Текст книги "Александр Иванович Шокин. Портрет на фоне эпохи"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 55 страниц)

Хозяин, Уткин-Егоров-младший (Василий Степанович), провожая своего работника на войну, прощался с ним сердечно и обещал заботиться о семье. Видимо, он считал, что война продлится недолго, так как уже через полгода, забыв все свои обещания, попросил Прасковью Петровну съехать. Ей было непросто подыскать самой новое жилье, но, используя прежние связи, она нашла квартиру недалеко от Александровских казарм, в доме 19 по 3-му Павловскому переулку. Позднее перебрались в дом 14.

Когда в стране была свергнута монархия, Иван Акинфиевич воспринял происходившие революционные события с энтузиазмом. Развал армии позволил ему вернуться домой, но ненадолго. Началась Гражданская война, и он вступил в Красную Армию.

3-й Павловский переулок. Фото А.И. Шокина, середина 1930-х гг.

Происходившую демократизацию общества Шокины постарались использовать с пользой для образования детей, определив в приготовительный класс известной тогда гимназии М.В. Приклонской на Пятницкой улице сначала Клаву, а потом и Шуру. Гимназия эта в их представлении была довольно аристократической. Ранее она была женской, и учили там главным образом хорошим манерам, танцам и прочим подобным не очень подходящим предметам, к тому же дети из простой семьи чувствовали себя в ней не очень уютно. По всем этим причинам через некоторое время и Клаву и Шуру оттуда забрали.

В круговерти Гражданской войны Иван Акинфиевич пропал без вести, и для семьи настали совсем трудные времена. Отсутствие известий об отце дети переживали тяжело, особенно Клавдия, которой было уже двенадцать лет. Она потом вспоминала эти события в письме брату:

«Вспомнила, как 12-летней девочкой, когда папа пропал без вести, ездила за хлебом с рабоч. орган. з-да Михельсона.

Поезд-товарник впервые был пущен по мосту через Дон, ранее взорванному белыми. Люди вышли из вагонов и молились, чтобы мост не обрушился. А я осталась в вагоне, зарылась в солому, чтобы не так было страшно тонуть.

Потом я ходила с ними по деревням, обменивала то, что дала мама, на пшено, масло и выменяла козу (м.б. вспомнишь – с большими рогами), которую отнимал у меня «продотряд», я плакала-кричала – козу оставили. И вот по <нрзб> с мешком через плечо, с козой на веревке, я привезла в дом «хлеб» (козу доили).

Дом в 3-м Павловском переулке. У ворот Клавдия и Александр Шокины. Фото середины 1930-х гг.

Вид на двор дома № 14 с крыши. Фото А.И. Шокина

Ездила подростком, девочкой, на паровозе с машинистами в Каширу за яблоками, которые мы с тобой сортировали и продавали у казарм».

«Если Бог есть, то, видя мои страдания, он должен вернуть мне отца», – рыдая, молилась в церкви Клавдия, как она рассказывала, «бросаясь в отчаянии на крест». На исполнение своей просьбы она отвела Богу полгода, они прошли, отца все не было, и Клавдия решила, что Бога нет.

Мальчишки были мальчишками и проводили свое время, бегая по ближним улицам, играя на казарменном плацу в лапту или в становившийся все более популярным футбол. Совсем рядом с домом находился завод Михельсона. Любопытные дети не пропускали проходившие там митинги и, когда Шуре было неполных девять лет, он стал свидетелем такого памятного события нашей истории, как покушение на В.И. Ленина.

Хотя и разуверилась Клава в Боге, Иван Акинфиевич наконец нашелся и возвратился домой целым и невредимым. В 1920 году, невзирая на то, что обстановка в стране была еще очень далека от устойчивой, и большинство обывателей было уверено в скором окончании власти большевиков, он вступил в партию, продемонстрировав сочетание убежденности и дальновидности. «Соседи восприняли эту новость как поступок не вполне нормального человека», – вспоминал А.И. Шокин.

В тяжелой обстановке разрухи Ивану Акинфиевичу, чтобы прокормить семью, нужно было проявлять все свое умение находить выходы из сложных житейских ситуаций, благо предприимчивость и энергия его не покидали никогда. Так, уже после Великой Отечественной войны он решил разводить на даче кроликов на мясо. Наделал множество клеток, закупил кроликов, развел. На этот раз, правда, умения не хватило и вследствие мора дело потерпело крах. А тогда, вернувшись в Москву с Гражданской войны, он занялся транспортными услугами. В справочниках «Вся Москва» с середины двадцатых годов он значится как заведующий конным парком № 3 на Таганке Московского отделения Акционерного общества «Транспорт». Иван Акинфиевич и племянников пристроил заниматься извозом, а подросшую Клавдию – на работу машинисткой в том же «Транспорте».

Акционерное общество (впоследствии государственное объединение «Союзтранс») возглавлял Зиновий Яковлевич Литвин-Седой (1876–1947) – один из руководителей Декабрьского вооруженного восстания 1905 года в Москве, начальник штаба боевых дружин на Пресне, а в 1921–1922 годах – член ЦК ВКП(б). Учитывая эти обстоятельства, Иван Акинфиевич решил попытаться упрочить свое положение. Он продиктовал Клавдии письмо на имя Литвина-Седого, в котором просил подтвердить свое участие в событиях Первой русской революции и установить ему партийный стаж с 1905 года. И такое подтверждение от Литвина-Седого было получено, но для изменения партстажа его сочли все же недостаточным, и попытка закончилась ничем.

Иван Акинфиевич понимал необходимость дать своим детям хорошее образование. После не очень удачного начала в гимназии М.В. Приклонской детей определили в Коммерческое училище, располагавшееся на Зацепе. Позже, в сентябре 1923 года, оно стало Вторым промышленно-экономическим техникумом имени Г.В. Плеханова, который существует и поныне.

Перечень предметов, преподававшихся в техникуме, был весьма обширен. Для Шуры, изучавшего страховое дело, он включал в себя: русский язык, обществоведение, политэкономию, право и Советскую Конституцию, историю материализма и основы ленинизма, экономическую политику, экономическую географию, естествознание, математику, физику, химию, товароведение, общую и страховую статистику, черчение, коммерческие вычисления, делопроизводство, корреспонденцию, страховое делопроизводство и корреспонденцию, страховое счетоводство, страховое право, страховую экономию, страхование от огня, страхование посевов и животных, гарантийное страхование, основы строительных искусств и оценок, транспортное страхование, личное и социальное страхование, немецкий и французский языки, а также практические работы в товароведной, химической и физической лабораториях. Уф!

Клавдия для себя эти предметы сочла скучными и малоподходящими и проучилась в техникуме недолго, выбрав профессию секретаря-машинистки, а Шура остался. Поначалу особо прилежным учеником он не был, на уроках, особенно французского, озорничал, и в некоторый, близкий к окончанию техникума, момент дело дошло до вопроса о его отчислении. К отцу, мечтавшему вырастить детей высокообразованными людьми, обращаться за помощью было страшно стыдно. Да и вряд ли он смог бы помочь: у самого знаний было маловато, а нанимать репетиторов было не на что. Пришлось браться за ум и выправлять положение самостоятельно. Чтобы наверстать упущенное, Шура самостоятельно прорешал задачник по арифметике подряд, от первого до последнего номера. Он прекратил «доводить» француженку и хотя язык не выучил, но экзамен сдал. Преодолеть кризис помогли природные способности и упорный характер. Тогда потребовалось впервые в жизни напрячь всю волю и энергию, и оказалось, что этих качеств у Шуры в достатке. Неприятный был опыт, но оказался для последующей жизни весьма важным, научив всегда и к любому своему делу относиться исключительно ответственно.

Студент техникума

С октября 1926 года по апрель следующего студент техникума проходил практику, работая инспектором-ревизором в Мосгубстрахе. Надо отметить, что эта работа не была у Александра первой. Он и раньше иногда подрабатывал в каникулы на бирже труда, затем устроился чернорабочим в больницу имени Семашко. В Мосгубстрахе практиканту иногда приходилось по ночам дежурить в помещении конторы. Дежурил он, вооруженный пистолетом, и простота нравов тех лет в обращении с оружием, оставшаяся от Гражданской войны, позволяла молодому человеку развлекаться, стреляя по осмелевшим ночью крысам. А с оружием Шура был знаком давно. Товарищем детских лет у него был Коля Ясов, которого отличала страсть к техническому творчеству, выражавшаяся в изготовлении самодельного оружия: пистолетов, винтовок. Может быть, в какой-то мере эта дружба повлияла на последующий выбор специальности Шуры – механика, а определенная любовь к личному оружию сохранялась у А.И. очень долго. Жизнь же Коли, как и очень многих, оборвалась на фронте Великой Отечественной войны.

Во время учебы в техникуме в 1923 году Шура вступил в комсомол. Он вспоминал, что шел на прием с рекомендующим – рабочим. Погода была морозная. Заметив на руках у будущего комсомольца перчатки (буржуйскую роскошь), рекомендующий посоветовал их снять и не носить. Спросил:

– Ты как родителя называешь?

– Папа.

– Неправильно. Надо говорить – отец.

После выполнения этих советов прием в ВЛКСМ прошел спокойно. Через несколько лет А.И. Шокину довелось поучаствовать в политической борьбе с оппозицией, когда Л.Д. Троцкий, делавший ставку на молодежь, приезжал выступать перед студентами Плехановки, и ячейка техникума привлекалась для освистывания в нужных местах речи оратора.

В комсомольские годы Шура ездил летом в пионерский лагерь вожатым. Году в двадцать седьмом он влюбился в одну из своих подопечных по имени Тася. Их взаимные чувства были глубокими и долгими. Роман продолжался почти десять лет, но браком не завершился. Что-то не сложилось, не было материальных условий, может, еще чего-то. Но даже за год до того, как Шура познакомился со своей будущей женой, ничто еще не говорило о скором конце отношений с Тасей.

В детские годы Шуры, когда не было ни радио, ни телевидения и даже кино было еще в новинку, люди развлекали себя сами. По субботним вечерам в доме Шокиных собиралась компания: родственники, соседи, друзья, и начиналась игра в карты. Взрослые играли в «петуха» и «козла» иногда ночь напролет до воскресного вечера, прерываясь только на еду.

Были в ходу всевозможные розыгрыши друг друга, многие из которых Шура усвоил. Он любил их и совершал мастерски, проявляя неплохую актерскую импровизацию. Особенно из освоенных им трюков памятен вариант с монеткой. Суть его сегодня всем известна и состоит в том, что человек должен стряхнуть со лба «втертый» гривенник, не прибегая к помощи рук. Когда гривенник «втерт» с большим усилием, у жертвы создается полное ощущение, что он у него на лбу, хотя его уже незаметно отняли. Если люди подвыпили и разгорячились, азарт стряхнуть отсутствующую монетку велик. Однажды, будучи уже женатым, отец проделал этот трюк с одним из гостей так удачно, что тот под шумные крики поддержки и смех окружающих пытался в раже сбросить проклятый гривенник, встав на четвереньки и стуча головой о пол.

Найти новую жертву таких стандартных розыгрышей с годами становилось все труднее. Последние попытки применения монетки я помню на себе и на других представителях молодого поколения, приходивших к нам в гости с родителями. Но А.И. умел и сам придумывать розыгрыши и заниматься их постановкой.

Однажды на квартире у сестры с одним из ее знакомых он проделал сложнейший розыгрыш с применением последних достижений техники: микрофона и репродуктора. Находясь в соседней комнате, он начал как бы трансляцию по радио. Гость, занятый беседой с хозяйкой, сначала не обращал внимания на звуки из репродуктора, стоявшего в комнате, где они сидели. По радио что-то говорили, потом полилась музыка: это Шура решил сыграть на балалайке. Наконец, музыка прекратилась, и началась передача указа о награждении орденами и медалями. Было это в тридцатые годы, и тогда такие указы непременно публиковались в газетах и объявлялись по радио. Гость прислушался. На сей раз зачитывалось сообщение о награждении орденом Ленина его родного брата, бывшего то ли директором, то ли главным инженером одного из известных московских заводов. Реакция, последовавшая на эту весть, была очень бурной, намного превысив то, на что рассчитывал автор шутки. Гость чуть не плакал от радости и, торопясь ею поделиться, бросился в соседнюю комнату: «Шура, вы слышали?»

Шутник почувствовал неловкость, понял, что переборщил, и стал объяснять ситуацию. Но человеку долго не хотелось отказываться от своей радости: «Да я же сам по радио слышал только что! Зачем вы меня разыгрываете?» А когда до него наконец дошло, то страшно обиделся. Эта история имела печальное продолжение, когда через какое-то время его брата арестовали и тот так и сгинул.

Шура умел играть не только на балалайке, но и на аккордеоне и фортепьяно. Нот он не знал, но, выучив несколько аккордов, умел подбирать на слух некоторые мелодии, главным образом вальсов. Играл он редко, но если это было в компании, то производило сильное впечатление. Последние такие случаи были где-то в середине шестидесятых.

Слесарь авторемонтной мастерской ПромВТУ

В июле 1927 года, сдав наконец установленные зачеты и работы, Шура окончил техникум «по страховому делу» и на основании постановления СНК РСФСР был направлен на годичную стажировку по специальности. Однако внушения Ивана Акинфиевича сыновьям о необходимости высшего образования не прошли даром, и Александр решил продолжать учиться. Сначала он попытался пойти по военной линии и поступить в Высшее военно-морское инженерное училище имени Ф.Э. Дзержинского. По принятому порядку комсомолец должен был подавать заявление в свой райком и ехать на экзамены по путевке. Проезд и проживание во время экзаменов оплачивались. Шуру и других претендентов (а конкурс был большой), приехавших в Ленинград, разместили в казармах флотского экипажа. Успешно пройдя отбор, молодой человек, однако, долго моряком не пробыл – заболел и по состоянию здоровья был отчислен. От короткой морской службы в память врезалось плавание по штормовому Финскому заливу на эсминце «Сталин», сопровождавшееся ужасной морской болезнью. Шура вернулся в Москву и в октябре 1927 года поступил на работу слесарем в Авторемонтную мастерскую ПромВТУ.

ПромВТУ представлял собой завод-втуз при Высшем механико-машиностроительном училище имени Н.Э. Баумана, как тогда называлось Московское высшее техническое училище. Работа здесь позволяла набрать необходимый стаж для поступления в вуз. Главным направлением деятельности ПромВТУ была новая отрасль – точная механика. Соответственно и подчинялось предприятие по принятой системе управления тресту Точмех ВСНХ. Трест, аппарат которого размещался на Кузнецком мосту, объединял в своей системе немногочисленные предприятия Москвы и Ленинграда, занимавшиеся тем, что сегодня называется приборостроением. До революции эта отрасль в России практически отсутствовала. Из пяти московских предприятий, входивших в Точмех в 1930 году, только два действовали до 1917 года, одним из которых был завод «Геофизика» на Стромынке. Он был создан на базе фирмы «поставщика двора его императорского величества» Швабе, среди продукции которого были барометры и другая аппаратура. Сегодня – это одно из ведущих предприятий оборонного комплекса ЦКБ «Геофизика». Не менее заслуженным предприятием треста был завод «Авиаприбор» в Электрическом переулке, недалеко от Белорусского вокзала. За свою долгую историю он превратился в ведущее предприятие страны по бортовым самолетным радиолокационным комплексам НПО «Фазотрон».

Новая подотрасль промышленности росла хорошими темпами, и ее перспективность не вызывала сомнений, поэтому естественно, что следующая попытка А.И. Шокина получить высшее образование была связана с МВТУ. Теперь, помимо неплохой подготовки и способностей, ему помогало наличие рабочего стажа в автомастерских, и в мае 1930 года А.И. был принят в число студентов дневного отделения МВТУ. В те годы обучение студентов велось новаторски – бригадным методом. Сущность его сводилась к тому, что изучали предметы и готовились к зачетам студенты коллективно, бригадами из четырех человек, и оценивались знания не индивидуально, а побригадно, то есть фактически отчитывался по поручению товарищей кто-либо один. В одной бригаде с Шурой оказались старшие по возрасту Сережа (Сергей Романович) Косолобенков, (старше на два года) и Алексей Петрович Ярцев – еще старше.

Алексей Петрович пришел в МВТУ после рабфака и едва ли бы смог его закончить без помощи бригадного метода и своего бригадира. Бригадиром стал самый молодой, как самый знающий и самый способный, забывший после горького урока в техникуме, что такое лень в учебе. Со своими товарищами по бригаде Шура сблизился прочно, дружил с ними и после окончания института, а вместе с Ярцевым работал. Познакомился здесь Шура и еще с одним студентом – Сергеем Владимирским.

Проучиться на дневном отделении А.И. Шокину довелось только два года. Материальное положение семьи вынудило его перевестись на вечернее отделение и поступить на работу на только что организованный Завод точной электромеханики (ЗАТЭМ) Наркомата тяжелой промышленности[103]103
  Некоторое время спустя заводу было присвоено имя Н.С. Хрущева, ставшего в 1935 году первым секретарем Московской парторганизации. В 1941 г. эвакуирован в Саратов, где и продолжал работу в послевоенные годы.


[Закрыть]. Выражаясь современным языком, инженерная деятельность А.И. Шокина началась на предприятии по выпуску средств автоматики и вычислительной техники специального назначения.

Шура стал ездить на новую работу на ЗАТЭМ, вися на подножке переполненного трамвайного вагона по недавно проложенной трамвайной линии. Даже сегодня на метро дорога от станции «Серпуховская» до «Авиамоторной» с двумя пересадками занимает немало времени. Но в Дангауэровской слободке уже велось одно из первых в Москве массовых строительств жилья для рабочих, в честь чего близлежащая станция Казанской железной дороги стала называться «Новые дома». В районе станции метро «Авиамоторная» можно погулять по почти нетронутому перестройкой рабочему кварталу 1920-х годов. Этот один из главных московских памятников архитектуры конструктивизма, сегодня незаслуженно забыт экскурсоводами и краеведами. Сюда, на Центральный проезд, в дом 1а, впоследствии переехали в новую квартиру родители А.И. Шокина. Жил там и брат Виктор с женой и дочкой. Старая квартира в 3-м Павловском осталась за родственниками.

Первая инженерная должность А.И. Шокина на заводе в конструкторском бюро по проектированию инструмента была, конечно, далека от счетно-решающих устройств, но вполне соответствовала той специальности, которой он учился в институте. Поначалу дела у молодого конструктора пошли не очень гладко, тем более что званием дипломированного инженера он еще не обладал. Как вспоминал А.И. Шокин, первым заданием ему было проектирование ручных тисков. Всякий, кому приходилось заниматься конструированием, знает, что на бумаге размеры деталей сильно скрадываются, поэтому неудивительно, что, увидев принесенное рабочим огромное изделие, сотворенное по его чертежам, будущий инженер был повергнут в ужас и стыд. Рабочий – классный механик, много повидавший в своей жизни, – утешил словами: «Ты это выброси, а вот, если хочешь, я тебе сделаю без твоих бумажек, чего нужно». И сделал (возможно, небескорыстно) изящные тисочки, на которые можно было заглядеться. Я помню, что в письменном столе у отца лежали его инженерные принадлежности: две логарифмические линейки (большая, 25 см, и маленькая), индикатор для измерения неровностей, в шкафу – немецкий справочник Hutte, бывший настольной книгой у многих инженеров-механиков тех лет. Были в ящике стола и такие маленькие ручные тисочки, возможно, те самые.

Поскольку специалистов на заводе было мало, а опыт и умение А.И. набирал в работе быстро, то на первой своей должности он задержался недолго, и его перевели на производство мастером, а через некоторое время и начальником цеха – сначала монтажного, затем ремонтного. В июне 1934 года А.И. Шокин, что называется «без отрыва от производства», окончил курс обучения в МВТУ по специальности «обработка металлов резанием» и защитил с оценкой «хорошо» в Государственной квалификационной комиссии дипломный проект (реальный!) на тему «Проект пролета механического цеха для обработки частей специального прибора А-1». Ему была присвоена квалификация инженера механика-технолога по обработке металлов резанием, но собственно «корочки» – диплом инженера – А.И. получил только в 1936 году – некоторое время их выдача была отменена.

Здесь в 1932 году заводская партийная организация приняла его кандидатом в члены ВКП(б), однако полноправным членом партии А.И. стал только четыре года спустя. Пришлось ждать: сначала шла чистка, а затем проверка партийных документов, а после убийства С.М. Кирова – их обмен, и все это время прием в партию был закрыт.

Большинство из тех, с кем А.И. Шокину довелось работать на заводе № 205, были такими же молодыми, как и он (25–35 лет), и многие из них впоследствии тоже внесли заметный вклад в развитие различных отраслей промышленности.

В 1933 г. на завод пришел окончивший в 1930 г. МВТУ им. Н.Э.Баумана по специальности «электротехника» С.М. Владимирский. Он работал начальником цеха, начальником производства, а с 1938 г. стал главным инженером. В том же 1933 г. пришел сюда с завода «Динамо» старший инженер-конструктор И.Я. Левин (1909–1971), окончивший в 1930 г. Государственный электромашиностроительный институт; в 1936 г. его перевели на родственный завод № 213 (бывш. «Авиприбор»), а в 1938 г. в составе большой группы сотрудников этого завода[104]104
  Среди них был и В.С. Сергеев, будущий директор зеленоградского НИИТТ.


[Закрыть] – на новый завод № 252 по выпуску ПУАЗО. Освоением ПУС «Мина-7», «Мина-7у», разработкой торпедного автомата стрельбы ТАС занимался на 205-м заводе инженер, а с 1937 – гл. конструктор Д.В. Чувилин (1901—?)[105]105
  С 1942 г – на заводе № 192: гл. конструктор, с 1946 г. – гл. инженер. С 1951 по 1953 г – зам. начальника – гл. инженер 4-го ГУ МСП СССР. В 1953 г. назначен на должность директора Морского научно-исследовательского института № 1 (МНИИ-1) МСП.


[Закрыть], пришедший на завод тоже в 1933 г. Еще один молодой специалист, пришедший на завод в 1933 г. после окончания Машиностроительного института им. А.С. Бубнова, вырос до заместителя министра судостроительной промышленности СССР, ну а пока занимал должности инженера-технолога, начальника сектора, отдела, начальника механического цеха, заместителя начальника производства. Это был Г.М. Чуйков (1909–1998)[106]106
  В 1939–1943 гг. – главный инженер завода № 251. С 1943 по 1951 г. – директор завода № 706 (п/я 2429) Минсудпрома. С 1951 г. – начальник 2-го Главного управления Минсудпрома СССР.


[Закрыть]. В 1934 г. после окончания МВТУ пришел на завод инженер-конструктор В.В. Романов (1905—?), впоследствии специалист в области конструирования антенных постов корабельных РЛС.

Когда в 1936 г. ЗАТЭМ перешел в ведение НКОП, для наблюдения за завершением строительства заводов №№ 205 и 251 наркомат назначил своего специального представителя Р.Г. Сомхияна (1902–1959)[107]107
  Он окончил в 1930 г. МЭИ и начал работать в спецлаборатории Всесоюзного энергетического института (ВЭИ) им. В.И.Ленина, в 1932—34 гг. служил в инженерных частях Красной Армии, а после демобилизации был назначен директором опытного завода ВЭИ. В 1939 г. – парторг завода № 251, в 1940 г. – директор завода № 252. В 1942 г. назначен заместителем наркома судостроительной промышленности по кадрам. С 1946 г. – в аппарате Совмина. С 1949 по 1959 г. – директор завода № 703 (ФГУП «ГМЗ «Салют»),


[Закрыть]. А в 1936 г. на завод № 205 переводом из самолетостроительного института пришел инженер-электрик А.А. Розанов (1910–1994), окончивший в 1935 г. Московский энергетический институт им. Молотова. Будущий заместитель министра электронной промышленности начал инженером, но уже скоро стал главным механиком, а потом энергетиком. Пришел сюда на работу и младший брат А.И. Шокина Виктор.

С заводом № 205 связана судьба еще одного человека, куда более знаменитого, чем работавшие там инженеры и рабочие. Здесь начинал свою футбольную карьеру Константин Иванович Бесков. Природа наделила его неплохими исходными данными, потому что лет в десять он был замечен достаточно взрослыми людьми, которые стали звать его в свои самодеятельные команды. Его позвали парни из взрослой пятой команды: 205-го завода, игравшей в четвертой московской группе. С мая по июль 1934 года он исправно являлся на все игры этой команды и терпеливо ждал. Вскоре его, фэзэушника, повзрослевшего на год, перевели в четвертую команду 205-го завода. А в 1936 году – во вторую. Но его заметили не только футболисты. Когда в 70-е годы он как тренер возглавлял «Спартак», то в разговоре дома с отцом (а мы болели за эту команду) я произнес фамилию Бесков. Моя мама тут же среагировала, хотя за футболом и не следила: «Бесков? Какой Бесков, Костя?» – то есть она его знала и помнила еще с тех времен, когда сама молодой девушкой работала на заводе.

В 1932 году правительство приняло решение о строительстве заводов по центральным приборам и синхронным передачам, то позаботились и о привлечении к разработке ПУС нескольких оптических заводов, которые вошли во Всесоюзное объединение оптико-механической промышленности (ВООМП). Оптические заводы: разрабатывали и серийно изготовляли стереоскопические дальномеры, визиры и прицельные устройства. Одновременно проходило расширение производства прожекторов, для чего требовалось:

«… закончить строительство нового прожекторного завода в Москве с тем, чтобы уже в течение 1933 г. сдать НКВМне менее 400 зенитных прожекторов; форсировать строительство заводов в Павшино и Константиновке по производству зеркальных отражателей и обеспечить в течение 1933 г. выпуск по ним 800 шт. 150-см отражателей»[108]108
  Быстрова И.В. Советский военно-промышленный комплекс: проблемы становления и развития (1930—1980-е годы). – М.: ИРИ РАН, 2006. – С. 125–127.


[Закрыть].

Несмотря на все внимание и финансирование, строительство заводов Радиогородка отставало от установленных сроков, и 17.07.1934 г. СТО был вынужден выпустить постановление № К-100с «Об изменениях сроков окончания строительства заводов ЗАТЭМ, «Радиоприбор» и Института телемеханики и связи»[109]109
  ГАРФ. Ф. Р-8418, оп. 28, д. 5, л. 30–31.


[Закрыть].

Одним из первых комплексов, освоенных производством в Москве, была система «Прожзвук» (прожектор – звукоулавливатель) С-2 для сухопутной ПВО, в которой наведение лучей прожектора для освещения цели при стрельбе в ночных условиях производилось по данным от звукоулавливателя. Применение сельсинов позволяло прожектору повторять все движения звукоулавливателя. Система «Прожзвук» явилась первым отечественным всепогодным и работающим в любое время суток средством обнаружения самолетов – именно поэтому подобные системы вызывали тогда интерес и активно разрабатывались во многих странах.

Одновременно в войска поступил звукоулавливатель ЗТ-2. Ни один документальный фильм об обороне Москвы или Ленинграда не обходится без кадров, на которых запечатлены характерные раструбы звукоулавливателя. Эта система, как вспоминал А.И. Шокин, отличалась весьма большой сложностью и, к сожалению, низкой эффективностью. Основным средством вооружения самолетов противника являлись звукоулавливатели и прожектора. Как известно, управление артиллерийским зенитным огнем сводится к тому, что расчет ПУАЗО определяет вероятную точку встречи снаряда с целью и сообщает на орудия азимут и угол возвышения. Сельсины и соответствующие механизмы разрешали передавать необходимые команды автоматически.

Возможности нашей страны для выпуска, а тем более разработки столь сложных, наукоемких комплексов, какими были системы ПУС и ПУАЗО, были невелики. Для создания собственной научной и производственной базы было необходимо изучать и осваивать опыт зарубежных фирм, ушедших далеко вперед. Советские организации, в свою очередь, могли испытывать недоверие к инофирме – не утаила ли она каких-нибудь секретов или патентов, не присылает ли второстепенных специалистов вместо лучших. Лучше всего это было делать непосредственно у его обладателей, на месте, и в тридцатые годы отправка молодых специалистов за рубеж практиковалась довольно широко.

В 1934 г. вскоре после защиты дипломного проекта молодой заводской специалист А.И. Шокин был направлен в служебную командировку на фирму «Сперри» в США для изучения вопросов проектирования и производства МПУАЗО. Поездка организовывалась через «Амторг» – акционерное общество, занимавшееся продвижением на советский рынок американских товаров, тогда еще мало известных в нашей стране на фоне традиционных европейских.

Фирма «Сперри джайроскоп» (Sperry Gyroscope), названная по имени своего основателя и владельца изобретателя Элмера Сперри (Elmer Ambrose Sperry), имела подразделения в Англии и Америке и была одной из ведущих фирм в мире в области гироскопии, телемеханики и другого военного приборостроения. Связи нашего флота с этой фирмой начались еще в 1910 году с установки гирокомпаса на крейсере «Рюрик», а после окончания Гражданской войны возобновились и расширились. В 1928 году у «Сперри» была закуплена скоростная синхронная передача для ПУС, которая за два года была воспроизведена на заводе «Электроприбор», став основой для некоторых отечественных систем. Продолжались и закупки навигационных гирокомпасов, почему за обслуживающими их корабельными специалистами долго держалось название «сперристов». Как написано в довоенной книге (для детей!) О. Дрожжина «Умные машины»: «В нашем советском флоте применяются гирокомпасы Сперри «марки VIII» и «марки V», которые раньше ввозились из Америки. Теперь мы прекрасно делаем их сами, введя в конструкцию некоторые улучшения». Активное сотрудничество шло также в области автопилотов.

Вопросы договоров с фирмой «Сперри» на приобретение образцов и оказание технической помощи с конца 1932 года рассматривались и в Комиссии Обороны, и в Политбюро, которое наконец 8 апреля 1933 года постановило: в дополнение к постановлению ПБ от 7 марта 1933 г. закупку образцов у фирмы «Сперри» произвести Наркомвоенмору за счет своего контингента на сумму 400 000 долларов. Деньги немалые. НКВМ не ограничивалось только одной фирмой: в его задачи входило еще и ознакомление с работами по усовершенствованию ПУАЗО и других фирм, в частности предполагалось закупить по одному прибору у германских фирм Герца, Газенмайера и Виккерса.

Отъезд соседа в заграничную командировку, состоявшийся 19 ноября 1934 года, был для жителей 3-го Павловского переулка и его окрестностей событием из ряда вон выходящим. Из поручений родных, связанных с этой поездкой, известна только просьба Ивана Акинфиевича: он просил сына привезти ему кенгуровую шубу. Для его дореволюционных российских понятий это было, по-видимому, обычной просьбой, но сына она поразила так, что он ей и через много лет удивлялся, особенно, когда узнал в Америке, почем там кенгуровые шубы.

Пароход «Иль де Франс»

А.И. Шокин с коллегами в Нью-Йорке

Теперь А.И. Шокину пришлось учить уже английский язык, да еще с нуля. Индивидуальные занятия с преподавателем, несмотря на непродолжительность, не прошли даром в отличие от изучения французского и немецкого в техникуме и МВТУ. Хотя с неважным произношением и не всегда грамматически правильно, но объясниться по-английски А.И. мог и много лет спустя, даже в ранге министра.

Собравшись с вещами похуже (чтобы не везти их обратно), А.И. отправился в дорогу. Правда, на нем самом одежда была довольно дорогая, выданная для поддержания престижа Родины. На фотографии он запечатлен в дорогом драповом пальто и в шляпе, которую ранее не носил. Говорят, что в состав обязательного комплекта входил еще шевиотовый костюм и желтые ботинки. Путь был далекий: сначала через Польшу и Германию во Францию на поезде, далее через Атлантику на знаменитом лайнере «Иль де Франс». Можно представить, сколько впечатлений и жизненных наблюдений дала эта командировка 25-летнему молодому человеку, начиная с первого вопроса мрачного польского пограничника, проверявшего паспорт: «Пан большевик?» 21 ноября 34-го года Шура отправил из Гавра открытку домой: