Текст книги "Александр Иванович Шокин. Портрет на фоне эпохи"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 55 страниц)

Акционерное общество «Радиопередача» возглавил А.В. Шотман. На конференции он выступил как выразитель коммерческого подхода к пониманию очередных задач радиостроительства»[69]69
  Там же.


[Закрыть].

К 1924—25 годам промышленность медленно выходит из застоя. В 1923 году завод имени Казицкого[70]70
  В послевоенные годы стало принято написание Козицкий, но, по-видимому, более правильно именно Казицкий – от польского имени Казимир и его уменьшительной формы Казик.


[Закрыть] организовал производство ламповых радиоприемников. В течение четырех лет было выпущено свыше 400 передатчиков разных мощностей и типов для Москвы, Ленинграда, Баку, Тифлиса, Харькова. Широкой известностью пользовались у радиолюбителей такие изделия завода, как радиоприемники «БЛ», «БШ», выпрямители ДВ. Завод выпускал также приемники «БЧН», коротковолновые приемники «ПКЛ-2», усилители «УН-2», «УМ-4», «УПС». В сентябре 1924 года в Москве для нужд населения начался выпуск радиоприемника «ЛДВ» (Любительский, Детекторный, Вещательный). В дальнейшем, этим же заводом были выпущены модификации этого приемника – «ЛДВ-2», «ЛДВ-3», «ЛДВ-4», «ЛДВ-5», «ЛДВ-7».

В состав ЭТЗСТ был включен и московский телеграфно-телефонный завод «Морзе». В августе 1922 г. завод переименовывается (тогда же переименовываются и другие заводы треста) в московский электромеханический завод «Мосэлектрик». Новое предприятие в основном предназначалось для выпуска средств связи для армии, но особо велика была его роль в деле радиофикации городов и деревень. В 20-е годы здесь было налажено производство детекторных приемников П-2 и П-3, а в 1927 году был начат массовый выпуск приемников РПЛ-1 и двухламповых РПЛ-2. В 1930 году коллектив завода освоил выпуск более сложного экранизированного четырехлампового сетевого радиоприемника «ЭЧС-2», считавшегося в то время настоящим чудом технической мысли. В 1935 году на заводе было развернуто производство первого в стране недорогого массового сетевого индивидуального приемника «СИ-235», ставшего своеобразной вехой на пути создания бытовой отечественной радиоаппаратуры.

Нижегородский телефонный завод получил достаточную загрузку только в 1924 году, после обращения секретаря Нижегородского губкома ВКП(б) А.А. Жданова лично к И.В. Сталину на заводе развернули работу по подготовке серийного производства детекторных приемников и телефонных аппаратов. С этого момента завод планомерно начал увеличивать номенклатуру и объемы выпускаемой продукции, а на исходе 20-х годов завод начал изготавливать радиоаппаратуру.

Помимо государственных заводов выпуск радиопродукции вели также артели и кооперативы, особенно продукцию широкого потребления и радиокомпоненты, а также радиозаводы местной промышленности. Впоследствии многие из них были переведены в ведение НКТП или НКОП. Так, московская артель «Мосрадио» была создана в 1927 году и имела название московская артель «Химрадио», выпускала детекторные приемники и радиокомпоненты; московский завод «Профрадио» был создан в 1927 году как радиомастерская, с 1930 года стал Московским радиозаводом № 2, а с 1941 года – заводом № 695 НКЭП (впоследствии МНИИРС). Созданный в 1927 году завод «Укррадиограмто» в 1932 году был переименован в «Харьковский радиозавод», а в 1936 году переведен в систему НКОП, в 1939 году – в систему НКАП (Наркомата авиационной промышленности) и получил официальное название «Государственный завод № 193».

Воронежский завод «Электросигнал» был основан в 1931 году под названием «Красный сигналист», с 1933 года в НКТП, затем завод № 728 – Государственный Союзный Завод № 728 Наркомата электропромышленности.

Радиолюбительство в США, которое Шотман ставил в пример, начало развиваться еще до Первой мировой войны, и быстро доказало свое право на существование. Когда в марте 1913 года мощная буря разрушила силовые, телеграфные и телефонные линии на американском Среднем Западе, только любительские радиостанции благодаря своему батарейному питанию поддерживали обычный и аварийный радиообмен до восстановления работы пострадавших служб. После начала Первой мировой войны в 1914 году практически во всем мире работа неправительственных, в том числе любительских, радиостанций была запрещена. Большинство американских радиолюбителей были призваны в армию, как высококвалифицированные радиоспециалисты, а после окончания войны в их руки попали распродаваемые за ненадобностью военные радиостанции.

Радиолюбителям США был предоставлен совершенно свободный прием, и была разрешена мощность частых передатчиков до 1 кВт. В 1921 г.

профессор У. Кэди изобрел кварцевый резонатор, показав возможности его использования для стабилизации частоты лампового генератора и частотно избирательного элемента, а в 1923 г. Г. Пирс (США) предложил новую схему кварцевого генератора. И первыми кварцевую стабилизацию частоты в США стали применять вновь радиолюбители, и только затем ее использовали в радиовещании. Искровые передатчики и детекторные приемники стремительно вытеснялись ламповыми радиостанциями незатухающих колебаний с регенеративной схемой Эдвина Армстронга, изобретенной в 1912 году. В 1918 году им же была создана супергетеродинная схема, а в 1922 году – суперрегенеративная схема.

С целью изучения возможности проведения трансатлантических радиосвязей в конце 1921 года американец Пол Годли отправился в Шотландию с радиоприемным оборудованием современного для тех лет уровня для приема радиолюбительских сигналов из Соединенных Штатов. В полночь 7 декабря сквозь атмосферные помехи он услышал работу американского радиолюбителя из-за океана, а в следующие часы и дни он смог услышать сигналы более 30 радиолюбителей из США.

Народный комиссар почт и телеграфов И.Н. Смирнов

В.К. Лебединский составил весьма сжатый, но глубокий обзор состояния мировой техники применения коротких волн на конец 1924 г. и поместил его в «ТиТбП»[71]71
  Журнал «Телеграфия и телефония без проводов», издававшийся НРЛ.


[Закрыть]. Он обратил внимание на ряд сообщений, из которых следовало, что радиолюбители за рубежом с примитивными маломощными самодельными передатчиками получили рекордную дальность связи на коротких волнах диапазона от 15 до 200 м: «Неожиданное преимущество коротких волн для радиопередачи было открыто на почве любительских опытов».

В Москве состоялось расширенное заседание Коллегии НКПиТ под председательством наркома И.Н. Смирнова, посвященное коротким волнам. Новое направление сулило значительное сокращение расходов на радиостроительство и на эксплуатацию радиосвязи. Но были у него и противники. Внедрение коротких волн требовало коренного пересмотра планов радиостроительства. И в НКПиТ было немало авторитетных сторонников длинноволновой дальней радиосвязи, и в Тресте не было особого желания прекращать налаженную технологию производства и пересматривать его программу.

Ответственные сотрудники НРЛ даже после ухода Вологдина и Шорина, все равно никак не могли успокоиться, и теперь они обрушились с критикой на директора треста И.П. Жукова и В.П. Вологдина за контракт с французами. Вновь пришлось вмешиваться руководству ВСНХ и Наркомпочтеля и создавать новую комиссию (В.П. Вологдин, И.Г. Фрейман и А.М. Шателен), которая подтвердила правильность заключенного контракта. В последовавшем 14 апреля 1924 г. Постановлении Президиума ВСНХ линия поведения Треста была признана правильной.

Однако и это не остановило инициаторов кампании. Теперь для ее поддержки был использован П.А. Остряков, написавший по поводу контракта заметку в «Рабочую газету». Выступил и сам М.А. Бонч-Бруевич опубликовавший в № 23 журнала «ТиТбп» статью, в которой написал что «закабаление нашей радиопромышленности иностранцами становится понемногу свершившимся фактом».

После письма Острякова в конце марта 1924 г. «Рабочая газета» выступила с фельетоном «Радиовредители, радиопростаки, или Как покупают кота в мешке» (1924, 29 марта, № 71) Л.С. Сосновского. Этот фельетон, а особенно личность его автора, к которой мы еще вернемся, кое-что проясняют во всей этой истории.

В.П. Вологдин обратился за защитой в правительство, где эти раздоры начали руководителям надоедать. За публикацию статьи главный редактор журнала В.К. Лебединский получил выговор от наркома И.Н. Смирнова в приказе от 29 марта 1924 г. за то, что «в одной из статей допущены тенденциозные и не отвечающие действительности заключения, выходящие из рамок научно-технической компетенции Лаборатории», и в конечном счете был вынужден уехать из Нижнего Новгорода. П.А. Острякову предложено было перейти на другую работу. Прошло еще некоторое время, и А.М. Николаев, организатор и постоянный опекун НРЛ, получив новое ответственное поручение, тоже покинул Наркомпочтель.

Была назначена авторитетная комиссия в составе председателя В.В. Куйбышева (в то время Председателя ЦКК) и членов Ф.Э. Дзержинского (в то время Председателя ВСНХ СССР) и И.Н. Смирнова (Наркомпочтель). На основании обследования радиозаводов и лабораторий ЭТЗСТ, выполненного профессором Ф. В. Ленгником (членом коллегии ЦКК), комиссия полностью одобрила проявленную В.П. Вологдиным инициативу привлечения иностранной помощи.

Ф.Э. Дзержинский и С.М. Киров

Разбирательства шли долго[72]72
  Осенью 1923 г. Троцкий вел ожесточенную критику ЦК и Политбюро, обвиняя их в том, что они проводят удушающий партию бюрократизм, убивают внутрипартийную демократию, теряют пролетарский и революционный дух и своей экономической политикой ведут страну к гибели. Это было время, когда Троцкий полагал, что, опираясь на свою громадную популярность в стране, он может методом «лобовой атаки» достигнуть своей цели: стать в Политбюро выше всех и занять место отсутствующего Ленина. Но менее чем через год, возбудив во всем Политбюро против себя ненависть, Троцкий уже сильно сбавил тон. В мае 1924 г. на XIII съезде он выступил с примиренческой речью и поразившим многих заявлением: «Никто не может быть правым против своей партии. Правым можно быть только с нею». Под партией понималось, конечно, ее командование, и, следовательно, согласие с ним определяло «правоту». Это звучит неожиданно в устах того, кто только что бичевал ошибки этого командования, его негодность, окостенение, вырождение и антиреволюционность. – Валентинов Н. (Н. Вольский). Новая экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина: Годы работы в ВСНХ во время НЭП. Воспоминания / Сост. и авт. вступ, ст. С.С. Волк. – М.: Современник,1991. 367 с. После смерти Ленина в верхах была неопределенность.


[Закрыть] и привели к организационным решениям. Для исключения явного параллелизма между деятельностью НКПиТ (в деле самоснабжения его аппаратурой) и ВСНХ (стремившегося централизовать производство) возник проект передачи НРЛ целиком в ведение Научнотехнического отдела (НТО) ВСНХ, который член Коллегии М.Я. Лапиров-Скобло, согласовал с начальником Главэлектро А.3. Гольцманом. В докладной записке руководителя НТО ВСНХ академика В.Н. Ипатьева, направленной с письмом от 28 марта 1925 г. председателю Президиума ВСНХ Ф.Э. Дзержинскому, это мотивировалось следующим образом:

«…главная и основная работа ее [Нижегородской радиолаборатории] протекала в вопросах не эксплуатации, а электропромышленности, как, например, несомненно, крупные достижения по разработке типов катодных ламп и их производства, по разработке новых схем и их дополнению. Эти работы неразрывным образом связаны с целым рядом работ, которые ведутся в недрах НТО: в Государственном экспериментальном электротехническом ин[ститу]те в Москве, в Ленинградской электротехнической лаборатории, Физико-техническом ин[ститу]те, возглавляемом академиком

А.Ф. Иоффе».

Итоги работы комиссии Куйбышева, Дзержинского и Смирнова тоже были напечатаны в газете «Известия»[73]73
  Известия. № 135 (2468). 17 июня 1925. – С. 2.


[Закрыть]:

«1. Договор о технической помощи, заключенный Трестом заводов слабого тока с французской компанией радиотелеграфии, оказался безусловно выгодным для советской радиопромышленности. С помощью этого договора Трест установил массовое производство радиоизделий в течение наиболее короткого срока и при минимальных затратах.

2. Заключенный договор предоставил в распоряжение Треста ряд технических материалов (чертежи, модели, технические указания, инструкции и т. п.), с помощью которых оказалось возможным расширить и углубить лабораторную работу самого Треста не только в области усовершенствования полученных от Генеральной компании конструкций, но также и в области разработки самостоятельных новых типов.

3. <…> Трест оказался в состоянии развить производство радиоизделий благодаря договору настолько, что выпуск радиоизделий в 1925 г. по сравнению с 1923 г. увеличился свыше чем в 10 раз. Трест использует в максимальной мере советские радиотехнические силы, привлекая их к работам на своих заводах и в своих лабораториях.

<…> Вместе с тем комиссия признала, что для того, чтобы Нижегородская радиолаборатория могла принести максимальную пользу советской радиопромышленности, необходимо подчинить ее общему руководству Научно-технического отдела ВСНХ, как наиболее близкому к промышленности научному учреждению, изъяв эту Лабораторию соответственно из НКПиТ. <…>

Учитывая целесообразность объединения руководства всей радиопромышленностью, комиссия признала, что все радиопроизводство должно быть сосредоточено в одних руках, а именно – в ВСНХ. Нормальное разграничение деятельности между ВСНХ и НКПиТ в области радиотехники должно заключаться в том, что ВСНХ будет руководить всем радиопроизводством, а НКПиТ сосредоточит в своих руках всю деятельность по эксплуатации радиосооружений, а именно – радиостанций.

Вследствие изложенного комиссия признала, что договор между Трестом и Генеральной компанией должен быть оставлен в силе и Тресту должно быть предложено больше использовать все условия договора, нежели это имело место до сих пор, а все вышеуказанные обвинения против Треста и, в частности, против руководителей Треста считать необоснованными».

Ф.Э. Дзержинский вынес вопрос перехода НРЛ в ВСНХ на обсуждение специального совещания 10 июня 1925 года с участием наркома почт и телеграфов И.Н. Смирнова. Совещание приняло компромиссное решение, обеспечивавшее продолжение начатых работ на переходный период, и только в последних числах октября состоялось соглашение о порядке перехода НРЛ в ВСНХ, подписанное наркомом И.Н. Смирновым и членом Коллегии НТО М.Я. Лапировым-Скобло.

Черту под историей с фельетоном Л.С. Сосновского подвела статья секретаря ЦКК Е.М. Ярославского в «Известиях» за 14 июня 1925 года. Поскольку в ней хорошо изложена позиция критиковавших и стиль обвинений, позволим привести ее полностью:

«О т. Сосновском»

(от ЦКК)

В «Рабочей газете» № 71 от 29 марта 1924 г. была помещена статья за подписью тов. Л. Сосновского: «Радиовредители, радиопростаки, или как покупают кота в мешке». В этой статье тов. Сосновский, опираясь на непроверенные данные, обвиняет руководителя треста Слабых Токов, испытанного революционера-коммуниста тов. Жукова, в явном обмане правительства СССР. «Жуков или сознательно лгал, – пишет в этой статье т. Сосновский, – обманывал страну (чего допустить невозможно, зная преданность Жукова революции), или был жалким орудием в руках ловких технических дельцов, способных предать интересы республики. Одно из двух. Третьего нет, и не может быть».

Но через несколько строк в той же статье тов. Сосновский, отбрасывая эту оговорку о невозможности заподозрить тов. Жукова в обмане правительства, писал уже более определенно.

«Я не обвиняю тов. Жукова в чудовищном обмане правительства страны. Ибо не только 22 апреля 1924 года, когда он писал свою статью, но и сейчас основные крупнейшие заказы, взятые трестом, еще не выполнены, и Жуков никак не может точно сказать, когда же они будут выполнены. Обман и обман». И дальше: «Жуков или кто-то другой за Жукова напропалую сочинял, надеясь, что никто его не проверит». «Только теперь наиболее честные работники треста увидели, в какую петлю попал трест, а бесчестные и сейчас пытаются черное сделать белым». И, наконец, заканчивая статью, тов. Сосновский выразил это обвинение еще более определенно: «У меня нет ни малейшего сомнения, что тут была не только ошибка. Тут есть элементы злостного радиовредительства, т. е. государственного преступления».

Статья эта была направлена не только против тов. Жукова, но и против специалистов, работающих в тресте Слабых Токов, в частности против инж. Вологдина, который доказал на деле преданность интересам Советского государства. Статья требовала расторжения договора с Французской Генеральной Компанией за его бесполезность.

Начальник Главэлектро Л.Д. Троцкий на Всесоюзной радиовыставке. Профессор А.М. Бонч-Бруевич (слева) дает пояснения о работе НРЛ

Специальная правительственная комиссия т.т. В. Куйбышева, Ф. Дзержинского и Смирнова И.Н., обследовавшая трест Слабых Токов, Нижегородскую лабораторию и другие учреждения и предприятия, связанные срадипромышленностью, установила, что обвинения тов. Сосновского являются совершенно необоснованными и клеветническими по отношению к т.т. Жукову и Вологдину.

Заслушав объяснения тов. Сосновского и т. Жукова, ЦКК постановила:

«Объявить выговор тов. Сосновскому за клеветническое обвинение перед лицом рабоче-крестьянского общественного мнения тов. Жукова, а равно и инженера Вологдина, и за распространение ложных сведений, дискредитирующих государственное предприятие чрезвычайной важности».

Секретарь ЦККЕ.М. ЯРОСЛАВСКИЙ».

Так в ноябре 1925 г. закончились длившиеся почти 8 месяцев переговоры о дальнейшей судьбе НРЛ.

С июня по ноябрь 1925 г. в Политехническом музее проходила первая Всесоюзная радиовыставка, которую посетили Председатель ВСНХ Ф.Э. Дзержинский и ставший не так давно членом Президиума ВСНХ Л.Д. Троцкий[74]74
  В январе 1925 года Пленум ЦК РКП(б) сделал Троцкому категорическое предупреждение и освободил его от обязанностей председателя Реввоенсовета. Долго не могли решить, где его использовать, наконец в мае он был назначен членом Президиума ВСНХ.


[Закрыть]. Троцкий был назначен начальником Электротехнического управления, председателем научно-технического отдела ВСНХ и председателем Главного концессионного комитета. Свою работу на новом месте Троцкий начал с докладной записки на имя Дзержинского, в которой предостерегал его против взятых темпов развития промышленности и предсказывал экономический кризис. «Забот и без того по горло, а тут еще с Троцким возись», – возмущался Дзержинский в разговоре с Манцевым и Менжинским.

Пояснения Троцкому на выставке давал А.М. Бонч-Бруевич. Возможно, он искал у Троцкого поддержку и жаловался на «неправильное поведение» Треста.

В марте 1926 года разрозненные общества друзей радио объединились в Общество друзей радио СССР (ОДР СССР) – первое общенациональное радиолюбительское общество СССР и собрались на свой первый съезд. Первым в повестке дня стоял доклад Л.Д. Троцкого. Главная задача радиолюбительства в конце доклада была им сформулирована так:

«…Нам надо создать в нашей стране такую планово-организованную правильную сеть радиостанций, чтобы приучить крестьян жить коллективной жизнью трудящихся Европы, узнавать ее изо дня в день. Надо, чтобы в тот день, когда пролетариат Франции возьмет Эйфелеву башню, и с Эйфелевой башни на всех языках европейской культуры скажет: «я хозяин на французской земле», – надо, чтобы в этот день и час, не только рабочие наших городов и нашей промышленности, но и крестьяне самых далеких деревень, на севере и на юге, на западе и на востоке в ответ на голос европейских пролетариев – «слышите ли вы меня» – могли бы ответить; «слышим, слышим и поможем в самый трудный час. <…>

Развитие радио по всей нашей стране есть создание могучего, культурно-революционного очага, есть подготовка того времени, когда народы Европы и Азии объединятся в Советский Союз Социалистических народов европейских и азиатских материков»[75]75
  Из речи Троцкого на 1-м Всесоюзном съезде общества друзей радио.


[Закрыть].

С отчетным докладом выступил председатель ОДР РСФСР А.М. Любович, с докладом о радиопромышленности вместо И.П. Жукова выступил его заместитель В.И. Романовский. Были и научные доклады: М.А. Бонч-Бруевича от НРЛ имени Ленина, Н.Н. Циклинского от ЦРЛ Треста Заводов Слабого Тока, В.И. Баженова от Государственного экспериментального электротехнического института, А.Л. Минца от НИИС КА и Н.П. Куксенко от Радиолаборатории Наркомпочтеля.

В резолюции, в частности, было отмечено, что:

«Наша радиопромышленность, несмотря на годы войны и блокады, несмотря на общую культурную и техническую отсталость страны, идет вровень со многими достижениями по радио за границей;

значительный рост радиопромышленности за последние полтора года, разрешение ею ряда технических задач в области производства создают твердую базу для дальнейшего развития радиопромышленности».

Доклад В.И. Романовского вызвал оживленный обмен. Потоки жалоб местных работников на неудовлетворительность аппаратуры и ее дороговизну столкнулись с объективными трудностями в работе промышленности. Участникам съезда дальнейшее развитие отечественной радиопромышленности виделось лишь в ее тесном сотрудничестве с ОДР, и от нее требовалось покрывать всю потребность радиолюбительского рынка, как в отношении аппаратуры, так и в отношении деталей и измерительных инструментов. Предлагалось, чтобы основным производителем деталей вместо частных предприятий и артелей стал Трест, выпуская дешевые образцы полных комплектов для самостоятельной сборки радиоприемников из отдельных элементов, как детекторных, так и ламповых схем. Особое внимание было предложено уделить разработке возможно более дешевых и простых в обращении громкоговорящих установок для рабочих клубов и изб-читален. Обращалось внимание на то, что дальнейший рост радиолюбительского движения в СССР будет идти не только за счет городского населения, но и за счет широких крестьянских масс, в особенности после установки районных широковещательных радиостанций, а для этого необходим выпуск простой в обращении и дешевой детекторной аппаратуры.

В резолюции съезда отмечалось также неудовлетворительное качество сухих элементов и аккумуляторов для накала и анодного напряжения и их чрезвычайная дороговизна; была подчеркнута необходимость выпуска отсутствовавших на рынке измерительных приборов специально для радиолюбительских целей.

В 1926 г., правительство приняло решение о строительстве в Ленинграде завода «Электроприбор», призванного освободить страну от импорта электроизмерительных приборов. Построенный в рекордно короткие сроки, укомплектованный высококвалифицированными специалистами, оснащенный по последнему слову техники (только в Германии было закуплено 397 наименований различного оборудования) завод уже в 1928 году выпускал 1100 приборов в сутки.

Следующий важный шаг был сделан руководством ГЭТЗСТ в 1928 году, когда было проведено слияние Электровакуумного завода с заводом «Светлана». С этого момента завод «Светлана», который до этого занимался почти исключительно производством осветительных ламп, стал основным советским изготовителем радиоламп всех видов.

Передача НРЛ из подчинения НКПиТ в ВСНХ оказалась мерой неэффективной. У НТУ своих производственных возможностей не было, а Тресту заводов слабого тока разработанные здесь радиостанции, не подходили, так как не были рассчитаны под технологию конкретных заводов. В сходных условиях протекала работа и Всесоюзного электротехнического института (ВЭИ), также подчиненного НТУ и также нуждавшегося в расширении производственной базы для внедрения в практику своих работ. М.Я. Лапиров-Скобло еще в конце 1925 г., когда НРЛ только перешла к нему в подчинение, выдвигал проект объединения этих двух институтов в единый мощный комбинат с приданием ему опытного завода из числа законсервированных московских. По его поручению И.В. Селиверстов даже составил проект «положения» о таком комбинате, который получил название Всесоюзного экспериментального электротехнического института.

В феврале 1927 г. под председательством М.Я. Лапирова-Скобло в НТУ ВСНХ состоялась конференция, на которой обсуждалось состояние научных работ в двух институтах, вызывавших наиболее резкую критику со стороны промышленности, – в Физико-техническом институте в Ленинграде и в Нижегородской радиолаборатории.

Прения приняли исключительно острый характер, и все усилия добиться приемлемого соглашения оказались тщетными. Критики утверждали, что аппаратура, разработанная в НРЛ не соответствует заводским нормалям, принятым в массовом производстве, а технические условия для эксплуатации нижегородского радиооборудования резко отличались от технических условий на искровые и дуговые станции, находившиеся в производстве. Хотя собравшиеся единодушно присоединились к взглядам, высказанным М.А. Бонч-Бруевичем, сотрудники Треста во главе с В.И. Романовским остались при особом мнении и потребовали занесения его в протокол.

Год с лишним спустя, выступая 21 марта 1928 года на торжественном заседании Нижегородского горсовета и губисполкома совместно с научными, профессиональными и общественными организациями, посвященном 10-летию Нижегородской лаборатории, М.А. Бонч-Бруевич в частности сказал о главной подоплеке этих разногласий следующее:

«Далее на очереди стоял вопрос о коротких волнах. Вопрос был выдвинут вначале работой Маркони в Англии, но работа велась в большом секрете <…>. Поэтому Радиолаборатория приступила к работе по коротким волнам, и эти работы увенчались полным успехом. Но я думаю опять-таки, что главный успех этих работ по коротким волнам заключался не в тех разработках, которые нам удалось сделать <…>, не в тех выполнениях станций, которых мы достигли, связавшись с Америкой, Австралией и т. д., а в пропаганде коротких волн как средства связи спорного, как средства связи, имевшего многочисленных врагов, средства связи, которое нарушало во многом экономику западноевропейских промышленных компаний. Вот в пропаганде этого средства связи я вижу главную роль Радиолаборатории. <…>

Мы не ждали, и когда споры о коротких волнах разгорелись, то мы не только спорили, а сразу же построили 3 станции, и эти станции наглядней всего показали, что короткие волны должны являться основным средством связи.

Что дало это стране? Это дало стране то, что Московский узел после долгих споров стал строиться на коротких волнах, на средстве более дешевом, дающем экономию в миллионы рублей».

Вернемся в 1927 г.

Через несколько дней после конференции состоялось второе, организованное НТУ по настоянию руководителей Наркомпочтеля, более узкое совещание по вопросам радиосвязи с западными державами, в так называемом «направлении на запад», и создания надежного телеграфного сообщения с далекими восточными окраинами и Средней Азией – «направление на восток». На основании статистического учета радиотелеграфного обмена в прошлом, и прогноза его расширения в ближайшие годы необходимо было срочно упорядочить беспроводную связь Москвы. Решение этой технической задачи было найдено в сооружении так называемых «радиоцентров» – одного в Москве, другого в Иркутске, чтобы, опираясь на новую, более совершенную аппаратуру, можно было бы без задержек передавать всю массу радиотелеграфного обмена по обоим направлениям.

Правление Треста, которому было поручено разработать проект радиоцентра, обратилось за технической помощью к зарубежным фирмам. Предложения американской фирмы были переданы 17 июня 1927 г. И.П. Жукову во время его пребывания в Париже. Проект стоимостью в несколько миллионов долларов (одна только поставляемая ими аппаратура оценивалась в 1 234 555 долларов) был основан на мощных длинноволновых радиостанциях с 4 высокочастотными машинами Александерсена. Для Наркомпочтеля цена была неприемлема, и он предложил Тресту самому составить проект. Проект был составлен по опыту Французской генеральной компании, и в нем тоже предполагалось использование длинных волн и машинных передатчиков – уже готовых машин В.П. Вологдина в 150 кВт и в 50 кВт на Ходынской станции. Кроме того, использовался ламповый телефонный передатчик на 20 кВт и «Большой Коминтерн». В дальнейшем намечалась машина в 250 кВт и еще две машины, или построенные в СССР, или приобретенные за рубежом.

В этот момент фирма Маркони пригласила ознакомиться со своим новым коротковолновым передатчиком, что дало толчок к поездке И.Н. Смирнова с группой специалистов в Англию, Германию и Францию для ознакомления с постановкой дальней радиосвязи и другими достижениями техники связи в этих странах. Члены делегации получили возможность довольно подробно ознакомиться с действующими и сооружаемыми вновь радиостанциями фирмы Маркони. Выяснилось, что, хотя эти работы еще находятся в начальном периоде, фирма уже перестраивает свою работу, опираясь преимущественно на короткие волны и даже предлагает помощь при сооружении радиоцентра. Такие же тенденции перехода к коротким волнам выявились и в Берлине на фирме «Телефункен», и в Париже. М.А. Бонч-Бруевич, включенный в состав делегации, особо отметил успехи, достигнутые в Германии в области передачи по радио изображений («бильдтелеграфии»). Оказалось, возможным даже договориться о приобретении комплекта установки для Москвы – Ленинграда.

Исходя из полученных сведений, Наркомпочтель пересмотрел свои задания на проектирование радиоцентра. По просьбе Треста в НТО ВСНХ 6 июля 1927 года под председательством П.С. Осадчего было проведено совещание ведущих специалистов по уточнению задачи, обсуждения исправленного проекта радиоцентра и устранения возможных разногласий.

На нем присутствовали А.А. Чернышев, М.А. Шателен, А.А. Савельев, В.К. Корзун, М.А. Бонч-Бруевич, В.Ф. Миткевич, В.И. Баженов, А. Л. Минц, Н.Н. Циклинский, Л.Б. Слепян, В.К. Лебединский, Л. Виноградов, Филиппов, Белецкий и М.Я. Лапиров-Скобло и Н.Л. Гинзбург (секретарь).

Соответственно в сторону коротких волн были скорректированы планы промышленности, что видно из статьи «Что даст промышленность в 27–28 хозяйственном году заместителя председателя Электротреста В.И. Романовского:

«Задачи Центральной радиопромышленной лаборатории большие по объему и серьезные по значимости; к числу таких заданий в данное время относятся по передающим устройствам: а) проектирование сверхмощной широковещательной станции, б) сооружение первых типов мощных коротковолновых передатчиков с применением кварцевых стабилизаторов, в) дальнейшее улучшение техники передающих широковещательных станций.

По приемным устройствам: наравне с дальнейшим совершенствованием схем и конструкций существующей аппаратуры, подойти к созданию типа лампового приемника с непосредственным питанием от переменного тока и создание типа единого дешевого детекторного приемника (стандарт)».

Для выполнения этих задач Трест посчитал полезным объединить свои исследовательские работы с работами НРЛ и предложил вместо объединения НРЛ с ВЭИ в Москве объединить ее с Центральной радиолабораторией в Ленинграде, где уже имелись кадры высококвалифицированных научных и технических работников нужного профиля. Правление Треста предложило взять на себя расходы по перевозке оборудования и по организации новой Центральной радиолаборатории в Ленинграде в значительно расширенном виде.

В Ленинграде состоялось специальное совещание представителей НТУ ВСНХ, Наркомпочтеля, НРЛ и руководства ТЗСТ. Правление Треста предложило назначить полномочным руководителем объединенной Центральной радиолаборатории М.А. Бонч-Бруевича с поручением выбора тематики исследовательских работ в соответствии с новыми научно-техническими возможностями. Посоветовавшись со своим коллективом, М.А. Бонч-Бруевич это предложение принял, и в журнале «Радиолюбитель» № 3–4 за 1928 год было напечатано сообщение:

«Вместо ранее предполагавшегося перевода Нижегородской радиолаборатории в Москву, большая часть лаборатории будет переведена в Ленинград и сольется с лабораторией Треста слабого тока. Руководить лабораторией будет проф. М.А. Бонч-Бруевич. Лаборатория займется в первую очередь разработкой вопроса постройки сверхмощной станции от 500 до 1000 киловатт. Одновременно будет расширена радиолаборатория при физико-техническом институте им. академика Иоффе».

Президиум ВСНХ СССР постановлением от 14 мая 1928 года согласился с мнением Треста, и в соответствии с этим вышел приказ ВСНХ (№ 504 от 27 июня 1928 г.):