Текст книги "История США от глубокой древности до 1918 года"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 72 страниц)

По дороге от Чарлстона к Филадельфии по территории демократических республиканцев посла повсюду встречали с бурным энтузиазмом. Приемы, на которых он присутствовал, и высокопарные речи, выражавшие восхищение Французской революцией, которые он слышал, убедили его в том, что вся страна на его стороне – и его не смутила ни Декларация о нейтралитете (которая была издана через две недели после его прибытия), ни холодный прием, который 18 мая он встретил у Вашингтона.

Женэ был проинформирован о том, что его действия нарушают нейтралитет Америки, и он пообещал хорошо себя вести – но и не подумал этого делать. Он продолжал подстрекать американцев к военным действиям, а получив второе предупреждение, пригрозил, что обратится к американскому народу, минуя Вашингтона.

Тут он зашел слишком далеко. Демократические республиканцы поддерживали французов и были против нейтралитета, но даже они не желали встать на сторону иностранного дипломата в конфронтации с собственным правительством. На самом деле неумеренность Женэ явно двигала страну к позициям федералистов, и Джефферсон понял, что это идет вразрез с интересами демократических республиканцев. Он решил выслать Женэ. 23 августа Вашингтон попросил, чтобы Франция отозвала Женэ.

Франция была готова отозвать своего посла, поскольку к этому моменту правительство страны полевело еще сильнее и лидеров партии, к которой принадлежал Женэ, отправляли на гильотину. И действительно, преемник Женэ прибыл с ордером на арест своего предшественника.

Женэ попросил политического убежища, и Вашингтон его ему предоставил. Женэ обосновался в Нью-Йорке, женился на дочери губернатора Джорджа Клинтона и стал гражданином Америки. Он оставался американским фермером на протяжении сорока одного года, дожив до того времени, когда Францией снова начали править короли.

История с Женэ принесла Соединенным Штатам немалую выгоду: она положила конец союзу с Францией и позволила Соединенным Штатам сохранять нейтралитет в течение почти двадцати лет. Она также подтолкнула оскорбленного Вашингтона к федералистам с их пробританскими взглядами. До этого момента он настаивал на том, чтобы оставлять в своем кабинете и Гамильтона, и Джефферсона, несмотря на их ярую вражду, а теперь оказался готов отпустить Джефферсона. Джефферсон ушел в отставку с поста государственного секретаря 31 декабря 1793 года и открыто перешел в оппозицию.

Гамильтон и Адамс

Не все проблемы второй администрации Вашингтона были связаны с внешней политикой. Существовали и внутренние проблемы, которые на некоторое время достигли такого уровня, что к ним стали применять термин «бунт».

Гамильтон, добивавшийся финансовой стабильности Соединенных Штатов, в 1791 году протащил через конгресс некие акцизные сборы, и одним из них были обложены виски и другие крепкие алкогольные напитки. Это был прямой налог, очень похожий на печально знаменитые гербовые сборы четвертьвековой давности – и он вызвал примерно такую же реакцию.

Особенно бурно против него протестовали в Западной Пенсильвании. В тех местах фермерам было трудно перевозить зерно по плохим дорогам, которые проходили по практически диким местам. Как правило, они превращали лишнее зерно в виски, которое перевозить было легче, могло храниться сколь угодно долго и пользовалось большим спросом. Налог на виски сильно подорвал их благополучие, и в 1792 году в Питсбурге проходили жаркие митинги, на которых налог на виски поносили почти теми же словами, как когда-то – гербовые сборы.

Лидером протестующих был Альберт Галлатин (род. в Женеве, Швейцария, 29 января 1761 года), приехавший в Америку в 1780 году и после недолгого пребывания в Бостоне осевший в глубинке в Пенсильвании. Он был членом комитета, который грозил применять все законные средства для того, чтобы мешать сбору налога. Так оно и было. Кроме того, применялись и незаконные средства. Налоговых агентов подвергали грубому насилию, в том числе мазали дегтем и вываливали в перьях.

В 1794 году, когда законы в отношении сбора налогов были ужесточены, сопротивление также усилилось, и в июле в Западной Пенсильвании начался настоящий бунт. (Эти события получили название «Самогонный бунт».)

Губернатор Пенсильвании, демократический республиканец, не желал ничего предпринимать, и Гамильтон убедил Вашингтона применить прямое федеральное вмешательство. 7 августа 1794 года Вашингтон вызвал 13 000-ю армию из Виргинии, Мэриленда, Пенсильвании и Нью-Джерси. Под командованием Гамильтона (который всегда мечтал о военной славе) и в сопровождении самого Вашингтона (отчасти для того, чтобы по-отечески присмотреть за своим протеже) армия вошла в охваченный недовольством район – и все сопротивление таяло перед ней. Сражений не было. К ноябрю все было закончено. Двух предводителей захватили, судили за измену и признали виновными, но Вашингтон тут же их помиловал.

Важность случившегося заключается в том, что федеральное правительство продемонстрировало свою готовность применить прямые меры для подавления бунта. Ему не надо было действовать через посредничество штатов. Это дальнейшее укрепление федерального правительства устраивало Гамильтона, хотя оно еще сильнее обострило оппозиционное отношение фермерства к федералистской партии.

Однако по мере того, как второй президентский срок Вашингтона подходил к концу, становилось все яснее, что его администрация не стоит выше партийных разногласий, раздирающих страну.

К этому моменту Гамильтон стал настолько сомнительной фигурой и столь явной мишенью нападок демократических республиканцев, что наконец 21 января 1795 он подал в отставку с поста министра финансов. Он был первым человеком, занимавшим этот пост, и, по мнению многих, оказался к тому же самым выдающимся министром финансов за всю историю Соединенных Штатов. Однако он остался близким другом и советчиком Вашингтона, и, благодаря возможности оставаться за кулисами, его влияние только возросло.

С меньшей радостью подал в отставку Эдмунд Рэндолф, занявший пост государственного секретаря после отставки Джефферсона. Рэндолф был не меньшим сторонником Франции, чем Джефферсон, и были раскрыты факты, указывавшие на то, что Рэндолф принимал взятки от Франции. Когда Вашингтон представил Рэндолфу эти факты, тот был вынужден подать в отставку, после чего вернулся к жизни частного лица. Его сменил Тимоти Пикеринг из Массачусетса (род. в Салеме 17 июля 1745 года), который был федералистом и верным сторонником Гамильтона.

Теперь все внимание было сосредоточено на президенте. Какое решение он примет в отношении 1796 года? Согласится ли он снова баллотироваться в президенты?

Вашингтон был твердо настроен не делать этого ни при каких обстоятельствах. Ему было шестьдесят четыре года, и он стремился избавиться от груза ответственности, который в течение двадцати лет лежал на нем почти без перерывов. Более того, в последние годы своего второго срока он все чаще становился объектом выпадов ораторов и писателей, принадлежавших к демократическим республиканцам. Эти нападки, которые ему крайне не нравились, усиливались по мере того, как он сдвигался к федералистской платформе.

Итак, он решил уйти на покой и объявил об этом в Прощальном послании к нации. В его составлении активное участие принял Гамильтон, составивший этот документ таким образом, чтобы престиж Вашингтона распространился на федералистскую доктрину. 19 сентября 1796 года это послание было опубликовано в газетах.

В своем обращении Вашингтон объявил, что не станет переизбираться на третий срок, и высказался против создания политических партий и все большего влияния партийных настроений на американскую политику. (Увы, это заявление никакого эффекта не имело.)

Затем он выступил с защитой своей политики нейтралитета, за которую его наиболее часто критиковали. Он предупредил страну, что ей следует избегать ненужного участия в конфликтах других государств. Он подчеркнул, что Соединенным Штатам в своих отношениях с остальным миром следует думать о собственных интересах, и потому «наша истинная политика заключается в том, чтобы избегать постоянных альянсов с какой бы то ни было частью зарубежного мира».

Действительно, Соединенные Штаты в то время были слабым государством, и, хотя в какой-то момент их интересам в наибольшей степени отвечал союз с одним государством, в другой момент им могло оказаться полезнее какое-либо другое государство. Поэтому Вашингтон добавил: «Мы можем спокойно полагаться на временные альянсы в случае экстраординарных чрезвычайных ситуаций».

Получилось так, что позднее этот мудрый совет был извращен таким образом, будто Вашингтон предостерегал Соединенные Штаты ото всех союзов с иностранными государствами. Это привело страну к изоляционистской политике, которая была полезной в XIX веке, но оказалась совершенно неуместной в XX веке.

Таким образом Вашингтон закончил политическую карьеру, и в самом конце 1796 года Соединенные Штаты впервые в своей истории оказались перед состязательными выборами президента.

В выборах принял участие новый штат, появившийся на территории к западу от Северной Каролины. Перед Войной за независимость Северная Каролина считала эти земли своей частью, и еще в 1783 году территория считалась самым западным округом Северной Каролины со столицей в городе Нэшвилле (названном в честь Фрэнсиса Нэша, генерала из Северной Каролины, погибшего в бою во время Войны за независимость).

После войны, когда Северная Каролина исполнила свое обещание передать западные территории Федеральному правительству, поселенцы тех мест попытались ускорить дело, создав штат, который они назвали Франклином (в честь Бенджамина Франклина). Джон Севьер (род. в Нью-Маркете, Виргиния, в 1745 году) исполнял обязанности губернатора штата, однако штат не был признан и в 1788 году растворился.

Однако с увеличением населения создание штата стало вопросом неотложным. 11 января 1796 года была принята конституция нового штата, Джон Севьер был снова избран его губернатором, и 1 июня 1796 года эта территория вошла в Соединенные Штаты в качестве шестнадцатого штата с названием Теннесси (это слово имеет индейское происхождение, но значение его неизвестно).

Итак, 7 декабря 1796 года 138 выборщиков от шестнадцати штатов приготовились выбирать президента и вице-президента.

Логичным кандидатом от федералистов был Гамильтон. Конечно, Гамильтон не родился в Америке, что требовалось по конституции от кандидатов в президенты, однако особым пунктом оговаривалась возможность исключений для тех, кто был гражданином Америки в момент принятия конституции, пусть даже они родились в других государствах. (Предполагается, что это исключение было включено специально, имея в виду Гамильтона.)

Однако Гамильтон находился на переднем крае политических баталий, и, хотя он, возможно, и был самым блестящим человеком в Америке, он был также самым непопулярным человеком. Его обвиняли в финансовых нарушениях и любовных связях с несколькими женщинами, и часть грязи, которой его забрасывали, не могла к нему не пристать. Нельзя было и думать о том, чтобы пытаться добиваться его избрания, и уж тем более – управлять страной.

Кроме него был еще Джон Адамс. Адамс был низенький, толстенький, тщеславный, холодный, бестактный и несимпатичный, однако он, бесспорно, был умен, талантлив, безупречно честен и имел немало заслуг перед страной. Он был одной из ведущих фигур в борьбе против Закона о гербовом сборе, в движении к независимости, в переговорах о заключении мирного договора. Он был послом Соединенных Штатов в Великобритании (и этот пост был весьма непростым, если вспомнить о положении дел в тот период) и восемь лет провел на неблагодарном посту вице-президента, на котором чувствовал себя раздражающе бессильным.

Однако Гамильтону Адамс не нравился: он считал его недостаточно рьяным федералистом и слишком слабым почитателем Гамильтона. Гамильтону хотелось остаться серым кардиналом, и он начал кампанию, чтобы убедить выборщиков при голосовании за Адамса голосовать также и за Томаса Пинкни (который добился заключения Договора Пинкни и потому был популярен в тех областях, население которых в противном случае было бы на стороне демократических республиканцев).

Гамильтон делал вид, будто за этим стоит стремление помешать Джефферсону занять второе место и стать вице-президентом. Однако считается, что на самом деле он надеялся на то, что личная непопулярность Адамса может привести к тому, что некоторые выборщики проголосуют за Пинкни, но в последний момент решат не голосовать за Адамса. Тогда Пинкни стал бы новым президентом, что для Гамильтона было бы предпочтительнее.

К несчастью для Гамильтона, это произвело обратный эффект. Некоторые его неблаговидные намерения стали известны Адамсу, и те выборщики, которые ему симпатизировали, в некоторых случаях отдали свой второй голос Джефферсону назло Гамильтону. В результате этого голосования Адамс получил 71 голос, Джефферсон – 68 голосов, а Пинкни – 59 голосов.

Адамс стал вторым президентом Соединенных Штатов, а Томас Джефферсон – вторым вице-президентом.

Эти выборы обнажили серьезный недостаток конституционной системы выбора людей на эти два поста. Создатели конституции предполагали, что выборщики будут отдавать предпочтение людям, руководствуясь высокими идеалистическими принципами, так что лучший из кандидатов становился бы президентом, а второй по порядку – вице-президентом.

Оказалось же, что вместо этого выборщики голосуют по партийным соображениям. Это привело к тому что, вероятно или даже почти наверняка человек, получивший второе количество голосов, окажется представителем партии, оппозиционной человеку с наибольшим количеством голосов – как в данном случае и произошло.

С точки зрения федералистов, хорошо было то, что вице-президент имел очень мало власти. И к тому же федералисты удачно провели выборы в конгресс благодаря сохранявшемуся в стране общему недовольству произволом Французской революции. Пятый конгресс, собравшийся в 1797 году, увеличил большинство федералистов еще на один голос в Сенате, где теперь соотношение партий составило 20 человек к 12, а в палате представителей – на четыре голоса, где оно составило 58 к 48.

Самым неприятным для федералистов аспектом выборов стало то, что вражда Гамильтона и Адамса продолжилась, буквально расколов партию на две части. Адамс, лишенный гибкости настоящего политика, оставил на своих постах всех членов кабинета министров Вашингтона. В их число входил Пикеринг в качестве государственного секретаря, хотя Пикеринг был целиком на стороне Гамильтона и не видел ничего дурного в том, чтобы изменить своему шефу. Хотя Адамс совершенно точно знал, что некоторые члены кабинета министров спелись с Гамильтоном, его холодная порядочность заставила его оставить их на местах, покуда он считает, что они хорошо исполняют свои обязанности.

Кризис отношений с Францией

Когда 4 марта 1797 года прошла инаугурация Адамса (а Вашингтон стал первым экс-президентом страны), государство стояло перед ситуацией, которая была гораздо серьезнее межпартийных распрей.

Франция была в ярости от Договора Джея, по которому Соединенные Штаты оказались коммерчески связанными с Великобританией, и отсутствия американской благодарности за помощь Франции, оказанную пятнадцатью годами ранее.

Поэтому она начала политику преследования американских торговых судов, и в декабре 1796 года, когда Чарльз Котсуорт Пинкни из Южной Каролины (род. в Чарлстоне 25 сентября 1746 года, старший брат Томаса Пинкни и делегат Конституционного конвента) был отправлен послом во Францию, французское правительство отказалось его принять. Он был вынужден переехать в Нидерланды. Оказалось, что 15 ноября Франция разорвала дипломатические отношения с Соединенными Штатами.

Это было очень похоже на войну, и некоторые крайние федералисты были готовы довести дело до открытых военных действий. Однако Адамс был не готов рисковать и начинать войну, не предприняв каких-то попыток ее предотвратить. Он отправил в Европу на помощь к Пинкни еще двоих человек. Одним из них был Джон Маршалл, федералист из Виргинии, особенно полезный партии потому, что он был смертельным врагом Томаса Джефферсона. Вторым был представитель Массачусетса Джерри, ярый демократический республиканец. (Это создало прецедент, в соответствии с которым во внешней политике нельзя полностью игнорировать оппозиционную партию.) Все трое получили инструкции сгладить ситуацию с Францией. Французское правительство согласилось вести с ними переговоры, и 4 октября 1797 года они прибыли в Париж.

В этот момент террор, которым был отмечен самый радикальный период Французской революции, закончился, и Францией управляла умеренная, но глубоко коррумпированная Директория в составе пяти человек. Их министром иностранных дел был блестящий Шарль Морис де Талейран-Перигор, одним из недостатков которого была чрезмерная любовь к деньгам и готовность брать взятки.

Три агента Талейрана встретились с американскими делегатами и быстро дали им понять, что от них требуются деньги. Если американцы хотят добиться мира, то им придется за него заплатить.

Американские делегаты не имели полнохмочий предлагать деньги, но когда они пытались начать разумные разговоры, все тут же упиралось в деньги. Наконец один из французских посредников сказал об этом совершенно открыто и потребовал ответа.

Раздосадованный Пинкни дал ему ответ. Он ответил: «Нет-нет, ни шестипенсовика». (Позже возникла легенда, будто он сказал: «Миллионы на оборону, но ни цента на дань», но подобные вещи обычно задним числом придумывают специалисты по связям с общественностью.)

Этим дело закончилось. Пинкни и Маршалл уехали на родину. Джерри, демократический республиканец, на какое-то время задержался в слабой надежде на то, что Франция одумается. Потом уехал и он.

Глупые действия Франции (а иначе их не назовешь) стали для федералистов настоящим подарком. Адамс приказал опубликовать все подробности происшедшего (заменив имена трех представителей Талейрана буквами X, Y и Z, так что это происшествие получило название «Дело Икс-Игрек-Зет»), и Соединенные Штаты кипели возмущением.

Впервые – и единственный раз в жизни – Адамс ненадолго стал народным героем. В это время Джозефом Хопкинсоном из Пенсильвании (родился в 1770 году) была написана песня «Салют, Колумбия» (Hail, Columbia). В ней прославлялись Вашингтон, названный прямо, и Адамс как «вождь, который отдает приказы ныне». Ее пели повсюду под бешеные аплодисменты, а демократические республиканцы лишились дара речи. Даже Джефферсону нечего было сказать.

На волне патриотизма федералисты достигли пика своей популярности. Во время промежуточных выборов Шестого конгресса (то есть не совпадавших с президентскими) федералисты получили еще шесть голосов в палате представителей, так что соотношение их голосов с голосами демократических республиканцев составило 64 к 42. И хотя федералисты потеряли одно место в Сенате, там их большинство все равно оставалось убедительным (19 к 13).

Крайние федералисты, почувствовав настроение страны, радостно требовали войны. Правительственным лидером в этих требованиях стал Тимоти Пикеринг, государственный секретарь.

Однако Адамс отказался заходить настолько далеко. Если войне суждено начаться, то ее должна будет объявить Франция. Американская политика ограничится подготовкой к войне и обороне в случае нападения, но официального объявления войны не будет.

Первые шаги были предприняты, и миллионы действительно были потрачены на оборону. В 1797 году были построены первые заслуживающие внимания военные корабли военно-морского флота Соединенных Штатов. «Соединенные Штаты» были спущены на воду в Филадельфии, «Созвездие» («Констеллейшн») в – Балтиморе, и «Конституция» – в Бостоне. 30 апреля 1798 года было создано Министерство военно-морских сил, не зависимое от Министерства сухопутных сил. Численность армии была увеличена, а Вашингтона снова вернули из отставки, чтобы он стал у нее во главе.

На самом деле возглавить армию хотел Гамильтон, однако Адамс ни в коем случае не намерен был этого допустить. Однако Вашингтон отказался принять командование, если Гамильтон не станет его заместителем, и Адамсу пришлось на это согласиться, что означало, что вражда Адамса и Гамильтона обострилась еще больше.

Между двумя странами началась необъявленная война на море, во время которой французские и американские корабли вступали в бой, если встречались в открытом море. Каждая сторона захватила примерно по 100 кораблей противника, а самое известное сражение состоялось 9 февраля 1799 года, когда корабль «Созвездие» захватил французский фрегат «Энсюржант» («Повстанец»). В целом американцы одерживали больше побед.

В 1799 году французскую Директорию сверг поразительно талантливый тридцатиоднолетний генерал Наполеон Бонапарт. Теперь он правил страной как «консул» и строил громадные планы, в которых не было места для жалкой войны с Соединенными Штатами. Поэтому, когда Адамс сделал шаг к возобновлению переговоров (к ужасу крайних федералистов), Бонапарт с радостью пошел ему навстречу.

30 сентября 1800 года был подписан Морфонтенский договор (обычно называемый Конвенцией 1800 года). Франция согласилась принять американского посла и не ущемлять его достоинства. Более того, действие договора 1788 года официально прекратилось, и Соединенные Штаты вошли в новый век, не обремененные никакими иностранными альянсами.

На протяжении всей этой истории Адамс действовал на удивление хорошо – практически безупречно, однако при этом он расколол федералистскую партию. Крайние федералисты настольно открыто бунтовали, что Адамсу в 1800 году пришлось уволить Пикеринга с поста государственного секретаря и назначить вместо него Джона Маршалла.

Во внутренних делах Адамс такой мудрости не проявил. Волна возмущения в отношении Франции оформилась в жесткую федералистскую настроенность против иностранцев и инакомыслящих. Иммигранты во множестве приезжали в Соединенные Штаты, привозя с собой европейские взгляды. Многие из них, особенно французы по происхождению, становились сторонниками демократических республиканцев.

Консервативные американцы в то время (как и почти постоянно в дальнейшем) подозрительно относились к «иностранным подстрекателям», и крайние федералисты увидели в этом шанс сделать свое доминирование в стране постоянным и превратить ее в аристократическую республику, которая была бы похожа на Великобританию без монарха.

Летом 1798 года, действуя на пике ангифранцузских настроений, через конгресс, где большинство составляли федералисты, был проведен целый ряд законов. Один из них, принятый 18 июня, увеличил срок проживания в стране, необходимый для получения гражданства, с пяти лет (что было установлено в 1795 году) до четырнадцати. Еще один закон давал президенту право высылать иностранцев из страны, если он считает их опасными или склонными к измене. Эти два закона практически давали президенту полное право произвольно вышибать, если вам угодно, из страны любого иностранца в течение четырнадцати лет с момента его приезда. Любому «иностранному подстрекателю» придется вести себя тихо.

А что же с теми, кто уже является гражданином или родился в Соединенных Штатах, но, тем не менее, может считаться бунтарем? 14 июля 1798 года был принят закон о подстрекательстве лицами, рожденными в стране. Суровое наказание ожидало любого человека, родившегося в стране или иностранца, вступавшего в сговор с целью препятствия исполнению законов, притеснения любого федерального служащего, пытающегося исполнять закон, или сборища толпы с целью создания беспорядков. Более того, наказание предусматривалось и за «ложные, позорящие или клеветнические тексты», которые имеют целью повредить репутации президента, конгресса или федерального правительства в целом.

Эти Законы об иностранцах и подстрекательстве к мятежу (как их стали называть) нельзя назвать целиком неправильными. Федеральное правительство все еще было очень молодым и неопытным, и существовала реальная опасность того, что оно развалится, если политические фанатики не будут сдерживаться. А никакой сдержанности не существовало. То был период оскорбительных речей и готовности к применению насилия.

Хотя было очевидно, что новые законы нарушают свободу слова и печати, гарантированные Первой поправкой к конституции, они, наверное, вызвали бы меньше возмущения в том случае, если бы их применяли нелицеприятно. Однако федералисты, неверно оценив настроения в стране, сделали из этих законов политическое оружие. Сотни иностранцев были высланы – но все они симпатизировали демократическим республиканцам. Семьдесят человек были посажены в тюрьму по закону о подстрекательстве к мятежу – и все они были демократическими республиканцами.

Демократические республиканцы, возглавляемые такими лидерами, как Джефферсон и Мэдисон, престиж которых ставил их выше любых обвинений, отреагировали на это очень резко, без труда найдя параллели между этой ситуацией и той, которая существовала при Георге III. В результате этого оказалось, что хотя федералисты получили больше власти, чем прежде, они потеряли популярность среди населения.

Оппозиционные демократические республиканцы пошли настолько далеко, что ближе к концу 1798 года законодательные органы штатов Кентукки и Виргинии приняли решения, в которых Законы об иностранцах и подстрекательстве к мятежу денонсировались с такими формулировками, которые напоминали взгляды Джеймса Отиса и Патрика Генри тридцати летней давности.

Резолюции Кентукки (подготовленные Джефферсоном) и Резолюции Виргинии (подготовленные Мэдисоном) гласили, что Законы об иностранцах и подстрекательстве к мятежу являются неконституционными и что федеральное правительство, исполняя их, занимается противозаконной деятельностью.

Оба набора резолюций, но в особенности те, которые были приняты в Кентукки, заявляли, что когда федеральное правительство предпринимает противозаконные и неконституционные действия, необходимо вмешиваться правительствам штатов и, по всей видимости, запрещать исполнение этих законов в границах своего штата.

На самом деле ни Кентукки, ни Виргиния не пытались это сделать, и оба штата подчеркнули свою полную приверженность Соединенным Штатам, однако идея о том, что штаты остаются суверенными и имеют право судить действия федерального правительства, оставалась твердым убеждением многих людей. Этому понятию «прав штатов» предстояло снова и снова возникать в истории страны.

Доктрина прав штатов, по которой окончательным хозяином на своей территории остается каждый из штатов, наверняка привела бы к развалу страны, если бы это право осуществлялось на деле, а не просто декларировалось, – и в будущем наступит тот момент, когда это чуть было не произошло.

Однако в тот период нагнетание напряженности остановило известие о смерти Джорджа Вашингтона.

12 декабря 1799 года, после того как он неразумно проехался верхом в холодную снежную погоду, у него начался ларингит. Если бы его не трогали, оставив в теплой постели, он, несомненно, выздоровел бы. Однако за него взялись врачи и, следуя медицинской практике того времени, сделали ему обильное кровопускание четыре раза подряд, залечив до смерти. Он умер 14 декабря.

Виргинец Генри Ли (род. в графстве Принс-Уильям 21 января 1756 года), который был командиром кавалерии во время Войны за независимость и потому получил прозвище Гарри-кавалерист и который на тот момент был конгрессменом, успев побывать губернатором своего штата, написал речь, прославлявшую Вашингтона. Она была прочитана и занесена в отчеты конгресса 19 декабря, и в ней содержится утверждение о том, что Вашингтон был «первым в войне, первым в мирной жизни и первым в сердцах сограждан». Эта фраза с тех самых пор связана с именем Вашингтона. Его также принято называть Отцом нации: первым его так назвал в 1787 году Генри Нокс.