Текст книги "Безымянная Колючка (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

После занятий Рора тащит меня в аптекарский сад, чтобы я помогла ей отрабатывать ее взыскание. Честно говоря, ничего более унылого, чем стрижка кустов и прополка сорняков и придумать нельзя, но раз я все равно не могу пойти в библиотеку… Матушка всегда говорила, что сад – это не место, где она выращивает цветы (хотя всей этой грязной работой, конечно же, занимался садовник), а ее личное пристанище от сердечной боли. И подолгу сидела там, ощипывая с роз совершенно здоровые молоденькие листья и лишая жизни свежие побеги лилий. Полагаю, каждый раз после того, как моя матушка таким образом исцеляла душевные раны, наш садовник просил Взошедших больше никогда не посылать ей непосильных страданий.

Но пока я ковыряюсь в земле, выщипывая буквально под увеличительным стеклом все, что похоже на сорняки, хаос в моей голове действительно начинает утихать и упорядочиваться. И я даже мысленно стряпаю список всего. Что нужно прихватиться с собой на тот случай, если наш с Кайлером «вечер» пойдет не по плану – в последнее время моя жизнь любит делать такие выкрутасы, так что лучше быть готовой ко всему.

– Этот мерзкий сорняк меня ужалил! – причитает Рора, тряся у меня пед носом стремительно синеющей рукой.

Быстро оглядываюсь, пытаясь понять, во что она вляпалась на этот раз и издаю громкий стон, когда замечаю неподалеку буйно цветущую полянку костянки.

– Боги, ты хотя бы читать можешь то, что списываешь?! – отчитываю ее, хватаю за руку и волоком тащу в сторону стойки с обрезками трав. Кажется, там я видела остатки белого хвоща. Остановить паралич он не сможет, но хотя бы замедлит кровоток и я успею дотащить подругу до лекаря.

– Мне больно! – пищит Рора, когда я выдавливаю в рану драгоценные капли единственной найденной ветки.

– Скажи спасибо, если это подействует и твое сердце не остановится через минуту! – ору на нее в ответ и с радостью передаю на поруки расхаживающему неподалеку сутулому рослому парню, такому неопрятному, что даже мне больно на него смотреть. – Отведи ее к лекарю и скажи, что ее ужалила костянка. И поживее. Ну или придумывай на ходу оправдание, откуда у тебя взялся еще теплый женский труп.

И только когда эти двое улепетывают со всех ног (Рора уже на порядком спотыкающихся), я вдруг понимаю, что осталась совершенно одна. Поблизости нет вообще никого, а когда я делаю по саду широкий круг, становится ясно, что здесь вообще пусто.

Хммм… И некому заметить, как я соберу пару капель драгоценного парализующего яда, например. И сорву вон тот бутон «луминариум осмиум», так же известного как «вдовья тоска». И можно еще прихватить пару кусочков медной коры, и вон те, оставленные без присмотра, драгоценные луковицы серпентарии шиповидной.

Если на меня сегодня снова попытается напасть мой невидимый «поклонник», я по крайней мере буду вооружена. Ну и что, что не мечом и стрелами? Яд – лучшее оружие беспомощной, но умной женщины!

Еще разе убедившись, что за мной никто не подсматривает, я быстро собираю все необходимые мне ингредиенты в маленькие стеклянные колбы, которых здесь полно, несмотря на то, что это запрещено правилами. Нерадивые студенты постоянно их бьют или просто случайно давят, пытаясь запихнуть в сумки абы как, поэтому уже почти никто не обращает внимания на то, что у коменданта они всегда берут их с запасом и, конечно, не возвращают пустые. По правилам именно так и нужно делать, чтобы если вдруг кто-то из обитателей Аринг-холла вдруг протянет ноги от яда или сляжет с какой-то болячкой, всегда можно было понять, на кого вешать всех собак: кто взял десять склянок, а вернул только восемь – с того и спрос. Сейчас все эти «пропавшие колбы» просто списывают как разбитые, а осколки, конечно, никто не «хранит».

Удивительно, как много в этом месте способов безнаказанно умерщвить кого угодно.

Из аптекарского сада направляюсь сразу в лекарские комнаты, проверить, как там Рора. Она, ожидаемо, лежит на кровати в позе выброшенного на берег морского змея – то есть, скорчившись в абсолютна непонятную форму, так что сразу и не разобрать, человек это или непонятная конструкция из плоти, созданная кем-то из одаренных студентов. Когда видит меня, только беззвучно и еле заметно открывает рот.

– С твоим отношением к учебе это обязательно должно было случиться, – занудно бубню над ней, для дела подержав ее за руку пару вежливых минут, а потом быстро поднимаюсь и иду к выходу. – В следующий раз хотя бы используй перчатки!

И когда переступаю порог, то натыкаюсь на таранящее меня крупное тело, грубое и насквозь пропитанное дурным запахом курительного листа и какой-то перебродившей настойки. Причем, судя по запаху, перебродившей прямо внутри «носителя».

Я только успеваю подумать, что уже не единожды слышала этот «восхитительный аромат», когда где-то в облаках, у меня над головой, раздается знакомый мужской голос:

– Где бы мы еще с тобой встретились, Безымянная.

Рэн.

А ведь в последний раз мы с ним виделись в тот день, когда он грохнулся на колени и полез ко мне с поцелуями. И ему тогда крепко досталось от моего ненаглядного принца.

Я мысленно вздыхаю, потому что вспоминаю тот момент как один из самых брутальных в моей жизни, когда за мою честь и достоинство вступился самый красивый мужчина Шида. Даже в обличие безобразного долговязого смертного. Хотя, конечно, его удар кочергой и последовавший за ним салют из плоти и костей, абсолютно неповторим!

– Ты мешаешь мне пройти, – шиплю достаточно громко, чтобы это было слышно даже мышам в стенах.

Как будто это и так не понятно по тому, что Рэн нарочно загораживает собой выход. Даже при всех моим довольно обширных навыках просачиваться в любую щель, уйти сейчас у меня явно не получится.

Интересно, что ему еще нужно? Судя по вызывающему тону, можно и не надеяться, что он снова бухнется на колени, хотя сейчас я бы этому даже обрадовалась – по крайней мере, наученная горьким опытом, сразу зарядила бы ему коленом в нос.

– Что ты тут делаешь? – Я чувствую, как Рэн разглядывает лекарскую поверх моей головы. – Пришла кого-то отравить?

Хорошо, что все это время я так и не подняла головы и он не видит удивленное выражение моего лица. Потому что «коллекция» ингредиентов в моей сумке вполне на это намекает, если бы кому-то взбрело в голову вдруг меня обыскать. На всякий случай посильнее цепляюсь в наплечный ремень и прижимаю сумку локтем к боку. Хотя, конечно, Рэну, если такое взбредет ему в голову, не составит труда ее отобрать.

– Я проведывала подругу, – говорю уже спокойнее, чтобы лишний раз не наступать на хвост этому дракону.

Рэн уже успел надраться, а пьяный Рэн – это даже хуже, чем дракон, так что лучше держаться от него подальше.

– Ну да, – хмыкает он, – и поэтому шарила в аптекарском саду, а потом сразу прискакала сюда. Как будто я не знаю, на что ты способна.

А вот это уже не смешно. Откуда он узнал про аптекарский огород, если я совершенно точно уверена, что там никого не было?! Рэн не настолько одаренный таумист, чтобы вдруг использовать невидимость или покров. Да он кроме своих огненных фокусов больше ничего и делать-то не умеет, и никогда не стремился усовершенствовать даже их, уж как я его не пыталась высмеивать за лень.

– Я видел, как ты кралась оттуда, словно крыса, и решил за тобой проследить. Ну, что там у тебя?

Я с ужасом понимаю, что он тянется прямиком к моей сумке и изо всех сил пячусь куда только могу, чтобы только избежать его прикосновения. Но Рэн, хоть и пьян, действует быстрее и решительнее – я опомниться не успеваю, как одна его рука оказывается у меня на плече, а другой он сдергивает ремень от сумки. Я пытаюсь укусить его за руку, но на этот раз пьяному Рэну чертовски везет уворачиваться буквально от всех моих попыток отбиться.

– Не смей меня трогать! – шиплю изо всех сил, потому что кричать и привлекать еще больше внимания – самоубийственная идея. Чем больше народу будет рядом, когда Рэн отберет и обыщет мою сумку – тем хуже.

Взошедшие, у вас что – нет других мух, чтобы отрывать им крылышки по три раза на дню?

– Если тебе нечего скрывать – чего так дергаться? – заплетающимся языком хихикает Рэн и все-таки сдергивает ремень с моего плеча, предварительно чуть не оторвав мне руку, как говорится, с корнем.

– Это мои личные вещи! – Я пытаюсь дотянуться до сумки, но он держит ее на вытянутой руке и все мои попытки выглядят просто смехотворно. – Да кто, черт подери, дал тебе право меня обыскивать?! Кто ты вообще такой?!

– Я просто забочусь о безопасности всех вокруг, раз уж всем остальным наплевать, что под крышей Аринг-холла поселилась еще одна сумасшедшая убийца под маской невинной девушки. Или…

Он вдруг сцапывает меня за горло и сдавливает так сильно, что я мгновенно теряю способность дышать. Боги, да тут хотя бы живой унести ноги, про все остальное лучше и не заикаться.

Что это на него нашло? Он ведь никогда не был таким безумным?! Задирой и драчуном, каких свет не видывал – да, но с девушками Рэн всегда распускает перья, а меня не обижал и даже заступался. Правда, было все это до того, как «поганая Безымянная» отвергла его чувства. Но он и правда какой-то словно чем-то нарочно накрученный.

Или… кем-то?

Эта мысль появляется в моей голове в ту минуту, когда я, беспомощно и совершенно безрезультатно хватая Рэна за руку, которой он сдавливает мое горло, вдруг замечаю возню у него за спиной. Или скорее еле заметное шевеление, которое вполне может быть плодом моего несчастного и очень испуганного воображения. Кто тут будет шевелиться? В лекарской кроме парализованной Роры вообще никого!

Но стоит мне подумать о Роре, как ее странно бледное лицо всплывает позади Рэна, словно призрак. И в ту же секунду на его голову опускается тяжелая каменная ступка, из которой на него же высыпается зеленый порошок.

Выражение лица Рэна в эту минуту я, наверное, буду помнить всю жизнь. Он хлопает глазами как девчонка, а потом почему-то улыбается и, разжав пальцы, медленно прислоняется к дверному косяку. Вид у него при этом такой, будто его разбудили среди ночи и задалаи самый бессмысленный вопрос в жизни, а потом сказали, что если он правильно на него не ответит – его отправят на каторгу.

Но самое удивительное даже не это, а Рора, которая мало того, что стоит на своих ногах, так еще и продолжает уверенно сжимать ступку. И судя по ее виду, она не против огреть его еще разок, если вдруг он решит хотя бы дернуться в нашу сторону.

– Ты разве не должна лежать в кровати, разбитая параличом? – бормочу я, отступая подальше и оттаскивая ее за собой. Не уверена, что черепная коробка Рэна переживет еще один такой удар.

– Должна, – пыхтит и еле ворочает языком Рора, – но я не могла смотреть, как он тебя обижает.

Если честно, я испытываю легкий шок, потому что мою подругу точно никак нельзя назвать смелой и отчаянной, а шарахнуть Рэна по башке – это определенно очень отчаянный поступок. Особенно для простой девчонки, которая, к тому же, из семьи зажиточного, но все же совершенно не титулованного лавочника. Рэн, когда придет в себя, запросто может организовать ей кучу проблем, после которых она будет рада сама сбежать из Аринг-холла.

– Спасибо, – бормочу я, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке. Она правда была последним человеком в моем списке тех, на чью помощь я могла бы расчитывать в трудную минуту. Точнее говоря, она была внизу, под списком, с припиской «в случае, если случится схождение Лун и Взошедшие вернутся».

– Что он от тебя хотел? – Второй рукой Рора хватает меня за плечо, когда ее тело заваливается на бок, и я тут же в ответ придерживаю ее за бок. Все-таки отрава костянки в ней ее сидит, так что она может грохнуться в любой момент.

– Пытался обыскать.

– Вот мерзавец!

Я надеюсь, что этот неожиданный громкий «ик!» звучит только в моей голове, потому что сегодня у моей подруги какой-то бенефис неожиданных талантов. Она же не так давно по нему вздыхала и просила раздобыть для нее автограф.

Убедившись, что тело Роры надежно зафиксировано около стены, я подкрадываюсь ко все еще странно вращающему глазами Рэну и воровато выхватываю у него мою сумку. Незаметно встряхиваю, чтобы убедиться, что внутри не гремят осколки. Было бы надежнее открыть и заглянуть внутрь, но я не хочу рисковать.

– Йоэль? – еле слышно хрипит Рэн. – Это ты?

– Хорошо, что ты спросил меня об этом сейчас, а не после того, как свернул шею, – огрызаюсь я. Хотя это все странно, потому что даже осоловелое выражение лица Рэна никак не оправдывает его искренне удивленный голос.

– Я? Свернуть шею? – Он моргает, и морщится, видимо, от очередного приступа боли в затылке. Уверена, что она будет досаждать его в ближайшие пару недель. – Кому я хотел свернуть шею? Что за…?

– Мне! – рявкаю я.

Он оглядывается в поисках поддержки, но натыкается только на гневно смотрящую в его сторону Рору. И все же это очень странно. Рэн всегда был забиякой и носителем девиза «ни дня без драки», но я никогда не замечала за ним жестокости Дэмоса. А пару минут назад он вел себя точно так же.

– Йоэль, я бы никогда не… – Он пытается подняться, но терпит фиаско и хватается обеими руками за голову, как будто только это не дает ей треснуть пополам.

Неужели Рора и правда так сильно его ударила? Я оцениваю размер каменной статуэтки, которую моя подруга до сих пор крепко держит в руках, и прихожу к выводу, что не преувеличивала, когда думала, что она запросто могла проломить ему череп. Так что, каким бы немощным не выглядел Рэн, вряд ли есть еще какая-то причина для этого его несчастного вида.

– Дай это мне, – пытаюсь забрать у Роры ее «оружие», но приходится постараться, чтобы убедить ее разжать пальцы. – Дальше я сама с ним управлюсь, подруга.

Ее губы медленно расплываются в улыбке.

– Что? – нервно переспрашиваю я.

– Ты первый раз меня подругой назвала, – с видом получившей от балаганного фокусника призовую конфету, говорит Рора.

– Не была бы ты моей подругой – стала бы я выслушивать твое вечное нытье, – ворчу в ответ и быстро возвращаюсь к Рэну.

Признаться друг другу в вечной дружбе мы с Ророй еще успеем, а вот сколько продлиться это растерянное состояние Рэна – большой вопрос, так что нужно ловить момент.

– Как ты здесь оказался? – четко и внятно задаю вопрос, пока он, пощупав макушку, разглядывает свои окровавленные пальцы.

– Здесь? – Он щурится, как старый крот и осматривается по сторонам, пытаясь понять, где мы. И снова очень естественно. – Мы… А где мы?

– В лекарской, – спешит ответить Рора.

Рэн рассеянно кивает.

– Ты следил за мной? – Для убедительности, взвешиваю статуэтку в руке. Она чертовски тяжелая. Если без шуток, то просто чудо, что Рэн отделался просто раной, а не протянул ноги.

– Следил? Боги, Йоэль, я даже не знаю, как здесь очутился. – Он задумывается, видимо, безуспешно выковыривая из памяти события последних часов. – Я сидел у Вонючки на лекции, потом мне стало скучно и я просто сбежал. Вышел и собирался пойти поупражняться с мечниками и…

Он морщится и так я понимаю, что его осознанные воспоминания на этом заканчиваются и начинается какая-то чертовщина.

– Врешь, – я подхожу на шаг ближе и на всякий случай, чтобы выглядеть грозной, заношу статуэтку как будто собираюсь еще разок проверить его голову на крепость.

– Я правда не понимаю, – бубнит Рэн.

Как он выглядит, когда врет – я отлично знаю. Сколько раз у меня на глазах рассказывал разным девицам, что не пришел на встречу потому что валялся со сломанными ногами, которые только чудом зажили за пару часов, и как вешал лапшу на уши преподавателям, чтобы избежать взыскательных отработок. Так что уж кому, как не мне, знать, что в эту минуту Рэн говорит правду.

Похоже, Кайлер снова оказался прав – мой убийца до сих пор в стенах Аринг-холла. И в буквальном смысле дышит мне в затылок.

Глава сорок пятая

Глава сорок пятая

Наш разговор прерывает появление сразу двух лекарок, которые сначала смотрят на побитого Рэна, а потом – на растекшуюся по стулу Рору, и то, как эти двое смотрят друг на друга. Хорошо, что сцена достаточно впечатляющая и мне удается ускользнуть почти незамеченной – даже не представляю, какое оправдание можно придумать тому, почему одна смертная решила попробовать на крепость череп отпрыска – и будущего наследника! – одного из родов Старшей крови.

Оказавшись в коридоре, в нескольких метрах от двери, я опасливо озираюсь по сторонам. Тихо. Никого. Но в аптекарском саду тоже не было ни души, и я совершенно не слышала шагов Рэна, хотя все это время он, кажется, успешно за мной крался.

Прижав сумку к боку, быстро, на полусогнутых как лиса, бегу до лестницы, а оттуда – вниз, до конюшен. Потом – через длинный двор, слушая стенания нерадивых студентов на дисциплинарных отработках, в сторону главной башни. Длинный запутанный путь, но я впервые использую самые людные места, потому что так же впервые чувствую неприятную панику – в последние дни вокруг меня происходит слишком много чертовщины, которую я абсолютно никак не могу объяснить. Надеюсь, наша с Кайлером вылазка в башню и то, что м там найдем, хоть немного приоткроет завесу тайны надо всем произошедшим.

Когда подхожу к двери его (временно – моей) комнаты, рядом топчется лакей с запиской. Снова тот же фокус, когда буквы проступают на пергаменте только после того, как я прикасаюсь к нему пальцами. Кайлер просит быть готовой к шести и позаботиться обо всем необходимом. Речь, конечно, идет о нашей вылазке, но что бы могло значить это многозначительное «необходимое»? Меч? Удавка? Или парочка бутербродов с окороком и сыром?

Когда захожу внутрь, то на кровати лежит еще один «подарок» – кожаная куртка и удобные кожаные штаны на шнуровке. А рядом – пара ботинок на устойчивой подошве. Я быстро переодеваюсь во все это и не без удовольствия разглядываю себя в зеркале, потому что все это сидит на мне абсолютно идеально, как будто не взялось из воздуха. А было сшито педантичной портнихой после сотен примерок и подгонок. И почему мир так не справедлив и женщины вынуждены носить ужасные неудобные мешки, называемые платьями, вместо того, чтобы наслаждаться удобными штанами, как мужчины? От одной мысли о том, как в этом удобно сидеть в седле, в груди становится тепло.

Я собираю волосы в максимально тугой узел на затылке, в карманы на куртке сую парочку склянок с целебными зельями, которые потихоньку стащила из лекарской. Все, что стащила из аптекарского сада, раскладываю по боковым кармашкам, чтобы тоже, в случае чего, было под рукой. Не невесть что, что как минимум я смогу устроить веселенький прием любому желающему сделать во мне парочку лишних дырок.

На всякий случай беру пергамент и чернильницу. Хвала Взошедшим, у Кайлера она из выточена из камня (хоть и весьма изящно), плотно закрывается и можно не переживать, что в следующий раз, когда я открою сумку, все мои вещи будут плавать в океане чернил, как однажды уже было.

Подумав, сую за отворот рукава маленький нож для бумаг. Я бы даже палец не смогла ним порезать при всем желании, но ведь мой «поклонник» этого не знает.

Кайлер появляется за пять минут до назначенного срока, и несколько мгновений молча рассматривает меня с ног до головы. Вид у него при этом такой, будто все это сидит на мне безобразно и нелепо. Я мысленно дергаю плечом – подумаешь, ну и пусть? Может он из той породы мужчин, для которых женщина всегда должна быть одета максимально неудобно, но обязательно в тугом корсете (в котором невозможно дышать) и с глубоким декольте.

– Тебе идет, – наконец, говорит он, хотя звучит это почти как оскорбление.

– Спасибо, – говорю для галочки и всем видом даю понять, что готова идти прямо сейчас.

– Я надеюсь, ты взяла веревку? – интересуется он, вежливым жестом предлагая мне пройти в дальнюю часть комнаты, пока он выбирает место в центре. – Пожалуйста, стой где стоишь и не делай резких движений. Я не так часто практикуюсь в этом, и рука может дрогнуть в самый неподходящий момент.

Неужели он собирается открыть… Врата?!

Это невозможно. Это Таум высшего порядка, такие вещи разрешены только императорским таумати и только они достаточно искусны в магии такого уровня, чтобы иметь право использовать ее без риска для окружающих. Но судя по движениям рук Кайлера и появившейся голубоватой дымке, через которую уже плохо просматривается вся комната, становится понятно, что именно это он и делает. Я готова поклясться перед Взошедшими, что он справился быстрее, чем императорский таумати в тот день, когда забирал меня из дома Брайна.

– У тебя нет никаких открытых ран или сильных ушибов? – почти официальным тоном интересуется Кай, и я отрицательно качаю головой. – И никаких взрывных рун или таумических смесей?

Он подозрительно поглядывает на мою сумку, которую я тут же покрепче прижимаю к боку.

– Ничего такого. Я знаю, как нужно пользоваться Вратами, и не готова подвергать свою жизнь риску.

– Похвально, хотя я был бы более спокоен, если бы рядом прозвучало и мое имя.

Я потихоньку пододвигаюсь к нему, чтобы встать рядом, но сохранить дистанцию. Кайлер в ответ на мои попытки держать дистанцию, уверенно берет меня за руку, притягивает к себе и разворачивает к себе лицом, словно собирается закружить в танце. Я даже пискнуть не успеваю, потому что он приподнимает меня над полом и буквально вносит в портал.

Плотная голубая дымка обволакивает нас и воздух вокруг начинает вибрировать, словно вот-вот начнется гроза. Я закрываю глаза и стараюсь не думать о покалывающих кончиках пальцев и о том, что непроизвольно все-таки прижимаюсь к нему в поисках безопасности. Как будто в этой непонятной вязкой субстанции его телу может грозить меньшая опасность, чем моему.

А потом все заканчивается, и когда я украдкой приоткрываю один глаз, вместо красивой уютной комнаты Кайлера, вокруг – острые обломки стен и плотная, плохо просматриваемая завеса пыли. Она мгновенно забивается в ноздри и Кайлер вежливо предлагает мне платок. Такое чувство, что он держал его наготове специально для этого случая. Может, потому что он уже был здесь без меня?

Я торопливо разрываю наш «физический контакт», пытаюсь отодвинуться, но едва не падаю, потому что вместо твердого пола, нога мгновенно «ныряет» в пустоту, и еси бы Кай вовремя не поймал меня под подмышку, я бы наверняка упала… куда-то.

– Я понимаю, что тебе не очень приятно мое общество, – бормочет он, хмуро озираясь вокруг в поисках более устойчивой поверхности, – но ради своей же безопасности – постарайся держаться рядом. Надеюсь, мы не задержимся здесь надолго. Точнее даже, очень на этом настаиваю, потому что наше время ограничено.

– Чем ограничено?

– Моими возможностями, – многозначительно отвечает он, как будто нарочно выбирая самую туманную формулировку.

Ладно, раз ограничено, то нельзя терять ни секунды.

Я моргаю, чтобы немного разогнать набившуюся глаза пыль, и осматриваю то немногое, что уцелело и сейчас очень отдаленно напоминает место, в котором я когда-то жила. Крыши нет совсем – ее остатки валяются вокруг, и куски черепицы хрустят под ногами, когда я, повесив над головой светящуюся сферу (одолженую у Роры), медленно пробираюсь вперед. Пол местами тоже отсутствует, хотя ходить здесь без риска свалиться в пропасть – тот еще смертельный аттракцион. Я стараюсь придерживаться руками за все, что выглядит хоть сколько-нибудь надежной опорой, но уже дважды палки и обломки камня ломаются, стоит мне попытаться на них опереться.

По большому счету, я вообще не узнаю в этом месте свою комнату. Единственное, что на это указывает – обломки книжного шкафа. Он достался мне «по наследству» от бывшего хозяина, то есть, был в комнате когда я туда вселилась, и оказался таким же ветхим и безобразным, как и моя колченогая кровать, которую мне то и дело приходилось подпирать книгами. Я подхожу ближе, пробую носком, достаточно ли крепкая рядом поверхность и только убедившись в том, что она не рухнет вниз, присаживаюсь рядом на корточки. Трогаю обгоревшую створку дверцы и она рассыпается буквально у меня в руках. А ведь это старое добротное дерево. Однажды, еще в родительском замке, я видела, как причитала служанка, пытаясь растопить камин обломкам старой мебели – у нее тогда ничего не вышло, потому что упрямое дерево ни в какую не желало загораться или хотя бы тлеть. Содержимое шкафа, конечно, тоже не уцелело. То есть, внутри (хотя все это тяжело обозначить хоть какой-то формой) осталась только труха и пепел.

Я встаю и снова осматриваюсь.

Натыкаюсь взглядом на знакомый обломок столбика кровати. Он сильно обгорел, но хотя бы не рассыпается в труху. А дальше, чем в стороне, валяется клок обгоревшего одеяла.

Чтобы еще раз убедиться в своей догадке, делаю еще один круг по «комнате», и останавливаюсь рядом с Кайлером, который все это время стоит как столб, опираясь бедром на край стены. Не знаю, как ему хватает смелости это делать – я шаг ступить боюсь, чтобы не схватиться за все, что можно, а он даже не пытается найти устойчивую опору. Значит, он здесь был до меня, раз точно знает, где точно безопасно стоять.

Здесь выгорело абсолютно все. Жар был такой сильный, что даже камень прогорел внутрь. Значит, эпицентр взрыва точно был в моей комнате. Но несмотря на это, некоторые вещи уцелели, в то время как другие истлели до основания. Например, книжный шкаф.

– Я тоже так подумал, – как будто читает мои мысли Кайлер, когда я еще раз пробую на крепость остатки шкафа, и те рассыпаются в золу. – То, что устроило этот взрыв, было внутри.

Я прикусываю язык, чтобы не «поблагодарить» его едким замечанием о том, что у него было больше времени все здесь изучить и совсем не обязательно было подвергать мою жизнь риску, чтобы заниматься таким неприкрытым самолюбованием. Мог хотя бы досок сюда положить, в конце концов.

Но он прав, потому что я подумала о том же самом.

То, что должно было отправить меня на тот свет, лежало внутри.

В книжном шкафу я никогда не хранила ничего, кроме книг. Даже для рабочих пергаментов у меня была отдельная полка в письменном столе. В Аринг-холле только ленивый не знает о моей страсти к чтению. И это довольно умно – подсунуть мне смертельную ловушку под видом книги, которую я сама же и притащу в комнату. Для этого не нужно даже рисковать и пробираться внутрь. Это можно было провернуть в любой момент.

– А ведь ты много читаешь, – задумчиво говорит Кайлер, пододвигаясь так, чтобы стоять у меня за спиной. – Если бы я хотел как-то незаметно тебя убить, то тоже подсунул бы что-то под видом книги.

– Напомни, пожалуйста, когда ты приехал в Аринг-холл? – фыркаю в ответ.

– О, нет. – Его голос полон искреннего пренебрежения. – Я предпочитаю избавляться от недругов более… гуманными способами.

– Я и не знала, что мир, наконец, эволюционировал до гуманного умерщвления.

– Полагаю, между мучительной смертью в огне и быстрой кончиной от перерезанного горла, ты бы выбрала второе.

– Ну нет. – Я украдкой пробую пол перед собой, но он шатается под ногой, и я вынуждена остаться стоять на месте, слишком близко с этим типом, которому приспичило порассудить о гуманной смерте именно в том месте, где мой невезучий убийца в который раз не смог меня прикончить. – Я предпочитаю огонь, потому что из него всегда можно попытаться выбраться.

– Но не в этот раз, – подытоживает он.

Да, из этой огненной ловушки я бы точно не выбралась живой.

Как не смогла выбраться и…

– Ты тоже это почувствовала? – спрашивает Кайлер, и мы оба поворачиваем головы направо, откуда на нас накатывают волны ледяного воздуха.

Я ничего не успеваю ответить, потому что оттуда, прямо из темноты, выступает узкая тень.

У этой тени есть руки и ноги – я это отчетливо вижу даже в тусклом свете сферы, которая, как назло, начинает потихоньку затухать. У нас в запасе не больше минуты, прежде чем башня и мы в ней, и наш неожиданный «гость» погрузимся в темноту.

«Спокойно, Йоэль, это не призрак, потому что у призраков нет ног!»

Я мысленно хаотично листаю в голове воспоминания с картинками из разных книг – в основном, почти сказочных – в которых видела изображения призрака такими, как их описывают люди, которым «посчастливилось» с ними столкнуться. И хотя до сегодняшнего дня существование духа отдельно от тела до сих пор никак не доказано, Аринг-холл уже не единожды доказывал, что в этих стенах может происходить буквально все, что угодно.

Тень делает небольшой толчок в нашу сторону и Кайлер тут же толкает меня себе за спину, выставляя вперед руку, как будто собирается отбиваться от непонятного призрачного тела при помощи кулаков. Но прежде чем я успеваю придумать какое-то едкое замечание по этому поводу, между его пальцами вскипает серое облачко, похожее на дым, которое окутывает нас, словно саван.

Это защитная оболочка – я читала о таких в книгах и на одной из лекций нам даже ее демонстрировали, хотя даже у старого профессора творить таумические заклинания получалось в разы медленнее, чем это делает Кай. Боги, надо избавляться от этого прозвища, потому что, по закону подлости, я обязательно забудусь и назову его так вслух, и тогда…

Тень, как будто передразнивает его и тоже вытягивает руки. Они у нее длинные и тонкие, с пальцами, которые стекают на пол каплями темной жижи. Она влажно шлепается на пол и тут же испаряется, поднимая в воздух облака пепла и пыли.

– Кайлер, – я осторожно дергаю его за куртку на спине, – надо… бежать.

Лично у меня нет никакого желания, рискуя жизнью, выяснять – действительно ли это призрак или чья-то очередная неудачная шутка. Однажды мне под дверь подбросили куклу из соломы, которая, увидев меня, начала громко бегать и верещать, после чего я всерьез думала, что на всю жизнь распрощаюсь со слухом.

– И тебе совсем не интересно что это? – хмыкает он.

В отличие от меня, почти безуспешно пытающейся справиться с мурашками и паникой, у него абсолютно спокойный голос. Он как будто точно знал, что просто так, без приключений, мы из башни не выберемся и даже где-то рад возможности пощекотать нервы.

На фоне событий последних дней…

Продолжать игнорировать все эти совпадения, Йоэль эрд’Кемарри, уже становится опасно для жизни.

Наверное, самое время делать ноги. Потому что, хоть в защитной сфере Кайлера намного безопаснее, сама его компания в последнее время сулит одни только неприятности.

Одно плохо – сфера, наконец, гаснет, и в полумраке, к которому мои глаза еще не успели привыкнуть, я не вижу абсолютно ничего. А пол под ногами кажется одной дырой, кроме маленького островка ненадежной поверхности, на который мы стоим.

Прозрачная фигура, между тем, не предпринимает никаких попыток сблизиться – она так и висит на прежнем месте, только один из ее пальцев медленно распрямляется и указывает на нас. Хотя в моей голове все это выглядит так, будто она нарочно тычет именно в меня. Ну потому что это моя башня, это меня здесь в очередной раз безуспешно пытались отправить на тот свет, а Кайлер просто… как всегда случайно оказался рядом.