Текст книги "Александр Иванович Шокин. Портрет на фоне эпохи"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 55 страниц)

В «Объяснительной записке 5-ш Главного управления НКОП СССР к плану развития электрослаботочной промышленности в III пятилетке» от 13 мая 1937 г., где ее рост показывался как по количеству выпуска, так и по линии освоения новых видов оборудования, какие-либо задачи по морскому приборостроению отсутствуют. Скорее всего, автор записки это направление к электротехнике слабых токов не относил. В развитии же техники вооружения радиосвязи указаны такие недостатки, как: «разрыв между научно-исследовательской базой и производством, который отразился на росте внедрения новой техники в систему связи. Такие примеры имели место в производстве самолетных радиостанций, испытанные образцы в научно-исследовательских организациях годами осваивали на производстве. Существенным недостатком явилась также неувязка роста выпуска радиостанций с производством источников питания (радиомашины, анодные батареи)»[127]127
  Становление оборонно-промышленного комплекса СССР (1933–1937). – С. 650. РГАЭ. Ф. 4372, оп. 91, д. 3224, л. 3–2.


[Закрыть].

Действительно, оснащение самолетов радиостанциями оставалось очень сложной позицией, с которой ЦВИРЛ, как разрабатывающая организация, и московский завод № 230 им. С. Орджоникидзе, как главный изготовитель, справиться ни по качеству, ни по количеству не смогли. И представляется, что дело было не только в упомянутом в записке «разрыве», а еще и в отсутствии грамотных подходов к ходу разработок, непонимании необходимости механико-климатических испытаний еще на земле, а не в воздухе. Например, в эти годы была целая серия отрицательных примеров неудачного применения легкого алюминиево-магниевого сплава «электрон» (АМГ). Установленная на самолетах, особенно на гидросамолетах, радиоаппаратура через некоторое время в результате коррозии шасси буквально рассыпалась. С помехами от системы зажигания двигателя справиться так и не смогли до самой войны. Такие отрицательные результаты после огромных затраченных усилий, имевшие место на большинстве заводов, воспринимались крайне нервозно, а зачастую приводили к обвинению ответственных лиц во вредительстве.

В «Докладной записке руководителя военно-морской группы Комиссии партийного контроля Н.В. Куйбышева в ЦК ВКП(б) об обеспеченности воздушных сил РККА средствами радиосвязи и аэронавигации» от 4 февраля 1936 г. указывалось, что произведенные в декабре-январе 1935—36 года проверки в строевых частях ВС РККА, а также рассмотрение плана обеспечения на 1936 г. показали, что обеспеченность необходимыми средствами радиосвязи и радиоприборами для аэронавигации до настоящего времени продолжает оставаться неблагополучным:

«Намеченное на 1936 г. перевооружение авиации радиосредствами, хотя и вносит некоторые улучшения (в частности, истребительная авиация получает по этому плану вполне удовлетворительную станцию РИZ) тем не менее не разрешает целый ряд основных задач:

а) По тяжелой авиации. Вводимые в 1936 г. на снабжение новые станции РТБ для сухопутных и РТБ-К для морских тяжелых самолетов, при наличии незначительных технических преимуществ, по своим весам и габаритам являются совершенно неудовлетворительными: в то время как старая станция 11-СК-1 весит 72 кг, РТБ имеет вес 106 кг, а РТБ-К – 135 кг. Электрическое переговорное устройство СПУ-7Р для связи экипажа самолета при испытаниях на самолете ТБ-3 с М-34РН на высотах, начиная с 2 тыс. м, отказывает в работе с обычными микрофонами. Работы по замене микрофонов ларингофонами, не передающими посторонних шумов, начаты с большим опозданием, и Управление связи РККА предполагает обеспечить строевые части приборами СПУ-7Р с ларингофонами лишь в конце 1936 г. Для внутриэскадренной связи имеется всего 150 станций 15-СУ совершенно неудовлетворительных по весу (42 кг). Новый образец 15-СУ-1 (вес 16 кг) еще не прошел испытаний. До настоящего времени не решен вопрос с экранировкой системы зажигания на моторах М-34, между тем отсутствие последнего резко влияет на дальность действия и слышимость радиоаппаратуры. Неудовлетворительно обстоит дело также с разработкой радиоаппаратуры для вождения самолетов в тумане и слепой посадки. Приемники 13-ПС-1 для вождения самолетов по радиомаякам при испытаниях оказались неудовлетворительными, несмотря на заниженные технические условия на их приемку, и подлежат переделке в 1936 г. Станции АПР-3 – для определения местонахождения самолета по широковещательным станциям – имеют большой вес (54 кг) и при испытаниях показали значительную неточность определения. Радиокомпасы для вождения самолетов и слепой посадки, разработанные НИИВС РККА, до сих пор полностью не испытаны и не вошли в систему вооружения на1936 г. Радиополукомпас СПК, заменяющий собой 13-ПС-1 и радиокомпас, прошел испытания в самом конце 1935 г. и, следовательно, в 1936 г. он будет лишь осваиваться в серийном производстве.<…>

б) По разведывательной и легкобомбардировочной авиации. <…> Станциями для вождения самолетов и слепой посадки этот род авиации будет обеспечен в 1936 г., в зависимости от сроков освоения в серийном производстве полукомпасов СПК.

в) По аэродромным станциям и радиомаякам. в 1936 г. не намечается сколько-нибудь серьезных изменений. Образец новой аэродромной станции ЛАР (взамен 11-АК) еще не испытан, мощная аэродромная станция ТАР заказывается на 1936 г. всего в количестве 15 штук. Мощные радиомаяки изготовлены только в опытных образцах».

Причинами отставания радиовооруженности от развития авиации в записке указаны следующие:

«…а) Недостаточное руководство со стороны УС и УВС РККА вопросами радиосвязи в авиации. До последнего времени вопросами радиосвязи в ВС РККА занимались оба указанных управления. Эта двойственность приводила к бесконечным согласованиям и к безответственности. В результате задания научно-исследовательским организациям и промышленности выдавались с запозданием, что видно хотя бы из следующих примеров. Давно было известно, что существующие летные шлемы с наушниками для приема радио совершенно не годятся: через 2–2,5 часа полета в таком шлеме начинаются головные боли, и летчик не в состоянии вести самолет. Ни УВС, ни УС РККА этот вопрос своевременно не поставили со всей настойчивостью перед соответствующими организациями. И только в самое последнее время НИИС РККА по своей инициативе занялся этим делом.

Введение в строй скоростных и высотных машин требовало заранее продумать вопросы связи на больших скоростях и высотах. Между тем эти вопросы возникли «неожиданно» в самое последнее время. Оказалось, что СПУ-7Р не работает на высоте с 2 тыс. м на ТБ-3 с М-34РН; кислородные маски с микрофоном, имеющим вес 400 г, негодны; антенны для скоростных истребителей надо менять; всесторонних высотных испытаний ни одна станция не прошла.

Переход на питание 24-вольтовым током (ранее было 12), дающее уменьшение веса проводки, требует прежде всего освоения новых радиоламп. Вопрос этот тянется уже более года, и по настоящее время нет твердого решения (комиссия т. Пятакова), а УВС и УС РККА не сумели ни сами толком договориться, ни поставить более настойчиво вопрос о быстрейшем его разрешении и об освоении промышленностью ламп на 24 вольта.

Вопросы прохождения госиспытаний самолетов и испытаний радиоаппаратуры не увязаны. НИИС РККА не имеет своих летных средств, а УВС и НИИ ВС РККА не согласовывают время и сроки испытаний и не предоставляют самолеты для испытаний образцов. В результате испытания образцов новых станций тянутся месяцами: станция РТБК испытывалась 7месяцев, РРК – 6 месяцев, РР – 9 месяцев, для РИZ только на летные испытания понадобилось 4 месяца.

б) Отсутствие единого руководства опытным строительством радио-аэронавигационных средств. Сюда относятся: маяки, пеленгаторы, радиокомпасы, приборы слепой посадки, приборы вождения в строю, приборы автоматического вождения самолетов, дальномеры, искатели направления и т. д. Только в системе НКОбороны этими вопросами занимаются 5управлений: Управление связи, Воздушных сил, Техуправление, УПВО109 и УМС, кроме того, промышленность имеет несколько самостоятельных и заводских групп, занятых разработкой этих вопросов. В результате мы имеем, с одной стороны, безответственность и отставание в разработке указанной аппаратуры, с другой стороны, разнобой в размерности между различными аппаратами (земных и самолетных).

в) Неудовлетворительная работа единственной опытной базы военной радиоаппаратуры ЦВИРЛа. Объясняется это в основном отсутствием у ЦВИРЛа достаточно хорошо оборудованной производственной базы и недостаточной связью с промышленностью.

г) Неудовлетворительная работа nромышленности. Если по старым типам станций промышленность удовлетворительно выполняла план, то по новым образцам план полностью сорван. Освоение новых образцов в серийном производстве идет медленно, заводы, за исключением завода им. Орджоникидзе, не проявляют инициативы и настойчивости, а Главэспром не оказывает необходимого нажима на заводы. В частности, до сих пор Главэспром не подошел вплотную к освоению ламп на 24 вольта, хотя вся прочая аппаратура строится из расчета, что у нас будет все радио на этом вольтаже. <…>»

Предложения по улучшению ситуации в записке не содержатся, но сделаны выводы:

«…1. Положение дела с обеспечением авиации средствами радиосвязи и вождения самолетов резко отстает от потребностей дня. <…>

5. Промышленость (Главэспром) не обеспечивает необходимые темпы выпуска новых типов станции и, в частности, радиоламп. <…>»[128]128
  Становление оборонно-промышленного комплекса СССР (1933–1937). АП РФ. Ф. 3, оп. 46, д. 7, л. 138–144. Подлинник.


[Закрыть]

Хотя в результате роста вложений во II пятилетке до 401 % (1937 г. в процентах к 1932 г.) выпуск валовой продукции электрослаботочной промышленности возрос до 307,5, но требовалось намного больше.

Основные задачи III пятилетки для электрослаботочной промышленности должны были заключаться в следующем:

«1. Довести рост выпускаемой продукции радиосвязи до 300 % по отношению к итогам IIпятилетки, особенно передатчиков, производство которых сосредоточено только в 5-м Управлении. Потребность в радиосвязи растет во всех отраслях народного хозяйства и особенно в области вооружения связи РККА. Рост техники вооружения РККА по линии воздушных, морских сил и мотомехчастей предъявляет большой спрос на радиосвязь, как в количественном отношении, так и в части усовершенствования технических данных этой продукции. Так, например, рост авиации, намечаемый на IIIпятилетку, требует роста выпуска самолетных станций в 7 раз на военный год и в 3раза на мирный (1942 г. в процентах к 1937 г.).

2. В области технического развития в IIIпятилетке необходимо добиться увязки между научно-исследовательской базой и производством путем повышения качества научно-исследовательских работ и их быстрого освоения в массовом производстве.

3. Необходимо устранить разрыв в поставке источников питания в первые же годы III пятилетки.

4. Освоить и внедрить американскую технику в производство радиоприемной аппаратуры.

5. Для правильной организации производства необходимо изъять все мелкое заготовительное производство с основных заводов частично на вновь построенные и частично на имеющиеся. Строительство новых заводов проектировать отдельно: монтажно-сборочные и заготовительные, производящие только детали[129]129
  Правильная мысль, воплощение которой до войны ограничилось созданием НИИ по конденсаторам и сопротивлениям (НИИ-34).


[Закрыть]. При этом заготовительные заводы производят детали как для мирной, так и для военной продукции. Сборочные заводы разделяются на изготовляющие военную и мирную продукцию. Таким образом, заводы, загруженные сборочно-монтажной работой военной продукции, изолируются от широких масс. Кроме того, такая система обеспечивает возможность быстро переключать производство с мирной продукции на военную.

При лимите капвложений 850 млн руб. обеспечивается следующий рост мощностей по основным видам продукции. Намеченный рост мощностей обеспечивает потребность в вооружении связью на 1942 г. в соответствии с ростом соответствующих подразделений в РККА».

Наращивание мощностей по производству радиопередающей аппаратуры должно пойти за счет строительства новых заводов, на которых в мирное время нужно разместить производство продукции радиоширпотреба. Строительство новых заводов нужно разместить по точкам, указанным моборганами: Вязьма, Харьков, Иркутск и Комсомольск. Эти заводы в мирное время будут производить военную радиоаппаратуру и служить ремонтными базами той же аппаратуры.

«В мирное время эти заводы будут загружены производством продукции радиоширпотреба, необходимость в расширении которого давно назрела. В связи с этим в III пятилетке гражданская продукция в 5-м Управлении будет иметь большой удельный вес – 63 %, несмотря на то, что при выделении из НКТП-НКОП из 5-го Управления были выделены заводы, производящие гражданскую продукцию».

В декабре 1937 года был образован самостоятельный Наркомат Военно-морского флота.

Попытки повысить уровень знаний в области современных ПУС и ПУАЗО, во многом определявших боевую ценность эсминцев, крейсеров и линкоров новых проектов через закупки иностранных образцов не оставлялись, но теперь центр их поисков был перемещен в США.

Здесь к переговорам был подключен не только «Амторг», но и некто Сэм Карп, он же Самуэль Карповски, родной брат жены В.М. Молотова Полины (Перл) Жемчужиной (Карповской)[130]130
  Использованы материалы статьи «Как в 1937-м И. Сталин давал взятку Ф. Рузвельту 500 тыс. долл. (история), переслав их диппочтой тысячедолларовыми купюрами». Журнал «Коммерсантъ Власть». № 20 (974), № 21 (975). Май 2012.


[Закрыть]. Когда у «Амторга» возникли проблемы с закупками новейшего звукоулавливающего устройства, заместитель наркома внешней торговли Мечислав Логановский 25 июня 1936 года отправил председателю правления «Амторга» Давиду Розову телеграмму, в которой разъяснял:

««Амторг» сообщил, что фирма отказывается продать один экземпляр, требуя покупки не менее 15 экземпляров. Попытайтесь купить такой аппарат через Карпа. Не исключаем, что ему удастся это сделать…»

Правда, комбриг Бурзин в докладе Ворошилову предупреждал, что Карп даже при самом удачном стечении обстоятельств с некоторыми видами особо важных военных закупок «особо секретных и важных, как, например, последние новинки в области химии, приборов управлений, последнего авиаприцела (всего 3 экземпляра, хранятся в Ланглей Филде) и линкора», не справится, и что их не следует ему доверять.

Но, несмотря на предупреждение, Карпу поручили заняться объектом из особого списка – новейшим американским линейным кораблем с мощнейшим артиллерийским вооружением. Благодаря тому, что он всем рассказывал о своем родстве с Молотовым и о получении более 100 млн долл. на закупки в Америке, к нему потянулись изобретатели и бизнесмены. Так что Карп предложил Москве несколько небезынтересных сделок. Однако Морское министерство США дало разрешение разработать для нас линкор только старого, 20-летней давности типа с артиллерийскими орудиями не свыше 14 дюймов. Передача схемы управления артиллерийским огнем не разрешалась.

У американцев было чему учиться, особенно в области борьбы с самолетами. Взяв курс на универсальность и скорострельность корабельных орудий среднего калибра, они добились значительных успехов в развитии автоматики артиллерии. Возможность вести огонь как по морским, так и по воздушным целям пушками калибром 127 мм позволяла кардинально разрешить проблему борьбы с самолетами. Пушки были относительно короткоствольные, а следовательно, легче наводимые и более скорострельные.

Когда в конце 1938 – начале 1939 года комиссией Наркомата ВМФ, возглавляемой И.С. Исаковым, была предпринята попытка разместить в США заказ на проектирование и постройку для нашего флота эсминцев с универсальной артиллерией, Морское министерство США ответило отказом и предложило использовать в проекте старые, не универсальные орудия, уступавшие отечественным аналогам. В результате довоенные разработки морских ПУС и ПУАЗО в нашей стране так и остались только с итальянскими корнями. Правительство этой страны в отличие от американцев не препятствовало своим фирмам в сотрудничестве с СССР.

Трудно удержаться от еще одного подтверждения той истины, что мир тесен. Среди молодежи Павловских переулков у молодых Шокиных была знакомая Мария Кудрявцева, жившая во 2-м Павловском. Когда она выросла, то работать устроилась на расположенную недалеко парфюмерную фабрику «Новая Заря» (бывш. «Брокар»), и там довольно близко познакомилась с Полиной Жемчужиной. Общение они поддерживали до кончины Жемчужиной.

Что касается морских приборов управления зенитным огнем, то первоначально руководители наркомата поручили их разработку московскому заводу № 213, который относился к ВМУ и с 1932 г. проектировался как завод авиаприборов. Для ускорения ввода в строй этого нового завода ему было передано начатое строительство «Термоаппаратстроя» в Филях у станции Кутузово, где была проведена перепланировка корпусов. Костяк нового предприятия сформировали, разделив приборостроительный завод «Авиаприбор» (завод № 230), часть производства которого по механическим авиаприборам была переведена из места в Грузинах в Кутузовскую слободу. Первую продукцию завод № 213 по авиационным неэлектрическим приборам выдал в 1933 г. Когда возникла тематика МПУАЗО, то ее решили разместить именно на этом заводе. В начале 1936 г. на завод были переведены работники с завода № 205, в частности И.Я. Левин, а также из бывшей мастерской по разработке заградительных авиационных мин (ЗАМ), затем в июне 1937 г. передали танковую группу из КБ-21. В сформированном таким образом отделе № 27 были разработаны центральные приборы МПУАЗО «СО» и «СОМ».

Для проектирования и разработки стабилизированного поста МПУАЗО было организовано бюро на заводе «Прогресс».

Работа по созданию первого отечественного морского ПУАЗО типа «Горизонт-1» для первого же крейсера советской постройки «Киров» (проект-26) во многом определила дальнейшую судьбу А.И. Шокина. Помимо эсминцев «сталинской серии» в планы строительства ВМС РККА на 2-ю пятилетку были включены и крейсеры. Комиссия А.К. Сивкова, ознакомившись с легкими и тяжелыми крейсерами, строившимися в Италии, сочла возможным приобрести один или несколько готовых крейсеров. Итальянцы продавать готовые корабли отказались, но согласились на постройку новых, либо на поставку отдельных частей и техническую помощь в проектировании и строительстве. 19 марта 1933 г. Наморси Орлов утвердил «тактическое задание на легкий крейсер с механизмами (турбинами) итальянского крейсера «Монтекукколи». Крейсер был спущен на воду в рекордно короткие сроки – уже 30 ноября 1936 г., а 12 марта 1937 г. на нем впервые подняли пары и проверили работу турбин (итальянской поставки). Советское руководство стало считать, что строительство первого советского крейсера завершится в ближайшее время, но тут начались задержки с производством артиллерийского и радиовооружения и других компонент. Причины задержек были непонятны и стали вызывать раздражение.

Ввиду важности решаемых флотских задач А.И. Шокина стали приглашать на совещания в наркомате у начальника Управления судостроительной промышленности Тевосяна, у наркома и в Кремле, вплоть до председателя Комитета обороны, самого Молотова. Дело, однако, продолжало двигаться крайне медленно. Стали задумываться на крайний случай для главного калибра использовать ПУС «Мина-7», а для зенитного калибра заказать МПУАЗО и силовые следящие приводы заказать в Италии.

В состав «Горизонта-1» помимо зенитного автомата стрельбы (ЗАС) СО-26 в центральном зенитном посту входили: гировертикаль «Газон» – копия одного из приборов фирмы «Сперри», два стабилизированных поста наводки СПН-100, размещаемых побортно, и еще ряд постов и устройств для дистанционного автоматического наведения орудий Б-34. Разработка ЗАС для «Горизонта-1», судя по индексу, велась на заводе-213, а всей системы – в КБ завода-212 под руководством С.А. Изенбека.

Основная наука находилась в Ленинграде, московская еще не окрепла, да и стена между наукой и производством казалась непреодолимой. Был конец 37-го года, а работы по ЗАСу и другим компонентам схемы «Горизонта-1» находились все еще в начальной стадии. Слишком сложной была эта система для молодого советского приборостроения.

Однажды[131]131
  По-видимому, в промежутке от сентября 1937 г. до конца февраля 1938 г.


[Закрыть] А.И. Шокину последовал очередной вечерний вызов в Кремль в уже знакомый кабинет, но неожиданно оказалось, что там их встречает не Молотов, а, стоя с папиросой в руках, сам Сталин. Не подав вошедшим руки и не пригласив сесть, Сталин высказал им, что постройка первого советского крейсера – важнейшее политическое дело международного значения, которое срывается по их вине: «Крейсер готов, а из-за вас не может вступить в строй. Когда наконец будет поставлена система?» Руководящие старшие товарищи предложили отвечать самому молодому и неопытному. По самым оптимистичным его прогнозам, работы не могли завершиться ранее, чем через два года. Внутренне осознавая малую реальность и этого срока, А.И. Шокин из чувства самосохранения назвал полтора года и начал объяснять все сложности системы. Сталин послушал и через какое-то время задал вопрос: «А почему вы пытаетесь все сделать сами? Почему не распределяете работу по другим заводам, способным ее выполнить?» – и начал объяснять, откуда можно получить помощь и где могли бы быть размещены для ускорения заказы на те или иные компоненты системы. По словам Александра Ивановича тогда он впервые услышал четкое объяснение, что такое кооперация и как ею нужно пользоваться для дела. Обозначив круг предприятий, Сталин предложил немедленно приступить к практическому кооперированию и определил срок поставки системы в полгода.

– Сделаете в срок – будете награждены по-царски, не сделаете, пеняйте на себя, – сказал он в конце встречи.

Промышленники попросили Сталина для ускорения работ разрешить обратиться к коллективам названных предприятий от его имени.

– Если это вам поможет, обращайтесь, – получили они ответ, и в ту же ночь Шокин с коллегами отправился в Ленинград.

Историю об этой встрече А.И. рассказывал много раз, поскольку она имела для его судьбы важные последствия. Конечно, рассказы в разных аудиториях имели некоторые различия, но крайне незначительные. При вычислении даты вызова использовано, что официально флаг на крейсере «Киров» был поднят 26 сентября 1938 г., но при этом в акте приемки отмечена неготовность системы «Горизонт». Ее приняли на вооружение только в 1939 г., да и то с ручным наведением орудий, поскольку силовой электрический привод на зенитных орудиях к этому моменту так и не был сделан.

Чтобы улучшить координацию приборостроительных предприятий в области разработки и производства ТОС решением СНК СССР от 3 марта 1938 г. и приказом наркома оборонной промышленности за № 102с от 25/III-38 г., из Главэспрома (5-го ГУ) с 10 апреля 1938 г. было выделено 20-е ГУ – Главное управление промышленности военных приборов и телемеханики в составе:

– действующих заводов №№ 192, 205, 206, 209 и 212;

– Научно-исследовательского института № 10.

К ним позднее были добавлены строящийся завод № 251, примыкавший к заводу № 205 и строящийся Опытный Московский завод Особого технического управления, переименованный в завод № 252 НКОП[132]132
  По приказу за № 180 от 11.05.1938 г. строительство должно было быть передано из ОТУ в ведение 20-го ГУ НКОП к 25.05.1938 г.; приказом наркомата № 164сс от 14.05.1938 г. требовалось от ГПИ-5 закончить техпроект завода к 15.07.1938 г.; к 1 октября 1938 г. строительство завода закончить, а монтаж и пуск к завершить до 1.01.1939 г., но только в феврале 1939 г. завод № 252 20-го ГУ, все еще находившийся в стадии завершения строительства, был передан из НКОП в НКСП и в марте 1939 г. вступил в строй.


[Закрыть]. Специализацией этого завода стало производство морских ПУАЗО, для чего сюда с 1.10.1938 по 1.01.1939 г. необходимо было перевести оборудование и кадры по их выпуску с завода № 213.

Таким образом, в состав 20-го Главного управления вошли заводы с самыми разнообразными профилями (по одному только заводу № 209 насчитывалось 17 специализаций, включающих в себя до 2 тыс. различных приборов). Вновь организованному 20-му Главному управлению необходимо было вести работу по двум направлениям:

– по обеспечению выполнения программы, принятой 5 Главным управлением;

– по профилированию заводов в части специализации по отдельным отраслям оборонной техники (приборы управления огнем, военная телемеханика,

– гидроакустика, гироскопия и спецсвязь).

Начальником главка – организатором новой подотрасли военного приборостроения – был назначен Василий Петрович Терентьев, который вступил в должность 5 апреля 1938 г., о чем и выпустил свой приказ по 20-му ГУ за № 1. А.И. Шокин приказом по НКОП от 14.04.38 № 168-к был назначен заместителем начальника и главным инженером нового главка. Ему шел двадцать девятый год. С Василием Петровичем у А.И. Шокина сложились хорошие отношения, они даже, что называется, «дружили домами» еще много времени после того момента, когда судьба развела их по разным ведомствам.

Начальником Пятого Главного управления НКОП остался И.Г. Зубович.

Скорое продвижение молодежи по служебной лестнице было характерным явлением того времени, и предпосылками для него были отнюдь не только последствия репрессий старых специалистов. В отрасли значительно вырос технический уровень производства и науки, и ее руководство смело выдвигало на руководящие посты на заводах, в конструкторских бюро и институтах, в аппарате наркомата молодых талантливых специалистов, проявивших себя в практических делах. Старые кадры с огромным кругом новых задач, с выполнением плана, как видно из документов, не справлялись. Так было не только в оборонной промышленности. Все народное хозяйство росло очень быстро, и для руководства им были необходимы кадры квалифицированных специалистов – инженеров, техников, архитекторов и т. д. Решением этой задачи занимались соответствующие органы ЦК ВКП(б), перенесшие сюда свой большой опыт по подбору партийной номенклатуры. В 1939 году в аппарате ЦК было создано Управление кадров, которое возглавил Г.М.Маленков. Управлением были взяты на учет все без исключения инженеры и вообще специалисты, в том числе и беспартийные. Что бы ни случилось, кто бы ни умер, и какая бы катастрофа на страну ни обрушилась, Маленков и его команда должны были за несколько часов, а то и минут представить списки возможных квалифицированных заместителей.

В дни празднования своего 75-летнего юбилея Александр Иванович сетовал: «За мою жизнь мне, при моем возражении и моем до слез страхе 4 раза меняли направление работ. Во времена Тухачевского – техника особой секретности (приборы наведения, гидроакустика, телесамолеты, телекатера, телетанки, телефугасы)…»

Итак, теперь он стал работать в центральном аппарате Наркомата оборонной промышленности. Размещался он в Уланском переулке в только что отстроенном здании, фасад которого выходил на будущий Кировский проспект. Здание строили для Управления московского метрополитена, но оно приглянулось вновь назначенному вместо Рухимовича наркому оборонной промышленности М.М. Кагановичу (старшему брату шефа Московского метро Лазаря Кагановича). Он внес в правительство предложение передать его НКОП, что и было принято.

В описываемое время в том же наркомате, только в главке по производству брони, работал известный впоследствии ученый член-корреспондент АН СССР В.С. Емельянов. В его воспоминаниях приведены некоторые характерные черты обстановки, в которую попал А.И. на новой должности.

«Во всех наркоматах работали ночами. Ранее двух-трех часов ночи никто не уходил. Являлись же на работу рядовые сотрудники более или менее аккуратно. Ответственные, как правило, задерживались и приезжали позднее. Несмотря на то, что я уже несколько месяцев работал в наркомате, привыкнуть к здешним условиям никак не мог. Огромное количество бумаги и постоянные заседания как-то подавляли».

Наркома оборонной промышленности М.М. Кагановича Емельянов характеризовал так:

«Это был грубый, шумливый человек. Я никогда не видел его с закрытым ртом – он всегда говорил и всегда поучал, любил шутить, но шутки его были часто неуместны, неостроумны и оскорбительны для тех, кого они затрагивали… М.М. Каганович плохо разбирался в технике дела, и наркоматом, по существу, руководили его талантливые заместители И.Т. Тевосян, Б.Л. Ванников и М.В. Хруничев». Эти оценки соответствуют тому, каким вспоминал М.М. Кагановича сам А.И., но мне запомнилась его самая краткая характеристика: «Взбалмошный был человек».

Зато о другом своем начальнике, Иване Тевадросовиче (Федоровиче, как во время войны переделал на русский лад его отчество Сталин) Тевосяне, А.И. Шокин всегда вспоминал с большим уважением. Тевосян пришел в Наркомат оборонной промышленности из Главспецстали и сначала был начальником Главного управления по производству брони. Затем его назначили главным инженером управления военного кораблестроения, учитывая, что для линкоров и крейсеров брони потребуется очень много. Поскольку Тевосян не был специалистом-кораблестроителем, а должность главного инженера предусматривает решение в первую очередь технических вопросов, то это назначение поначалу вызвало много разговоров. Но скоро они смолкли: во-первых, потому что новый главный не растерялся, а во-вторых, потому что Тевосяна быстро утвердили начальником этого главка, а затем заместителем наркома, курировавшим судостроительную промышленность. Металлург по образованию и опыту работы, Тевосян понял специфику проектирования в кораблестроении и сумел в короткие сроки организовать и обеспечить решение сложнейших вопросов.

Как-то, делая доклад на совещании в узком кругу у Тевосяна, А.И., волнуясь, увлекся лишними словами и начал не к месту вставлять: «Понимаете?» Тевосян – человек в душе горячий – терпел, терпел, но не выдержал и врезал: «Слушай, ты что думаешь, мы тут все ишаки собрались, а ты один все понимаешь?»

С тех пор А.И. старался следить за своей речью и избегать слов-паразитов.

Хотя все же в его речи иногда проскальзывали неправильности, впитанные с детства в семье. Так он до конца жизни иногда в слове «портрет» не произносил первое «р», или говорил «у мами», хотя писал все абсолютно правильно. Его молодая жена подсмеивалась над этими особенностями шокинского семейного говора (так говорили и отец и оба брата). У нее самой, обученной в советской школе тридцатых годов, таких дефектов речи уже не было. Когда они поженились, то в том же 1938 году по распоряжению Народного комиссара оборонной промышленности А.И. Шокину была предоставлена квартира с жилой площадью целых 44 квадратных метра в новом доме в Малом Пионерском (Патриаршем) переулке на Патриарших прудах (дом 5, квартира 2).

В этом же доме получили тогда квартиры авиаконструкторы Н.Н. Поликарпов, А.С. Яковлев, С.В. Ильюшин, конструктор авиационных двигателей А.А. Микулин и другие известные, и даже рядовые деятели «оборонки». После войны авиаконструкторы разъехались по другим новым домам и только А.И., живший на втором этаже первого подъезда, да В.Н. Челомей – малоизвестный еще конструктор ракетной техники, получивший квартиру двумя этажами выше, долго еще оставались верны этому «дому героев», как его почему-то называли тогда в округе. Впрочем, свои народные названия получили и другие приметные дома: на Садовой-Кудринской был «генеральский» дом с одноименным продуктовым магазином (в конце 80-х там был магазин «Кабул»), был «Морфлот» на улице Чайковского (Новинском бульваре) и др.