Текст книги "Александр Иванович Шокин. Портрет на фоне эпохи"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 55 страниц)

В дальнейшем к этим работам был привлечен ЛЭФИ, который, как было описано выше, в 1935 году был передан в Главэспром НКТП и преобразован в НИИ № 9, где самым перспективным направлением стало считаться сбивать самолеты противника воздействием мощного непрерывного СВЧ-излучения. Достичь же реального результата по оказавшейся куда более полезной задаче тематического плана, то есть создать надежную трехкоординатную станцию орудийной наводки, институту не удалось. М.А. Бонч-Бруевич, хорошо знавший работу радистов-«слухачей» времен Первой мировой войны, считал, что наиболее перспективной является акустическая индикация принимаемых сигналов, почему в НИИ-9 и было отдано решительное предпочтение технике непрерывного излучения. Действительно, способность радистов «выуживать» нужные сигналы из невероятной какофонии звуков – смеси сигналов многих станций, образовывавшейся из-за недостаточной селективности приемников того времени, поражала воображение. Работа НИИ была направлена на создание радиопеленгаторов взамен акустических пеленгаторов системы «Прожзвук». Особенно прельщало внешнее сходство этих систем, так что операторам даже не пришлось бы переучиваться. Хотя ранее сам же А.М. Бонч-Бруевич проводил измерения границ облаков импульсным методом, но вовремя преодолеть инерцию стереотипных решений и прейти на энергетически более выгодный импульсный режим не сумел.

Лишь когда в 1938 г. в Ленинградском физико-техническом институте (ЛФТИ) были проведены опыты, продемонстрировавшие высокую эффективность импульсной техники, последняя получила права гражданства и в НИИ-9. Но «прожзвуковая идеология» полностью не была преодолена – на импульсный метод смотрели лишь как на средство, позволяющее заменить оптический дальномер радиодальномером (это обеспечивало возможность работы установки и в условиях облачности). Разработка дециметрового пеленгатора с непрерывным излучением так и продолжала играть главенствующую роль в работах института, но образца станции, который мог бы быть принят на вооружение, создать не удалось.

А вот в применении импульсного метода радиолокации для зенитной артиллерии были достигнуты значительные успехи. Уже одно из первых, за номером 129, постановлений ГКО от 13 июля 1941 г. обязывало промышленность к 5 августа закончить изготовление опытного образца радиоискателя «Луна» для ПВО, разрабатывавшегося в НИИ-9, и с 20 августа начать его серийное производство. Однако начавшаяся эвакуация заводов, фактическое прекращение деятельности НИИ-9 (он был также эвакуирован по частям, а его лаборатории и люди распределены по разным предприятиям главка) не позволили выполнить это задание.

Группа сотрудников Украинского физико-технического института, возглавляемая А.А. Слуцкиным, создала в 1938 г. импульсную установку «Зенит», работавшую в диапазоне волн 60–65 см. Уже в ходе войны приказом народного комиссара обороны, подписанного И.И. Пересыпкиным, была назначена комиссия для проведения ее полигонных испытаний на территории Научно-испытательного института связи и особой техники Красной Армии (в Мытищах). Акт комиссия должна была представить 25 сентября 1941 г. Эта работа не была завершена также из-за неустойчивой работы установки, и предпочтение было отдано разработке импульсных станций лучше освоенного 4-метрового диапазона.

Создание экспериментальной импульсной установки радиообнаружения самолетов в 1936 году начал по заданию Управления ПВО РККА Ленинградский физико-технический институт (ЛФТИ), руководимый А.Ф. Иоффе. Первые испытания под Москвой 15 апреля 1937 г. были удачными, самолеты удавалось обнаруживать на расстоянии около 7 км. Заказчиком продолжения этих работ выступало уже Управление связи. НИИИС РККА и ЛФТИ договорились построить и смонтировать на автомашинах такую установку своими силами, а заодно и улучшить ее эксплуатационные характеристики. Менее чем за год установки под условным наименованием «Редут» были созданы, и в августе 1939 г. были успешно проведены их полигонные испытания. В 1941 г. сотрудникам ЛФТИ Ю.Б. Кобзареву, П.А. Погорелко и Н.Я. Чернецову за эту работу была присуждена Сталинская премия.

Чтобы довести конструкцию станций до необходимого войскам уровня надежности и простоты эксплуатации, не ожидая окончания совместных работ с ЛФТИ, Управление связи РККА в феврале 1939 года внесло предложение в Комитет Обороны при СНК СССР о разработке подвижной станции радиообнаружения силами московского НИИ-20 НКОП.

Приказ об испытаниях «Зенита»

Совмещенные полигонные и войсковые испытания двух опытных образцов прошли уже летом 1940 года, и приказом народного комиссара обороны 26 июля 1940 года первая импульсная радиолокационная станция РУС-2 поступила на вооружение войск ПВО. До конца года НИИ-20 изготовил и сдал заказчику опытную партию еще из десяти таких станций, имевших достаточно высокий уровень: при длине волны излучения 4 м они были способны обнаруживать самолеты на дальности до 150 километров.

Вскоре появились варианты усовершенствования станции: переход на совмещение передающей и приемной антенны и вращение только антенны, а не всего фургона, что намного упрощало конструкцию, снижало трудоемкость и себестоимость установки. Поэтому выпуск двухантенного варианта решили ограничить опытной партией; заводу им. Коминтерна в 1941 г. поручили разработку автомобильного варианта одноантенной станции РУС-2с, а НИИ-20 под шифром «Пегматит» – разборного стационарного варианта с двадцатиметровой мачтой. В 1941 г. НИИ-20 была также создана и смонтирована на крейсере «Молотов» Черноморского флота первая, и долгое время остававшаяся единственной, корабельная станция «Редут-К».

Изготовление опытной партии «Пегматита» (РУС-2с) НИИ-20 заканчивал уже в ходе войны в эвакуации в Барнауле, а завод им. Коминтерна смог выпустить уже в блокаде только опытную партию РУС-2 из 10 штук.

Первые массированные налеты немецкой авиации на Москву показали, что созданная здесь система ПВО в целом была эффективна и позволила избежать городу крупных разрушений. Однако зенитная артиллерия для отражения налетов вражеской авиации на столицу только за первые четыре месяца войны израсходовала 741 тысячу снарядов среднего калибра. Высокая эффективность применения немногих имевшихся радиолокационных станций при налетах немецкой авиации на Москву и Ленинград заставили срочно заняться вопросами снабжения ими Красной Армии. В районе подмосковной деревни Зюзино имелось специальное зенитное подразделение, созданное на основе техники и специалистов полигона Главного артиллерийского управления (ГАУ). В состав этой батареи, впоследствии развернутой в дивизион, была включена радиолокационная станция. Сначала – опытный образец отечественного радиоискателя Б-3 («Луна»), а несколько позднее – полученная из Англии станция орудийной наводки (СОН) GL-MkII. Пушки этой батареи в октябре-ноябре 1941 года вели практически только прицельный огонь. Использование радиолокационной станции для стрельбы по самолетам дало поразительный результат: средний расход снарядов на каждый отраженный самолет в октябре-ноябре 1941 г. составил здесь почти в тридцать раз меньше, чем по Московской зоне ПВО в целом! Начальник ГАУ Н.Д. Яковлев, получив эти впечатляющие данные, уже в ноябре 1941 года внес предложение в Государственный комитет обороны включить в план поставок из Англии по ленд-лизу станций орудийной наводки GL-MkII.

В декабре он обратился к наркому электропромышленности И.Г. Кабанову с предложением о развертывании разработки и производства отечественных радиолокационных станций орудийной наводки по типу английских.

И.Г. Кабанов

В ситуации, когда и так ограниченные возможности радиопромышленности в связи с отступлением и эвакуацией были по факту утрачены, заместитель наркома электропромышленности И.Г. Кабанова И.Г. Зубович подготовил проект постановления ГКО «О принятии на вооружение войск ПВО Красной Армии и ВМФ станций орудийной наводки (СОН-2) и организации отечественного производства СОН-2»[176]176
  В литературе встречается и другое название этого постановления «О промышленной базе для производства приборов радиообнаружения и пеленгации самолетов».


[Закрыть]. Проект, согласованный с заведующим отделом электропромышленности ЦК ВКП(б) А.А. Турчаниным и заместителем Председателя Совнаркома, председателем Госплана СССР М.З. Сабуровым, был направлен в Государственный Комитет Обороны и принят там 10 февраля 1942 г. Постановление получило № 1266сс, и уже 15 февраля И.Г. Кабанов подписал приказ о создании в Москве первого в СССР специализированного радиолокационного предприятия – завода № 465 с конструкторским бюро и лабораториями, – способного вести в комплексе и их разработку, и выпуск, включая основные электронные компоненты.

Разработка и изготовление двух опытных образцов станций орудийной наводки СОН-2от[177]177
  Поставлявшиеся английские станции имели наименование СОН-2а, а изготовленные советской промышленностью – СОН-2от, что означало «отечественные».


[Закрыть] были закончены в ноябре 1942 года, всего за восемь месяцев, и после проведения испытаний Постановлением ГКО от 20 декабря 1942 года станция была принята на вооружение и поставлена на серийное производство. На флоте предвоенное недоверие к корабельной радиолокации как демаскирующему фактору после успешной работы единственной РЛС дальнего обнаружения на крейсере «Молотов» Черноморского флота и ознакомления с работой английских корабельных РЛС в Северных конвоях также сменилось требованиями о скорейшем оснащении радиолокаторами советских кораблей. Последовало Распоряжение ГКО за № 2960 от 3 марта 1943 г. «О мерах по оснащению кораблей ВМФ радиолокационной аппаратурой, в том числе импортной, и изготовлению аппаратуры в НИИ-10».

А.А. Форштер

А.А. Турчанин

Сделать опытный образец и подготовиться к серийному производству предписывалось до конца года. Руководить новым предприятием поручили А.А. Форштеру. Его помощниками стали М.Л. Слиозберг и А.М. Кугушев – выходцы из НИИ-9. Бывшие руководители и сотрудники завода им. Коминтерна, НИИ-9 и других предприятий, собранные в Москву из эвакуации, с фронта, вывезенные из блокадного Ленинграда, быстро освоили выделенные им пустующие промерзшие корпуса эвакуированного Физического института АН на 3-й Миусской улице. В 12 разрабатывающих лабораториях нового предприятия работали профессора (впоследствии академики) М.А. Леонтович и Н.Д. Девятков, профессор С.Э. Хайкин. Разработка и изготовление двух опытных образцов станций орудийной наводки СОН-2от были закончены в ноябре 1942 года, всего за восемь месяцев, и после проведения испытаний Постановлением ГКО от 20 декабря 1942 года станция была принята на вооружение и поставлена на серийное производство.

Для станции потребовалось разработать 25 типов электровакуумных приборов, в том числе импульсную генераторную лампу с торированным карбидированным катодом, высоковольтный кенотрон, комплект приемно-усилительных ламп, стабилитронов, электронно-лучевых трубок и др.

Одним из результатов пятилетнего довоенного сотрудничества с RCA стало внедрение у нас американских стандартов на радиолампы, что во время войны сыграло важную роль при эксплуатации техники, получаемой по ленд-лизу.

Поиск заводов, подходящих для производства радиокомпонентов, проходил гораздо труднее, чем для выпуска самих станций. Все приходилось начинать практически с нуля: не было оборудования, материалов, а главное – не было кадров. «Светлана» оказалась раздробленной между блокадным Ленинградом, Новосибирском и Барнаулом, «Радиолампа» – в далеком Ташкенте. Основная часть Московского электролампового завода в 1941 году тоже была эвакуирована, около 500 рабочих и служащих ушли на фронт, а оставшееся оборудование, как и на всех московских заводах, было задействовано на производство боеприпасов. Но и здесь в начале 1942 года был организован цех радиоламп, потом начали делать электронно-лучевые трубки для РЛС и под руководством главного инженера РА. Нилендера организовали восстановление генераторных ламп ИГ-8 для обеспечения бесперебойной войсковой эксплуатации станций РУС-2 и РУС-2с. В 1943 году заводчанам удалось увеличить срок службы радиоламп в 10 раз.

Оборудование для полного технологического цикла их производства пришлось собирать, что называется «с бору по сосенке». Большую помощь в организации нового предприятия и последующем обеспечении его производственной деятельности оказал бывший директор завода «Светлана», ставший заместителем наркома электропромышленности, – В.А. Восканян. Разработка и изготовление двух опытных образцов станций орудийной наводки были закончены досрочно, к 7 ноября, и после испытаний постановлением ГКО от 20 декабря 1942 года РЛС СОН-2от была принята на вооружение.

СОН-2от работала на волне 4 м и позволяла обнаруживать самолет на дальности от 20 до 40 км (при высотах полета от 1000 до 4000 м) и определять его координаты с точностью: по азимуту – 12 д. у. (делений угломера), по углу места – 7 д. у., по дальности – 25–70 м.

Но для создания зенитно-артиллерийских комплексов собственно радиолокатора недостаточно. Чтобы рассчитать элементы движения цели, выработать данные для установки зенитных орудий и передать их, нужны были те же технические решения и элементы, что и в существовавших системах управления стрельбой, с заменой оптических дальномеров и визиров, прожекторов и звукоулавливателей на радиолокационные средства.

Задача создания зенитно-артиллерийских комплексов с применением СОН не могла быть решена без участия прибористов 4-го главка Судпрома с их опытом по центральным приборам, синхронно-силовым передачам, всевозможным датчикам и др. Для того чтобы ПУАЗО-3 имел возможность работать по входным данным не только от дальномера, но и от радиолокационных станций, его конструкция должна была быть существенно изменена. Создавался новый прибор, получивший название ПУАЗО-4, в СКБ-НКСП, а персональная ответственность за руководство разработкой и производством приказом Наркома судостроительной промышленности была возложена на А.И. Шокина. В состав ввели преобразователь координат (из сферической системы, используемой в СОН, в цилиндрическую, применявшуюся в обычных ПУАЗО), связанный своим выходом с центральным прибором однопроводной синхронной передачей. Передача данных от центрального прибора (угла возвышения, упрежденного азимута и установки взрывателя) на орудия осуществлялась с помощью индикаторной самосинхронизирующейся передачи.

Вот так А.И. Шокин оказался вовлеченным в дело срочного решения радиолокационных проблем, и очень скоро они отодвинули от него все остальные. Сам он впоследствии так и говорил: «Все началось с английской станции СОН и с реально функционирующего (а не изобрет[ения] Алексеева и Малярова на магн[етрон]) магнетрона».

Для оснащения радиолокационными станциями самолетов еще перед войной в НИИ-20 НКЭП шла разработка аппаратуры «Гнейс» на клистронах с длиной волны в диапазоне 15-см, разрабатывавшихся и изготовлявшихся в НИИ-9 (Н.Д. Девятков). После окончания Финской войны в период подчинения Главрадиопрома Наркомату авиапромышленности в НИИ-20 по инициативе заместителя начальника НИИ ВВС С.А. Данилина были начаты работы по созданию бортовой радиолокационной станции «Гнейс» для истребителей на базе клистронов с длиной волны 15-см. Выпуск клистронов для станции, разработка и изготовление образцов которых велись в НИИ-9 (Н.Д. Девятков), планировалось организовывать на заводе «Радиолампа». Но война и эвакуация нарушили все эти планы. По изложенным выше причинам эту разработку закончить не удалось, но НИИ-20, эвакуированный в Барнаул, продолжил разработку под шифром «Гнейс-2» уже в 1,5 метровом диапазоне, аналогично станциям РУС-2.

Мероприятия по развертыванию производства РЛС «Гнейс-2» и приборов опознавания СЧ-1 («свой-чужой», система опознавания) были сформулированы в Постановлении ГКО № 3594, вышедшем 16 июня 1943 г. Постановление состояло из 11 пунктов и имело приложение на 7 страницах из еще 26 пунктов с мероприятиями по материально-техническому обеспечению производства радиолокаторов «Гнейс-2 и приборов «СЧ-1». Кстати, пункт 3 основного документа обязывал «считать радиолокаторы «Гнейс-2» приборами особой секретности и обязывал самолеты с этой аппаратурой летать только над нашей территорией и использоваться в системе ПВО для защиты от ночных налетов бомбардировщиков противника. По всей вероятности, подготовка этого постановления прошла с большими трудностями из-за многих проблем, решение которых и пришлось прописывать в столь объемном приложении. Становилось все более понятным, что проблемы радиолокации требуют всесторонних решений.

Такие принципиально новые виды военной техники, появившиеся во время войны, как атомная бомба, радиолокаторы и ракеты, потребовали комплексной организации работ на высшем государственном уровне во всех странах, где они создавались: в Великобритании, США, Германии. В нашей стране впервые такой чрезвычайный правительственный орган был создан именно для радиолокационной техники. В канун начала битвы на Курской дуге 4 июля 1943 года, ГОКО принял постановление «О радиолокации», которое явилось важнейшим государственным актом не только для отечественной радиолокации, но и всей радиоэлектронной промышленности. Внесло оно новый поворот и в судьбу А.И. Шокина. Но сначала небольшая предыстория.

Электроника, как уже описывалось выше, первоначально развивалась в основном применительно к связи, в чем достигла огромных успехов. В 1940 г. в США одних только радиовещательных приемников выпустили более восьми миллионов штук, и среди них четверть автомобильных. Но развертывание широкомасштабного производства радиотехнических средств СВЧ-диапазона для оснащения вооруженных сил радиолокационной техникой даже в Соединенных Штатах, еще в мирных условиях, при высокоразвитой электронной промышленности потребовало огромных усилий. Хотя в стране уже была проделана некоторая работа по длинноволновой радиолокации, область СВЧ-радиолокации была совершенно не изучена. Решения чисто конструктивных проблем для достижения нужных военным тактико-технических характеристик и устойчивости к неблагоприятным окружающим условиям было недостаточно. Требовалось организовать производство совершенно новых классов высоконадежных радиокомпонентов, и не только активных электровакуумных приборов, но и пассивных: сопротивлений, конденсаторов, штепсельных разъемов, переключателей, высокочастотных кабелей и др.

Со стороны американского правительства были приняты решительные меры. Одной из главных среди них стало создание в конце лета 1940 года Национального научно-исследовательского комитета по вопросам обороны, которым была проведена беспримерная для США мобилизация научных кадров на государственные нужды в специально созданные новые исследовательские центры. Чтобы сберечь дефицитные материалы, был прекращен выпуск стандартных радиовещательных передатчиков. Было сокращено производство электронных ламп и катодно-лучевых трубок, а выпускать стали лишь несколько их стандартных типов, предназначавшихся для военных нужд. В результате деятельности комитета уже к началу 1941 года произошел быстрый скачок от выпуска простых вещательных радиоприемников к военной аппаратуре высокой точности, а уровень ее производства, несмотря на нехватку материалов, в конечном счете вырос во много раз. Важнейшую роль в этом сыграла стандартизация и унификация многих компонентов, и если, например, в начале 1942 года в аппаратуре Армии и ВМФ США использовались радиолампы 2300 типов, то к концу войны число типов ламп для аппаратуры военного назначения было снижено до 224.

Но ни США, ни Великобритания решить все задачи по ускоренному оснащению армии и флота средствами радиоэлектронного вооружения, особенно радиолокационными, в одиночку не смогли. Потребовалось объединение огромных материальных и денежных ресурсов Соединенных Штатов с научными ресурсами Англии. В 1940 году при взаимном обмене в области радиолокации США получили уникальный английский магнетрон, а англичане – американский антенный переключатель, без которого они были вынуждены оснащать свои станции отдельными антеннами на передачу и прием. В Германии попытались совершенствоваться в одиночку (если можно так сказать при владении потенциалом практически всей Европы).

Радиопромышленность не состояла в приоритетных направлениях индустриализации. О ее мощностях в сравнении с радиопромышленностью США говорит хотя бы то, что выпуск бытовых радиоприемников, который был начат на заводе им. Козицкого еще в 1924 году, в 1940 году составил только 140 тысяч штук. По мере роста потребностей в радиолокационной технике и понимания трудностей оснащения ею Красной Армии и Флота в отделе электропромышленности систематически проходили совещания и консультации между представителями военных заказчиков и представителями промышленности. Особую роль в организации производства радиолокационной техники в первый период войны сыграл отдел электропромышленности ЦК ВКП(б), руководимый А.А. Турчаниным. Предвоенное дробление системы управления промышленностью привело к тому, что единое когда-то Главное управление электрослаботочной промышленности (5-е ГУ Наркомата оборонной промышленности) оказалось разделенным между наркоматами авиационной, судостроительной и электропромышленности. Было решено пока не нарушать сложившуюся систему управления предприятиями, головную роль в развитии радиолокации поручить Наркомату электропромышленности, где шли основные разработки и выпуск аппаратуры, а в будущем применить отраслевой подход, по которому разработку и производство радиолокационной аппаратуры следовало поручить:

– Наркомату электропромышленности – разработку наземной аппаратуры,

– Наркомату авиационной промышленности – аппаратуру для самолетов,

– Наркомату судостроительной промышленности – для кораблей и береговых частей флота.

Для организации этой работы требовался авторитетный лидер, который мог бы продвигать идеи внедрения радиолокации среди деятелей промышленности и военных. По воспоминаниям Н.Л. Попова[178]178
  Пролейко В.М. Запись беседы с Н.Л. Поповым. Рукопись.


[Закрыть], именно он предложил на эту роль А.И. Берга, с которым был хорошо знаком еще с конца двадцатых годов по совместным работам Остехбюро и НИМИС, возглавлявшегося Бергом. Наверняка в этом принял участие и старый сослуживец Берга – заместитель наркома ВМФ по кораблестроению Л.М. Галлер.

В 1938 году, как говорилось выше, Берг был арестован по обвинению в шпионаже, однако летом 1940 года оно было снято. Он вышел на свободу, ему восстановили воинское звание, он снова начал читать лекции в ЛЭТИ, коллеги предложили выдвинуть его кандидатуру на выборы в членкоры АН СССР. Но на должность начальника института не вернули, а в начале 1941 года он был взят консультантом на завод им. Козицкого, где в это время главным инженером стал его друг и ученик Б.Н. Можжевелов (за это директор завода А.А. Захаров получил от партийных органов).

14 августа 1941 года вместе с коллективом Военно-морской академии, где А.И. Берг работал в должности начальника кафедры судовой электротехники, его эвакуировали в Астрахань, а в 1942 г. еще дальше – в Самарканд. В 1941—43 гг. А.И. Берг писал записки в Наркомат Военно-морского флота (НК ВМФ) и ЦК ВКП(б), в которых доказывал перспективы радиолокации. «…Радиолокация, радиолокация и еще раз радиолокация – вот что нужно сегодня. Особенно меня волнует положение на флоте. А чем можем мы похвастать? Станцией «Редут-1», установленной в начале 1941 года на одном из крейсеров Черноморского флота?«Рус-1», созданным еще в 1939-м? Ну, еще несколькими типами станций, в свое время бывших весьма совершенными. Все это уже устарело! Есть и талантливые люди, и удачные разработки, и великолепные идеи, но все еще мал фронт работ, слаба промышленность», – так записал он в своем дневнике.

Воспользовавшись поездкой в июне 1942 году в Москву в Управление связи ВМФ, Берг постарался привлечь внимание к этой проблеме своими выступлениями, лекциями. Он подготовил доклад адмиралу Галлеру с проектом работ по радиолокации, который произвел серьезное впечатление. Бергу делают ряд предложений, но за разговорами ничего не последовало, и он вновь уехал в Самарканд. И вот 10 марта 1943 года ему пришла телеграмма от заместителя наркома ВМФ Л.М. Галлера с приказанием от имени наркома – немедленно выехать в Москву. Имея горький жизненный опыт, Берг попросил повторить телеграфный вызов с объяснением его причины и срока. Три дня он провел в тревоге, пока наконец не пришло подтверждение замнаркома. 14 марта Берг выехал из Самарканда и 23 прибыл в Москву, сразу явивлся к Галлеру. Запись в дневнике: «Он намекнул мне на предполагаемое назначение в электротехническую промышленность… <…> Слава богу, пока никаких неприятностей. А это самое главное».

Выяснилось, что Берга предполагают назначить заместителем народного комиссара электропромышленности. Последовало несколько встреч с наркомом электропромышленности И.Г. Кабановым, его заместителями, кадровиками. Показалось, что «…через несколько дней можно ждать оформления моего назначения. Теперь я этого уже не боюсь, так как во многом разобрался».

Хотя Берг и с опаской относился к этой должности, как человек далекий от промышленности, но отказываться от ответственности было не в его правилах. Больше всего он боялся, чтобы эта поездка не окончилась неудачей для дела и для него персонально.

Как описывал М.М. Лобанов[179]179
  Автор книги «Начало советской радиолокации» в описываемое время служил в ГАУ НКО, впоследствии был заместителем военного министра и начальником 5-го ГУМО СССР.


[Закрыть], обсуждение мероприятий, нацеленных на обеспечение развития радиолокации, началось в марте 1943 года в отделе электропромышленности ЦК ВКП(б). В нем участвовали ответственные представители Госплана СССР, наркоматов вооружения, электротехнической, авиационной и судостроительной промышленности, ГАУ НКО и завода № 465. Но дни проходят за днями, закончился март, наступил апрель, а назначение все не происходило. Все это время его заботило оснащение флота радиолокацией. В своем дневнике он записывал:

«…Не знаю, но складывается впечатление, что дело не совсем ладно, и какие-то влияния мешают реализации первоначальных планов. Может быть, все это окончится мыльным пузырем, и меня вернут в Самарканд? До чего же все это сложно, до чего трудна жизнь. Но ведь я же никому не предлагал своих услуг, никому не навязывался.»

Ю.Б. Кобзарев так описал этот период в своих заметках: «Ни нарком электропромышленности Кабанов, ни его заместитель Зубович не встретили Берга с пониманием. Однако ему был отведен кабинет, придан референт (Улинич А.В.) и секретарша. Он получил большую машину и кремлевское обслуживание. Ему были даны большие права, но все это по особому «устному распоряжению ЦК, без какого бы то ни было оформления».

Берг представил правительству проект и изложил в нем действия, которые считал нужными для развития радиолокации. Но… кончается май, а в его дневнике снова та же неопределенность и тревога:

«Вот я уже более 2месяцев в Москве, и до сих пор вопрос о моем назначении не решен! Я уже даже перестал интересоваться этим делом… Кончаю большую подготовительную работу для расширения фронта радиолокации. Эта работа, несомненно, очень важна и пригодится независимо от того, буду ли я тут или нет. Это дает мне удовлетворение. Все признают, что эта работа очень полезна. Но как реализовать ее? Эффект использования радиооружия мог бы быть значительно повышен при должном внимании к вопросам радиолокации. Что делать? Порой у меня руки опускаются, так как часто не вижу реальной пользы от работы и боюсь, что я просто транжирю дни».

Но рук он, конечно, не опускал и, пользуясь предоставленными возможностями, настойчиво продолжал устанавливать связи с людьми и учреждениями. Многие постепенно начинали его понимать, у многих (не у всех) возникает желание помочь. В конце июня Берг снова пишет в дневнике:

«Пока не вижу, где опасность, кто может мне помешать… Все время нахожусь под страхом какой-нибудь неожиданности. «Приятное» состояние! Но я, кажется, действую осторожно и стараюсь убедить всех в правильности моей общей линии… Был у маршала артиллерии Н.Н. Воронова. Сделал ему подробный доклад по радиолокации, он проявил большой интерес и обещал все это доложить И.В. Сталину. Вчера вечером передал ему проект работ по радиолокации для Сталина».

Как можно догадываться, при обсуждении проблемы ни один из наркомов (а в первую очередь нарком электропромышленности) не хотел вешать на себя дополнительные сверхсложные обязанности. Основу РЛС, ее параметры, определяли прежде всего электровакуумные приборы, причем с уникальными параметрами.

В приборостроении и машиностроении, столь хорошо знакомых А.И. Шокину, сборочные операции отдельных узлов и приборов в целом, как правило, «обратимы», то есть, возможен обратный процесс: разобрать, заменить недоброкачественные детали или подогнать их «по месту», и собрать вновь. Так, плохая регулировка подшипника автомобиля не означает, что автомобиль в целом должен быть забракован: испорченный подшипник может быть заменен новым. Стоимость брака в этом случае равна стоимости одного подшипника, а не всего автомобиля. Прецизионные шариковые подшипники для гироскопов так и изготавливались: закупали партии самых точных серийных подшипников, разбирали, далее проходил подбор шариков и повторная сборка.

Изготовление же электровакуумных приборов характеризуется большим числом необратимых специально разработанных технологических операций. Цикл изготовления широкополосной приемно-усилительной лампы содержал более 250 технологических операций, а магнетрона – более 450, и большинство этих операций необратимы. Их производство можно упрощенно сравнить с процессом получения сплава металлов определенного состава и свойств. В случае недоброкачественных материалов или ошибок в технологическом процессе прибор, собранный из множества деталей и узлов, так же как и негодный сплав, нельзя простыми способами разложить на исходные компоненты. Поэтому для электровакуумных приборов характерен большой уровень технологических отходов в производстве, одна из причин которого как раз недоброкачественность исходных материалов и нестабильность их вакуумных свойств. По данным технической разведки было известно, что у американцев выход годных магнетронов составлял лишь 5 %.

Однако задача снижения потерь уступает по своему экономическому и техническому значению другой важной задаче – повышению надежности и долговечности изделий. Особо ответственными являются технологические операции, необходимые для придания деталям и узлам свойств, непосредственно обеспечивающих электрические и другие параметры приборов (активирование катодов, тренировка и др.). Характерные для этих операций физические и химические процессы протекают в условиях вакуума, воздействия сильных электрических полей, нагрева до строго определенных температур, влияния остаточных газов и других трудно учитываемых факторов. Недостаточная изученность этих процессов затрудняла производство, вызывала необходимость широкого использования различного рода проб и являлась причиной невоспроизводимости параметров приборов. Эта ситуация усугублялась несовершенством методов контроля, в комплексе которых всегда был очень высок удельный вес визуальной оценки качества деталей. Методы же контроля из других отраслей техники часто не давали представления о действительном поведении деталей и узлов в приборах. Все это вызывало необходимость проведения многочисленных и длительных производственных проб.