Текст книги "Безымянная Колючка (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Может показаться, что я бессердечная, потому что никак не пытаюсь вступиться за своего бывшего «господина», но мое невмешательство продиктовано лишь благоразумием. Как бы тепло ни был расположен кронпринц к моей несчастной судьбе, перечить ему я не собираюсь даже под страхом смерти. Достаточно одного раза, которым, уверена, я как раз исчерпала весь лимит его терпения. Кроме того, мне в самом деле крайне не понравилось, что Рэн так бесцеремонно, будто бесправную вещь, хватал меня.

– Кивни, если понял. – Ашес не без отвращения поглядывает на заливающую его руку кровь из носа Рэна.

Бедняга кое-как качает головой.

– Убирайся отсюда, пока я не передумал.

Принц поднимается и, пока Рэн еще не успел унести ноги, ловит его за воротник, тщательно вытирая окровавленную ладонь о его форменный пиджак.

– И я бы не советовал тебе жаловаться, – предупреждает вслед ковыляющему где-то между деревьями Рэну. – Если не хочешь, чтобы вся академия узнала, что отпрыску Старшей крови навалял низкокровный.

На самом деле я даже не сомневаюсь, что стыд будет держать рот Рэна на замке лучше всякой угрозы, но свои соображения тоже благоразумно держу при себе.

Мы выдерживаем паузу, пока не становится ясно, что Рэн действительно ушел. Ашес тянется к шее, сжимает пальцы на едва заметном ошейнике. На миг мне кажется, что он плюнет на все и сорвет артефакт, но кронпринц сдерживается. Выдыхает и оглядывается на меня с немым укором.

Просто счастье, что он не появился на пару минут раньше и не увидел, как Рэн меня поцеловал. Уверена, тогда бы последнего не спасло даже громкое имя.

Вот почему так: мне совершенно плевать на ревность Рэна, и я только что сама же окрестила всех ревнивцев дураками, но стоит подумать о том, что и Ашесу не по душе, что меня трогают другие мужчины…

«Дура ты! – Внутренний голос дает мне звонкую мысленную затрещину. – Размечталась. Совсем из ума выжила от одного поцелуя!»

– Очень больно? – Ашес кивает на мою руку.

Кровь сочится из-под браслета и пачкает землю вокруг моих башмаков. Я отрицательно мотаю головой, тянусь к внутреннему карману пиджака и разочарованно вздыхаю: как всегда, забыла платок. Я знаю наизусть тайные письмена, но не могу запомнить такую мелочь.

– Сядь, – приказывает Ашес, и я послушно опускаюсь на скамейку.

Он присаживается рядом на корточки, достает свой платок. Пальцы на моем запястье смыкаются накрепко, но движения, которыми Ашес стирает кровь, мягкие, словно он изо всех сил старается не причинить мне боль.

– Надо было ему яйца отбить, – сокрушенно бормочет кронпринц, складывая платок в подобие жгута и перевязывая мою руку ниже браслета. – Ох, прости мою грубость, эстрани.

Конечно, если вы благородная наследница Старшей крови, то нельзя хихикать над подобными высказываниями, которые уместны среди солдатской братии, но никак не в разговоре тет-а-тет. Но я все-таки Безымянная, так что без стеснения, от всей души, хихикаю над его злостью. Небольшая порция расслабления после напряженного и переполненного странными разговорами дня.

– Прости, что не могу открыто за тебя заступиться, Йоэль, – бормочет Ашес. Складывает руки у меня на коленях и упирается в них лбом. – Ненавижу чувствовать себя таким беспомощным.

– Ни один мужчина никогда не вступался за меня, – шепотом признаюсь я. И почему вдруг голос сел? И что это за бестолковое иррациональное желание расплакаться? Я же не кисейная барышня. – И точно не обещал оторвать обидчику… мужскую гордость!

– Мужскую гордость? – Плечи Ашеса неуверенно дергаются вверх, опускаются – и поднимаются снова. Мой ненаглядный кронпринц тоже посмеивается. – Ох, эстрани, ты просто само очарование.

– А как же, особенно без каменных-то сапог! Теперь дожить бы до какого-нибудь бала – и стоптать три пары башмаков на танцах.

Ашес поднимает голову, смотрит на меня глазами Глера-библиотекаря, но я все-равно вижу его настоящий облик. Оказывается, моя память волшебным образом способна воспроизводить даже самые незначительные детали его внешности. И для этого даже глаза закрывать не нужно.

– Дядин источник сказал, что Ниберу собирается лично возглавить отряд, чтобы подавить восстание в Саронге. Это – мой единственный шанс, Йоэль.

Я может и Безымянная, но не бестолковая, и прекрасно слышу то, что сквозит между строк. Мой ненаглядный Ашес собирается захватить своего брата-императора. То есть, сделать то, что в свое время сделал Ниберу – взять власть силой. Саронг – это далековато. И «небольшой отряд» императора – это вооруженные до зубов вышколенные воины из его личной охраны. Может быть, мой Ашес неподражаемый воин и не знал поражений на поле боя, но похищение императора – это не бой лицом к лицу. Здесь без удачи за пазухой никак.

– Когда? – спрашиваю я, подавляя острое желание сдернуть с него проклятый ошейник и заглянуть в глаза цвета лавы.

– Через пару дней. Остались верные мне генералы, и им нужно время, чтобы подготовиться. Ты же понимаешь, что схватить засранца Ниберу – только половина дела.

Конечно, я понимаю. Обезглавленная империя – как обезглавленная Гидра. На месте отрубленной головы тут же отрастет три новых. Любой тщеславный отпрыск Старшей крови попытает свое счастье – так уж мы устроены. Порядочность у нас не в чести, равно как и верность.

– Поужинаешь со мной, эстрани? Перед отъездом.

Я бы согласилась пойти за ним по битому стеклу и нырнуть в серпентарий, но просто невнятно бормочу: «Конечно, мой принц».

Почему во всех этих книгах о любви ничего не пишут о том, как больно отпускать того, кого только что заново нашла?

Глава тридцать третья

Глава тридцать третья

Гром, как вы знаете, гремит среди ясного неба. Именно таково его предназначение. Но у Взошедших что-то там пошло не так, и в простую очередность закралась досадная ошибка, поэтому большинство простых смертных думает, что его основное предназначение – сопровождать молнии и сулить проклятия на головы лгунов.

Вот вчера, например, все сработало как надо: между третьей и четвертой парой громыхнуло так, что и словами не передать – нашлась Рора!

Слава Взошедшим, живая, но избитая, со сломанной рукой и огромной раной на голове.

Сначала ее целые сутки допрашивали люди из комиссии, которая занималась расследованием убийства студентов. Ашес потихоньку шепнул, что ректору не оставили выбора, кроме как согласиться на применение к студентке допроса.

Меня к ней вообще не собирались пускать, как бы сильно я не оббивала пороги, но, к счастью, Рора позвала сама. Как никак, а мы с ней почти что настоящие подруги.

Я присаживаюсь на табурет у койки, пытаясь представить, что могло случиться. Беднягу перемотали бинтами чуть не с ног до головы. Даже я в каменных сапогах не казалась такой немощной, как она.

– Йоэль, – Рора криво улыбается разбитыми губами и издает странный звук, видимо, означающий смех.

– И не воображай, что я буду над тобой рыдать, – стараясь казаться строгой, предупреждаю я, но все-таки не очень старательно прячу улыбку.

На самом деле, я рада, что она нашлась. И тому есть несколько причин. Жаль вас разочаровывать, если вы думаете, что на первом – тоска. Видимо, вы меня до сих пор плохо знаете. Рора, как я узнала от санитарок, была в лохмотьях подаренного мне канареечного платья. Того самого, которое я получила от неизвестного дарителя перед самым балом. И которое исчезло вместе с Ророй. Значит ли это, что совпадение не случайно? Вне всякого сомнения. Особенно с учетом того, что, в отличие от всего Аринг-Хола, я наверняка знаю – в ту ночь в академию проник убийца. И он точно не собирался просто меня припугнуть.

Но ладно, я все-таки признаю это – бессмысленной болтовни Роры мне тоже не хватало.

Самую капельку.

– Я принесла тебе мазь. – Ставлю на тумбочку горшочек со зловонным целебным жиром.

Между прочим, готовила его для Ашеса на случай, если милый моему сердцу принц снова влезет из-за меня в какие-то неприятности. Но Роре сейчас явно нужнее. Кроме того, я рассчитываю разговорить ее, а для этого она как минимум должна перестать корчиться от боли. Взошедшие, неужели так тяжело потерпеть и не ныть?

– Воняет, – морщит нос Рора.

– Никто не обещал, что полезные лекарства пахнут фиалками, – качаю головой. – Зато точно помогает против синяков. Через неделю будешь выглядеть… лучше.

Мы с ней переглядываемся, прекрасно понимая, что в ее состоянии никакая целебная мазь не сделает ей «лучше» в ближайшие пару месяцев.

Пока мы разговариваем, служительница, которая присматривает за Ророй, успевает сменить повязки на ее руке. И все это время, думая, что я не замечаю, с отвращением поглядывает на принесенную мной мазь.

– Рора, ты помнишь, что с тобой произошло? – Дождаться, пока любопытная служительница уйдет и даст нам пошушукаться, очень непросто. Я как никогда близка к тому, чтобы вытолкать ее ногами и подпереть дверь стулом.

Рора морщится, пытаясь вспомнить.

– Это так важно? – Она страдальчески смотрит на меня из-под насупленного лба – и складка между ее бровями напоминает смертельно глубокое ущелье.

– Это очень важно, – подтверждаю со всей серьезность. – Я бы сказала – важнее всего.

На самом деле, от этого зависит не только моя жизнь, но и ее тоже. Ведь еще неизвестно, почему Рора осталась жива, хоть, по правде говоря, я давно малодушно ее похоронила. И даже кое-как помолилась за несчастную душу.

– Я почти ничего не помню, – стонет Рора.

– Зачем ты надела мое платье?

– Хотела проследить за Страгом, – печально сознается она.

Страг – этот тот дурак, который пригласил ее на Бал, а потом сам же начал ухлестывать за другой? Из-за него Рора напилась и невольно запустила цепочку событий, которая в итоге повлияла на всех нас.

Рора громко зевает, не удосужившись даже прикрыть рот. Взошедшие, у нее из двух рук одна точно здоровая, почему бы хоть иногда не использовать ее по назначению?!

Я решительно трясу ее за плечо, не давая заснуть. Проклятая служительница, наверное, вместе с лекарствами споила ей какое-то сонное зелье, раз она ни с того, ни с сего начала засыпать прямо на ходу!

– Рора, что было потом? Кто тебя похитил?

Она сонно вращает глазами, уже не в силах сфокусировать на мне внимание и я, мысленно попросив Взошедших не записывать это на мой личный счет грехов, кладу ладонь на плечо подруги и крепко сжимаю пальцы.

Конечно, ей становится больно, но зато Рора, издав довольно бодрый крик, на какое-то время приходит в чувство. Я выторговала еще пару минут для вопросов, но, скорее всего, это ее предел на сегодня.

– Что было потом, Рора? – строго и выразительно повторяю вопрос на тот случай, если ее разум уже затуманен целебными отварами. – Это очень важно. Я должна знать, кто сделал с тобой такое.

– Я вышла в коридор – и меня сразу схватили. Надели мешок на голову. – Рора хнычет, уставилась на меня в поисках поддержки. Приходится корчить сочувствие и даже участливо похлопать ее по щеке. Боги, да как вообще можно настолько раскиснуть от пары сломанных костей? – Я не знаю, где они меня держали.

– Но за пределами Аринг-Хола? – подсказываю самый вероятный вариант.

– Я правда не знаю, – продолжает канючить Рора. – Мне больно, Йоэль.

– Терпение – благодетель, – говорю тоном настоятеля при храме. – Они тебя отпустили? Почему?

– Я сбежала, – гордо, будто забыв о боли, заявляет Рора.

Не блещущая умом Рора сбежала от убийцы? Не верю.

– Они думали, что я бестолковая, потому что все время плакала и просила меня отпустить. – Рора, окончательно осоловевшая после лекарств, криво усмехается. – Да я их просто вокруг пальца обвела!

Ясно, что пока она в таком состоянии, нет смысла расспрашивать дальше. Наверняка большая часть того, что она скажет, будет бредом ее одурманенного сознания.

– Загляну к тебе завтра, – обещаю я, поправляя ей подушку.

Между прочим, я все-таки искренне рада, что она нашлась. Вот кто не даст мне умереть от тоски, когда Ашес отправится отвоевывать трон.

Но как бы там ни было, я выяснила главное: Рору украли случайно, потому что она была одета в то самое платье. И похитители, скорее всего, действовали просто по наводке, потому что, зная меня в лицо, они бы ни за что не спутали нас с Ророй. Хотя бы потому, что мое платье было на два размера ей мало. Честно говоря, понятия не имею, как она вообще в него влезла, но наверняка алкоголь и ревность были тому не последними помощниками.

Значит, если я выясню, кто подари платье, то, как минимум, найду сообщника похитителей. А уж они наверняка заодно с подосланным убийцей.

И желательно провернуть все это до того, как я лишусь поддержки своего милого кронпринца. Потому что его отъезд не только ляжет тяжкой печатью мне на сердце, но и заметно усложнит мое существование в стенах Аринг-хола.

Но как выяснить, от кого пришел сверток? На оберточной бумаге, которую я давно изучила вдоль и поперек, не значилось вообще ничего, кроме имени получателя. Единственное, на что я обратила внимание еще тогда – там не был указан номер спального корпуса и комнаты, хотя это одно из правил местной корреспонденции. С другой стороны, пару раз, когда я забирала важные посылки Рэна, на них тоже не был указан фактический «адрес», а только его имя.

Кстати, о письмах Рэна.

Еле отсидев на удивление скучные сегодня занятия, возвращаюсь в комнату и достаю из тумбы свиток-доверенность, выписанную Рэном на мое имя как раз для того, чтобы я могла получать его корреспонденцию и другие важные посылки, которые отправлены с пометкой «лично в руки». Другие, менее важные посылки – как, например, мое платье – разносили почтовые служители, а также студенты, отрабатывающие очередное дисциплинарное взыскание. Не удивительно, что последние частенько относятся к своим обязанностям спустя рукава и путаница в таких случаях – почти привычное здесь дело.

Я внимательно разглядываю даты в строке в самом низу, рядом с размашистой «благородной» подписью Рэна. Чтобы избежать разных спекуляций, согласно местным правилам, такие важные документы выписываются только на очень короткий срок – максимум, десять дней. Срок действия этой истек три дня назад – перед Балом Рэн получал много разных личных заказов, так что мне приходилось бегать на почту почти каждый день.

– Вот же дьявол, – шиплю себе под нос, разглядывая проклятые циферки и ругая себя за то, что эта великолепная идея не пришла мне в голову раньше.

Имея на руках пропуск Рэна, я могу пойти на почту, придумать сказочку про важное потерянное письмо, которое почему-то до сих пор не дошло, и пока бы работники сбивались с ног, пытаясь найти то, чего нет, могла бы заглянуть в почтовую книгу. Как минимум там должен значится отправитель или человек, который доставил посылку от его имени. В семьях Старшей крови этими обязанностями занимается посыльный, но даже в таком случае он должен предоставить имя и адрес отправителя. Это делается с целью безопасности, потому что – вы ведь помните, да? – семьи Старшей крови не гнушаются никаких методов, чтобы избавиться от конкурента. Ну или хотя бы на какое-то время вывести его из игры.

Однажды, когда мы еще не были так печально бедны, моему отцу по почте прислали книгу, заколдованную таким образом, что наложенное на нее заклинание срабатывало только когда на ее страницы падал лунный свет. Когда спустя пару дней все «совпало», отец почти месяц мучился страшными желудочными коликами. А кто же отправил посылку, спросите вы? Наш сосед, с которым они как раз недавно распивали мировую. И это все, что нужно знать об отпрысках Старшей крови.

Кстати, отец мой был человеком вежливым и в благодарность за «подарок» отправил в ответ проказу, спрятанную в слюну милого щенка. Как я потом слышала, единственная дочь нашего соседа покрылась абсолютно печальными уродливыми и зловонными язвами. Вряд ли после этого ее папаша мог бы рассчитывать устроить для бедняжки выгодный брак. После того случая матушка строго-настрого запретила Тэоне прикасаться к чему бы то ни было, что попадало в наш дом извне. К слову, меня этот запрет обошел стороной.

Я достаю лупу и разглядываю цифры, прикидывая, что со всем этим можно сделать.

Единицу вполне можно подправить так, что она сойдет за четверку, шесть я без труда превращу в ноль. А вот что делать с четверкой, которая должна выглядеть как семерка?

Взошедшие, ну зачем вы так со мной? Будь я хотя бы на капельку одарена таумом, хватило бы элементарного заклинания, чтобы подправить нужные числа. Конечно, риск попасться тоже есть (здесь с этим строго), но на моей памяти ни один мой пропуск не проверяли на отпечаток таума. В любом случае, это был бы меньший риск, чем то, что я собираюсь сделать.

Вооружившись пером и чернилами, сделав ярче светильник, берусь за свое «злодейство». С первыми цифрами не возникает вообще никаких проблем – у Рэна такой ужасно кривой почерк, что после моего исправления цифры выглядят лучше, чем были. Настолько лучше, что приходится слегка подпортить им бока, чтобы привести к нужному виду. Прежде чем браться за проклятую четверку, пару минут брожу по комнате, собираясь с духом. Это моя единственная доверенность – предыдущие Рэн всегда сжигал прямо у меня на глазах. Странно, что не потребовал вернуть эту. Наверное, был слишком занят угрызениями совести. Ну или розовый кисель влюбленности окончательно утопил его и без того не слишком сообразительный мозг.

Но у меня будет только одна попытка сделать так, как надо.

Если испорчу – винить будет некого. А другого плана, как попасть на почту, у меня точно пока нет, потому что за все время моего пребывания в Аринг-холе я не получила ни одного письма. Не считая свертка с платьем, которое просто бросили мне под дверь.

Пожелав себе удачи, берусь за перо.

Делаю маленький штрих, выводя хвостик четверки немного вверх и влево.

Беру паузу, чтобы чернила подсохли, и наношу еще два штриха.

Откладываю пергамент и перо, делаю глубокий вдох, жду, пока чернила впитаются в бумагу, и только потом проверяю, что получилось. Если откровенно, получилось так себе. Но, может, я просто знаю, куда смотреть – и поэтому так придираюсь? Да у Рэна в каждом слове есть какая-то непонятная каракуля, и даже кляксы между строк. С другой стороны, вот эта бумажка с не очень качественно подделанной датой – единственное, что у меня есть, так что придется идти ва-банк. Тем более, через пару дней Ашес покинет Аринг-холл, и если уж попадаться на подделке – то сейчас, пока меня еще есть кому вытаскивать из переделки.

Глава тридцать четвертая

Глава тридцать четвертая

– Что еще? – Сотрудница почтовой службы Аринг-холла смотрит на меня так, будто я пришла выбивать из нее старый долг.

– Господин Рэн уже больше недели ждет важную посылку, – не моргнув глазом, вру я. Что-что, а придумывать правдоподобные небылицы я начала даже раньше, чем ходить. Этому быстро учишься, когда твое единственное развлечение – мелкие пакости обласканной старшей сестре.

– Значит, нет никакой посылки, – отмахивается дородная тетка за стойкой, и я в очередной раз поражаюсь… гммм… крайне демократическим взглядам ректора, который и на эту должность взял простую смертную. Хотя, может это тоже какая-то его опальная замаскированная под старую черепаху родственница?

– Посылка есть, и я не уйду, пока лично не удостоверюсь, что вы перерыли каждый сантиметр хранилища.

Чтобы подтвердить твердость своих намерений, подвигаюсь ближе к стойке раздач, ставлю локти на стол и укладываю подбородок на скрещенный пальцы. Если она и после этого будет пытаться от меня отделаться – это будет выглядеть по меньшей мере странно, потому что, как ни крути, рабыня я или нет, а из нас двоих выцарапать глаза чтобы было по-моему, могу как раз я. А ее немощных силенок не хватит даже на то, чтобы как следует чихнуть в мою сторону.

Выждав минуту и убедившись, что с такой позы я не сдвинусь, она поднимает руку, чтобы подозвать помощника.

– Нет-нет-нет! – мгновенно «оживаю» я. – Так не пойдет.

Мне нужно чтобы она покинула свой насест и, чем дольше будет перебирать почтовые завалы, тем лучше. Я должна во что бы то ни стало заглянуть в книгу учета и еще как следует ее прошерстить, а это точно дело не двух секунд.

– Я уже дважды прихожу сюда в попытках добыть посылку, – напускаю на себя крайне раздраженный вид. Жаль, что мои клыки настолько беспомощно-короткие – практика показала, что вид наших клыков делает теплокровных значительно сговорчивее. – И каждый раз меня обслуживал один из этих болванов, которые не смогут найти даже вошь в собственных волосах.

Она открывает рот, чтобы, очевидно, выдать очередную порцию раздражения, но я просто не даю ей этого сделать.

– Напоминаю, что я являюсь личной помощницей господина Рэна эрд’Гревера, единственного наследника рода Старшей крови. Его рождение выше, чем некоторые здешние башни, терпение – уже, чем расстояние между твоими бровями, но зато очень-очень длинная память. Уверяю, если он узнает, что его просьбу в третий раз перепоручили бестолковым олухам – стул под твоей откормленной в теплом местечке задницей закачается быстрее, чем ты успеешь понять, за что это тебе.

Она пытается сделать вид, что мои угрозы не имеют никакого действия, но дергающийся нервно глаз выдает ее мысли с головой.

– Доверенность, – шипит сквозь зубы, требовательно протягивая вперед руку.

Я мысленно прошу Взошедших вспомнить, сколько раз они без причины были слишком строги со мной, достаю пергамент и вкладываю его в морщинистую женскую ладонь. Одновременно с этим нарочно чуть развожу локти, отодвигая светильник подальше от носа любопытной матроны.

Она приподнимает очки над кончиком носа, всматривается в листок несколько длинных мгновений, пока я незаметно держу в кармане скрещенные на удачу пальцы. А самое смешное, что я даже не придумала отговорку на случай, если подделка вскроется. Ну то есть и так понятно, что замять это нарушение не получится, но хотя бы не придется торчать с ослиным лицом и нервно блеять, что я вообще не понимаю, о чем речь и как такое могло произойти.

– Жди здесь, – строго говорит тетка, снова водружает на нос очки и скрывается в темном хранилище.

Я мысленно выдыхаю, смотрю по сторонам и, как только затихают ее шаги, хватаю почтовую книгу. Разворачиваю ее к себе, нахожу строку с датой – она сегодняшняя. Листаю назад несколько страниц, но это до сих пор только сегодняшний день. Откидываю сразу целую стопку – уже ближе к нужной дате, но все равно далеко. Даже страшно представить, сколько разного мусора присылают своим детками любящие родители!

Приходится листать еще и еще, пока мое внимание не привлекает характерный звук шагов. Из-за стеллажа с пыльными старыми почтовыми книгами, который стоит неподалеку, выплывает тонкая женская фигура. Присмотревшись, понимаю, что это моя «старая знакомая», нерадивая возлюбленная ректора Иниса – Брани эрд’Танради. Только в отличие от нашей прошлой встречи, она чертовски неприятно трезва и понимает, что я делаю.

– Что ты тут вынюхиваешь, Безымянная?

К моему огромному сожалению, язык у Брани тоже не заплетается, хотя, судя по ее внешнему виду, не так давно именно так и было. Выглядит она весьма болезненной, и это точно не приличествующая ее рождению благородная бледность кожи – у девчонки явно тяжелое похмелье, что, впрочем, не помешало ей сунуть свою любопытный нос в мои планы.

Жаль, что у меня совсем нет времени устраивать словесную дуэль, а то бы преподала поганке урок выживания, особенно ту его часть, где говорится, почему нельзя всюду совать свой длинный нос и чем это может грозить начинающий пьянчужкам.

– Вынюхиваю адрес скарта эрд’Танради, – с каменным лицом говорю я. – Собираюсь написать ему длинное письмо о том, как его единственная дочь порочит родовую часть пьянками и сомнительными связями с низкородными преподавателишками, пока он из кожи вон лезет, пытаясь устроить ей выгодный брак с беднягой Роаном. Кстати, родителям Роана я тоже обязательно об этом напишу. Возможно даже в стихах.

Брани заметно меняется в лице, и лихорадочный румянец даже придает ей более здоровый вид. Так и хочется «порадовать» ее остротой на этот счет, но у меня и так чертовски мало времени, так что нетерпеливо постукиваю пальцем по страницам почтовой книги, намекая, что девчонке лучше бы как-то обозначить свою позицию, пока я действительно не привела угрозу в исполнение. Клянусь, если дура откроет рот и испортит мои планы, я найду способ испортить ей жизнь даже сидя на цепи в темнице, или я не Йоэль эрд’Кемарри.

– Не буду тебе мешать, – бросает Брани, прикрывая рот ладонью, как будто ее вот-вот стошнит, и семенит обратно за стеллаж.

Хвала Взошедшим, хотя бы у кого-то здесь есть мозги!

Я перелистываю еще пару страниц, и, когда нахожу нужную дату, пододвигаю светильник – в каракулях этой женщины вообще невозможно разобраться! Но когда я, наконец, нахожу строчку с пометкой «Безымянной Йоэль», из темноты раздаются шаркающие шаги почтовой служки. Не мешкая ни минуты, вырываю листок и успеваю затолкать его в рукав платья буквально за секунду до того, как появляется старая карга. К некоторому моему удивлению, она возвращается с маленькой коробочкой.

– Вот, – кладет ее на стойку с нарочито громким звуком. – И передай своему господину, чтобы поучил тебя хорошим манерам. Потому что в следующий раз…

Ее черный рот закрывается сам собой прямо на половине фразы, когда из коридора, откуда обычно приходят посыльные, появляется целая процессия богато одетых лакеев, которые несут коробки и сундуки, огромные тюки и свертки. Я предусмотрительно отступаю в сторону, потому что вид у молодчиков такой, что от них сразу хочется держаться подальше. Да они вообще по сторонам не смотрят, потому что слишком высоко задрали носы, такие запросто пройдут и по живым, и по мертвым.

Почтовая надсмотрщица тут же хватает колокольчик и начинает что есть силы в него звенеть, пока на этот невыносимый грохот не сбегается вся работающая в этом пыльном месте братия, в том числе и нерадивые студенты, среди которых замечаю и ту голубоглазую красотку, которая бессовестно флиртовала с Ашесом на Празднике Схождения. Мое присутствие уже почти никто не замечает, потому что каждый наперебой старается ухватить посылку побольше и улыбнуться пошире, как будто лакеям до них есть хоть какое-то дело.

Интересно, из-за какой важной персоны такой переполох?

Я была бы не я, если бы не поддалась искушению удовлетворить любопытство. В последнее время оно почти всегда давало хорошие плоды.

Пользуюсь тем, что окружающим явно не до меня, отступаю еще на пару шагов, становясь в самый плохо освещенный угол возле колонны. Стараюсь не проронить ни одного слова, хотя в толчее сложнее всего разобрать ставший до противного слащавым и тихим голос почтовой курицы. Это явно кто-то важный, потому что старший из посыльных сам отдает приказы.

– … но по правилам я должна проверить каждую посылку… – слышу ее невнятные попытки соорудить хоть какой-то порядок во всем этом хаосе. – В Аринг-холле сейчас работает комиссия таумати и…

Хмм, а я-то думала, что эти ищейки давно убрались, потому что ни убийц, ни хотя бы следов убийц Демоса и его дружков так никто и не нашел. Равно как и похитителей Роры, но во всей этой истории как раз ее судьба мало кого интересовала – смертная, низкого происхождения, да еще и с самого «позорного» факультета. Уверена, если бы в то утро нашли ее труп, по этому поводу вызвали бы разве что уборщиков с метлами и чистящими зельями.

– Вещи эстрани Ниэль та-гар’эрд’Айтран должны быть немедленно доставлены в ее комнату, – чеканит самый расфуфыренный из посыльных, брезгливо разглядывая почтовую служащую. – Они не подлежат досмотру – распоряжение ректора.

Он достает из поясной сумки перевязанный и запечатанный пергамент, вручает его ничего не понимающей работнице.

Эта фамилия мне тоже хорошо знакома. Второй из двух Великих родов, хотя, если верить старым книгам в библиотеке моего отца, оба они берут начало из одной крови – самой чистой и самой Высшей.

Первая ветвь принадлежит правящей династии и моему милому Ашесу.

А вторая – внезапно – тоже оказалась здесь, хотя я всегда думала, что дворянам такого ранга не место даже в самых престижных учебных заведениях. В свете последних событий – хотя бы из соображений их собственной безопасности.

– Но… меня не предупреждали… – изучив пергамент, продолжает бормотать женщина. Нужно сказать, я даже немного восхищаюсь ее стойкостью – все остальные служки и нерадивые студенты на отработке уже разбежались по щелям, как тараканы.

Важный носатый демонстративно достает из нагрудного кармана белоснежный платок, прикладывает его к носу и, наклонившись к ее лицу, презрительно растолковывает:

– Полагаете, невесте наследного принца, носящей траур, стоит спуститься в этот… клоповник и отчитаться лично перед вами? Я же правильно понимаю ваши претензии?

Что именно бормочет в этот раз тетка, я уже не слышу, потому что даже мой гениальный мозг способен выключаться без предупреждения. В особенности, когда речь идет о том, что у моего милого Ашеса, оказывается, есть невеста.

Да как такое вообще прошло мимо моего внимания?!

Пользуясь тем, что эти двое выясняют отношения, а остальным, наблюдающим за происходящим, очевидно вообще не до меня, прижимаю посылку к груди и потихоньку ускользаю в тенях. Сначала на цыпочках, а потом, когда отхожу на безопасное расстояние, припускаю со всех ног. Бегу так быстро, будто за мной дьяволы гонятся и вот-вот огрызут пятки. Бегу так быстро, чтобы звенящий в ушах ветер выветрил из головы все неприятные мысли. Но даже когда выбегаю в продуваемую с двух сторон галерею и от морозного воздуха леденеет в груди, проклятые слова того расфуфыренного лакея никуда не деваются.

Невеста наследного принца. Носящая траур.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чья именно это невеста, потому что других наследных принцев в Шиде нет. Ниберу, чтоб ему вся еда в горле застревала, уже коронованный Император, а Ашес, хоть и считается официально мертвым, все равно остается наследным принцем, потому что с этим титулом он родился и с этим же титулом его положили в гроб.

Вопрос в другом. Как, черт подери, я упустила из виду огромный факт наличия у него невесты?! Причем совершенно официальной, раз об этом говорят вслух?!

– Да ну тебя! – раздраженно верчу в руках коробку для Рэна и со всей злости швыряю ее через арку.

Что бы там ни было – Рэн явно не торопился это получать, значит, ему это точно не очень нужно. Тем более, на посылке указан уже знакомый мне адрес – это один из закадычных дружков Рэна, который всегда присылает ему разные эликсиры для веселых выходных, если вы понимаете, о чем я. Если когда-то и вспомнит и заявится забрать свое, тогда и придумаю, что сочинять.