Текст книги "Безымянная Колючка (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Тэона вряд ли могла превзойти мастерство древнего таумиста, потратившего столетия своей бессмертной жизни, чтобы изучить все это.

– Соберись, Йоэль, – шепотом делаю внушение себе же, – ты никогда не узнаешь правду, если будешь тратить драгоценное время на бессмысленные препирательства.

Я перелистываю следующую страницу и упираюсь взглядом в уже хорошо знакомую мне руну. А ведь я не прошла еще и первую сотню из трехсот. Спасибо, Взошедшие, что хотя бы тут смилостивились над моими несчастными глазами и начавшими впитывать жуткий холод костями!

Я тщательно сравниваю свой рисунок с начертанным на старой шершавой странице, но это абсолютно точно та же руна. Есть даже три маленьких точки над верхней округлой «шляпкой». Наспех пролистываю оставшиеся страницы, чтобы убедиться, что это не тот случай, когда одна точка имеет значение, потому что даже я иногда ошибаюсь. Но нет – такая руна совершенно точно в единственном экземпляре.

Значит, самое время читать описание.

Наверное, это и есть момент истины?

От нетерпения и странного предчувствия покалывают кончики пальцев.

– Руна «Ита-ша’Ли-кхар» заряжена энергией искажения пространства, – вожу пальцем по строчкам и читаю вслух, – и обладает силой передвигать предметы на расстояние, далекие от исходной точки.

Ни слова про огненную стихию и разрушительную силу. Только длинный перечень манипуляций, которые необходимо провести, чтобы перемещение было максимально точным: какие дополнительные руны использовать в круге, чтобы усилить точку перехода, что обезопасит перемещение, что разместить внутри, чтобы удержать энергию сфокусированной. Все эти вещи необходимо сделать, чтобы в процессе перемещения исходный предмет не пострадал от вибраций и колебаний неспокойных таумических потоков и был доставлен в точку выхода в целости и сохранности.

– Перемещение живых объектов невозможно, – дохожу до последней строки, – неизбежно заканчивается смертью.

От мысли, которая взрывается внутри моей черепной коробки, у меня случается сильнейший приступ головной боли и на минуту темнеет в глазах.

Эти руны и тот круг…

Это не было никакое разрушительное огненное заклинание! И не взрывной круг, черт подери.

Тэона пыталась создать телепорт!

Ну конечно! Она знала, что за ней придут. Понимала, что в Аринг-холле ей не на кого рассчитывать, потому что Рэн струсил и отказал в помощи, и попыталась сбежать.

– Ты просто хотела спастись, – говорю тусклой лампе перед собой, представляя, что моя сестра сидит там и с облегчением улыбается, – потому что узнала, что случилось с нашими родителями и поняла, что ни тебя, ни меня тоже не оставят в живых. И ты написала то письмо чтобы предупредить. Даже в последние дни жизни ты… думала обо мне и пыталась защитить.

Ком в горле становится невыносимо большим и плотным, и чтобы не задохнуться, я пошире раскрываю рот, глотая воздух с жадностью брошенной обратно в воду рыбы. Дышу так часто и тяжело, что болят легкие.

Все это время, пока я с насмешкой вспоминала свою глупую, высокомерную гордячку-сестру, с которой мы всегда открыто друг друга на дух не переносили, Тэона пыталась предупредить меня. Возможно, рискуя собственной жизнью. Она не могла написать ничего открыто, но знала, что я обязательно не оставлю без внимания ее странное послание – «моя любимая сестра», «наши теплые посиделки». Так было в том ее письме. И если бы только я не была такой бестолковой ослицей – я бы обязательно так и сделала!

Но… я слишком хотела верить, что Тэона, на радость моему маленькому обиженному эго, сошла с ума.

И письмо все равно пришло слишком поздно, когда убийца уже все равно нашел меня.

Впервые в жизни мне хочется по настоящему погоревать, но когда я, вопреки здравому смыслу и наплевав на неподходящее время, собираюсь пустить слезу, мне на голову падает огромная извивающая красная многоножка. Стряхиваю ее с волос и смотрю, как мелкая гадость торопливо уползает куда-то вниз.

Ощущение брезгливости – не лучшая компания для слез по сестре, скажу я вам.

Интересно, сколько времени я уже тут торчу? Когда пришла, то до закрытия оставались считаные часы. Черт, как я могла так забыться? Быстро складываю свои вещи, не без сожаления возвращаю книгу на место. Если бы у меня был свой собственный настоящий пропуск, я бы переселилась в Архив и жила здесь весь остаток своих дней, и плевать, что на голову может упасть… вообще что угодно. По крайней мере книги точно не плетут заговоры против невинных, и не замышляют тебя убить просто потому, что ты носишь определенную фамилию.

Уже когда сползаю с приставной лесенки, случайно цепляю локтем стоящую впритык полку – и несколько тяжелый книг с грохотом падают на пол, поднимая густые облака пыли. Подавив кашель, от которого першит в горле, ставлю их на места, но взгляд случайно цепляется за обложку самой старой и самой потрепанной.

– Неизведанная древняя сила Каменных садов Шида, – читаю вслух.

Сначала даже скептически улыбаюсь, потому что даже за свою короткую жизнь успела наслушаться разных теорий об этих странных наростах на земле, и все они были одна нелепее другой. А кто-то написал об этом целый научный труд, почему-то отвергая самый очевидный и самый простой вывод: иногда камни – это просто камни.

Ставлю на место старый том и, подобрав юбки, тороплюсь до подъемника.

Наверху подозрительно темно. Практически наощупь зажигаю одну из ламп на крюке и жду, когда свет немного осветит область вокруг. За библиотекарской стойкой пусто, и нигде не видно журнала для записей, а я такого на своей памяти вообще не помню – он как будто лежит там постоянно. И вокруг ни души, ни единого звука. Чтобы подтвердить свои худшие опасения, бегу до двери, дергаю ручку, но она, очевидно, накрепко заперта. И сколько бы я не пыталась ее толкать – как будто даже не шевелится.

Проклятье, меня все-таки заперли. Вот что случается, когда нерадивых студентов допускают до ответственных дел – ему и в голову не пришло проверить Архив. С другой стороны – он и меня вряд ли запомнил. Или и того лучше… Чтобы проверить догадку, достаю журнал и пролистываю до последней страницы. Красота – ни единого упоминания о моем визите. И, конечно же, так как ленивая напыщенная задница не захотел спускаться со мной вниз (как положено правилами, чтобы сделать запись и в журнале Архива), то, можно сказать, меня здесь сегодня вообще не было.

Ну хотя бы что-то хорошее на фоне перспективы спать сидя за столом. Хотя, мне ли жаловаться? После нескольких ночей в императорских темницах любое место на земле, даже колючая спина ежа, будет просто облаком пушистой ваты, самым мягким и удобным.

Побродив немного между столами, поборов искушение вернуться обратно в Архив, ковыляю в свой любимый темный угол. Когда усаживаюсь в удобное кресло, устроив подушку под локоть, вспоминаю Кайлера, который притащил сюда все это добро. Если бы я тогда знала, что все это в скором времени так меня выручит, то впрыскивала бы в него чуть-чуть меньше яда. Хотя, кого я обманываю? Этот тип как будто сам выпрашивает, чтобы мои желчные железы работали на полную катушку.

Глава сорок первая

Глава сорок первая

Меня будит странный шум.

С трудом разлепив веки, осматриваюсь по сторонам, в первую секунду даже не сообразив, почему вместо «любимой» трещины на потолке, в которую я обычно упираюсь взглядом по утрам, у меня под носом твердая деревянная поверхность. Только вспомнив все свои вечерние злоключения, поднимаю голову и несколько раз моргаю, чтобы окончательно избавиться от сонного морока. Нет, мне не показалось, и этот странный гул мне точно не приснился – он вот здесь, в нескольких метрах от меня. В библиотеке. А единственное существо, которое может порочить эту обитель знаний своим слишком громким голосом – я! – точно не имеет к этому отношения.

Стряхнув с себя пыль, поднимаюсь и верчу головой, пытаясь точно определить, что именно это за звуки. Определенно голоса – приглушенные, хотя среди них вырываются и высокие ноты. Потихоньку, на цыпочках, крадусь до просвета между полками и останавливаюсь, когда слышимость становится лучше. Не идеально, но хотя бы что-то я услышу.

– Это точно призрак проклятой эрд’Кемарри, – громко говорит женский голос. – Она даже после смерти хочет всем нам портить жизнь.

– Призраков не существует, – отвечает ей парень, но тон у него совершенно неуверенный.

– Просто чудо, что никто не пострадал, – присоединяется третья.

– Я слышала, что в той башне жила ее противная сестра, – усмехается первая. – Возможно, Тэона сделала хоть что-то хорошее если не при жизни, то после смерти – избавила мир от этой гадкой твари.

Я чувствую проползающий по спине колючий холод и окончательно задерживаю дыхание, когда студенты по второму кругу начинают обсуждать, что именно произошло. Сделать какие-то правильные выводы из их слов – половину которых я попросту не могу разобрать – довольно сложно, но достаточно, чтобы «увидеть» картину целиком.

Рано утром, до первого удара колокола, который знаменует начало нового дня, в «моей» башне что-то взорвалось, да так сильно, что обломками камней побило окна в башне женских спален, которая находится по соседству. «Моя» башня рухнула практически до основания и на то, чтобы разобрать ее завалы, уйдет не один десяток дней. И весь Аринг-холл уже радостно хлопает в ладоши, ликуя восторжествовавшей справедливости, потому что все они убеждены, что где-то под всеми теми тяжеленными глыбами погребена последняя из предателей эрд’Кемарри.

Я закрываю себе рот, чтобы не поддаться искушению прошипеть что-то замогильным голосом, пользуясь тем, что меня не видно и что я, вообще-то, мертва. Было бы забавно посмотреть, как они хором обделаются, когда призрак последней гадкой эрд’Кемарри напророчит им ужасную скорую кончину.

Но сейчас точно не самое подходящее время чтобы выгуливать свою внутреннюю заразу, даже если другого такого случая уже никогда не представится.

Пячусь обратно в свое убежище и пытаюсь еще раз разложить все по полочкам.

Кто-то взорвал башню, в которой кроме меня, мышей, крыс и кучи старого мусора, больше никто не живет. И вряд ли этот кто-то таким неудачным образом просто хотел сделать доброе дело и вывести одним махом всех паразитов. Он хотел избавиться только от одного паразита – меня.

А еще я видела круг под кроватью.

Тот, который Тэона якобы использовала, чтобы напоследок отомстить. Но сразу после этого случилось еще две вещи: во-первых, круг исчез, я видела это собственными глазами, а во-вторых – теперь я точно знаю, сестра пыталась сбежать, а не устраивать смертельное огненное шоу!

Так, стоп, а который сейчас час, если эти неучи, берущие книгу в руки только чтобы подойти пофлиртовать с Ашесом, уже торчат в библиотеке? Вряд ли хоть кто-то из троицы приходит в библиотеку до завтра и даже после завтрака.

Черт, неужели я проспала пол дня?!

Хотя, чему удивляться, если последние пару дней ч почти не сплю, потому что ночами лежу лицом в подушку и предаюсь глупым размышлениям о том, когда именно Ашес решит «обрадовать» меня счастливой вестью о своем воссоединении с красавицей-невестой? Хотя вся эта ситуация – яйца выеденного не стоит, не то что часов моего драгоценного сна. Так что, Йоэль, прямо сейчас ты пообещаешь себе, что больше никогда и не из-за кого не будешь поддаваться таким совершенно бессмысленным и иррациональным эмоциям.

Я прислушиваюсь, чтобы точно убедиться, что троица, наконец, закончила обмениваться сплетнями и удалилась. Снова подкрадываюсь и выглядываю наружу, чтобы убедиться, что теперь в библиотеке (по крайней мере за столами), больше никого нет. Подбираю юбки, которые именно сейчас вдруг начали слишком громко шелестеть по полу, и быстро двигаюсь в сторону двери.

Меня же считают мертвой.

Черт, черт, черт!

Взошедшие, ведь я могу…

Спасительная идея буквально оглушает, так что несколько мгновений я продолжаю топать к выходу исключительно по инерции, потому что ноги делают свою работу.

Я ведь могу сбежать, боги!

Если меня считают мертвой, я могу просто отсидеться где-нибудь до ночи, а потом сбежать. Правда, не знаю как и куда, но ведь можно хотя бы попытаться, раз судьба преподнесла такой щедрый подарок. В Аринг-холле полно лазеек, много разных тайных ходов. Если долго бродить, то наверняка можно каким-то образом выйти к выходу. Хотя, самый верный путь – через склады почты. Туда прибывают лаке с посылками, значит, выход в «мир» точно должен быть. Даже если для этого необходим какой-то отдельный пропуск, всегда можно дождаться подходящий вариант. Например, все те тюки, которые привезли для невесты моего милого Ашеса, точно не тащили в руках многие километры пути. А еще однажды Рэну доставили новую кровать, потому что на прежней ему было «недостаточно жестко». Да такие обозы прибывают в Аринг-хол чуть ли ни каждый день. На одном из них я точно могу спрятаться.

Воодушевленная собственной гениальной идеей, пробираюсь в коридор, а оттуда – до развилки, которая ведет в столовые и учебные залы. И останавливаюсь, потому что только сейчас понимаю, что мне некуда идти. Ведь моя комната и все мои вещи – все те прекрасные вещи и чудесные платья, которые я взяла из комнаты Нии! – сгорели или погребены под рухнувшей башни. Все, что у меня есть – в буквальном смысле надето на мне. У меня даже денег нет, ни единой монеты! И что я буду делать, когда выберусь за стены Аринг-холла? Просить милостыню, чтобы не умереть с голоду?

Мысль о побеге, еще минуту назад казавшаяся такой сладкой и красивой, омрачается насущными вопросами – лучшее доказательство того, что всеми нами правит не высокий полет мечты, а содержимое желудка и то, как часто он будет наполнен.

– Эй, посмотрите! – слышу громкий крик за свой спиной и понимаю, что судьба решила покарать меня за трусость.

– Это рабыня! – кричит еще более противный женский голос.

– Она живая! Она куда-то кралась – я видела! – подхватывают сразу несколько.

Непроизвольно втягиваю голову в плечи, ругая себя только за то, что выбрала самое неподходящее в мире место, чтобы предаться размышлениям о том, как и на что я буду жить на свободе до того, как выбралась на эту свободу. Йоэль эрд’Кемарри, еще никогда ты не была настолько тупой ослицей, как сейчас!

– Зовите таумати! – требует какой-то парень, и я с трудом, но кажется узню в нем одного из дружков Дэмоса, которые с удовольствием меня третировали, когда оказывались поблизости. Только теперь вся эта шайка толпится вокруг него, потому что предыдущему их «главарю», мягко говоря, не повезло. – Пока проклятая рабыня снова не сбежала!

– Она хотела убить всех нас! – А вот этот голос мне уже знаком – это одна из тех, которые несколько минут назад торчали в библиотеке. – Она такая же как и ее сестра – сумасшедшая убийца!

Кстати, сейчас я действительно не отказала бы себе в удовольствии разбить парочку бестолковых голов, чтобы сосватанными глазами увидеть, что их содержимое пусто и покрыто плесенью. Никому из них даже в голову не пришло, что если бы я действительно пыталась устроить здесь бойню, то выбрала бы для этого более людное место, чем башню, в которой кроме меня больше вообще нет намека на разумную жизнь!

Но как бы я не храбрилась, мне впервые за очень долгое время действительно страшно. Потому что все эти горлопаны уже окружили меня плотным кольцом, даже если им и не хватает духу подойти ближе, чем на несколько метров, и как бы я не старалась – мне никак не скрыться и не вырваться. Возможно, «копия» Дэймоса недостаточно смел, чтобы подойти ко мне вплотную, но ему точно хватит «отваги» поставить мне подножку или запустить мне в голову чем-то тяжелым, как только я попытаюсь проскочить между ними. Да и куда бежать, если теперь на меня будут показывать пальцами даже каменные статуи?

Интересно, а если я скорчу страшную рожу и как-то по-дурацки скрещу пальцы, изображая страшное колдовство – это заставит их разбежаться?

– У тебя слишком длинный язык, – слышу тихий и совершенно спокойный голос за спинами шайки «нового Дэймоса», и только потом вижу макушку белых волос, которая возвышается над улюлюкающей толпой.

Только этого мне еще и не хватало для полного счастья.

Кайлер, собственной персоной.

Не слишком ли часто мы с ним сталкиваемся в последнее время и не начинается ли у меня паранойя на этот счет? Хотя, какая к черту разница, если его появление уже все равно никак не ухудшит мое плачевное положение. И вряд ли любая из его острот заставит меня злиться еще сильнее, потому что я и так максимально зла на саму себя.

– Как думаешь… – Кайлер становится рядом с «новым Дэймосом», кладет ладонь ему на плечо и как будто абсолютно легко сжимает пальцы. Но этот смельчак неожиданно корчится от боли, вопит и падает на колени. – Может тебе стоит держать рот на замке, раз ты все равно не умеешь использовать свое помело по назначению?

Только в короткий миг, когда Кайлер убирает руку с его плеча, я успеваю заметить маленькое черное облачко между его пальцами, и оно тут же исчезает. Чего нельзя сказать о валяющемся на полу «храбреце», потому что он продолжает громко стонать и просить позвать к нему лекаря.

Кайлер, между тем, беспрепятственно проходит внутрь круга – студенты разбегаются от него в разные стороны – и становится напротив меня. Снова слишком близко, как будто каждую нашу встречу я должна непременно расплющивать нос об его грудь-колесом.

– Ты в порядке? – интересуется сухо и безэмоционально. – Они тебя не трогали?

Отрицательно мотаю головой, от шока все же теряя дар речи. Я-то была уверена, что первый брошенный в меня камень – точнее, крепкая оплеуха – прилетит именно от него.

– Что здесь, черт подери, происходит?! – громыхает голос ректора, и картина становится максимально полной.

Он появляется в компании четырех тощих, как солома, таумати. Темные балахоны болтаются на них словно ветошь на огородных пугалах, а лица спрятаны в тени капюшонов. И от этого просто мороз по коже.

– Безымянная? – Он смотрит на меня так, словно мой несчастный труп уже достали из-под камней, сунули в могилу, а он вдруг материализовался целый и невредимый, и даже подающий признаки жизни. – Какого…

– У нас к тебе множество вопросов, мерзавка! – бросается ко мне один из таумати.

Он протягивает обе костлявых руки с крючковатыми пальцами и я, кажется, даже почти чувствую, как они цепляются мне в волосы и инстинктивно жмурюсь, но даже сквозь сомкнутые веки вижу тень, которая загораживает меня от этого ужаса. А когда трусливо приоткрываю глаз, чтобы посмотреть, кто этот безумец, рискнувший встать между императорским таумати и его жертвой, вижу, что это по-прежнему Кайлер. И он не просто «рискнул» – он еще и отмахнулся от его мерзкой руки, да так ловко, что того занесло в сторону и бросило в толпу хором вдохнувших студентов.

Летописи Шида огромны и многотомны, потому что ведутся многие тысячи лет, но я абсолютно уверена, что и там не найдется ни одного упоминания подобного отчаянного безумства. Потому что сменяется все – правящие династии, Императоры, времена года и даже некоторые из девяти лун Шида иногда поворачивали вспять, но таумати – вечны. Как и те наросты, которые называются Каменными садами. Они были, кажется, еще до того, как мы все обрели разум и начали осваивать наскальную клинопись.

То, что сделал Кайлер – верх безумства.

– Тебе так хочется смотреть на то, как мою голову отсекут от тела, что ради этого ты готов положить свою на соседнюю плаху? – шиплю ему в спину.

– Плаха? Йоэль, ради Взошедших, когда я разберусь с этой маленькой неприятностью, мы с тобой позавтракаем мясом с кровью и запьем это все сладким ягодным вином из моих личных виноградников.

Кажется, это первый раз, когда я готова восхищаться проявлением настолько безрассудной отваги.

Если бы небеса разверзлись и Взошедшие сказали, что у меня осталась только эта минута жизни и предложили воспользоваться случаем, и задать последний вопрос, я бы спросила: «Что сейчас происходит?!» Потому что на все остальные мои вопросы, они все равно не отвечают уже давно.

– Кайлер та-гар’эрд’Айтран, ты становишься на пути императорского таумати? – громыхает ректор, и его взгляд – такой же оранжевый, как и у моего милого Ашеса – становится буквально раскаленно красным.

– Да, становлюсь, – в голосе белобрысого аристократа слышна спокойная и холодная уверенность в том, что правда, по какой-то абсолютно непонятной и идущей в разрез с законами Шида логике, на его стороне. – А если кто-то из вас собирается мне помешать, то прошу взять в руки любое подходящее оружие – мне все равно какое – потому что любому, кто попытается тронуть эту девушку хоть пальцем, придется сперва иметь дело со мной.

– Ты с ума сошел?! – едва слышно шиплю сквозь зубы, но он все равно стоит ко мне спиной, так что вряд ли я узнаю, слышит он меня или нет, и как вообще отреагировал на мое справедливое замечание. – Лично я планировала еще пожить, а не скончаться от того, что меня придавит истерзанным телом одного выжившего из ума аристократишки!

Кайлер все-таки смеется, да так громко, что это его хохота порождает над головами собравшихся восторженный ропот – не каждый день увидишь, как кто-то высмеивает и насмехается над императорскими таумати. Готова даже поспорить, что сегодняшняя сцена войдет в одну из местных легенд Аринг-холла.

– Я понимаю, что тебе закон не писан, – скрежещет зубами ректор, – но здесь – моя территория, и все, кто на ней находятся, должны подчиняться правилам.

– Конечно, как законопослушный гражданин Шида, я готов следовать уставу. Прошу озвучить пункт правил, который разрешает без причины, доказательств вины и вынесенного приговора, брать под стражу студентов Аринг-холла, применять к ним любые степени наказания, а так же подвергать опасности их жизнь. Если студентка эрд’Кемарри нарушила какие-то правила внутреннего распорядка, то я требую их озвучить. Что ей вменяют в вину?

– Она покушалась на жизнь студентов, – противно шелестит из тьмы капюшона один из таумати, тот, что все это время стоял дальше остальных и только теперь медленно подступается прямо к нам. – Она сотворила древнее запрещенное колдовство.

– Эта хлипкая девушка? – Кайлер фыркает. – Ну, и сколько же студентов она убила? Может быть, хотя бы поцарапала? Чихнула?

Самое поганое в этом всем то, что он, как вторая ветка правящей династии, может ровным счетом говорить что угодно и как угодно, теоретически, может даже плюнуть в лицо каждому таумати и подтереть задницу сводом правил, о котором упоминал ректор, потому что прекрасно знает – ему за это ничего не будет. Возможно, погрозят пальцем, скажут его отцу, что он плохо, очень плохо воспитал сына и что ему следует устроить ему порку, но никто не посмеет причинить ему вред. А вот на мне запросто могут отыграться за двоих. Странно, что он этого не понимает. Или понимает и просто издевается?

– Мы не уполномочены делать никаких заявлений публично, – продолжает скрипеть таумати. Пока двое его соратников пытаются обойти над справа и слева.

– Разрушенная башня – лучший свидетель, – говорит ректор. – И зарево, которое не могут потушить до сих пор. Только не говори, что ты ничего не видел и не слышал. Честно говоря, мне абсолютно непонятна эта твоя странная… тяга к публичности. Не припоминаю, чтобы ты проявлял такую прыть в прошлом году, на турнире по случаю Затмения Третьей луны.

Только теперь я обращаю внимание, как плечи Кайлера совсем немного приподнимаются и напрягаются, и это отчетливо видно даже сквозь ткань его черной шелковой сорочки.

– Полагаю, раз ты вдруг стал таким открытым миру, сперва мне придется…

– Йоэль?!

Над головами присутствующих появляется знакомая мне макушка «библиотекаря».

Я мысленно выдыхаю и благодарю Взошедших за то, что мой принц, наконец, пришел мне на помощь. Он не разрешит своему слишком строгому дяде причинить мне вред, иначе я решительно ничего не знаю о мужчинах.

– Остановись немедленно! – рявкает на него ректор, а когда «Глер» отказывается повиноваться, резко одергивает его за плечо, буквально оттаскивая обратно. Разворачивает лицом к себе, встряхивает, хоть тот резко одергивается, чтобы освободиться. – Помни, кто ты, смертный, и где твое место.

Для всех присутствующих его слова звучат как унижение обычного зарвавшегося мальчишки, чье место в здешней пищевой цепочке только на одну ступеньку выше моего. Но только я – и, конечно, сама Ашес – знаю, что на самом деле сказал Лестер. «Не забывай, что сейчас ты просто Глер, бесправный библиотекарь, не рискуй понапрасну ради мерзкой предательницы!»

Интересно, знает ли Кайлер, кто на самом деле скрывается под личиной бледного долговязого смертного? Или у них с сестрой, как было и у нас с Тэоной, полно тайн друг от друга? Пока что он ведет себя абсолютно так же, как и до появления Ашеса – продолжает надежно закрывать меня своей спиной, и только раз окинул взглядом окруживших нас таумати. Но одного этого взгляда хватило, чтобы они больше не сделали ни шага вперед.

– Не делай глупостей, мальчишка, – предупреждает ректор, когда Ашес все-таки вырваться из его хватки. Если бы он был в своем истинном обличии, то это не составило бы никакого труда, но сейчас Лестер в разы сильнее его. – Не забывай, кто она и почему носит рабское клеймо. Я обещаю, что в этих стенах не случится никакой незаслуженной несправедливости.

И почему я слышу во всем этом намек на то, что все, во что превратится мое несчастно тело в самом ближайшем будущем, будет исключительно справедливо и заслужено.

Устремленный на меня взгляд Ашеса темнее самой грозной тучи, которые я только видела в своей жизни, но я все равно с честью его выдерживаю. Мне нечего стыдится, я не сделала ничего плохого, даже если нарушила какие-то правила. Но все это я делала не для личной выгоды, не для того, чтобы причинить кому-то вред или сделать больно – я просто пыталась отыскать правду среди океана лжи. Даже если моя правда не воскресит мою семью, она очистит их имена и навсегда смоет незаслуженный позор.

– Эта рабыня, – таумати выставляет руку и указывает на меня торчащим из объемного рукава скелетоидным пальцем, – использовала запрещенную магию так же, как и ее недостойная сестра, которая убила много невинных душ. Она должна ответить по закону, и любой, кто встанет между ней и справедливым императорским правосудием, будет наказан не взирая на титул и количества серебра в его кармане.

Ашес снова дергается вперед, но рука дяди надежно удерживает его на месте.

А когда проходит и моя первая эйфория, я понимаю, как сильно он рискует, находясь здесь. Ведь если сейчас ему не хватит здравомыслия и он сбросит фальшивое обличье – все то, ради чего он так долго притворялся мертвым, в одночасье рухнет.

– Серебро? – Кайлер запрокидывает голову и издает несколько абсолютно наигранных механических смешков. – Серебром мы кормим своих свиней. Но довольно. – Он снова становится резким и холодным. – Я бы хотел увидеть какие-то доказательства тех страшных обвинений, которые вы предъявляете этой девушке. Что-то более весомое, чем ваши ничем не подкрепленные угрозы и выпростанные пальцы.

– Слово императорского таумати – слово императора, – каркает черная тень, стоящая справа.

– Доказательства, – повторяет Кайлер, – или я не сдвинусь с этого места.

– Я вспомнил! – выкрикивает из толпы гнусавый парень, и делает шаг вперед.

Черт! Это он вчера отрабатывал в библиотеке и пропустил меня в Архив.

Я чувствую, как предательский холод страха все-таки поднимается по моим ногам, проникает под кожу и сворачивается в желудке тяжелым ледяным камнем.

– Она вчера приходила в Архив! – Из-за волнения я и без того мерзкий голос становится на несколько октав выше и противно звенит в ушах. – Она спускалась туда, чтобы найти старинные книги!

«Это ложь!» – чуть было не выкрикиваю я, но вовремя понимаю, что только половина из его слов – неправда. И если я буду пытаться отрицать вс е сразу, то потом, когда окажется, что я все-таки спускалась в Архив, уже никто не будет разбираться, что именно в истории этого парня, было враньем.

– Ты лжешь, – спокойно отвечает мой неожиданный защитник. – Он говорит неправду! – уже громко, обращаясь ко всем «зрителям».

– Я видел ее собственными глазами! – Парень скрещивает пальцы, призывая в свидетелей кого-то из Взошедших. – Она говорила что-то о возмездии, когда уходила несколько минут спустя!

И это тоже ложь, потому что он вообще про меня забыл, и запер внутри. И только благодаря его рассеянности, я осталась жива. Взошедшие, у вас весьма причудливое чувство юмора, раз сперва вы руками этого парня спасли меня от страшной и мучительной смерти, а теперь вознамерились использовать его же руки, чтобы отправить меня на плаху.

– Я не давал рабыне никакого пропуска в Архивы – это нонсенс! – тут же подтверждает ректор.

Интересно, мне начинать молиться о прощении моей грешной души уже сейчас или подождать до кульминации? Если бы я наблюдала эту сценку со стороны, то нашла бы ее достаточно занимательной.

– Конечно, – спокойно и уверенно говорит Кайлер, – как и все, что только что сказал этот парень. Он или умалишенный, или просто повторяет по написанному. Но, судя по тому, что он все же каким-то образом находится в числе студентов, значит, хотя бы зачатки мозга у него есть.

– Я видел ее собственными глазами! – продолжает орать парень и таумати снова делают по одному шагу в нашу с Кайлером сторону.

– И каким же, скажи на милость, образом, эта девушка могла попасть в Архив, если ректор только что сам сказал, что не давал таких разрешений? Может быть, ты, в нарушение всех правил, разрешил ей спуститься в Архив без пропуска?

– Но у нее был пропуск! Я видел его собственными глазами!

Ашес смотрит на меня и все больше хмурится. Он точно знает, что у меня не было пропуска, и как он старался заполучить его, чтобы мы могли продолжить наше расследование.

– Прости, Йоэль, – Кайлер говорит достаточно громко, как будто обращается не только ко мне, но и ко всем присутствующим, – Взошедшие мне свидетели, я не хотел этого делать, но когда на кону стоит твоя честь и жизнь, просто не вижу иного выхода.

Звучит так, будто он точно знает, где я провела ночь и что именно делала.

– Йоэль эрд’Кемарри не проникала в Архив, не использовала запрещенную магию и не делала ничего из того, в чем ее несправедливо, и – это должно быть очевидно всем присутствующим – умышленно обвиняют, потому что весь вчерашний вечер всю ночь и сегодняшнее утро она провела со мной.

Глава сорок вторая

Глава сорок вторая

В моей жизни в последние месяцы, случалось множество вещей, о которых я не могла бы подумать даже в самом страшном сне. Предательство моей семьи, скорая казнь родителей, страшная гибель единственной сестры, неоднократные попытки покушения и на мою жизнь.