Текст книги "Александр Иванович Шокин. Портрет на фоне эпохи"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 55 страниц)

Свой анализ положения и видение путей дальнейшего развития в области производства и применения ЭВМ в нашей стране А.И. Шокин в меру дозволенного изложил в статье «Электронная вычислительная техника и автоматизация производства», опубликованной в «Правде» 20 октября 1959 года. Это была его первая открытая публикация, да еще в центральной газете. Вся она проникнута беспокойством о состоянии дел в этом важнейшем направлении работ. В статье подчеркивалось, что желаемых результатов можно достичь только при комплексной автоматизации производства на основе применения вычислительной техники, а не за счет автоматизации отдельных агрегатов, отдельных производственных операций. Далее, исходя из примеров комплексного подхода в различных отраслях, автором статьи был сделан вывод о первостепенном значении выработки принципов конструирования средств вычислительной техники.

Вычислительная техника, переходившая в промышленность из научных лабораторий, страдала, по его мнению, теми же «детскими болезнями», что и радиолокация в начале своего развития, – отсутствием унификации и стандартизации. Получалось, что электронная вычислительная техника, призванная совершить перелом в деле автоматизации производства, по своим конструктивным решениям оказалась непригодной для современного механизированного производства. А.И. в статье предлагал в корне изменить принципы конструирования ЭВМ, создавая все их многообразие из стандартных унифицированных узлов. Подобный метод, отмечал автор, давно применялся в отечественной радиоэлектронике при создании самых сложных агрегатов.

«Крупным недостатком в организации работ по комплексной автоматизации производства с использованием вычислительной техники является распыление сил и средств по многим, в ряде случаев второстепенным, направлениям, отсутствие четкого единого плана в этой области. Неправильно, что средства вычислительной техники создаются в отрыве от объектов автоматизации. Так, проектированием средств программного управления для станков занимаются десятки организаций, а над конструктивной доработкой самих станков практически никто не работает. Для многих технологических процессов отсутствуют датчики и исполнительные механизмы… Задачи, поставленные июньским Пленумом ЦК КПСС, требуют перестройки работы ряда научно-исследовательских организаций и заводов, работающих в области создания управляющих вычислительных машин. В частности, необходимо провести четкую специализацию этих организаций, укрепить связи отраслевых научно-исследовательских организаций с промышленными предприятиями.

В нынешней семилетке в нашей стране будет построен ряд новых институтов и промышленных предприятий, работающих в области электронной вычислительной техники, созданы специальные конструкторские бюро на предприятиях. Роль этих конструкторских бюро в развитии отечественной вычислительной техники может быть очень велика. При четкой специализации они могут самостоятельно создавать машины по определенным направлениям вычислительной техники… Особенно возрастает роль головных научно-исследовательских институтов вычислительной техники, которые должны превратиться в мощные центры, определяющие техническую политику в отечественном математическом машиностроении. Нужно форсировать строительство новых заводов и институтов по радиоэлектронике и быстрее обеспечивать их необходимым станочным и технологическим оборудованием. В ближайшие годы необходимо резко увеличить подготовку кадров специалистов по электронным вычислительным машинам.

Автоматизация производства на базе широкого использования электронной вычислительной техники – жизненно важная техническая проблема, решить которую можно только совместными усилиями работников науки и промышленности».

А.И. Шокин открыл выставку радиолюбителей ДОСААФ. Крайний слева стоит М.С. Лихачев. 23 августа 1959 г.

По этой выдержке из статьи чувствуется хорошее владение системным подходом к решению проблем радиоэлектроники, как прекрасно видел

А.И. проблему, – от правильного выбора элементов до построения из них многообразных комплексов. Впоследствии он сумел полностью реализовать развитые в статье подходы как при создании собственно ЭВМ, так и их применении в автоматизации производства изделий электронной техники.

Естественно, что вопросы применения ЭВМ в военных областях в статье никак не затрагивались. Но в том же 1959 году появилась первая мобильная полупроводниковая ЭВМ «Курс» для обработки радиолокационной информации. Теперь вычислительная техника могла размещаться на борту самолетов, ракет и космических летательных аппаратов. Конечно, задачи вычислительных систем военного назначения принципиально отличались от основной массы вычислительных задач в гражданских областях преобладанием логических компонентов и большой размерностью, а для уменьшения массы и габаритов архитектура и система команд военных, особенно бортовых ЭВМ, тщательно подгонялась под характеристики прикладных задач и сферы применения. Номенклатура и объем функций военных систем, которые требовалось автоматизировать, быстро росли, и для многочисленных специализированных управляющих ЭВМ, разрабатывавшихся в 1956–1958 годы, положения статьи были не менее актуальны.

Полупроводниковая отрасль успела сделать только первые шаги, когда над радиоэлектронной промышленностью, точнее над ее системой управления, нависла угроза в виде Советов народного хозяйства. Заводы из министерств были по территориальному принципу переданы в подчинение местным совнархозам. Министерства (в первую очередь оборонные) преобразовывались в государственные комитеты при Совмине СССР по соответствующим направлениям техники: оборонной, авиационной, судостроения и др. Для выполнения новых разработок в подчинении госкомитетам были оставлены научно-исследовательские институты и конструкторские бюро. При взаимодействии с промышленностью теперь приходилось иметь дело не с ограниченным числом наркоматов или министерств (как это было в сороковых годах), а с бесчисленными совнархозами, руководители которых были страшно далеки от забот по освоению подведомственными заводами новейшей техники. Освоение серийного производства полупроводниковых радио– и телеприемников было отложено до лучших времен.

Многие талантливые, знающие сотрудники аппаратов министерств были едва ли не сосланы на работу в совнархозы, и в их числе В.П. Терентьев, отправленный в Пензу. Одним из последних актов этого погрома, учиненного Хрущевым среди руководителей народного хозяйства, стал носивший уже характер фарса перевод Министерства сельского хозяйства из Москвы на территорию подмосковного совхоза Горки-Ленинские.

А.И. Шокин, как и многие другие руководители советской промышленности, прекрасно видел пороки новой системы управления. Может быть, для угольной промышленности она и была приемлемой, но только не для наукоемкой оборонки. Некоторые, наиболее храбрые, принципиальные и авторитетные, выступили против, за что и поплатились. Одной из жертв той «перестройки» стал И.Ф. Тевосян. Освобожденный за строптивость от обязанностей зампредсовмина СССР, он был услан послом в Японию, вскоре там заболел и скончался в Кремлевской больнице. В эти годы как-то сразу ушли из жизни В.А. Малышев, А.П. Завенягин, Б.Л. Ванников, М.В. Хруничев.

14 декабря 1957 года дошла очередь и до Министерства радиотехнической промышленности. Само министерство было преобразовано в Государственный комитет Совета Министров СССР по радиоэлектронике (ГКРЭ). В задачи нового ведомства входило проведение единой технической политики в области прикладных исследований и разработки новых типов приборов и аппаратуры.

Отметим, что в измененном названии комитета впервые появилось слово «электроника», хотя и в связке с «радио». Безусловно, такое изменение в названии не было простой сменой вывесок и отражало дальнейшее смещение акцентов в распределении задач электроники от связи в область автоматики и вычислительной техники и понимание этого в высшем руководстве. С другой стороны, как бы подчеркивалось, что в электронных компонентах нуждалась не только радиотехническая, но и другие отрасли промышленности.

Ставший председателем ГКРЭ, В.Д. Калмыков удачно использовал перестройку управления для повышения статуса радиоэлектроники и добился включения в круг задач своего комитета разработок комплексов вооружения. После реорганизации он собрал в своем ведомстве практически все радиотехнические и радиолокационные институты и КБ из бывших министерств авиационной, судостроительной и оборонной промышленности. Сюда попали и КБ-1 (не сразу), и НИИ-10, и НИИ-17, и новый НИИ-20 из Кунцева, и старый с Яузы, ставший НИИ-244, и ЦНИИ-108, и прочие. Теперь предприятия ГКРЭ выступали в качестве головных при создании зенитно-ракетных комплексов разного назначения: и для ПВО, и для ПРО, и для флота. Сюда же перешла часть предприятий, начавших заниматься разработкой ЭВМ второго поколения на основе полупроводниковых приборов для военных и гражданских нужд. Среди этих разработок были такие выдающиеся, как знаменитая БЭСМ-6 (С.А. Лебедев), малые машины серии МИР фирмы Глушкова и серии «Наири» (главный конструктор Г.Е. Овсепян), серия ЦВМ «Минск» (созданная под руководством Г.П. Лопато и В.В. Пржиялковского), семейство ЦВМ «Урал» с единой архитектурой (главный конструктор Б.И. Рамеев).

Со времени начала работ по созданию советской атомной бомбы, и тем более после первого ее успешного испытания в 1949 году, оставался трудноразрешимым вопрос о средствах ее доставки на территорию противника. Главный противник располагался за океаном и чувствовал себя неуязвимым. Дальняя бомбардировочная авиация, успешно развивавшаяся в послевоенное время, решить задачу доставки ядерных зарядов за океан могла далеко не лучшим способом: полетное время составляло более полу-суток, и противник имел полную возможность подготовить свою систему ПВО к отражению атаки. К этому можно добавить, что даже новейший в то время самолет ТУ-95 имел дальность полета 12 000 км, т. е. без дозаправки в воздухе вернуться на базу не мог. По этим причинам рассчитывать на эффективность авиационных ударов по территории США не приходилось.

Оставалось надеяться на быстро прогрессирующую ракетную технику.

В начале 1950-х годов стало ясно, что ракетная техника перерастает первоначально установленные ей рамки и требует создания новой промышленности. Сталин поручил Устинову изучить вопрос и подготовить свои предложения, в результате чего новый Днепропетровский автомобильный завод, успевший выпустить только сто грузовиков, был передан в Министерство вооружения для создания серийного производства баллистических ракет.

Одно из последних постановлений СМ СССР, вышедших за подписью И.В. Сталина было «О плане научно-исследовательских работ по ракетам дальнего действия на 1953–1955 гг.» от 13 февраля 1953 г. (№ 443-213сс). Дальнее действие подразумевало 8000 км.

Подлежали разработке двухступенчатая баллистическая ракета с радиотехнической помехозащищенной системой управления и 2-ступенчатая крылатая ракета с системой управления как радиотехнической, так и на принципах астронавигации. По баллистической ракете работа заканчивалась изготовлением 7 шт. в 1-м квартале 1955 г. и проведением стендовых и летных испытаний в том же году. По крылатой – подлежало для начала изготовить в 1 квартале 1954 г. 8 экспериментальных образцов с уменьшенными характеристиками (дальность полета 700 км при стартовом весе 6–7 т) и во втором квартале провести их летные испытания. Впоследствии она получила шифр «Буря».

Характерен для системы управления государством того времени третий пункт этого постановления, фактически возлагавший персональную ответственность на каждого из перечисленных в нем лиц:

«3. Учитывая, что выполнение научно-исследовательских работ по ракетам дальнего действия является задачей большой государственной важности, обязать министра вооружения т. Устинова, министра промышленности средств связи т. Алексенко, министра судостроительной промышленности т. Носенко, военного министра СССР т. Василевского, министра электропромышленности т. Ефремова, министра сельскохозяйственного машиностроения т. Степанова, министра машиностроения и приборостроения т. Паршина, министра авиационной промышленности т. Хруничева, министра цветной металлургии т. Ломако, министра химической промышленности т. Тихомирова, министра строительного и дорожного машиностроения т. Фомина, министра тяжелого машиностроения т. Казакова, министра транспортного машиностроения т. Максарева, министра автомобильной и тракторной промышленности т. Хламова, министра высшего образования СССР т. Столетова, министра нефтяной промышленности т. Байбакова, министра черной металлургии т. Тевосяна, министра электростанций т. Жимерина, министра промышленности строительных материалов СССР т. Юдина и Президента Академии наук СССР т. Несмеянова:

а) обратить особое внимание на своевременное и качественное выполнение всех заданий, утвержденных настоящим Постановлением;

б) утвердить в двухнедельный срок руководителей отдельных тем и разделов плана научно-исследовательских работ, по которым руководители настоящим Постановлением не утверждены… <…>»

В шестом пункте был особо выделен вопрос о «создании в течение 2—3лет радиосистемы управления для крылатых ракет с дальностью полета не менее 8000 км», который был поручен МВ (т. Устинову), МПСС (т. Алексенко), МАП (т. Хруничеву), Военному министерству СССР (т. Василевскому) и АН СССР (т. Несмеянову).

С этого началась систематическая работа по созданию знаменитой Р-7, которая летает до сих пор.

Личный вклад А.И. в становление ракетной техники не теряется ни на каком фоне и, к слову сказать, не ограничен вопросами одной лишь радиоэлектроники. По оценке Б.Е. Чертока, «только гироскопическое приборостроение могло воспользоваться опытом и базой мощной судостроительной промышленности».

Серийное производство гироскопов для ракетной техники было развернуто в Москве в институте В.И. Кузнецова (Институт прикладной механики), выделенного из НИИ-10, и заводе № 706 при нем, в Ленинграде – в НИИ-49, на Саратовском приборостроительном заводе (том самом 205-м, эвакуированном из Москвы) и на новом, еще только строившемся в Челябинске.

Однако освоение столь сложной техники, как ракетная, давалось стране очень тяжело, что видно из постановления СМ СССР № 4547–1799 от 23 октября 1952 г. «O ходе выполнения плана производства изделий Р-1 и Р-2 за 9 месяцев 1952 г.» (приведено выше, с. 410).

В октябре 1953 года В.А. Малышев (к этому времени – министр среднего машиностроения) вышел с инициативой о размещении ядерной боеголовки на проходившей испытания ракете Королева Р-5, имевшей дальностью полета 1200 км. Как и в предыдущих разработках НИИ-885, на ракете имелась автономная система, но радиокоррекция оставалась основным средством управления. Для повышения точности стрельбы к боковой радиокоррекции было добавлено радиоуправление дальностью полета, что достигалось отключением в нужный момент двигателя. 20 февраля 1956 года на полигоне в Капустином Яру состоялся пуск доработанной под ядерную боеголовку ракеты Р-5М по Семипалатинскому полигону, где боеголовка успешно взорвалась.

После этого успеха беспилотные межконтинентальные средства доставки ядерного и термоядерного оружия, испытанного в том же 1953 году, вышли на первый план. Среди них были межконтинентальная баллистическая ракета Р-7 Королева и межконтинентальный самолет-снаряд «Буря» (головной разработчик ОКБ-301, возглавляемое С.А. Лавочкиным).

Для А.И. Шокина работы для ракетной, а потом и космической программ, начатые в 1946 году, включили в себя все: и новые разработки электронных компонентов и систем с последующим освоением их промышленного выпуска, и строительно-монтажные работы, и полигонные испытания. В те годы еще не было ясности по многим теоретическим и практическим вопросам радиоэлектроники. Продолжались споры о затухании радиоволн в атмосфере, влиянии плазмы факела двигателя, местах установки и конструкции антенн. Новые, гораздо более жесткие, требования предъявлялись разработчиками аппаратуры, устанавливаемой на борту ракет, к радиолампам и первым полупроводниковым приборам. Одновременное создание нескольких видов стратегических ракетно-ядерных вооружений только усугубляло трудности.

Постановление ЦК КПСС и СМ СССР о создании межконтинентальной баллистической ракеты – носителя ядерной боеголовки Р-7 вышло 20 мая 1954 года, но еще 17 марта вышло другое постановление, которым министерства обороны, среднего машиностроения, оборонной и радиотехнической промышленности обязывались провести выбор полигона для ее испытаний. Срок доклада предложений по полигону был 1 марта 1955 года.

При выборе места полигона для отработки баллистической ракеты Р-7 руководствовались следующими соображениями. Запуск желательно было производить на восток, с места, расположенного как можно ближе к экватору, чтобы максимально использовать скорость вращения Земли. Место падения головных частей ракеты должно было располагаться на территории Советского Союза. При неудачных пусках ущерб для населения не допускался. Этим условиям отвечал район Кубани в европейской части страны. Но, как и в предыдущих случаях, система управления ракетой была комбинацией из двух: основной – радиоуправления и дублирующей автономной, в то время менее точной[260]260
  Автономная система управления состояла из приборов боковой и нормальной стабилизации центра масс, регулирования кажущейся скорости, системы одновременного опорожнения баков, угловой стабилизации, автомата управления дальностью и др. В состав системы входила гиростабилизированная платформа.


[Закрыть]. Для управления полетом ракеты на начальном этапе и коррекции траектории радиосигналами с земли требовалось большое количество телеметрической и управляющей аппаратуры, расположенной на как можно более протяженном участке полета ракеты на территории Советского Союза. Система радиоуправления имела приемоответчик на ракете с аппаратурой обработки сигнала управления и два боковых наземных пункта в 250 км вправо (на юг) и влево (на север) от трассы полета. Последнее обстоятельство для выбора места оказалось решающим, и 12 февраля 1955 года вышло Постановление Совета Министров СССР № 292 – «О новом полигоне для Министерства обороны СССР»:

«Совет Министров СССР постановляет:

1. Принять предложения тт. Малышева, Жукова, Василевского, Дементьева, Домрачева[261]261
  В этот период – первый заместитель министра оборонной промышленности СССР.


[Закрыть] и Калмыкова о создании в 1955 г. научно-исследовательского и испытательного полигона Министерства обороны СССР для летной отладки изделий Р-7, «Буря», «Буран» с расположением:

– головной части полигона в Кзыл-Ординской и Карагандинской областях Казахской СССР – в районе между Н. Казалинском и Джусалы;

– района падения головных частей изделий в Камчатской области РСФСР – у мыса Озерной;

– района падения первых ступеней изделий Р-7 на территории Акмолинской области Казахской ССР – в районе озера Тенгиз».

Полигон начали строить, даже не дожидаясь выхода постановления, и в январе 1955 года на неизвестный никому еще разъезд Тюра-Там прибыли военные строители[262]262
  По прихоти истории вскоре была создана однопунктная система радиоуправления, располагаемая в плоскости полета ракеты вперед по ходу, и тем самым основной аргумент в пользу куда более дорогого казахского варианта отпал. Но было уже поздно!


[Закрыть].

Ракета Р-7 делалась двухступенчатой: только такая могла улететь на 10 000 км. В отличие от классической схемы, когда первая ступень ракеты пристыковывается к хвостовой части второй и в момент старта включается только двигатель первой ступени, для «семерки» Королев принял пакетную компоновку. Вокруг второй ступени, были пристыкованы еще четыре ракеты, составлявшие первую ступень («боковушки»). Сопла всех пяти ракет находились на одном уровне, и двигатели запускались одновременно. После выгорания топлива в «боковушках», они отбрасываются, и дальше летит уже только ракета 2-й ступени, в баках которой топливо еще остается. А.И. Шокин любил смотреть вслед взлетающей ракете, из пяти двигателей которой вылетали пять факелов, образовывая в небе светящийся «мальтийский крест», как он называл это зрелище.

Необходимую точность попадания на межконтинентальных расстояниях могла обеспечить только самая совершенная система управления. В отличие от многих руководителей, Королев в своем КБ добился осознания того, что это не «обеспечивающие средства», вроде автомобилей и телефонов, а такие же органически слитые с общей задачей, как двигатель и сама ракета. Систему радиоуправления ракеты Р-7 начали разрабатывать в НИИ-885 сначала под руководством Б.М. Коноплева, но в 1955 году он был вынужден перейти под крыло М.К. Янгеля и уехал на Украину. Однако идеи, заложенные в 1948 году в НИР «Топаз», включая применение цифровой вычислительной машины, теперь смогли получить реальное воплощение.

Интенсивное развитие ракетной и космической техники приводило к возникновению тех новых научно-технических задач, решение которых было уже невозможно без использования электронной вычислительной техники. Одной из них стал расчет траектории полета баллистической ракеты, которая после выключения двигателя последней ступени определяется только законами небесной механики. Расчеты траекторий проводили баллистики НИИ-4 МО в Болшеве и в Отделении прикладной математики (ОПМ) Математического института имени В.А. Стеклова Академии наук на первых советских ЭВМ. Результаты расчетов закладывались в приборы, управляющие скоростью полета и моментом выключения двигателей второй и третьей ступеней.

Сложная конструкция ракеты, двигателей и системы управления требовала большого по тем временам объема телеизмерений – до 700 параметров. А.И. Шокин начал заниматься этими системами еще в МПСС. Первая, по-настоящему отечественная телеметрическая систем «Дон» разрабатывалась в НИИ-885 тоже в отделе Б.М. Коноплева. Ее главным конструктором Е.Я. Богуславским был принят ряд оригинальных решений, как по принципам формирования измерительной информации, так и по способу ее фоторегистрации, основанной на сочетании протяжки с поперечной электронной разверткой. За эту разработку ему с группой других ее участников в 1950 г. была присуждена Сталинская премия 3-й степени.

Система «Дон» с ее большим числом каналов и высокой точностью длительное время была единственной телеметрической системой, обслуживавшей пуски ракет.

Теперь для создания бортовой телеметрической аппаратуры в ГКРЭ было организовано СКБ-567 под руководством Е.С. Губенко. Но при испытаниях первых ракет Королева Р-1 и Р-2 в 1950–1953 годах применялись радиотелеметрическая система и система траекторных измерений, разработанные выпускниками МЭИ под руководством академика В.А. Котельникова, и от их работы у Главного конструктора остались хорошие впечатления. Королеву вновь захотелось поручить эти работы ОКБ МЭИ во главе уже с А.Ф. Богомоловым. Сподвижник Королева Б.Е. Черток описал развернувшуюся борьбу за выбор бортовой аппаратуры и наземных станций, в которой А.И. Шокин принял самое активное участие:

«Королев охотно согласился с моим предложением о поддержке Богомолова и поощрении конкуренции между Богомоловым и организациями радиопромышленности. Министр Калмыков и его заместитель Шокин не одобряли нашу инициативу. Официального конкурса на разработку радиотелеметрической аппаратуры для Р-7 не объявлялось, однако были проведены сравнительные самолетные испытания. Заключение экспертной комиссии было на редкость единодушным: рекомендовать для ракеты Р-7 систему «Трал», разработанную ОКБ МЭИ. «Трал» выиграл конкурс не случайно. Молодые талантливые инженеры применили самые передовые достижения электроники, которые считались преждевременными в отечественной технике. <…>

Агрессия коллектива Богомолова этим не ограничилась. Под «большим секретом» Богомолов рассказал, что договорился с ведущим радиолокационным заводом в Кунцеве о совместной разработке системы радиоконтроля траектории… Этот разговор «по секрету» состоялся в 1955 году. Королев тоже, «по секрету» приняв Богомолова, распорядился тут же предусмотреть установку на Р-7 приемоответчика «Рубин». Этим нововведением обеспечивалось определение текущей дальности до ракеты. После обработки результатов измерений баллистики получали возможность с высокой точностью определять точки падения головных частей. Наземные станции «Кама», работавшие с бортовым приемоответчиком, представляли собой модификацию радиолокаторов системы ПВО. Их серийное производство было давно налажено, что выгодно отличало предложение Богомолова от идеи использования систем на базе весьма сложных и дорогих РУПов».

Оставим излишнюю драматизацию событий на совести автора. За министром и его первым заместителем стояла ответственность за оснащение всего комплекса огромным количеством надежной радиоаппаратуры, и желание иметь дело с подконтрольным коллективом разработчиков было естественно. Им обоим было прекрасно известно, в какие потери для государства могли обойтись своенравие и капризы влиятельных конструкторов авиакосмической техники. Тем более что сам же Черток пишет:

«Поражала красота и отточенность схемных решений его (Губенко) станций. В отличие от «Трала», начинавшегося с описания деления частоты напряжения питания, его станции были чисто импульсными, с применением новейших, но отработанных, надежных и стабильных импульсных схем, с хорошим радиотрактом.

Его станции не требовали подстройки, даже после марша по бездорожью».

СКБ-567 Губенко не оставили без работы. «Трал» был недостаточно скоростным, чтобы регистрировать быстро меняющиеся параметры типа вибраций или пульсаций давления в камерах сгорания, и для регистрации этих явлений Губенко разработал в 1956 году новую телеметрическую систему – «быструю телеметрию» РТС-5, которая получила место на первых ракетах Р-7[263]263
  Ракета была укомплектована следующими бортовыми системами измерений: первая ступень (для всех боковых блоков) «Трал-Ц» – 1 комплект; вторая ступень: «Трал-Ц» и РТС-5 по одному комплекту; головная часть имела радиотелеметрические системы «Трал-Г» и РТС-5, автономный регистратор телеметрических параметров головной части АРГ-1 и систему радиоконтроля траектории «Факел».


[Закрыть]. Напомним, что упоминавшиеся здесь РЛС «Кама» были основой стационарных радиолокационных узлов А-100 системы С-25, к разработке налаживанию серийного выпуска которых А.И. имел самое непосредственное отношение еще в МПСС.

Начиная с 1954 года на заводах радиотехнической промышленности было развернуто серийное производство бортовой аппаратуры и наземных станций в стационарном и подвижном вариантах. Только за два года – 1956 и 1957 – было выпущено более 50 комплектов наземных установок, которыми оснащались полигон и все измерительные пункты от Тюра-Тама до Камчатки. Строительство шло быстро, и специалисты-монтажники МРТП-ГКРЭ приступили к монтажу систем управления, телеметрии, коммуникаций шлемофонной и громкой связи. Таким образом, менее чем за полтора года удалось построить, оснастить и ввести в строй в пустынных местностях Казахстана и Камчатки 15 измерительных пунктов. В октябре 1957 года на полигон поступила и в следующем году вошла в строй даже ЭВМ «Урал-1». Такого комплекса, предназначенного для эффективного объективного контроля ракеты на всех интересующих участках полета, нигде и никогда в мире еще не создавалось.

В 1956 г. начались работы по созданию первого искусственного спутника Земли. Им предшествовала «Докладная записка о технической возможности создания и запуска простейшего спутника Земли в 1957–1958 гг.», представленная 5 августа 1955 г. М.В. Хруничевым, В.М. Рябиковым и С.П. Королевым Н.С. Хрущеву и Н.А. Булганину, которая заканчивалась словами:

«Учитывая, что создание искусственного спутника Земли открывает новые перспективы в развитии науки и военной техники, считали бы целесообразным в ближайшее время приступить к работам по его созданию.

В случае одобрения нашего предложения необходимые мероприятия будут в течение 1,5–2 месяцев подготовлены и представлены на Ваше рассмотрение»[264]264
  АП РФ. Ф. 3, оп. 47, д. 272, л. 125–126. Подписи – автографы. Цитируется по книге: Первый пилотируемый полет. Российская космонавтика в архивных документах: В 2 кн. / Под ред. В.А. Давыдова. Кн. 1. Федеральное космическое агентство. – М.: Родина МЕДИА, 2011. – 560 с. – С. 50.


[Закрыть].

Работы по запуску космических аппаратов требовали обеспечения их измерительными средствами, о чем в ЦК КПСС И.С. Коневым, И.П. Бардиным, С.И. Ветошкиным, А.И. Шокиным, В.М. Рябиковым, М.В. Келдышем, М.И. Неделиным была представлена докладная записка от 27 августа 1956 г.

Вопрос об обеспечении измерительными средствами работ по наблюдению за полетом искусственного Спутника Земли (объекта «Д») был проработан с учетом максимального использования радиотехнических и оптических средств, измерительных средств, создаваемых для ракет Р-7, «Буря», «Буран», и радиолокационных средств ПВО.

Учитывая крайне сжатые сроки, установленные для проведения первого пуска объекта «Д», а также сложность создания новой комплексной системы измерений, записка содержала предложения, предусматривающие решение этой задачи в два этапа.

На первом этапе включены в систему измерений будут измерительные средства изделия Р-7, макетные образцы доработанной радиотехнической системы контроля траектории изделия Р-7, радиотелеметрические системы, радиолокационные станции СОН-2 и П-30, командные радиолинии, счетно-решающая аппаратура и другие средства обеспечения.

Для второго этапа предусматривалась разработка в 1957 году эскизного проекта новой комплексной системы измерений, специально предназначенной для объектов типа «Д». В связи с трудностью решения этой задачи, в 1956 году намечается провести глубокую проработку технических направлений, по которым целесообразно вести работы по указанной системе и разработать техническое задание. После рассмотрения технического задания Специальным комитетом Совета Министров СССР совместно с Академией наук СССР и заинтересованными министерствами будет решен вопрос о конкретном плане и исполнителях работ по этой системе[265]265
  Первый пилотируемый полет. Российская космонавтика в архивных документах. Кн. 1. – С. 77–78.


[Закрыть].

Для более точной привязки данных наблюдений для ориентированных спутников Земли (объекты «ОД»), а также для сокращения потребления электроэнергии на борту объекта потребуется создание малогабаритной легкой и высокоэкономичной бортовой аппаратуры и соответствующей наземной аппаратуры, специально предназначенных для таких объектов.

Создание такой аппаратуры в силу своей сложности требовало для своего осуществления длительного времени – порядка трех лет.

И вот 15 февраля 1957 г. вышло Постановление Президиума ЦК КПСС о запуске ИСЭ с помощью ракеты Р-7 в начале Международного геофизического года: «Принять предложение тт. Устинова, Королева, Рябикова, Бардина, Конева, Калмыкова, Келдыша о проведении двух пробных спутников Земли с использованием для этих целей двух изделий Р-7 с минимальной переделкой. Запуск упрощенных спутников провести после получения положительных результатов пусков одного-двух изделий Р-7 в начале Международного геофизического года <…>».

Постановление было подписано: «Секретарь ЦК КПСС» – и было продублировано Постановлением СМ СССР уже за подписью председателя Совета Министров СССР Н.А. Булганина.

В марте 1957 года с завода имени Калинина (№ 88) в подмосковном Калининграде в Тюра-Там пришел специальный поезд с ракетой Р-7. 5 мая Государственная комиссия во главе с В.М. Рябиковым подписала акт приемки стартового комплекса – площадки-2, а спустя десять дней провела первый пуск. Первый блин вышел комом – ракета взорвалась до разделения ступеней. После нескольких неудачных пусков 21 августа головная часть ракеты наконец успешно долетела до Камчатки. Но, по-видимому, она развалилась в воздухе, и место падения осколков было найдено только через шесть дней, после чего и прошло сообщение ТАСС об успешном испытании в Советском Союзе межконтинентальной баллистической ракеты. Характерно, что американцы ему не поверили, так как строительство полигона осталось для них тайной.