Текст книги "Безымянная Колючка (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Второй наряд был по случаю визита в Императорский дворец. Его купили на распродаже, не задумываясь, что моим светлым волосам совершенно не к лицу бледно-голубой цвет. Рядом с Тэоной в малиновом шедевре из кружев я была еще некрасивее, чем обычно. Впрочем, тогда я уже была невестой наследника семьи Высокой крови. Последнее, что меня беспокоило – внимание противоположного пола.

Правда, так было лишь до встречи с кронпринцем Ашесом.

– Оно миленькое, и цвет тебе идет, – продолжает чирикать Рора.

Несмотря на ее ограниченные умственные способности, она иногда умеет быть тактичной. Платье довольно простое: с высоким воротом, отороченным бледно-желтыми кружевами и юбкой прямого кроя, не предполагающей никаких дополнительных подъюбников. В целом, почти то же, что бы я выбрала сама для себя на завтрашнее мероприятие. За исключением цвета. Само платье только на пару тонов темнее кружев и в нем я буду выглядеть, как изголодавшаяся канарейка. И примерно так же чувствовать, потому что после тех двух гранатов, которыми меня угостил Глер, мне даже крови хочется меньше, чем снова ощутить на языке сладкий вкус любимых фруктов.

– Я знала, что Рэн не даст тебе ударить в грязь лицом, – с видом великой заговорщицы говорит Рора. Еще и глупо подмигивает. Ну вот зачем она так? Как только я начинаю верить, что она не такая ограниченная, как я думаю – она тотчас убеждает меня в обратном. – Только, Йоэль, там будет невеста Рэна, и целая туча ее родственников. Не знаю, говорил ли он об этом, но у Сераны скверный нрав.

Невеста Рэна и ее нрав меня не интересуют вовсе. Не мне же с ней жить под одной крышей. Все, что меня на данный момент волнует: почему, зная о его любовных похождениях, она устроила Рэну взбучку именно из-за моей сестры?

А еще я совершенно точно убеждена, что платье прислал не Рэн. Он, конечно, относится ко мне намного лучше, чем, я слышала, другие господа относятся к своим помощницам, но ни о каком душевном тепле между нами и речи быть не может. Он не унижал меня и не давал в обиду, но и только.

Хотя, есть еще один герой, примеривший на себя роль заступника Безымянной. Интересно, как поживают его синяки?

Прошло уже целых два дня, которые я посвятила попыткам убедить себя, что не думаю о поцелуе. Я буквально не вылезала из учебников, поставив себе за цель обзавестись хотя бы элементарными навыками портняжного мастерства. Уж ткань-то я купить могла и не выходя из Аринг-Холла. И чем больше я понимала, что портнихи из меня не выйдет, тем сильнее и настойчиво вкручивались в голову мысли о Глере и его губах.

Я настойчиво избегала попадаться ему на глаза. Боялась, если увижу – обязательно выдам свои мысли какой-нибудь глупостью.

Он – человек.

Точка.

Взошедшие, считать его поцелуй приятным, все равно, что пытаться принять за поцелуй поедание помидора. Ладно, согласна, глупая метафора. Но суть она отражает.

А что если…

Я пытаюсь убить эту мысль в зародыше, но она успевает достаточно окрепнуть. Может быть, платье – это подарок Глера? Его попытка извиниться за то, что сначала распустил руки, а потом унизил. Это куда логичнее, чем внезапный прилив внимания со стороны Рэна. И потом: только человек без высокого воспитания может выбрать платье такого цвета в качестве подарка.

– Это не подарок Рэна, – говорю я, развешивая платье на вешалке. Мне понадобится несколько утюгов, чтобы его выгладить.

– У тебя появился поклонник?!

Орать об этом совсем незачем, но я успела привыкнуть в подобной реакции Роры на все хоть сколько-нибудь необычное.

– Нет, конечно. Просто это не в стиле Рэна. Наверное, угрюмая индюшка Анаиса сжалилась. – Даже я не поверила бы в подобную чушь, но Рора заглатывает наживку. – В последний раз, когда я уговаривала ее сшить мне платье, у меня, знаешь ли, был очень несчастный вид.

– Смотри, тут кое-что еще.

Она достает маленькую диадему, украшенную розочками из желтой ленты.

Мда... Безвкусно и пошло.

Такое я надену, только если лично прикажет Его Императорское величество.

Накануне праздника я не сплю почти всю ночь. Ворочаюсь в кровати и пытаюсь представить, во что для меня превратится это мероприятие. Хочется верить, что не в еще один повод шептаться у меня за спиной. Я не особо переживаю из-за сплетен, но стараюсь, чтобы они обходили меня стороной. Чем меньше внимания будут уделять моей персоне, тем меньше шансов попасться на своем «расследовании». Я собираюсь стать серой мышью, которую не замечают даже если она стоит перед носом.

А еще меня буквально в узел скручивает от мысли встретиться с Ниберу лицом к лицу. Выражение лица, с которым новоиспеченный Император меня клеймил, до сих пор остается самым омерзительным, что я видела в своей жизни. Боюсь, что не смогу сдержаться и обязательно натворю каких-нибудь глупостей. А еще боюсь, что Ниберу тоже это знает. И обязательно этим воспользуется, чтобы меня спровоцировать. В чудо вроде того, что он забыл кто я и как меня звать, я ни секунды не верю. Просто потому, что нельзя забыть тех, кто причастен к убийству его семьи. Всей, которая была.

А может зря я взъелась на Глера за то, что он попытался меня отговорить ходить на это мероприятие? Сейчас кажется, что его предупреждение совершенно логично – уж кому-кому, а Безымянной рабыне точно не место среди важных цац. Кому-то покажется, что я недостаточно низко кланяюсь – и Ниберу на радостях прикажет бросить меня в темницу.

В те недолгие часы, что мне удается поспать, мне снится Тэона. Она стоит на краю разрушенной башни, вся в ошметках собственной обгоревшей кожи и с обуглившейся плотью на щеках, сквозь которую проглядывают кости черепа. Она как будто пытается что-то сказать, но ее губы рассыпаются в прах, а из глаз лезут разноцветные сколопендры.

Надо ли говорить, что остаток дня до праздника меня преследует образ ее обгоревших костей?

Прическу приходится делать самой. Рора сразу предупредила, что собирается блистать, и для этого даже профессионально притворилась больной, чтобы улизнуть с последней лекции. К слову сказать, так поступила вся немногочисленная женская часть моих однокурсников.

Когда я возвращаюсь к себе, меня поджидает еще один подарок. Кто-то просунул конверт под дверь. Хвала Взошедшим, в этот раз обходится без анонимности. Я вытряхиваю из конверта пригоршню шпилек и парочку заколок с бутафорскими стекляшками под драгоценные камни. К этому прилагается записка от Роры с пожеланием выглядеть грандиозно.

После часа бесплодных попыток собрать волосы в хоть какое-нибудь подобие прически, становится понятно, что если я и буду выглядеть грандиозно – то грандиозно глупо или грандиозно нелепо. Поэтому собираю волосы как обычно, то есть просто гладко зачесываю их назад. Бутафорские стекляшки Роры оставляю лежать на столе.

Гости начали заезжать еще с самого утра. В Аринг-Холе и раньше никогда не было особо тихо, но сегодняшний день превращается в настоящий кошмар. И я неожиданно понимаю, что количество незнакомых лиц меня беспокоит. Что, если среди прибывших притаился убийца, который решил закончить начатое и замести следы? В придачу меня угораздило свалиться во сне с кровати – и прямиком на изувеченную шрамом щеку. Теперь она болит даже сильнее, чем в тот день, когда я пришла в себя в башне несостоявшегося свекра. И ни одно лекарство мне решительно не помогает.

К шести вечера – времени официального открытия Праздника схождения – я совершенно издергалась. И как бы жалко это ни звучало, мечтаю о том, как вернусь в свою комнату и хорошенько высплюсь. А еще я всей душой ненавижу свой придурковатый вид в канареечном платье. Воображаю, сколько повода для сплетен дам местным любительницам осудить каждую складку на чужой одежде.

К моему облегчению, коридор уже наводнила разношерстная нарядна толпа. Еще одно пятно в ней сможет легко затеяться. По крайней мере, сейчас. Я ловко ныряю в самую гущу и позволяю потоку нести меня вперед. Спасибо моему неизвестному благодетелю, что платье достаточно длинное и не прозрачное, что автоматически делает мои каменные сапожищи невидимыми для посторонних глаз. Конечно, за последние два месяца их не увидел только слепой, но именно сегодня мне категорически необходимо избежать лишнего внимания к своей персоне.

Праздник решили устроить в Рубиновом зале – самом большом помещении Аринг-Хола. Когда меня вносит внутрь, я буквально теряю дар речи. Потолок оказывается настолько высоким, что от разглядывания великолепной лепнины у меня кружится голова. По случаю праздника Рубиновый зал украсили ледяными статуями и гирляндами из брызг обработанного таумом хрусталя. Столы ломятся от угощений, в воздухе пахнет тщательно приготовленными секретами и тайнами. И мне, неожиданно, очень хочется своими глазами увидеть всю скорую церемонию, но я помню, что мне позволили быть среди обслуги, а никак ни в первых рядах. По правде говоря, я собираюсь бессовестно игнорировать свои обязанности, а для этого всего-то необходимо не попадаться на глаза ректору. В такой толчее в этом нет ничего нереального. Даже в этом ужасном платье.

Я нахожу уютное место за ледяной скульптурой, изображающей одну из лун Шида в ее человеческом обличии. Прозрачная дева-воительница с копьем наперевес поднимается в небеса по невидимым ступеням. Утонченного вкуса и тяги к прекрасному у меня никогда не было, но даже я не могу не признать, что мастер постарался на славу. Кажется, еще мгновение – и статуя оживет: дрогнут ледяные ноги, распахнутся ледяные глаза. Тем не менее, я стараюсь, чтобы между мной и статуей оставалось достаточно свободного пространства – холодом от нее тянет будь здоров.

О том, что церемония начинается, я понимаю по громыхнувшей музыке. Сначала думаю, что разместить оркестр на специальной площадке на балконе – очень плохая идея, но стоит инструментам «запеть», как понимаю, почему задумка гениальна. Возможно, дело в какой-то особой акустике этого места, или просто у меня как раз подходящее настроение. Но музыка как будто льется откуда-то с небес прямиком мне в уши. И я даже зажмуриваюсь на несколько мгновений, позволяя чарующим звукам проникнуть мне под кожу.

Я бы все отдала за возможность еще раз пережить тот вечер, когда Ашес кружил меня по залу и смотрел так, будто во всем мире нет девушки красивее.

Ректор произносит короткую, но пафосную речь. Я не особо вникаю, слушая в пол уха. Гораздо больше меня занимает вопрос, как найти в этой толпе Нэсса. И искренне надеюсь, что мне не придется заниматься этим до конца вечера.

Потом представляют почетных гостей. К моему большому облегчению Ниберу среди них нет. Неужели в окружении этого напыщенного бессердечного индюка оказались люди, напомнившие ему о трауре? Хотя – Взошедшие, заткните-ка уши – в качестве причины его отсутствия меня бы куда больше порадовала весть о том, что Ниберу свернул себе шею или проткнул мозг пальцем, ковыряясь в носу.

После представления именитых гостей, наступает очередь представления главного таинства – Масок. Тут я поддаюсь искушению и все-таки немного пробираюсь вперед. Я уверена, что узнаю Рэна даже в маске и в черном костюме, но глубоко ошибаюсь. Семь юношей стоят по правую сторону от ректора, девушки в том же числе – по левую. Юноши – в строгих черных камзолах и укороченных накидках, девушки – в простых черных платьях и с одинаковыми прическами. Наверняка не обошлось без таума, потому что даже на мой неискушенный взгляд это точно не парики.

Но, что куда важнее – все юноши и девушки абсолютно одинакового роста и комплекции. Словно их одной меркой равняли и нарочно подгоняли под шаблон. Честно говоря, на минутку становится даже жутко от такой похожести. Как будто это не люди вовсе… а специально вышколенные марионетки. Я трясу головой, избавляясь от глупой мысли, пока она не окрепла и не испортила мне вечер.

На самом деле, церемония затягивается дольше, чем мне хватает терпения. Чтобы хоть как-то себя развлечь, начинаю подсчитывать количество желтых платьев на прекрасной половине участниц маскарада. Двенадцать, включая меня. Надо ли говорить, что мое платье самое… скромное? Хотя к черту, надо называть вещи своими именами – оно просто безобразно дешевое.

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать четвертая

Нэсса я нахожу сразу: он в первых рядах приглашенных, потому что носит титул скарта. Со стороны он выглядит каким-то чужеродным на этом празднике разноцветной мишуры. Должно быть, все дело в его полностью отсутствующем виде. Он даже не пытается скрыть, что торжественная речь его интересует еще меньше всего остального, что происходит вокруг. Нэсс просто стоит на своем месте и изредка рассеянно окидывает зал взглядом. Когда в очередной раз поднимает голову, я, ни на что особо не надеясь, машу ему рукой. И, надо же, он сразу меня замечает! Тепло улыбается и даже слегка наклоняет голову в подобие приветственного кивка.

Хвала Взошедшим, слова у ректора заканчиваются раньше, чем я успеваю окончательно засохнуть от тоски. Музыка гремит с новой силой, свет трижды вспыхивает – и гаснет до полумрака. По полу ползет густая рубиновая дымка, а высоко под потолком материализовываются все семь лун Шида, выстроенные в прямую линию – Схождение. Точно то же самое происходит сейчас в настоящем небе, но увидеть это таинство можно разве что в телескоп.

Буквально за мгновение зал превращается в подобие небесного свода, а мы все будто топчемся в облаках. Даже я позволяю себе отвлечься и минутку полюбоваться декорациями. Что ж, если ради такого вида нужно было выслушать нудную речь ректора, то оно определенно того стоило.

Из размышлений меня вырывает внезапная вспышка искрящегося пламени прямо у меня перед носом. Я шарахаюсь, чуть не сбив с ног почтенную матрону в окружении таких же почтенных скартов. Вот же чертов огнедышащий фокусник, надо было именно около меня пристроиться?! Страшно подумать, что бы сделал со мной ректор, если бы я уронила на пол чью-то титулованную бабку. Хороший знак, что пора бы уже найти Нэсса, поговорить с ним – и убираться к себе в комнату, пока «по старой доброй традиции» неприятности снова меня не нашли.

Взошедшие, если бы кто-то раньше сказал, какими скучными бывают такие мероприятия, я бы не провела столько ночей в бессильной злости на сестру за то, что она посещает все их без исключения, а я вынуждена наслаждаться компанией книг.

Но сегодня моя роль на этом празднике жизни отпрысков Высокой крови весьма заурядна: практически сразу после того, как ректор объявляет о начале торжества и пары танцуют первый круг под звуки вальса, Веланга находит меня в толпе и волоком тащит на кухню. По пути не упускает случая напомнить, кто я такая и где мое место. Клянусь, я сделала все возможное, чтобы не попадаться никому на глаза, но она как будто нюхом почувствовала, где меня искать.

На кухне суетятся кухарки и поварята, иногда забегают официантки в шелках и с изящными прическами. Наверняка их тоже разодели, чтобы даже прислуга не смущала гостей своим неподобающе-скромным видом. Сначала я решаю просто отсидеться для вида, а потом сбежать под любым предлогом, но одна из поварих тут же цепляется в меня, будто коршун. Сначала она определяет меня нарезать закуски, но после того, как я «случайно» порчу кусок окорока, старуха пересматривает свое отношение к моим талантам и назначает посудомойкой. Конечно, было бы неправдой сказать, что я совсем не умею обращаться с ножом и разделочной доской – я многому научилась, развлекая себя, пока родители делали все, что угодно, лишь бы не уделять внимания моему воспитанию. Но и мастером по нарезке я не стала, поэтому мое притворство почти… невинно.

Праздник продолжается, мне подносят все новые и новые горы посуды, и я все больше убеждаюсь, что сегодня судьба и удача забыли о моем существовании. Если я не возьму дело в свои руки, то так и проторчу на кухне до конца вечера.

Как раз пока я пытаюсь придумать подходящий и стопроцентный повод ускользнуть из своего рабского заточения, на кухню каким-то образом просачивается Рора. Судя по густому винному запаху, перебивающему даже запах ее крови, она выпила более, чем достаточно. Раза этак в три. Глядя, как ее качает из стороны в сторону, пытаюсь определить: то ли она никогда в жизни не пила ничего крепче чая и спиртное быстро ударило ей в голову, то ли я провела за мойкой посуды непозволительно много времени.

– Бедняга, – говорит она со слишком жизнерадостным сочувствием и громко икает прямо мне в лицо.

Приходится схватить ее за локоть и оттащить подальше от любопытных глаз и ушей.

– Сколько ты выпила? – зло шиплю я. Меня одолевают противоречивые чувства: с одной стороны, хочется задать ей хорошую трепку за неподобающее поведение, с другой – разве мне не должно быть все равно до того, опозориться ли одна не слишком умная низкокровка?

– Пару бокалов малинового вина с пряностями, – заплетающимся языком врет Рора. И тут же громче в сердцах добавляет: – Он! Даже не пригласил меня на танец. Зачем только звал!

И потом ее прорывает. Она рыдает так сильно и громко, что начинает беспокоиться даже обозленная на весь свет повариха. Рора причитает, всхлипывает и громко сморкается в тряпку, которую я использовала для натирания тарелок.

– Он не обращает на меня внимания, Йоэль! Представляешь?! Все время крутится вокруг этой грудастой идиотки Адраны! Я его ненавижу!

Мне даже становится немного ее жаль. Самую малость, и это чувство быстро испаряется.

– И ты не придумала ничего лучше, чем надраться вдрызг и опозориться, – констатирую ее душевное состояние. – Не ожидала от тебя такого.

– Тебе легко говорить! – шмыгая носом, огрызается Рора. – Ты-то хорошенькая, Рэн на тебя слюни пускает.

Я оставляю ее слова без внимания. Сейчас в Роре говорит алкоголь и рухнувшая ниже пола самооценка. Однажды, когда Тэоне было лет пятнадцать, и ей первый раз в жизни – и в последний, как я теперь знаю – отказал какой-то унылый веснушчатый сморчок, она поразбивала все зеркала в доме. И даже поцарапала любимое блюдо нашей матери, потому что в нем она тоже могла увидеть свое отражение. Ей за это не влетело, а через неделю предмет обожания уже ползал в коленях моей неприступной сестры и униженно вымаливал прощение. Тогда я на всю жизнь запомнила урок: никого нельзя пускать в свое сердце, потому что ничем хорошим это не кончится.

Я смотрю на сопливую и красную от слез Рору – и вдруг понимаю, что это мой шанс. Можете считать меня корыстолюбивой стервой, но в эту самую секунду я вижу перед собой не девушку, которая нуждается в утешении и ободрении, а хороший предлог ускользнуть из посудомоечного плена. Резво подхватываю Рору под руки и с самым решительным образом волоку к двери. Со стороны моя помощь, должно быть, выглядит до нелепого смешно, учитывая нашу разницу в росте не в мою пользу. Она пару раз так рьяно пытается избавиться от моей опеки, что переворачивает приготовленный для гостей кувшин с охлажденным пуншем и блюдо с морскими деликатесами. Повариха возмущенно кукарекает, помощники бросаются наводить порядки, а я тащу свою брыкающуюся обузу наружу. Мне требуется вдвое больше времени, чтобы довести ее до комнаты и уложить в постель, потому что по дороге Рора то и дело порывается вернуться в зал и «повыдирать космы» своей сопернице или врезать по «мужским шарам» незадачливому кавалеру.

В конце концов, она выбивается из сил, потому что мое упрямство выдерживало и не такие встряски. Убедившись, что Рора спит без задних ног, я занимаюсь содержимым ее гардероба. Мое платье слишком яркое и заметным, чтобы я могла беспрепятственно вернуться в зал. Веланга сразу завернет меня обратно на кухню, что категорически идет вразрез с моими планами.

Рора не соврала, когда сказала, что у нее нет ничего подходящего для меня, но зато одно из ее повседневных платьев вполне аккуратное и строгое, как раз в моем вкусе. Неудивительно, что она им пренебрегает – оно скрывает все, что можно скрыть, оставляя обнаженными только кисти рук и лицо, а моя подруга любит более провокационные туалеты. Я быстро переодеваюсь, бегло оценила себя в зеркале: платье нелепо топорщится в тех местах, где ему положено быть заполненным: в плечах, талии и груди. Но зато его украшает красивая атласная лента цвета морской волны – как раз в тон маски моей пьяной подруги. Само собой, маску я тоже решаю позаимствовать.

В зал возвращаюсь полная решимости во что бы то ни стало найти Нэсса и заставить его рассказать все, из-за чего я бултыхалась с грязной посудой, как какая-то замарашка. К счастью, маска и новая одежда делают свое дело и помогают оставаться неузнанной. И все же после трех кругов по залу я понимаю, что Нэсса здесь нет. Приходится потихоньку выскользнуть на балкон, где как раз в самом разгаре огненное шоу. Я слышала, что для этого мастеров огня специально пригласили чуть ли не с другого конца Шида. Наверное, будь у меня побольше времени и поменьше забот, я бы тоже насладилась представлением. То немногое, что я успеваю увидеть краем глаза, мне очень нравится.

Проталкиваюсь сквозь завороженную зрелищем неповоротливую толпу, углубляясь в ту часть балкона, которая утопает в искусственно выращенной зелени. На фоне стоящего на улице холода, она смотрится так же фальшиво, как сырой кусок мяса на зефирном торте. И именно здесь я натыкаюсь на знакомое лицо. Хоть и не то, которое искала.

Это Глер.

И он в компании белокурой красотки с огромными, как небо, синими глазами и совершенно невероятной белоснежной кожей. Ох, Взошедшие, даже мой ядовитый мозг не находит к чему прицепиться: этот цветок просто умопомрачительный. И Глер явно наслаждается ее компанией, иначе почему тогда он вообще не замечает моего присутствия, хоть я делаю все, чтобы попасть ему на глаза?!

Блондинка трогает его за руку, негромко мелодично смеется, а он наклоняется к самому ее уху и что-то с улыбочкой шепчет. Мне до смерти хочется сделать паузу в своих планах мести, встрять между этими двумя и с триумфальным ехидством заявить, что не далее, как пару дней назад, этот тип лез целоваться ко мне. Ручаюсь, красотку не порадует известие, что в очереди на его внимание она стоит после замухрышки-рабыни. Я почти решаю, что сделать это просто необходимо… и все-таки передумываю. Мне не интересен этот тип, мне не интересны все низкокровные на свете, кроме храпящей в своей кровати Роры. И мне точно плевать на то, что этот тип окучивает новый трофей.

Просто я слишком близко приняла к сердцу тот поцелуй. Первый в моей жизни поцелуй.

Однажды Тэона сказала, что такое не забывается, и с насмешкой посоветовала хорошенько выбирать того, кому достанется эта честь. Увы, меня не спрашивали. Будь моя воля, я бы отмотала события того дня и сделала все, чтобы низкокровное ничтожество даже пальцем ко мне не притронулось. Но даже сверходаренные императорские таумати не способны поворачивать время вспять. Куда уж беззубой «пустышке».

А еще, хоть эти мысли мне глубоко противны, какая-то часть меня как будто совсем не хочет избавляться от воспоминаний о поцелуе.

Я мягко пячусь назад, изо всех сил стараясь не попасться на глаза милующейся парочке. Даже больше, чем минуту назад хочу остаться незамеченной. И по извечному закону подлости Глер поднимает взгляд как раз в тот момент, когда я почти скрываюсь в толпе.

«Спокойно, Йоэль, – уговариваю себя, стараясь держаться так, будто понятия не имею, кто передо мной, – ты в маске, одета в незнакомую одежду, этот дуболом точно не обратит…»

Дуболом быстро извиняется перед собеседницей и на всех парах несется прямо на меня. Я и пикнуть не успеваю, как он хватает меня за локоть и тащит в темную и безлюдную часть балкона. Я не вырываюсь только из страха – и не беспочвенного! – потерять руку.

– Что ты тут делаешь?! – громко шипит он.

– Я тут нахожусь по приглашению, – спокойно отвечаю я и предпринимаю слабую попытку высвободить руку. Тщетно – хватка у этого хлюпика поистине стальная. – Можешь и дальше миловаться с блондиночкой, если ты из-за этого перепугался. Я никому не расскажу, клянусь.

– Я же сказал, что тебе нельзя здесь быть, – наклонившись к самому моему лицу, злится он. Совсем даже не заботливо, скорее уж – с угрозой. Как будто одно мое присутствие портит воздух высокородным задницам. – Ради твоей же безопасности.

– Я в маске, если вдруг ты не заметил, – огрызаюсь я. – Как видишь, забочусь, чтобы мое рабское клеймо никому не испортило аппетит. Так что, если на этом твои претензии исчерпаны, будь добр – оставь меня в покое.

Что-то в его взгляде заставляет меня усомниться, что библиотекарь хоть как-то отреагирует на мои слова. Несколько напряженных секунд он продолжает беспощадно выкручивать мой локоть, а потом неожиданно и резко отступает. При этом на его лице появляется какая-то странная обреченность.

Я сквозь зубы шиплю крепкое ругательство, ни капли не заботясь о том, как это скажется на моем благочестивом образе, и потираю локоть в том месте, где в него впивались пальцы этого ненормального. Будь моя воля, прямо сейчас бы его испепелила. Ну или хотя бы врезала крепкую оплеуху, чтобы все извилины в башке этого дуралея распрямились – и завились в нужном, правильном направлении. И вообще, дьявол его задери, почему мое присутствие вызывает чуть ли богоподобный ужас, а его – простого человечишки – воспринимается, будто так и нужно?

Стоп, Йоэль. Тебя сейчас очень сильно заносит не в ту сторону. И вообще ты отвлекаешься от других важных дел.

– Предлагаю сделать вид, что мы чужие друг другу на этом празднике чужого благополучия, – говорю почти миролюбиво.

Мне необходимо поскорее избавиться от этого прилипалы, пока я окончательно не растеряла все шансы отыскать Нэсса. Пока я тут препираюсь, он вполне уже мог отбыть домой. Да, мы договорились встретиться, но, в конце концов, кто теперь он, а кто – я? Молодой скарт не обязан ждать, пока Безымянная рабыня найдет время для беседы. Будь я на его месте – именно так бы и поступила.

– Я учла твои пожелания, но не могу обещать, что избавлю твою хрупкую душевную организацию от необходимости созерцать мою унылую физиономию. Видишь ли, здесь не так уж много места.

– Пообещай, что не вляпаешься ни в какие неприятности, – требует библиотекарь.

– Обещаю не звать тебя на помощь.

И быстро, пока эту геройствующую отбивную не осенила очередная бестолковая мысль, проскальзываю через арку в зал. К счастью, танцы как раз в самом разгаре, и я без труда теряюсь в толпе. Среди почтенных вдовствующих скарт мой черный наряд выглядит почти гармонично. И, клянусь Взошедшими, никогда в жизни я не радовалась тому, что чувствую себя в черном, словно рыба в воде. Теперь Веланге придется постараться, чтобы высмотреть меня в толпе.

Дело за малым – отыскать Нэсса? Куда он мог запропаститься?

Глава двадцать пятая

Глава двадцать пятая

Легко лавируя в толпе, я выхожу в противоположную сторону зала, где коридор плавно перетекает в ведущую на второй этаж лестницу. И, судя по всему, это единственный выход, кроме того, что ведет к воротам и экипажам. Если Нэсс до сих пор не уехал, он должен быть где-то наверху. Слабая надежда, но она мое единственное богатство на данный момент.

На втором этаже стоит благодатный полумрак. Никогда еще я так не радовалась, что моя тень больше похожа на размытое серое пятно на стене. Миновав чинно беседующую пару старых скартов, мать, отчитывающую зареванную девчонку за то, что слишком много улыбалась кому-то из гостей, я все глубже погружаюсь в тишину обитого красным деревом и бархатом коридора. В конце концов, он разделяется: налево ведет прямиком в зал, откуда пахнет воском, табаком и жжеными пряностями, и направо, где абсолютно темно и безлюдно. Стал бы молодой Нэсс проводить время с двухсотлетними стариками, вспоминая времена, когда у молодежи клыки были длиннее, а кровь смертных – слаще? Вполне. Молодому скарту необходимо налаживать связи, чтобы увереннее держаться на ногах и, в случае чего, знать, с кем вступить в тайный сговор, чтобы разорить выскочку-соседа. Вот только… Прагматичный Нэсс совершенно не вяжется с тем романтичным парнем, который в ущерб сну ночи напролет торчал в каменном саду и под лунный свет писал любовные сонеты раз за разом отвергающей его бессердечной красотке. А вот найти тихий угол, чтобы предаться меланхолии – вполне в его духе. Нелогично, бессмысленно, но до смешного сентиментально.

Я уверенно сворачиваю в правый коридор. Двери по обе стороны располагаются в шахматном порядке. Ненадолго останавливаюсь около каждой, прислушиваюсь. Глупая затея, но что еще остается? Не ломиться же в каждую дверь очертя голову. Мало ли кого и за каким занятием я могу спугнуть своим неумеренным любопытством?

Коридор как-то внезапно заканчивается тупиком. То есть я буквально налетаю лбом на стену.

Прекрасно, Йоэль, ну и что дальше?

Поворачиваюсь, изучая проделанный путь взглядом взявшего след пса, который вдруг понял, что запах взял – и просто так растворился, а от добычи и след простыл. Сказать, что я разочарована – значит, не сказать ничего. Пожалуй, все же хорошо, что я не способна к тауму, потому что вот в такие моменты только врожденная «пустота» не дает мне устроить грандиозный погром. Что ж, остается еще одна комната, и, хоть интуиция подсказывает, что Нэсса я там не найду, я собираюсь проверить и ее.

Но и этому замыслу не суждено исполниться.

Я внезапно понимаю, что не одна. Не вижу ничего странного, не слышу ни шороха – просто понимаю. Чувствую той частью тела, которую в приличном обществе лучше не упоминать. И потихоньку – благо толстый ковер глушит шаги даже моих «хрустальных башмаков» – поворачиваюсь, напрягая зрение. Ничего, но что-то же я чувствую?

– Это действительно безопасно? – раздается взволнованный голос.

Что-то в нем меня настораживает.

– Абсолютно, – отвечает другой.

Я инстинктивно прилипаю к стене.

– Очень неразумная идея, знаешь ли, – снова говорит первый.

– У тебя есть другие варианты, как еще мы можем встретиться, не привлекая внимания, не рискуя нарваться на слухи?

И тут я понимаю, что же меня так тревожит. Голоса. Если бы я услышала их в разное время, то поспорила бы на свою ничего не стоящую голову, что они принадлежат одному человеку. И наверняка доказывала бы свою правоту даже на плахе. Но когда они звучат практически одновременно, в полутонах слышится едва заметная разница. А еще оба голоса напрочь лишены эмоций. Даже оживленные големы более эмоциональные существа, чем эти двое, так опекающие свое инкогнито.

Это какие-то сильные таумические покровы, вне всякого сомнения. Причем я даже не уверена, принадлежат ли голоса мужчинам. Насколько я знаю, таумическое волшебство такого порядка может не только «стирать» эмоции, но и делать мужской голос – женским, и наоборот.