Текст книги "Александр Иванович Шокин. Портрет на фоне эпохи"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 55 страниц)

Я подумал: «Если с ней сейчас что-то произойдет, я и еще сотня ее создателей – бессильны прийти на помощь». И произошло! Я определенно накликал беду. Ракета огласила степь ревом всех двигателей главной ступени. Очень сильно сказалось сближение с ней на триста метров. Но что такое? Вижу и догадываюсь, что ближний ко мне боковой блок не уходит вместе со всем пакетом, а, изрыгая пламя, заваливается вниз.

Остальные блоки нехотя идут вверх и, кажется, прямо надо мной, рассыпаются. Я плохо соображаю, что куда летит, но чувствую, что один из блоков с ревущим двигателем в ближайшие секунды меня накроет. Бежать! Только бежать! К ИПу – там спасительные окопы! Может быть, успею. В комсомольские времена я неплохо бегал стометровку. Меня прочили одно время в чемпионы 22-го завода по спринту. Сейчас в степи, ярко освещенной факелом летящего на меня ракетного блока, я, вероятно, ставил свой личный рекорд. Но степь – не беговая дорожка. Я спотыкаюсь и падаю, больно ударившись коленом. Позади раздается взрыв, и меня обдает горячим воздухом. Рядом падают комья поднятой взрывом земли. Преодолевая боль в колене, ковыляю в сторону ИПа, подальше от огромного жаркого костра, который пылает рядом с тем местом, откуда я бежал.

Но где другие блоки!? Вон яркое пламя поднимается около МИКа. Неужели какой-то блок ударил по «техничке», там же люди! Когда доковылял до окопа, из него неожиданно раздался возмущенный женский крик: «Да вылезайте же!» Я узнал голос Ирины Яблоковой – научного сотрудника института Лидоренко.

Окоп был набит до отказа попрыгавшими туда офицерами всех чинов. Авария причинила много бед, но, по совершенно счастливой случайности, не было ни единой жертвы. Центральный блок упал и взорвался у самого МИКа – стекла в окнах и двери были выбиты, внутри осыпалась штукатурка. «Имей в виду, – сказал Воскресенский, – Королев договорился с Неделиным о специальном постановлении Госкомиссии, обязывающем командование полигона эвакуировать всех подальше, а остающихся на ИП-1 загонять в окопы». К сожалению, на старте ракеты Янгеля эти меры предосторожности приняты не были».

Академика М.В. Келдыша, который руководил ОПМ и одновременно НИИ-1, не зря в те годы в печати именовали Главным теоретиком космоса. Возможно, что хорошие с ним отношения у А.И. Шокина сложились и укрепились именно вследствие пережитой вместе смертельной опасности, при том, что в их основе была, конечно, близость взглядов на многие вещи.

Шокин тяжело переживал катастрофу с Р-16, гибель людей, и особенно Л.А. Гришина, получившего тяжелые ожоги и скончавшегося в ужасных муках. От маршала Неделина почти ничего не осталось – все сгорело. Хотя и говорили, что незаменимых людей не бывает, но второго такого командующего для Ракетных войск не нашлось, и вскоре все это почувствовали. Переживания были тем тяжелее, что виновной в катастрофе, возникшей в результате нештатного запуска на старте двигателей второй ступени, была признана система управления ракеты, разработанная в киевском ОКБ-692 ГКРЭ, куда в 1955 году перешел Б.М. Коноплев.

В гостях у Б.М. Коноплева (крайний справа). Харьков. 1959 г.

После гибели Неделина и Гришина в составе Госкомиссии распоряжением СМ СССР от 18 ноября 1960 года были проведены изменения: председателем стал А.И. Соколов, начальник НИИ-4 МО СССР, а его заместителями С.А. Зверев (первый заместитель председателя Госкомитета по оборонной технике) и А.И. Шокин. Эту замену и военные, и смежники, и руководство из ВПК в силу авторитета А.И. Шокина признавали вполне естественной. Его четвертьвековой опыт взаимодействия со смежниками и военными, неоднократно проверенная способность распутывать клубки технических и организационных проблем и стойкий характер позволяли министру надеяться на своего заместителя не меньше, чем на самого себя. После своего ухода из ГКРЭ А.И. уже со стороны отметил, что замена члена комиссии министра Калмыкова заместителями стала считаться нежелательной.

Что касается космоса, то американцам свой первый спутник «Эксплорер-1» удалось вывести на орбиту почти на четыре месяца позже нас, 31 января 1958 года. Его незначительная масса[273]273
  Длина вместе с 4-й ступенью ракеты-носителя 205 см, масса 14 кг, масса полезного груза 8,3 кг. Сам ИСЗ длиной 1 м, диаметром 15 см имел массу 4,8 кг (часть полезного груза).


[Закрыть] долго служила поводом для насмешек советских пропагандистов. Но зато, в отличие от первого советского спутника, на котором кроме передатчика, издававшего знаменитые, но вполне бессмысленные сигналы «бип-бип», «Эксплорер-1» нес 4 датчика наружной и внутренней температуры, 12 датчиков для измерения микро-метеоритной эрозии, микрометеоритный ультразвуковой микрофон, счетчик Гейгера-Мюллера для регистрации проникающих космических лучей (аппаратура Ван-Аллена), два передатчика на частотах 108 МГц (10 мВт) и 108,03 МГц (60 мВт), две щелевые антенны и одну турникетную антенну из 4 гибких вибраторов длиной 55,9 см, а также ртутные батареи. Данные, регистрируемые этими приборами, записывались на миниатюрный магнитофон и передавались на Землю при проходе над наземным пунктами слежения. Благодаря этой аппаратуре были открыты радиационные пояса Земли.

Эти успехи базировались на достижениях мощной американской электронной промышленности, позволявшей обеспечивать недостижимую пока для СССР микроминиатюризацию аппаратуры.

Глава 12
ГКЭТ – МЭП

В 1954 году американская фирма Texas Instrument Inc. объявила о выпуске первого транзистора, изготовленного из кремния. Это был серьезнейший шаг в развитии полупроводниковой электроники, поскольку переход на этот материал, имеющий температуру плавления 1420 °C, позволял создавать транзисторы с гораздо более широким диапазоном рабочих температур, чем германий. Кроме того, кремниевый транзистор мог отдавать намного больше мощности. Для военных, да и не только для них, это было чрезвычайно важным.

Исключительную роль в развитии электроники в конце пятидесятых годов сыграла разработка и последовавшее быстрое распространение так называемой планарной технологии и внедрение групповых методов обработки. Произошло резкое снижение себестоимости полупроводниковых приборов. Американцы быстро поняли, что сулит помещение денег в новую высокотехнологичную отрасль техники. В 1960 году разработкой и производством полупроводниковых приборов в США занималось уже более шестидесяти фирм, и число их росло как снежный ком.

Еще более революционным было появившееся в конце 1959 года сообщение американского инженера Килби из фирмы Texas Instrument о создании в одном кристалле кремния нескольких транзисторов и резисторов. Килби начал создавать конструкцию триггера, изготовленного на одном кусочке монолитного германия в начале октября 1958 года, закончил его изготовление в начале 1959 года, и «твердая схема» была представлена на выставке института радиоинженеров в марте 1960 года. Однако к февралю 1960 года фирма Fairchild Semiconductor объявила о начале испытаний на долговечность «большого числа» своих интегральных схем серии Micrologic, изготовленных уже из кремния.

Революционная суть этих достижений состояла в том, что сборка электронного оборудования из классических радиокомпонентов представляла собой трудоемкий, занимающий много времени процесс, который замедлялся еще сильнее все возраставшей сложностью схем. Суммарное число переключающих приборов в цифровом оборудовании, в особенности в компьютерах, увеличилось во много раз. Например, компьютер типа CD1604, выпущенный в 1960 году фирмой Control Data Corp., содержал около 1 млн диодов и 25 тысяч транзисторов.

Спрос на новые функциональные возможности оборудования существовал и рос с каждым днем, а средства для ускорения изготовления готового оборудования были исчерпаны. И вот новая технология позволила приспособиться к растущей сложности аппаратуры путем исключения соединений между их дискретными элементами. Одновременно достижения физики твердого тела в сочетании с планарной технологией открывали захватывающую перспективу нового резкого уменьшения размеров радиоэлектронного оборудования, увеличения его надежности. Делалось возможным, сосредоточив внутри кремниевого кристалла размером всего лишь несколько миллиметров целое электронное изделие с законченными функциями, получать его в едином технологическом цикле, используя только полупроводниковую технологию.

В нашей ведущей радиоэлектронной фирме КБ-1 вопросы микроминиатюризации всегда стояли остро, ее специалисты внимательно отслеживали зарубежные достижения. Уже в 1960 г. отдел научно-технической информации КБ-1 издал монографию А.А. Колосова. «Вопросы молекулярной электроники» – первую в мире на эту тему. Автор не только дал описание физических основ работы устройств молекулярной электроники, но и обосновал необходимость и своевременность начала широкомасштабных работ по исследованию проблем, связанных с созданием твердых схем, и изложил новые принципы создания радиоэлектронной аппаратуры. В частности, в ней говорилось: «…В настоящее время радиоэлектроника стоит на пороге такого переворота, который по своей значимости, возможно, будет превосходить скачок вперед, сделанный в начале этого столетия при переходе от искровой и дуговой радиотехники к радиотехнике электронной лампы»¹. Главный инженер КБ-1 Ф.В. Лукин создал у себя отдел твердых схем, который А.А. Колосов и возглавил.

И в традиционном направлении развития электроники – в освоении все более высоких частот – тоже был совершен прорыв. Твердотельная электроника осваивала все новые диапазоны – сантиметровый, миллиметровый – и, наконец, этот процесс привел к созданию в 1960 году в США генератора излучения видимого диапазона электромагнитных волн – лазера.

Хотя у нас и писали тогда, что советская радиопромышленность развивается высокими темпами, но выпуск ею продукции возрос к 1955 году по отношению к уровню довоенного 1940 года только в 10,8 раза (у американцев только за время войны – в 12 раз). Количество выпускаемых советской радиопромышленностью электровакуумных приборов выросло с 1947 по 1954 год примерно в 8 раз, а у американцев только за годы войны производство основных компонентов возросло в 20–30 раз. Умножьте цифры военных лет на итоги послевоенного развития (230 % по отношению к 1947), и получится, что радиотехническая промышленность США выросла за тот же период примерно в 25–30 раз, при том, что и в точке отсчета она во много раз превосходила советскую. Как же далеко [274]274
  Цитируется по статье С.А. Гаряинова: Они были первыми // Электронная техника. Сер 3.: Микроэлектроника. Вып. 1.


[Закрыть] было нам тогда до этого американского уровня и какие же огромные задачи предстояло решать для сокращения этого ужасающего разрыва!

Осознание этого факта стало доходить до высшего руководства еще в середине пятидесятых годов на примере той же ракеты «воздух-воздух» К-5. В отчетном докладе ЦК КПСС ХХ съезду партии, с которым выступил Хрущев, эти проблемы затронуты только обшей фразой, в одном ряду с тем, что в стране в короткие сроки была решена проблема получения атомной энергии для развития народного хозяйства и укрепления безопасности: «Усилиями наших ученых созданы такие выдающиеся творения технической мысли, как электронные счетные машины, различные приборы и механизмы, успешно решаются другие сложные проблемы развития науки и техники».

Зато первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Ф.Р Козлов, выступая в прениях, сказал четко: «В настоящее время огромное значение имеет дальнейшее развитие полупроводниковой техники и широкое применение ее в промышленности. Учеными Ленинграда сделаны первые шаги для промышленного применения полупроводников. Однако полупроводниковая техника в промышленности применяется крайне медленно. Академии наук и Министерству радиотехнической промышленности предстоит большая работа для более широкого применения в промышленности этого важного открытия в науке».

Еще более подробно на вопросах электроники остановился Председатель Совета Министров СССР Н.А. Булганин в Докладе по директивам съезда на VI пятилетку: «Одна из важных и срочных задач приборостроительной промышленности – обеспечить нужды науки и производства достаточным количеством быстродействующих счетно-математических машин, являющихся новым средством автоматизации вычислительных работ и производственных процессов.

Работникам радиотехнической промышленности особое внимание следует обратить на создание новых полупроводниковых приборов высокого качества, успешно заменяющих в ряде случаев радиолампы. Полупроводниковые приборы, имея значительно меньшие размеры и вес, чем радиолампы, повышают надежность работы радиоаппаратуры, счетно-математических машин и других установок

Полупроводниковые приборы заслуживают того, чтобы ими занялись серьезно. Однако Министерство радиотехнической промышленности недопустимо медленно осваивает их производство, а Министерство цветной металлургии в совершенно недостаточных количествах вырабатывает для этих целей химически чистые материалы. Особо важную роль в осуществлении автоматизации должны сыграть автоматические вычислительные машины. <…> Развитие автоматизации имеет большое государственное значение».

Поэтому в самих Директивах было записано как никогда конкретно: «Всемерно развивать радиотехническую и приборостроительную промышленности, в особенности производство приборов для контроля и регулирования технологических процессов. Увеличить за пятилетие изготовление приборов и средств автоматизации примерно в 3,5 раза, в том числе… счетных и счетно-аналитических машин – в 4,5 раза… Увеличить выпуск электровакуумных приборов в 2,6 раза.

Развивать научно-исследовательскую и лабораторную базу приборостроения, радиотехники и электроники и резко улучшить ее техническую вооруженность. Усилить работы по конструированию и производству автоматических быстродействующих вычислительных машин для решения сложных математических задач и счетно-математических машин для автоматизации управления производственными процессами. Повысить точность и улучшить качество изготовляемых приборов. Обеспечить разработку новых средств автоматики, основанных на использовании последних достижений физики, электроники и радиотехники. Широко развернуть научно-исследовательские работы по полупроводниковым приборам и расширить их практическое применение.

В целях расширения производственной базы по изготовлению приборов общепромышленного назначения осуществить строительство и ввести в действие в шестой пятилетке 32 приборостроительных завода».

Работа НИИ-35, начавшаяся в 1953 году, и ЦНИИ-108 уже дала результаты в виде первых советских плоскостных германиевых транзисторов, ставших основой для серийных приборов типа П1, П2, ПЗ и их дальнейших модификаций. К середине пятидесятых производство первых маломощных ВЧ-транзисторов для приемной техники было освоено на заводе «Светлана», что, собственно, и имел в виду Ф.Р Козлов в цитированном выступлении. В течение 1957 года, с которого можно исчислять начало промышленного выпуска полупроводниковых приборов (диодов и транзисторов) в СССР, было выпущено уже 24 миллиона полупроводниковых приборов, в том числе 2,7 млн транзисторов. Это внушительное, казалось бы, количество было мало. В том же году в США было выпущено уже 28 млн транзисторов, в том числе с недостижимыми пока для советской промышленности показателями по сочетанию рабочей частоты и мощности. Но транзисторами и диодами появление новых полупроводниковых электронных компонентов не исчерпывалось. Массовое применение в радиоэлектронике нашли оксидные полупроводниковые материалы – ферриты: в антенно-фидерных трактах СВЧ, в параметрических усилителях, колебательных контурах радиоаппаратуры и т. д. Особо нужно отметить использование ферритов в ячейках магнитной памяти ЭВМ, заменивших громоздкие блоки на особых электронно-лучевых трубках – потенциалоскопах[275]275
  Первые в СССР трубки такого типа были разработаны еще в 1953 году для работы в оперативных запоминающих устройствах цифровых электронных вычислительных машин, но получили широкое применение в радиолокации для борьбы с пассивными помехами. Системы селекции движущихся целей (СДЦ) на потенциалоскопах были введены в состав комплекса С-25 при его модернизации в 1957 году и в подвижный зенитно-ракетный комплекс С-75.


[Закрыть]. Для сосредоточения научно-исследовательских и важнейших опытно-конструкторских разработок в области оксидных магнитных материалов-ферритов и магнито-диэлектриков в 1959 году был образован Всесоюзный научно-исследовательский институт по ферритам (ВНИИ-596). На основе отечественной технологии создания металлоокисного проводящего слоя с высоким удельным сопротивлением были созданы новые ультравысокочастотные сопротивления типа МОУ и ряд других.

Объективно положение с элементной базой было все же неудовлетворительным, а появление интегральной электроники – задачи, для нашей страны многим представлявшейся не решаемой, – еще более усугубляло положение. И чем тяжелее и больше по размерам становились наши ракеты и спутники, тем нетерпимее становилось состояние электронной технологии. В реальной советской жизни эта объективная картина дополнялась характерными организационными сложностями: в электронных компонентах и комплектующих изделиях (сопротивлениях, конденсаторах, трансформаторах, предохранителях и другой подобной продукции) нуждались все приборостроительные отрасли, разделенные к тому же по совнархозам, а занимались ими по-настоящему только в ГКРЭ. А у руководства ГКРЭ, начиная с председателя В.Д. Калмыкова, опытнейшего системщика, погруженного в проблемы создания нового радиоэлектронного вооружения, просто не доходили руки до всех этих технологических и материаловедческих сложностей электронной техники. Такой расклад ответственности позволял смежникам при необходимости списывать свои провалы на ГКРЭ, обвиняя последний в развитии элементной базы в первую очередь для себя (даже если в конкретной ситуации этого не было!). Вопросы применения электровакуумных и полупроводниковых приборов в ракетно-космической технике обостряются до предела. Дело доходит до скандалов, жалобы на ГКРЭ идут к самому Н.С. Хрущеву Чтобы не быть голословным, приведем выдержку из решения Военно-промышленной комиссии от 31 марта 1960 г.:

«В 1959 г. 65 % рекламаций воинских частей были вызваны отказами в работе комплектующих изделий (из-за выхода из строя электровакуумных и полупроводниковых приборов, низкого качества монтажа проводов). Развитие мощностей заводов электровакуумных и полупроводниковых приборов задерживается из-за отсутствия энергетического и специального технологического оборудования. Госкомитеты и некоторые совнархозы медленно решают вопросы по устранению недостатков в изделиях военной техники, выявленных в ходе контрольно-проверочных испытаний, и затягивают доработки по принятым решениям»[276]276
  Здесь и далее цитируется по: Симонов Н.С. Становление советской электронной промышленности (1940–1962 гг.) Взгляд историка. © Copyright Симонов Николай Сергеевич http://samlib.ru/s/simonow_n_s/ ([email protected]).


[Закрыть].

Причиной аварии, произошедшей 24 октября 1960 г. при испытании ракеты Р-16 и унесшей 74 человеческие жизни, согласно заключению правительственной комиссии под председательством Л.И. Брежнева явилось «неверное исполнение команды по подрыву пиромембран и самопроизвольное срабатывание пиропатронов газогенератора», что, в свою очередь, «произошло из-за конструктивных и производственных дефектов пульта подрыва, разработанного ОКБ-692 ГКРЭ».

Хотя за аварию никого не наказали – все виновные погибли – 16 ноября 1960 г. научно-технический комитет Совета машиностроения при Совете Министров СССР направил в ЦК КПСС и в правительство обширный доклад, в котором указывалось, что выполнение решений июньского 1959 г. Пленума ЦК КПСС об ускорении научно-технического прогресса находится под угрозой срыва[277]277
  Симонов Н.С. Становление советской электронной промышленности (1940–1962 гг). Взгляд историка. © Copyright Симонов Николай Сергеевич http://samlib.ru/s/ simonow_n_s/ ([email protected])


[Закрыть]. При этом немалую степень вины машиностроители возложили на недостаточное количество и низкое качество изделий электровакуумной и полупроводниковой промышленности:

«В США еще в 1955–1956 гг. был достигнут ежегодный выпуск электровакуумных приборов в количестве 600 млн шт., то есть в 5–6 раз больше, чем в СССР. Особенно значительно отставание по производству магнетронов, клистронов, ламп бегущей и обратной волны, газоразрядных приборов – игнитронов и тиратронов, импульсных генераторных и модуляторных ламп, электронно-лучевых трубок, электронно-оптических преобразователей. Наши приборы значительно уступают зарубежным по надежности и температурному интервалу работы.

Большое отставание имеется в отечественной промышленности полупроводниковых приборов. В США выпуск полупроводниковых приборов в 1958 г. составил 150 млн шт., в 1959 г. 225 млн шт., а в 1960 г. может вырасти до 300 млн шт. При этом количество типов полупроводниковых приборов только по транзисторам перевалило за 200.

Выпускаемые в СССР полупроводниковые приборы пока недостаточно стабильны и надежны; стоимость их из-за дороговизны микрокристаллических материалов и несовершенства технологии очень высока. Не удовлетворяет потребностей радиоэлектронной промышленности производство радиодеталей и радиокомпонентов, несмотря на то, что за последнее десятилетие объем продукции этой отрасли вырос в 20 раз. Ощущается острый недостаток в ферритовых изделиях, электролитических конденсаторах и сопротивлениях. Годовой выпуск ферритовых сердечников в СССР составляет 25–30 млн шт. в год, а в США – в 10раз больше».

В начале 1961 г. Комиссия Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам приняла решение придать отечественной электронной промышленности статус отрасли, имеющей стратегическое народнохозяйственное и оборонное значение. Следует подчеркнуть, что в тот момент речь шла только об отраслевой науке и разработке образцов новой электронной и вычислительной техники.

Даже до руководства Советского Союза, увлеченного рекордными весами и размерами ракет и спутников и сверхмощными термоядерными зарядами, стало доходить через тех же ракетчиков, что электроника все больше отстает от потребностей страны. Ждать вступления в строй новых предприятий не было времени. Поэтому продолжалась практика отбора недостроенных зданий у других ведомств под задачи радиоэлектроники. Так, А.И. показывал автору на Нефтехимический институт имени Губкина, как на пример неудавшейся попытки такого рода. Были и курьезные случаи: под задачи расширения разработок и производства мощных электровакуумных СВЧ приборов для ПРО правительство рекомендовало забрать Бутырскую тюрьму[278]278
  Захаров А.А. Полвека в электронике. – М.: ИД «Медпрактика-М», 2012. – 236 с. Данный эпизод можно рассматривать как свидетельство наивной веры Хрущева в то, что с преступностью скоро, по мере движения к коммунизму, будет покончено.


[Закрыть]. В.Д. Калмыков съездил туда лично и убедился в ее полной непригодности. После этого предложили построить опытный завод с ЦКБ на юго-западе Москвы – будущий НИИ «Титан».

Принимавшиеся меры в виде постановлений по развитию электронной техники оказывались недостаточными – мировой прогресс в этой области шел так быстро, что, несмотря на усилия ГКРЭ, наметилось угрожающее отставание и по количеству, а главное, и по качеству радиоэлектронной аппаратуры. Все эти обстоятельства – и объективные, и субъективные – послужили почвой для созревания идей выделения из ГКРЭ и сосредоточение в самостоятельном ведомстве работ по созданию новых электронных компонентов, о чем свидетельствует вот такое, почти личное, письмо К.И. Мартюшова А.А. Захарову:

«1 августа 1960 г.

Уважаемый Андрей Андреевич!

Вы просили меня подумать во время отпуска о предложении взять под свою опеку полупроводниковые дела. Зная, что Вы к этому вопросу все равно вернетесь, я решил дать свой ответ в письменном виде. Кроме того, ответ мой может показаться нахальным, и вряд ли я набрался бы смелости все это сформулировать устно.

По существу Ваша идея объединить полупроводники и радиоэлементы абсолютно правильна. Нет нужды и обосновывать это. Лично я взялся бы за такую работу, так как это очень интересно и перспективно.

Но для пользы дела, учитывая очень большую нагрузку, необходимость очень много знать и по существу разбираться в технике и производстве столь обширной области радиоэлектроники для того, чтобы не осрамиться, считал бы правильным руководителя такой области наделить известными правами.

Если Вы сами считаете возможным и правильным, просил бы Вас выяснить точку зрения Министра об использовании вакантной должности члена Комитета.

Возможно, я когда-нибудь пожалею о таком «нахальстве», но я хочу быть абсолютно искренним перед Вами и прошу поверить, что не честолюбивые намерения заставляют меня ставить подобные «условия».

Мне кажется, что обстановка в Комитете мне очень хорошо известна, и только при этом условии можно брать на себя столь большую ответственность.

Работа в аппарате – это не моя стихия, и я с гораздо большим удовольствием работал бы где угодно, но не в Комитете, но если уж браться за крупное дело, хотелось бы максимально развязать себе руки и действовать более активно. Если Вы сами считаете мои «притязания» ересью или с ними не согласятся наши официальные руководители, можете мне попросту не делать больше предложений.

Независимо от этого, нужно искать подходящую кандидатуру, наделять ее некоторыми правами и объединять 7-е и 12-е Управления.

Мне кажется, что кроме Вас в составе Коллегии должен быть представитель от так называемых «комплектующих» управлений. Без этого и Вам, Андрей Андреевич, будет очень тяжело, и поставите Вы вместо т. Пеляцкого т. Мартюшова или наоборот, практически все останется по-старому. <…>»[279]279
  Захаров А.А. Полвека в электронике. – М.: ИД «Медпрактика-М», 2012. – 236 с. – С. 156–157.


[Закрыть].

Вот как описывал события их непосредственный участник заместитель председателя ГКРЭ А.А. Захаров:

«В нашем комитете с широкой номенклатурой изделий руководству было очень трудно правильно распределять отпускаемые государственные средства и уделять должное внимание комплектующим подотраслям, в частности находящимся под моим руководством. Так получилось, что выпускаемые предприятиями комитета радиоустройства определяли оценку деятельности его. Председателю комитета много времени приходилось затрачивать на полигонах при испытании вооружения с применением радиоустройств и, конечно, при неудачах вынуждало все внимание уделять организациям, его выпускающим, мало уделяя внимания предприятиям, комплектующимрадио-устройства.<…>

На одном из совещаний в Оборонном отделе ЦК КПСС я поставил вопрос о необходимости выделения из Комитета радиопромышленности отрасли комплектующих – электроники. <…>». (Конечно, в тот момент речь шла не о промышленности, а только об отраслевой науке и разработке новой техники.) Говорят, что толчком послужило письмо генеральных и главных конструкторов военной техники с таким требованием и доводами в его пользу. Идея разделения ГКРЭ все больше овладевала массами руководителей, принимавших решения, и в начале 1961 года была принята ими окончательно. «При обсуждении на коллегии [вопроса о разделении] все без исключения, кроме меня одного, выступили и проголосовали против выделения в самостоятельный комитет электронной техники, но ЦК принял решение об отделении электронной отрасли от радиопромышленности. Но все же через некоторое время по настоянию ЦК Правительство решило организовать самостоятельный Комитет по электронной технике, и председателем вновь созданного Комитета назначили А.И. Шокина <…>»[280]280
  Захаров А.А. Полвека в электронике. – М.: ИД «Медпрактика-М», 2012. – 236 с. – С. 46.


[Закрыть].

По непроверенным сведениям, занимался этим вопросом А.Н.Косыгин, бывший тогда первым заместителем Председателя Совета Министров СССР Председателем был Хрущев, совмещавший эту должность с постом Председателя Президиума ЦК КПСС, поэтому Алексей Николаевич был уже в ту пору повседневным главой правительства. На его вопрос, кого можно рекомендовать на должность председателя будущего Государственного комитета по электронной технике, Калмыков назвал Шокина, хотя тот и оставался последовательным противником проведения границы между компонентами и аппаратурой и выделения электронной техники в самостоятельное ведомство. Впрочем, все: и друзья, и недруги понимали, что другой кандидатуры при таком решении нет. Поэтому, когда А.И., исчерпавший аргументы организационного характера, стал отказываться, ссылаясь на мучившие его болезни, за уговоры взялся сам Косыгин.

И получили согласие. И не ошиблись.

Так на пятьдесят втором году жизни А.И. стал министром СССР.

Задачи, стоявшие перед ним, многим тогда представлялись неразрешимыми: с одной стороны, электроника становилась базовой отраслью для большинства направлений промышленности, определяя их уровень, а с другой – сама электроника требовала новых подходов к созданию материалов особой чистоты, технологического и исследовательского оборудования, приборов, которые отечественная промышленность не выпускала. Отрасль промышленности для выпуска сложной современной техники (а таковыми были все оборонные отрасли) должна состоять из множества специализированных предприятий, а их разрабатывающие, технологические и производственные мощности должны быть хорошо сбалансированы и выстроены в технологическую цепочку. Но по факту в подчинение новому ведомству было передано лишь полтора десятка НИИ и КБ.

Электронные фирмы Англии, Франции, особенно США, в своем развитии не только складывали усилия, но и использовали кооперацию с фирмами Германии, Швейцарии, Италии и других стран. Советскую электронику надо было поднимать в условиях жесткой изоляции от мировых достижений.

Только очень смелый и уверенный в себе человек мог взяться за это дело.

Но какие бы великие задачи по развитию микроэлектроники и всей остальной электронной техники ни стояли, начинать нужно было с прозы: формирования аппарата и создания условий для его работы. И уже здесь начались первые сложности. Первым заместителем председателя Госкомитета явно не с подачи А.И. Шокина был назначен К.И. Михайлов, а не, к примеру, А.А. Захаров, уже давно занимавшийся электровакуумными приборами и другими электронными компонентами. В.С. Сергеев, работавший до войны на заводе № 213, писал в воспомминаниях: «Директор завода К.И. Михайлов (впоследствии заместитель министра электронной промышленности) был человек «крутой». <…> Вел директор себя независимо и, мягко говоря, недемократично. Ходили слухи, что Михайлов пользовался каким-то высоким покровительством, в том числе, когда вопреки желанию А.И. Шокина, назначили его заместителем»[281]281
  Сергеев В.С. Страницы жизни. 3"е изд., доп. – М.: ОАО «Ангстрем», 1998. – С. 12.


[Закрыть].

В состав нового комитета переходили главные управления ГКРЭ, занимавшиеся активными и пассивными электронными компонентами. В очередной раз менялась и ведомственная принадлежность здания на Большом Черкасском. Отраслевые главки так и продолжали размещаться здесь, но для руководства А.И. Шокин счел его малоподходящим и начал борьбу за помещения в здании на Китайском проезде. Здесь на втором этаже располагался созданный в 1956 году Институт мировой экономики, возглавлявшийся А.А. Арзуманяном (в 1962 году стал академиком АН СССР) – родственником первого заместителя Председателя Совета Министров Анастаса Ивановича Микояна. Несмотря на то, что А.И. Шокин довольно быстро добился поддержки у Косыгина, вопрос о передаче этих площадей Госкомитету по электронной технике не продвигался из-за сопротивления Арзуманяна и его влиятельного родственника.

Отступать было не в правилах А.И. Шокина – нужно было идти к Микояну. При встрече состоялся памятный разговор. Умудренный ветеран советского правительства сказал примерно следующее:

– Зачем вам это надо? Вы знаете, что беретесь за невозможное? Такого в нашей стране создать нельзя. Неужели вы не понимаете, что теперь все будут валить свои грехи на ваш комитет, а вы сами превратитесь в мальчика для битья?