Текст книги "История США от глубокой древности до 1918 года"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 72 страниц)

Английские колонии оказались перед лицом ужасного кризиса, а Нью-Йорк, который находился ближе всех к линии огня, был меньше всех готов бороться с этим кризисом.

В 1688 году губернатором штата стал Фрэнсис Николсон, который был заместителем губернатора при Андросе, так как тогда Нью-Йорк входил в доминион Новая Англия. Когда известие об изгнании Джеймса II и падении Андроса достигло Нью-Йорка, Николсон потребовал восстановления в должности Андроса и отказался признать царствование Вильгельма и Марии.

Поэтому 1 июня 1689 года против него началось народное восстание, возглавляемое купцом немецкого происхождения Джейкобом Лейслером. Он был убежденным протестантом и ярым противником католика Джеймса II и его союзников. Лейслер в конце концов захватил главные опорные пункты города и 1 декабря 1689 года провозгласил себя губернатором, а Николсон бежал в Англию.

Захватив власть, Лейслер провел некоторые реформы, но потом случилась резня в Шенектади, и в колонии воцарился беспорядок. Лейслер оказался перед угрозой со стороны французов и индейцев. 1 мая 1690 года он бросил призыв устроить встречу представителей от различных английских колоний, чтобы организовать объединенные действия против врага и обеспечить единую оборону.

Большинство колоний не откликнулись на его призыв. Только Массачусетс, Плимут, Коннектикут и (на удивление) далекий Мэриленд отозвались, и в итоге почти ничего не удалось сделать. Тем не менее это было заметное событие, так как это был первый призыв, прозвучавший внутри колоний, к объединению против общего врага.

Лейслер продержался недолго. Он был не популярен среди лидеров колонии Нью-Йорк и не знал, как завоевать доверие этих людей. Король Вильгельм был благодарен Лейслеру за его поддержку против Николсона, но он назначил губернатором другого человека. Лейслер попытался помешать высадке нового губернатора, его арестовали и 16 мая 1691 года казнили.

«Восстание Лейслера», как и восстание Бэкона в Виргинии пятнадцатью годами раньше, провалилось; но оно снова указало на опасность слишком жесткой автократии со стороны правящих сил.

Нанести ответный удар французам выпало на долю Массачусетса. Это была самая многонаселенная и сильная колония на севере, и в ней была свежа память об успешном свержении Андроса. На северо-восток от нее, в 400 километрах, находилась Акадия, самая незащищенная часть французских доминионов и логичная цель для атаки с моря.

В мае 1690 года флотилия из четырнадцати судов была отдана под командование сэра Уильяма Фипса. Он родился в 1651 году в штате Мэн и, по слухам, был одним из двадцати шести детей одной матери. До восемнадцати лет он пас овец, но, когда вырос, приехал в Бостон, женился на богатой вдове и стал солидным гражданином.

В мае 1687 года он командовал экспедицией в водах у берегов Эспаньолы и там руководил подъемом затонувшего корабля, на борту которого находилось 110 тонн испанских сокровищ. За это его произвели в рыцари, и он стал первым колонистом, удостоенным таких почестей.

Учитывая это, а также то, что он был активным противником Андроса, он казался естественным претендентом на пост командующего флотилией. Она отплыла в Порт-Рояль, столицу Акадии, и прибыла туда 11 мая 1690 года. Французский губернатор поддался на обман и сдался. Моряки из Массачусетса смогли немного пограбить и вернулись домой как герои-победители.

Этот успех, естественно, стал соблазном для Массачусетса попытаться совершить нечто еще более грандиозное. Флот из 34 кораблей и 2000 человек отдали под командование Фипса и послали захватить сам Квебек. Экспедиция отплыла в августе, но встречные ветры задержали ее, и она достигла Квебека только 7 октября 1690 года. К этому времени Фронтенак уже получил известие о том, что происходит, и успел укрепить и вооружить город.

Фипс чувствовал, что должен что-то сделать, поэтому попробовал предпринять лобовую атаку, которая, конечно, была отбита. Ему пришлось вернуться с пустыми руками. Хуже, чем с пустыми руками, так как нужно было платить участникам экспедиции и за ее снабжение, а казна Массачусетса была пуста. Колония вынуждена была напечатать бумажные деньги и ими расплатиться по долгам. Это был первый выпуск бумажных денег в английских колониях.

Массачусетс еще переживал период славы. Новая хартия, хартия 1691 года, не только присоединила к колонии Плимут и подтвердила ее владение Мэном, но завоеванная Новая Шотландия также стала частью колонии, в качестве прямой награды за великий боевой подвиг у Порт-Рояля. Это создало первый прецедент политического повышения по службе героя войны, так как Фипс стал губернатором Массачусетса в 1692 году.

Война продолжалась еще семь лет, в основном в виде спорадических набегов то на одну, то на другую сторону. Англичане продвинулись в районе Гудзонского залива, но атака на Порт-Рояль, хоть и была мелким достижением, стала большим событием той войны в рамках Северной Америки.

10 сентября 1697 года война закончилась Рисвикским договором (по названию голландского города, где он был подписан). Людовик XIV и Вильгельм III, довольно равнодушный к событиям в Северной Америке, просто согласились восстановить положение на континенте точно в том виде, каким оно было до начала всей этой истории. В частности, Новая Шотландия стала снова Акадией, и негодующие жители Новой Англии получили наглядный урок того, как мало заботится о них Англия. Они не только не получили никакой помощи в войне, но то, что они сами завоевали, вернули обратно, даже не соизволив посоветоваться с ними. В целом, однако, все антианглийские настроения, порожденные войной, намного уступали антифранцузским настроениям, порожденным набегами и резней, которые устраивали индейцы.

Ведьмы!

Во время войны короля Уильяма в Новой Англии произошло нечто такое, что не имело никакого отношения к войне и что в сознании американцев с тех пор оставило больший след, чем все другие факты колониальной истории. Это было связано с колдовством.

Колдуньи считались пособницами дьявола и сил тьмы. С помощью злых духов и при помощи искусства магии они умели причинять зло своим врагам и наносить вред человечеству в целом.

Древние евреи верили в силу такой черной магии и издавали законы против нее и против тех, кто ею занимался. В одном из стихов Библии есть строчка, которая переводится следующим образом: «Ворожеи не оставляй в живых» (Исход, 22: 18).

Это доказывало необходимость верить в существование ведьм и жестоко наказывать за колдовство.

Протестанты, которые обращали больше внимания на буквальные слова Библии, чем католики, были больше склонны бояться ведьм и повсюду их находить. После протестантской Реформации по Европе прокатилось нечто вроде мании преследования колдовства. По некоторым оценкам, количество людей, убитых в Европе между 1500 и 1800 годами по причине их занятий колдовством, доходило до двух миллионов. В 1600-х годах около 40 000 человек казнили за колдовство только в одной Англии.

Английские колонии также не были свободны от этих предрассудков. В каждой колонии колдовство считалось преступлением и подлежало жестокому наказанию, и неудивительно, что наиболее жестокой была Новая Англия. Религиозная нетерпимость в Новой Англии доходила до крайности в первое столетие ее существования. В 1644 году Массачусетс приказал изгнать из колонии всех баптистов. В 1656 году из него начали изгонять или сажать в тюрьмы квакеров (которых на следующий год изгнали даже из обычно веротерпимых Новых Нидерландов) и в конце концов повесили несколько человек. Разве не должны были правоверные пуритане еще суровее относиться к таким злобным чудовищам, как ведьмы?

В 1647 году одну женщину судили за колдовство в Хартфорде, штат Коннектикут, и повесили. Это была первая из подобных казней в колониях. На следующий год ведьму повесили в Массачусетсе, и к 1662 году в этих двух колониях повесили четырнадцать ведьм.

Страх перед колдовством усилился в 80-х годах XVII века. Сначала была война короля Филиппа, затем – правление Андроса. За что Бог наказывает набожных жителей Массачусетса? Может быть, они страдают из-за злобных махинаций колдуний? Может, их наказывают за их собственные грехи, за то, что недостаточно усердно борются с ведьмами?

Легенды о ведьмах распространялись. Самый прославленный из всех пуритан колоний, священник-конгрегационалист Коттон Матер, считал себя экспертом по этому вопросу, и его книга «Памятные прорицания, относящиеся к ведовству и одержимости», опубликованная в 1689 году, наполняла всех ее читателей мрачными мыслями насчет ведьм и их опасности и давала им много материала для нездоровых размышлений.

В 1692 году группа глупых девочек-подростков в городе Салеме, опасаясь наказания за какую-то шалость, притворились одержимыми и попавшими под влияние колдовства. Им поверили, разумеется, так как все знали, что колдовство повсюду. Они обвинили домашнюю рабыню в том, что она ведьма, и в этом им тоже поверили. В конце концов, эта рабыня была наполовину индианкой, наполовину чернокожей, и каждая половина сама по себе была веской уликой против нее. Она была родом из Вест-Индии и развлекала детей сказками о вуду – еще одно мрачное доказательство.

Рабыню, поскольку она рабыня, допросили с помощью кнута. Чтобы прекратить норку, она призналась в колдовстве и назвала двух других женщин своими пособницами. На суде по обвинению в краже двух пенсов ей не поверили, хотя она поклялась на Библии. В деле о колдовстве, однако, ей поверили сразу же. Две ее предполагаемых сообщницы попались в ту же сеть, и они, разумеется, назвали других.

Губернатор Массачусетса Фипс основал специальные суды, которые рассматривали эти дела; и в течение полугода тринадцать женщин и шесть мужчин были повешены за колдовство (их не сожгли), а один мужчина восьмидесяти одного года был раздавлен насмерть за отказ признать свою вину. (Отказавшись признать себя виновным, он спас свое имущество от конфискации и сохранил его для своих детей.)

Что могло остановить эту манию? Круг виновных должен был расширяться и расти, так как каждый обвиняемый считался виновным на основании самого обвинения и так как под пытками каждый обвинял других, которые немедленно считались виновными, причем суды просто подкрепляли предрассудки видимостью законности. Более того, тех, кто пытался указать на незаконность, жестокость и откровенное безумие этой процедуры, конечно, обвиняли в сговоре с самим дьяволом.

Но автоматических охранных мер для защиты лидеров сообщества не существовало. Когда некоторые обвиняемые начали называть видных членов церкви и правительства, мания должна была закончиться. Механизм охоты на ведьм лучше всего работал тогда, когда его применяли только против бедных, старых и беспомощных.

Жена губернатора Фипса попала в число упомянутых, и тогда количество немногочисленных голосов, которые раздавались против этого безумия, внезапно выросло. Когда произошел поворот, сто пятьдесят человек сидели в тюрьме, ожидая суда. Их выпустили, и всем, кто участвовал в этом деле, стало стыдно, они ясно осознали, что были убийцами от правосудия.

Это ужасное дело положило конец официальной озабоченности колдовством в колониях. Принимая во внимание то, что происходило в Европе в подобных делах, хочется сказать, что колонии еще недорого заплатили за урок.

Более того, фиаско с колдовством сильно подорвало репутацию Коттона Матера и других проповедников его суровой и твердокаменной веры. Больше никогда священники не устраивали такой кошмарной охоты на ведьм в Новой Англии.

Однако давала о себе знать гораздо более опасная проблема, чем проблема ведьм. Развитие колоний, особенно на юге, все больше зависело от рабского труда. В 1661 году Виргиния признала рабство законным институтом.

Рабство чернокожих было особенно губительным, потому что внешностью рабы сильно отличались от их белых хозяев и легко было предположить, будто рабство является их естественным состоянием. И так как рабство прочно ассоциировалось с принадлежностью к чернокожим, стало трудно их освободить, а потом относиться к ним как к равным. В конце концов, они оставались чернокожими. Оправдание, что чернокожие порабощены, потому что они язычники и что в рабстве они научатся быть христианами и спасут свои души (поэтому рабство для них – бесконечное благо), стало казаться слабым, когда Виргиния приняла закон 23 сентября 1667 года, что черный раб остается рабом, даже если он стал христианином.

На севере, тем не менее, где рабство имело более слабую экономическую базу, раздавались голоса против него. 18 мая 1652 года Род-Айленд (в соответствии с традициями Роджера Уильямса) принял закон, запрещающий рабство, первый подобный закон в Северной Америке. И в апреле 1688 года квакеры Германтауна, штат Пенсильвания, напечатали протест против рабства, первый документ против рабства в Северной Америке.

Разногласия по поводу рабства были еще слабыми, и никто не мог предвидеть, что придет время, когда они чуть не уничтожат великую нацию. Однако в эти завершающие годы XVII века можно было предвидеть, что в Европе опять зреет вражда между Англией и Францией и это, конечно, принесет беды и Северной Америке.

Война королевы Анны

В то самое время, когда был подписан Рисвикский договор и Война короля Уильяма закончилась, Европа готовилась к новой войне. Разные правительства даже знали причину будущей войны.

В Испании умирал король Карл II, и наследников у него не было. Он был настолько больным человеком, что вся Европа удивлялась, как ему удается так долго оставаться живым. Известие о его смерти ожидали каждый месяц.

Испания перестала быть великой державой, но владела огромной империей, и вопрос стоял так: кто унаследует Испанию и ее империю? Если наследство достанется какому-нибудь малозначительному королевскому родственнику, человеку, под власть которого попадет только Испания и ее империя, Испания не станет сильнее, чем прежде, и никому не будет угрожать. Если, с другой стороны, Испания станет собственностью какого-нибудь энергичного монарха, уже правящего могучим государством, то такая комбинация может угрожать всей Европе.

Самым мощным государством в Европе была Франция, и случилось так, что у амбициозного Людовика XIV были веские права на испанский престол, так как его жена была сводной сестрой Карла II Испанского, а его мать была теткой этого монарха. Однако у некоторых немецких князей были не менее веские, а у некоторых даже более веские основания претендовать на испанскую корону, и большинство соперников Людовика XIV стремились сделать следующим королем испанским одного баварского князя, так как он был менее могущественным, чем любые другие претенденты.

К несчастью, Карл II задержался в этой жизни, а баварский князь умер в 1699 году. Это увеличивало шансы Людовика XIV отдать Испанию под контроль одного из членов своей семьи. Тревога все больше охватывала остальную Европу.

Собственно говоря, Людовику XIV удалось заставить умирающего Карла написать завещание, по которому трон доставался внуку Людовика, Филиппу. 1 ноября 1700 года Карл II наконец умер, и Людовик XIV немедленно отправил внука в Испанию и провозгласил его Филиппом V. Людовик XIV пообещал, что правление в Испании и Франции всегда будет раздельным и что Испания останется независимой; но ему, разумеется, никто не верил.

Вильгельм III все еще был королем Англии (его жена, Мария И, умерла в 1694 году), и он, конечно, не поверил своему старому врагу. Он организовал еще один альянс, включавший Нидерланды и Империю, и война снова началась.

Война за испанское наследство началась с объявления войны Англией и ее союзниками 4 мая 1702 года, но Вильгельм не дожил до завершения своих приготовлений и реального начала войны. Он умер за два месяца до этого, 8 марта. У него не было детей, и его наследницей стала младшая сестра покойной супруги, Анна, поэтому новую войну с Францией назвали Войной королевы Анны.

Эта новая война таила в себе новый элемент опасности для колоний. И Испанией, и Францией правили представители семейства Бурбонов, и они были союзниками в этой войне. Это означало, что английские колонии должны противостоять не только французам на севере, но и испанцам на юге. Южные колонии не могли сохранить нейтралитет в этой войне, как в предыдущей.

Действительно, первый шаг был сделан на юге, и именно английские колонисты приняли на себя удар. Джеймс Мур, тогдашний губернатор Каролины, повел экспедицию жителей колонии и индейцев против Сан-Аугустина, столицы испанской Флориды, в 1702 году.

Этот город захватили и разграбили в сентябре, но испанский гарнизон отступил в форт, где упорно держался. Прибытие испанских кораблей вынудило Мура бросить все припасы и поспешно отступить назад, в Каролину. Достижения оказались скудными, а расходы большими. Каролина, как до нее Массачусетс, вынуждена была выпустить бумажные деньги, чтобы покрыть долги.

После этого Каролина, как колония в целом, отказывалась от больших предприятий; но Мур по собственной инициативе совершил еще несколько рейдов внутрь страны, получая прибыль от грабежа испанских миссий и продажи в рабство захваченных индейцев. Испанцы пытались отмстить, напав в 1706 году на Чарльстон, но потерпели поражение.

Вот почти и все, что произошло на юге во время Войны королевы Анны.

На севере повторились события времен Войны короля Уильяма. Губернатор Новой Франции, маркиз де Водрейль, старался, чтобы ирокезы сохраняли нейтралитет, и избегал рейдов на Нью-Йорк, который, таким образом, избежал бедствий прошлого десятилетия. Но это только сместило давление в сторону Новой Англии.

29 февраля 1704 года отряд индейцев под предводительством французов нанес удар по Дерфелду, на северо-западе Массачусетса. Повторилась история Шенектади за четырнадцать лет до того. Пятьдесят человек было убито и сто взято в плен.

Опять-таки, единственный ответный удар можно было нанести только с моря, но французской Акадии. Память об успешном походе против Порт-Рояля в прошлой войне подстегивала Массачусетс сделать новую попытку.

В 1704 году семьсот человек, большинство их составляли жители этой колонии, отплыли на север. На этот раз Порт-Рояль не удалось запугать и уговорить сдаться, и, разграбив его пригороды, экспедиция вернулась почти ни с чем. Более крупная экспедиция, в 1707 году, добилась очень немногого. Фактически французы сами предприняли наступление и заняли несколько бедных английских поселений, которые до этого наконец-то с трудом основали на Ньюфаундленде.

Жителей колоний охватило отчаяние. Англия не только ничем им не помогала, но имелись веские доказательства, что некоторые богатые жители Массачусетса и других колоний зарабатывали деньги на торговле с французами и не стремились вести энергичные боевые действия.

А набеги индейцев продолжались. 29 августа 1708 года в Хейверхилле, всего в 56 км к северу от Бостона, они устроили бойню, убивая всех подряд – мужчин, женщин и детей.

Каким-то образом Англию нужно было заставить прийти на помощь. Она одерживала большие победы над Францией в Европе и наверняка могла выделить несколько кораблей и некоторое количество войск для поддержки терпящих поражения колоний.

Именно Фрэнсис Николсон оказался героем того времени. Он был вице-губернатором, которого изгнали из Нью-Йорка во время восстания Лейслера за двадцать лет до этого, но с тех пор он был губернатором Виргинии и Мэриленда. Его последний срок в Виргинии закончился в 1705 году, и он был готов к новым действиям.

Ему не терпелось возглавить новую атаку на Канаду, но для этого ему нужны были обученные солдаты из Англии, и хотя их ему обещали, они не прибыли. Он отправился в Лондон, чтобы убедить правительство сдержать обещание. Вместе с ним туда прибыл майор Питер Шуйлер из Олбани, штат Нью-Йорк который привез с собой свиту из пяти воинов-ирокезов. Ирокезы взяли Лондон штурмом и, вероятно, больше всего остального повлияли на сдвиг общественного мнения Англии в пользу колоний. Английское правительство, довольно неохотно, было вынуждено отправить войска.

Четыре тысячи человек прибыли в Новую Англию в июле 1710 года, а в сентябре Николсон повел их на север. 24 сентября флотилия осадила Порт-Рояль, и на этот раз началась серьезная осада и пушка начала палить по порту. Порт-Рояль держался, сколько мог, но не выдержал серьезного обстрела и 16 октября сдался.

На этот раз сдался окончательно. Англичане переименовали город в Аннаполис-Рояль в честь королевы Анны, и он сохранил это название по сей день.

Как и в предыдущей войне, победа в Акадии родила мечты о еще больших достижениях. Николсон по-прежнему хотел возглавить экспедицию по суше в Квебек, но мог надеяться на успех только в том случае, если морская экспедиция будет одновременно отправлена вверх по реке Святого Лаврентия. Английское правительство, довольное победой над Порт-Роялем, готово было предоставить необходимые средства.

В 1711 году почти семьдесят кораблей прибыло в Бостон с более чем пятью сотнями бойцов на борту. К несчастью, командовал ими генерал Джон («Джолли Джек») Хилл, назначенный на эту должность только потому, что он был братом близкой подруги королевы Анны. Адмирал сэр Ховендон Уокер, который командовал кораблями, был столь же некомпетентным.

Наконец, они отплыли к реке Святого Лаврентия и вошли в нее, но заблудились и умудрились повернуть назад в тумане. Десять кораблей разбилось, и семьсот человек погибли. После этого Хилл и Уокер сдались, решили, что никогда не найдут Квебек, и на ощупь вернулись в Бостон. Николсон, который ждал их у озера Шамплейн со своими сухопутными войсками, был вынужден повернуть назад, когда узнал об этом фиаско.

У колоний не было времени долго размышлять над этой неудачей. Война быстро шла к концу, и 11 апреля 1713 года наступил мир после Утрехтского договора (снова подписанного в голландском городе).

В целом Франция сохранила довольно прочное положение в Европе, хотя и потерпела несколько крупных поражений. Внук Людовика XIV остался королем Испании, но Людовику пришлось дать твердые гарантии, что Испания навсегда останется независимой. Ему также пришлось согласиться признать монархов-протестантов в Англии и перестать поддерживать притязания на английский трон сына-католика Джеймса II. У Испании Англия отобрала Гибралтар и с тех пор им владеет.

В Северной Америке Франция потеряла меньше, чем могла бы, если бы экспедицией в Квебек не руководили такие катастрофические неудачники. Но даже и теперь она вынуждена была признать Компанию Гудзонского залива и согласиться на ее право вести торговлю пушниной вдоль берегов северного залива. Ей также пришлось признать Ньюфаундленд английской территорией. Важнее всего то, что Франция уступила Англии Акадию, и полуостров стал Новой Шотландией раз и навсегда, а Николсон стал ее первым губернатором.