Он дед Веданы и глава княжеского рода, сын.

– Да ладно?! А что ж он пробирками пробы собирает?

– Дар у него такой, дар ведь не выбирает.

– Ух, ты, а я думал он вроде шута при дворе.

– Видишь, как обманчив мир?

– Угу. Кстати, пап, тебе от мамы привет.

– Как от мамы?!

– Папа, это не я, она меня вызвала!

– Волнуется?

– Ещё как!

– Надеюсь, ты её успокоил?

– А как же! Рассказал, что по лесу гуляли, потом город древнеславянский нашли, где нас встретили с миром и почётом.

– Молодец.

– Я ж понимаю, – засиял Артём, – беременных женщин надо беречь от волнений.

– Сын, а по уху хочешь?!

– За что?

– За непочтительность к родителям!

– А что я такого сказал?

– Подумай на досуге.

Артём насупился и демонстративно повернул голову в сторону.

– Так, ученик, лирику в сторону, дела, прежде всего. Как там твоё путешествие по мозгам нага, созрело?

– Созрело, – с обидой в голосе ответил Артём, – готов докладывать, сэр!

– Ох, получишь ты от меня....

В это время показался Рукагин, он забежал в сторожку и почти сразу выбежал, прихватив еды, бутыль с водой и одеяло.

– Рукагин! – удивился Проквуст, ты куда?

– Гора, я с Вороном переночую, так надёжней! Очень уж он по своему хозяину тоскует, уйдёт ещё.

Бывший жрец юркнул в тропу между скалами. Они остались вдвоём.

– Вот видишь, сын, как рок распоряжается?

– Будто специально всех по своим местам расставил.

– Ну, так как, будем обижаться?

– Нет, пап, ты прав, переборщил я.

– Вот и славно! – заулыбался Георг.

– Пап, я есть хочу.

– Обязательно закатим свой персональный пир, только давай сначала смоем эту гадость со скалы. А потом костёр запалим, чайку согреем. Годится?

– Годится!

– Пошли за водой!

*****

Вечер выдался необыкновенным. Россыпь звезд на безоблачном небе, яркие отсветы пира в далеком ельнике и собственный костёр в сочетании с плотным ужином и горячим чаем. Отец с сыном сидели на срезанном языке скалы почти в центре вселенной и разговаривали. Чем не космическое событие?

– Да уж, вот это приключение! Пап, а ты теперь сможешь летать, как твой друг, Бенни Адамс?

– Как он, вряд ли, но быстро передвигаться, да. Я наконец-то нащупал то тонкое состояние души и тела, когда возникает левитация. Экстремальная ситуация помогла. Наверное, у реки я смог бы отбиться от целой своры нагов и спокойно уйти, но принести то, не знаю что, уже не удалось бы. Вот и пришлось напрягаться, особо не рассуждая, а просто делая. Ты запомни, сынок, обладателю дара иногда вредно слишком долго рассуждать, надо внимательно слушать то, что у тебя внутри.

– Я запомню, – кивнул Артём. – Пап, а почему Ведагор сказал, что князю не до пира сегодня будет?

– Это, сынок, отдельный разговор.

– Ну, давай, расскажи!

– Да я и сам толком не понимаю. Короче, так как мы с тобой знаем ирийский язык, то считаемся посланниками святого Барея и, следовательно, главными в их княжеском роде. Через три дня, как сказал Ведагор, они нам с тобой клятву верности давать будут.

– Чего? – у сына от изумления челюсть отвисла.

– Что слышал, сынок. Я и сам чуть челюсть не потерял, – он протянул руку к подбородку Артёма и тронул его снизу. Тот закрыл рот и заулыбался.

– А что, клёво! Князь Артём, пожалуйте, не хотите ли, пресветлый... Красота!

– Артём! Ты что, серьёзно?!

– Да, нет, пап, не волнуйся, это я так, прикалываюсь.

– Ну, и сленг у тебя, – поморщился Проквуст, – явно не княжеский.

– У нас все так в школе разговаривают, – Артём развёл руками, – поневоле привыкнешь. Но, – он улыбнулся, – если я стану князем, то буду говорить только умно и правильно.

– Ага, как же, так я тебе и поверил.

Они посмеялись, потом помолчали, глядя на костёр. Артём взглянул на отца, тот ему кивнул и ободряюще кивнул.

– Не бойся, сын, я рядом!

– Хорошо, тогда слушай, – Артём закрыл глаза и начал говорить. – Знаешь, я не сразу пробился внутрь. Сначала под моими руками словно бы толстая мутная плёнка оказалась, надавишь, промнётся, потом на место встанет. Тогда я её стал мысленно поглаживать, словно бы протирая, муть скоро исчезла и я увидел под ней калейдоскоп в чёрно-белых тонах. Думаю, наги дальтоники. Для сравнения, когда я заглядываю в человека, то как бы подслушиваю его мысли, они идут потоком, иногда ровно, иногда скачками, беспорядочно. Мои глаза видят строчки из слов, а мои уши слышат беспрерывный голос этих мыслей, я даже могу вклиниваться в этот поток, подправляя в нём что-то или добавляя. Если делать это аккуратно, человек не заметит вмешательства и мои желания станут его желаниями.

– Сынок, ты страшный человек!

– Для тебя нет отец, – Артём открыл глаза, – пару лет назад, когда я вовсю проводил мелкие эксперименты над своими школьными товарищами и учителями, я попытался влезть в твою голову. Так вот, она словно стекло, в котором отражаюсь только я сам и полная тишина вокруг.

– Очень образно. А в мамину голову залезал?!

– Никогда! Я знал, что это нетрудно, поэтому даже думать себе об этом запретил.

– Молодец, я тобой горжусь!

– Спасибо, – Артём виновато улыбнулся. – Может быть, я зря тебе всё это говорю?

– Ну, уже сказал, поэтому гони сомнения. Ты что думаешь, я тебя любить меньше стану?

– Нет, просто...

– Артём! Мы с тобой не просто человеки, а носители даров! Ты поступил правильно, ясно?!

– Ясно! Я дальше, хорошо? – Проквуст кивнул и Артём продолжил рассказ. – В отличие от человека, у нага под плёнкой бежали потоки картинок. Издали они выглядели как осколочки калейдоскопа, а вблизи – картинки. Мне пришлось мысленно приложить лицо на эту плёнку, чтобы мои глаза смогли войти внутрь. И когда я это сделал, то она раздалась в стороны и я провалился вниз. Вокруг меня беззвучно скользили туманные образы, некоторые из которых я узнавал, например рыба проплыла, убегающий человек, потом кровь, вытекающая из поверженного человеческого тела. Всё в сероватых тонах и как-то отстранённо, я не ощущал отвращения или сопереживания, просто принимал, как есть. Это я так рассказываю долго, а на самом деле все эти впечатления пролетели одним мигом. Мне стало даже страшно, я ничего не понимал! И тогда и раскинул в стороны руки и все эти картинки посыпались в разные стороны, а потом остановились и я понял, что мне нечего бояться, так как в любой момент я могу всё здесь уничтожить. Это позволило мне успокоиться и подумать. То, что наги телепаты, это было ясно, то, что они мыслят не по-человечески – это было очевидно, оставалось найти способ всё это понять. Мне пришло в голову найти их центр общения между собой. Я подумал именно об этом, и вокруг всё закружилось, словно в урагане, одни картинки уносились вверх, уступая место другим. Довольно быстро всё остановилось, и я оказался в том же месте, ничего не поменялось, вокруг всё те же смутные образы! Я начал нервничать, неужели наги, по твоему рассказу не очень умные создания, настолько чужды человеческому разуму?! В этой мысли я вдруг ощутил зацепку. Я принялся повторять эту фразу раз за разом. Пока до меня не дошло: ключ в соприкосновении нагов и мира людей, они же тысячи лет уже рядом друг с другом! Слова! Наги должны были изучить некоторые слова, сопоставить их со своими картинками! Я ярко представил себе образ говорящего человека, вокруг опять всё закружилось и я попал в большое пространство, в котором, наконец-то, услышал звуки! Это были человеческие слова на праславянском языке, чаще всего искажённые, но я постепенно научился их определять, тем более что параллельно со звуками возникали соответствующие ему картинки. Запас слов был невелик, но я так обрадовался! Я принялся снова и снова прогонять их через себя, заставляя оседать или оставлять след, не знаю, как сказать. Самое сложное было усвоить, почему на одно слово иногда появляются разные картинки. Как оказалось, всё завязано на эмоциональной окраске не только человека, но и самого нага. Так как наги испытывали весьма ограниченный набор эмоций по отношению к человеку, типа: злость, бой, преследование, радость убийства и поедания, изредка страх, то мне удалось найти во всём этом закономерность. Поняв, что здесь изучать мне нечего, я вновь переместился в их центр общения и начал понимать! Помогла природная тупость нагов, они, так сказать, беседуют между собой на очень простые темы, поэтому, когда я запустил процесс перемещения картинок, то я стал понимать отдельные фрагменты! Это была победа. Я принялся вкладывать в понятные мне смыслы новые картинки и смотреть, как смыслы меняются и при этом не думать как человек, словами, а просто смотреть. Постепенно я стал понимать, как и о чём мыслит наг.

– Артём, наверное, это вполне примитивные мысли?

– Более чем, я даже подумал, что зря тратил столько сил, чтобы овладеть их мышлением. Вся их жизнь – это звериные инстинкты, я вообще сначала не понял, зачем им разум и как он мог у них возникнуть.

– Подожди, сынок, ты хочешь сказать, что нагам разум ни к чему?

– Судя по их образу жизни – он им не нужен.

– Поподробнее.

– Когда нагам голодно, они впадают в длительный анабиоз, предварительно схоронившись в тёмных и влажных пещерах. Смысл их существования – это нажраться.

– Прости, не понял?! – Проквуст изумлённо уставился на сына. – Наги живут ради еды?!

– Ну, пап, это слишком примитивно, но в целом правильно. Суть в том, что наги существа однополые и размножаются странным образом: две любые особи откладывают икру где-то в норе, главное, чтобы было влажно и темно, и перемешивают её языками.

– Господи, – не удержался Георг, – во сне такого не придумаешь!

– Пап, у них нет ни любви, ни соперничества, лишь гонка за наслаждением. А наслаждение они получают только в двух случаях, когда нажираются до отвала и автоматически включается образование икры, и когда одновременно с партнёром перемешивают икру языками. Предполагаю, что при этом в икру попадают какие-то ферменты слюны, запуская процесс зарождения новой особи. Икра после перемешивания сверху покрывается плотной коркой, в которой развивается только один эмбрион.

– Долго?

– Девяносто дней. Потом детёныш вылупляется и ищет себе пищу. У них есть жабры, поэтому они любят стоячие пруды и болота, там много разной и доступной органики.

– А жабры остаются?

– Да, пап, остаются, только недоразвитые, они не позволяют жить в воде длительно.

– Долго зверёныши их растут?

– Растут очень быстро, через три месяца достигают размеров взрослой особи.

– Ничего себе! И сразу готовы откладывать икру?!

– Нет, икру – примерно через пять лет.

– Артём, а как часто они откладывают икру?

– Никаких сезонных ограничений нет. Главное – нажраться, потом около десяти дней икра созревает и наг почти ничего не ест, только пьёт. Кстати, если на следующий день после кладки нага опять накормить до отвала, он опять зачнёт процесс производства икры.

– Вот это репродуктивная скорость! – покачал горестно головой Проквуст. – Артём, а чем наги питаются?

– Любой первичной органикой.

– Поясни, я не Пилевич, в биологии не силён.

– Пап, ну я не гарантирую точность формулировок, поэтому если по-простому, то они едят всё, кроме чужих экскрементов.

– Теперь понятно. Получается, что эти твари могут есть не только мясо, но и растения?

– И рыбу, и насекомых, и плесень, и грибы. Думаю, при отсутствии пищи, они способны есть и друг друга, тем более что образы поедания друг друга я видел, но они очень древние, и теперь стоит запрет.

– Запрет?! Артём, как долго живут наги?

– Не больше пятнадцати лет.

– А что значит, древний запрет?

– Именно это и значит. Понимаешь, у них странным образом по наследству передаются не только инстинкты, но и навыки, и знания, в том числе и запрет на поедание особей своего рода.

– А ещё запреты есть?

– Нет, действует только этот – самый древний. Раньше были и другие запреты, но от них только размытые тени остались. Один я смог рассмотреть, это запрет на причинение вреда человеку.

– Вот как?!

– Да, папа, в их головках изрядно покопались, более того, думаю, что и разум им дали.

– Кто?

– Пап, подожди, у меня есть соображения, но сначала дослушай. Понимаешь, когда я обнаружил их наследственную память, я полез в неё к самым истокам и обнаружил невероятную вещь: наги ни с этой планеты!

– Ну, к этой версии я и сам пришёл, – кивнул Проквуст, – всё слишком очевидно, хотя на космонавтов они не похожи. Ладно, гадать не буду, рассказывай.

– Наги жили как звери на планете чёрного солнца.

– Как это, чёрного солнца?!

– Не знаю, просто я вижу: тёмная поверхность, серое небо и огромное чёрное солнце, вокруг которого яркий огненный протуберанец, и ощущение страха. Образ страха один – это наг без мозга.

– Как это, без мозга?

– Картинка только одна, морда нага, сплюснутая сверху, у наших магов настоящий лоб, а на картинке лба нет.

– Дикие наги пожирали разумных, а те из-за запрета не могли, оттого и страх. Даже не страх, кошмар!

– Наверное, поэтому этот страх так въелся в родовую память?

– Наверное. Артём, а как же пазузу?!

– О, это тоже их страх, они боятся его панически, но этот страх не древний.

– Понятно. А как на счет намёков на то, кто их разумом снабдил и на Землю доставил?

– Пап, так это тебе надо знать!

– Мне?!

– Кому же ещё! Разве не ты инспектор совета цивилизаций?

Проквуст внимательно посмотрел на сына, парень умнеет на глазах.

– Слушай, сын, ты там не отравился в чужих мозгах?

– Чем? – удивился Артём.

– Чужим разумом, больно умным стал.

– А чего я такого сказал?!

– В том то и дело, что сказал правильно, а я вот без твоей подсказки не додумался. Старею, наверное?

– О чём додумался, пап?

– О цирианах, сынок. Это ведь они пазузу сделали для уничтожения нагов, видимо, свою ошибку и исправляли. Да, и из тех космитов, что возятся вокруг Земли, только эти по всем параметрам подходят. Никто не знает, когда они в солнечную систему прибыли, такое ощущение, что они всегда здесь были. Они ведь даже хоравам заявляли, что являются создателями людей.

– Ого!

– Но хоравы молодцы, умыли самозванцев.

– А потом?

– Потом цириане свалили из солнечной системы и до сих пор не вернулись. Так что и спросить не с кого, – Проквуст поднял из-под лавки полено и бросил в огонь, потом ещё одно, и ещё. Костёр заискрился, затрещал, от него потянуло теплом. – Так-то лучше, а то зябко уже.

– Может, спать пойдём, пап?

– Подожди, посиди со мной, сын. Посмотри, какая красота вокруг, какое небо здесь незамутнённое.

– Пап, – улыбнулся Артём, – ты, прям, романтик.

– Не знаю, как это называется, но сижу здесь и вселенная кажется ближе.

– Ты скучаешь по ней?

– Наверное, – Георг пожал плечами. – Здесь с вами я по-настоящему счастлив. Я привык, что Земля мой дом, привык к комфорту, богатству. Я даже стал бояться, что моя тоска по прежним приключениям от скуки и пресыщенности, а тут вдруг всё опять завертелось.... Послушай, а не может быть у нагов некоего видового сознания, они же телепаты?

– Нет, пап, это исключено. Я достаточно овладел их мышлением, я бы это обязательно заметил. К тому же у них телепатия маломощная, несколько десятков метров и плюс ещё метров двести, если есть прямой визуальный контакт. Всё, это максимум.

– Значит, телепатия у нагов, это всего лишь коммуникационное средство?

– Получается, что так. Смотри, пап, внизу огни гаснут. Я думал, они всю ночь гулять будут?

– Всё-таки испортил зелейник князю пир, – усмехнулся Проквуст и встал. – Ну что, сынок, пора и нам на боковую.

– Ой, пора, – Артём зевнул.

– Ты ложись, а я Рукагина проведаю.

Проквуст пошёл по тропе, ночь была такая звёздная и лунная, что даже ночное зрение не понадобилось. Повозка мирно стояла у кустов со спящим в ней Рукагином. Дремлющий Ворон приоткрыл глаз, глянул на Георга и, приветливо фыркнув, опять прикрыл. Всё было тихо. 'И чего я сюда пошёл?' – подумал Проквуст, поглядывая вокруг. Вверху неожиданно характерно захлопали крылья пазузу, ошибиться было невозможно. Он вскинул голову, кажется, на скале, на самой вершине ... включилось ночное видение, точно, вон его крылья торчат. Георг оттолкнулся и стремительно взлетел вверх. Он думал, что Пазузу улетит, но он спокойно сидел на камне в позе обычного усталого человека и наблюдал за Проквустом.

– Ты Гора? – спросил он.

– Да. Ты плохо различаешь лица людей?

– Они вне моей программы распознавания, но общие особенности вашего внешнего вида я замечаю.

– Что ж ты оставил нагов без присмотра?

– Они боятся приближаться к лесу, там много моего запаха.

– Ясно, значит, у тебя иногда бывает передышка.

– Передышка?

– Перерыв, отдых.

– Нет, не отдых. Я хотел тебя предупредить, Гора.

– О чём?

– Я летал к провалу, там проснулись два пазузу, я с ними разговаривал.

– Так, а разве это плохо?

– Плохо. У них изменилась программа. Они сказали мне, что будут убивать всех: и нагов, и людей.

– Как, людей?!

– Не открывай провал сразу, сначала убей плохих пазузу.

*****

Всю обратную дорогу Проквуст задумчиво перебирал в голове ворох информации, скопившийся за последние три дня. Особенно его беспокоило известие от пазузу, ведь если такое чудище примется убивать людей, это будет похлеще нагов! Почему же программа сбилась?! Он этот вопрос задавал себе снова и снова, и ответ всегда выходил один – виноваты эти чёртовы обломки арианского крейсера. С них его новый путь начался, к ним его и привёл. Георг несколько раз порывался тут же унестись к провалу, но не мог оставить здесь сына, к тому же и Ведагора не хотелось подвести, он ведь такого меча не пожалел. Сын пару раз пытался расшевелить отца, но видя, что тот в глубоком раздумье, отстал и оживлённо о чём-то болтал с Рукагином.

К вечеру, уже перед самым Радождем, они догнали хвост княжеского каравана. В город въехали затемно, около ворот их встречал Ратша. Ворон, увидев хозяина, радостно заржал и потянулся к нему губами. Страж дал ему припасенный кусок хлеба, потрепал гриву.

– Ратша, добрый вечер! – радостно поприветствовал его Артём.

– Здравствуй, могучий страж, – поклонился Рукагин.

– Гора! – громыхнул страж, видя застывшего в трансе Проквуста.

– Что? О, Ратша, здравствуй!

– О чём думу думаешь, великий маг? – спросил страж, садясь рядом. – Рукагин, правь к княжеским хоромам.

Бывший жрец кивнул, и Ворон бодро потянул тяжёлую повозку по улицам засыпающего города.

– Ратша, – спросил Георг стража, – как ты думаешь, мог бы богатырь сразиться с пазузу?

– А что ж, смог бы, – кивнул тот уверенно, – зверь, он и есть зверь.

– Так ведь летающий.

– Ничего, его стрелой сшибить можно. Сам-то он страшный, а крылья вроде не из перьев, нежные на вид, подпалить их, враз сгорят.

– Надо же, я бы не додумался.

– Гора, ты же маг, а не воин.

На княжеском дворе Ратша помог снять с повозки рюкзаки, подвесил их им на спины.

– Идите, сердешные, – усмехнулся он, – вон, ноги-то еле держат. – Страж взял Ворона под уздцы. – Там каждому в комнатах покушать оставили, идите, ешьте, почивайте.

– Ратша, – остановил стража Артём, – а ты?

– Я выспался, пойду Ворона покормлю, почищу.

Утром Проквуст проснулся с тревожным ощущением. Ему приснилось, что огромное чёрное чудовище с матово блестящим стеклянным телом гонится за ним на паучьих ногах и щёлкает сзади челюстями, а он смотрит на руки и никак не может позвать свой дар.... Георг вытер со лба пот. Что-то угнетало его, а он никак не мог понять что, очевидно, поэтому и ночные кошмары снились. Он понимал, что надо начинать действовать, но по рукам и ногам был связан необходимостью завершения спектакля, в котором принял участие. 'Хм, – подумал он укоризненно, – нехорошо думаешь: для тебя спектакль, а для древних славян жизнь. Не заносись!'. Стало легче. Надо просто прожить ещё один день, как часть необходимой работы, а пазузу потерпят.

За ними зашёл молчаливый челядин. Он пригласил их на завтрак, усадил за стол, а сам остался стоять у двери. Весёлых кухарок словно подменили, они с постными отрешенными лицами раздали кашу, хлеб с маслом, чай и удалились. Как Проквуст не прислушивался, смешков из кухни не донеслось.

– Прости, служивый, как тебя зовут? – обратился он к сопровождающему.

Тот отвесил глубокий поклон.

– Моё имя Велеба, пресветлый Гора.

Артём и Рукагин удивлённо переглянулись. 'Так, – подумал Георг, – началось!'. У него даже аппетит испортился.

– Почему ты меня таким высоким титулом величаешь, Велеба?

– Так князь наказал, пресветлый.

– Скажи, Велеба, а князь уже позавтракал?

– У семьи князя сегодня постный день, пресветлый, – челядин опять поклонился.

Проквуст посмотрел на свою свиту: те уже насытились, и теперь о чём-то энергично перешёптывались. Он встал.

– Ну, вот что, господа маги, приём пищи окончен!

Артём и Рукагин безропотно встали.

– Велеба, веди нас, куда надобно! – скомандовал властно Проквуст.

Челядин поклонился.

– Прошу следовать за мной, пресветлый.

Велеба вёл их по пустынном княжеским дворам, вокруг всё словно вымерло. Когда они вывернули на двор перед теремом, Проквуст чуть не споткнулся: сотня ратников в ослепительно сияющих доспехах стояли ровными рядами по обе стороны от красной ковровой дорожки с вышитыми жёлтыми солнцами и узорами. Георг нерешительно остановился перед дорожкой, оглянулся на челядина, тот показал рукой на дорожку.

– Пресветлый, иди со своей челядью по красной дорожке, – и встал на колени.

Проквуст оглянулся на своих спутников, ободряюще кивнул и шагнул на дорожку. Они прошли по дорожке мимо безмолвного караула к парадным дверям терема, толкнули их и вошли.

Внутри было светло и тесно. Вдоль стен круглого зала стояли вельможи и военные начальники, от них исходил лёгкий шум приглушённых разговоров и шелест богатых одежд. На постаменте восседал князь с княжной, позади него виднелся ряд ведунов в низко надвинутых капюшонах во главе с Чурославом. В средине круга Ярилы стоял стол с чистым пергаментом, плошкой с кисточкой и красным пузырьком. Рядом на стуле обитом малиновым бархатом, сидел старый князь в золотой ризе с княжеским посохом в руке. Завидев Проквуста, он встрепенулся, вскочил, и куда делась его сутулость и чудаковатость? Лицо, осанка выражали величие и привычку к власти. Он стукнул посохом об пол, по залу прокатился гул, все притихли.

– Входите, маги, встаньте здесь, на этой черте, – Ведагор показал на внешнюю окружность зелёного круга, подождал, пока они займут указанные места, потом продолжил: – Как старший в роду нашего древнего княжеского рода, я произнесу древний завет. – Ведагор сделал паузу, в зале стало тихо, он заговорил: – 'Пройдёт время и придёт время. Найдут дорогу три мага. Никто не зовёт их, но они придут. Два себя покажут, а один докажет. Тот кто докажет – тот заветные слова прочтёт. Кто прочтёт – тому дадите отчёт'.

Ведагор замолчал и многозначительно оглядел зал. У Проквуста в голове было гулко от изумления: никак не укладывалось, что их приключение, полное случайностей, точно легло на древнее предание. Ведагор снова заговорил.

– Многие сотни лет живём мы здесь. Приходили к нам за то время незваные маги, но никто не прочёл. Кто не прочёл – тот не ушёл!

Ведагор резко повернулся к Проквусту и указал на него посохом.

– Ты, маг Гора, готов завершить испытание?

– В чём оно заключается, Ведагор?

– Здесь, – старый князь поднял вверх посох, – вырезаны письмена древние. Тысячелетия они молчали, заставь их заговорить!

– А если не справлюсь?

– Примешь смерть лёгкую.

– А если солгу?

– Примешь смерть лютую.

– А если не захочу читать?

– Тогда прямо сейчас можешь уйти с вечным запретом возвращения к нам тебя и твоего пятикратного потомства.

– Я остаюсь, и буду читать древние письмена, – громко сказал Проквуст и посмотрел на сына, тот одобрительно кивнул.

По залу прокатилось возбуждение, Ведагор поманил Проквуста за собой.

– Иди, маг, вместе будем делать.

Ведагор опустил пустую плошку со стола на пол и поставил в неё посох.

– Теперь держи, – сказал он и качнул посох в сторону Проквуста.

Георг взялся за посох, рассматривая перед своим носом огромные самоцветы на набалдашнике посоха.

– Держи ровней! – скомандовал Ведагор и, наклонившись, налил из пузырька в плошку красную краску.

Взяв кисточку, он встал на колени и принялся красить среднюю часть посоха, время от времени макая её в плошку. Проквуст с интересом наблюдал, как проступают искусно вырезанные буквы, он уже узнавал некоторые, это были ирийские буквы. Ведагор окончил малярные работы и посмотрел снизу вверх на Проквуста.

– Приподними.

Проквуст приподнял посох, Ведагор достал из рукава белый лоскут, вытер от краски нижнюю часть посоха, кинул его в плошку, и еле слышно покряхтев, встал на ноги.

– Пойдём, маг, откроем свету сокровенный текст.

Ведагор осторожно забрал посох, обошёл стол, так что оказался на противоположной стороне и направил нижний конец в живот Проквусту. 'Берись за край посоха, – скомандовал Ведагор, и прижимай!'. Георг сразу всё понял. Они синхронно опустили посох на пергамент и сильно прижимая, принялись его катить, на пергаменте четко отпечатывались красные строчки.

– Всё!

Они выпрямились, перед Проквустом лежал текст на ирийском языке. Любопытные у стен вытягивали шеи, шептались, наполняя зал голосами и шорохами. Ведагор сделал несколько шагов в сторону трона и в зеленом круге воткнул посох в малоприметное углубление.

– Тихо, братия! – властно приказал Ведагор и всё стихло. – Гора, маг нежданный доказательный, встань в красный круг Ярила и прочти текст!

Проквуст и так стоял в красном круге, поэтому просто принялся громко читать родные строчки. Звуки ирийского языка воспаряли в вышину зала, отдаваясь странным неземным эхом. Георг дочитал до конца и произнёс последние два слова, неожиданно набалдашник посоха вспыхнул яркой красной вспышкой, пару секунд светил ровно и мощно, но вот мигнул, потом ещё раз и, наконец, медленно угас. В зале воцарилась гробовая тишина. Ведагор оглянулся, посмотрев на князя и внучку, те кивнули ему.

– Маг Гора, мы просим перевести древний текст.

– Хорошо, – кивнул Проквуст, – слушайте.

Он зачитал размеренно и громко: 'Я, Велемир, последний правитель Гипербареи, приведший свой народ во внутренний мир, повелел изготовить этот посох, как вестник завета, построить хранилище – для покоя завета и выковать ключ от хранилища завета. Тот, кто придёт в своё время, прочтёт моё завещание, отыщет хранилище завета и найдёт ключ к нему, будет владеть потомками моими царственно, а народ будет служить ему преданно. Да будет свят Барей – создатель наш и велик единый боже – творец наш. Сказал это я, Велемир – царь барейцев!'.

Ведагор опустился на колени. Проквуст растерянно огляделся: все вокруг опустились на колени. Князь с княжной сошёл с трона и опустился рядом с отцом.

– Прими нашу верность, пресветлый Гора! – торжественно сказал Ведагор.

– Прими, верность! – хором отозвались все присутствующие.

Десятки глаз впились в Проквуста. По странному наитию он прошёл к посоху и вытащил его из углубления в полу.

– Я принимаю верность вашу! – громко провозгласил Георг, подняв посох высоко вверх. – Встаньте, братия и оставайтесь свободными и гордыми.

Все встали. Проквуст протянул посох Ведагору.

– Возьми посох завета, Ведагор, правь сам или поручи кому хочешь в роду своём.

Ведагор взял посох и довольно заулыбался.

– Спасибо за доверие, пресветлый Гора, принимаю твой посох во хранение и поручаю его своему сыну Вадимиру, – он передал сыну посох, они оба поклонились Георгу. – Пусть мой сын для тебя правит, а я уж со своими травами, да склянками останусь.

– Будь, по-твоему, Ведагор! Иди, князь Вадимир, служи дальше барейцам!

Князь кивнул и, вернувшись к трону, воткнул посох в гнездо и громогласно объявил:

– А теперь, братия, да будет великий пир!

– Ура! – закричали все.

Растворились двери терема, присутствующие радостной толпой повалили наружу, ратники снаружи грянули дружное оглушающее 'Ура'. Проквуст растерянно огляделся, надо же, все так быстро убежали. Последними мелькнула вереница ведунов во главе с Чурославом, они вышли и за ними тихо прикрылась дверь. В зале остались лишь Проквуст с сыном и Рукагином, да княжеская семья. Ведагор подошёл к Георгу.

– Пресветлый Гора, позволь, княжна покажет твоим спутникам более достойные тебя и их палаты?