Текст книги "История США от глубокой древности до 1918 года"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 72 страниц)

Результатом стало то, что Великобритания, Австрийская империя, Нидерланды, а также Франция объединились в Четверной альянс, чтобы поставить Испанию на место. Это было сделано быстро и просто.

Эта Война Четверного альянса никак не повлияла на британские колонии в Северной Америке. Вместо нее имели место стычки между Францией и Испанией по всему побережью Мексиканского залива, от Флориды до Техаса. Французы атаковали Пенсаколу в Северо-Восточной Флориде, а испанцы посылали экспедиции далеко на север, до самой нынешней Небраски.

Оба наступления провалились, и когда в Европе закончилась война в 1720 году, в Северной Америке стычки тоже прекратились и территория не поменяла хозяев. Слабость Испании, однако, стала настолько очевидной, что другие страны были готовы нападать на нее по пустячным поводам.

Испания, например, как и все страны-колонизаторы того времени, упорно старалась взять под контроль торговлю в колониях и получать собственную выгоду. Это означало, что она сурово преследовала контрабандистов, когда ей удавалось их поймать. Одним из таких контрабандистов был английский морской капитан Роберт Дженкинс. Он рассказывал, что когда испанцы его поймали на контрабанде (он называл это торговлей) в 1731 году, ему отрезали ухо.

Дженкинс сохранил это ухо, и в 1738 году, когда его допрашивала комиссия Палаты представителей, он предъявил засушенное ухо. Его история поразила воображение британской публики, уже и так разгневанной рассказами о зверствах испанцев, и требования начать войну стали всеобщими. 19 октября 1739 года Великобритания объявила войну Испании, и начался конфликт, получивший самое курьезное название в истории: Война уха Дженкинса.

Эта война велась частично на море. Один из главных ястребов того времени, Эдвард Вернон, до этого призывал к войне и предлагал захватить Портобелло на северном побережье Панамы всего силами шести кораблей под его командованием. 22 ноября 1739 года он легко выполнил эту задачу. Однако он мог бы удерживать Портобелло лишь короткое время, так как Испания наверняка предприняла бы контратаку. Поэтому он разрушил ее укрепления, покинул город и вернулся домой.

Этот временный захват Портобелло, хоть и был почти бессмысленным, считали великой победой. Вернона поставили во главе гораздо более крупных сил, предназначенных для более крупной операции – захвата большого города Картагены, в нынешней Колумбии.

Результатом было фиаско. В 1741 году Картагену осадили, но обстрел ничего не дал, а больше половины людей на кораблях Вернона умерли от желтой лихорадки. Вернону пришлось снять осаду и вернуться.

Вернона легко могли бы забыть, если бы он не остался в языке и в памяти благодаря двум вещам. В плохую погоду он носил плащ из фая, ткани, сотканной из грубого шелка, которая на английском языке называется grogram, и поэтому получил прозвище Старый Грог. Он первым ввел норму выдачи экипажам рома, разбавленного в пять раз (чтобы матросы не упивались до бесчувствия неразбавленным напитком), и такой ром стали называть на морском жаргоне грогом.

Однако для американцев важнее то, что вместе с Верноном в Картагене воевал контингент моряков из Виргинии. Среди них был человек по имени Лоренс Вашингтон, очень восхищавшийся Верноном. В 1743 году, после возвращения в Виргинию, Лоренс Вашингтон построил дом у реки Потомак и назвал свои владения Маунт-Вернон в честь адмирала. Это тот самый Маунт-Вернон, который стал святыней американцев благодаря младшему брату Лоренса, Джорджу, увековечившему навсегда имя Старого Грога (хотя немногие это осознают).

Войну уха Дженкинса также вели на суше, и основной удар пришелся на Джорджию, так как Испания видела в этой войне возможность уничтожить колонию, основанную на территории, которая, по ее мнению, была у нее захвачена.

Однако Оглторп из Джорджии не дремал. Он заблаговременно построил форт в устье реки Сент-Мэри, в 160 километрах южнее Саванны, и всего в 96 километрах от Сан-Аугустина. Между жителями этих двух городов не было взаимного сотрудничества, и испанцы ударили ему в тыл, поэтому Оглторпу пришлось еще раз отступить в Джорджию.

Затем последовала неудача Вернона в Картагене, и пришла очередь Испании планировать крупную морскую экспедицию. Флот из тридцати кораблей вышел с Кубы, взял пополнение в Сан-Аугустине и затем, в 1742 году, высадился на побережье Джорджии, в 80 километрах к югу от Саванны.

Оглторп отступил на север, но 7 июля 1742 года ему удалось заманить испанцев в ловушку и убить многих из них в так называемой Битве у Кровавого болота. Такой отпор сломил волю испанцев, и они отказались от похода против Джорджии.

В 1743 году Оглторп снова попытался вторгнуться во Флориду и захватить Сан-Аугустин, и снова потерпел неудачу. К тому времени Война уха Дженкинса зашла в тупик и, наверное, была бы закончена, но она слилась с другой, более крупной войной.

Эта новая война снова началась из-за спора о наследовании трона в Европе. В 1740 году умер император Священной Римской империи Карл VI (также сын австрийского императора), не оставив сыновей. Тем не менее у него была дочь, Мария Тереза, и он много лет пытался вести переговоры с другими государствами, чтобы они признали дочь в качестве его преемницы.

Однако когда он умер, эти стервятники забыли о своих обещаниях. Пруссия, страна на севере Германии, в то время набирала силу, и в 1740 году у нее тоже появился новый монарх, Фридрих II. Фридрих сразу же начал действовать, захватив Силезию, австрийскую провинцию, граничившую с Пруссией. Другие страны быстро присоединились к Пруссии против Австрии, чтобы разделить с ней добычу, и среди них были Франция и Испания.

У Великобритании не было реальной необходимости ввязываться в это дело, но британский король Георг II был также правителем Ганновера, страны в Западной Германии. В этой роли правителя Ганновера Георг счел, что в его интересах встать на сторону Австрии. Британцы не возражали, так как это снова вовлекало их в войну с Францией, с которой они сражались почти непрерывно уже полвека.

В Северной Америке эта война, естественно, называлась Войной короля Георга, и она поглотила Войну уха Дженкинса.

Когда вспыхнула Война короля Георга, французы попытались использовать свой новый форт в Луисбурге в качестве базы для наступательных операций. В этом им помешало то, что французский флот был слабым, а британцы контролировали моря. Тем не менее они совершали набеги на Аннаполис-Рояль в Новой Шотландии и преследовали рыбаков Массачусетса.

Во время предыдущих войн Массачусетс уже пытался захватить Порт-Рояль, чтобы нейтрализовать прямую угрозу со стороны французов; теперь они считали, что им придется что-то предпринять против намного более сильного Луисбурга.

Губернатором Массачусетса в то время был Уильям Ширли, способный человек, державший экономику колонии на хорошем уровне. Он понимал необходимость устранить угрозу со стороны юга и считал, что это потребует больше усилий, чем может приложить Массачусетс в одиночку. Он был так настойчив и красноречив, что собрал добровольцев для этой задачи не только в Массачусетсе, но и в Нью-Гэмпшире и Коннектикуте. Припасы привозили со всей Новой Англии и из Нью-Йорка. Это был самый яркий пример сотрудничества колоний за всю предыдущую историю.

Во главе экспедиции поставили Уильяма Пепперелла, купца, родившегося в Мэне, имевшего некоторый военный опыт. 24 марта 1745 года транспортные корабли отплыли на север с 4000 человек на борту. К ним присоединились три британских боевых корабля, и 30 апреля люди высадились возле крепости Луисбург.

В течение трех недель недисциплинированные колонисты пытались атаковать крепость, когда это хотелось достаточному количеству нападавших. Французы отражали эти атаки, но они были малочисленны и пали духом, и они понимали, что их не освободят, пока британские боевые корабли маячат у берега. Колонисты создавали нечто вроде безудержно пьяного хаоса, что еще больше приводило французов в уныние, и 17 июня 1745 года форт сдался, несмотря на то что их никто не атаковал всерьез и методично.

Это была величайшая военная победа, которую одержали колонисты. Пепперелла Георг II сделал баронетом, впервые такая честь была оказана жителю колоний. (По странному совпадению, Фипс, первый рыцарь колоний, и Пепперелл, первый баронет колоний, оба родились в Мэне.)

Французы собрали флот, чтобы вернуть Луисбург и всю Новую Шотландию, если удастся, но этот проект потерпел неудачу. На их флот обрушились штормы и болезни, и он был вынужден повернуть обратно, потеряв почти половину людей и не сделав ни одного выстрела.

Война после этого постепенно свелась к набегам индейцев и пограничным стычкам и продолжалась до 18 октября 1748 года, когда в Европе закончилась война подписанием Экс-ла-Шапельского договора.

Великобритания и Франция немного поторговались за столом переговоров. В ходе войны Франция захватила удерживаемый британцами город Мадрас в Индии, и Великобритания хотела получить его обратно, поэтому она предложила в обмен вернуть Луисбург. Сделка состоялась, и колонистам Новой Англии пришлось с горечью осознать, что Великобритании гораздо дороже прибыль от торговли на Дальнем Востоке, чем безопасность ее североамериканских колоний.

Жители Новой Англии понимали, что война с Францией скоро начнется снова, возможно, очень скоро, и тогда им придется опять столкнуться с угрозой со стороны Луисбурга. Конечно, они ничего не могли с этим поделать, но они не забыли.

Глава 9
МАНЕВРЫ КОЛОНИЙ

Растущие колонии

К концу Войны короля Георга население британских колоний насчитывало около 1250 000 белых жителей и 250 000 черных рабов. Старые прибрежные районы перестали походить на лесную глушь. Прошло сто двадцать пять лет после появления первых поселений, и они уже не были изолированными группами людей, прячущихся за частоколами.

Виргиния, самая многочисленная колония, насчитывала 231 000 человек (хотя 100 000 из них были рабами). Во всех четырех колониях Новой Англии, вместе взятых, жило 360 000 человек, с очень незначительным количеством рабов. Самым крупным городом колоний был Бостон, который в 1750 году имел население около 15 000 человек. За ним шли Филадельфия и Нью-Йорк, каждый с населением 13 000. Все они быстро росли, и начали появляться новые города – Балтимор и Мэриленд в 1730 году, Огаста и Джорджия в 1735-м и т. д.

От Нью-Гэмпшира до границы с Новой Каролиной земля была постоянно занята. Дороги стали лучше, и в 1732 году появился первый коммерческий дилижанс. К середине столетия дилижансы перевозили пассажиров из Нью-Йорка в Филадельфию за три дня. Люди стали постоянно путешествовать из одного штата в другой. Это, наряду с общим языком и общей опасностью со стороны французов и индейцев, помогло разрушить сепаратизм и заложило хотя бы первые ростки единства.

Уровень культуры продолжал расти, и здесь обычно лидировала Филадельфия. В 1731 году в Филадельфии открылась первая библиотека с отделом абонемента, в 1744 году первое издание романа («Памела» Ричардсона) в колониях появилось в Филадельфии; в 1752 году первая постоянная больница в колониях была открыта в Филадельфии.

Именно в этот период в колониях происходило нечто типичное для нации, в которую им предстояло превратиться, – возрождение религии.

Это возрождение началось в некотором смысле в Великобритании, где Джон Уизли организовал группу людей в Оксфордском университете, посвятивших себя более строгому соблюдению религиозных жизненных правил. Эту группу презрительно называли методистами, потому что Уизли учил их читать Библию, молиться и совершать добрые дела методично, по часам. Шутливое прозвище стало реальным именем, как и в случае с квакерами и пуританами.

В 1735 году, вскоре после основания Джорджии, Джон и его брат Чарльз Уизли пересекли океан и поселились в только что созданной колонии, намереваясь стать священниками для колонистов и миссионерами среди индейцев. Эта авантюра закончилась унизительным провалом, так как братья были плохо приспособлены к жизни на новых землях.

Однако после их возвращения в Англию один из их последователей, Джордж Уайтфилд, вызвался добровольно взять на себя эту задачу и 2 февраля 1738 года приехал в Джорджию. Ему эта задача оказалась по плечу, и он стал первым из великих евангелистов в Северной Америке, а его проповеди слушали тысячи людей. В 1740 году, после кратковременного возвращения в Великобританию для сбора средств, он совершил путешествие по всем колониям от Саванны до Бостона, и куда бы он ни приехал, он вызывал большой энтузиазм и многих обратил в свою веру.

В Бостоне он познакомился с Джонатаном Эдвардсом, проповедником геенны огненной, который с 1734 года читал захватывающие проповеди, угрожающие адом и даже внушающие уверенность в том, что человек попадет туда, если не будет идти по очень узкой, почти невидимой тропе.

Под влиянием Уайтфилда и Эдвардса и других, менее ярких светочей колонии за несколько лет пережили так называемое «Великое пробуждение». Конечно, оно длилось недолго (возрождение никогда не бывает долгим), но наиболее консервативные элементы среди руководителей церкви восприняли его враждебно. Все же ему удалось встряхнуть церковь и разрушить ее влияние на правительство колоний, таким образом способствуя движению к религиозной терпимости. Оно также стимулировало создание колледжей, которые в те дни все были связаны с религиозными учреждениями. Колумбия, Принстон, Браун и Дартмут – все они были основаны после «Великого пробуждения» и, в какой-то степени, в результате него. Кроме того, поскольку стремление к возрождению повлияло на все колонии, совместный опыт способствовал чувству единства между ними.

Но хотя британские колонии росли и процветали, всегда на них падала тень Франции. Война короля Георга ничего не решила, как и все предыдущие войны; и обе стороны, и французская и британская, продолжали готовиться к следующему, возможно более решительному, поединку.

Обе эти страны маневрировали, стремясь занять выгодную позицию, и каждая старалась заполнить те пространства «ничейной» земли, какие еще существовали между этими двумя колониальными державами. Самым большим участком такой земли, и потенциально наиболее важным, был участок к югу от Великих озер и к северу от реки Огайо, от реки Миссисипи на западе до Аллеганских гор на востоке. Эту обширную территорию в те дни обычно называли «территорией Огайо».

Если бы французам удалось закрепиться в Огайо, тогда британские колонии остались бы прикованными к территории восточнее Аллеганских гор и могли задохнуться.

Чтобы не допустить этого, жители колоний (которые постоянно жаждали освоить новые земли) продвигались на запад. Конечно, они продвигались на запад в течение полутора столетий и уже достигли линии Аллеганских гор; но после Экс-ла-Шапельского договора, на фоне растущей уверенности, что скоро начнется последняя схватка с Францией, их продвижение пошло с новой силой. Особенно они стремились создать поселения за Аллеганскими горами.

В 1748 году передовые отряды пионеров из Виргинии основали поселение у Дрейперз-Медоу, на землях апиалачей, в трехстах километрах от Атлантического океана. Власти в Виргинии основали Компанию Огайо, явно для того, чтобы колонизировать верхнее течение реки Огайо. В 1750 году Кристофера Гиста отправили исследовать этот район. Он двинулся вверх по течению Огайо и почти дошел до места, где стоит современный город Цинциннати. Другой исследователь, Томас Уокер, проник на запад, в нынешний Кентукки; он был первым белым человеком, изучившим подробно этот район.

И так делала не только Виргиния. В 1750 году купцы из Пенсильвании основали базу на реке Майами, далеко за Аллеганскими горами и гораздо западнее нынешней границы Пенсильвании.

Что касается Великобритании, она не принимала в этом участия. Как всегда, она бросила свои колонии на произвол судьбы. Она проявляла интерес к их развитию только в том случае, когда следовало помешать этому развитию в интересах британских производителей. В 1732 году она запретила одной колонии выпускать шляпы на продажу другим колониям, защищая прибыль британских шляпников. В 1750 году она запретила впредь строить заводы для выплавки железа и стали ради прибылей британских заводов. В 1751 году она запретила всем колониям Новой Англии выпускать бумажные деньги (дешевые деньги, которые облегчали должникам из колоний выплату долга британским кредиторам).

Великобританию больше беспокоила Новая Шотландия, которая из всех колоний была самой слабой и ближе всего находилась к центру французской власти. Она не могла рассчитывать на то, что строптивые жители колоний будут сражаться за нее в Новой Шотландии, так как после сорока лет британского правления в колонии все еще не было британских поселенцев. Фактически это было хуже, чем если бы колония вообще была пустой, потому что в ней до сих нор жили французские поселенцы, правившие колонией в те дни, когда она была Акадией. Жители Акадии ничего не забыли и во время Войны короля Георга хранили мрачное молчание или проявляли враждебность по отношению к британцам.

В 1749 году Джордж Монтегю-Данк, второй граф Галифакс, который недавно стал президентом Британского министерства торговли (департамент, в обязанности которого входило решение проблем колоний), приступил к активным действиям. Он выслал в Америку 1400 колонистов, выпущенных из долговых тюрем, во главе с губернатором по имени Эдуард Корнуоллис. В июне 1749 года они поселились на центральном восточном побережье полуострова и основанный ими город назвали Галифакс. Другие поселенцы последовали за ними, и вскоре это был процветающий город с 4000 жителей. Он стал центром британского правления и с тех пор является столицей Новой Шотландии.

Джордж Вашингтон

Пока британцы и жители колоний укрепляли свои позиции, французы не сидели без дела. Их по-прежнему было меньше, чем британских колонистов. Во всех их обширных владениях жило всего 80 000 человек или около того, и все же они непрестанно тянули свои щупальца исследователей все дальше на запад. В 30—40-х годах XVIII века Пьер Готье де Варенн, сьер де Лаверендри, отошел от озера Верхнего и заложил форты на западе, до самого озера Виннипег. В 1742 и в 1743 годах он достиг гор Блэк-Хиллс в нынешней Южной Дакоте. А в 1739 году два других французских исследователя, Пьер и Поль Малле, увидели вдали Скалистые горы, там, где теперь штат Колорадо.

Ближе к дому они продолжали сжимать кольцо вокруг Великих озер. Они создали передовые посты у Ниагарского водопада, между озерами Эри и Онтарио, в том месте, которое теперь занимает Торонто на северном берегу озера Онтарио, и в том месте, которое теперь занимает Огденсберг, штат Нью-Йорк, на реке Святого Лаврентия.

Самый важный район, однако, лежал южнее Великих озер. У них уже были форты на территории Огайо, и в них жила, вероятно, тысяча французов. Но они были сосредоточены в западной части территории, и по причине постоянного проникновения британских колонистов из-за Аллеганских гор французы чувствовали, что им надо продвигаться на восток.

Губернатор Новой Франции, маркиз Дюкен, организовал необходимую экспедицию в 1753 году. Она должна была двигаться через территорию Огайо и «застолбить» по дороге участки земли для французов. Они должны были ставить указатели, официально объявляющие эту территорию французской, и предупреждать любых жителей британских колоний, встреченных по пути, что им придется уехать.

Более того, французы начали строить форты так далеко на востоке, как только могли, и в частности, в нескольких местах, где сейчас расположена северо-западная часть Пенсильвании.

Виргинию особенно встревожили новости о проникновении французов. Виргиния из всех колоний была самой активной в исследовании запада и устройстве там поселений, и она без колебаний объявила своей всю территорию на своей широте, без ограничений в западном направлении.

Более того, правители колонии активно участвовали в земельных спекуляциях, в покупке больших участков западных земель по очень низкой цене и продаже их затем поселенцам по значительно более высоким ценам. Если французы завладеют этой территорией, сделкам придет конец.

Губернатором Виргинии в то время был Роберт Динвидди. Сам он был земельным спекулянтом, но даже если бы это было не так, он не мог не видеть, что французское наступление угрожает колониям. Он попытался предупредить родную Великобританию об опасности положения, но ему это не удалось. Потом он попытался предпринять что-то самостоятельно и отправил человека на запад, чтобы пригрозить французам, если они не уйдут. Это был блеф, потому что он не мог применить силу, но блеф мог сработать.

Его выбор для трудного задания осуществить этот блеф пал на молодого виргинского плантатора, которому тогда был всего двадцать один год. Звали этого плантатора Джордж Вашингтон.

Вашингтон родился 22 февраля 1732 года по григорианскому календарю, которым тогда пользовалась большая часть Европы (а теперь он используется почти повсюду). По юлианскому календарю дата его рождения падала на 11 февраля, тогда этот календарь использовали в Великобритании и в британских колониях. 1 января 1752 года, тем не менее, Великобритания и колонии приняли григорианский календарь, и молодой Вашингтон сменил дату рождения.

Вашингтон был выходцем из высшего общества; его прадед, Джон Вашингтон, будучи сторонником Карла I, бежал из Англии Кромвеля в 1657 году и поселился в Виргинии.

Отец Вашингтона, Августин Вашингтон, имел детей от двух жен, четверых от первой и шестерых от второй. Среди детей от первой жены был Лоренс Вашингтон, который сражался с Верноном у Картагены, а затем построил дом в Маунт-Верноне. Старшим из детей от второй жены был Джордж. Августин Вашингтон умер в 1743 году, когда Джорджу было одиннадцать лет, и старший сводный брат Лоренс, которого Джордж обожал, вырастил мальчика.

(Самая известная легенда о Джордже Вашингтоне в детстве, эта история о вишневом дереве и о его фразе «Я не умею лгать» – сама по себе ложь. Та история, как она ни поучительна, является чистой выдумкой одного книгопродавца по имени Мейсон Лок Уимс. Он написал о жизни Вашингтона в 1800 году, через год после смерти Вашингтона, и приукрасил ее общепризнанными выдумками, чтобы придать ей больше привлекательности.)

В 1748 году, в возрасте шестнадцати лет, Вашингтон профессионально занялся топографической съемкой и несколько лет знакомился с лесной глушью и жизнью на границе осваиваемых земель, пробираясь по лесам и нанося их на карту.

В 1751 году Лоренс Вашингтон, болевший туберкулезом, уехал на остров Барбадос и взял с собой Джорджа. Это было единственное путешествие за пределы тринадцати штатов, которое Джордж совершил в своей жизни. Там Вашингтон легко переболел оспой, и после этого его лицо навсегда покрылось отметинами. В 1752 году Лоренс и его единственная дочь умерли, и в 1754 году Джордж выкупил Маунт-Вернон у вдовы брата. Так он стал одним из самых значительных землевладельцев в Виргинии. Восемнадцать черных рабов достались ему вместе с поместьем, и хотя Вашингтон не одобрял рабства, он всю жизнь держал рабов.

Вдохновленный, возможно, воспоминаниями о сражении Лоренса у Картагены, Джордж стремился к военной карьере, и он принял пост военного советника при Динвидди, когда тот стал губернатором в 1752 году. Естественно, что именно к Джорджу Вашингтону обратился Динвидди. Вашингтон был крупный мужчина, ростом под два метра, отличный наездник и имел крепкое телосложение. У него был большой опыт работы в лесной глуши, он был храбр и полон энтузиазма.

31 октября 1753 года Вашингтон выехал из Вильямсбурга с небольшим отрядом, в который входил Кристофер Гист, исследователь. Путешествие длиной в 650 километров во время надвигающейся зимы было трудным, но 4 декабря Вашингтон добрался до основных сил французов у форта Ле-Беф, на месте которого теперь стоит Уотерфорд, штат Пенсильвания, примерно в тридцати километрах южнее озера Эри.

Французский капитан, командующий этими солдатами, был довольно любезен. Он позаботился о том, чтобы Вашингтона и его отряд накормили и обогрели, и согласился переслать письмо, требующее от французов убраться из Огайо, в Квебек. Однако не скрывал, что французы не намерены уходить и что они собираются захватить территорию Огайо и удержать ее.

Вашингтону пришлось уехать, унося с собой эту новость. После путешествия обратно, еще более полного опасностей, чем путешествие туда (он упал в ледяную реку, и в него стреляли враждебные индейцы почти в упор, но промахнулись), он добрался до Виргинии. Все, чего он достиг, были сведения, которые острые глаза наблюдателя позволили получить Вашингтону о той территории, по которой он передвигался, и о приготовлениях и укреплениях французов.

Блеф Динвидди не удался, и было ясно, что мирного решения быть не может. Французы не уйдут с территории Огайо, если их не выгонят туда. Он попытался заручиться поддержкой других колоний в подготовке к необходимым действиям, но ничего не добился. Только Северная Каролина, казалось, готова рискнуть и оказать ему небольшую помощь, и даже законодательное собрание самой Виргинии с большим трудом удалось убедить проголосовать за выделение средств на некие военные шаги. Что касается Великобритании, у нее был мир с Францией, и она не хотела начинать новую войну из-за каких-то североамериканских задворок.

Вашингтон рассказал Динвидди о том месте в верхнем течении Огайо, где сливаются реки Аллегейни и Мононгаела, и заверил его, что это место идеально подходит для строительства форта. Некоторые поселенцы уже там живут, но необходимо построить более прочное укрепление, которое доминировало бы над окружающей местностью.

Это произвело на Динвидди впечатление, и он послал команду из ста шестидесяти человек построить такой форт, поставив во главе их Вашингтона в ранге подполковника.

Они отправились туда в апреле 1754 года; но к тому времени, как они добрались до форта Камберленд в нынешнем западном Мэриленде, в 300 километрах к северо-западу от Вильямсбурга и все еще в 130 километрах от того места, куда хотели добраться, Вашингтон получил печальное известие, которого опасался. Французы тоже заметили выгодное положение этого места. 17 апреля 1754 года, изгнав оттуда нескольких виргинцев, они основали форт Дюкен, названный так в честь губернатора Новой Франции.

Вашингтон мог бы повернуть назад, но он жаждал военных действий; и местные индейцы, настроенные дружелюбно, предложили помощь против французов. Вашингтон решил, что надо проверить, чего можно добиться неожиданной атакой.

Поэтому он продолжал свой поход, пока не пришел к точке примерно в 70 километрах от форта Дюкен, и там устроил собственную базу, которую назвал форт Необходимость. (Он находился недалеко от современного города Юнионтаун, штат Пенсильвания.)

Место было выбрано неудачно, слишком низкое и болотистое для базы в сырую погоду, но Вашингтон надеялся использовать его только для подготовки наступления. Люди стекались к нему, и вскоре он оказался командиром войска из четырехсот человек.

28 мая Вашингтон вывел из форта Необходимость довольно внушительное войско и встретил небольшой отряд из тридцати французов. Французы не подозревали о присутствии людей Вашингтона, так как между странами был заключен мир и ни у одной из сторон не было законного основания открывать огонь.

Вашингтон (ему было всего двадцать два года, не забудьте) не смог удержаться. Горя желанием действовать, он убедил себя, что французы – это шпионы, которые, если их не остановить, сообщат о слабости Вашингтона в форт Дюкен и эффект неожиданности исчезнет. Чувствуя, что на карту поставлена безопасность его людей, Вашингтон приказал неожиданно атаковать французов, находящихся в меньшинстве и ни о чем не подозревающих. За несколько минут десять из них было убито, в том числе командир, сьер де Жюмонвиль, а остальные взяты в плен.

Этот колониальный вариант Перл-Харбора против французов положил начало еще одной войне между Францией и Великобританией в Северной Америке.

Ее нельзя было назвать в честь британского монарха, так как Георг И, давший имя Войне короля Георга, все еще сидел на троне. Новую войну назвали Франко-индейской войной (неудачное название, так как все войны в колониях можно назвать таким образом).

Первый успех Вашингтона принес ему повышение – чин полковника и новое подкрепление. Однако французы, разъяренные тем, что они считали низким предательством (и не без оснований), в гневе выступили из форта Дюкен.

Вашингтон оказался лицом к лицу с пятью сотнями французов и четырьмя сотнями индейцев. Такой численный перевес заставил его предусмотрительно отступить в форт Необходимость, но теперь недостатки этого форта все погубили. Шли дожди, и защитники форта оказались по уши в грязи. Французы не предпринимали попыток штурмовать его, но, под прикрытием деревьев, терпеливо убивали всех животных, которых замечали внутри ограды, чтобы лишить войско Вашингтона запасов еды.

3 июля, через три дня после того, как Вашингтон укрылся в форте, у него почти закончились боеприпасы и продукты, и он был вынужден сдаться.

Так как Франция и Великобритания все еще официально не были в состоянии войны, французские войска (для которых многочисленные пленники стали бы обузой) с готовностью отпустили их и позволили вернуться в Виргинию. Сначала, однако, им пришлось что-то сделать с тем человеком, который так предательски убил добрых французских солдат. Поэтому они поставили условие, что Вашингтон должен подписать признание в своей ответственности за убийство («l'assasinat») сьера де Жюмонвилля. Для того чтобы его людей отпустили на свободу, Вашингтон его подписал.

Это признание в убийстве вызвало в его адрес довольно суровую критику даже в британском суде. Юный Джордж Вашингтон был страшно смущен и унижен и выдвинул довольно слабое оправдание, будто, не зная французского языка, он не понял, что «l'assasinat» означает «убийство».

Бенджамин Франклин

Решительное вторжение французов на Территорию Огайо встревожило также колонии к северу от Виргинии. Среди тех, кто понимал опасность разобщенности колоний перед лицом этой угрозы, был Бенджамин Франклин из Филадельфии. Он был самым выдающимся из людей, которые появились в британских колониях до периода независимости (включая даже Джорджа Вашингтона), и, несомненно, первым жителем колонии, который прославился в Европе.

Бенджамин Франклин родился в Бостоне, штат Массачусетс, 17 января 1706 года, так что он был на двадцать пять лет старше Вашингтона. Его отец, Джосая Франклин, был англичанином, который прибыл в Массачусетс в 1682 году и привез с собой жену и троих детей. После переезда в Америку у него родилось еще четверо детей, а когда его жена умерла в 1689 году, Джосая женился во второй раз, и у него родилось еще десять детей от второй жены. Бенджамин был пятнадцатым из семнадцати детей – десятым, и последним, из сыновей своего отца.