Текст книги "Александр Иванович Шокин. Портрет на фоне эпохи"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 55 страниц)

Глава 6
Великая отечественная война

Первый же день войны коренным образом изменил деятельность промышленности. 22 июня 1941 года заместитель председателя Совнаркома Н.А. Вознесенский поставил задачу перед наркомами: в течение суток разработать планы максимального увеличения производства вооружений. По мобилизационному плану многие судостроительные заводы должны были в механических цехах производить корпуса бомб, гранат и прочее. Во исполнение этого плана нарком судостроительной промышленности Носенко своим приказом назначил А.И. Шокина особым уполномоченным наркома по изготовлению боеприпасов на московских заводах 4-го главка №№ 205, 251, 252 и 192 и в НИИ-10.

Очень скоро, продолжая выпуск основной продукции, судпромовские заводы освоили производство боеприпасов новейших видов: 20-мм бронебойно-зажигательных и осколочно-термитных снарядов, а также модернизированных универсальных запалов, МУВ, для мин. Особенно сложно было с запалами. Чтобы развернуть их массовое изготовление, для снижения трудоемкости и расхода материалов потребовалось провести большое количество технологических усовершенствований. Производственные мощности НИИ-10 также полностью загрузили серийной продукцией: телефугасами, пеленгаторами радиостанций, шоринофонами[169]169
  Непонятным сегодня словом «шоринофон» назывались в честь изобретателя приборы для механической записи звука на целлулоидной кинопленке.


[Закрыть]. Кстати, телефугасы (относившиеся к технике особой секретности), как сегодня известно, применялись в оставленных нашими войсками Киеве, Харькове, в боях под Ленинградом и под Москвой.

Среди освоенных изделий были также и некоторые основные детали реактивных снарядов М-8 и М-13 для новых секретных боевых машин, производство которых разворачивалось на «Компрессоре» под руководством главного конструктора завода В.П. Бармина. Уже в августе 1941 года завод «Компрессор» отправил на фронт первые БМ-13, а в сентябре было смонтировано 36 боевых установок. Был в этом деле также, может быть и небольшой, вклад А.И.

В первый день Великой Отечественной войны, 22 июня 1941 года, решением партийного комитета завода-205 при непосредственном участии д.в. Чувилина и А.А. Розанова была организована группа специалистов, инженеров и рабочих, для оказания технической помощи командному и

личному составу частей зенитной артиллерии и военно-морского флота в быстрейшем освоении новой военной техники – ПУАЗО-З, ТАС, ЦАС и др. непосредственно на фронтах и боевых кораблях. По заданиям Главного артиллерийского управления, командующего ПВО страны, Наркомата Военно-морского флота, Наркомата судостроительной промышленности специалисты были командированы в воинские части.

С начала войны главный инженер главка находился на работе практически безвыходно. При воздушных тревогах, как и все, принимал активное участие в работе МПВО, бегал на чердаки и на крыши тушить зажигалки. «Самолеты гудят, прожекторы светят, зенитки стреляют, осколки по крыше стучат, того и гляди в голову попадут, а все стоят и смотрят», – так довольно иронично вспоминал он спустя годы эти эпизоды. Как и все записывался в ополчение, но, естественно, его туда не пустили.

В октябре началась эвакуация предприятий главка. Вместе с заводскими эшелонами отправились в теплушке в эвакуацию сначала в Горький, потом дальше на восток, в Сталинск, жена с грудной дочерью.

А.И. Шокин находился в Москве до последнего момента, когда 15 октября поступил приказ на эвакуацию в Горький наркомата во главе с А.М. Редькиным[170]170
  Нарком Носенко оставался в Москве с небольшой оперативной группой.


[Закрыть], в том числе и ему самому. Вспоминая эти дни, он не принимал разговоров о панике в Москве, считая, что ее просто не было, а была эвакуация по приказу. Постоянно находясь на работе, он просто не мог быть очевидцем уличных событий. Но и ему пришлось натерпеться. 17 октября они с товарищами выехали на автомашине из Москвы по единственной остававшейся дороге на Горький. На шоссе Энтузиастов машина была остановлена толпой. Какой-то матрос (и откуда он взялся?) с криком: «Не дадим начальству драпать!» – пытался открыть дверь машины и вытащить его со спутниками наружу. Вооруженному пистолетом А.И. Шокину со товарищи удалось запереться, отбиться и поехать дальше.

Все-таки они добрались до Горького, который уже тоже бомбили. А.И. врезалась в память картина бомбежки моста через Волгу, когда по заходившим на мост немецким бомбардировщикам стреляли зенитки с берега и с речных военных кораблей.

Дальнейший свой путь он решил проложить через находящееся за Горьким село Сухо-Безводное, где должна была пока быть семья. Тут произошел случай сродни рассказу Чехова «Пересолил». Дорогу путники не знали, да ее почти и не было. Взяли проводника – местного мужичка – на все вопросы отвечавшего: «Знамо-ведомо». Под эту присказку машина заехала в такой темный лес и в такое бездорожье, что проводника стали подозревать в злом умысле. Под угрозой пистолета, вытащенного горячим А.И., он со страху отвечал на все вопросы все то же «знамо-ведомо», а, в конце концов, сбежал. Этот эпизод долго входил в репертуар лучших устных рассказов А.И. Шокина.

Из Москвы были эвакуированы все шесть предприятий Наркомсудпрома. По состоянию на ноябрь 1941 года согласно отчету заместителя председателя Совета по эвакуации при СНК СССР А.Н. Косыгина эвакуация их оборудования в основном была закончена. Было вывезено до 3200 единиц оборудования, 3665 т цветных металлов, 177 т кабельных изделий, 2299 т черных металлов и 4450 человек кадров. Оставалось вывезти небольшое число людей, материалов и металлоконструкций, для чего требовалось еще 140 вагонов. Завод-251 из Москвы был эвакуирован в г. Петровск Саратовской обл. (ныне завод «Молот»), а завод-205 – в г. Саратов. Часть оборудования заводов 192 и 205 (около 100 станков) была оставлена для работы по обеспечению нужд фронта.

Загрузка производственных мощностей научных учреждений главка серийной продукцией и дальнейшая их эвакуация привела в первые месяцы войны к практическому свертыванию НИР и ОКР. Остались только испытания аппаратуры на флотах, и среди них – корабельных теплопеленгаторов. Из 66 работ, находившихся в плане НИИ-10, более половины прекратили или законсервировали. Такая же картина была и по тематике НИИ-49. До эвакуации из Ленинграда в Свердловск 1941 г. сотрудники этого института выполнили 16 заданий; работы по 24 темам в связи с войной были прекращены. Часть его оборудования перевезли в Москву, но и в Ленинграде оставался филиал института. НИИ-10 перевели в Сталинград, а затем тоже в Свердловск, где в декабре 1941 года оба института объединили, присвоив общее наименование НИИ-10. В Москве также продолжал работу его филиал. Длившееся несколько месяцев перемещение сотрудников и оборудования не позволили выполнить даже скорректированный тематический план 1941 года. В августе 1942 года НИИ-10 реэвакуировали в Москву, а позже восстановили и НИИ-49 в Ленинграде.

Доехал ли А.И. Шокин с лихим проводником в Сухо-Безводное, сегодня неизвестно, но далее его путь лежал в Петропавловск, Свердловск и Сталинск. В Сталинск были эвакуированы заводы №№ 192, 251 и 252. В тяжелых условиях войны от А.И. Шокина требовалось постоянно искать наилучших путей использования ученых и инженеров, квалифицированных рабочих, станков и оборудования, дефицитных материалов, т. е. заниматься концентрацией и специализацией разбросанных по стране и без того ограниченных ресурсов. В.С. Сергеев – впоследствии директор НИИТТ в Зеленограде, а тогда работавший на заводе № 252 – вспоминал:

«А.И. Шокин приехал проверить, как идут дела с восстановлением завода, сильно пожурил руководство, снял главного механика, и буквально в несколько дней, в его присутствии, деревянные перекрытия между этажами были заменены на металлические, застелены досками, на потолках подвешены троллеи для питания станков, и цех начал работать, выдавая продукцию для фронта».

Сам Александр Иванович вспоминал, как ему приходилось заниматься стройкой, возможно в Петропавловске[171]171
  Сюда прибыл московский завод № 239 (2-го, минно-торпедного главка НКСП). Там же создали новый завод № 347 (с кадрами ленинградских судостроительных заводов).


[Закрыть]. На строительство пригнали казахов, не понимавших, или делавших вид, что не понимают по-русски. Шокин подошел к десятке сидевших кружком строителей и стал объяснять задачу по переноске кирпичей. Реакции на его слова не было никакой. Не помогали ни ругань, ни угрозы, ни потрясание пистолетом. Сначала молодой начальник несколько растерялся, не зная, что же еще нужно предпринять, но, приглядевшись к группе, заметил, что все они смотрят на самого старого и строго следуют его указаниям. Тогда всеми описанными способами начальник стал объяснять, что нужно делать, уже одному этому старцу, потом дал ему в руки кирпич и отвел к нужному месту. Вся команда повторила действия своего предводителя, и таким образом переноска кирпичей началась. Чтобы увеличить производительность труда, А.И. Шокин сам нагрузил старейшину десятью (ну, может, и поменьше) кирпичами, и все другие стали носить помногу кирпичей. Работа пошла…

В Петропавловске он подхватил дизентерию. Болеть было некогда, лекарств не было, лечиться пришлось только голодом и чаем, и последствия болезни остались на всю жизнь.

Поколение руководителей промышленности, прошедшее войну, приобрело замечательные навыки создания новых производств в «чистом поле». А.И. Шокин вспоминал, что никогда так продуктивно не работалось, как в последние предвоенные, военные и послевоенные годы. Опыт, приобретенный собственным горбом в адских с современной точки зрения условиях, обеспечил не только восстановление в кратчайшие сроки хозяйства в разоренных войной районах, но и быстрый рост промышленности в последующие годы.

А в Москве стояли пустующие предприятия со всей готовой инфраструктурой и 282 тысячи человек в возрасте от 16 до 55 лет, которым после эвакуации предприятий и учреждений было негде работать. Поэтому немедленно после успешного контрнаступления советских войск, когда у руководства страны появилась уверенность, что угроза захвата Москвы миновала, началось развертывание здесь производства военной продукции. В частности, требовалось немедленно восстановить производство боеприпасов и ПУАЗО для частей ПВО на оставшемся оборудовании заводов НКСП, и уже 22 декабря А.И. возвратился в Москву. Но актуальны были и другие задачи. Военная обстановка потребовала вновь повернуть предприятия главка к их основной специализации – выпуску приборов. Так, приказом НКСП от 24 февраля 1942 года на московском филиале эвакуированного в Саратов завода-205 предлагалось форсировать работы по приборам самонаведения к торпедам, чтобы приступить к серийному изготовлению аппаратуры.

Сначала здесь собрали особую группу из специалистов по ультразвуковым магнитострикционным приемникам, усилителям высокой частоты, гироскопии и приборам управления – всего семнадцать человек с завода № 205 во главе с М.К. Розиным. Завод № 209 в Ленинграде, только-только освоивший «НТ-20», в середине июля 1941 г. начал готовить к эвакуации в Свердловск цех по изготовлению спецтехники, а также и всего незавершенного производства по изделиям спецтехники и по аппаратам «СТ-35», наиболее ценное станочное оборудование, в том числе почти все координатно-расточные станки. В 1942–1944 гг. шифровальная техника выпускалась серийно свердловским заводом № 707 – филиалом завода № 209. Самым массовым прибором-приставкой стал «С-308».

В Ленинграде в начале июля 1941 г. в Смольном перед директором оставшейся части завода А.А. Терещенко поставили задачу наладить производство пистолетов-пулеметов Дегтярева – ППД. Несмотря на сложнейшую обстановку, завод уже в октябре передал фронту первую партию ППД а к декабрю 1941 г. их выпуск достиг запланированного уровня. В августе следующего, 1942 г. директор завода А.А. Терещенко получил приказ об организации на заводе крупносерийного производства пистолетов-пулеметов ППС конструкции А.И. Судаева. Их первые образцы были изготовлены к концу 1942 г., а со второго квартала 1943 начался их серийный, с постоянным увеличением объема производства выпуск.

В Ленинграде продолжалась и работа над аппаратурой засекречивания. В конце 1942 года при КБ завода № 209 была организована лаборатория по разработке секретной телефонии. Начиная с 1942 года завод выпустил 50 аппаратов засекречивания, в основном имевших шифрующие устройства со сложной механикой. Лаборатория была усилена специалистами из других ведомств Ю.Я. Волошенко, М.Л. Дайчиком, А.П. Петерсоном, А.М. Наносом, Л.И. Ионтовым, С.Я. Салтыковым и др. Хотя общая численность лаборатории была всего 25–30 человек, но, имея хорошую производственную базу завода, она смогла разрабатывать механические узлы шифраторов, а позднее аппаратуру засекречивания в целом. В соответствии с Приказом наркома электропромышленности СССР № М-3-67 от 7 февраля 1944 г., на базе Ленинградского телефонного завода «Сигнал» и структурных подразделений завода имени А.А. Кулакова (Электромеханического завода и Центрального конструкторского бюро с опытным производством, которое было основано в 1935 г. как «Комбинат техники особой секретности»), было образовано новое предприятие.

В Москве на производственных площадях филиалов эвакуированных заводов-251 и -252 в начале 1942 г. были организованы новые заводы – 706 и 703 соответственно. На территории завода 205 («ЗАТЭМ») эвакуированного в г. Саратов, был размещен реэвакуированный завод-192. Завод № 703 – нынешний «Салют» – первым директором которого стал С.М. Владимирский, был организован в Москве 26 апреля 1942 года приказом Народного комиссара судостроительной промышленности СССР. Салютовцы за два года отправили на фронт 82 тысячи корпусов мин заграждения, изготовленных из труб, предназначенных для укрепления берега Москвы-реки в месте, где до войны планировалось возвести Дворец Советов, а также более 176 тысяч пороховых камер для реактивных снарядов «катюш».

Вспомнили и об основной тематике главка. Заводам пришлось быстро перестроить свою работу, чтобы, сочетая опытное и серийное производство, институты могли продолжить свойственную им работу в интересах ВМФ. Но ведущие специалисты по этой тематике оставались в Ленинграде, и нужно было оттуда их вызволить.

Рассказывает Ирина Георгиевна Титова – дочь Георгия Алексеевича Титова, работавшего в то время главным инженером завода № 212.

«Когда началась эвакуация завода «Электроприбор», мы с мамой, Клавдией Дмитриевной, должны были уехать с последним эшелоном.

Погрузились в теплушки (товарные вагоны) и ждали отправления целую неделю, так как путь то перерезали немцы, то отбивали наши. Отлучились на несколько часов, а поезд отправили. Так мы остались в блокадном Ленинграде.

Завод был переведен на казарменное положение. Работали в цехах, боролись с пожарами и разрушениями от обстрелов. Чтобы выжить и быть ближе к заводу, перебрались на квартиру к Третьяковым на Кировском проспекте. В начале зимы папа взял нас на завод.

Здесь нас поселили в маленькой комнате рядом с проходной. Поставили печь-буржуйку, железные кровати и стол. Зима была лютая, и к нам отогреваться и попить кипятка приходили многие папины сослуживцы. Помню

С.Ф. Фармаковский, закутанный в женский платок, садился к печке и молча отогревался, затем начинались разговоры о минах, ремонте оборудования с кораблей, умерших товарищах, восстановлении хлебозавода, доставке воды с Невы и др.

Действующий завод был постоянной целью для обстрела, но страха погибнуть уже не было. Нас с мамой спас охранник, дежуривший под аркой при выходе с завода. Его окрик: «Стоять!» – не дал нам выйти на открытую площадку, где разорвался снаряд. Папа тоже два раза чудом остался жив. Снаряд, пробив стену, попал в кабинет, где проходила оперативка, и не взорвался. В другой раз, когда он шел в Смольный, снаряд упал перед ним в открытый люк канализации и там взорвался.

Весна 42-го года, снег еще не сошел, мама ухаживала за «дистрофиками» в заводском профилактории.

Появилась надежда, что будет лучше. Можно вскопать огород, все спрашивали друг друга про семена.

Вдруг изменилась тема разговоров «у печки». Все чаще звучало: «Надо сделать…», «Необходимо подготовить…», «Срочно привести в порядок…», «Шокин приедет…». Эти мужественные, прошедшие тяжелые испытания люди произносили: «Шокин… Шокин», с такой интонацией, что я ощутила значимость события и представляла себе этого человека большим и суровым.

В день его приезда я заболела и лежала в кровати, когда в комнату быстрой походкой вошел невысокий, улыбающийся мужчина и протянул мне плитку шоколада».

Если хотя бы попытаться представить, чем могла быть шоколадка для ребенка среди блокадного голода и холода, то станет понятно, почему первая встреча Ирины Георгиевны с А.И. так врезалась ей в память.

Главный инженер главка приехал в Ленинград оценить, в какой мере можно еще рассчитывать на оставшийся потенциал заводов и НИИ-49 для вновь разворачивавшихся разработок. Часть сотрудников вскоре была отправлена на Большую землю через Ладогу. Эвакуированными, среди которых были такие известные ученые и инженеры в области приборостроения, как В.Н. Третьяков, А.С. Одинцов, П.П. Фираго, Э.Н. Эллер и др., была усилена группа инженеров на заводе-706. К ним присоединились москвичи А.Ю. Ишлинский, В.А. Карпов, В.Д.Чижов, Г.М. Клементьев и др.

Во второй половине марта 1942 года в Центральный аппарат Государственного комитета обороны ГКО) были приглашены А.А. Розанов, Д.В. Чувилин и В.Д. Чижов, которым было поручено подготовить предложения по организации специального конструкторского бюро[172]172
  Ныне Государственное научно-производственное объединение «Агат».


[Закрыть] по проектированию, изготовлению, и испытаниям «первых образцов и отработке чертежей для серийного производства торпед и мин акустического действия»[173]173
  Ныне Государственное научно-производственное объединение «Агат».


[Закрыть]. Деятельное участие в организации этого бюро принял сын Председателя Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинина – В.М. Калинин. Юридически создание Специального конструкторского бюро Наркомата Судостроительной промышленности было закреплено Постановлением Государственного комитета обороны от 2 апреля 1942 года, подписанным И.В. Сталиным. Специального конструкторского бюро Наркомата судостроительной промышленности (СКБ НКСП). Его первым начальником стал А.А. Розанов – в будущем заместитель министра электронной промышленности. Постановлением ГКО № 1521 от апреля 1942 г. начальнику СКБ НКСП предлагалось организовать разработку «самонаводящейся акустической торпеды САТ, автоматически меняющей свой курс под действием шума корабля-цели и обеспечивающей обязательное попадание во вражеское судно без точного прицельного огня»[174]174
  Интересно, каким образом готовились эти постановления, по крайней мере – в 1941 г. Брался исходный документ с предложениями от инициаторов любого ранга, текст тут же правился карандашом с изменением шапки, заголовков, подписей и (реже) дополнениями, отдавался в печать, тут же подписывался и шел в рассылку за соответствующим номером.


[Закрыть]. В дальнейшем деятельность СКБ была расширена. После организации СКБ специалисты бригад, обслуживающих воинские части, работали под непосредственным руководством начальника СКБ А.А. Розанова и директора завода-205 Г.М. Чуйкова, которые эффективно использовали их опыт, как в разработке новых видов боевой техники, так и при модернизации серийных приборов и систем управления.

Г.А. Титов уезжать из Ленинграда не хотел, остался на заводе. Наконец в июле 1942 года и он с семьей отправился на «Дугласе» в Москву, где с 1943 г. стал главным инженером завода № 706. Первые два месяца они жили в гостинице «Москва», потом переехали на шоссе Энтузиастов в комнату в квартире В.А. Кандарицкого (тоже один из сослуживцев А.И. Шокина). Там же получили комнаты Третьяковы, Эллеры. Еще в этом доме жили Чуйков, Розанов, Савельев.

Сотрудники СКБ были размещены на 2-м этаже главного корпуса НИИ-10 и со 2 апреля 1942 г. приступили к работе. Подавляющее большинство сотрудников СКБ было переведено на казарменное положение.

В мае-июне 1942 года была реэвакуирована из г. Саратова и направлена на работу в СКБ группа работников завода-205, среди них: Ф.С. Сметанников, А.Ж. Иевретдинов, К.И. Богданов, И.И. Дмитриев, И.О. Пименов, А.К. Баулин, А.Г. Аркин, И.А. Бобков, В.П. Иванов, В.В. Томский, З.Ш. Либуркин, И.И. Липовецкий и многие другие.

В августе-сентябре 1942 года СКБ пополнилось работниками других приборостроительных заводов Москвы, а также демобилизованными из армии после ранения специалистами, в том числе прикомандированными к войскам ПВО М.Я. Шутовым, А.И. Васильевым, А.В. Куренковым.

Для размещения прибывших из Ленинграда специалистов и их семей были организованы два общежития: одно – в помещении трехэтажного здания фабрики-кухни по бывшему Центральному проезду, дом 4А (ныне Авиамоторная, 51А), другое – в Петроверигском переулке.

В декабре 1942 года Наркомсудпром на основании решения ГКО передал в состав СКБ Специальное конструкторское бюро завода-706 вместе с его тематикой.

Таким образом, к концу 1942 года было создано и укомплектовано мощное конструкторское бюро с высококвалифицированным составом специалистов.

Для размещения СКБ на заводе-706 было выделено 2,5 этажа в главном корпусе и большой пролет в заводском корпусе для организации опытного цеха.

Основными разрабатывающими подразделениями были проектноконструкторский отдел (ПКО), лабораторный отдел, группа самонаводящихся акустических торпед.

Общая численность СКБ на конец 1943 года составляла 375 чел, в том числе эвакуированных из Ленинграда 122 чел. Начальником ПКО был назначен А.С. Одинцов, начальником лабораторного отдела В.Н. Третьяков (в будущем – заместитель министра судостроительной промышленности), его заместителем – Н.Н. Остряков.

Группу самонаводящихся акустических торпед (САТ) возглавил В.Д. Чижов (впоследствии директор КБ-l), в состав группы входили Ф.С. Сметанников, Ф.В. Лукин и другие высококвалифицированные специалисты.

Первые годы войны на море выявили ряд серьезных недостатков систем типа «Мина-7». Боевые действия выявили слабую пригодность схем ПУС эсминцев и крейсеров для работы, оказавшейся главной, – обстрелов береговых ненаблюдаемых впрямую целей. Уже к концу 1942 года был разработан прибор, «значительно повысивший эффективность стрельбы по берегу с использованием вспомогательной точки наводки». Далее последовала коренная модернизация ПУС «Мина-7», в результате которой точность наводки орудий была существенно повышена. Но методы решения задач и состав основных приборов нового ПУС «Мина-30» практически не отличались от ПУС «Мина-7», поэтому еще одной из первых задач, поставленных перед СКБ в 1942 г., была задача проведения коренной модернизации системы ПУС «Мина-30». Она была проведена в течение 1943 года под руководством З.Ш. Либуркина.

В 1943 году была наконец испытана на Северном флоте, а в следующем году и принята на вооружение система МПУАЗО «Союз» для эсминцев.

В Свердловске в объединенном НИИ-10 были развернуты новые работы по гироскопии. В их результате к концу войны был создан силовой гироазимутгоризонт, ставший основным прибором корабельной артиллерийской гироскопии. В июле 1942 года в СКБ в Москву была переведена группа работников НИИ-10 по гироскопической тематике во главе с Н.Н. Остряковым и В.И. Кузнецовым, а также инженеры-экспериментаторы Е.К Беляков и Ф.В. Лукин. Новым директором восстанавливаемого НИИ-10 стал В.Д. Калмыков. Под его энергичным руководством уже в 1943 году институт полностью восстановился и получил новые задания на разработку систем, непосредственно необходимых фронту.

Наиболее важными разработками СКБ для нужд Красной Армии, выполненными в 1942–1943 гг. и успешно эксплуатировавшимися в воинских частях, были:

– гироскопический прицел для танковой пушки «Таран»;

– автоматический прицел «КЛК-42» для 85-мм зенитной пушки.

В процессе разработки системы «Таран» была выявлена необходимость коренной переработки электропривода башни танка Т-34, поскольку она не обеспечивала ни точности, ни плавности наводки башни.

Разработанный специалистами СКБ новый силовой электропривод башни с применением специального контактного следящего привода обеспечил точную наводку пушки и ее плавность во всем диапазоне изменения скорости наводки (от 00 до 80/сек.) и значительную максимальную скорость (около 180/сек.) переброски пушки с цели на цель. Система «Таран» была принята заказчиком, и ее изготовление для нужд фронта было поручено заводу 706 НКСП.

Опыт войны показал, что, для быстрой выработки упрежденных координат целей и на трубку каждому зенитному орудию среднекалиберной зенитной артиллерии, непосредственно сопровождающей войска, необходим свой прибор. После обращения ГАУ КА в октябре 1942 г. СКБ приступило к разработке отечественного автоматического прицела «КЛК-42», хотя было известно, что попытки иностранных фирм, например фирмы «Шкода», окончились неудачей. При проектировании прицела КЛК-42 авторы предложили и реализовали новый по тем временам метод определения упрежденных координат цели по ее угловым скоростям, и в течение 6 месяцев автоматический прицел был разработан, изготовлено 4 опытных образца, а летом 1943 г. были проведены его полигонные испытания в г. Костереве (Украина).

Продолжились работы по неконтактным взрывателям. В начале 1943 г. специалистами СКБ в инициативном порядке под руководством ведущего конструктора В.Д. Чижова был разработан и испытан в морских условиях макет комбинированной индукционно-акустической донной мины. На основании результатов испытаний нарком судостроительной промышленности И.И. Носенко и нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов совместным приказом от 2 февраля 1943 г. возложили на СКБ разработку и изготовление опытных образцов мины «ИА», объявив этот заказ «фронтовым». В целях ускорения разработки и проведения морских испытаний группа специалистов СКБ была командирована в г. Баку, где, собственно, и была разработана мина «ИА», и изготовлено 5 опытных образцов, полностью удовлетворяющих требованиям Минно-торпедного управления ВМФ. При прохождении над миной кораблей, в том числе размагниченных и даже деревянных, но с неразмагниченным двигателем, от акустических колебаний, излучаемых кораблем, срабатывал акустический канал, а от магнитного поля корабля срабатывал индукционный канал и замыкал цепь запала. Мины «ИА» весом 500 или 1000 кг (отличавшихся только зарядной камерой, содержащей 330–700 кг взрывчатого вещества соответственно), спускались на парашюте с самолета, устанавливались с торпедных катеров, или с подводных лодок, причем «ИА-1000» можно было устанавливать непосредственно из их торпедных аппаратов.

Среди всего этого множества задач самым главным для судьбы А.И. Шокина оставалось обеспечение частей ПВО приборами управления зенитным огнем. Поначалу ими по прежнему оставались системы «Прожзвук» – распоряжение ГКО № 131 от 13 июля 1941 г. было посвящено производству звукоулавливателей «Прожзвук-4» и «Прожзвук-6». Когда через месяц после начала войны начались мощные воздушные налеты на Москву, потребовались серьезные меры по укреплению противовоздушной обороны и столицы, и других городов. Для вновь разворачиваемых, да и многих действующих артиллерийских зенитных дивизионов в больших количествах требовались ПУАЗО-3. Чтобы выполнить эти срочные заказы, А.И. пришлось лично заниматься на московских заводах главка проблемой резкого увеличения выхода готовой продукции по ПУАЗО-3[175]175
  Несмотря на все усилия, ПУАЗО не хватало, и в первую очередь ими оснащалась территориальная ПВО, а в войсках и в 1943 году оставалось свыше 40 зенитных батарей без ПУАЗО.


[Закрыть]. Большая часть их выпуска в июле-августе 1941 года шла на усиление зенитных частей Московской зоны ПВО. Сюда были стянуты едва ли не все лучшие на тот период истребители, имевшиеся у Красной Армии. Были установлены и радиолокационные станции дальнего обнаружения самолетов. В целом «бригады специалистов в воинских частях зенитной артиллерии фронтов: Южного, Северо-Кавказского, Сталинградского, 1, 2, 3-го и 4-го Украинских, Западного и Волховского, а также в районе ПВО городов Москвы и Горького оказали техническую помощь командному и личному составу более тысячи пятисот батарей зенитной артиллерии, имевших на вооружении приборы ПУАЗО-З, ПУАЗО-4». Одновременно решались задачи совершенствования ПУАЗО-3, особенно в части сокращения обслуживающего расчета и снижения массы. Не менее (а может быть, и более) важной была модернизация приборов для работы по более скоростным самолетам, т. е. по изменению баллистики приборов. Для автоматизации процесса решения задачи и сокращения расчета ПУАЗО в НИИ-10 была поставлена разработка векторно-электрического ПУАЗО (ВЭ-ПУАЗО), решающая схема которого была впервые собрана на электрических элементах. В 1942 году первый такой прибор был установлен на батарее у железнодорожного моста через реку Оку у Голутвина. Командование ПВО высоко оценило работу прибора и настояло на его срочном серийном изготовлении. Несколько позже был создан прибор ВЭПУАЗО-2, который работал с только что появившимися наземными радиолокационными станциями «Пегматит». Первая партия этих приборов была выпущена в начале 1944 года под названием «Малахит» и успела поработать в зенитных батареях, отбивая налеты фашистской авиации. За разработку обоих приборов были присуждены две Сталинские премии.

Информация, поступавшая со всех фронтов мировой войны, говорила о том, что мощнейшим средством ведения военных действий стала быстро совершенствующаяся радиолокация, что ей и другим электронным устройствам отводится все большее место в разработках систем вооружения.

Когда в июле 1940 года немцы начали массированную воздушную войну против Великобритании, сосредоточив для этого 2500 бомбардировщиков и истребителей, то ВВС Великобритании смогли противопоставить этой воздушной армаде только 900 истребителей, но зато уже обладали возможностью наводить их на германские самолеты по данным радиолокационного наблюдения. Потери немцев росли с каждым днем, и к концу октября 1940 года «люфтваффе» вынуждены были отступить. В мае 1941 г. в Атлантике прошла многодневная охота английского флота за немецким линкором «Бисмарк», в которой обеими сторонами активно использовалась корабельная радиолокация, а со стороны англичан применялись еще и самолеты-торпедоносцы с бортовыми РЛС. В результате «Бисмарк» был потоплен. Так, едва успев появиться, радиолокация почти сразу перешла от ранней стадии к периоду зрелости.

В нашей стране работы по радиообнаружению самолетов для ВНОС были начаты Управлением ПВО РККА в 1933 г. В 1940 году под наименованием РУС-1 (радиоулавливатель самолетов – первый) была принята на вооружение для охраны воздушного пространства государственной границы аппаратура «Ревень», работавшая по наблюдению биений сигнала при пересечении самолетом поля между антеннами передатчика и приемника. Заказчиком выступал Научно-испытательный и исследовательский институт связи РККА (НИИИС РККА).

Другим направлением работ по радиообнаружению самолетов стало оснащение зенитной артиллерии. Занималось им Главное артиллерийское управление (ГАУ), и первоначально речь шла о наведении радиоаппаратурой прожекторов по аналогии с системой «Прожзвук». Усилиями Центральной радиолаборатории Главэспрома в Ленинграде удалось в январе 1934 года провести первый успешный эксперимент по обнаружению гидросамолета, осуществлявшего взлет и посадку у побережья Финского залива.