Текст книги "Ключ от рая"

Автор книги: Атаджан Таган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)

12

Ягмур-еген вернулся с работы усталый и оттого несколько хмурый, неразговорчивый, и Бостан не решилась сразу рассказать ему о происшедшем – пусть хоть поест спокойно, ему и так достается. Да и как рассказать, что они могут сделать против этой чумы?.. Словами людей не разубедишь, надо делами. И еще одно стало тревожить Бостан: что хотят от мужа эти его новые друзья, с чего это они так вдруг напрашиваются, лезут, хотя каждому видно, что Ягмур им никакая не ровня, никак не годится в дружки?.. Что-то и впрямь тут было нечисто, вот только не могла она понять что…

Ягмур молчаливо поужинал, и она уже начала убирать скатерть-сачак, собираясь наконец-то завести разговор, когда в дом вошел бригадир.

– Ну вот, – сказал, усмехнувшись, Ягмур. – В прежние времена, когда приходил гость, сачак расстилали, а сейчас, наоборот, убирают… Садись, Иламан-джан, выпей со мной чаю.

– Спасибо, чаю можно… А то я еще не заходил домой, не ужинал. Но я ненадолго, жена, наверное, ждет. Слушай, друг, я тебе новость интересную принес…

– Ну-ка?

– Интересуются тобой, вот какое дело. Оттуда, – указал он пальцем на потолок. – Зашел в обед в правление, а там говорят: кто-то важный такой звонил, интересовался, год и месяц рождения, стаж спрашивал, эту… как ее… характеристику рабочую. Ну, и все такое прочее. Вот я и думаю: уж не хотят ли они тебе медаль дать?

– Да что ты, Иламан-джан!.. Во-первых, работаю я ничуть не лучше других, за что мне такое давать? Если уж на то пошло, так лучше Сахиту… А во-вторых…

– Ну, в первом-то ты ошибаешься, что во-вторых?

– А во-вторых… мало ль что надо им там, наверху. Может, документы какие утеряли…

– Э-э, нет… Говорю тебе, важный был голос, секретаршу даже обругал. А когда ругают, значит, высокое начальство, это всегда так. Нет, что-то здесь не то…

В это время пронзительно, заполошно как-то зазвонил телефон.

– Ого! – удивился бригадир, словно только что заметил этот телефон. – Да он у тебя, оказывается, звонит!.. Слышал я, что установили… поздравляю.

– Да это друзья помогли, – сказал, поспешно вставая, Ягмур. – Он вроде бы и не так уж нужен… Алло! Товарищ Атаев? Здравствуйте, яшули!.. Спасибо, все у нас хорошо… отлично, говорю. Маленький? В добром здравье, Ахмед-джан, как тополек растет! А у тебя как там, как Айлар с Казбеком?.. Рад, очень рад за вас всех…

Иламан-аррык с изумлением слушал этот приятельский разговор простого работяги, дружка давнего своего, с таким высоким начальством. Вот это дает еген!.. Расскажешь людям, ведь не поверят. Врешь, скажут, не может такого быть, где это видано…

– На соревнование? – продолжал разговаривать Ягмур, подмигивая своему бригадиру. – Конечно, хорошо бы съездить… Но ведь туда уже назначен от нас тракторист. Да, Ахмед-джан, тракторист Сахит Курбанов, наш товарищ, отличный парень… Как так отклонить?! Что вы, нельзя, что обо мне люди тогда подумают… Как, уже решили? Ай, как неудобно, Ахмед-джан, не хотелось бы… Да. Ладно, я подумаю, хотя… Ладно. Я потом позвоню. Привет от нас с Бостан всем, большой привет, Чакану с семейством тоже! Спасибо, дорогой, до свиданья!.. Я позвоню.

– Вот видишь! – воскликнул Иламан. – Я же говорил тебе, что неспроста…

– Да, ты прав, Иламан-аррык. Говорит, что мне надо послезавтра выехать на районное соревнование трактористов… вместо Сахита. Ай как нехорошо!

– Ну, раз они там, наверху, решили, так, еген…

– Все равно нехорошо! И Сахит обидится, и…

– Сахит не ребенок, еген, тоже понимает, что такое «верх» и «низ». А если сам не поймет, то мы ему разъясним. Поезжай, если о тебе так заботятся. Лет восемь назад, я помню, о нашем Сарыеве так беспокоились г– и что же ты думаешь? Первый приз получил – радиолу! Это всегда так: если заботятся слишком, значит, первое место обеспечено…

– Да кто же это может знать?

– Э-э, дорогой еген, наверху все знают! В конце концов, это не наша забота. Твое дело сесть на трактор и…

– Нет, – не выдержала Бостан-еген, входя из соседней комнаты. – Нет, Ягмур, тебе нельзя ехать, ты уж мне поверь… Ну никак нельзя, не слушай ты этих своих друзей, ради бога, они тебя заведут… Они для того и телефон этот проклятый поставили, не верю я им!

– С чего это ты, жена?! – удивленно вскинул брови Ягмур и будто только сейчас увидел ее расстроенное лицо. – Ты что-то сама на себя не похожа… что случилось-то, почему это друзьям своим нельзя верить?!

– Потому… Нечисто все это, потому и говорю. Нечестно. Сам рассказывал, что Сахит с весны еще готовился, ждал… подумай, что о нас люди-то скажут? И так уж…

– Что?

– Да ничего. Прошу тебя, откажись, ради аллаха.

– Ну вот, уже и жена против… – растерянно улыбнулся Ягмур, он явно не знал, что делать. – Ничего не понимаю. В конце концов, я бы и на соревнованиях не подвел…

– А Сахит?! – настаивала жена.

– Да, с Сахитом, конечно, нехорошо… Нет, не надо бы мне ехать, правильно Бостан говорит.

– Как же ты не поедешь, когда тебя утвердили уже? – проговорил недовольно Иламан-аррык. – Ты что, парень?!

– Да так, не поеду, и все. Это Ахмед-джан, наверное… ну, все равно. Нет, нехорошо это… Но люди-то здесь при чем, Бостан?

– А при том! – прорвало жену. – Ты еще не знаешь, что о нас говорят? Такое рассказывают… такое, что и во сне дурном не приснится!..

Дверь вдруг резко распахнулась, и на пороге возникла злая, растрепанная вся Дурдяне.

– Ты что это засиделся тут? – не поздоровавшись даже с хозяином, крикнула она мужу. – А ну, пошли домой, хватит рассиживаться. Нашел где сидеть!..

– Ты это что, жена? Какая тебя муха укусила?!

– Муха кусает тех, кто сидит в доме с мухами. Уж пора бы различать дома, в которых ты можешь появляться, а в каких нет! А сам не можешь, так тебе другие подскажут!..

– Я что-то тоже ничего не понимаю, Ягмур-еген… Что с ними случилось сегодня?

– Не знаю, Иламан. Ну ладно, завтра разберемся.

– Мы еще сегодня с тобой разберемся… – угрожающе сказала Дурдяне. – Живо давай, дома дела ждут, а он тут… Тоже мне, нашел где сидеть!

Горячая жена у Иламана, всю жизнь им вертела как хотела, справилась и сейчас. Бригадир уныло кивнул товарищу и пошел вслед за ней…

– Вы сегодня и вправду как осенние мухи… – сказал Ягмур. – Ну-ка, выкладывай, что там такое у вас произошло?..

Потом Ягмур долго звонил Атаеву, но на работе его уже не застал. Домашнего его номера он не знал – так вышло, что не удосужился спросить. А жаль.

13

Утром Ягмур-егена, привычно поспешавшего к родному Попушгуму, встретил по дороге колхозный мираб Джумагельды-ага – катил навстречу на мотоцикле с коляской, еще нежаркий ветерок овевал его редкую черную бороду.

– Подожди, еген, на минутку! – крикнул он и вырулил на обочину, заглушил мотор. – Дело есть к тебе, сынок. Там тебя Медет-ага ищет, велел, чтобы ты в правление сейчас зашел. Вчера председателю позвонили, чтобы ты готовился ехать на соревнование…

– Знаю, – кивнул Ягмур, нахмурился. – Никуда я не поеду, ага, нечего мне там делать. Пусть Сахит едет, он достойнее меня.

– Да мы уже слышали, что ты отказываешься… Ну, дело хозяйское, мелкую рыбешку тебе теперь не пристало ловить.

– Какую рыбешку? – не понял Ягмур. – О чем ты говоришь?

– О том же, о чем все говорят… Ну, ладно, у меня к тебе другой вопрос.

– Нет, ты скажи мне сначала, что хотел сказать… Какую такую рыбешку, что за тайны такие пошли вокруг меня?

– Не приставай ко мне с этим, еген, я не больше твоего знаю. Поговори с Медетом-ага, может, он что-нибудь новое тебе скажет. У меня к тебе другое. Понимаешь, баню я себе решил строить.

– Баню?! А какое я к баням имею отношение?

– Самое прямое, дорогой еген! Вот уже полтора года, как заплатил я в колхозную кассу деньги за пять тысяч жженого кирпича. Заплатить-то заплатил, а кирпича нету. Сверху, понимаешь, не дают…

– Ну и что?

– Ты, Ягмур-джан, человек сейчас всем известный, сверху поддержку имеешь… может, окажешь мне в этом помощь?

– Джумагельды-ага, ну сам посуди, кто я такой?! Тракторист, дехканин простой… Кто тебе сказал, что я все могу?

– Ну, как… весь Гуджук говорит. Говорят, что… Кто его знает, может, даже и председателем изберут. Ты ведь свой парень, что тут особенного.

– Председателем?! – опешил Ягмур. Только этого ему еще не хватало после всех этих костюмов и отрезов. Да они что, с ума все посходили, подумал он. Откашлявшись, он с трудом сказал: – Вот что, Джумагельды-ага, в тот день, когда меня выберут председателем, я тебе не то что пять, а все десять тысяч выложу кирпичей этих… А пока обходись кумганом. Но я тебя заранее, от всей, понимаешь, души предупреждаю, что с этим своим кумганом ты до самой смерти не расстанешься…

И повернулся, пошел в сторону правления.

– Ну вот, и этот таков же… – довольно громко и с раздражением, чтобы Ягмур услышал, пробормотал мираб. – Стоит чуть только подняться им, как…

И зло даванул на рычаг кикстартера. Мотоцикл взревел, круто завернул и понес его в открытое поле.

Заместителя Ягмур-еген застал в кабинете, тот уже собирался куда-то уходить…

– А-а, Ягмур-еген!.. Проходи, садись. Ты слышал об указании сверху направить тебя на это…

– Слышал, Медет-ага, но я отказываюсь, пусть едет тот, кто должен был ехать, Сахит.

– Да, мне о твоем отказе уже сказали… Только, боюсь, это такой вопрос, который сам я вряд ли решу. Начальство настаивает, верхи. И поэтому, так сказать…

Ягмур окончательно разозлился и уже не скрывал этого:

– Ну, а если бы Ягмур умер? Или заболел? Что бы тогда твои верхи делали?!

Опытный Медет-ага только поглядывал на него мудрыми своими глазами, ждал, когда собеседник сорвет досаду. И, дождавшись, не торопясь заговорил:

– Во-первых, еген, не то что скоропостижно, а и медленно никогда, так сказать, не умирай, зачем?.. Во-вторых, верхи не мои, а, так сказать, твои…

– А что в-третьих?

– В-третьих?

– Да, в этих самых третьих?

– А в-третьих, – он показал на дверь, – закрой-ка вой ту дверь. Закрыл? Садись теперь. Я тебя уважаю, Ягмур-еген, ты парень хороший, наш, – начал немного погодя заместитель. Ему, видно было, не очень хотелось вести весь этот разговор. – Но… Понимаешь, еген, слухи всякие ходят по селу. И не понять, откуда они идут, с чьих слов. Такие слухи, что… Понимаешь, когда распространяют хорошие слова, но не сказанные человеком, это еще хуже, чем сказанные плохие слова распространяют…

Так ничего и не поняв из этого, Ягмур нетерпеливо и требовательно сказал:

– Ты вот что, Медет-ага, давай напрямую говори, что петляешь, как вода по арыкам.

– Для того, так сказать, и начал я этот разговор. – Медет-ага нервно потер руки и вдруг остро, коротко глянул на него. – Все говорят, будто ты если не в эти, так в следующие выборы обязательно сядешь на место Арапа-ага… с помощью друзей своих. Подожди, – остановил он его, – дай мне договорить… Я, конечно, не верю в это, но все говорят, будто ты это сам утверждал. И вот если старик наш узнает про это…

– Да как это… да какой это шакал, свинья!..

– Подожди, не горячись, еген. Я ведь как-никак лет на двадцать старше. Не кричи на меня, сынок.

– Да как же не кричать, Медет-ага! Если б хоть одну эту собаку…

– Ничего, сынок, не горячись! Я же сказал тебе, что не верю всему этому, зря я, что ли, сказал? Не такой дурак, чтобы верить. Но дело, так сказать, все равно…

– Как же я теперь председателю в глаза смотреть буду? – глухо сказал Ягмур, опустил голову. – Какой позор, ай-вай-вай… Присоветуй что-нибудь, ага!

– Что тебе посоветовать, Ягмур… Не обращай внимания. Поговорят, ну и бросят. Не все же этим, так сказать, небылицам верят. Меня, еген, другое беспокоит… Конечно, дело хорошее, что ты нам эти запчасти достал. Я тебе тут еще списочек приготовил самых необходимых, но… смотри сам. Этот Атаев у нас человек новый, неизвестно еще какой; а вот другого Атаева, Чакана… о нем такие слухи ходят… Нечистый человек, не успевает из всяких историй вылезать… смотри.

– Да вроде б люди они хорошие…

– Ну, я тебе сказал, – хлопнул ладонью по столу заместитель, – а ты смотри сам, не маленький уже. Ты меня знаешь, зря я не стал бы тебе говорить. Одно у меня в голове не укладывается: что они в тебе нашли? Почему не Иламан или не Сахит, например?..

– Я же говорю, случайно ехали вместе…

– Ладно, аллах с ними. Смотри. Значит, так-таки и не поедешь на соревнование?

– Нет, Медет-ага, – твердо сказал он, поднялся. – У меня и здесь дел хватает. А дорожки людям перебегать я не привык, так и передайте всем, кто интересуется.

– Я в это верю, еген. Ты сейчас на поле едешь? Тогда заскочи к Сахиту на делянку, скажи, чтобы немедля готовил трактор и себя, а завтра в шесть чтобы выезжал в совхоз. Пусть бросает работу и готовится. А списочек все-таки возьми на всякий случай… Жить-то нам как-то надо. Тут и бумаги все, какие нужно, возьми.

У знаменитого Попушгума было пустынно, все трактористы давно разъехались по делянкам. Ягмур быстро завел свой послушный теперь «Т-40» и покатил проселком к своему месту работы. Издалека заметил и узнал трактор Сахита, подождал, пока он закончит переход и выедет к дороге.

– День добрый, Сахит! Слушай, Медет-ага велел передать, чтобы ты срочно готовился, завтра в шесть утра выезжаешь на соревнование. Бросай давай борозду, собирайся… Чего молчишь?

– А что мне говорить… Пусть другие едут, кто очень уж хочет. Кто готов на все, лишь бы… Никуда я не поеду.

– Брось ерунду говорить, собирайся! Времени у тебя не так уж много, Сахит, нечего тебе…

– А я тебе сказал, что не поеду. Сам поезжай, раз такой… торопливый. Поезжай, показывай усердие.

– Я сразу отказался, Сахит, ты ошибаешься.

– Правильно говоришь, ошибаюсь. Я только теперь понял, что ошибался на твой счет.

И он, не глядя на Ягмура, залез в кабину, с каменным лицом включил скорость.

– Ты ошибаешься, Сахит, – повторил Ягмур, словно у него не стало вдруг больше никаких слов, и отступил, сделал шаг назад, потому что резко сорвавшийся с места трактор едва не задел его.

Отступая, Ягмур чуть было не упал, но успел все-таки удержаться на ногах и молча выпрямился, невольно отмахнул пыль от лица, глядя вслед уезжающему другу – бывшему.

14

В то же утро после обычной пятиминутки директор районного универмага, совсем еще щенок, попросил задержаться у себя заместителя; и, начав с «Чакан-ага», закончил разговор словами, которые ничего общего с почтительным «ага» не имели. У этого молодого, не научившегося еще быть разумно вежливым, по лицу было видно, какое слово катается в его голове, хотя говорил он больше о нарушениях правил торговли и несколько таинственном растворении в воздухе партии импортных демисезонных полусапожек… Привычная безошибочная интуиция подсказала Чакану, что это слово было самым вульгарным и в приложении к нему, Чакану Атаеву, невыносимо пошлым – «жулик»… Ждать, тянуть было теперь уже нельзя. Надо действовать, иначе настанет такое время, когда ключик окажется попросту ненужным, бессильным открыть что-либо…

С такими вот неспокойными мыслями ожидал он обеденный перерыв, на который была назначена встреча их с Атаевым в районной столовке, ресторанчике по вечерам, в отдельном кабинете.

– Вот что, Ахмед, – сказал он без всяких вступлений своему медлительному приятелю, – хватит нам ходить вокруг да около, пора трясти нам это деревце… В переспелых плодах тоже мало толку.

– Ну, и что ты предлагаешь?

– Надо ехать в Ашхабад, дорогой, с ним, с племянничком! Отпуска он еще не брал, этот еген, почему бы нам не достать ему путевку в какой-нибудь дом отдыха около благословенной туркменской столицы?.. Бесплатную, понимаешь, от бесплатной никакой деревенский дурак не откажется… Им кажется, что если бесплатное, то это уж сам аллах брать велит! Горчицу им бесплатную поставь – плакать будут, но сожрут всю!.. Как ты на это смотришь?

– Положительно. Но все же надо узнать, как он сам на это посмотрит…

– Ну, это само собой; потихоньку, между прочим надо это узнать. А потом неожиданно бух ему на голову «бесплатное»… никакой, повторяю, сельский не устоит.

– Все-таки осторожно надо, – сказал, раздумывая, Атаев. – Это хорошо мы в последний раз сделали, что о дяде не упоминали… Уж больно глазастая эта его Бостан, не нравится она мне. Все будто подглядывает, надо с ней добродушней, сердечнее… Нет ничего хуже, когда женщина в дело вмешивается. Эксперимент должен быть чистым. Слушай, тут вот еще какой интересный момент…

– Ну-ка, ну-ка…

– Ты понимаешь, отказался он от соревнований, час назад сообщили оттуда. Столько сил я затратил, и все насмарку… Упрямый, шайтан, ну, ладно. Дело в другом. Звонил я в правление, данные его узнавал. Ты понимаешь, у него послезавтра, оказывается, день рождения… Тридцать девять дураку стукнет.

– Ого, это уже кое-что!..

– Но, Чакан, никаких торжеств устраивать не будем. Бостан эта там, люди, то-се… не надо. Просто подарим ему что-нибудь такое, скажем, что приехать не можем, заняты по горло. А затем путевку эту сунем, идет?

– Идет! А потом поедем. Дня за два так до срока.

– А потом поедем, хотя… Да, ехать надо, пора. Тянуть больше нечего, мне уже самому вся эта петрушка надоела. Только надо бы все же конкретнее узнать, где этот дядя его там работает, а, Чакан?

– Ничего, Ахмед… все узнается! Главное, что он там работает, и не каким-нибудь там… Нам бы только зацепиться!

– Нет, узнать надо. Я вот что… я попытаюсь позвонить туда приятелю одному, имя-то дяди мы знаем. Иначе опасно.

– Опасно, если плод переспеет, сгниет! Важен конечный результат! – Чакан вытер бумажной салфеткой рот, отваливаясь от еды, ложкой легонько стукнул по опустевшей тарелке, вызвав приятный звон. – Звони, конечно, но… Если нам удастся всего лишь раз усадить этого дядю за такую вот тарелку, а наши чтоб рядом были, дело будет сделано, друг… Иначе никто за нас и медной монеты не даст, постесняется…

15

К обеду на своей новой личной машине подкатил к делянке Ягмур-егена бригадир, вылез, привычно помахал ему фуражкой – закругляйся, мол, передохнуть пора…

– Еле, понимаешь, уговорили Сахита, чтоб ехал… Наслушаются бабьих сплетен, а потом к ним и на козе не подъедешь. Тридцать лет парню, а своим умом все еще не научился жить, все ему надо растолковать, за ручку подвести… Здравствуй, Ягмур-еген!

– Салям алейкум, Иламан!

– Слушай, еген, кто эти все слухи распускает? Вчера мне моя такого наговорила… Совесть имей, говорю, вы что, женщины, с ума сошли?! Раскричалась так, что я в сад ушел ночевать, подальше от этого шайтана в юбке… Сегодня завтрака еле допросился, рвет и мечет. Рассказывает такое, сам шайтан этого не придумает: будто бы ты хочешь…

– Знаю, Иламан-джан, спасибо тебе. Хорошо, хоть ты в эту дребедень не веришь. Дошли уже до того, что я Арапа-ага хочу… ты понимаешь?!

– Слышал, еген-джан, уже и это слышал. Плюнь! Они сейчас, как овцы в вертячке, ничего не понимают. Мы, мужчины, должны быть…

– А что с Сахитом?

– Уговорили… Битый час с Медетом-ага старались. Оскорбился: если вы так, мол, с людьми будете обращаться… Так и остался при своем, гордый, понимаешь. Ты куда на обед, домой? А я нет, лучше в столовку заскочу – ну ее к шуту, подругу жизни моей…

– В какую еще столовку, поехали ко мне! Поехали, нечего тебе где-то там… А машину где-нибудь в стороне поставишь, чтобы твоя не заметила. Ну и времена пошли!..

Дивно все как-то складывалось у Ягмура, шиворот-навыворот… Началось с ругани, повернулось неожиданно самой лестной и высокой дружбой, было отчего радоваться и гордиться, а вот теперь вдруг какой-то третьей личиной повернулось, каким-то позором необъяснимым, непредвиденным… Сплетни, конечно, они сплетни и есть, но ведь и зря, без причины тоже ничего не бывает. Даже выдумывая сплетни, убедился уже Ягмур, люди что-то чуют, хоть самая малая порой, а причина сплетничать у них тоже имеется, дыма без огня не бывает. Наверное, и тут почуяли что-то… Да и на самом деле, подумал он, словно со стороны глянул на себя, слишком уж легкая какая-то эта дружба, слишком быстрая, щедрая не в меру… Будто пересластили. Почему так, что они в нем такого нашли, как Медет-ага выразился?.. Слова заместителя перекатывались у него теперь в голове, точь-в-точь как камушек, попавший в ботинок, все время напоминали о себе, покоя не давали… А Бостан? Свою жену он еще тогда за разумность ценил, когда в девушках она ходила, и тем более теперь. Не-ет, слишком уж зря люди не начнут…

Он теперь припомнил все, что у него с ними было, всякие там малозаметные, как в дамских часиках, детальки, всю историю эту, скопом и по частям, и смутное такое беспокойство накатывало на него – раздумье, подобное тому, какое он слышал от соседа-студента: «Стоп, себе думаю, а не дурак ли я?!» И он начинал было думать так, выискивать всякое, подозрительное, и опять его что-то останавливало… Добро останавливало, которое ему сделали эти люди. Много добра, но почему?.. А почему бы им этого добра не делать, опять думал он, что им, нельзя, что ли? Отчего это не поверить ему в их добро?.. Совсем запутался Ягмур.